Век минувший

ДЕВОЧКА НА ШАРЕ



СТИХИ



КНИГА 2



ВЕК МИНУВШИЙ




(1980-2000ГГ)






***

ДЕВОЧКА НА ШАРЕ

Я очень рано ?Детский мир? покинул,
А в ?Книжный мир? наведываться стал.
И вот однажды странную картину
В отделе репродукций увидал.

Там в ореоле мощи силы грубой
Той красоты, что вызывает шок,
Атлет могучий восседал на кубе,
А рядом извивался стебелек.

И тоненькая девочка на шаре,
Как воплощенье чистоты и света,
Одухотворяла в этой паре
Огромного и сильного атлета.

С тех нежных лет до нынешних седин
Картина эта мне внушить сумела,
Что образ человеческий един
Лишь в сочетании души и тела.

Я чувствую наивность детских снов,
И значимость первостепенных целей,
Но жизнь не представляю без стихов,
Как не представляю без гантелей.

Пусть завертелось жизни колесо,
Меняя, что вокруг и тех, кто рядом.
Но на картину Пабло Пикассо
Я и сейчас смотрю тем детским взглядом.
2000г.
***
Спокойствие души – вот истинное счастье,
Не безразличие, когда на все плевать,
А мудрая наука – все напасти,
Судьбы удары стойко принимать.
Не гневайся и не кричи, слова,
Когда кричат, звучат совсем иначе,
И пусть холодной будет голова,
Но только сердце пусть будет горячим.
О прошлом тебе нечего жалеть,
И будущего нечего бояться,
Но только, чтоб ошибки наши впредь
Не повторялись, надо постараться.
Уныние, гордыню обуздай,
И в гневе на себя взгляни воочию,
Познав характер свой, судьбу познай,
Воспитывай себя и днем и ночью.
Из общества недоброго – уйди,
Не больше, чем спросили отвечай,
Во всем плохом – хорошее найди,
В напрасный спор с глупцами не вступай.
За все удачи – воздавай судьбе,
Съедают душу мелкие заботы.
Причину неудач ищи в себе,
Свое богатство создавай работой.
Уму и телу не давай покой,
Какие бы насмешки ни звучали,
Все, что потратил, будет вновь с тобой,
И много больше, чем было в начале.
А если жизнь, как серые дожди
Вдруг станет без надежды и просвета,
На дне стакана правду не ищи
И помощь не проси у сигареты.
1988г.

* * *

Всю жизнь мы в ожидании чего-то,
Все завершаем кучу срочных дел,
Торопим время – и идет работа,
Но с временем к нам движется предел.

Торопим лето – так устал от зноя
И от закона расширенья тел,
Но вместе с долгожданною зимою
Пусть на чуть-чуть, но ближе стал предел.

...Зимой же зябнем в ожиданьи лета...
Пирог привычный быстро надоел.
Душа надеждой перемен согрета
И не пугает будущий предел.

Нам кажется, что время бесконечно,
И только где-то после сорока
Вдруг замечаешь – ничего не вечно,
И ленточка не так уж далека.

По детям, что так быстро повзрослели,
По зеркалу – вот правда без прикрас,
По целям, что достичь мы не сумели,
И по болезням, что настигли нас.

И время мы уже не подгоняем,
Свой пыл мы поубавили в конце,
Ведь с каждым годом глубже, замечаем,
Становятся морщины на лице.



А годы пролетают, как недели,
И их уже ничем не удержать.
И странно нам, что в юности хотели
Быстрее жизнь взрослую начать.

Со временем все видится иначе,
И школьную привычку позабудь.
Заглядывать сперва в ответ задачи,
Ну а потом придумать что-нибудь.
1983г


СЧАСТЬЕ

А счастье шло в солдатских сапогах,
Его мы разглядеть и не успели.
В потертой, виды видевшей шинели
Оно едва держалось на ногах.
Усталое, курило на привале –
Ходил по кругу тусклый огонек
(а вдруг он упадет, избави Бог!) –
И знаешь, накуриться всем хватало.
И счастье было видеть над собой
Раскрытый купол в синеве небесной.
А это все сравнимо только с песней,
Которую не может спеть любой.
Да, мы тогда его не замечали.
Одна забота волновала нас:
Скорее бы увидеть свой приказ,
И дни упорно до него считали.
Да что там дни, считали каждый час...
Мы так хотели побыстрей расстаться.
И позабыли впопыхах о том,
Что тут два года был родной наш дом,
Который будет часто вспоминаться.
И разделивши, как краюху хлеба,
Все тяготы нелегкого пути,
Узнавши счастье в бесконечном небе,
Решили счастье на земле найти.
1973г.


* * *

Я, увы, не радостный поэт,
Когда хорошо все в жизни было,
В рифму лепетал какой-то бред,
Портя и бумагу, и чернила.
А когда трясла меня беда,
Неудачи, горечи, потери,
Как поэт я воскресал тогда,
Муза открывала мои двери.
Видимо, страдания души
Для поэта очень хороши.
1983г.



ИСКУССТВО ЖДАТЬ


Какое это трудное искусство –
Когда уже кругом никто не ждет,
И одиноко, и на сердце пусто –
Надеяться, что все же он придет.
Придет и скажет нежные слова,
И станет все до боли так знакомо,
Как книги недочитанной глава,
Которую случайно взяли снова.
Как трудно ждать, но как потом легко
Сказать: ?Я, наконец, тебя дождалась?
И хоть, казалось, встреча далеко,
Любовь моя не превращалась в жалость.
На варежку в протянутой руке
Тоскливая снежинка опускалась.
Захлебываясь в долгих дней реке,
Любовь моя не превращалась в жалость.
Я плакала над письмами подчас,
Родной мой, видно, там тебе досталось,
Но все ж ни на секунду, ни на час
Любовь моя не превращалась в жалость!?
Пусть ждут солдат всегда.
И пусть дождутся.
Я сам солдат, я знаю этот путь.
Ведь никакой нет радости вернуться
В дом, где тебя давно уже не ждут.
У ожиданья трудная дорога.
И бесконечна череда из дней.
Искусство ждать, наверное, от Бога.
А не дождаться – это от людей.
1973г.

* * *
Шуршит под ногами дембельский лист,
И, как это ни странно,
Осеннего ветра пронзительный свист
Нам кажется теплым дыханьем.
Прощайте, ребята, пришел ваш черед,
Два года вы пробыли тут.
Уже трубачи не зовут вас в поход,
Пора зачехлять парашют.
Вас ждут развлеченья, театры, кино,
Мальчишек гурьба за спиной
И даже девчонка, что, правда, давно
Стала чужою женой.
А нам остаются ученья и строй
И письма ?...прости и забудь...?
И мудрый совет, что был дан старшиной:
?Пошли их... куда – нибудь?.
Комок из горла безжалостно вон!
Ремень вот на счастье мой
Бери. Мне не жалко. Хотя бы он
Пусть раньше вернется домой.
Тебе так приятен осенний дождь
Тебе так хочется жить,
А ко мне под х\б забирается дрожь,
А мне служить и служить.
Вот ты под ?Славянку? чеканишь шаг,
Простился со знаменем части,
И все твои чувства – в твоих глазах,
И полностью ты в их власти.
Я все понимаю умом и душой:
Всем надо пройти этот путь.
И мудрый совет был мне дан старшиной:
?Мальчишка! Мужчиной будь!?
1973г

* * *
Поверь мне, это не беда,
Что, как стена из кирпичей
Все наши долгие года
Положены из разных дней.
Одни мы часто вспоминаем,
Другие- как забыть, не знаем.
1984г.
* * *

Кофе нет, я запил одиночеством
Свой ужин в квартире пустой.
Так сбываются все пророчества
Тех, кто были оставлены мной.
На бокалах в полпальца пыли,
И, хотя не заперта дверь,
И любовь, и друзья позабыли
Ко мне дорогу теперь.
1984г


* * *

Мой ненавистный изощренный враг,
Что столько помыслов загнал в могилу –
Стоянье каждый день в очередях
За колбасою, водкой или мылом...
...Но все, что долго длится – выносимо,
А очередь – закалка для терпенья,
И что с того, что мы проходим мимо
Главнейших в этой жизни назначений.
1988г


ДОРОЖНАЯ ИСТОРИЯ

***
(1989-2009гг)
В автобусе стекло заледенело,
И хоть узоры были хороши,
Мой сын дышал в окошко то и дело.
Лед таял от тепла его души.
Он всматривался в маленький кружок-
Одна лишь темнота вдоль всей дороги.
- Спокойно, - говорю ему, - дружок,
Сейчас к тебе приду я на подмогу,

И хоть в моем дыханье нет тепла,
Зато в руках еще осталась сила.
Собрался с духом, и мороз стекла
Моя ладонь в минуту растопила.

Но за окном всё та же темнота.
Держись, сынок, нам нечего бояться.
А люди, словно тени, неспроста
К дверям закрытым стали пробираться.

Я отгоняю страха холодок,
Что делать, мне доподлинно известно.
Ведь где-то здесь быть должен молоток
Сейчас сниму и по стеклу им тресну.

Но молотка того в помине нет,
А надпись бесполезность отражает,
Неужто наша жизнь, как этот бред,
Где нас везут, куда никто не знает.

Свободнее, чем есть, не сделать нас.
Я головою бьюсь в стекло с размаху
Решиться трудно только в первый раз.
Не так уж страшно всем идти на плаху.

И рухнула стеклянная стена
Застоя, пьянства и самообмана
И вся наша огромная страна
Предстала от Карпат до Океана.
Вот мы уже качаемся в снегу.
Как хорошо, о Господи, как вольно!
Я, как мальчишка радостно бегу
И от порезов на лице не больно.

Забыт автобус где-то в стороне
Пусть ржавчина его сожрёт до лета...
Но, может, это всё приснилось мне
И злой кондуктор тычет мне билеты.
МОНОЛОГ КОНДУКТОРА:
-Билеты в никуда, как дар судьбы.
Для непокорных есть ещё осины.
С пелёнок и до гроба вы рабы,
Вы винтики одной большой машины.

А мы, кондукторы, нужны всегда.
Не может лес здоровым быть без просек,
Пусть мы сейчас в опале, не беда
О нас и вспомнят, и ещё попросят.

В тёплом автобусе не спится вам,
Хотите видеть за окном свободу.
Но демократия- сплошной бедлам
И это не для нашего народа.

Конечно, перегибы на местах
И прочие ошибки тоже были,
Но, люди, вам , как воздух нужен страх,
Чтобы кого-то для примера били.

Чтобы в ночи скрипели тормоза,
Чтоб воспевали красоту уродов,
Чтобы сияла преданность в глазах
Великим кормчим и отцам народов..
Ещё вернутся наши времена
И небо в зарешёченных узорах.
Осколками разбитого стекла
Зашелестят страницы приговоров.

...Он криво усмехнулся и отдал,
Не взявши платы, мятых два билета.
-Вот, ?литрврот ииехай? на вокзал
Невнятно пробурчал в усы при этом.

Снег постепенно превращался в дождь
И сразу воцарила грязь и слякоть.
Моя воображаемая мощь
Сдержала сына чтобы не заплакать.

А в чёрном небе лишь одна звезда
Показывала лишь одну дорогу.
Но это, сын, не велика беда.
Для нас дорог всегда было не много.

И в каждом поколении судьба
Испытывала прочность сердцевины.
Кому погромы, голод и война.
Кому изведать горький хдеб чужбины.

В чужом народе нам не отыскать
Свою судьбу ни в счастье ни в страданьи,
Мы так хотели тут своими стать,
Но тыкались в углы непонимания.

Пожалуй, жизнь менять в других местах
Придётся нам, к тому же два билета,
Вручённых мне кондуктором за так,
Лежат в кармане и кричат об этом.
* * *

Серой безликой толпой
Дни идут друг на друга похожи.
И, храня мой душевный покой,
Реже муза меня тревожит.
Привыкаю к радостям мнимым,
Бесконечности срочных дел.
Но за день, прожитый счастливо,
Я б год жизни не пожалел.

Чтоб в этот день звенела,
Словно гитара в тиши,
Каждая мышца тела,
И каждая капля души.
Чтоб злость, досада, обида
Не разъедали меня.
Чтоб жил, а не делал вида я
Как делаю день ото дня.
Чтобы, пятак бросив в спешке,
Судьбу свою загадав,
Не на орла или решку,
А на ребро он стал.
Чтоб все в этот день получалось –
От рифмы до рубки дров...
Вот за какую малость
Год жизни отдать готов.
1986г

* * *
Какое счастье, что на свете
Среди забот и передряг
У нас есть маленькие дети,
Нас любящие просто так.

А им не так уж много надо,
И радостью полны сердца,
Когда получена награда
К небу взлететь из рук отца.

А им не так уж много надо,
Но что бы среди ночи вдруг,
Проснувшись, ощутили рядом
Заботу материнских рук.

А им не так уж много надо,
Им лучше нет субботы той,
Когда бродить в аллеях сада
Отправитесь вы всей семьей.

Тут стоит отложить дела,
Что важными казались прежде.
Ведь это счастье, что дала
Судьба нам шанс растить надежду.

Ведь нам не так уж много надо:
Чтобы ошибки жизни нашей
Им в жизни не были преградой
До дна испитой горькой чашей.
1985г.
***
Снова открыли парк городской, -
Весны долгожданной одна из примет.
Здесь мы гуляли когда-то с тобой,
Только аллей тех давно уже нет.

Крутится чёртовый диск колеса
Нас унося от забот и от бед.
Мы на качелях летим в небеса,
Только качелей давно уже нет.

Пенсионеры стучат в домино,
Сделав пилотки из старых газет,
А у детишек в руках эскимо,
Да, эскимо-то давно уже нет.

А парашютную вышку снесли,
И не купить больше в юность билет.
Много нас, тех, кто себя не нашли,
Кто-то смирился, иных уже нет.

И тополя постарели, кора
Приняла облик потёртых штиблет.
Грустно, домой возвращаться пора,
Только вот дома давно уже нет.


Ты почему потускнела, душа?
Выйди из тени на солнечный свет.
Парк опустел. Я бреду не спеша,
Рядом со мной никого уже нет.

1980 (2007)


НАША ДРУЖБА


И пусть встречаться стали реже мы
Судьба- как ветер, мы- как листья ,
Но дружба не померкнет, ежели
В ее основе – бескорыстье.

И дружбе жить немало лет
В единстве счастья и печали,
В единстве радости и бед -
И чтобы не разъединяли
Ее обиды, деньги, лесть,
Дележка кресел и чинов.
Такую тяжесть ей не снесть -
Умрет, не выдержав оков...

А нам приятно до сих пор
Бежать по лесу на рассвете,
Вести о жизни разговор,
Смотреть, как подрастают дети.
Пить пиво и ходить в кино,
Дарить подарки к дням рожденья,
И никогда не видеть дно
Обогащения общеньем.

Для нас (увы, короток век)
Дни юности уже минули.
Ведь так устроен человек:
Мы раньше в радостях тонули.
Теперь в заботах и делах
Мы тонем, но стремимся к суше,
Где наша дружба, как очаг,
Согреет родственные души.
1981г

НАДЕЖДА
Чего в жизни я достичь не смог,
До чего уже мне не дойти –
В своих детях и учениках
Я надеюсь все-таки найти.

Может, я запутался в рутине?
Цель ведь часто так была близка!
Чтоб шедевром стать, порой картине
Не хватает одного мазка.

Времени все время не хватало...
Пока понял, что, зачем и как,
Молодость прошла, и поздно стало
Сделать этот самый важный шаг.

Но пока мы в жизни не одни,
Будет жить в нас вечное стремленье,
Чтобы нас обжегшие огни
Согревали ваше поколенье.

Весь ошибок груз уж мной осилен.
Их на всех хватило б с головой.
Ваша молодость и ваша сила!
Ну, а горький опыт – будет мой.

И в свою последнюю попытку
Весь остаток и души, и сил,
Чтоб без цели жизнь не стала пыткой,
Я с надеждой полностью вложил
1986г

***

Как много в мире пустоты,
Заполнить чем ее, не знаю,
Но то, что выбираешь ты,
Умом и сердцем отвергаю.

Не могут счастье и беда
Жить вместе долго и счастливо,
Запомни это навсегда
Жить пожелавшая красиво.
Вся боль моя еще в тебе
Тяжелым эхом отзовется,
Не волен я в твоей судьбе
И счастье снова не вернется.
А ты живи, как стрекоза,
Летай, попыток много будет.
Пусты и сердца, и глаза,
Но дочь все это не забудет.
А сын, он вырастет и так,
В мужской компании надежней,
Тут близкий друг – не злейший враг,
Предательство – пустые ножны –
В них нет булатного клинка
И волочатся по дороге.
Ты счастлива, но лишь пока
Не грянут первые тревоги.

Тебе я на прощанье дам
Всю боль мою и сожаленье
По зря потраченным годам
И по несбывшимся стремленьям.
1985г
***
Из трубы валит черный дым,
Из трубы, что чуть выше крыши,
А ведь мы из того состоим,
Что едим мы и чем мы дышим.

Вот зашелся в кашле мой дед,
Задыхаются мои дети,
И не мил нам весь белый свет,
Когда с запада дует ветер.

Знаю точно, что мне не уснуть,
Голова разболелась жестоко.
Это ветер решил повернуть
И подул на меня с востока.

А клубы разноцветного дыма
Ветер южный несет на нас,
Против выбросов коксохима
Я надену противогаз.

Но сегодня я буду здоров,
Зачирикают птицы на ветке.
Жаль, по нашей розе ветров
Ветер с севера дует редко.

И все валит и валит дым
Из трубы, что чуть выше крыши.
А ведь мы из того состоим,
Что едим мы и чем мы дышим.
1984г.

* * *
От бугра и до самого вечера
Совмещаем пространство и время,
И осталось в нас человечьего
Только мыслей тяжелое бремя.

А срока бесконечно длинные,
Вертухаи злы, как собаки.
И скудны пайки буратинные,
И промерзли стены в бараке.

Накурившись какой-то гадости,
Что досталась ему на шару,
Зэк плюгавый сулит мне радости,
Если лягу к нему на нары.

А в углу усиленно молится
Молодой расстриженный поп,
Кто-то мимо параши мочится,
Видно, скоро получит в лоб.

Вон художник из тех, манежных,
Что погрязли в абстрактной трясине,
На груди пахана–невежды
Голых баб рисовал тушью синей.

Самиздатовец психсветилам
Доказал таки, что не болен.
Здесь мечту свою осуществил он,
Издает газету ?На волю?.

Над Гулагом поднялось солнце,
Новый день дармового труда.
Забайкальские комсомольцы
Возводили в тайге города.
1984г

* * *

Мы знаем, в чем страны нашей беда:
Прохлопали отчизну ротозеи!
Уже века нас тянут не туда,
Варяги, иноверцы, иудеи.

И в том, что корабли на дно идут,
Что не растут у нас в стране лимоны,
Что сахар по талонам продают
Виновны сионисты и масоны.
Они в России тормозят прогресс,
И методично спаивали нас,
А сами продают японцам лес
И зря сжигают наш природный газ.

Они озон разрушили земли –
Проклятые губители природы.
И по секретным трубам провели
К Байкалу неочищенные воды.
Шестиконечный пряник испекли,
Устроив из казны себе кормушку.
Царь-колокол на части разнесли,
Испортили, проклятые, Царь-пушку.

Их имена коробят русский слух,
Они – виновники всех злоключений,
И подрывают наш моральный дух
Создатели уклонов и учений.
(Мы триста лет платили ханам дань,
Татарских слов запомнили немало,
Среди которых половина – брань,
Но это русский слух не оскорбляло).

И нет, мир, оправдания тебе,
Перед лицом моих сожженных братьев,
Тех, в чьей несостоявшейся судьбе
Был пятый пункт – особое проклятье.

Не буду я расхваливать народ,
Взрастивший столько сыновей великих,
Все это знают, и бесстыже врет
Антисемитов яростная клика.

Да и откуда может взяться стыд
У обнаглевших нравственных калек,
Которые позорным словом жид
Хотят запачкать слово человек.
1985г


СТИХИ О СПОРТЕ.

***

Он молод, нагловат и убежден,
Что я уже давным-давно не тот.
Что я уже почти что побежден.
Когда красиво вышел он вперед.
Года обузой на моих ногах,
И шум трибун не прибавляет силы.
Вновь старой болью отозвался пах.
И снова ноют шрамы на ахиллах.
- Что, старый конь, неужто проиграл?
Ну! Соберись! На раз тебя ведь хватит!
Узнает этот молодой нахал,
Какую цену за победу платят.
Он тоже будет дергаться во сне
И, вызывая у жены тревогу,
Сжав зубы, прижиматься лбом к стене,
Когда сведет от судороги ногу.
Но миг борьбы еще не миновал.
В последний круг бросаю, что осталось:
Борьбы нечеловеческий накал
И на ногах пудовая усталость.
А голова в тисках из тошноты,
В глазах огней бесчисленных круженье.
Но все равно не будешь первым ты –
Оставь себя для будущих сражений.
И пусть я понял, что прошел мой час,
Но в тридцать пять не прыгать же в могилу,
Пятнадцать лет, что разделяют нас,
Забрали молодость, семью и силы.
А что взамен? Гостиницы- мой дом,
И что будет потом, увы, не знаю.
Но только ?Что потом?? - будет потом,
А вот сегодня ты мне проиграешь.
1985г.

* * *

Крутой разбег, толчок – и в небо
Над планкою взлетает он.
Никто еще из смертных не был
Так высоко собой взнесен.
И в траектории движенья,
Прогнувшись, будто пополам,
Преодолел он притяженье
Земли, ошибок, быта, травм.
Он подтвердил, он возвеличил
Безумную идею ту,
Спиною планку обезличил,
Лицом же встретил высоту.
И руки распластав, как крылья,
В неповторимой красоте
За ним летят, как эскадрильи,
Мечты о новой высоте.
А следом движется пехота,
Предвестница победы той:
Годы труда и тонны пота,
Оплаченные высотой.
1980г.

* * *

То было всего лишь вступленье,
Важное, но не главное.
К счастью (иль сожалению!)
Решается все не там.
Сейчас начнется последнее,
Финишное ускорение,
Последние метры дистанции
Расставят всех по местам.
Получишь – чего достоин,
Что заработал потом,
Тысячей километров,
Болью забитых ног.
Пересекая финиш,
Рухнешь, как раненый воин,
Самый счастливый на свете,
Сделавший больше, чем мог.
Бредёшь по футбольному полю
И проклинаешь минуту,
Когда в круговерть беговую
Тебя заманила судьба,
Но, смыв вместе с потом в душе
Отчаяние борьбы и боли,
Крреспондентам скажешь:
-Вот это была борьба!
Борьба – величайшее счастье.
Венец ее – миг победы,
По блату или за деньги
Его никто не достал.
Лишь тренировок мученья
И поражений беды
Проложат тебе дорогу
Тернистую на пьедестал.
1984г.

* * *

Есть в подниманьи штанги много раз,
В бесчисленных подходах, повтореньях
И радость чувств, что окрыляет нас,
И боль, что очень близко, к наслажденью.
Ведь каждой мышце, как глоток вина
Даю испить я прелесть напряжения.
И тело выпивает все до дна,
И форма возрождается в движении.

Я строю тело так, как строил дом,
Но лишним стал за каменной стеною.
И те, кто обитают в доме том,
В открытую смеются надо мною.
Бог им судья, а сердце на замке,
Себе я сотворил другое диво,
Блины и гриф точил я на станке –
Люблю, когда все прочно и красиво.
Все остальное сделал тоже сам:
И тренажер, и стойки, и гантели,
Пусть ?фирма? лучше, но души нет там,
А без души нет оправданья цели.

А цель одна – создать красивый дом,
Пускай душа живет в красивом теле.
И будет вечный праздник в доме том,
И нет стыда на пляже и в постели.
Ведь человек красивым должен быть
Одновременно телом и душою.
И пусть ханжи не прекращают ныть,
Им просто лень трудиться над собою.


Нам Богом дан и рост, и цвет волос,
И далеки мы от фотомодели,
Но если лишний вес – то бегай кросс,
А если хил – есть штанга и гантели.
Изрек ведь древнегреческий поэт:
?Здоровый дух живет в здоровом теле?,
И хоть для нас все это не секрет,
Но мы ведь греков слушать не хотели.
Чтоб стать героем мира и войны
И у богов любимцем настоящим.
Должны мужчины быть всегда сильны,
А женщины красивы и изящны.
Так говорил еще слепой Гомер,
И скульпторы ваяли неустанно,
Ну почему Давид нам не пример,
Или Арнольд, смеющийся с экрана?

И эгоизма тут в помине нет,
А есть стремленье к красоте и силе.
Пусть благородный олимпийский свет
Сияет нам от детства до могилы.
1990г






***

Самый счастливый на свете
Не тот, у кого есть деньги,
Дача, квартира, машина
И под завязку жрать,
А тот, кто мудро, спокойно,
Счастливый бежит на рассвете.
...С полным карманом денег
Быстро не побежать.
1980г.

***

Налетела грусть,
Выйду пробегусь,
Несмотря на дня усталость.
А когда вернусь –
Водою обольюсь
И душой оттаю малость.
Радость и беда
Схлынут, как вода.
Сдуют все обиды ветры,
Для тела и души
Очень хороши
Как лекарства – километры.

Вдоль дороги всей
В сущности вещей
Разберешься ты спокойно.
Беды в нас самих,
Убежим от них,
Только убежим достойно.

Ведь за час пути
Ты ответ найти
Можешь на любой вопрос.
Надо жизнь любить,
Оптимистом быть,
И не надо вешать нос.

Пусть ушла жена,
Такая не нужна,
И в душе не все на месте.
Но со мною сын –
Значит, не один,
Значит, будем бегать вместе.

Вот ударил гром,
В небе голубом
Дождь идет, а тучек нету.
Ведь бывает так,
И верю я, чудак,
Что станет на ребро монета.

Налетела грусть,
Выйду пробегусь,
Сбросив лишние одежды.
Потом обольюсь,
В речке окунусь
И стану таким, как прежде.
1982г.





ПЛОВЕЦ

(поэма)

Не может сильный слабым быть:
Любая клетка в нем готова
Сражаться, чтобы победить,
И, победив, сражаться снова.
И победить. И в бой опять!
Искать страданья и невзгоды,
И умирать, и воскресать,
И в воду лезть, не зная броду.
Все пораженья пережить,
Но недруга встречать лицом.
Сверхненавидеть, сверхлюбить
И жизнь свою прожить бойцом.
1

Еще не видел город наш
Рожденья мировых рекордов.
И в тот момент, когда Шаварш
Стоял на пьедестале гордо.
Бассейн спортклуба ?Прометей?
Рукоплескал без остановки.
Вот он – итог работы всей
На бесконечных тренировках.
Успехи двигают вперед
Нас к новой цели. Он в ударе.
И не один еще рекорд
Своей Армении подарит.
Но в толстой книге у судьбы
Уже заполнены страницы
Нечеловеческой борьбы
За невозможного границей.
Не в чистой голубой воде
Он главный результат покажет.
А в человеческой судьбе,
Где жизнь и смерть всех вместе свяжет.


2

До юга осень добралась.
Но осень юга – наше лето.
По улицам не месят грязь,
Все в золото листвы одето.
Прозрачный воздух свеж и чист,
Обдуто тело легким ветром,
И весело шуршащий лист
Скрывает тяжесть километров.
Шаварш заканчивал свой бег.
Усталость мышц и бодрость духа
Воспринимает человек,
Знакомый с бегом не по слухам.
Как удовольствие одно,
Когда струной звенит все тело!
И многое тебе дано,
И по плечу любое дело.
Без этих чувств спортсмена нет.
Не ныть и побеждать усталость –
Вот победителей секрет!
К себе недопустима жалость.
И потому Шаварш решил
У дамбы сделать ускоренье,
Как будто знал он, и спешил
Свое исполнить назначенье.
Но в тот непостижимый миг,
Когда троллейбус рухнул в воду,
Когда раздался чей-то крик:
?В троллейбусе полно народа!?.
Шаварш не думал ни о чем,
Усталость, холод – не преграда,
Об этом думают потом,
Там люди, и спасать их надо.

3

Он так не плавал никогда.
Один, второй гребок умелый –
Пронзилась мутная вода
Его разгоряченным телом.
И вот уже он в глубине,
И часто ему сниться будет,
Как за окном, словно в огне,
Все корчатся живые люди.
Шаварш в стекло что было сил,
Руками взявшись за перила,
Ногой ударил и заплыл
В большую братскую могилу.
Схватил кого-то – и наверх
Скорее к воздуху и свету,
Ему бы акваланг, и всех
Он вытащил с того бы света.
А наверху уж брат Камо
Спешит Шаваршу на подмогу.
Смерть удивилась от того,
Что преградили ей дорогу.
Дала почувствовать она,
Когда Шаварш терял сознанье,
Что, может быть, одна судьба
Всем уготована заранее:
?Посоревнуемся, герой!
В твоем заплыве много риска,
Ведь перед финишной чертой
Я от тебя ужасно близко?.
Всю силу тела и души
Шаварш отдал одной лишь цели:
Скорее вверх и вниз, спеши –
Там чьи-то жизни еще тлели.
Он содрогнулся от вины,
Одним пожертвовав спасеньем,
Когда поднялся с глубины
Не с человеком, а с сиденьем...
Но время явно не за них.
?Камо, держи!? - А сам ныряет.
Шаварш! Не хватит сил твоих
Ты весь изранен, кровь теряешь.


4

На берегу уже полно
Зевак, милиции. От крана
Он трос стальной продел в окно,
А кровь текла, текла из раны.
Да, смерть свое смогла урвать,
Не всех он спас, но кто осудит!
Троллейбус стали поднимать –
Там вперемешку вещи, люди...
Одна из тех, которых спас,
Вся почерневшая, как ночь,
Кричала, почему в тот раз
Он вытащил ее, не дочь.
Она в нем видела врага...
Шаваршу вовсе худо стало.
Родная крепкая рука
Его уверенно держала.
Так по иронии судьбы
Иль зову родственных сердец,
Но был свидетелем борьбы
В час поседевший их отец.
О чем он думал? Что тогда
Он для Шаварша мог бы сделать?
Давно уже не те года,
Тут недостаточна лишь смелость.
И гладя сына по лицу,
Дыханьем согревая руки,
Сам был подобен мертвецу,
Прошедшему все эти муки.

5

Шаварш болел. Который день
Он не вставал уже с постели.
Ночами же бродил, как тень:
Спина, суставы все болели,
Грудь страшный кашель раздирал,
Он мерз под ватным одеялом.
И уже ясно понимал,
Что, как пловца, его не стало.
Короткий и тревожный сон
Всегда одним виденьем рвется:
Вот с креслом выплывает он,
И то ему в лицо смеется.
Он стал знакомых избегать,
Не трогал трубку телефона.
Никто не мог бы в нем узнать
Прославленного чемпиона.
А тут еще пришло письмо
(додуматься же было надо),
Что им положена с Камо
По столько-то рублей награда.
Кто взялся подвиг оценить?
Деньгами оплатить спасенье?
Шаварш хотел идти, звонить,
Но плюнул, и пошел к бассейну.
Знакомых по пути встречал,
И сыпался вопросов ворох:
?Где ты так долго пропадал?
Был за границей иль на сборах??
Ведь мало в городе кто знал,
Вопрос был непростой затронут.
К чему тут лишний шум, скандал?
У нас и корабли не тонут.
По крайней мере, в те года
Не разбивались самолеты,
Не сталкивались поезда
И не рождались идиоты.
А если все же иногда
Такое и у нас случалось,
На высоте были всегда,
Кому по службе полагалось
Спасать, ловить, лечить, тушить...
За это получать медали.
Мы долго так пытались жить:
Все хорошо – нас убеждали.
Тем, кто стремился разузнать,
Кто спас людей тогда у дамбы,
Тактично стали объяснять,
Что ни к чему петь дифирамбы,
Что парень был один из тех,
Кто помогал им в этом деле.
- Спасение – заслуга всех, -
Так говорили в горотделе.
6

А что спасенные? Они
Об этом дне без содроганья
Спокойно думать не могли:
Все позабыть – одно желанье.
И только через много лет,
Не веря в это до конца,
Узнали люди из газет
О смелом подвиге пловца.
Заговорила вся страна:
- Такие люди – гордость наша!
И даже названа была
Планета именем Шаварша.
И письма полились рекой
- Пик всенародного признанья.
Герой – он все равно герой,
Пускай пока что и без званья.
Но что почетней может быть,
Когда в тебя играют дети.
Такое трудно заслужить –
Вот мера подвига на свете.
Но не почет, не ордена
(их всех еще немало будет),
А те спасенные со дна,
У смерти вырванные люди,
Которым жизнь возвращена,
Которые с Шаваршем рядом, -
Вот подвига его цена.
Вот высшая его награда!
1988г.



***

Хочу я встретить на бегу
Глубокой старости удел.
И чтобы все, что не могу,
Одновременно не хотел.
2000г.

ПЕРВЫЙ ТРЕНЕР.

Умом я всё прекрасно понимаю,
Иначе и не может быть, наверное.
Ведь первая любовь счастливой не бывает
И первый снег растает тоже первым.

Я первый тренер, и моя судьба-
В триумфе чемпиона быть забытым,
Я сам его учил, что жизнь-борьба,
И кто-то в ней всегда быть должен битым.

Я отыскал его, растил, берёг,
Открыл ему прекраснейший мир спорта.
Душу отдал, но дать того не мог,
Что может дать столичная кагорта.

Я научил, как надо побеждать
И радость отыскать в труде нелёгком.
Как золото медалей добывать
В тяжёлых ежедневных тренировках.

Я научил, что надо быть собой
И в трудные минуты поражения,
Как наслаждаться яростной борьбой
На финише, что как самосожжение.
Я открывал мир честный и прямой
С надеждой взлётов, горечью падений
Я окрылил его большой мечтой,
Которая достойна всех лишений.

Бессонными ночами я искал
Тот путь, что приведёт нас к пьедесталу,
Хоть в глубине души я понимал,
Что для двоих там места будет мало.

Пусть ты ушёл, но ты своим путём
Идёшь, мои ошибки повторяешь...
А счёты мы оставим на потом.
Любимым детям многое прощаешь.
1987г



КРИК О ЗАБЫТЫХ СОВЕСТИ И ЧЕСТИ...


ВЛАДИМИРУ ВЫСОЦКОМУ

Так получилось, что за много лет
Ни разу не был на твоей могиле.
Прости меня, пожалуйста, поэт,
Не лень – меня заботы не пустили.
Я помню много лет тому назад
Впервые я твои услышал песни.
Они звучали, как в тиши набат,
Крик о забытых совести и чести.
И старый ?Айдас? будто бы винтом
Вспорол нам души, как дельфину брюхо.

И стала нам казаться жизнь потом
Обидною и злою оплеухой.
Нас много лет учили льстить и лгать,
Но дружно мы не поднимали руки.
В твоих стихах мы начали искать
В фальшивом хоре праведные звуки.
И сквозь бетон словесного елея
Твои простые, честные слова,
Звучащие сильнее и смелее,
Пробились, словно майская трава.
Мы жили на нейтральной полосе,
Но твои песни нас к себе забрали,
Немного было нас, и то не все,
Уверен, тебя верно понимали.
Ведь иноходец должен быть один,
Он хоть в узде, но ей неуправляем.
Стоящий на коленях блудный сын,
Тобою глубоко был презираем.
Увы, ты не увидел книг своих –
Союз писателей тебя отверг беспечно...
Но не суди, Высоцкий строго их:
Там много мотыльков, а ты – навечно!
Ты наше поколенье истерзал,
И, проглотив улыбку со слезами,
Все, что хотел, ты нам уже сказал,
А дальше говорите, братцы, сами.
1988г







***

Чая нет, я запил одиночеством
Свой ужин в квартире пустой.
Так сбываются все пророчества
Тех, кто были оставлены мной.

На бокалах в полпальца пыли
И, хотя не заперта дверь
И любовь, и друзья позабыли
Ко мне дорогу теперь.

Но страдания мне во благо:
Сытый телом, спокойный душой
Под твоим, поэзия, флагом
Не пойдёт на решительный бой.

Для меня стихи не цветочки,
Для меня стихи, как набат,
Пусть кому-то красивые строчки
Восхищение дам сулят.

А мои стихи- кровь из раны,
Боль и крик одинокой души.
Им чуть-чуть приоткрыли краны:
О чём хочешь теперь пиши.

Только я всё, что можно было
потерять, уж давно потерял
И особо не тратил силы,
чтоб печататься: я писал.



Я писал, когда камни летели
Злых упрёков в чужих грехах,
И нас гнали гурьбой к общей цели,
А правда пылилась в столах.

Я писал, потому что иначе
Просто жить на свете не мог.
Для кого-то- деньги и дача,
Для меня поэзия- Бог.

И пусть большая половина
Моей жизни уже прожита,
Кроме спорта, стихов и сына,
Остальное всё- пустота.

Потому я и пью в одиночестве
В своей квартире пустой.
Так сбываются все пророчества
Тех,что были оставлены мной.
1988г.
***

Двадцатый век, вторая половина
Нелепая, позорная картина.

ПОЭТ И СУДЬЯ

Судья:
Вы, подсудимый, за последний год
Посмели, в нарушение указа,
Оставить стройку, базу и завод
И больше не работали ни разу.
Вы тунеядец,лодырь, прохиндей,
Мотаетесь по свету, как бродяга.
Не стыдно вам смотреть в глаза людей?
Ведь ваш отец- передовик, трудяга.
Когда страна в строительных лесах,
А наш генсек неиствует в ООНе,
Глядя на вас, испытываешь страх,
Вы даже хуже, чем воры в законе.
Мы покоряем космос, целину ,
А вы от нас как космос далеки,
Таких, как вы, пороли в старину...
Поэт:
Но я работал, я писал стихи.
Судья:
Стихи? Ну да, ведь вы у нас поэт.
А кто же право дал вам быть поэтом?
Я, правда, не читал, но знаю- бред,
И наверху есть мнение об этом.
Поэт:
Поэзия, я думаю, как дар,
Он если дан, то он наружу рвётся.
Судья:
Так жили бы себе на гонорар.
Поэт:
Никто меня печатать не берётся.
Я думаю, живу среди людей.
Я собираю мысли, впечатления...
Судья:
Вы просто тунеядец и злодей,
И докатились вы до преступления.
У нас кто не работает- не ест.
И только тот поэт- кто член союза,
А вы езжайте, повалите лес,
Чтоб государству не были обузой.
1987г.


***

Я строю дом, в котором никогда
Не суждено мне будет поселиться.
Вы спросите: ?Зачем же все тогда??
- Я просто не могу остановиться.
В нем нет ни капельки моей души,
Хоть много пота, нервов и мозолей.
Я годы жизни отдал за гроши,
Чужим стремленьям влезть в себя позволил.
Я рыл фундамент зло, но в три штыка,
Я цоколь забивал остервенело.
Я знал, что все напрасно, но пока
Я не писал стихи, я делал дело.

Поэзия труда, ты. видно, есть,
Труд иступляющий подобен пиву,
Тяжелой голове стихов не снесть,
Но кладка получается красивой.
Я даже разохотился чуть-чуть –
Желание конца неодолимо,
Когда без радости пустился в путь.
Но если долго – значит и терпимо.

Какой же ты поэт?
Ты выплеснулся весь.
Ни мыслей нет, ни слов,
Болят спина и руки,
Не хочется писать, а хочется поесть,
И в голове совсем чужие звуки:
Вот кельма точно шлепнула раствор,
И кирпичи улягутся навечно.
О, Господи! Какой все это вздор,
Зачем? Ведь это будет бесконечно:
Потом построю я второй этаж,
Участок обнесу глухим забором,
Затем сарай построю и гараж,
И застрахую все это от воров.

Но ночью, когда все уже уснут,
Усталые, довольные и сытые,
Как погорельцы в дом ко мне придут
Мои стихи, уже мной позабытые.
И уведут, и с ними я пойду
Давить себя – напрасная затея...
Но вот на счастье или на беду
Меня оттуда вытолкали в шею.
1992г


* * *


Я понял вдруг, что больше не люблю,
Что сердцу и душе не нужно больше ласки,
Хоть пол мужской отнюдь не посрамлю,
Но все уже не так, поблекли краски.

Я понял вдруг, что больше не люблю,
И новая любовь меня не вдохновляет.
Живу спокойно и спокойно сплю,
И жизнь без приключений протекает.

Я понял вдруг, что больше не люблю,
Отпущенное мне уже сполна испито.
Наверно вышел срок, и в гавань кораблю
Пора идти – разбитое корыто.

Я понял вдруг, что больше не люблю,
И странно – все ничуть не изменилось –
Я жив, здоров и на ногах стою,
А все что было – было иль приснилось?

Ах, как когда-то я влюблялся и любил!
Был счастлив без границ и в горе неутешен.
В запасе у меня на все хватало сил,
И с чистым сердцем я был праведен и грешен.

И все казалось мне неважным и пустым,
Я подводил друзей, пренебрегал роднею,
Но прелести любви растаяли как дым,
А горести всегда ношу с собою.
1992г.
***

В этой жизни, как в бешеной давке,
Мы несемся, локтями орудуя,
И, успех покупая, как в лавке,
Ощущаешь себя Иудою.
Не Христа продаю, а себя,
И что много прошу – вижу я.
- Ненавижу, - кричу, любя,
И любимую ненавижу я.
Все двенадцать друзей хороши,
Проморгали меня, потерянного,
Положу я в карман гроши,
И тратить их буду уверенно.
1993г.




***

Вторая молодость приходит,
К тому, кто первую сберег.
Кто в жизни много лет находит
Обворожительный восторг.

Кто не угас и не согнулся
И не забыл про слово честь,
Кто на улыбку – улыбнулся,
И в пятьдесят мог в драку влезть.

Кто, несмотря на горький опыт,
С надеждой на любовь живет.
Кто не в вине проблемы топит,
И спортом победил живот.

Кто не бубнит и не канючит
Под грузом прожитых годов,
Тот обязательно получит
Отдачу от своих трудов.

Нас лишь немного укатала
С годами крутизна дорог.
Вторая молодость настала
У тех, кто первую сберег.
1999г.

* * *
- Все не ново в этом мире, -
Сказал мудрый иудей.
Так в египетском ОВИРе
Не был принят Моисей.
И хоть был помазан Богом,
А душой и телом чист,
Но всю длинную дорогу
Прошагал он, как турист.

Я люблю тебя, Израиль,
Я к тебе летел и плыл.
Почему же, я не знаю,
Ты меня так не взлюбил?
Получая шекель куцый
За рабочий день предлинный,
Тычусь я в мисрад ахуцы
И стучусь в мисрад-апнимы.

Кто я? Вот уже полгода
Мысль мне голову сверлит.
Сын еврейского народа
Или я космополит?
Ведь как птицы прилетели,
Сумка с книгами, рюкзак,
Есть скульптура в Кармиэле,
Я приехал точно так.

И шипит мне дух плебейский:
- Ну, мой милый, каково?
Кто решит вопрос еврейский,
Ну, хотя б для одного?

Пусть пока я на чужбине,
Но, уж лучше удавлюсь,
Чем назад, на Украину,
Как побитый пес вернусь.
1996г

* * *

И совсем не осталось ключей
От имущества лишнего бремени,
Одиноко на связке моей-
Лишь брелок, потертый от времени.
Нету дома – к чему ключи,
Лишь от честных людей, в самом деле,
Ведь я вижу в бессонной ночи
Только звезды в чердачные щели.
От отвертки мое авто
Уж давно заводиться стало,
Не угонит, не купит никто –
Еще ездит, но груда металла.
А от дома, где принят был,
И где что-то ко мне питали,
Я ключи, уходя, забыл,
Когда встречи нам в тягость стали.

Правда, где-то, на дне сундука
Два ключа и с десяток фото,
Но ужасно та жизнь далека
И замки поменял уже кто-то.

Так живу без ключей, без вещей,
Приближаясь к бомжовой породе.
Так прекрасно, что я ничей,
Так достала такая свобода.
1999г

* * *

Судьба меня не очень баловала,
Я не роптал, не плакал и не ныл.
И раньше в жизни всякое бывало,
Бывал богатым я, и бедным был.
Но что бы в жизни ни происходило,
Барахтался иль по теченью плыл,
Всегда кому-то был я самым милым,
Всегда кого-то нежно я любил.

Бывал я рад и счастлив беспредельно,
Бывало, выл от боли и тоски.
Но время нам не разложить отдельно
На белые и черные куски.
Как перышко, гонимое ветрами,
Судьба бросает нас то вверх, то вниз,
И это счастье, если рядом с нами
Любимый человек, а не карниз.

Не дарит нам любовь земля чужая,
И, хоть тепла хватает здесь на всех,
Хочу расти, но тихо засыхаю,
Как не туда посаженный побег.
1999г
***

Господь не оставлял меня всегда,
Все, что просил я, то и получил.
И если было плохо иногда-
Бог не наказывал, он так учил.
Он помогал мне в том, что я не мог,
Ведь в силах человека есть предел.
И это счастье, что со мною Бог,
Что я здоров, и то, что я у дел,
Что я еще способен на любовь,
Хоть счастья не приносит это мне.
Что, падая, я поднимаюсь вновь,
Что трудно, но привык к чужой стране.
А то, что мне по силам, по уму,
Я сделать и добиться должен сам...
А дальше что? Лишь Богу одному
Известно это. Богу, а не нам.
2000г.



* * *

Коль есть усталость у металла,
Значит, всему есть предел.
Усталость меня метала
Среди чужих стен и тел.

Но нет ничего такого,
Что бы хотелось сберечь.
Не слышу родного слова,
Хоть слышу родную речь.

Неуж-то дано испытание
Мне до скончания лет.
Утром ждать дня окончания,
А вечером ждать рассвет.

И нет ничего такого,
Что бы хотелось вернуть,
Что бы смогло оковы
Хотя бы ослабить чуть-чуть.

Вот и теперь мне досталось
То, о чем вроде мечтал.
Но есть у металла усталость,
А я далеко не металл.
1999г

* * *

Я все равно когда-нибудь уеду,
Не в силах я судьбу переписать.
Мне над собой не одержать победу
И тут своим мне никогда не стать.

Пусть чисто здесь, тепло, но одиноко.
Пусть можно вкусно есть и сладко пить.
Но коль родился ты по воле рока
В России, значит, там и должен жить.

С неотвратимой сменой времен года,
С бескрайностью лесов, полей и нив.
А тут, поверь мне, в ясную погоду
С Хермона можно видеть Тель-Авив.

И в левантийской ауре Востока
Мы будем инородными всегда.
Нам друг от друга очень мало прока,
Хоть, в общем-то, не много и вреда.

Другими нам не стать, как ни стараться,
Ну и потом, признаюсь честно вам,
В местах опасных лучше не встречаться
Настолько непохожим существам.
1999г.



* * *


В прошлой жизни и в прошлом мире
Мы жили в большой квартире.
Теперь не очень уютно
В дыре проживаем схирутной.

Раньше, летом, не зная горя,
Отдыхать отправлялись к морю.
Что делать, мы выбрали сами-
Сейчас купаемся в яме.

При встрече и в час разлуки
Раньше нам подавали руки.
Но нету пути назад –
Не руку дают нам, а яд.

Бывало нам все трын-трава,
Мы на кухне качали права.
И здесь мы, как идиоты,
Воюем за наши схуёты.

А когда без подруги очень я
Вечерами ходил озабоченный,
Мне сказали: ?Не гоже так,
Почему ты такой мудаг??

Были там жиды виноваты,
Коль до пятого нету зарплаты.
Тут кричи, или сопли жуй,
Когда сунут тебе чек дохуй.


Дядя Вася, литруху влив,
Мне кричал: ?Катись в Тель-Авив?.
Тут шахэн марроканский спесиво:
?Лех к ****емэт ле Руссиа?.

Что же делать, куда податься,
Не выходит, как ни стараться,
Мне найти на Земле земли,
Эйфо еш маком бишвили.
1998г.

СМЕШНО О ГРУСТНОМ

(СМЕШНЫЕ ИСТОРИИ В СТИХАХ)

КОРОТ ХАИМ

Раннее детство

Деревянная лошадь
До сих пор вводит в шок.
Метр на метр моя площадь,
И чугунный горшок.
Пьяный отчим у двери, –
- Поскорей спать ложись.
Был я твердо уверен,
Мое имя- ?Заткнись?.

Детство

Оловянные солдаты,
На ботинках снегуры,
И медведь, набитый ватой,
Сохранились с той поры.
Я с ключом на тонкой шее
В садик прусь в такую рань.
И до школы был уверен,
Что зовут меня ?Отстань?.

Отрочество

Теорема Пифагора,
Первый фотоаппарат,
И на сбор металлолома
Мы шагаем дружно в ряд.
Галстук, спрятанный в кармане,
Вырван лист из дневника.
И по девочкам вздыхаем
Мы еще издалека.

Нежный возраст

Одна лампа и две платы,
Вентиляторный мотор.
?Айдас?, купленный по блату,
Развлекает целый двор.
Запах сигареты ?Джебул?,
Вкус дешевого вина.
Почему я в школе не был?
- Видишь ли, пришла весна!


В солдатах

От перловки живот пучит,
Но пердеть нельзя в строю.
Быстро здесь тебя научат
Любить родину свою.
С автоматом, в химзащите
Кажется я здесь давно.
Эх, девчонки, не ищите
Меня в парках и в кино.

Студенческие годы

Что пятый пункт подходит не всегда-
Я в этом убедился не однажды.
Зато моя подруга молода,
А сессия в году всего лишь дважды.
И не беда, что в магазинах нет
То колбасы, то масла или пива,
Зато нам девушки глядят во след,
И лучший клуб страны ?Динамо? Киев.

Молодой специалист

Не дурак, не белоручка,
Но скудны мои финансы.
От аванса до получки,
От получки до аванса.
А страна цветет в застое,
То хоронят, то пируют.
Полстраны у нас в запое,
Полстраны у нас воруют.


Перестройка

Перестройка, перестройка,
Сколько планов и надежд.
Но попали на помойку
Из-за подлости невежд.
Быстро Родину просрали,
Растащили по углам.
Ну а мы пустились в дали –
Жизнь одна дается нам.


Израиль

Все чужое, все сначала,
А уже под пятьдесят.
И чего мне не хватало,
Только нет пути назад.
Шмулик с Ициком звереют,
Что на спорт хватает сил.
Нетипичным был евреем,
Нетипичным стал русси.

Старость

Вот и наступила старость,
Зубы в чашку положил.
Сколько мне еще осталось?
Ну а вроде и не жил.
Время как сосулька тает,
И не деться никуда.
Все евреям выпадает
То скитанья, то война,
То галуты, то погромы
И за близких вечный страх.
И, наверно, будем дома
Разве что на небесах.
2000г.


ИЗ ПРИКЛЮЧЕНИЙ ШЕРЛОКА ХОЛМСА
И ДОКТОРА ВАТСОНА.

***
Два английских джентльмена
Аж до пятого колена,
Собрались за сорок миль
В гости к леди Баскервиль.

И берут с собой в дорогу
Лишь провизии немного:
На двоих бутылку виски
И на брата по сосиске.
Холмс – для скрипки партитуру
И на сон макулатуру,
То ли том ?Эммануэли?,
То ли ?С призраком в постели?.
Ну а Ватсон для порядка
Прихватил с собой палатку,
Он, как парень с головой,
Все свое носил с собой.

Но, курнувши кокаину,
Холмс забыл долить бензину,
Их старинный ? Олс-мобил?
Дух последний испустил.
- Видно, Ватсон, ночью темной
Будем мы с тобой бездомны.
- Мистер Холмс, я старый воин,
Так что будь со мной спокоен.
Крыша есть над головой-
Я палатку взял с собой,
Пять минут – и все в порядке,
Будем ночевать в палатке.

Приняв по стакану виски,
Проглотив свои сосиски,
Выбив злющих комаров,
Спать легли без лишних слов.

Но того, кто виски глушит,
Заполночь обычно сушит.
Открывает Шерлок очи
Звезды светят среди ночи.
- Ватсон, Ватсон! Вот удача,
У меня для вас задача.

Вы мой метод дедуктивный
Изучали, друг, активно,
В небесах звезда горит,
О чем это говорит?
По-английски чертыхнулся,
Ватсон, наконец, проснулся:
- Вижу в небе месяц ясный,
Завтра будет день прекрасный,
И с попутным ветерком
К леди мы дойдем пешком.
Но промолвил сыщик строго:
- Да, примет погоды много,
Но скажу вам напрямик,
Вы неважный ученик.
Вышла тут у нас накладка
Кто-то спер вашу палатку.
Шерлок Холмс и доктор Ватсон
Дружно начали смеяться.
У воспитанных людей
С чувством юмора О-кей!
1989г.

***

Два английских джентльмена
Аж до пятого колена,
Кросс, побегав спозаранку,
Кушали свою овсянку.
И за утренней газетой
Обсуждали сплетни лета.
Но беседе ни о чем
Помешал шум за окном.
- Ватсон, - Холмс сказал сердито, -
Хоть окно у нас открыто,
Но я очень негодую –
Кто орет там в рань такую?
Так шуметь на Бейкер-стрит
Может только паразит.

