август-сентябрь 09

старушка перед литературным мероприятием
читала про алкоголизм как родовое проклятие
девушка в ожидании стихотворений
изучала статью про православные знамения
женщина вникала в космическую
магию руническую
из таких людей состоял
зрительный зал

кому бы спросят его наверняка вы были бы рады
из так сказать современной обоймы вариант плеяды
а он естественно скажет что платонов не рождено
вот раньше было дно а сейчас разве это дно
так, пустыня среднеамериканская
никто не примеряет арестантского
ни одного приговоренного к отстрелу
потом начнется доступ к телу

грызут друг друга обложки изгоняя с парада
соседа сталкивая сдирая погоны награды
в заранее выкопанные рвы
оскалилась книжка идет на вы
на выброс меняет фамилию бабочку на кирзу
на букет которым следует накормить козу
и это естественно это часть ритуала
указание для интеллектуала

ради кого следует оставить на пару часов руны
целителя в третьем поколении космические струны
оторвавшись от заговоров и приворотов
куда идти после работы
кого сфотографировать для святцев
где прекрасное с которым соприкасаться
с кем просыпаться перед побудкой
о ком писать на тюремной прогулке

роением и гудением слов отмеченный вечный мальчик
как пчеловод в защитной маске как фехтовальщик
со скорбной и пятью комическими в кармане
с декоративной повязкой на ране
люди это однородная масса
спящая люди смотрят вполглаза
слушают вполуха
гляди старуха

опять достает свою газету
девушка разворачивает статью о приметах
поверни руль раскачай колыбель
отведи свой корабль на мель
сиди в творческой зоне
в бумажной треуголке в газетной короне
там ничего рябь волн бег
помеха препятствие им одно человек


husvill
Лежишь. Стаканчик опрокинув,
собака воет, рядом сев,
в асфальте мокром отражаясь.
Прямой линейной перспективы
придерживаясь, нараспев
рассказывая о пожаре,
расхаживают горожане.

На этой стороне залива
нет лучше темы для бесед.
Как звёздочки на фюзеляже
чужом блестят и день дождливый
растягивают сотни бед.
Кухонным пересудом, кражей
эмоций, лишних персонажей

вкраплением, комком мотивов,
инвариантов этот свет
тебя уже не угрожает.
И ты, лежащий терпеливо
и ожидающий монет -
не ограничен рубежами,
непостижим, неподражаем...


Проваливаясь в землю и виском
к порогу приложившись, проявляя
на теле ватном крови отпечатки,
качаться в темном море на волнах...
Засушенным лилейным лепестком
застыть в условном мире, не влияя
ни на один процесс, лежать закладкой
и постепенно превращаться в прах,

годящийся ну разве что на то,
чтобы его развеивать по Крыму -
по выморенным, выжженым, бессменным
стоянкам диким, лежбищам туристов,
по пыльным стебелькам солончаков,
вслед длинным поездам, идущим мимо...
Но, отлетев - как-будто от стены -
вернутся в контур тела, контур мысли,

грозящему осыпаться стеклу
покоиться сказав, ползти по полу
бочком в холодный дом, где все проснулись,
разбуженные грохотом паденья;
прижав рукой отбитую скулу,
перебирая в памяти глаголы
уместные и, несколько сутулясь,
подняться на разбитые колени...

***

Ты, проигравший, вытяни билет.
В ассортименте - пара вариантов:
идти на запад, бигос в котелках
разогревать, кутить, ползти с обозом
или, допустим, к северу свернуть -
взрывать мосты и стены Петербурга,
снежок сбивая с мраморных носов.
Бери шинель, иди, куда захочешь,
но только не туда, куда глядишь
сквозь зарево пылающей столицы.
Что прогорело - разлетелось пеплом...
Отнимет силы мертвая земля...
Зачем же поворачиваешь лошадь
и едешь по обугленной пустыне
и в старую смоленскую дорогу

У дороги, где сложены выбывшие сегодня и вчера,
в окружении запчастей, сдутых покрышек, гор стеклотары,
из камней, жестянок, пыли словно бы выложено "жара" -
Солнечная Королева, тут были другие твои эмиссары.

В карантине холерном, в бреду, в глуши - огонь отгони, остынь...
Рассыпается в пепел трава, сухая земля, чужой полуостров.
Всем, дающим обеты, хватающимся за молитвы или посты
достается большим трудом то, что должно быть легко и просто.

Мне, живущему в мире иллюзий, битых очков, карманных воров -
тормозить с носилками и изображать согбенную спину.
Я готов, но, похоже, уже катастрофически нездоров -
поворот, другой - упаду в канаву, забуду пароли, сгину.

Посижу в бараке, чья тема - вечный всеукрепляющий чай.
Вместо сахара - три таблетки, вместо жизни - всё, что полезно.
И повязка дежурного на уровне середины плеча -
некий знак, что я не умру, а если умру - хотя бы воскресну.
вгрызаешься лафетным колесом?