Видения. Полусон. Молчок. -цикл стихотворений-
ВСТУПЛЕНИЕ
Каждый раз нервическая тряска .
Публика – стоглавый крокодил.
Душный зал волной окатит зябкой.
Что ж, иди, пока хватает сил.
Бейся слабым голосом и словом,
Чтоб броню бесчувствия пробить.
Это пострашнее Ватерлоо
Собственную душу обнажить.
Выйдешь, как в нелепой маске клоун.
Право ж глупо нюни разводить.
Публика усмешливая склонна
Не сердца, а зубы обнажить.
Обещаю все ж себе отважно,
Что смогу на сцене устоять,
Хоть от страха выглядеть неважно
Предстоит мне, на беду, опять.
Март 2011
ГРАД
Предсказали: будет град
И грозой повеет ветер.
Лето дышит невпопад,
Нервно открывая двери.
Град тяжелою слезой
Рухнет, нежный лист дырявя,
Ляжет белой пеленой,
Все живое повреждая.
Может, на крыльцо взойду,
Лоб подставив под удары,
Может быть, пересижу
Этот град у самовара.
Почему-то мне не жаль
Упорядоченных грядок,-
Как бы ни была нежна
Зелень с бархатной подкладкой.
Слом начального тепла –
Ожиданьям оплеуха.
Хорошо, что отцвела
Вишня, не боясь разрухи.
Что ж, такой переполох
Будет в радость всем, кто знает:
Тот непревзойденно плох,
Кто ударов избегает.
12 мая 2012г.
ЗИМА
Художник кистью нереальной
Просторы мира изменил.
Он на поверхности бескрайней
Январский холод поместил
Художник нереальной кистью
Мне на глаза набросил слой
Еще не схваченного гипса,
Как будто я была больной.
Художник был знаком со стылью
Забывших треньканье синиц.
Он рисовал мороз на стыке
Полуопущенных ресниц.
Художник призван был по сути
Твердить азы пихтовых зим,
Сжимающих деленья ртути
До треска стекол и пружин.
На холст привнес он белый снег
И эти под подошвой скрипы,
Чтоб простодушный человек
Не замечал изъяны жизни..
* * *
На поиски любви ушло так много лет,
Но встречи разные несли недоуменье.
Зачем явилась ты на этот свет
Любовь, не знающая утешенья?
Зачем живешь в самой себе, боясь
Насмешек или даже осужденья?
И почему людей пугает страсть,
Как роковое наважденье?
Иль обнищала чувствами казна,
Иль повлияла общая усталость?
Но вижу я, что отцвела весна
И от желания любви осталась малость.
Подростком мне казалось, что ?люблю?
Звучаньем ?б? и ?л? подобно блуду.
А это повторенье буквы ? ю?
Сужало губы в гулкий переулок.
Какой дурак придумал сей глагол
С печатью неумышленного срама.
И звуки упоительные свел
К предчувствию разлуки и обмана!
НЕОЖИДАННОЕ ВОСПОМИНАНИЕ
Боясь сосуд зачатья повредить
В трехтонке, громыхающей рывками,
По бездорожью зимнему трястись,
Держа живот обеими руками…
Трястись и слушать бульканье внутри,
Пытаясь погасить тревогу.
Ах, что грозит тебе, дуреха, впереди!
Ах, как ухабиста дорога.
Безумье сладкое – попасть в толпу овчин,
Где все вповалку: шубы, шапки, шутки
И греться теснотой сплоченных спин
В теплушке в ожидании попутки.
Как далеко: горячка шумных дел,
Избыток молодой и дерзкой силы,
Когда хотелось стынувшей земле
Отдать немного собственного пыла!
Порой мелькнет неведомо с чего,
Когда встречаю сына на пороге:
Трехтонка, тряска, сонное тепло
Застрявших на заснеженной дороге.
Там можно было, будто соль занять-
Заимствуя тепло, свое отдать.
ФОТОКАРТОЧКА
Что может фотокарточка.
Желтея там, где сгиб,
Сказать об этой парочке,
Глядящей в объектив.
