Женские метаморфозы

АМФОРА

Я – амфора, сосуд вина и света,
Я – женщина, вместилище стихий,
Хранилище наитий для поэта,
Молекул, переплавленных в стихи.
Гончар застигнут поздним вдохновеньем,
Его рука притянет глины суть:
Сумятица, полёт души, прозренье –
И облик вдруг прорезывает муть…
Немного солнца – стану я Данаей,
Смятенье чувств – Елены дух парит,
И Ева с яблоком смеётся в кущах рая,
И Пенелопа всё молчание хранит.
Заветное…Но разве в этом дело?
Лицо как лик, остудит святость грех.
Я – амфора. Сосуд, зовущий к страсти тело,
Тысячелетия во мне вмещает новый век.


АССОЛЬ – ДЕВУШКА МЕЧТЫ

Я – Ассоль. Зеленеют в просторе
голубые мои паруса,
и от бури вздымается море
и доносит глубин голоса.
Шёпот раковин, хохот коралла,
плеск рыбёшек, попавшихся в сеть,
про мечту колдовала, я знала,
что с любовью дано мне взлететь.
Птицей ласковой бьюсь над прибоём,
воспарю к облакам, воспарю,
а дано насладиться покоем –
я свечой в тихом доме сгорю.


НЕФЕРТИТИ – ЦАРИЦА ДУХА

1.Нефертити – царица духа,
ты – Исиды волшебный сон,
фараона жена и подруга
и ночей вдохновенных стон.
Шёлк волос заискрит водопадом,
а в глазах – глубь реки, свет луны,
нелюбовь обернётся адом,
благосклонность твоя – райским садом,
и в потомках деянья видны.

2.Кулон с печаткой Нефертити –
надменный профиль, властный взгляд –
в зелёной юности носить мне –
по лестничке спускаться в ад:
где пламенем сердца объяты,
где стон и вздох – одна игра,
где души на крестах разъяты,
где поцелуи до утра.
А наверху потоки света –
хвала решимости, хвала –
и на губах печать ответа:
любовь и песня, и хула…


СОЛЬВЕЙГ – ЮНОСТЬ У МОРЯ

1.Имя тебе – солнечный ветер,
имя твоё повторяют дети,
к морю бегущие за тобой,
бурей влекомые и волной.
Сольвейг на лыжах мчится по снегу,
лани подобна скорость пробега,
Сольвейг смеётся, только мелькает
между деревьев и тает, и тает
эта фигурка за белой горой.
Сольвейг, ты слышишь?
Сольвейг, постой!
Сольвейг у солнца украла лучи,
песню пропой, не молчи, не молчи!

2.Когда как розы были губы,
росинкой чистою слеза,
и платья в дудочках раструбов,
когда любовь – глаза в глаза,
к твоим ногам красоты мира
бросал непризнанный поэт,
и нежная звучала лира,
что в мире краше музы нет.

3.Много имён у музы –
Сольвейг, Клео, Ассоль.
Хочешь, ты станешь мужем –
сердце узнает боль.
Буду как ветер моря,
Сольвейг твоя, с крылом,
а Клеопатрой вскоре
страстью наполню дом.
Если ж твой вечный парус
не доплывёт до земли,
стану я девой плача,
тихо, Ассоль, замри.


ТАИС – ПОСВЯЩЕНИЕ В ЛЮБОВЬ
(диалог)

МОРЯК:
Снова танцы и гимны,
лютни и тамбурины
среди статуй цветных
в храме вечных огней,
От желания гибну,
я – ловец рыб, дельфинов,
стражник мачт корабельных,
вольный ветер морей.
О, Таис золотая,
вся вином налитая,
дивных соков полна
виноградная гроздь.
Дай отведать мне рая,
о, Таис золотая,
ты страстями играешь –
я на пиршестве гость!

ГЕТЕРА:
Шелка и жемчуг у постели
и реки лучшего вина,
о, как гетере надоели,
мужчины, вами жизнь полна.
Одни и те же предсказанья –
огнём любви сердца зажечь,
и ночь грядёт, как наказанье –
не лучше ль с ядом умереть?
Обворожить движеньем, словом –
зажечь, насытить, насладить –
а утром с золотым уловом,
за храмовой стеной и кровом
богов об истине молить…


КЛЕОПАТРА – СТРАСТИ ЗРЕЛОСТИ

Твоим именем страсть заклинали,
красотою – полмира сожгли,
честь владыки в крови запятнали,
солнцеликой свозили дары.
Если б знать, что века, что эпохи,
ты мужчин всех сводила с ума,
им любви рассыпала ты крохи,
но в Египте царила сама.
Кто сравнится с тобой, дива Нила,
ты бессмертия знала секрет,
и твоя сексуальная сила
слаще мёда и дороже монет.

***
Любимый мой, мечтать не вредно;
для Клеопатры нужен Нил,
коней шестёрка вдохновенных,
да пирамиды высших сил,
два трона, сундуки с дарами,
служанки, слуги; дивный сад,
и роща, и цветы коврами!
Но кто же, милый, виноват?
Она – царица. Я – другая:
в твоих страстях и снах парю,
что не Антоний ты, я знаю,
и к сказке сказку говорю.
А утром, лишь глаза открою,
Какая Клео? Был бы толк,
рабыней чищу, глажу, мою,
и ты за колкой дров умолк.
А ночью – лишь глаза закрою –
ни водопада, ни рабынь,
сарай, гараж, что не достроен,
так, что с мечтой своей остынь!


ПЕНЕЛОПА – МОТИВ ВЕРНОСТИ

***
(ТРАГЕДИЯ)
Моя бабушка Пенелопой
мужа ждёт с мировой войны,
а солдат очищал Европу
от коричнево- чёрной чумы.
Двух детей она схоронила:
глад и хлад – лихолетья дары,
и откуда брала она силы
жить и верить в победу страны.
Нет, не сына Телемаха,
дочку Еву одну сберегла,
но постирана мужа рубаха,
чтоб война не спалила крыла.
Он вернулся, сорокалетний,
без чинов, но с наградой, солдат,
и, наверное, всех Одиссеев
был любезнее сердцу в сто крат.
Он не плыл кораблём по морю,
не искал в островах чудес,
а хлебнул он народного горя,
защищая деревни и лес,
города, и луга, и просёлки –
вёрсты, вёрсты пропащих дорог –
честь солдата сберёг, гимнастёрку,
два осколка израненных ног.

***
(ДРАМА)
диалог
ОН:
Женщина должна быть Пенелопой:
ждать, любить, хранить очаг и дом!
ОНА:
Не бери пример дурной с Европы…
ОН:
Вряд ли Одиссеем поплывём,
просто странствий ветер нам по нраву,
похоть с честолюбием в крови,
островные мужние забавы
прибавляют страстности в любви.
ОНА:
Сколько ждать прикажешь, до заката
дней моих, а, может, до утра?
ОН:
Милая, сама же виновата,
вспомни о бессоннице вчера,
как просил я ласк и поцелуев,
сколько комплиментов говорил…
ОНА:
Знаешь, дорогой, я так тоскую,
что в боях ты крылья опалил,
что уже не взглянешь ненароком,
не промолвишь в утешенье слов…
ОН:
Слово – шелуха, а страсть с Востока,
мужу – больше страсти, меньше снов.
И тогда вернусь я Одиссеем,
полный удовольствия и сил.
ОНА:
Мне с Гераклом можно? А с Тесеем?
Без мужчин и мне ведь свет не мил.
А ещё скажу я по секрету:
женихов вокруг – хоть пруд пруди –
ты пока объездишь всю планету,
пусть о страсти шепчут на груди…


МАГДАЛИНА – ПРОЗРЕНИЕ В ЛЮБВИ

***
(ТАЙНА ОТРОЧЕСТВА)
Она глядела прямо в душу
с шедевра Рубенса, с картин
творцов великих Возрожденья –
писали мэтры Магдалин.
Не знала я в свои тринадцать,
зачем здесь череп и свеча,
и в темноте молебен страстный,
и крест, и меч для палача.
Поток волос был водопадом,
а руки сложены крестом,
она боялась кары ада,
молила Бога, но о чём?
Она стояла пред очами
и красотой своей влекла
раскрыть секреты той печали,
что в дом пустынный привела.
Её понять была не в силах,
но образ душу опалил.
О, Магдалина, Магдалина!
Зачем тебя мне подарил
тот, кто отчаянья и боли
пока ещё не испытал,
и, сокрушая страхом волю,
мне тайно Библию читал…

***
(ИЗ ДРЕВНИХ ИСТОЧНИКОВ)
Тебя узнала я другою –
не грешницей; но клевета
всегда бежала за тобою,
чтоб ты толпой была смята,
чтоб похоть надрывала глотки,
чтоб злоба била по лицу,
чтоб нищий вдруг пьянел без водки,
чтоб накричаться подлецу,
чтобы прохожий строил рожи,
чтоб лгали вместе зеркала,
чтоб на твоей тончайшей коже
стыдом сияла нагота.
Твой крестный путь –
каменьев грады,
толпа голодная, как волк,
а на душе – одни заплаты
на рубищах, и крови сок…

***
(ВЕСТЬ О ЧУДЕ)
Три Марии… Одна из Магдала,
Магдалиною наречена,
сколько бед ты в судьбе испытала,
сколько раз опаляла крыла?
Мать Мария, Мария меньшая –
всем свояченица, всем сестра,
ты одна – жена для рая:
ты любила его и спасла.
Пусть не тело его, бренно тело,
в небеса воспарила душа,
двигай, женщина, камень смело,
поспешай, поспешай, поспешай!
– Свет в глаза. Мой Творец!
Я слепну.
Но откуда здесь яркий свет? –
Будут чтить потомки вербу,
пить вино и разламывать хлеб…
А пока ты бежишь, босая,
всем поведать явления миг,
что Мессии дух неба достиг…
Сердце любящее – птица рая…


ЭВРИДИКА – ПЕСНЬ
О НЕМЕРКНУЩЕЙ ЛЮБВИ

ОРФЕЙ
– Кто может быть прекрасней Эвридики?
Орфея струны ей вещают в темноте,
и розы первые, и мёд пчелиный, дикий –
дары её немеркнущей красе.
– За что, подземный царь, ты отнял музу?
Не ты ль похитил Кору, о, Аид?
Зачем Орфею славный дар? Для муки
любить тень из теней, о смертный стыд!
Когда б спуститься в темноту Эреба,
напевом струн, поющих о любви,
растрогать Кору, музыки, как хлеба,
нам не хватает для волнения крови.
Царица подземелья смотрит дико,
и грозен вид аидова дворца,
но вот она, голубка! Эвридика!
И поступь та ж, и красота лица!
Не говори, родная, ты бесплотна!
Тебя я вызволю на свет, от страсти пьян,
иди за мной, на звук, дыши свободно,
там наверху ждут флейта и тимпан.
Я – кифаред, мечтаю слиться в миге
союза страсти, духа и венца. –
Но нет дороги к свету Эвридике!
Молчит и следует за голосом певца.
Но верит он, Орфей, совсем недаром
он музыкой царицу покорил
и выпросил за всё живой подарок:
из царства мёртвых Эвридику откупил.
Как тихо! Ни шагов, ни звуков нежных,
любимая, ещё чуть – чуть, вот свет!
Как выдержать? И смотрит безнадежно,
а Эвридики в вечность канул след…

ЭВРИДИКА
Я – одна из теней,
больше в счастье не верю,
как был солнечен день
мне в объятьях Орфея!
Жизнь стелила цветы,
смерть мне травы стелила,
и моей красоты
возжелала могила.
Знаю, ты никогда
не полюбишь другую,
и вослед и вослед
за тобой поспешу я.
А посмотришь хоть раз
на меня, муз служитель,
в тот же миг, в тот же час,
гнев прольёт повелитель!
Я молю: не гляди
счастья общего ради,
что-то тянет в груди–
вот последние пяди…
Треск и молнии свет!
Всё ушло, всё пропало…
Средь живых счастья нет,
и надежды не стало.