Баллада о горе

Нарастает дыхание. Длинный подъем.
Хорошо, когда лезешь на гору вдвоем.
Мой товарищ устал, да и я приуныл.
Потянул сухожилье, лицом поостыл.

Мне страшна бесполезность висящей руки,
Мне противен скулящий от боли сустав,
И душонки ползучей броски и стежки,
И не встать выше тех колосящихся трав!

Я ползу. Я наелся родимой земли,
Землянику размазал, как кровь, по лицу.
Все мне чудится детское это: ?Замри!?
Все мне слышится: ?Встать подобает бойцу!?

Остается тот самый, последний бросок.
У виска моего встрепенулся цветок.
Приподнялся над камнем – и вижу врага.
А в лицо – то ли свет, то ли смех и пурга.

И над тем, кто не знает печали и слёз,
Поднимаешь свой натренированный торс.
А в руках понимающий все автомат.
И вокруг облаков бесподобный парад!

Мат повсюду и вой, уж не видно врага,
Всюду лица знакомые дело ведут.
– Понимаешь ли, друг, есть кусок пирога.
– Понимаю. Но есть же последний редут!

Над Москвой закачался ковер-самолет,
Приглашает престольную к солнцу лететь.
Окровавленный тихо кладу уголек, –
Предлагаю на коврике вместе гореть.