Из стихов Дмитрия Строцева - Минск
...Не отвлекайте меня, мама,
Смотреть за смертную черту!..
(Дмитрий Строцев)
Окончил Белорусский политехнический институт, по профессии архитектор. С середины 1990-х занимается издательским делом, основатель минского издательства ?Виноград?, выпускающего поэзию, религиозную литературу и др. Лирика Строцева сочетает в себе порыв к постижению метафизической изнанки обычных вещей и их ироническое остранение. Интерес Строцева к стихотворному эпосу и крупной поэтической форме, отмеченный уже в раннем его творчестве романом в стихах ?Лишние сутки?, в начале 2000-х гг. вылился в работу над поэмой ?Звероносец? (опубликованы первые две части), опирающейся на фольклорные основы в языковом и просодическом отношении и наследующей Вениамину Блаженному в богоборческих мотивах. Дмитрий Строцев известен как эффектный исполнитель своих стихотворений (свою особую манеру декламации он называет ?поэтическими танцами?) и автор-исполнитель песен на свои стихи.
За сборник стихотворений ?850 строк? Д. Строцев был удостоен 3-го места в международном литературном конкурсе ?Русская премия? за 2007 год (номинация ?Поэзия?).
Книги:
38. — Минск: Ковчег, 1990.
Виноград. — Минск: Виноград, 1997.
Лишние сутки: Роман в стихах. — Минск: 1999.
Остров Це. — Минск: Новые Мехи, 2002. — 80 с.
Виноград. — Минск: Новые Мехи, 2007. — 48 с.
Авторский сайт:
http://strotsev.net.ru
ДМИТРИЙ СТРОЦЕВ. СТИХИ
____________________________
УБОГИЕ ПЕСНИ
1
Елене Фроловой
Что ж эти люди
странно живут –
не пьют они воду
и хлеб не жуют.
Не ходят они в гости,
не ищут любви Твоей –
воют от злости,
от лютости своей.
Странником Божьим –
посох, сума –
хожу по долинам,
брожу по холмам.
Вздыхаю о невесте,
так плачет душа моя –
не поют вместе
два серых соловья.
Холодно в мире,
страшно идти.
Голодные звери
стоят на пути.
Печальница убогих,
под кровом храни меня
от кровей многих.
А дождик льет ливмя…
Матушка вскрикнет,
вздрогнет отец,
когда на чужбине
помру наконец.
На ледяном погосте
в полнеба заря встает.
Родные кости
сыра-земля сведет.
2
В подземелье на черном полу
моя белая мама сидит
и на бедных прохожих людей
без обиды и страха глядит.
Кто копеечку ей подаёт,
не двурушник уже и злодей.
Моя белая мама поет
для хороших прохожих людей.
Я играю у маминых ног,
я, как мама, и светел, и наг.
И на плечи прохожих людей
опускается ласковый снег.
Кто копеечку нам подает –
не двурушник уже и злодей.
Моя белая мама поет
для хороших прохожих людей.
В подземелье на нашем полу
мы еще посидим-посидим,
утешая прохожих людей,
а потом мы пойдем поедим.
Моя белая мама поет
для хороших прохожих людей.
Кто копеечку нам подает –
не двурушник уже и злодей.
3
Ане
Как маленькая рыбка,
счастливая улыбка
блуждает по лицу.
Она тебе к лицу.
Как маленькую рыбку,
не стали мы улыбку
на удочку ловить,
а взялись напоить
открытым нежным взглядом,
как сладким виноградом.
А чтобы не забыть
и до смерти любить –
как маленькую рыбку,
счастливую улыбку
мы стали рисовать,
как будто целовать.
________________________
ВИНОГРАД(Минск, 1997)
***
Виталию Калашникову
тайноград, тайноград, тихим светом твоим перевиты
летописные листья, что умному слуху открыты
где живые миры в золотые шары перелиты
и разбиты шатры, и столы даровые накрыты
молодые друзья – с ними жены небесные рядом
всех объемлет рука, все одеты целующим взглядом
кто поет на пиру, кто плывет остывающим садом
все очами полны, все ошеломлены тайноградом
***
чаша, полная света и яви
тело жгущее в утлой руке
вот и лето лугами муравит
вот и утка виляет в реке
как нежданная встреча-разлука
первопутком побежка с горы
так стрела вырастает из лука
и в надбровье глядит до поры
так луна на твоих наковальнях
вероломно чеканит шелка
так читают в березовых спальнях
вероловы твои облака
так бежит дождевая улитка
горячо по рыбачьей щеке
так ее дорогая улыбка
оживает в твоей нищете
люди пели, а после стояли
и дышали в пустые глаза
их густые костры остывали
и бежали от них небеса
вот и я не хочу торопиться
мне страница – большая страна
только хлебом сквозным укрепиться
да из грозы пригубить вина
***
Андрею Анпилову
комната, где собакой тени и те пахнут
где лохматые травы глохнут в молочных кувшинах
где над холмами хлама и книг потолок распахнут
сладкая пыль зевает и шьет на швейных машинах
где ветерком гуляет прохладная месса Баха
где за окном зеленым парус кипит балконный
где рукавом болтает и сохнет моя рубаха
там серебристый тополь кладет поклоны
там молодого лета спирт голубой пылает
там льется лучистой влаги ласковое веселье
там и поют, и плачут, и чашу испить желают
там за небесным краем для всех спасенье
комната шалью машет, конь из угла выходит
смотрит в огонь вишневый заспанными глазами
он на лету хватает все, что рука выводит
и до конца не знает, что в тишине сказали
***
что ты, рай, для меня
сердце-блюдце огня
кислородного утра подушка?
или
любимый мой
время идти домой
спит на цепях, в огнях-хрусталях
стеариновая подружка
и юлит итальянская музыка
я так весел с тобой говорить
по разумному саду ходить
певчих птиц называть-призывать
только ты их привадь
а как смотрят они из сада
дорогие твои глаза
а какие, сказать нельзя
и не надо
***
Вениамину Айзенштадту
я как в огонь вошел в круг обнаженных женщин
я захотел смотреть и чувствовать огонь
и словно мне задеть и возмутить их нечем
я сам вошел в их круг открытый, как ладонь
я буду зорко пить, а после нарисую
движенье этих тайн, деревья этих тел
летучую, как спирт, бессонницу-плясунью
которую испить до смерти захотел
я буду рисовать поющие предплечья
лопаток корабли, ликующий живот
всю бездну, весь простор, все небо человечье
всех прядок и холмов счастливый хоровод
за этот слезный круг, за благодать такую
я щедро заплачу – предчувствую, как вдруг
я странно закричу, смертельно затоскую
и женщину схвачу, и выпущу из рук
***
ты, кто направил время вспять
любитель молнии глотать
гробами недра наполнять
и мучить бременем опять
гляди — полки уже встают
и песни дикие поют
любить воскресшие в бою
услышав музыку твою
теперь они идут домой
помолодеть перед войной
губами встретиться с женой
а после с матерью одной
поднять из пепла города
из чрева выпустить стада
уйти от Страшного суда
и не начаться никогда
***
Алексею Жданову
эта книга набегает, как волна
от тоски она встает, из глубины
на губах ее, на вывихе волны
только чайка одичалая одна
эта горькая ухмылка наготы
эта яростная лодочка стыда
от отчаянья бежит, из темноты
и встречает, где кончается вода
ни мольбы от пенных губ не оторвать
эту глубь ни умалить, ни умолить
эту книгу нам, как вену, открывать
но ни капли крови в небо не пролить
***
Алексею Захаренкову
скажем, в орла
попадает стрела
или коса на камень нашла
или нашла коса на камень
хочется в рифму сказать: каблуками
или не в рифму сказать: посошок
рыбку посадишь в цветочный горшок
кудри отпустит, от рук отобьется
то подавай ей густой гребешок
то подпевай ей, когда распоется
и потакаешь – а что остается
льется вино
виноградной строкой
счастье дано
и оно под рукой
сетовать совестно, комплексовать
ямочку прятать в бородку петушью
лучше в альбоме коня рисовать
белой свечой, несмываемой тушью
или отломятся велосипеды
высыпать в поле, попить из копытца
хочется в рифму сказать: на раздолье
и не толпиться, и не торопиться
между собой ни о чем говорить
время терять, материть президента
или с друзьями ковчег мастерить
или не в рифму сказать: будь что будет
нынешним утром кто нас разбудит
катенька тенькает
дяденька тренькает
на балалаечке
бьет барабан: т а р а б а м
рыбка, а срежется чуть каблучок
букой посмотрит, сожмется, отчается
идет бычок, качается
дичится дурачок
нет бы учить
иностранную речь
раны лечить
и патроны беречь
бодро светает – тбилисский петух
дивно ревет, простота ерихонская
удаляется звездный пастух
голова улыбается конская
***
Михаилу Кочеткову
я проснулся в походном лесу
шли деревья себе на войну
эй! — деревьям я строго сказал
а они мне ответили: НУ
я зубами вгрызался в кору
я стучался в стволы головой
а они все печатали шаг
свой задумчивый шаг строевой
эй! — сказал я пичугам лесным
что на гнездах сидят и сидят
почему все идут и идут
и никто не вернется назад
НУ, — сказали пичуги в ответ
мы на гнездах идем на войну
ничего в этом странного нет
в этом странном задумчивом НУ
я проснулся в холодном поту
в человечьем горячем дому
ты плыла у меня на плече
я про НУ не сказал никому
? Dmitry Strotsev
Смотреть за смертную черту!..
(Дмитрий Строцев)
Окончил Белорусский политехнический институт, по профессии архитектор. С середины 1990-х занимается издательским делом, основатель минского издательства ?Виноград?, выпускающего поэзию, религиозную литературу и др. Лирика Строцева сочетает в себе порыв к постижению метафизической изнанки обычных вещей и их ироническое остранение. Интерес Строцева к стихотворному эпосу и крупной поэтической форме, отмеченный уже в раннем его творчестве романом в стихах ?Лишние сутки?, в начале 2000-х гг. вылился в работу над поэмой ?Звероносец? (опубликованы первые две части), опирающейся на фольклорные основы в языковом и просодическом отношении и наследующей Вениамину Блаженному в богоборческих мотивах. Дмитрий Строцев известен как эффектный исполнитель своих стихотворений (свою особую манеру декламации он называет ?поэтическими танцами?) и автор-исполнитель песен на свои стихи.
За сборник стихотворений ?850 строк? Д. Строцев был удостоен 3-го места в международном литературном конкурсе ?Русская премия? за 2007 год (номинация ?Поэзия?).
Книги:
38. — Минск: Ковчег, 1990.
Виноград. — Минск: Виноград, 1997.
Лишние сутки: Роман в стихах. — Минск: 1999.
Остров Це. — Минск: Новые Мехи, 2002. — 80 с.
Виноград. — Минск: Новые Мехи, 2007. — 48 с.
Авторский сайт:
http://strotsev.net.ru
ДМИТРИЙ СТРОЦЕВ. СТИХИ
____________________________
УБОГИЕ ПЕСНИ
1
Елене Фроловой
Что ж эти люди
странно живут –
не пьют они воду
и хлеб не жуют.
Не ходят они в гости,
не ищут любви Твоей –
воют от злости,
от лютости своей.
Странником Божьим –
посох, сума –
хожу по долинам,
брожу по холмам.
Вздыхаю о невесте,
так плачет душа моя –
не поют вместе
два серых соловья.
Холодно в мире,
страшно идти.
Голодные звери
стоят на пути.
Печальница убогих,
под кровом храни меня
от кровей многих.
А дождик льет ливмя…
Матушка вскрикнет,
вздрогнет отец,
когда на чужбине
помру наконец.
На ледяном погосте
в полнеба заря встает.
Родные кости
сыра-земля сведет.
2
В подземелье на черном полу
моя белая мама сидит
и на бедных прохожих людей
без обиды и страха глядит.
Кто копеечку ей подаёт,
не двурушник уже и злодей.
Моя белая мама поет
для хороших прохожих людей.
Я играю у маминых ног,
я, как мама, и светел, и наг.
И на плечи прохожих людей
опускается ласковый снег.
Кто копеечку нам подает –
не двурушник уже и злодей.
Моя белая мама поет
для хороших прохожих людей.
В подземелье на нашем полу
мы еще посидим-посидим,
утешая прохожих людей,
а потом мы пойдем поедим.
Моя белая мама поет
для хороших прохожих людей.
Кто копеечку нам подает –
не двурушник уже и злодей.
3
Ане
Как маленькая рыбка,
счастливая улыбка
блуждает по лицу.
Она тебе к лицу.
Как маленькую рыбку,
не стали мы улыбку
на удочку ловить,
а взялись напоить
открытым нежным взглядом,
как сладким виноградом.
А чтобы не забыть
и до смерти любить –
как маленькую рыбку,
счастливую улыбку
мы стали рисовать,
как будто целовать.
________________________
ВИНОГРАД(Минск, 1997)
***
Виталию Калашникову
тайноград, тайноград, тихим светом твоим перевиты
летописные листья, что умному слуху открыты
где живые миры в золотые шары перелиты
и разбиты шатры, и столы даровые накрыты
молодые друзья – с ними жены небесные рядом
всех объемлет рука, все одеты целующим взглядом
кто поет на пиру, кто плывет остывающим садом
все очами полны, все ошеломлены тайноградом
***
чаша, полная света и яви
тело жгущее в утлой руке
вот и лето лугами муравит
вот и утка виляет в реке
как нежданная встреча-разлука
первопутком побежка с горы
так стрела вырастает из лука
и в надбровье глядит до поры
так луна на твоих наковальнях
вероломно чеканит шелка
так читают в березовых спальнях
вероловы твои облака
так бежит дождевая улитка
горячо по рыбачьей щеке
так ее дорогая улыбка
оживает в твоей нищете
люди пели, а после стояли
и дышали в пустые глаза
их густые костры остывали
и бежали от них небеса
вот и я не хочу торопиться
мне страница – большая страна
только хлебом сквозным укрепиться
да из грозы пригубить вина
***
Андрею Анпилову
комната, где собакой тени и те пахнут
где лохматые травы глохнут в молочных кувшинах
где над холмами хлама и книг потолок распахнут
сладкая пыль зевает и шьет на швейных машинах
где ветерком гуляет прохладная месса Баха
где за окном зеленым парус кипит балконный
где рукавом болтает и сохнет моя рубаха
там серебристый тополь кладет поклоны
там молодого лета спирт голубой пылает
там льется лучистой влаги ласковое веселье
там и поют, и плачут, и чашу испить желают
там за небесным краем для всех спасенье
комната шалью машет, конь из угла выходит
смотрит в огонь вишневый заспанными глазами
он на лету хватает все, что рука выводит
и до конца не знает, что в тишине сказали
***
что ты, рай, для меня
сердце-блюдце огня
кислородного утра подушка?
или
любимый мой
время идти домой
спит на цепях, в огнях-хрусталях
стеариновая подружка
и юлит итальянская музыка
я так весел с тобой говорить
по разумному саду ходить
певчих птиц называть-призывать
только ты их привадь
а как смотрят они из сада
дорогие твои глаза
а какие, сказать нельзя
и не надо
***
Вениамину Айзенштадту
я как в огонь вошел в круг обнаженных женщин
я захотел смотреть и чувствовать огонь
и словно мне задеть и возмутить их нечем
я сам вошел в их круг открытый, как ладонь
я буду зорко пить, а после нарисую
движенье этих тайн, деревья этих тел
летучую, как спирт, бессонницу-плясунью
которую испить до смерти захотел
я буду рисовать поющие предплечья
лопаток корабли, ликующий живот
всю бездну, весь простор, все небо человечье
всех прядок и холмов счастливый хоровод
за этот слезный круг, за благодать такую
я щедро заплачу – предчувствую, как вдруг
я странно закричу, смертельно затоскую
и женщину схвачу, и выпущу из рук
***
ты, кто направил время вспять
любитель молнии глотать
гробами недра наполнять
и мучить бременем опять
гляди — полки уже встают
и песни дикие поют
любить воскресшие в бою
услышав музыку твою
теперь они идут домой
помолодеть перед войной
губами встретиться с женой
а после с матерью одной
поднять из пепла города
из чрева выпустить стада
уйти от Страшного суда
и не начаться никогда
***
Алексею Жданову
эта книга набегает, как волна
от тоски она встает, из глубины
на губах ее, на вывихе волны
только чайка одичалая одна
эта горькая ухмылка наготы
эта яростная лодочка стыда
от отчаянья бежит, из темноты
и встречает, где кончается вода
ни мольбы от пенных губ не оторвать
эту глубь ни умалить, ни умолить
эту книгу нам, как вену, открывать
но ни капли крови в небо не пролить
***
Алексею Захаренкову
скажем, в орла
попадает стрела
или коса на камень нашла
или нашла коса на камень
хочется в рифму сказать: каблуками
или не в рифму сказать: посошок
рыбку посадишь в цветочный горшок
кудри отпустит, от рук отобьется
то подавай ей густой гребешок
то подпевай ей, когда распоется
и потакаешь – а что остается
льется вино
виноградной строкой
счастье дано
и оно под рукой
сетовать совестно, комплексовать
ямочку прятать в бородку петушью
лучше в альбоме коня рисовать
белой свечой, несмываемой тушью
или отломятся велосипеды
высыпать в поле, попить из копытца
хочется в рифму сказать: на раздолье
и не толпиться, и не торопиться
между собой ни о чем говорить
время терять, материть президента
или с друзьями ковчег мастерить
или не в рифму сказать: будь что будет
нынешним утром кто нас разбудит
катенька тенькает
дяденька тренькает
на балалаечке
бьет барабан: т а р а б а м
рыбка, а срежется чуть каблучок
букой посмотрит, сожмется, отчается
идет бычок, качается
дичится дурачок
нет бы учить
иностранную речь
раны лечить
и патроны беречь
бодро светает – тбилисский петух
дивно ревет, простота ерихонская
удаляется звездный пастух
голова улыбается конская
***
Михаилу Кочеткову
я проснулся в походном лесу
шли деревья себе на войну
эй! — деревьям я строго сказал
а они мне ответили: НУ
я зубами вгрызался в кору
я стучался в стволы головой
а они все печатали шаг
свой задумчивый шаг строевой
эй! — сказал я пичугам лесным
что на гнездах сидят и сидят
почему все идут и идут
и никто не вернется назад
НУ, — сказали пичуги в ответ
мы на гнездах идем на войну
ничего в этом странного нет
в этом странном задумчивом НУ
я проснулся в холодном поту
в человечьем горячем дому
ты плыла у меня на плече
я про НУ не сказал никому
? Dmitry Strotsev
Метки:
