Чист ли я?

Я брёл пустыней каменистой,
объятый ужасом и жаждой,
и каждый шаг за шагом каждым
к концу житейскому был ближе,
и голову склонял я ниже:
в пределах,близкому к Стигийскому,
я гиб в пустыне Аравийской.
И,вдруг-насмешка смерти близкой-
банальность с длинной бородою:
мираж открылся предо мною.
Лазурный берег,чайки вьются.
их крики звонко раздаются,
несясь над морем низко,низко,
и запах солоно-смолистый.
насмешка злая смерти близкой.
Я в жизни ничего,Дурного
не совершал,прошу,поверьте.
За что же страдание перед смертью?
Так на коленях я взывал
и сам того не замечал,
в потока моря голубого
По грудь давно уже стоял,
твердя,что чист я от дурного.