Она в оцепенении,
Сомкнув припухший рот,
Едва сдержав движение,
Снята вполуоборот.
В лице играет молодость
С оттенком беспокойств.
Опасливая холодность
И признак недовольств.
А он, спокойный, сдержанный
Глядится веселей,
Отчаянно приверженный
К избраннице своей.
Что может фотокарточка,
Желтея там, где сгиб…
Рассталась эта парочка.
Союз, увы, погиб.
Подальше спрячьте карточку,-
В былое, где архив.
Теперь другая парочка
На месте том сидит.
ПОЛЕТ
Отметить бракосочетание
Невероятно и смешно.
Вполне понятное желание,
Что будоражит как вино.
Они взнеслись на шаре огненном
И целовались двести верст.
А приземлились обожженными,
Во всем виня увечный трос.
Примета, в общем-то, плохая.
Но не забылся тот полет.
Семья цела и жизнь земная
Как воздух легкая, идет.
ВИДЕНИЯ ПОД СОМКНУТЫМИ ВЕКАМИ
Грея ноги о кошкину шкуру,
Погружаешься в серую темь.
Там возьмет тебя кто-то за руку
И проводит в мельканье теней.
Ты же знаешь, что стоит закрыться
Утомившимся за день глазам,
Как под веками будет струиться
Дивно блещущий камень-кристалл.
И осколки его, рассыпаясь,
Увлекут полусон в никуда.
Где намеки, друг друга касаясь,
Образуют осколки – слова.
Собирая их в твердые знаки,
Ты захочешь картину сложить,
Чтобы ум посторонний узнал их.
Как цветные на небе мазки.
НА ГРАНИ ЛЖИ
С окна высокого иль с лоджии
Не увидать лица земли.
Я - дачница, судьбой стреножена,
Живущая на грани лжи.
Меж этим пластиковым городом
И лугом, потерявшим стог.
Меж насыщением и голодом,
На переломах всех дорог.
Ко мне с приветом не являются
Посланцы мха и гнезд пустых.
Стальных дверей они пугаются
И дыма газовой плиты.
Сегодня электричка хмурая
Меня привычно привезет
На тот пустырь, где ель понурая
Мне лапой с шишками махнет.
Привстанут ирисы на стеблях.
Тепло приветствуя меня.
И застучат часы на стенке,
От счастья невпопад звеня.
Все мило, но душа не в духе,
Как будто есть на ней вина.
Не явятся лесные духи,
Когда темно, пугать меня.
ОСЕННИЙ БАЗАР
Вот персики, обтянутые замшей
Ворсистой кожицы, смягчающей умы.
А там – снаряды желтые, не страшно
Лежащие под вывеской хурмы.
Капуста белая, как голова болвана,
Прищурив глаз, взирает на старух,
Считающих с придирчивостью странной
Свои копейки на морщинах рук.
За ними – толстый дядька в окруженье
Таких же толстых бочек и ковшов
Огромной ложкой бороздит соленья,
Выуживая гроздья огурцов.
Как вкусно пахнет чесноком рассол!
Эх, хороша закусочка на стол!.
Здесь на прилавке горы помидоров
С надутой кожицей, чтоб удержать нутро
От взрыва заключенного в них сока,
А он и так бежит быстрее, чем метро.
А рядом женщина, сурово сдвинув брови,
Следит за горкой розовой моркови,
Чтоб не копались, выбирая плод,
Красотки со страниц журнала мод.
Фугасы дынь разносят запах меда.
Блестит зерном разрезанный гранат,
Невольно искушая глаз народа -
Надеть его на шею как гранат.
Такая удаль ходит по прилавкам,
Что втихаря, забытые людьми
Клюют подсолнух, - сорт Кубани сладкой, -
Пронырливые воробьи.
Развалы яблок – вечная отрада,
Мерцает неизменной глубиной
Деяний любопытного Адама
С его земной, садовой правотой.
Осенний вернисаж предпочитает
Оранжевые, рыжие цвета.
Кричит базар, шумит и призывает:
Взгляните же, какая красота!
Попробуем на вкус творенья сада
И запах пота матушки земли.
Вот осени прекрасная награда –
Оранжевые, желтые плоды.
* * *
Есть люди, скрытые от шума,
Рассчитанного на успех.
Как бы задвинутые в угол,
Они живут вдали от всех.
Но, не увенчанные славой,
Не знающие тиражей,
Они завоевали право
Любовью согревать людей.
И пусть единственная строчка,
Как яблоко в пустом саду,
Висит на ниточке. пророча
Возвышенную красоту,
Им не удастся скрыть упрямо
Мечту уединенных лет.
Безвестность выше, чем фанфарность
Организованных побед.
ЗАПАХ ФЛОРЕНЦИИ
Не тон литографий с бумажных листов,
Не обжиг кофейных чашек,
А цвет тердо-каменных каревых стен
Флоренцией издавна правит.
Те камни не знают, что значит прощать,
Но преданы ритму подошв
Бегущего Данте, размахом плаща
Зовущего ритмы стихов.
Куда же ты? Стой, я войду за тобой
В костел, где царит полумрак,
Где луч из окна и таинственный знак
И Ангел, как луч, золотой.
С тех пор, как уснула твоя Беатриче,
Весь город избрал цвет печали – коричневый.
И чашечка кофе напомнит впопад
Флоренции каревой дивный наряд.
Дек. 2012-12-13
МОЛЧОК
И вдруг представился тюрьмой
Мой сад, любимый прежде.
Когда цвели надежды
И не зевал левкой.
Все спорилось в руках, и вот
Попало сердце в переплет,
Охота воспеванья
Сказала ? до свиданья?.
Я слышу внутренний смешок:
Все выдул резвый ветерок?
Цветет сирень, а ты молчишь
Не ищешь ? счастья?, как бывало,
И перед ней столбом стоишь,
А прежде б описала.
Опустошенье за стеной
Селенья, взятого измором.
Не понимаю, что со мной,
Как справиться с позором
Молчанья, когда рот раскрыл
Весь образумившийся мир.
Дек.2012г
Каждый раз нервическая тряска .
Публика – стоглавый крокодил.
Душный зал волной окатит зябкой.
Что ж, иди, пока хватает сил.
Бейся слабым голосом и словом,
Чтоб броню бесчувствия пробить.
Это пострашнее Ватерлоо
Собственную душу обнажить.
Выйдешь, как в нелепой маске клоун.
Право ж глупо нюни разводить.
Публика усмешливая склонна
Не сердца, а зубы обнажить.
Обещаю все ж себе отважно,
Что смогу на сцене устоять,
Хоть от страха выглядеть неважно
Предстоит мне, на беду, опять.
Март 2011
ГРАД
Предсказали: будет град
И грозой повеет ветер.
Лето дышит невпопад,
Нервно открывая двери.
Град тяжелою слезой
Рухнет, нежный лист дырявя,
Ляжет белой пеленой,
Все живое повреждая.
Может, на крыльцо взойду,
Лоб подставив под удары,
Может быть, пересижу
Этот град у самовара.
Почему-то мне не жаль
Упорядоченных грядок,-
Как бы ни была нежна
Зелень с бархатной подкладкой.
Слом начального тепла –
Ожиданьям оплеуха.
Хорошо, что отцвела
Вишня, не боясь разрухи.
Что ж, такой переполох
Будет в радость всем, кто знает:
Тот непревзойденно плох,
Кто ударов избегает.
12 мая 2012г.
ЗИМА
Художник кистью нереальной
Просторы мира изменил.
Он на поверхности бескрайней
Январский холод поместил
Художник нереальной кистью
Мне на глаза набросил слой
Еще не схваченного гипса,
Как будто я была больной.
Художник был знаком со стылью
Забывших треньканье синиц.
Он рисовал мороз на стыке
Полуопущенных ресниц.
Художник призван был по сути
Твердить азы пихтовых зим,
Сжимающих деленья ртути
До треска стекол и пружин.
На холст привнес он белый снег
И эти под подошвой скрипы,
Чтоб простодушный человек
Не замечал изъяны жизни..
* * *
На поиски любви ушло так много лет,
Но встречи разные несли недоуменье.
Зачем явилась ты на этот свет
Любовь, не знающая утешенья?
Зачем живешь в самой себе, боясь
Насмешек или даже осужденья?
И почему людей пугает страсть,
Как роковое наважденье?
Иль обнищала чувствами казна,
Иль повлияла общая усталость?
Но вижу я, что отцвела весна
И от желания любви осталась малость.
Подростком мне казалось, что ?люблю?
Звучаньем ?б? и ?л? подобно блуду.
А это повторенье буквы ? ю?
Сужало губы в гулкий переулок.
Какой дурак придумал сей глагол
С печатью неумышленного срама.
И звуки упоительные свел
К предчувствию разлуки и обмана!
НЕОЖИДАННОЕ ВОСПОМИНАНИЕ
Боясь сосуд зачатья повредить
В трехтонке, громыхающей рывками,
По бездорожью зимнему трястись,
Держа живот обеими руками…
Трястись и слушать бульканье внутри,
Пытаясь погасить тревогу.
Ах, что грозит тебе, дуреха, впереди!
Ах, как ухабиста дорога.
Безумье сладкое – попасть в толпу овчин,
Где все вповалку: шубы, шапки, шутки
И греться теснотой сплоченных спин
В теплушке в ожидании попутки.
Как далеко: горячка шумных дел,
Избыток молодой и дерзкой силы,
Когда хотелось стынувшей земле
Отдать немного собственного пыла!
Порой мелькнет неведомо с чего,
Когда встречаю сына на пороге:
Трехтонка, тряска, сонное тепло
Застрявших на заснеженной дороге.
Там можно было, будто соль занять-
Заимствуя тепло, свое отдать.
ФОТОКАРТОЧКА
Что может фотокарточка.
Желтея там, где сгиб,
Сказать об этой парочке,
Глядящей в объектив.
Она в оцепенении,
Сомкнув припухший рот,
Едва сдержав движение,
Снята вполуоборот.
В лице играет молодость
С оттенком беспокойств.
Опасливая холодность
И признак недовольств.
А он, спокойный, сдержанный
Глядится веселей,
Отчаянно приверженный
К избраннице своей.
Что может фотокарточка,
Желтея там, где сгиб…
Рассталась эта парочка.
Союз, увы, погиб.
Подальше спрячьте карточку,-
В былое, где архив.
Теперь другая парочка
На месте том сидит.
ПОЛЕТ
Отметить бракосочетание
Невероятно и смешно.
Вполне понятное желание,
Что будоражит как вино.
Они взнеслись на шаре огненном
И целовались двести верст.
А приземлились обожженными,
Во всем виня увечный трос.
Примета, в общем-то, плохая.
Но не забылся тот полет.
Семья цела и жизнь земная
Как воздух легкая, идет.
ВИДЕНИЯ ПОД СОМКНУТЫМИ ВЕКАМИ
Грея ноги о кошкину шкуру,
Погружаешься в серую темь.
Там возьмет тебя кто-то за руку
И проводит в мельканье теней.
Ты же знаешь, что стоит закрыться
Утомившимся за день глазам,
Как под веками будет струиться
Дивно блещущий камень-кристалл.
И осколки его, рассыпаясь,
Увлекут полусон в никуда.
Где намеки, друг друга касаясь,
Образуют осколки – слова.
Собирая их в твердые знаки,
Ты захочешь картину сложить,
Чтобы ум посторонний узнал их.
Как цветные на небе мазки.
НА ГРАНИ ЛЖИ
С окна высокого иль с лоджии
Не увидать лица земли.
Я - дачница, судьбой стреножена,
Живущая на грани лжи.
Меж этим пластиковым городом
И лугом, потерявшим стог.
Меж насыщением и голодом,
На переломах всех дорог.
Ко мне с приветом не являются
Посланцы мха и гнезд пустых.
Стальных дверей они пугаются
И дыма газовой плиты.
Сегодня электричка хмурая
Меня привычно привезет
На тот пустырь, где ель понурая
Мне лапой с шишками махнет.
Привстанут ирисы на стеблях.
Тепло приветствуя меня.
И застучат часы на стенке,
От счастья невпопад звеня.
Все мило, но душа не в духе,
Как будто есть на ней вина.
Не явятся лесные духи,
Когда темно, пугать меня.
ОСЕННИЙ БАЗАР
Вот персики, обтянутые замшей
Ворсистой кожицы, смягчающей умы.
А там – снаряды желтые, не страшно
Лежащие под вывеской хурмы.
Капуста белая, как голова болвана,
Прищурив глаз, взирает на старух,
Считающих с придирчивостью странной
Свои копейки на морщинах рук.
За ними – толстый дядька в окруженье
Таких же толстых бочек и ковшов
Огромной ложкой бороздит соленья,
Выуживая гроздья огурцов.
Как вкусно пахнет чесноком рассол!
Эх, хороша закусочка на стол!.
Здесь на прилавке горы помидоров
С надутой кожицей, чтоб удержать нутро
От взрыва заключенного в них сока,
А он и так бежит быстрее, чем метро.
А рядом женщина, сурово сдвинув брови,
Следит за горкой розовой моркови,
Чтоб не копались, выбирая плод,
Красотки со страниц журнала мод.
Фугасы дынь разносят запах меда.
Блестит зерном разрезанный гранат,
Невольно искушая глаз народа -
Надеть его на шею как гранат.
Такая удаль ходит по прилавкам,
Что втихаря, забытые людьми
Клюют подсолнух, - сорт Кубани сладкой, -
Пронырливые воробьи.
Развалы яблок – вечная отрада,
Мерцает неизменной глубиной
Деяний любопытного Адама
С его земной, садовой правотой.
Осенний вернисаж предпочитает
Оранжевые, рыжие цвета.
Кричит базар, шумит и призывает:
Взгляните же, какая красота!
Попробуем на вкус творенья сада
И запах пота матушки земли.
Вот осени прекрасная награда –
Оранжевые, желтые плоды.
* * *
Есть люди, скрытые от шума,
Рассчитанного на успех.
Как бы задвинутые в угол,
Они живут вдали от всех.
Но, не увенчанные славой,
Не знающие тиражей,
Они завоевали право
Любовью согревать людей.
И пусть единственная строчка,
Как яблоко в пустом саду,
Висит на ниточке. пророча
Возвышенную красоту,
Им не удастся скрыть упрямо
Мечту уединенных лет.
Безвестность выше, чем фанфарность
Организованных побед.
ЗАПАХ ФЛОРЕНЦИИ
Не тон литографий с бумажных листов,
Не обжиг кофейных чашек,
А цвет тердо-каменных каревых стен
Флоренцией издавна правит.
Те камни не знают, что значит прощать,
Но преданы ритму подошв
Бегущего Данте, размахом плаща
Зовущего ритмы стихов.
Куда же ты? Стой, я войду за тобой
В костел, где царит полумрак,
Где луч из окна и таинственный знак
И Ангел, как луч, золотой.
С тех пор, как уснула твоя Беатриче,
Весь город избрал цвет печали – коричневый.
И чашечка кофе напомнит впопад
Флоренции каревой дивный наряд.
Дек. 2012-12-13
МОЛЧОК
И вдруг представился тюрьмой
Мой сад, любимый прежде.
Когда цвели надежды
И не зевал левкой.
Все спорилось в руках, и вот
Попало сердце в переплет,
Охота воспеванья
Сказала ? до свиданья?.
Я слышу внутренний смешок:
Все выдул резвый ветерок?
Цветет сирень, а ты молчишь
Не ищешь ? счастья?, как бывало,
И перед ней столбом стоишь,
А прежде б описала.
Опустошенье за стеной
Селенья, взятого измором.
Не понимаю, что со мной,
Как справиться с позором
Молчанья, когда рот раскрыл
Весь образумившийся мир.
Дек.2012г
Метки:
