Пророк

1
Однажды я выйду из башни слепой
и всех прокляну, кто стонал или плакал,
кто ложью смеялся и клялся собой,
кто может ударить меня и собаку.

Гудящая сила наполнит гортань,
свободно раскинут деревья ветвями,
и солнечный посох прикажет: ?Восстань!
Возьми меня в руки и выдумай пламя?.

Не стану учить, осуждать и жалеть,
но каждый поймёт: это выбор последний.
Тепло и сияние, пепел и плеть
огнём разделяет мой посох посмертный.

По-своему каждый свободно вздохнёт,
сомкнётся земля и очистятся реки,
и выдержат руки сияющий гнёт,
и глаз не моргнёт в этом свете навеки!

2
Закрытым векам молится фанатик,
свои ладони хочет вознести.
Какое небо сдержит этот натиск?
И вот святой он, Господи, прости!

Легко не думать, если можно верить
в то, что Господь, в поддержку наглецу,
шепнул словечко возле райской двери
доверенному тёртому лицу.

Уверенными жёсткими шагами
ведёт толпу затейник к алтарю,
и те слова, что не расслышал в гаме,
я за него, не зная, повторю.

Согласен каждый с гордостью пророка,
который устанавливает день
и Млечный путь от устья до истока
уводит в человеческую тень.

Легко драть горло, забывая муку
предсмертных обнажающихся слов, -
тогда язык, как всякий прочий мускул,
любой из нас использовать готов.

Что там, за веком, на краю ладони?
Дурак не скажет, умный не поймёт,
пророк обманет, а Господь прогонит,
но в телескоп покажет звездочёт.

3
Вкладывал персты во рты отверстые,
а хлебами раны насыщал.
Был устами Бога — со-ответствовал,
за слова свои не отвечал.

Убеждал неграмотных скрижалями,
жаждущим велел себя любить.
Кувыркаясь в рубище приталенном,
превращал падучую в кульбит.

?За грехи, - он обещал, - воздастся!? -
потому и праведных пытал.
Обличал духовное богатство,
нищих духом — раем совращал.

Верил, издевался, раболепствовал,
торговал, испытывал, сулил.
Глаз не поднимая, видел следствия
из причин истраченных чернил.

И когда вели его на пробу,
шёл на дыбу, как на торжество...
Бог его не выручил из гроба.
Люди сами выкрали его.