Ватсон выскочил наружу,
Угодил случайно в лужу,
По-английски чертыхнулся
И домой стремглав вернулся,
Чтобы сохранить успеть
И достоинство и честь.
А, войдя, воскликнул сразу:
- Там собрались пидорасы.
Не успел их сосчитать,
Но, наверно, тысяч пять.

- И чего орут там геи,
Объясните мне скорее.
- Они машут там плакатом,
Обращенным к депутатам.
Дескать, вы, народа слуги
Разрешите брать в супруги
Джентльменам джентльменов,
Будем мы попеременно
То женою, а то мужем…
Очень им закон тот нужен.

Шерлок Холмс был удивлен,
В утренней газете он
Прочитал, что две палаты
Большинством в полдепутата
Или, может, депутатки
Ввели новые порядки-
Геям браки заключать,
Так зачем же так кричать?
Что хотят они теперь?
- Просто пидорасы, сэр.
1999г.

***
Крошка - червяк к папе пришел
И начал его теребить:
- Папа, а в яблоке жить хорошо?
Хочу я тебя спросить.
- В яблоке, - папа - червяк пробасил, -
Сытно, тепло и прекрасно,
Так хорошо, описать нету сил,
Особенно в сочном и красном.

- Папа, скажи мне, а счастлив тот,
Кто в арбузе или дыне,
Или на дереве в груше живет,
В самой ее сердцевине?
- Готовишься, видно, ты в ?Клуб знатоков?,
Но что же, отвечу честно:
Дыни и груши для нас, червяков,
Самое милое место.
- Папа, ты умный, ты много видал,
Тебя не берут химикаты,
А ты о таких плодах слыхал,
Как персики и гранаты?
- В персике очень прекрасная жизнь,
Мякоть во рту прямо тает.
Только плодов этих, как ни крутись,
На всех червяков не хватает.
Ну, а граната полезен сок,
Там долгожителей много.
В нашем роду был один червячок,
Знал он туда дорогу.
- Папа, скажи, почему же в говне
Такие, как мы, прозябают?
- Ты, червячок, не шути так при мне,
Родину не выбирают.
1989г.

* * *

В стране Дураков есть поле чудес,
Коль вам недодана мера:
Денег, таланта, иль дом у вас без
Достойного интерьера.
И нету надежды на манну с небес
И нечего ждать в наследство,
То вам остается лишь Поле чудес,
Кстати, хорошее средство.

Там рубль закопаешь – червонец взойдет,
Сфальшивишь на нужной ноте.

И все, что захочешь к тебе придет
В жизни, любви и работе.
Или здоровья чуть-чуть закопай
И вырастет много металла,
И мы, наконец, соберем урожай,
Чтоб всем с головой хватало.
В стране Дураков можем мы закопать
Совесть и честь народа,
Чтобы потом беззастенчиво рвать
Чужие плоды свободы.
Историю здесь закопали мы
И выросло мощное древо,
Прямое, как путь нашей славной борьбы
Без веток справа и слева.
В стране Дураков на поле чудес
Послушным живется отлично,
И добрый Базилио звезды с небес
Берет и вручает лично.
Там сад обещаний буйно цветет,
А яства надежды так сладки,
И новый вождь говорит. - Вперед!
А с мертвого взятки - гладки.

Плохо быть умным в стране Дураков,
Умных терзают сомнения,
А это – исток самых тяжких грехов
И потому – преступление.
Живем мы послушны кнуту пастухов
И счастливы, что не знаем,
Что все же живем мы в стране Дураков
И поле чудес засеваем.
1988г.


* * *

Три подружки к морю едут
И в купе ведут беседу,
В области амурных дел
Кто б чего еще хотел.
Говорит одна: - Немало
Я мужчин перевидала,
Не хватает средь учтенных
Лишь спортсменов и ученых.

А другая говорит:
- У меня душа болит,
Я скажу вам откровенно,
По мужчинам лишь военным.

Ну, а третья им в ответ:
- Уже много, много лет
Жажду я любви горячей
От индейца из Аппачей.

Тут с размаху дверь открылась
И в проеме появились:
Кепка, ящик ?Цинандали?
И усатый генацвале.
Как положено грузину,
В руках сетка мандаринов.
Разрешите быть соседом.
Чтобы поддержать беседу
Для начала я представлюсь,
Может, девушкам понравлюсь.
Мастер спорта по футболу,
?Спартаку? забил три гола,

Кандидат сельхоз. наук,
Подполковник Чингачгук!
1994г.

* * *

Протрубил трубач отбой,
Личной жизни никакой.
Вышел Петька покурить -
Надо б Анку навестить.
Для лихого ординарца
Анка может постараться.
Глядь, с букетиком ромашек
(накосил, наверно, шашкой)
Сам Чапай, не кто нибудь
К дому Анки держит путь.
Чисто выбрит, пьян слегка,
На перевязи рука
И наглаженный мундир,
Видно – красный командир.

Петька страшно удивился,
Или с дуру, иль напился...
Но, вопрос опередив,
Говорит ему комдив:
- Надоело, Петька, шляться,
Мне давно уже не двадцать,
И надумал я вчистую
Жизнь закончить холостую.
Вот иду без промедленья
Делать Анке предложенье.

Жалко Петьке его стало,
Жизнь Чапаева пропала,

Ведь почти что пол-Кубани
Приходило в гости к Анне.
Лучше быть уж утопленным,
Чем жениться на гулене.

- Знаю, Петька, я об этом,
И не делаю секрета.
Я у Фурманова был,
Глобус он в Москве купил,
Там Кубань – с ушко иголки,
Так что к черту кривотолки.

1993г.

* * *

Ах, домашние заботы
Бесконечная работа.
Жена мужу говорит:
- Милый, в ванной кран гудит.
Невозможно принять душ...
Отвечает грубо муж:
- Я тебе не слесарь ЖЭКа,
Отвяжись от человека.

- Дорогой, вон лопнул кафель,
И на кухне выключатель
Не работает давно,
А на улице темно.
- Так тебе электрик нужен...
Ладно, подавай мне ужин.


Вот приходит муж с работы,
В ванне полежать охота
Кран открыл – он не гудит,
И на кухне свет горит.
Плитка кафеля на месте.
На жене, как на невесте,
Лишь прозрачненький халат.
Только что-то муж не рад,
Стало на душе тревожно,
Но с надеждой, осторожно
У супруги он спросил:
- Кто все это починил?

Вид жены предельно ясен:
- Это все сосед наш, Вася.
Ты, родной мой, слабый спец,
Ну а Вася – молодец!
Он умелец хоть куда,
Видишь, как течет вода,
И светло на кухне стало.
Я сама его позвала.

Муж остаток сил собрал:
- Сколько денег он содрал?
Альтруисты нынче редки.
- Нет, он так помог соседке.
Я спросила, что должна,
Поднесла стакан вина.
Вася выпил, стал любезный,
Деньги тыкать бесполезно.
- Знаешь, переспи со мной,
А не хочешь, песню спой.
Стал супруг белее мела:
- Ну, конечно, ты же спела?
- Милый, ни к чему сердиться,
Ну, какая я певица.
1991г.
***
ИЗ СЕМЕЙНОЙ ЖИЗНИ
САРЫ И АБРАМА

- Сара, - говорит Абрам, -
Я тебе вопрос задам.
Не бывает так на свете,
Почему все наши дети
Не похожи на меня?
Борик наш рыжей огня,
А у Доры нос курносый,
Как у Федора-матроса?

Отвечает Сара смело,
Видно, женщину задело:
- Вся во мне кипит природа,
Ты ж мужчина раз в полгода.
Очень долго я терпела
И во мне все заржавело,
Потому наш Боря рыжий!
...Из ума Абрам ты выжил...
А курносый носик Доры -
Это просто наговоры.
1992г.

***

- Сара, - говорит Абрам, -
Я тебе вопрос задам:
Почему для нас, евреев,
Нет удачи в лотереях.
Сколько раз просил я Бога,
Чтобы повезло немного,
Хоть бы раз за столько лет
Выиграть мне велосипед.

Бог услышал эти речи,
Ждать не стал с Абрамом встречи,
Небо озарилось враз
Грозно грянул громкий бас:
- Слушай, поц, твои молитвы
Для меня, что к горлу бритва.
Не кляни судьбу без толку,
Ты давно бы выиграл ?Волгу?,
Если бы за двадцать лет
Хоть бы раз купил билет.
1992г

***

-Сара,-говорит Абрам,
- Я тебе вопрос задам:
Прочитал статью в газете,
Невозможно жить на свете.
Вот меня сейчас как раз
Беспокоит Гандурас.

Сара косо посмотрела:
-Занялся бы лучше делом,
И соседей не смеши.
Беспокоит, не чеши.
1994г.



***

-Сара,-говорит Абрам.
-Я тебе вопрос задам.
Две ракеты из Багдада
Не упали куда надо.
И меня вот беспокоит,
Сколько денег они стоят?

Отвечает Сара мужу:
-Тут мешок валюты нужен.
И зачем тебе цена?
Слава Богу, не война.
Анекдот- Абрам с ракетой!
Рассмешишь ты хохмой этой
Ну не меньше пол Одессы...

-Сара, наши интересы
Будут заключаться в этом,
Чтоб такая вот ракета
Пусть всего один раз в год
Падала в наш огород.
Я её продам в Афгане,
Пусть воюют мусульмане.
1994г

***
Проверяющий в колхоз
Ехал из райцентра.
Указаний ценных воз
Было в документах.

Всех борьба за урожай
Выгнала из дома.
Он, к конторе подъезжая,
Встретил агронома.
И, прокашляв грозный бас,
Всех послав по матери,
Гаркнул: ?Где найти сейчас
Можно председателя??

Отвечает агроном,
Как цветок краснея:
- Если нету за крыльцом,
Значит в поле, сеет.

Был начальник удивлен:
- Всем устрою порку.
Помнил точно – ехал он
Проверять уборку.

И о севе не слыхал,
Перепились с дуру.
Слава Богу, увидал
Знакомую фигуру.

Через поле, без дорог
В расстегнутом бушлате,
Под собой не чуя ног
Мчался председатель.

Ему было невдомек
Видеть шефа в гневе.
Только смех сдержать не мог
На вопрос о севе.

- Отвечал вам у правленья
Агроном наш новый,
Букву ?Р? он от волненья
Пропускает в слове.
1993г

***

Муж вернулся злой с работы,
Ложкой борщ поковырял
И жену, что вся в заботах,
Идиоткой обозвал.
А она ему в ответ:
- Это, милый, не секрет.
Обижаться толку мало,
Верные твои слова.
Если б был ты генералом,
Генеральшей я была.
А с такой, как ты, находкой
Буду вечно идиоткой.
1995г

* * *

Осень. Колотун собачий.
Толстый бюргер горько плачет,
Сам не справится никак -
Очень уродил буряк.
Хоть на фронте неполадки,
И разведдела в упадке,
Но у Мюллера приказ –
Завтра, в предрассветный час,
Всех шпионов и агентов,
Офицеров, резидентов
И, вдобавок, писарей-
Убирать буряк с полей.

Штирлиц понял, что попал,
В Берне пастор Шлаг пропал,
А радистка Кэт в декрете
Выболтала все на свете.
И теперь по шпионской чести
Он застрелится на месте.
Но отбросил мысль такую.
?Может шефа завербую,
Грех мой спишут на Лубянке
И оставят жить в загранке?.

Мюллер ходит взад-вперед,
И хоть дел невпроворот,
У него одна забота –
Список на сельхозработы.
Штирлиц дверь открыл без стука
(он уже собрался с духом),
Партбилет на стол бросает:
- Я не Штирлиц, я – Исаев.
Перед родиной я чист
И погибну как чекист!

Мюллер запер дверь бесшумно:
- Штирлиц, шутите не умно.
Шеленберг- тот вас хитрей,
Заявил, что он еврей,
И еще – агент Мосада.
Это же придумать надо!
Ищите вы все причину,
Чтоб не дергать бурячину,
Только Мюллер не дурак
Завтра утром – на буряк.
1995г

* * *

Вечерами в телевизор
Лучше не смотри ты,
Блещут там на всех каналах
Мира эрудиты.
Ждать, уставшая жена,
Шепчет осторожно:
- Милый мой, там миллион
Выиграть невозможно.
Обратил бы ты свой взор
Лучше на супругу,
А не то придется мне
Сделать звонок другу.
1997г.

***
Страсти все отдав вину,
Позабыв совсем жену
Изгнан был из дома Толик,
Импотент и алкоголик.
Покатилась жизнь с размаху,
Пропил он уже рубаху...
Но сумел сказать: ?Довольно!?
Стал лечиться добровольно,
С вдохновеньем, без халтуры
Заниматься физкультурой,
Не позоря сильный пол,
Не мужчина стал – орел.
Ясный взгляд и плечи шире,
Подошел к своей квартире
В дверь раздался мощный стук -
Возвращается супруг.
Но жена кричит сердито:
- В дом я не пущу бандита!
Уходи алкаш голодный
Ни на что уже не годный.
- Клава, Клава, не дури,
Чем стучу я, посмотри!
Глянула в глазок жена –
И семья уж спасена.
1995г

***

Звонит телефон в квартире:
-Номер ваш пять раз четыре?
В трубке сухо отвечали
-Куда надо вы попали.
-Ради Бога, извините,
Только трубку не кладите.
Знаю,что настала ночь,
Но вы мне должны помочь.
Позвоните в неотлотжку
(сил осталось на немножко)
В аварийную жилхоза
(умираю от мороза)
Пусть немедленно приедут
В новый жилмассив ?Победа?
Там на дальнем углу стройки
Телефон висит на стойке.
Ни души, весь мир во мраке
Лишь бездомные собаки,
Да кружится вороньё,
Я- и больше никого.


-Так бегите вы от туда
Не раздели вас покуда.
-Не могу. Забыв о боли
Я, как птица рвусь на волю.
Но свободы нет и близко
На четвёртой дырке диска
Палец мой застрял навечно.
Помоги мне, друг сердечный.
Я могу связаться с миром,
Лишь набрав пять раз четыре.
1994г.
***
Вот Варшавская аптека.
Ей уже, почти два века,
И старинный барельеф
Украшает гордый лев.
Извилась змея у чаши,
Не чета гадюке нашей,
И от всех болезней здесь
Снадобья, конечно, есть.

Пан провизор, очень строгий,
Вас встречает у порога.
У него таблеток –склад,
Всем больным помочь он рад.
Самого ж терзает боль:
Сын в делах аптечных-ноль.
Любит парень физкультуру
И плюёт на все микстуры.
Но, преодолев ленцу,
Помогает он отцу.

Как-то раз, для срочных дел,
Пан провизор захотел
На минуту отлучиться.
Чтоб конфузу не случиться,
Указанье сыну дал,
Чтоб лекарств не выдавал.
Ведь в латыне он слабак,
Может сделать всё не так.

Но ворвался посетитель,
Гриппа вирусоноситель.
Громко кашляет, чихает
И мальчишку умоляет:
-Я замученный простудой
Не уйду от вас,покуда
Не дадите аспирина
Против кашля и ангины!
А парнишке дела мало,
Дал, что под рукой лежало.

Тут, как раз, отец вернулся.
-Ты совсем с ума свихнулся.
Ах ты, умственный калека,
Дал пурген ты человеку!

Но сынок ответил смело:
-Хуже я ему не сделал.
Вон стоит по среди зала
Ему явно полегчало.

Он таблетку выпил сразу,
Чтобы победить заразу.
Ему кашлять невозможно,
Даже дышит осторожно.


Насморк стал ему пустяк,
Он боится сделать шаг.
И , во избежанье бед,
Покажу где туалет.
1994г.

ЧУКОТСКИЕ МОТИВЫ

***

Чукча в чуме ждет рассвета.
Вдруг промчался как комета
Над тайгою самолет.
Взрыв! Закончился полет.

Вышел чукча на полянку,
Прихватил с собой берданку.
Видит – в небе парашют
Скоро приземлится тут.
Если б стрельнул он в пилота,
Не было бы анекдота.

А пилот висит на ели
Еле-еле душа в теле,
Про него не сложат песни,
Был уже один Мересьев.
Хоть остался жив сейчас,
Но провизии запас
У него ужасно хилый
(как всегда не доложили),
И в комбезе рыбий пух...
В общем, выбирай из двух:
Иль от стужи умереть,
Или съест тебя медведь.

И кричит ас-истребитель:
- Люди! Люди! Помогите!
Но тайга глуха и дика,
Эхо возвращает крики.

Ну, а чукча под сосною
Сам беседует с собою:
- Как в Москву я приезжаю,
Чукчу сильно обижают,
А в тайге, так сразу ?Люди!?,
Пусть, однако, здесь побудет!
1995г.


* * *

Чукча в чуме ждет рассвета,
А корреспондент газеты,
Околевший от мороза,
Задает ему вопросы:
- Знают все, стрелок вы меткий,
Белку в глаз собьете с ветки,
И охотились без лени
На медведя и тюленя.
Вас и в Африку возили
Львов стрелять с автомобиля.
Кто, по-вашему, теперь
Самый страшный в мире зверь.

Молвил чукча с расстановкой,
Гладя ствол своей винтовки:
- Я скажу вам по секрету,
Что страшнее зверя нету,
(что там лев или кабан)
Хищной птицы – дельтаплан
Вот коварная Горгона
Я потратил три патрона,
Чтоб крылатый крокодил
Человека отпустил.
1995г

***

Чукча в чуме ждёт рассвета.
И не делает секрета,
Что, когда он шкурки сдаст,
Купит в тудру новый МАЗ.

МАЗ-хорошая машина.
Очень толстая резина.
И колёс у маза много
Может ездить без дороги .
И кабина-словно чум.
Правда к МАЗУ нужен ум.
В нём коробка- пять ступеней,
И , однако, жаль оленей.
В двух упряжках мало сил,
Чтоб тянуть автомобиль.
Три- вот вариант разумный.
Чукча добрый, чукча умный.
1994г

***
В центре- магазин ?Рассвет?,
Рядом платный туалет.
Но, позоря русский город,
Писал негр под забором,
Размывая стенки кладку.
Тут явился страж порядка:
- Что, чумазая зараза,
Пять шагов до унитаза,
Ну, совсем культуры нет
Вот же рядом ватр-клозет.

Негр застегнул штаны:
- Коп, тут нет моей вины,
Не могу я в середине -
Там два белых господина,
Невзирая на говно,
Пьют из горлышка вино.
1993г

КАК Я РАБОТАЛ В ВОДОКАНАЛЕ

***
Лет уже прошло не мало,
Как главой водоканала
Или ПУВКХа
Утвердили Сайгака.
С той поры, как заведенный,
Потерял покой и сон он.
Дни и ночи напролет
Себе блага создает.

Пользы нет от сточных вод,
Лучше строить пивзавод.
И пусть с ним одни убытки,
Но наличка есть в избытке.
Там директорствует зять –
- (Детям надо помогать).

Вновь отстроенный пивбар –
- Будет сыну гонорар.
А в раздутом ПТО
Нет чужих ни одного.
Вот такой нехитрый тест
Кто хозяин теплых мест.

Цех по выпуску колбас
Двери все откроет враз.
Хоть дела с зарплатой плохи,
Будем делать шлакоблоки
И построим, войдя в раж,
Дачу, виллу и гараж.
В Карнауховке – пивбар,
Дворец с видом на базар,
И свинарник, и парные,
Позавидуют крутые.
Вдалеке от наших глаз,
И для знати напоказ
Строил он себе хоромы,
Чтобы принимать знакомых.
Выйдешь в город спозаранку:
- Это чья автостоянка?
Отвечают свысока –
- Что, не знаешь, Сайгака.
Чтобы мы его любили,
Он менял автомобили
По три раза каждый год…
А зарплату ждал народ.
Длинномерных пять КАМАЗов
Утром прикатили сразу.
В них пшеница для свиней,
А на наших чхал детей.

У нас свиньи лучше жили,
Их хоть каждый день кормили,
Нам же вместо пива с мясом
Предлагали кости с квасом.

Сайгака друзья - повсюду.
Ну а что простому люду?
Может, по большому блату
Вам он выписать зарплату
За три месяца назад,
И тому ты будешь рад.
Так хреново мы живем,
Папой Сайгака зовем.
И имеет, видно, папа
Наверху большую лапу.
Чем сильней в стране бардак,
Тем уверенней Сайгак.

Ну а мы, как идиоты,
Даром ходим на работу,
В том ответ на все вопросы
Как же крутятся насосы,
Когда нету запчастей,
Нет зарплаты у людей,
Нету гаек и болтов,
Плоскогубцев, проводов,
Труб, задвижек негде взять,
Даже нечего украсть –
Все украдено давно,
Ну, не жизнь, а говно,
А его в водоканале
Мы немало повидали.
1994
***
КАК Я УЧИЛСЯ НА КУРСАХ

…Автала и несиеты…
Время движется вперед.
Не пора ли на работу
Нам идти, закрывши рот?

Занимались мы ибудом
И немножечко швави.
И учили нас, как будто,
И учились, будто, мы.

Шальги с маленькой бутылкой
Стал родным нам, как отец.
От его работы пылкой
Обалдели мы вконец.

Как нам дальше жить – не знаем.
Вот расстанемся мы с ним –
А с похмелья почитаем
- А-тората хомарим.

И сказали Твериадцы,
Итон пряча под шульхан:
- Поднатужимся мы, братцы,
Аливай, - сдадим мивхан!

Их вопрос один волнует:
Дождь Кинерет не зальет?
Коль один за них рулюет,
То другой – спокойно пьет.

Ари спал, уткнувшись носом
В свой потрепанный сиртут.
Донимал его вопросом
Орэн, Моти лучший друг.

Мишка, с пьяными глазами,
Говорил нам про Царфат:
?Надоело, братцы, с вами,
Я хочу в Париж, назад!

Мне тоскливо здесь и плохо…?
Но сказал ему тогда
Хайфский наш товарищ Леха:
?Это горе – не беда.

С Чек-Поста до Цур-Шалома –
Тут у нас сплошной бардак.
Вот беда – не так, как дома!
Не дают здесь просто так!?

Шуля, с видом старой ****и,
Часто повышала тон.
Слушали мы смеха ради,
Про фигуру, кмо дальтон:

Во всем мире нет такого!
Эйх анахну! Ам хахам!
Пидагораса другого
Ну во век не встретить нам!

Открывал глаза нам Дани
На кидму и на хитух,
Что-то, где-то мы слыхали,
Что-то прояснилось вдруг.


С меирутом в ритме твиста
Он нам формулы давал.
Камо гу апофигиста
Мир вовеки не видал.

Бацацель скакал вприпрыжку:
Не заводится ЭМКА!
И он с папкою под мышкой
Бегал все вокруг станка.


И с фануком он не дружен.
А, купивши домино,
Стал он нам совсем не нужен.
Не учитель – а говно!

Ярик молвил с укоризной,
Бросив карты тасовать:
- Жаль марксизма – ленинизма
Не придется нам сдавать.

И еще за дни учебы
Преуспел он в домино.
Получил права он, чтобы
Самому водить ?Рено?.

В общем, жили мы не в клетке,
Все, бывало, трын-трава.
Обмывали мы в беседке
И машину, и права.

И учились понемногу:
Даста – водку попивать,

А Олег домой дорогу
Мог по звездам отыскать.

Роня приобрел автобус,
Он о нем мечтал давно.
Родственник его – оболтус –
Научился в домино.

Кто успел за дни учебы
И зачать, и породить,
Кто изъездил все дороги,
Кто – мурену подстрелить.

Ну, а славный город Акко?
?Будь готов!? - ?Всегда готов!?
Разве сможет ходить всякий
В босоножках до снегов?!

Дождь ли, снег ли, видно ели
Даже с птичьего полета.
С гор спускались к Кармиэлю
Соколы из Маалота.

Санька – главный баль-микцоа.
В СNС он – первый спец,
Объяснить всегда готовый
Про кирсум и про резец.

А Андрюха без напруги
Термос с чаем осушил,
Все грибы собрал в округе
И всю рыбу изловил…


Куча новых анекдотов,
И знакомых, и друзей.
Как пойти нам на работу
После этих сладких дней?

2000г

***


И никто мне в шабат
Не поставит свечу,
И молитву над ней не прочтет.
Я до боли домой приходить не хочу,
Потому, что никто там не ждет.
Потому, что не встретит меня у дверей,
К сожаленью, ни мать, ни жена.
Потому, что все время в квартире моей
Гробовая стоит тишина.

Если кто-то зажег бы свечу для меня,
То, быть может, увидит Господь.
Неприкаянность ржавчиной день ото дня
Разъедает и душу и плоть.
Одиночество, как роковая печать,
И хоть прячу его я от всех.
Но ночами уже начинаю кричать
И впадаю в отчаяния грех.

Если б ты зажигала свечу для меня
В день, когда наступает шабат,
Я бы был в ожидании этого дня
Всю неделю спокоен и рад.

Дай же, Господи, нам и терпенье, и сил,
Мы всего лишь хотим вместе быть.
Как тебя никого никогда не любил,
И уж вряд ли смогу полюбить.
2000г.

***

Тоска растет как снежный ком,
И в том различье между нами:
Ты отворяешь дверь звонком,
Я открываю дверь ключами.
Но чувства сходные потом
Нас приведут к единомнению:
Тебе и мне входить в свой дом
Совсем не в радость, к сожаленью.
2000г


ОЧЕНЬ СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ


Никогда не забуду, как юный и глупый,
Понимавший, что делал, едва ли,
Переспать я пытался с колдуньей
За околицей на сеновале.

Я приметил ее, когда только вошел,
Что за девушка там впереди?
Водопадом струился волос черных шелк,
Растекаясь по белой груди.

Необычной светилась она красотой
И была здесь подобна загадке,
Как бывает заметен цветок полевой,
Случайно растущий на грядке.

Танцевали мы танго под разбитый баян,
Я пытался ее развлекать.
И в прокуренном зале ни один хулиган
Не мешал мне ее приглашать.

Не похоже то было на местных орлов,
Ведь не раз я бывал в переделках,
Приглашая девчонок из соседних дворов
К нам в беседку на посиделки.

Ну а тут все спокойно, но тревожит одно –
И с чего бы такой мне подарок?
Деревенские парни в ожиданьи кино
Обнимали грудастых доярок.

Мы выходим из клуба, вечер близок к ночи.
Только что-то завыло в овраге.
Но в кармане позванивают ключи
От студенческой нашей общаги.

И теперь, видно, будет проблема одна,
Куда на ночь отправить соседа.
А над нами тревожно светила луна
Своим белым, загадочным светом.

Был июня, я помню, тринадцатый день,
Окончанье рабочей недели.
Черный кот ниоткуда заскочил на плетень
И с осины вороны взлетели.


Никуда уже дальше я с ней не пошел.
Эх, немного задуматься мне бы,
Я укромное место в стоге сена нашел
Под крышею звездного неба.

А она соблазнительна, но холодна,
Словно есть между нами преграда,
Говорила: ?Как долго уже я одна?,
И шептала: ?А может не надо??

Как не надо, когда я весь рвусь изнутри,
Когда ты вся горишь ожиданьем,
Когда есть все, что надо для ночи любви:
Сеновал, тишина и желанья.

И я нежно целую упругую грудь,
По бедру опускаюсь рукою.
Но мой друг, что готов был железо проткнуть,
Загрустил и поник головою.

И чем ближе я к ней, тем слабее горит
Бушевавших желаний огонь.
А она вдруг расплакалась и говорит:
- Знаешь, лучше меня ты не тронь.

И она рассказала, что жила с детских лет,
Да и жить продолжает поныне,
В доме тетки–колдуньи, знавшей секрет
Красоты, недоступной мужчине.

Красоты, что с годами все сильней и сильней
Телом, голосом и обаянием,
Красоты, что всю жизнь, до скончания дней
Будет только ее достоянием.

И заклятие это навеки и впредь
Стало выдумкой или причиной,
Что кому и удастся с ней близость иметь,
Тот с другой уж не будет мужчиной.

Было правдою это или глупый навет,
Несмотря на ее красоту,
Деревенские парни уже много лет
Обходили ее за версту.

Хмель желанья во мне в ту минуту пропал,
Но явивши достойную смелость,
Я не бросил ее, я тогда не сбежал,
Хотя честно признаюсь, хотелось.

И все так же зловеще светила луна,
Шел за ней я немного в сторонке.
Было ей тридцать пять, как сказала она,
А на вид, ну девчонка девчонкой.

Вот с началом рассвета появилася тень
И зарю петухи нам пропели.
Канул в сумрак июня тринадцатый день,
Окончанье рабочей недели.
2000г.

***

Коль злые слова роняя,
Сердце ты облегчила,
Скажи их, моя родная,
Главное, чтобы любила.

Если тебе поможет
Ударить рукой или взглядом
По пьяной, небритой роже –
Ударь, лишь бы были рядом.

И даже, если убила бы,
Чтоб жить тебе легче стало,
Убей, лишь бы любила бы,
Даже когда убивала.
2000г.

***

Когда-нибудь мне счастье, Боже, дай,
Увидеться со старыми друзьями.
И, может быть, случится, Алевай,
Что встретимся в Израиле мы с вами.
Под бело-голубым Библейским небом,
Где был написан наш и ваш Завет.
Из самогона, сала с черным хлебом
Устроим ностальгический обед.
И будем вспоминать былые годы,
И жизнь, в не самых худших из времен.
Ну, а потом, за дружбу всех народов
Украинский мы выпьем самогон.
2000г.

***

Сказал мне из местных кто-то,
В лишкат-аводу по пути:
- Чем тяжелей работа,
Тем легче ее найти.

И он же поведал по блату,
Пиво мое допивая:
- Чем меньше твоя зарплата,
Тем мы милей балабаю.

А он, вот, прирос пуповиной
К пособию и помойке,
Но за три с половиной
Не будет ишачить на стройке.

Стрельнув у меня сигаретку,
Сорокалетний елед,
Стащив в киоске газетку,
Отправился на таелет.

А я, совок и зануда,
И, видимо, вечный лох,
Чем жить, как живет паскуда,
Скорее бы лучше издох.
1997г

***

Весна и осень погодой похожи:
Холодный ветер, грязь на дороге,
Закоченевшие красные рожи
И вечно мокрые ноги.

Но чем-то весна отличима от осени,
И хоть мы печальны и там и тут,
Но есть разлука, когда тебя бросили,
И есть разлука, когда тебя ждут.
2000г.

***

Коль ты упал в толпе прохожих,
То не протягивай к ним руки.
Не жди, что кто-нибудь поможет
Из состраданья или скуки.
А в грустной шутке генерала
Отражена вся наша жизнь:
Что как бы тяжело не стало,
Упал – немедля отожмись.
2000г.

***

Мы в этот мир одни приходим,
Одни живем и умираем.
И все, что накопили, вроде,
Мы в мир иной не забираем.
Туда, куда должны явиться
С душой, очищенной уже,
Ведь как на свет ты появился,
Так и уходишь в неглиже.
2000г.
***

Не гневай Бога,
если иногда
Твоя дорога
вышла не туда.
Ты честно шел,
ты силы все отдал,
Но не нашел
того, чего искал.
И не блеснул
тебе удачи свет.
И ты уснул
опять в объятьях бед.
Тяжелый труд
и неустроен быт,
Болезни пруд,
любимою забыт.
Ты, как зарядку,
бегал марафон,
Теперь ?десятка?
вызывает стон.
С годами стал
ты выглядеть никак,
И у зеркал
ты ускоряешь шаг,
Не принимая
правду без прикрас,
Но, повторяя
все же каждый раз:
- Не гневай Бога,
если иногда
твоя дорога
вышла не туда.
Роптать не надо,
бейся до конца.
Сгони досаду
с сердца и лица.
И все вернется
на свои места,
И жизнь начнется
с чистого листа.
2000г.
КОНЕЦ