После Покрова из кн. Собачья Родина
* * *
?В синем небе звёзды блещут,
В синем море волны хлещут…?
Ночная утлая моторка
По затуманенной стремнине
Чуть слышно и почти не видно
Несётся пятнышком восторга…
По волнам скачет, будто бочку
Толкают юные дельфины.
Но вздох – и нет её в помине…
И где же тут поставить точку?..
* * *
(11 сентября)
Лето иногда переламывается,
как бревно под ударом пятки,
как под стопой божества – щит черепаший.
И видишь, скосившись в зеркало –
выжатый хлам лица,
а в телевизор – сжатые нюёркские башни.
Тут-то тебе и вспомнить бы,
не развивая Платона
и не толкуя со снами,
< о ней >,
а нет – хоть о ком-нибудь,
кто мерил пространство комнаты
босыми ступнями…
* * *
(Индейское лето)
?Я и сам ведь такой же, кума…?
– Скоро осень, – сказал господин госпоже,
обнаружив, что пырхает снег,
что на в отмель уткнувшейся ржавой барже
всё раскатистей гомон и смех.
– Вот и лето прошло… а как ждали его… –
паутину не снял с её век,
лишь поправил подол. – Ничего, ничего…
Ведь он короток, бабий он век…
ПОКРОВ
(отрывок)
I
Когда, казалось бы, уходят тихо силы
из жилистых ветвей, когда листва
редеет с каждым днем, когда осины
болят, как на похмелье голова,
и роща, что вчера еще бесилась,
едва завидев молодого льва
грозы игривой – нынче ждёт, смирясь,
что нудный старец втопчет ее в грязь;
II
когда – казалось бы... – всё меньше, меньше,
меньше...
все тише голоса их птичьих я,
когда толпа неискренних изменщиц –
почти как многодетная семья:
повязаны одною паутинкой,
одной заботой сонм их увлечен,
и кружится надтреснутой пластинкой
полянка под рассеянным лучом;
III
когда – вот крест святой! – во всей округе
не сыщешь вплоть до первенцев-морозов
того, кому б, как старые подруги,
не перемыли косточки берёзы,
и – приходи хоть пьяный, хоть тверёзый –
не разберёшься: кто же в том повинен;
когда осталось – сглатывая слёзы,
всё вышивать по серой мешковине
узор нехитрый: лилии и розы;
IV
когда – как оказалось – всё напрасно,
и наступает миг – ни ветерка,
и воздух столь прозрачно-пуст, что ясно –
да, ясно различимая строка
читается почти что за чертою
(там, где над чёрным полем реет твердь),
и далеко в полях бредёт четою
не разлучаемой – бессмертие и смерть –
тогда покажется, что – полон юных сил –
ты в этот мир еще не приходил.
* * *
(Автопортрет (с женою за плечом))
Сыровата сигаретка из америки –
На российском сквознячке хреново курится.
Я не птица, чтобы биться здесь в истерике,
И не баба – чтоб к серёдке жизни скурвиться.
Вопреки стою досадным обстоятельствам.
И, хотя плету подчас я чушь собачую –
Ни предательствам, ни муторным приятельствам
Не плачу я дань житейской мелкой сдачею.
Вот каков я весь – пальцами распонтованный,
Цедрой солнечной в осинник серый выжатый...
И ушибленный – и нежно забинтованный.
И на пяльцах мелким крестиком вновь вышитый...
ИОНА
На взгляд изнутри Синий Кит
конечно не синий, а бурый…
С одышкой порхают амуры.
Назойливо ропщет москит.
На взгляд изнутри – теснота:
под тучной нависшей печёнкой
гуляют шальные девчонки,
дерутся два сиплых кота…
На взгляд изнутри: это – ад
и похоти чёрное чрево…
Засыпало древнее древо
гнилыми плодами весь сад.
