Гамбит
ГАМБИТ
Напоминает запах табака
о беззаботном детстве, что в разъездах.
Проходят дни, почти как облака,
лукаво и легко срываясь с места.
Я приезжал на шахматный турнир,
играл по юниорам, с кем придётся.
Ты должен знать, подписывая мир,
что партия ничьею обернётся.
Вот потому и наша жизнь – ничья.
Вот потому ничья сродни крушенью.
В январском небе теплится свеча
с космическим невнятным разрешеньем.
3 в 1
Как много снега в этом январе,
а мы сидим в тепле и нам всё пофиг.
И сумасшедший голубь во дворе
стучит в окно и просится на кофе.
Он хочет к людям. Хватит среди птиц!
Но "три в одном" ему не покупалось.
Он никогда не нарушал границ.
И сколько ему жить ещё осталось?
За ним замечен вандализма акт:
он лобовое осквернил с разгона.
И выброшен природой белый флаг.
Январский белый флаг поверх газона.
8 января 2010
К***
Ударил математика в живот –
обидел беззащитное созданье.
И укатил домой на новый год,
преодолев большое расстоянье.
Припоминал в машине свою жизнь
и раньше, чем приехал, был уж дома.
Я даже не твердил себе "держись",
ведь от хандры в дороге нет приёма.
А ты упала на погнутый лёд
в заснеженном и выверенном парке.
Ты прерывала всякий раз полёт,
когда мы разгонялись, как овчарки.
Среди толпы терялись впопыхах.
Судьбы кредитом пользовались смело.
Два должника с деньгами на руках -
в клубке зимы терялись неумело.
***
В метро немного отогрелись,
отпили с тёмного ручья
и в никуда, конечно, делись
по разным руслам ты и я.
***
Давиду Лиадзе
Увы, Мариночка Бусто
уже одиннадцатый класс
и чересчур в душе пусто',
братан, от этого у нас.
Пройдёт ЕГЭ, пройдут кружки,
закончится учебный год,
ты нарисуешь от руки
весёлый, грустный натюрморт.
Так нужно ль знать конкретно кто
соперник наш и главный враг?
Кто водит девочку в кино,
и кто её ведёт в "макдак"?
Так нужно ль знать во сколько лет
Маринка стала вдруг взрослей?
Сними, братан, бронежилет
и двести грамм себе налей.
И мне налей. И я как ты.
Я тоже слишком уязвим:
сорви присохшие бинты -
там из груди повалит дым.
***
Крик грачей. Забор. Ограда.
Детский сад и грязный снег.
Ни о чём твердить не надо,
отрекайся ото всех.
Только действует работа,
как на кухне слабый кран:
кап и кап - заткнуть охота.
Ты его ломаешь сам.
Ты всю жизнь себе ломаешь.
Ты идёшь через дворы.
Никого уже не знаешь,
так как все давно мертвы.
Прадед пал под Сталинградом,
дед и бабка пали тут,
тут и тётя, братья рядом
и тебя сюда возьмут.
Вот и я иду с работы
в перепачканном снегу.
Небо спрашивает: "Кто ты?"
Но ответить не могу.
РОМАНС НОВОГО АРЛЕКИНА
Какие дети, Боже, Боже мой!
Счастливые и пристальные дети.
Что будет в новом времени со мной?
Как интересно жить на белом свете!
Сначала мы уверенно растём,
но старимся впоследствии без роста.
И на излёте всячески умрём,
и бросимся столетью под колёса.
Ну а пока играют дети в снег
и на физ-ре катаются на лыжах,
печальнее и радостнее всех,
я ничего как будто бы не вижу.
Я ничего не вижу в стороне.
И ни о чём не думаю надменном.
И делаюсь трагичнее вдвойне
в ожесточённом мире современном.
РАБОЧИЙ ВЫХОДНОЙ
День морозный. Сонная суббота.
Солнце на стекле автомобиля.
В это утро спать ещё охота
тем, кому мы столько уж простили.
Значит, я ко времени приеду
и решу заданья, что полегче.
Ну а ты, товарищ, мне поведай –
по какому праву я замечен.
Или не замечен... Или - или.
Остаётся снова сесть за книжки.
Заплутать на том автомобиле,
чтоб не видно было даже с вышки.
***
В мире трансцендентной чепухи
мы стремимся всяко понимать
то, чему и объясненья нет
и чему никак ума не дать.
Стало быть, терзания идут
от природы недомолвок сих.
Потому и книгу мы берём
и читаем трансцендентный стих.
Только рубикон - змея змеёй
в плане перемены всяких мест:
север или юг - сказать нельзя,
а вглядишься, вовсе - зюйд и вест.
Но долиной пятится туман
и в бинокле - ленточка утрат,
то, к чему старательно идём,
от чего дороги нет назад.
Это стих - седой туман теснит,
заставляет всяко отступать.
Имманентным механизмом рифм
трансцендентное даёт понять.
***
Умолкает любая канцона,
и всему наступает конец.
Потому из плохого танцора
должен быть превосходный отец.
Знаешь, даже энергия ветра
никогда не уйдёт ни во что.
Только фразы твои без ответа
поглощает ночное окно.
Только два силуэта за шторой
безо всяких законов слились
и распались на части, в которых
никому никогда не спастись.
Кто сказал, что чудес не бывает,
и с ухмылкой застыл на устах?
Видишь, снег шестигранный слетает
и не тает на зыбких мостах.
В КАЧАЛКЕ
Взлетает штанга химача,
горит метановый бензин,
и пьёт, как йогурт, сгоряча
кадет Толстов свой протеин.
А я, как комнатный амбал,
десятки вешаю на гриф,
к тому же мне знаток сказал,
что тут иной подводный риф.
Что я убит был на войне,
и что мой город - Ленинград,
и потому так трудно мне
перешагнуть черту назад.
Что я поправлюсь в свой черёд,
когда мне стукнет столько лет,
когда в той жизни мой полёт
был прерван пулею в ответ.
Сотрётся память прошлых дней,
начнёт накапливаться жизнь,
я стану краше и сильней,
ну а пока - крепчай, держись.
***
Да просветлеет образ твой, Мария,
стократно в зимнем небе надо мной.
Мы два часа с тобою говорили
и медленно смолкали за стеной.
Сокрыты упоительные звёзды,
чудесно оживает полотно.
Мы навсегда вспотели и замёрзли
в правдивом, но трагическом кино.
Во всём обременяющая тяжесть.
В тебе самой, как в яблоке, металл.
Последний снег на мостовую ляжет,
чтоб я, как Пинкертон, тебя искал.
СНЕГОПАД
Ночью, только ночью
хорошо, как днём.
Смотришь снег воочью,
думаёшь о нём.
Сколько там забвенья!
спрятанный оскал,
трутся, рвутся звенья,
крошится металл.
МОЛОДОЙ ПЕДАГОГ
Гонит нас изменчивая мода
по виткам спирали мировой.
Узнаёшь теперь, учитель года,
очень важный, главный конкурс твой?
Появилась в списке номинаций
новая занятная графа:
поколенье next пытает шансы
на почтенья первые права.
Это современность. Хлынут воды
белых рек, омоют молодежь.
Посмотри на всех, учитель года.
Ну, теперь свой конкурс узнаёшь?
***
В пустыне льдов огромные верблюды -
холодное плавучее стекло.
Но даже здесь, как будто бы по трубам,
во мне б твоё дыхание текло.
Покажется кому-то - это ложь всё,
и мысли о другом на леднике,
но ты, слегка зардевшись, улыбнёшься,
и ямочка проступит на щеке.
Мне по межгороду твердят, что плагиатор,
что надоел с любовной чепухой.
Но как мне не писать, когда ты рядом,
и целый мир бледнеет за тобой.
***
Вот опять случилось всё внезапно:
были дни ненастны, был январь,
а теперь уже начало марта,
как букашка, вплавлено в янтарь.
Это не таврическое солнце -
это, милый друг, не Коктебель -
это восходящий флаг японца
на сосну, на дерево, на ель.
Это некий символ возрожденья,
обещанье будущей весны.
Расскажи, поэт, стихотворенье
про янтарь на рукаве сосны.
***
Там школа двухэтажная стоит,
и в школе нарисован космонавт.
И кое-кто за кое-что сидит,
хотя никто ни в чём не виноват.
Большой Гагарин смотрит со стены,
а в коридорах драки или мат,
любовь-морковь, девчонки, пацаны,
ну и никто ни в чём не виноват.
Что каждый за своё мотает срок,
с кем играл тогда, учился с кем,
что вот теперь у них другой урок,
иное содержанье теорем.
Что кто-то разводился невпопад,
сходился невпопад, был счастлив здесь,
что со стены советский космонавт
с улыбкой отдавал всё время честь.
Подвал, полуподвал, спортивный зал.
Аллея, брусья, школьный стадион.
Над школою кружится аквилон.
Всё так и есть, как папа мне сказал.
***
Если в память глубже заглянуть,
там картинка с первого звонка:
никуда с дороги не свернуть,
до свиданья, милый мой, пока.
Отправляйся, мальчик, на урок,
детская забава - первый класс,
узнавай о жизни в нужный срок,
обучайся, стало быть, за нас.
Ты ещё изрядно подрастёшь,
выучишь любимый свой предмет,
но однажды вздрогнешь и поймёшь,
что тебя на этих снимках нет.
Это ты, не бойся, это ты.
Здесь на фотках все твои друзья.
Детские прикиды так просты,
что не умиляться с них нельзя.
Кто тебя, мой мальчик, нарядил
в эти брючки, в этот джемперок?
Кто тебя, мой милый, снарядил
с букварём на первый твой урок?
В эту осень за руку привёл,
для тебя цветы в букет сорвал.
В память загляну - ты всё прошёл.
Так позволь узнать мне, кем ты стал?
***
Вспоминаю только то, что мило,
а не то, что корчится в огне.
Я уже не помню, что здесь было,
ты уже забыла обо мне.
Потускнели краски злого детства:
дом большой, ночная темнота,
призрак в шифоньере по соседству,
в коридоре скрип и пустота.
Стала ярче живопись смешная,
стали ярче мамины глаза,
воробьёв кочующая стая,
вербная пасхальная лоза.
Доживаем мы до Воскресенья,
делаем уютным светлый дом,
вот и всё моё стихотворенье,
только встреча наша на потом.
Уезжают, приезжают люди –
кто куда, а я кочую здесь.
Ничего с тобой, мой друг, не будет,
любят и тебя, какой ты есть.
Март 2010
***
В светлом небе льдинка от луны,
утренний весенний танец.
На столе горячие блины,
в шифоньер заброшен ранец.
Значит, третья четверть позади –
эти знанья девяностых.
Мяч возьми и друга позови
и шуруйте до погоста.
Там футбол, там шумная лапта,
на асфальте всюду дети,
и уже без шапок – теплота,
в никуда авто’ проедет.
По совхозной улице промчит
с тонировкой брат ?Фиата?,
и корова в стойле замычит,
завизжат вдруг поросята.
На погосте дружно грязь месить –
это радости каникул.
И ещё никто так не звонит –
нет мобил. Авто’ бибикнет.
***
Допустим, тело Аполлона,
Геракла, Гектора, Персея.
Допустим, ты неблагосклонна
к тирадам твоего Тезея.
Допустим, в лабиринте Минос
капкан поставил, вырыл яму...
Я никуда не отодвинусь,
я упаду, как сын Приама.
***
Некая продажная девица
попросту ведёт себя как ****ь.
Думает, наверно, - мастерица,
что с неё на самом деле взять?
С телика показывают ересь,
с телика показывают чушь.
Лучше выйди в уличную серость –
может, потечёт от слёзок тушь.
Плачь, актриса, если ты умеешь,
если не умеешь – пропадай.
Ты себя уже не отогреешь,
хоть кому-то навык преподай.
ГИПОТЕТИЧЕСКОЕ
На нашей старой даче
горит закатный свет.
Ты непрестанно плачешь
уже десяток лет.
Уже десяток жизней
цветёт плодовый сад,
решилась тьма коллизий,
но нет пути назад.
И яблоко закиснет,
и перезреет плод,
и пожелтеют листья,
и всё наоборот.
На нашей старой даче
осенний виноград.
Ты непрестанно плачешь
и нет пути назад.
ГИПОТЕТИЧЕСКОЕ II
Если он проснётся слишком рано,
прикажи ему ещё поспать.
Море слёз у скорбного тирана,
чтобы мальчик мог мужчиной стать.
Наша дача, наши огороды,
наша непролазная печаль.
Из какой ты сделана породы,
слеплена из теста невзначай.
Долго тает снег позавчерашний,
среди снега понял во дворе:
или я уже не настоящий,
или это ты в одной поре.
Если он проснётся слишком рано,
прикажи ему ещё поспать.
Я не стану никогда тираном.
Мальчик наш мужчиной должен стать.
2010 г.
Напоминает запах табака
о беззаботном детстве, что в разъездах.
Проходят дни, почти как облака,
лукаво и легко срываясь с места.
Я приезжал на шахматный турнир,
играл по юниорам, с кем придётся.
Ты должен знать, подписывая мир,
что партия ничьею обернётся.
Вот потому и наша жизнь – ничья.
Вот потому ничья сродни крушенью.
В январском небе теплится свеча
с космическим невнятным разрешеньем.
3 в 1
Как много снега в этом январе,
а мы сидим в тепле и нам всё пофиг.
И сумасшедший голубь во дворе
стучит в окно и просится на кофе.
Он хочет к людям. Хватит среди птиц!
Но "три в одном" ему не покупалось.
Он никогда не нарушал границ.
И сколько ему жить ещё осталось?
За ним замечен вандализма акт:
он лобовое осквернил с разгона.
И выброшен природой белый флаг.
Январский белый флаг поверх газона.
8 января 2010
К***
Ударил математика в живот –
обидел беззащитное созданье.
И укатил домой на новый год,
преодолев большое расстоянье.
Припоминал в машине свою жизнь
и раньше, чем приехал, был уж дома.
Я даже не твердил себе "держись",
ведь от хандры в дороге нет приёма.
А ты упала на погнутый лёд
в заснеженном и выверенном парке.
Ты прерывала всякий раз полёт,
когда мы разгонялись, как овчарки.
Среди толпы терялись впопыхах.
Судьбы кредитом пользовались смело.
Два должника с деньгами на руках -
в клубке зимы терялись неумело.
***
В метро немного отогрелись,
отпили с тёмного ручья
и в никуда, конечно, делись
по разным руслам ты и я.
***
Давиду Лиадзе
Увы, Мариночка Бусто
уже одиннадцатый класс
и чересчур в душе пусто',
братан, от этого у нас.
Пройдёт ЕГЭ, пройдут кружки,
закончится учебный год,
ты нарисуешь от руки
весёлый, грустный натюрморт.
Так нужно ль знать конкретно кто
соперник наш и главный враг?
Кто водит девочку в кино,
и кто её ведёт в "макдак"?
Так нужно ль знать во сколько лет
Маринка стала вдруг взрослей?
Сними, братан, бронежилет
и двести грамм себе налей.
И мне налей. И я как ты.
Я тоже слишком уязвим:
сорви присохшие бинты -
там из груди повалит дым.
***
Крик грачей. Забор. Ограда.
Детский сад и грязный снег.
Ни о чём твердить не надо,
отрекайся ото всех.
Только действует работа,
как на кухне слабый кран:
кап и кап - заткнуть охота.
Ты его ломаешь сам.
Ты всю жизнь себе ломаешь.
Ты идёшь через дворы.
Никого уже не знаешь,
так как все давно мертвы.
Прадед пал под Сталинградом,
дед и бабка пали тут,
тут и тётя, братья рядом
и тебя сюда возьмут.
Вот и я иду с работы
в перепачканном снегу.
Небо спрашивает: "Кто ты?"
Но ответить не могу.
РОМАНС НОВОГО АРЛЕКИНА
Какие дети, Боже, Боже мой!
Счастливые и пристальные дети.
Что будет в новом времени со мной?
Как интересно жить на белом свете!
Сначала мы уверенно растём,
но старимся впоследствии без роста.
И на излёте всячески умрём,
и бросимся столетью под колёса.
Ну а пока играют дети в снег
и на физ-ре катаются на лыжах,
печальнее и радостнее всех,
я ничего как будто бы не вижу.
Я ничего не вижу в стороне.
И ни о чём не думаю надменном.
И делаюсь трагичнее вдвойне
в ожесточённом мире современном.
РАБОЧИЙ ВЫХОДНОЙ
День морозный. Сонная суббота.
Солнце на стекле автомобиля.
В это утро спать ещё охота
тем, кому мы столько уж простили.
Значит, я ко времени приеду
и решу заданья, что полегче.
Ну а ты, товарищ, мне поведай –
по какому праву я замечен.
Или не замечен... Или - или.
Остаётся снова сесть за книжки.
Заплутать на том автомобиле,
чтоб не видно было даже с вышки.
***
В мире трансцендентной чепухи
мы стремимся всяко понимать
то, чему и объясненья нет
и чему никак ума не дать.
Стало быть, терзания идут
от природы недомолвок сих.
Потому и книгу мы берём
и читаем трансцендентный стих.
Только рубикон - змея змеёй
в плане перемены всяких мест:
север или юг - сказать нельзя,
а вглядишься, вовсе - зюйд и вест.
Но долиной пятится туман
и в бинокле - ленточка утрат,
то, к чему старательно идём,
от чего дороги нет назад.
Это стих - седой туман теснит,
заставляет всяко отступать.
Имманентным механизмом рифм
трансцендентное даёт понять.
***
Умолкает любая канцона,
и всему наступает конец.
Потому из плохого танцора
должен быть превосходный отец.
Знаешь, даже энергия ветра
никогда не уйдёт ни во что.
Только фразы твои без ответа
поглощает ночное окно.
Только два силуэта за шторой
безо всяких законов слились
и распались на части, в которых
никому никогда не спастись.
Кто сказал, что чудес не бывает,
и с ухмылкой застыл на устах?
Видишь, снег шестигранный слетает
и не тает на зыбких мостах.
В КАЧАЛКЕ
Взлетает штанга химача,
горит метановый бензин,
и пьёт, как йогурт, сгоряча
кадет Толстов свой протеин.
А я, как комнатный амбал,
десятки вешаю на гриф,
к тому же мне знаток сказал,
что тут иной подводный риф.
Что я убит был на войне,
и что мой город - Ленинград,
и потому так трудно мне
перешагнуть черту назад.
Что я поправлюсь в свой черёд,
когда мне стукнет столько лет,
когда в той жизни мой полёт
был прерван пулею в ответ.
Сотрётся память прошлых дней,
начнёт накапливаться жизнь,
я стану краше и сильней,
ну а пока - крепчай, держись.
***
Да просветлеет образ твой, Мария,
стократно в зимнем небе надо мной.
Мы два часа с тобою говорили
и медленно смолкали за стеной.
Сокрыты упоительные звёзды,
чудесно оживает полотно.
Мы навсегда вспотели и замёрзли
в правдивом, но трагическом кино.
Во всём обременяющая тяжесть.
В тебе самой, как в яблоке, металл.
Последний снег на мостовую ляжет,
чтоб я, как Пинкертон, тебя искал.
СНЕГОПАД
Ночью, только ночью
хорошо, как днём.
Смотришь снег воочью,
думаёшь о нём.
Сколько там забвенья!
спрятанный оскал,
трутся, рвутся звенья,
крошится металл.
МОЛОДОЙ ПЕДАГОГ
Гонит нас изменчивая мода
по виткам спирали мировой.
Узнаёшь теперь, учитель года,
очень важный, главный конкурс твой?
Появилась в списке номинаций
новая занятная графа:
поколенье next пытает шансы
на почтенья первые права.
Это современность. Хлынут воды
белых рек, омоют молодежь.
Посмотри на всех, учитель года.
Ну, теперь свой конкурс узнаёшь?
***
В пустыне льдов огромные верблюды -
холодное плавучее стекло.
Но даже здесь, как будто бы по трубам,
во мне б твоё дыхание текло.
Покажется кому-то - это ложь всё,
и мысли о другом на леднике,
но ты, слегка зардевшись, улыбнёшься,
и ямочка проступит на щеке.
Мне по межгороду твердят, что плагиатор,
что надоел с любовной чепухой.
Но как мне не писать, когда ты рядом,
и целый мир бледнеет за тобой.
***
Вот опять случилось всё внезапно:
были дни ненастны, был январь,
а теперь уже начало марта,
как букашка, вплавлено в янтарь.
Это не таврическое солнце -
это, милый друг, не Коктебель -
это восходящий флаг японца
на сосну, на дерево, на ель.
Это некий символ возрожденья,
обещанье будущей весны.
Расскажи, поэт, стихотворенье
про янтарь на рукаве сосны.
***
Там школа двухэтажная стоит,
и в школе нарисован космонавт.
И кое-кто за кое-что сидит,
хотя никто ни в чём не виноват.
Большой Гагарин смотрит со стены,
а в коридорах драки или мат,
любовь-морковь, девчонки, пацаны,
ну и никто ни в чём не виноват.
Что каждый за своё мотает срок,
с кем играл тогда, учился с кем,
что вот теперь у них другой урок,
иное содержанье теорем.
Что кто-то разводился невпопад,
сходился невпопад, был счастлив здесь,
что со стены советский космонавт
с улыбкой отдавал всё время честь.
Подвал, полуподвал, спортивный зал.
Аллея, брусья, школьный стадион.
Над школою кружится аквилон.
Всё так и есть, как папа мне сказал.
***
Если в память глубже заглянуть,
там картинка с первого звонка:
никуда с дороги не свернуть,
до свиданья, милый мой, пока.
Отправляйся, мальчик, на урок,
детская забава - первый класс,
узнавай о жизни в нужный срок,
обучайся, стало быть, за нас.
Ты ещё изрядно подрастёшь,
выучишь любимый свой предмет,
но однажды вздрогнешь и поймёшь,
что тебя на этих снимках нет.
Это ты, не бойся, это ты.
Здесь на фотках все твои друзья.
Детские прикиды так просты,
что не умиляться с них нельзя.
Кто тебя, мой мальчик, нарядил
в эти брючки, в этот джемперок?
Кто тебя, мой милый, снарядил
с букварём на первый твой урок?
В эту осень за руку привёл,
для тебя цветы в букет сорвал.
В память загляну - ты всё прошёл.
Так позволь узнать мне, кем ты стал?
***
Вспоминаю только то, что мило,
а не то, что корчится в огне.
Я уже не помню, что здесь было,
ты уже забыла обо мне.
Потускнели краски злого детства:
дом большой, ночная темнота,
призрак в шифоньере по соседству,
в коридоре скрип и пустота.
Стала ярче живопись смешная,
стали ярче мамины глаза,
воробьёв кочующая стая,
вербная пасхальная лоза.
Доживаем мы до Воскресенья,
делаем уютным светлый дом,
вот и всё моё стихотворенье,
только встреча наша на потом.
Уезжают, приезжают люди –
кто куда, а я кочую здесь.
Ничего с тобой, мой друг, не будет,
любят и тебя, какой ты есть.
Март 2010
***
В светлом небе льдинка от луны,
утренний весенний танец.
На столе горячие блины,
в шифоньер заброшен ранец.
Значит, третья четверть позади –
эти знанья девяностых.
Мяч возьми и друга позови
и шуруйте до погоста.
Там футбол, там шумная лапта,
на асфальте всюду дети,
и уже без шапок – теплота,
в никуда авто’ проедет.
По совхозной улице промчит
с тонировкой брат ?Фиата?,
и корова в стойле замычит,
завизжат вдруг поросята.
На погосте дружно грязь месить –
это радости каникул.
И ещё никто так не звонит –
нет мобил. Авто’ бибикнет.
***
Допустим, тело Аполлона,
Геракла, Гектора, Персея.
Допустим, ты неблагосклонна
к тирадам твоего Тезея.
Допустим, в лабиринте Минос
капкан поставил, вырыл яму...
Я никуда не отодвинусь,
я упаду, как сын Приама.
***
Некая продажная девица
попросту ведёт себя как ****ь.
Думает, наверно, - мастерица,
что с неё на самом деле взять?
С телика показывают ересь,
с телика показывают чушь.
Лучше выйди в уличную серость –
может, потечёт от слёзок тушь.
Плачь, актриса, если ты умеешь,
если не умеешь – пропадай.
Ты себя уже не отогреешь,
хоть кому-то навык преподай.
ГИПОТЕТИЧЕСКОЕ
На нашей старой даче
горит закатный свет.
Ты непрестанно плачешь
уже десяток лет.
Уже десяток жизней
цветёт плодовый сад,
решилась тьма коллизий,
но нет пути назад.
И яблоко закиснет,
и перезреет плод,
и пожелтеют листья,
и всё наоборот.
На нашей старой даче
осенний виноград.
Ты непрестанно плачешь
и нет пути назад.
ГИПОТЕТИЧЕСКОЕ II
Если он проснётся слишком рано,
прикажи ему ещё поспать.
Море слёз у скорбного тирана,
чтобы мальчик мог мужчиной стать.
Наша дача, наши огороды,
наша непролазная печаль.
Из какой ты сделана породы,
слеплена из теста невзначай.
Долго тает снег позавчерашний,
среди снега понял во дворе:
или я уже не настоящий,
или это ты в одной поре.
Если он проснётся слишком рано,
прикажи ему ещё поспать.
Я не стану никогда тираном.
Мальчик наш мужчиной должен стать.
2010 г.
Метки:
