Из поэмы Лётные отряды 17

Мы суетимся оголтело,
а выход рядом, за спиной,
и на душе вдруг посветлело.
Кто крайний тут? Что ж, стой за мной.
Понять такое невозможно,
скажу довольно осторожно,
по-прежнему самим летать,
а не кормить чужого дядю.
Работать тяжко на износ –
и вскоре снимется вопрос.
Воспрянут Лётные отряды,
реанимируют процесс
и тут же снимут весь эксцесс.

Был командир, не задержался,
переучился лишь на Ту.
Он не работал, прохлаждался,
собой поганил высоту.
Сменил Карпенко Дядигуров,
он не любил литературу,
любил работать по ночам,
устраивал всегда бедлам.
Хотел поймать меня однажды,
но Ламов тут же сообщил
и превосходства вмиг лишил.
Дежурный по перрону важно
ходил осматривал матчасть,
поймать исчезла сразу страсть.

Дошёл до точки я возврата.
Не затерялась чтобы мысль:
“Аэроклуб, проснись, где брата
курсантская возникла жизнь!”
Который воевал с нацизмом,
со злом врага, его цинизмом.
Жестоким Вермахт был в войне,
а все эСэСовцы – вдвойне.
Бомбил нещадно по Берлину,
за Родину он нашу бил.
Сибирь родную брат любил.
Рассказ короткий, а не длинный.
Не буду дурака валять,
войну не стану восхвалять.