…Что ж делать?.. – Ревмя ли реветь,
иль мерить с усмешкою хмурой,
какою изнаночной шкурой
дарит нас желудок-медведь?..
Что ж делать… Идти ли на вы,
иль тыкаться сызнова слепо
в кишечные залежи склепа
под сенью дубовой листвы…
– Что делать?.. – всё это сотри
в пустой порошок, в лёгкий иней…
И взглядом пронзительно-синим
окинь Океан изнутри.
* * *
(Опосля Покрова
Дождик горек на вкус.
И важнее дрова,
Чем затейливый куст.
Безпонтова трава,
И уже – не искус.
И уже дважды-два –
Перекрестие уст… )
?Мне тошно, няня!..?
Я грачу – как врачу – забывая про стыд и гордыню,
не стесняясь наречий кухонных, базарных словес,
говорю, признаюсь, что опять заработал я в дыню,
и опять сплоховал, и что снова в бутылку полез.
Я скачу с одного на другое и путаюсь в датах,
но опять говорю, чтобы выложить как на духу,
что в глумливом кагале хромых и убогих, косых и пархатых
я как рыба в воде, как заборная брань на слуху.
Что, хоть в кои-то веки собравшись с расхристанным духом,
наведя марафет и прибрав, так сказать, кабинет –
всё едино! – сорвёшься, и вот уже вирши бубнишь потаскухам,
оплатив по тарифу как за полновесный минет…
Грач молчит и внимает… – Да так, как ни в жисть не смогли бы
ни дружок закадычный, ни в вечных заботах жена…
И мерцает в зрачке цвета спелой полуденной сливы:
?Тяжело ж вам, голубчик, упорствовать против рожна…?
…Тут и выглянет солнышко, как молодая поповна,
улыбнётся смущённо: ?Вот, право!.. чудные слова…? –
и платочек накинет…
И сердце сожмётся любовно.
И седеет не только трава
опосля Покрова…
* * *
Вода прозрачна. Шишечки ольхи
Шершавы, как осенние стихи.
Трусящий по тропинке старый пёс
Задумчив, как незаданный вопрос.
Река студёна… И дубовый лист
Подернут патиной времён, как Ференц Лист.
И чистой клавишей под золотым лучом
Звучит душа. И я здесь ни при чём…
ЖУРАВЛИНЫЙ КЛИР
…аще кому хотяше песнь творити,
то растекашется мыслию1 по древу,
серымъ вълкомъ по земли,
шизымъ орломъ подъ облакы…
* * *
(Отговорило…)
Здесь белки стали как помоечные кошки –
Нахально-тощие – навроде запятых.
И леденящий звук летящей неотложки
По эстакаде – не пугает их.
Чего пугаться? – это было б странно,
Средь конопляных выживя рванин…
Здесь солнышко встает не слишком рано
Над самой нервно-голой из равнин.
Чего желать? – Вот этто, бляха, ночка!..
И, в полну грудь отчаянно дыша,
Переполняется сама собою точка –
И ни шиша здесь окромя карандаша.
* * *
(Журавлиный клин)
Что сказать в такую осень?
что пустить под злой откос?... –
что не сеяли, а косим?...
ан давненько сенокос
отзвенел по жарким поймам,
и река уж такова,
как рука – сквозит по проймам,
сыплет сор из рукава…
Что сказать про этот танец
обезглавленных дерев? –
всякой здесь, как самозванец –
моментально присмирев,
шаг шагнёт – как из-под палки –
рукавом затылок трёт,
а кругом мелькают галки,
так что оторопь берёт…
Что сказать про это время? –
ан не скажешь ни хрена:
чернопаханное бремя
зиждет на путях зерна
Сеятель судьбы и хлеба,
и – котомки опростав,
кликает на фоне неба
клина литерный состав.
* * *
(Жребий2)
…трудно тебе идти против рожна…
(Деян.9:5)
…и если ветер к вечеру в охапку
листвы ничейным спрячется щенком,
сдвинь на затылок форменную шапку
и – ать-два-три!.. – по тракту пешачком
шагай навстречу зимней тьме кромешной,
а в час, когда не видно ни рожна,
скажи вот так: несть внутренней, несть внешней,
и лишь серёдка жизненно важна.
_______________
1мыслию – ?мышлью, мысью? – белкой, др.-русский;
2жребий – греч. kl;ros ?клирос?; от этого – клир, то же, что духовенство)
* * *
(Ко Всемирному дню борьбы со СПИДом (вич))
К сожалению, эти проблемы
проявляются не только в Международный день СПИДа...
...Рыцари снимают шлемы,
и их судит Фемида.
Беда лишь в том, что Фемида слепа,
и даже ежели гвоздиком проковыряешь мраморную зенку,
не рассмотришь в ней ни клепа –
не то что в зрачках супротив – когда стенка на стенку...
К сожалению – немощна плоть:
зуб болит за зуб, око – за око, ухо – за ухо...
Так теряет иммунитет Господь вплоть
до Святого Духа...
* * *
Бессчётные хлопья ворон
Сужаются серой воронкой,
И небо уходит вовнутрь
Разъятой земли…
2003
(25 октября (?Заморосило...?))
* * *
Наконец затихли кличи.
Наконец умолкли хоры.
День х-ху…<ябр-рский> (безличный)
Льёт рассол на косогоры.
И течёт по крутоярам
<сс-стыдоба> вины осенней
За весну, в азарте яром
Брезговавшую спасеньем…
* * *
В домишках окошки затеплились робко.
Уснула под листиком божья коровка.
Пожух и свернулся оторванный листик.
В усы усмехнулся прокуренный мистик.
Так хмыкнул в душе своей мистик прожжённый:
туман над рекой – балахон прокажённой;
заречный трамвай? – как на шее бубенчик;
и белый из роз по течению венчик…
7 ноября
* * *
(Межсезонье…(к новым инициативам))
?Не спи, не спи…?
Когда природа тонет в фарисействе,
и речи хуже прелых куч листвы –
мы не одни:
нам дан порядок действий
в зрачке преображенской синевы.
И даже если в омут безвременья
впадает мир, вращая хлам племён –
внутри дрожат серебряные звенья
цепи имён,
держащей связь времён…
Что ж! – изготовимся навстреч весёлой стуже –
всего и дел:
мельком взглянуть на небеса,
зло выдохнуть и – затянуть потуже
житейства часовые пояса.
* * *
(Правило русского языка)
Родненькая моя сторонка!.. –
в горле у тебя воронка.
Плоти напрочь лишённые головы
льют туда промозглое олово
и спрашивают: "Как вам дышится?.."
А мы же с тобой знаем издавна:
где бы да как бы ни было издано,
здесь – как пишется, так и слышится...
* * *
И вдруг пенсионер, похожий на отца,
идёт из-за угла и словно крестит лоб –
Как будто паутинку никак смахнуть с лица
не может. Потому его не слышно слов.
А ветер, что уже как будто присмирел,
срывается опять с трамвайных проводов
И рвёт газетный лист, дурён и озверел,
с вестями про пожар, про взрыв и про потоп.
И рябь по безднам луж озябшая бежит.
И брюки парусят, топорщится пиджак.
И некому сказать, что жили не по лжи.
И снова все столбы друг с другом на ножах.
А ветви пятернёй срывают клочья туч,
желая обнажить, на стыд и срам начхав,
То, что лежит как блик, то – что живёт как луч
На проволочкой скрученных провидческих очках.
2004
КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
* * *
(Культурная революция)
Сумрачно. Глухо. Река, словно крышка рояля,
закрытая бывшим владельцем.
Луна отражается в ней бледным тельцем –
как будто из фарфора её изваяли
прежние мастера. Хотя, едва ли
ты в этом деле законный наследник,
скорее из тех, последних,
спрятавшихся в подвале...
* * *
(Ледостав)
Вдоль кромки колеблются льдинки, и пойма
озвучена шелестом, шорохом,
Как будто стакан с отвратительным пойлом
играет в нетвёрдой руке...
Обрывки, обломки, обмылки, и пахнет
углём и прокисшим порохом.
И искры сгоревших вчера фейерверков
шипят в леденящей реке.
Вдоль кромки – обмылки, обрывки, отонки
бостонского чаепития,
Варяжество ряженых, грязные перья,
фугас, прибамбас и прикол...
Куда ни поглянешь – ночные каналы
обсасывают со<и/бы>тия,
а далее – зрим горизонт, за которым
разводит пары ледокол...
* * *
(Иллюминация)
Огней моста торжественна гирлянда!.. –
под ней мерцает серебристый шар
реки, и рдеет гогошар
левобережья – отчего эстлянда...
...А тут – дрожит бетон первооснов,
в кустах мигает милицейский "бобик"...
и скоро мама поцелует в лобик
и папа пожелает сладких снов.
* * *
(Карр-рмен,
или Причуды глобального потепления)
?Она лгала, сударь… Она всегда лгала!..?
Ворона, што, как Шива, однонога –
Она нам с псом была роднее, чем сестра.
Но вот: куды-то делась – прям вчера,
В песке оставив клёцки осьминога…
За Пиренеями осыпалась листва.
Потопа воды подтопили Альпы.
И на Балканах старые катальпы
Гремят стручками, словно голова
С похмелья… Сколько будет дважды два
Всех лучше помнят высохшие скальпы…
Снег выпал…
с ним была плутовка такова.
* * *
(Беловежская пущща…)
очередной годовщине
Над соседским хутором –
В трёх верстах, когда полями –
Сшибленные гутором
Галки шьют над тополями.
Одеялом штопаным –
Небо. Грай. Заря над плёсом…
Шут их знает, што паны
Делят за дубовым тёсом…
* * *
(Рождественский пост)
Поле – промёрзшее на зуб и на кость;
дымным обвалом провисшее небо...
Тусклые, тусклые сумерки... – Накось,
выкуси этого горького хлеба,
если всё это и есть та инакость –
всею изнанкою затхлого хлева:
тою звездою, тем оком, тем знаком –
всем тем щемящим мерцанием слева...
* * *
(Балки правобережного плацдарма)
Здесь, раскорячившись, ползут по рыжей глине
то ль вверх, то ль вниз осины и дубы…
Как запрокинешься: густая сетка линий –
ветвей корявых
жизни и судьбы.
А вниз упрёшься сокрушённым взглядом:
под бурых листьев траурным ковром
судьба и почва,
будто снова рядом –
как в сорок первом, как в сорок втором…
Но вдруг – откуда?.. – белка-непоседа
скользит сквозь хлам,
взлетая по стволам…
И из немыслимой крылатости победа
сочится в сердце с кровью пополам.
* * *
(?Безобразная Эльза?
(предпраздничный траффик))
Не катятся трамы при капитализме,
поскольку рас<хи>щены рельсы –
ползут лимузины, как жирные слизни
по лику божественной Эльзы… –
Ступай в монастырь, босоногая немка,
сквозь километровые пробки:
плодить дураков, откликаться на нэнько,
по небу протаптывать тропки…
* * *
(Не по поводу ипотечного кризиса)
"В соседнем доме окна жолты..."
Нелепая декабрьская погода:
ни грамма солнца, но кромешный плюс...
Соседний дом построен был три года
уж как назад. И я не тороплюсь...
Но изо всех окон – процентов десять
иль, может, двадцать – светятся во мгле...
Я не о том, чтоб взвесить и повесить,
и не о тех – в уюте и тепле...
Я всё о нас – о нашей лепой доле,
рассыпавшейся по чужим углам...
Об избах без окон на белом поле,
вмещающих весь наш житейский хлам.
