Гомо Ветхий

Я шел с толпою - чистой веры инок.
Я думал: в рай шагает рота!
Толпа свалила торговать на рынок,
А я уперся в новые ворота...

Свободы белые одежды,
Толпы тысчеголосый зев: .
На выдох - гнев, на вдох - надежда,
Мечтаний лучезарный блеф.
Светило солнце сквозь ненастье
На краткое совочье счастье.

Мне, Гомо Ветхому, новье не по плечу,
Торговое претит мне Эльдорадо.
?Вы Родину продали!? - я кричу.
А может быть, продать ее и надо…

Я целил в глаз, а попадал все в бровь.
Обещанного ждал три года точно.
Я мыслил: дело чести прочно,
Тем более - под ним струилась кровь.
Честь обернулась девкою порочной...

Я пропил жизнь, Отчизну просвистал.
Слежу я в страхе за крутым авралом:
Торгует радостно дельцов кагал
Пейзаж последний за седым Уралом.

Вот этот именуется крутым,
А тот гордится тем, что он продвинутый.
Слоняюсь между ними, пьяный в дым,
С кликухой липкой: рашен кинутый.

Мне бешеная зависть сводит зев,
А совесть лижут языки огня.
Свежуют Родину, условности презрев,
Увы! Свежуют без меня!

?Зри времени в зеленые глаза,
К тому иль к этому прибейся краю!?
- Мне некогда! - я протрезвев сказал.-
Я или мертвый или умираю.

В глаза подруги я смотрю со страхом.
Здесь Еву клеют, здесь пасут Адама...
В какой стране мы, дорогая мама?
Того гляди, нас трахнут под турахом!

Жизнь к нам была не то чтобы строга,
Скорей, она была к нам равнодушна...
Я братьев-лохов призывал
Отринуть жизни плен бездушный
И взять судьбу-злодейку за рога.
Но видно песню пели мы не ту –
И с песнею шагнули в пустоту.

Жизнь на излете, силы на итоге.
Но снятся мне огни ночных борделей -
От головы струящиеся ноги,
И груди наглые, и попки топ-моделей…

Мы за любовь платили нежным взглядом,
А чем бы мог еще платить совок?
Горячей клятвой? Розой из горсада?
На поле брани цвел любви росток.
...В последний раз друг друга мы обняли –
Прекрасен революций грозный рок!
(Меня, как правило, на запад гнали,
Любимую, обычно, на восток).

Что ж, в новом обществе
обмен любовью новый.
Любовь земная - больше не угар.
Здесь продается юность за обновы,
Объятья, ласки - все дает навар.
Здесь презентабельных мутантов рой,
Собрав с совков финансовый нектар,
Любовь скупает, как любой товар,
А лох исходит сладкою слюной.

Увы, я не из деловых.
Напрасно ты глядишь с упреком -
Мне по остаткам головы
Грохочет жизнь тяжелым роком.

Был мой энтузиазм рожден
Наивной верою, халявностью утроен
Я был тогда без дела возбуждён,
Зато теперь бессмысленно спокоен.

Я - Одиссей, войны Троянской дембель,
Не узнаю отеческой Итаки.
С сумою нищенской, ржаной мусолю крендель
И не мечтаю о приличной драке.

Крутые мэны гомонят в трактире:
Отменный нынче выдался улов!
И мне есть место на вселенском пире,
(Недаром я упрям, как сто ослов):
Мне что-нибудь отвалят из мослов.

О, жалкая придурочная нация!
Совков, как я, упертыми зовут.
Продвинутых ликует популяция:
Им оборвали совести лоскут.

Мы - Рим Четвертый, в будущее мост.
(Пусть наши бороды редки и сивы.)
Наш предводитель деловит и прост,
А предводительша ни капли не спесива.
На нем сюртук а-ля Наполеон,
На ней отпадная хламида...
Мы родственные души, я и Он:
Он - гомо сапиенс,
Я - мыслящая гнида.

Властей я избираю сонм,
Не приходя при том в сознанье.
Но вековой тревожен сон –
Крепить тюрьмы я должен зданье.
То камнем подпираю, то столбом...
Ведь я родился, чтобы стать рабом.

Остановитесь, господа и дамы!
Повремените барыши считать.
Эй, Гомо Новые, скажите прямо:
Кто ваш отец? Где ваша мать?
Пригульные! Вас, байстрючата,
В очередной запой,
Воспитанный на вольной прессе,
Между Парижем и Москвой
Я подарил жальливой стюардессе.

Я полагал, что, временем разбужен,
Как Брут, свободу не предам,
Что буду нежной молодости нужен,
Ей, поросли, добытое отдам.
Эпоха злых вождей сменилась круто
Эпохой наглых молодцов,
Свободой нищенства попотчевала Брута
Компания дешевых хитрецов.
В дверной глазок гляжу на жизни завязь,
Цепной кобель, растерян, стар и гол,
А молодость, невинно забавляясь,
Свободой отрицанья упиваясь,
Плюет в лицо мне жвачкою ?Дирол?.

Я в стаде родился,
Где умных, ушлых, резвых
Наш Добрый Пастырь трахал.
Меня кормило стадо и жалело,
И маску тупости и страха
Свинцовую мне на лицо надело.
Почили пастыри,
Жизнь быльем поросла...
К душе свинцовая личина приросла.

Багаж завидный деткам я оставил.
Они ж, мутанты без сердец и правил,
Отринув удаль, лень и страсть,
Как женщину, похитив власть,
Стяжанье и гордыню возлюбив,
Их смыслом мира объявив,
Усердно роются в наследстве…
Прогнило что-то в Датском королевстве!

Я устремился в небеса
И думал: Ветхий человек
Воздвигнет новый Баальбек.
Но кучер жизни безотрадной
Меня, ослушника, шутя
Хлестнул лозою виноградной..
И я, теряя слабый разум,
Мой Вавилон обрушил разом.
...Коней всегда учили строго:
Нет судеб аще не от Бога!

Я мечтал: пусть весна просквозит этот мир!
Молодыми глазами посмотрю на закат,
Станет явью блаженной несбыточный миф,
Принесет покаяние брату
Обуянный любовию брат.
Но ханжа, порожденный ханжой,
В своем праве уверенный свято,
Божьи храмы даруя убогим,
Им же счет со столетней маржой,
Не крестясь, предъявил на оплату.
Недоступны сокровища на небесах,
Если в сердце - алчности семя.
Ловит ветер наживы в свои паруса
Ненасытное хамово племя…