Стихи. ру от А до Я. Яшка Казанова

Легендарный автор Стихи.ру начала 2000-х Яшка Казанова (Юлия Зыкина или Зыкова). Живёт в Москве (или Московской области). Родилась в 1976 году. Автор книг стихов.


gondola.zamok.net/076/76kazanova.htm

КАК ВСЕ

Мы называли дни недели

Любимых женщин именами.

И связывали нас не деньги,

Хотя на деньги нас меняли.

Меня, тебя... но то, что между,

Что так высокопарно прочим,

Цепялось даже за одежду,

Бесперебойно кровоточа.

Мы жили порознь и вскоре

На пальцах отмечали встречи,

И что-то нежно-воровское

Прослеживалось в каждой. Резче

Был дым для глаз, и сок для тела

Был все тягучей, ядовитей.

Я снова в Прагу улетела,

Когда ты уезжала в Питер.

И только дворикам московским,

Нас не предавшим ни на йоту,

Казалось: в небе слишком скользко

И слишком тесно самолету.

Внезапность сумрачных посланий

Сменялась выдохами трудно.

Мы двигались, пожалуй, к славе

И снова встретились друг с другом.

И жизнь, смешно, как алкоголик,

Стараясь избежать агоний,

Качнулась влево. Бродский вздрогнул

И передвинул стрелки строго


ЯБЛОКАМ


Въезжай в близлежащий город.

Входи в безымянный дом.

Она боится щекотки

И в душ убегает до.

А после лежит, как самка,

И дышит порванным дном...

Въезжай в близлежащий замок,

Забудь безымянный дом:

Прости хозяйке халатность,

Просроченный счет за газ,

Протри ей ладони лапой,

С ключицы слижи загар

Наплюй на ее протесты,

По-женски-слабые "don"t"

И горько тебе, и тесно,

Забудь безымянный дом.

Меняй, как монеты, кудри

И цвет прокушенных ртов

Проплакан, прожжен, прокурен

И пропит. Коньяк картон

Оставит на стенках глотки.

Забудь безымянный дом...

Она снимает колготки

И в душ убегает до.

А после в борделе теплом

Ты ляжешь в постель со мной

В надрезы, кровоподтеки

Рубашку мою сомнешь.

И всласть пропитавшись телом,

Поймешь непреклонный знак

Я очень давно хотела,

Чтоб ты ко мне приползла



juzz.livejournal.com/137103.html

я мало сплю. слегка темнеют веки,
и цвет лица фарфоровый. декабрь.
свиданья в 7 утра на рыжей ветке.
прошу тебя - не пользуйся духами.
оставь свой запах солнечного сланца
припухшей верхней и пушку над нею.

в полупустом вагоне целоваться,
молясь о перегонах подлиннее;
дыханьем согревать твои ладони;
подмигивать бомжам, глядящим косо...

на рижской тайно помечтать о доме.
и отпустить тебя. на третьяковской


juzz.livejournal.com/81167.html

в колени – всем женщинам, что меня берегут,
мочат ступни, стоя на берегу,
мечут бисер, икру или просто соль,
приходят ночью в мой беспокойный сон,
бьют по щекам, по пальцам или под дых,
юбками машут яркими, чтоб под их
пестрой гуашью спрятать меня от гроз –
тычусь в полную силу. и в полный рост
складываюсь, как перочинный, как паззл, как
эквилибрист, удержавшийся на руках
между землей и облаком. говорю,
засунув ладони по корень в карманы брюк,
смущаясь своих, обкусанных до основ,
ногтей, с п а с и б о тишайшее, сбивающееся с ног,
+ с ритма, + с мысли. с п а с и б о за каждый раз,
когда я беспомощным дымом цепляюсь за вас.


www.stihi.ru/1999/10/16-01

ОСЕННИЕ ЭПИТАФИИ

1.

все было. безнадежней, чем в начале,

отчаянней. солдатски-голодна,

я лоб узорный стерегла ночами,

слезясь на спящий подо мною город, на



октябрь молодящийся, на стаи

ночной листвы... ресницы теребя,

все было. за плечами вырастало,

как крылья, ощущение тебя.



тогда казалось - жизнь тугой улиткой

чуть пискнет и замрет под языком.

ладошка, штык сжимая, стала липкой.

соседи наблюдали из окон -



как в зеркале, в лазурных пятнах гжели,

оранжевой луной обнажена

спала, обнявшись, пара отражений

издалека похожая на нас.



2.

о, невесомость всех моих иллюзий,

когда все люди - дети, и когда

два кулака, протянутые людям,

поколебавшись, означают - "да".



я вряд ли стану старше, стану тоньше.

возможно, суетность с годами прокурив,

уеду в город мокрый, по-эстонски

протяжный: небо...небо...фонари...



голодный город, мудрецами сытый

мне будет пасынком. откуда этот смех? -

непостоянный, неродивший сына,

откуда?

языком коснусь измен,

а про тебя, как водится, забуду.



глотая нелюбимую МЦ,

однажды выкрикну: "христос, я жажду чуда!"

и брызну желваками на лице.



3.

вечер плыл по уставшим бульварам,

акварелью окутывал пары...

на кого ты сегодня похожа?:

шарфик.... кепка..., почти что художник.

вот кафе. посетителей тыщщи.

сигареты смеются и дышат

в лица. чашка горячего чая.

вечер медленно чертит начало

облаков, переполненных снегом.

синева опускается с неба.

брызги бликов летают по стеклам,

и в губах твоих, в складочке теплой

золотистое противоречье

проступает все четче, все резче...



4.

между нашими руками

ложка белого вина.

грусть - эмоция без правил.

и без дна.



если б в скрипке жили птицы,

выпила б и эту боль.

голос маленькой певицы:

ля бемоль.



у тебя глаза ребенка

и движенья короля.

ах, как тихо; ах, как тонко

эта "ля".



свечка пальцы жалит-ранит

пробираясь под. и над.

ты - эмоция без правил.

и без дна.


bliki.jino-net.ru/ya6ka/ya6ka_20_.php

КАК ВЫЯСНИЛОСЬ - НИЧЬЁ


Знаешь, я все же бывала в твоем Париже,

Ласкала рыжие кудри девочки из ротонды.

Здесь небо много суровей, нежней и ниже,

И как-то настойчивей, что ли? Зеленого сыра тонны

Скупают в лавках юркие парижане

Десятки лет отмечаясь привычным бонжуром.

От этого очень спокойно, но как-то жаль их:

Подобное постоянство уютно-жутко.

Они глазеют на всех проходящих мимо,

Сидя в кафе, выходящих на мостовые.

Здесь неприлично влюбляться и быть любимой

До крови в горле, до жаркой раны навылет.

Но, что очевидно донельзя, в почете учтивость

Пардон заменяет дуэли, мерси - перчатки,

Летящие в лица. Меня никогда не учили

Ножам и вилкам для рыбы. Зеленого чая -

В пиалу, съемной квартиры холодная ванна,

И спят покроватно мои любимые лица.

Зеленого чая - в пиалу, почти отвара.

И вряд ли получится Нотр Даме молиться,

И вряд ли получиться плакать у трапа, прощаясь.

Я съела Париж, как отраву, немного морщась.

А ты в это время - в Питере. Вряд ли чая,

Скорее - абсента, а может, чего попроще.

Но это неважно ни мне, ни тебе, ни спазмам

Желудка, которые режут на половины.

Ты помнишь про бога, про эти игрушки с паззлом?

Так вот, доигрался. Veritas только in Vino.

И я его пью беззастенчиво, как в пустыне,

Стараясь забыться, а, может быть, стать порочней.

Хотя - это поза. Приятным комочком стынет.

Предложишь абсента? А, может, чего попроще.

Ты знаешь. Я все же бывала в твоем Париже.

И пусть не с тобой, это вряд ли тебя волнует.

Здесь небо много суровей, нежней и ниже,

И как-то настойчивей, что ли? Непререкаемей? Ну и

Черт с ним.

Метки:
Предыдущий: история Тирана
Следующий: семь