?В синем небе звёзды блещут,
В синем море волны хлещут…?
Ночная утлая моторка
По затуманенной стремнине
Чуть слышно и почти не видно
Несётся пятнышком восторга…
По волнам скачет, будто бочку
Толкают юные дельфины.
Но вздох – и нет её в помине…
И где же тут поставить точку?..
* * *
(11 сентября)
Лето иногда переламывается,
как бревно под ударом пятки,
как под стопой божества – щит черепаший.
И видишь, скосившись в зеркало –
выжатый хлам лица,
а в телевизор – сжатые нюёркские башни.
Тут-то тебе и вспомнить бы,
не развивая Платона
и не толкуя со снами,
< о ней >,
а нет – хоть о ком-нибудь,
кто мерил пространство комнаты
босыми ступнями…
* * *
(Индейское лето)
?Я и сам ведь такой же, кума…?
– Скоро осень, – сказал господин госпоже,
обнаружив, что пырхает снег,
что на в отмель уткнувшейся ржавой барже
всё раскатистей гомон и смех.
– Вот и лето прошло… а как ждали его… –
паутину не снял с её век,
лишь поправил подол. – Ничего, ничего…
Ведь он короток, бабий он век…
ПОКРОВ
(отрывок)
I
Когда, казалось бы, уходят тихо силы
из жилистых ветвей, когда листва
редеет с каждым днем, когда осины
болят, как на похмелье голова,
и роща, что вчера еще бесилась,
едва завидев молодого льва
грозы игривой – нынче ждёт, смирясь,
что нудный старец втопчет ее в грязь;
II
когда – казалось бы... – всё меньше, меньше,
меньше...
все тише голоса их птичьих я,
когда толпа неискренних изменщиц –
почти как многодетная семья:
повязаны одною паутинкой,
одной заботой сонм их увлечен,
и кружится надтреснутой пластинкой
полянка под рассеянным лучом;
III
когда – вот крест святой! – во всей округе
не сыщешь вплоть до первенцев-морозов
того, кому б, как старые подруги,
не перемыли косточки берёзы,
и – приходи хоть пьяный, хоть тверёзый –
не разберёшься: кто же в том повинен;
когда осталось – сглатывая слёзы,
всё вышивать по серой мешковине
узор нехитрый: лилии и розы;
IV
когда – как оказалось – всё напрасно,
и наступает миг – ни ветерка,
и воздух столь прозрачно-пуст, что ясно –
да, ясно различимая строка
читается почти что за чертою
(там, где над чёрным полем реет твердь),
и далеко в полях бредёт четою
не разлучаемой – бессмертие и смерть –
тогда покажется, что – полон юных сил –
ты в этот мир еще не приходил.
* * *
(Автопортрет (с женою за плечом))
Сыровата сигаретка из америки –
На российском сквознячке хреново курится.
Я не птица, чтобы биться здесь в истерике,
И не баба – чтоб к серёдке жизни скурвиться.
Вопреки стою досадным обстоятельствам.
И, хотя плету подчас я чушь собачую –
Ни предательствам, ни муторным приятельствам
Не плачу я дань житейской мелкой сдачею.
Вот каков я весь – пальцами распонтованный,
Цедрой солнечной в осинник серый выжатый...
И ушибленный – и нежно забинтованный.
И на пяльцах мелким крестиком вновь вышитый...
ИОНА
На взгляд изнутри Синий Кит
конечно не синий, а бурый…
С одышкой порхают амуры.
Назойливо ропщет москит.
На взгляд изнутри – теснота:
под тучной нависшей печёнкой
гуляют шальные девчонки,
дерутся два сиплых кота…
На взгляд изнутри: это – ад
и похоти чёрное чрево…
Засыпало древнее древо
гнилыми плодами весь сад.
…Что ж делать?.. – Ревмя ли реветь,
иль мерить с усмешкою хмурой,
какою изнаночной шкурой
дарит нас желудок-медведь?..
Что ж делать… Идти ли на вы,
иль тыкаться сызнова слепо
в кишечные залежи склепа
под сенью дубовой листвы…
– Что делать?.. – всё это сотри
в пустой порошок, в лёгкий иней…
И взглядом пронзительно-синим
окинь Океан изнутри.
* * *
(Опосля Покрова
Дождик горек на вкус.
И важнее дрова,
Чем затейливый куст.
Безпонтова трава,
И уже – не искус.
И уже дважды-два –
Перекрестие уст… )
?Мне тошно, няня!..?
Я грачу – как врачу – забывая про стыд и гордыню,
не стесняясь наречий кухонных, базарных словес,
говорю, признаюсь, что опять заработал я в дыню,
и опять сплоховал, и что снова в бутылку полез.
Я скачу с одного на другое и путаюсь в датах,
но опять говорю, чтобы выложить как на духу,
что в глумливом кагале хромых и убогих, косых и пархатых
я как рыба в воде, как заборная брань на слуху.
Что, хоть в кои-то веки собравшись с расхристанным духом,
наведя марафет и прибрав, так сказать, кабинет –
всё едино! – сорвёшься, и вот уже вирши бубнишь потаскухам,
оплатив по тарифу как за полновесный минет…
Грач молчит и внимает… – Да так, как ни в жисть не смогли бы
ни дружок закадычный, ни в вечных заботах жена…
И мерцает в зрачке цвета спелой полуденной сливы:
?Тяжело ж вам, голубчик, упорствовать против рожна…?
…Тут и выглянет солнышко, как молодая поповна,
улыбнётся смущённо: ?Вот, право!.. чудные слова…? –
и платочек накинет…
И сердце сожмётся любовно.
И седеет не только трава
опосля Покрова…
* * *
Вода прозрачна. Шишечки ольхи
Шершавы, как осенние стихи.
Трусящий по тропинке старый пёс
Задумчив, как незаданный вопрос.
Река студёна… И дубовый лист
Подернут патиной времён, как Ференц Лист.
И чистой клавишей под золотым лучом
Звучит душа. И я здесь ни при чём…
ЖУРАВЛИНЫЙ КЛИР
…аще кому хотяше песнь творити,
то растекашется мыслию1 по древу,
серымъ вълкомъ по земли,
шизымъ орломъ подъ облакы…
* * *
(Отговорило…)
Здесь белки стали как помоечные кошки –
Нахально-тощие – навроде запятых.
И леденящий звук летящей неотложки
По эстакаде – не пугает их.
Чего пугаться? – это было б странно,
Средь конопляных выживя рванин…
Здесь солнышко встает не слишком рано
Над самой нервно-голой из равнин.
Чего желать? – Вот этто, бляха, ночка!..
И, в полну грудь отчаянно дыша,
Переполняется сама собою точка –
И ни шиша здесь окромя карандаша.
* * *
(Журавлиный клин)
Что сказать в такую осень?
что пустить под злой откос?... –
что не сеяли, а косим?...
ан давненько сенокос
отзвенел по жарким поймам,
и река уж такова,
как рука – сквозит по проймам,
сыплет сор из рукава…
Что сказать про этот танец
обезглавленных дерев? –
всякой здесь, как самозванец –
моментально присмирев,
шаг шагнёт – как из-под палки –
рукавом затылок трёт,
а кругом мелькают галки,
так что оторопь берёт…
Что сказать про это время? –
ан не скажешь ни хрена:
чернопаханное бремя
зиждет на путях зерна
Сеятель судьбы и хлеба,
и – котомки опростав,
кликает на фоне неба
клина литерный состав.
* * *
(Жребий2)
…трудно тебе идти против рожна…
(Деян.9:5)
…и если ветер к вечеру в охапку
листвы ничейным спрячется щенком,
сдвинь на затылок форменную шапку
и – ать-два-три!.. – по тракту пешачком
шагай навстречу зимней тьме кромешной,
а в час, когда не видно ни рожна,
скажи вот так: несть внутренней, несть внешней,
и лишь серёдка жизненно важна.
_______________
1мыслию – ?мышлью, мысью? – белкой, др.-русский;
2жребий – греч. kl;ros ?клирос?; от этого – клир, то же, что духовенство)
* * *
(Ко Всемирному дню борьбы со СПИДом (вич))
К сожалению, эти проблемы
проявляются не только в Международный день СПИДа...
...Рыцари снимают шлемы,
и их судит Фемида.
Беда лишь в том, что Фемида слепа,
и даже ежели гвоздиком проковыряешь мраморную зенку,
не рассмотришь в ней ни клепа –
не то что в зрачках супротив – когда стенка на стенку...
К сожалению – немощна плоть:
зуб болит за зуб, око – за око, ухо – за ухо...
Так теряет иммунитет Господь вплоть
до Святого Духа...
* * *
Бессчётные хлопья ворон
Сужаются серой воронкой,
И небо уходит вовнутрь
Разъятой земли…
2003
(25 октября (?Заморосило...?))
* * *
Наконец затихли кличи.
Наконец умолкли хоры.
День х-ху…<ябр-рский> (безличный)
Льёт рассол на косогоры.
И течёт по крутоярам
<сс-стыдоба> вины осенней
За весну, в азарте яром
Брезговавшую спасеньем…
* * *
В домишках окошки затеплились робко.
Уснула под листиком божья коровка.
Пожух и свернулся оторванный листик.
В усы усмехнулся прокуренный мистик.
Так хмыкнул в душе своей мистик прожжённый:
туман над рекой – балахон прокажённой;
заречный трамвай? – как на шее бубенчик;
и белый из роз по течению венчик…
7 ноября
* * *
(Межсезонье…(к новым инициативам))
?Не спи, не спи…?
Когда природа тонет в фарисействе,
и речи хуже прелых куч листвы –
мы не одни:
нам дан порядок действий
в зрачке преображенской синевы.
И даже если в омут безвременья
впадает мир, вращая хлам племён –
внутри дрожат серебряные звенья
цепи имён,
держащей связь времён…
Что ж! – изготовимся навстреч весёлой стуже –
всего и дел:
мельком взглянуть на небеса,
зло выдохнуть и – затянуть потуже
житейства часовые пояса.
* * *
(Правило русского языка)
Родненькая моя сторонка!.. –
в горле у тебя воронка.
Плоти напрочь лишённые головы
льют туда промозглое олово
и спрашивают: "Как вам дышится?.."
А мы же с тобой знаем издавна:
где бы да как бы ни было издано,
здесь – как пишется, так и слышится...
* * *
И вдруг пенсионер, похожий на отца,
идёт из-за угла и словно крестит лоб –
Как будто паутинку никак смахнуть с лица
не может. Потому его не слышно слов.
А ветер, что уже как будто присмирел,
срывается опять с трамвайных проводов
И рвёт газетный лист, дурён и озверел,
с вестями про пожар, про взрыв и про потоп.
И рябь по безднам луж озябшая бежит.
И брюки парусят, топорщится пиджак.
И некому сказать, что жили не по лжи.
И снова все столбы друг с другом на ножах.
А ветви пятернёй срывают клочья туч,
желая обнажить, на стыд и срам начхав,
То, что лежит как блик, то – что живёт как луч
На проволочкой скрученных провидческих очках.
2004
КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
* * *
(Культурная революция)
Сумрачно. Глухо. Река, словно крышка рояля,
закрытая бывшим владельцем.
Луна отражается в ней бледным тельцем –
как будто из фарфора её изваяли
прежние мастера. Хотя, едва ли
ты в этом деле законный наследник,
скорее из тех, последних,
спрятавшихся в подвале...
* * *
(Ледостав)
Вдоль кромки колеблются льдинки, и пойма
озвучена шелестом, шорохом,
Как будто стакан с отвратительным пойлом
играет в нетвёрдой руке...
Обрывки, обломки, обмылки, и пахнет
углём и прокисшим порохом.
И искры сгоревших вчера фейерверков
шипят в леденящей реке.
Вдоль кромки – обмылки, обрывки, отонки
бостонского чаепития,
Варяжество ряженых, грязные перья,
фугас, прибамбас и прикол...
Куда ни поглянешь – ночные каналы
обсасывают со<и/бы>тия,
а далее – зрим горизонт, за которым
разводит пары ледокол...
* * *
(Иллюминация)
Огней моста торжественна гирлянда!.. –
под ней мерцает серебристый шар
реки, и рдеет гогошар
левобережья – отчего эстлянда...
...А тут – дрожит бетон первооснов,
в кустах мигает милицейский "бобик"...
и скоро мама поцелует в лобик
и папа пожелает сладких снов.
* * *
(Карр-рмен,
или Причуды глобального потепления)
?Она лгала, сударь… Она всегда лгала!..?
Ворона, што, как Шива, однонога –
Она нам с псом была роднее, чем сестра.
Но вот: куды-то делась – прям вчера,
В песке оставив клёцки осьминога…
За Пиренеями осыпалась листва.
Потопа воды подтопили Альпы.
И на Балканах старые катальпы
Гремят стручками, словно голова
С похмелья… Сколько будет дважды два
Всех лучше помнят высохшие скальпы…
Снег выпал…
с ним была плутовка такова.
* * *
(Беловежская пущща…)
очередной годовщине
Над соседским хутором –
В трёх верстах, когда полями –
Сшибленные гутором
Галки шьют над тополями.
Одеялом штопаным –
Небо. Грай. Заря над плёсом…
Шут их знает, што паны
Делят за дубовым тёсом…
* * *
(Рождественский пост)
Поле – промёрзшее на зуб и на кость;
дымным обвалом провисшее небо...
Тусклые, тусклые сумерки... – Накось,
выкуси этого горького хлеба,
если всё это и есть та инакость –
всею изнанкою затхлого хлева:
тою звездою, тем оком, тем знаком –
всем тем щемящим мерцанием слева...
* * *
(Балки правобережного плацдарма)
Здесь, раскорячившись, ползут по рыжей глине
то ль вверх, то ль вниз осины и дубы…
Как запрокинешься: густая сетка линий –
ветвей корявых
жизни и судьбы.
А вниз упрёшься сокрушённым взглядом:
под бурых листьев траурным ковром
судьба и почва,
будто снова рядом –
как в сорок первом, как в сорок втором…
Но вдруг – откуда?.. – белка-непоседа
скользит сквозь хлам,
взлетая по стволам…
И из немыслимой крылатости победа
сочится в сердце с кровью пополам.
* * *
(?Безобразная Эльза?
(предпраздничный траффик))
Не катятся трамы при капитализме,
поскольку рас<хи>щены рельсы –
ползут лимузины, как жирные слизни
по лику божественной Эльзы… –
Ступай в монастырь, босоногая немка,
сквозь километровые пробки:
плодить дураков, откликаться на нэнько,
по небу протаптывать тропки…
* * *
(Не по поводу ипотечного кризиса)
"В соседнем доме окна жолты..."
Нелепая декабрьская погода:
ни грамма солнца, но кромешный плюс...
Соседний дом построен был три года
уж как назад. И я не тороплюсь...
Но изо всех окон – процентов десять
иль, может, двадцать – светятся во мгле...
Я не о том, чтоб взвесить и повесить,
и не о тех – в уюте и тепле...
Я всё о нас – о нашей лепой доле,
рассыпавшейся по чужим углам...
Об избах без окон на белом поле,
вмещающих весь наш житейский хлам.
Метки:
