Тёмные миры - стих второй - гном людоед
Старый гном людоед, кость глодал на обед, в свой грязной пещере, там где мерк белый свет. На седых волосах рваный, серый колпак, вниз текут капли крови, на дряблых губах. По гнилым кускам мяса, роем черви ползут, смрадный запах повсюду, ветер воет лишь тут. Алчный взгляд отражался во тьме черных глаз, раздавался хруст жадный в норе в праздный час. С писком крыса явилась у арки снаружи, ноги холод щипал, думал карлик про ужин. По стене полз паук, белой ниткой плел сеть, пальцы гном облизал и закончил труп есть. Взяв кирку и лопату людоед побрел вглубь, для хозяев своих добывал карлик ртуть. Из железа в кислотах плавил сам сатана, верных воинов бессмертных, исчадия зла. Звук глухой в темноте и удар за ударом, пробивалась кирка к жидким ценным металлам. Собирал гном руду и менял на еду, смрадных грешников мертвых отдавали ему. Полный пыльный мешок набивал до краев, а потом брел туда где кость сытная ждет. Почву рыла лопата, все глубже врезаясь, тягость руки сковала и напала усталость. Гном на землю уселся, вытер пот рукавом и заметив луч света нахмурился лбом. Пробивался поток чистым, белым сияньем замерцал между грязи ослепительный камень. Раскрыв рот удивленно, карлик ближе подкрался, в сердце дрогнули чувства, людоед испугался. Первый раз в своей жизни, тепло гном познал, из глаз слезы катились телом он задрожал. В нем душа пробудилась от извечного сна и любовь растопила внутри зерна зла. Краской радужной лилось все пространство вокруг, гном мир в цвете увидел и его взял испуг. Подхватив мешок пыльный крепкой, правой рукой, карлик в тьму побежал от напасти такой. Жить привычнее было в черно-белом аду и платить сатане за еду рабством мзду. Дождь из крови хлестал над проклятой горой, гном в уныние впал, стал опять очень злой. Людоед у порога посмотрел в горизонт, в черно-белое пекло, в серый дымчатый свод. В самом центре вселенной люцифер восседал, там на троне страданий приказанья давал. У подножия гор собрались вурдалаки, кровь лакали они, языком как собаки. Грешник катит валун, сзади демон идёт и хлыстом по спине того грешника бьёт. Клокочут озера, красной лавой взрываясь, унынием все в той стране пропиталось. Взвалил на себя злобный карлик мешок и начал спускаться в густой, чёрный смог. Сапоги с острым носом по снегу идут, следами изрыта земля там и тут. Холодные ветры в далёкой равнине сплетаются с пеклом в инфернальной низине. Гном насвистывал песню как жрал палача, который при жизни казнил всех шутя.
-Том коварный мясник, лицемерный губитель, сек головы многих, злодейств исполнитель. Прикрываясь святыми, заливал кровью плаху, пока не настал для него день расплаты. Предстал перед богом, на чаше весов, но грех был тяжел, воспарить дух не смог. Церковники все, инквизиторы, судьи, сошли в адский пламень, в час истины судный.
Свистела мелодия между зубов, шёл карлик по тропам, над пропастью снов. Внизу в песках белых летали кошмары, раскрыв свои пасти мечты поглощали. Густой чёрный сгусток над кладбищем выл, породил его кто то, а после забыл. Могилы надежд и разбитые судьбы, рождали тут призраков с ночи до полудня. Потом эти призраки в сны прилетали и зерна уныния в души всем клали. Кто слушал зов страха, давал прорасти, того корень зла разрушал изнутри. За сонной лощиной шёл лес из костей, росли там деревья из сотен людей. Брел карлик по чаще с мешком на спине, а пики на горах плыли в чёрной мгле.
-Постой, пощади.
Завопила толпа, сплетаясь в деревьях в худые тела. Кругом смотрят лица и кости кругом из глаз текут слёзы, соленым дождем.
-А мне, что с того?
Громко карлик сказал и смехом противным в ответ им заржал.
-Спали, поруби, подожги этот лес, мы все тут в мученьях, всем страшно нам здесь.
В страданиях и муках лицо напряглось, моля лишь о смерти, был гном редкий гость. Обычно лишь ветер и холод и зной, гуляли по тропам, пустынной зимой. Гном на землю плюнул, смеясь им в ответ и дальше пошёл через стонущий лес. Мелодия лилась сквозь зубы кривые, пока карлик брел сквозь деревья живые. Тропа оборвалась, начался утес, внизу под утесом висел старый мост. Текли там потоки и лава взрывалась, над быстрым теченьем в дыму испарялась. Река клокотала, бурлила, трещала, была ненадежной, гнилой переправа. Ступив на бревно, гном мешок натянул и шагом коротким к креплению прильнул. Все звенья качнулись и мост зашатался, внутри содрогаясь, гном за цепи взялся. Вперед крадясь тихо, по бревнам сухим, внизу гном заметил корабль рядом с ним. Плыл чёрный баркас, в трюме души стонали и все как один пощадить умоляли. На трюме с веслом стоял кормчий худой и греб по теченью не зная покой. Раскрыв паруса направлял судно к суше, с ним рядом помощник, зов вечности слушал. Спустился на трап дым густым одеялом и судно растаяв из виду пропало. Всмотрелся злой карлик на лаву внизу и дальше пошёл по гнилому мосту. Ступив на бревно гном ногой провалился и с руганью громкой в цепь с силой вцепился. Ботинок слетел и стопа оголилась, подошва побулькав в огонь погрузилась. Поклялся ни раз гном сюда не ходить, но голод дорогу не дал позабыть. С другой стороны, в горизонте туманном, маяк возвышался на береге странный. Фонарь черно-белый светился на нем, холодным и призрачным, бледным огнем. Накренилась башня, выл ветер внутри, гном к ней подошёл и раздались шаги. Скрипели ступени за толстой стеной, когда вниз спускался смотритель немой. На двери железной открылся замок и страшный смотритель ступил за порог. Гроза осветила лицо без эмоций и дождь застучал, в той стране, где нет солнца. Текли капли крови по сжатым губам, по чёрным безжизненным тусклым глазам. Змеилась от шеи тяжелая цепь, смотритель был раб как и все, кто жил здесь. Вперёд наклонился смотритель уставший и гнома обнюхав пустил его в башню. Тянулись ступени винтом к фонарю, смотритель шагал в смотровую свою. Шёл карлик за ним, на спине нес мешок, за ценный товар люциферу оброк. На верхний этаж людоед прошагал и снизу на камнях причал увидал. Сливались вселенные там в океаны, сплетаясь в миры мрачных дум и страданий. На самом краю черно-белой страны хаос бушевал и рождал зерна тьмы. Луч света из башни упал в океан и вспенились волны, пугающе там. Из вечности древней поднялись глаза и к башне поплыли два белых зрачка. Сошёл гном на камни с мешком на спине и чудище вышло из волн в чёрной мгле. На трех задних лапах поднялось оно и выйдя на берег как солнце взошло. Такой был огромный тот монстр глубинный, что тень от него закрывала пол мира. Семь лап волосатых и раскрытая пасть на землю упали и пыль поднялась. Ударной волной гном назад отлетел, страна содрогнулась и гном оробел. Всегда когда монстр на землю взбирался, при виде его карлик весь напрягался. Связал жуткий страх, стужа в сердце прокралась, бессилием стопы сковала усталость. Из пасти огромной язык покатился, слюнявым ковром берег серый стелился. Поднявшись на ноги, гном к монстру подался и встав на язык, внутрь пасти пробрался. Беззубые десны, как своды пещеры, вниз капая слюнями сверху висели. Шершавые щеки как стены вздувались и воздух из горла шипел испаряясь. Идя как в тоннеле по лужам из слизи гном выйдя к желудку увидел там призрак. Пасть монстр закрыл, язык внутрь вкатился и мир сотрясая гигант в бездне скрылся.
-Приветствую путник я демон Харон, а ты как я помню злой, алчный гном.
Летая внутри и паря высоко, ему молвил призрак, смотря на него.
-Один я из многих, а где остальные?
Спросил людоед, были в аде иные.
-Они тебя ждут, ты последний остался.
Ответил Харон, лик его ухмылялся.
-Веди меня к ним.
Молвил гном-людоед идя за Хароном туда где мерк свет. Лились реки крови и слизь клокотала, внутри исполина, где жизнь бушевала. Светился Харон бледным дымом во тьме, летя к остальным как кошмар в дурном сне. На ложе под печенью демон сидел и чёрными очами в души глядел. Был телом в аду, но всей сутью своей, топил в грязных мыслях порочных людей. Пройдя вдоль желудка, они вошли в зал, горели там свечи, дух смерти витал. Пять щупалец толстых, как корни дубов, обвились вокруг расписных двух столбов. Тянулись они от большой, жирной рыбы, была она в слизи, вся жуткого вида. Набухших три глаза в тени отражались, конечности роем вокруг извивались. Гном пяткой сверкая на правой ноге, уселся за стол пребывая в тоске. Налив вино в кубок отведал глоток, а в сердце его пробивался росток. Раз светом согретый, нутром вспоминал, о камне волшебном, внутри темных скал. Харон белой птицей над всеми поднялся и сверху смотря на гостей рассмеялся.
-Тоску лицезрею я в ваших глазах, уныние, горе, грядущего страх. Бояться не стоит, нас ждёт лишь победа, на землю обрушим проклятое небо.
Похлопав в ладоши сказал проводник и свечи на стенах зажглись в тот же миг.
-Сюда поспешите, народ веселите, тут каждый есть бог и свободный мыслитель.
Вбегая из зала такой же как гном, изрек малорослик одетый шутом. В конце длинных арок, из залов богатых, явились блудницы для ночи развратной. По полу катились в ряд бочки с вином и стоны наполнили эхом тот дом. Сквозь космос, пространство, другие миры, за окнами зала лишь звезды плыли. Семь лап рассекали просторы вселенных, светились галактикой два глаза белых. Гном боль заглушал, осушая вино, внутри него совесть будила его. На стол рядом с ним две блудницы легли, постыдно ласкаясь под тенью свечи.
-Смотри какой хмурый, давно ты в аду? Возьми нас обеих, а хочешь одну.
Маня гнома пальцем, они засмеялись, тела их клубком словно змеи сплетались. Гном кубок допив посмотрел на них косо в своей голове задаваясь вопросом.
-А кто такой я? Неужели мы все, должны потакать лишь одной темноте.
Злой карлик подумав, себе подивился и только сейчас осознал, что напился. В глазах все двоилось и смех раздавался, с ним рядом с блудницами, демон лобзался. Трехглазая рыба сидела вдали и жрала объедки тараща зрачки. Когда-то давно, когда все было светом, блистала она словно солнце в рассвете. Но все изменилось когда Люцифер, стать равным отцу всех миров захотел. Поднял на мятеж он тогда своих братьев и их совратив, всех обрек на проклятие. Восставшие ангелы грех породили, мечи против бога свои обратили. Внутри люцифера взыграла гордыня и свет изначальный во тьму извратила. Раскол породил два пространства вселенных и краски ушли в мире в том черно-белом. Дождем из огня полыхая пожаром, предатели падали в злобе сгорая. Летел ангел быстро с небес в бездны тьмы и сердцем черствел разлагаясь внутри. На самое дно адской ямы упав, он свету противился, бога предав. Спеклись сзади крылья и пеплом истлели, а ангел вопил, изменяясь всем телом. Прекрасные стопы вмиг стали хвостом, а кожа вся слизью, покрылась на нем. Во рту, за губами, весь череп менялся и крик дикой боли в той яме раздался. Прекрасный сын света, стал отпрыском тьмы, а все братья рядом, горели внутри. Вся память исчезла о добром и нежном, осталась лишь боль в котловане безбрежном. На хвост рыбий встав, страшный зверь огляделся и месть лишь желая на небо всмотрелся. Там капали слёзы и градом стучали, на пепле из крыльев следы оставляли. Мешаясь с землей превращались в рубины и светом пылали божественным, сильным. Зияли сквозь тучи Эдема лучи, тонули они в злобной, адской ночи. Рыдал вседержитель сынов вспоминая, изгнал он тогда их на вечность из рая. Та адская рыба, из ангела правды, рабом люцифера в тот миг стала смрадным. Теперь никогда не вернуться назад, может покаяние лишь цепь ту сломать.
-Безмозглая тварь и собака тупая.
Сказал злобный гном, рядом с рыбой шагая и пяткой босой на слюну наступая. Зверь дивный рыча облизнул свою пасть, блудницы лобзались ему вслед смеясь. Им было забавно смотреть на того, кто всем недоволен, себе сам на зло. Покоя лишенный и камнем согретый, гном в угол забился, стыдливо от света. Плясали на стенах вокруг одни тени и гном засыпая увидел видение. Цветок распускался на почве сухой и солнце вставало над грешной землей.
-Том коварный мясник, лицемерный губитель, сек головы многих, злодейств исполнитель. Прикрываясь святыми, заливал кровью плаху, пока не настал для него день расплаты. Предстал перед богом, на чаше весов, но грех был тяжел, воспарить дух не смог. Церковники все, инквизиторы, судьи, сошли в адский пламень, в час истины судный.
Свистела мелодия между зубов, шёл карлик по тропам, над пропастью снов. Внизу в песках белых летали кошмары, раскрыв свои пасти мечты поглощали. Густой чёрный сгусток над кладбищем выл, породил его кто то, а после забыл. Могилы надежд и разбитые судьбы, рождали тут призраков с ночи до полудня. Потом эти призраки в сны прилетали и зерна уныния в души всем клали. Кто слушал зов страха, давал прорасти, того корень зла разрушал изнутри. За сонной лощиной шёл лес из костей, росли там деревья из сотен людей. Брел карлик по чаще с мешком на спине, а пики на горах плыли в чёрной мгле.
-Постой, пощади.
Завопила толпа, сплетаясь в деревьях в худые тела. Кругом смотрят лица и кости кругом из глаз текут слёзы, соленым дождем.
-А мне, что с того?
Громко карлик сказал и смехом противным в ответ им заржал.
-Спали, поруби, подожги этот лес, мы все тут в мученьях, всем страшно нам здесь.
В страданиях и муках лицо напряглось, моля лишь о смерти, был гном редкий гость. Обычно лишь ветер и холод и зной, гуляли по тропам, пустынной зимой. Гном на землю плюнул, смеясь им в ответ и дальше пошёл через стонущий лес. Мелодия лилась сквозь зубы кривые, пока карлик брел сквозь деревья живые. Тропа оборвалась, начался утес, внизу под утесом висел старый мост. Текли там потоки и лава взрывалась, над быстрым теченьем в дыму испарялась. Река клокотала, бурлила, трещала, была ненадежной, гнилой переправа. Ступив на бревно, гном мешок натянул и шагом коротким к креплению прильнул. Все звенья качнулись и мост зашатался, внутри содрогаясь, гном за цепи взялся. Вперед крадясь тихо, по бревнам сухим, внизу гном заметил корабль рядом с ним. Плыл чёрный баркас, в трюме души стонали и все как один пощадить умоляли. На трюме с веслом стоял кормчий худой и греб по теченью не зная покой. Раскрыв паруса направлял судно к суше, с ним рядом помощник, зов вечности слушал. Спустился на трап дым густым одеялом и судно растаяв из виду пропало. Всмотрелся злой карлик на лаву внизу и дальше пошёл по гнилому мосту. Ступив на бревно гном ногой провалился и с руганью громкой в цепь с силой вцепился. Ботинок слетел и стопа оголилась, подошва побулькав в огонь погрузилась. Поклялся ни раз гном сюда не ходить, но голод дорогу не дал позабыть. С другой стороны, в горизонте туманном, маяк возвышался на береге странный. Фонарь черно-белый светился на нем, холодным и призрачным, бледным огнем. Накренилась башня, выл ветер внутри, гном к ней подошёл и раздались шаги. Скрипели ступени за толстой стеной, когда вниз спускался смотритель немой. На двери железной открылся замок и страшный смотритель ступил за порог. Гроза осветила лицо без эмоций и дождь застучал, в той стране, где нет солнца. Текли капли крови по сжатым губам, по чёрным безжизненным тусклым глазам. Змеилась от шеи тяжелая цепь, смотритель был раб как и все, кто жил здесь. Вперёд наклонился смотритель уставший и гнома обнюхав пустил его в башню. Тянулись ступени винтом к фонарю, смотритель шагал в смотровую свою. Шёл карлик за ним, на спине нес мешок, за ценный товар люциферу оброк. На верхний этаж людоед прошагал и снизу на камнях причал увидал. Сливались вселенные там в океаны, сплетаясь в миры мрачных дум и страданий. На самом краю черно-белой страны хаос бушевал и рождал зерна тьмы. Луч света из башни упал в океан и вспенились волны, пугающе там. Из вечности древней поднялись глаза и к башне поплыли два белых зрачка. Сошёл гном на камни с мешком на спине и чудище вышло из волн в чёрной мгле. На трех задних лапах поднялось оно и выйдя на берег как солнце взошло. Такой был огромный тот монстр глубинный, что тень от него закрывала пол мира. Семь лап волосатых и раскрытая пасть на землю упали и пыль поднялась. Ударной волной гном назад отлетел, страна содрогнулась и гном оробел. Всегда когда монстр на землю взбирался, при виде его карлик весь напрягался. Связал жуткий страх, стужа в сердце прокралась, бессилием стопы сковала усталость. Из пасти огромной язык покатился, слюнявым ковром берег серый стелился. Поднявшись на ноги, гном к монстру подался и встав на язык, внутрь пасти пробрался. Беззубые десны, как своды пещеры, вниз капая слюнями сверху висели. Шершавые щеки как стены вздувались и воздух из горла шипел испаряясь. Идя как в тоннеле по лужам из слизи гном выйдя к желудку увидел там призрак. Пасть монстр закрыл, язык внутрь вкатился и мир сотрясая гигант в бездне скрылся.
-Приветствую путник я демон Харон, а ты как я помню злой, алчный гном.
Летая внутри и паря высоко, ему молвил призрак, смотря на него.
-Один я из многих, а где остальные?
Спросил людоед, были в аде иные.
-Они тебя ждут, ты последний остался.
Ответил Харон, лик его ухмылялся.
-Веди меня к ним.
Молвил гном-людоед идя за Хароном туда где мерк свет. Лились реки крови и слизь клокотала, внутри исполина, где жизнь бушевала. Светился Харон бледным дымом во тьме, летя к остальным как кошмар в дурном сне. На ложе под печенью демон сидел и чёрными очами в души глядел. Был телом в аду, но всей сутью своей, топил в грязных мыслях порочных людей. Пройдя вдоль желудка, они вошли в зал, горели там свечи, дух смерти витал. Пять щупалец толстых, как корни дубов, обвились вокруг расписных двух столбов. Тянулись они от большой, жирной рыбы, была она в слизи, вся жуткого вида. Набухших три глаза в тени отражались, конечности роем вокруг извивались. Гном пяткой сверкая на правой ноге, уселся за стол пребывая в тоске. Налив вино в кубок отведал глоток, а в сердце его пробивался росток. Раз светом согретый, нутром вспоминал, о камне волшебном, внутри темных скал. Харон белой птицей над всеми поднялся и сверху смотря на гостей рассмеялся.
-Тоску лицезрею я в ваших глазах, уныние, горе, грядущего страх. Бояться не стоит, нас ждёт лишь победа, на землю обрушим проклятое небо.
Похлопав в ладоши сказал проводник и свечи на стенах зажглись в тот же миг.
-Сюда поспешите, народ веселите, тут каждый есть бог и свободный мыслитель.
Вбегая из зала такой же как гном, изрек малорослик одетый шутом. В конце длинных арок, из залов богатых, явились блудницы для ночи развратной. По полу катились в ряд бочки с вином и стоны наполнили эхом тот дом. Сквозь космос, пространство, другие миры, за окнами зала лишь звезды плыли. Семь лап рассекали просторы вселенных, светились галактикой два глаза белых. Гном боль заглушал, осушая вино, внутри него совесть будила его. На стол рядом с ним две блудницы легли, постыдно ласкаясь под тенью свечи.
-Смотри какой хмурый, давно ты в аду? Возьми нас обеих, а хочешь одну.
Маня гнома пальцем, они засмеялись, тела их клубком словно змеи сплетались. Гном кубок допив посмотрел на них косо в своей голове задаваясь вопросом.
-А кто такой я? Неужели мы все, должны потакать лишь одной темноте.
Злой карлик подумав, себе подивился и только сейчас осознал, что напился. В глазах все двоилось и смех раздавался, с ним рядом с блудницами, демон лобзался. Трехглазая рыба сидела вдали и жрала объедки тараща зрачки. Когда-то давно, когда все было светом, блистала она словно солнце в рассвете. Но все изменилось когда Люцифер, стать равным отцу всех миров захотел. Поднял на мятеж он тогда своих братьев и их совратив, всех обрек на проклятие. Восставшие ангелы грех породили, мечи против бога свои обратили. Внутри люцифера взыграла гордыня и свет изначальный во тьму извратила. Раскол породил два пространства вселенных и краски ушли в мире в том черно-белом. Дождем из огня полыхая пожаром, предатели падали в злобе сгорая. Летел ангел быстро с небес в бездны тьмы и сердцем черствел разлагаясь внутри. На самое дно адской ямы упав, он свету противился, бога предав. Спеклись сзади крылья и пеплом истлели, а ангел вопил, изменяясь всем телом. Прекрасные стопы вмиг стали хвостом, а кожа вся слизью, покрылась на нем. Во рту, за губами, весь череп менялся и крик дикой боли в той яме раздался. Прекрасный сын света, стал отпрыском тьмы, а все братья рядом, горели внутри. Вся память исчезла о добром и нежном, осталась лишь боль в котловане безбрежном. На хвост рыбий встав, страшный зверь огляделся и месть лишь желая на небо всмотрелся. Там капали слёзы и градом стучали, на пепле из крыльев следы оставляли. Мешаясь с землей превращались в рубины и светом пылали божественным, сильным. Зияли сквозь тучи Эдема лучи, тонули они в злобной, адской ночи. Рыдал вседержитель сынов вспоминая, изгнал он тогда их на вечность из рая. Та адская рыба, из ангела правды, рабом люцифера в тот миг стала смрадным. Теперь никогда не вернуться назад, может покаяние лишь цепь ту сломать.
-Безмозглая тварь и собака тупая.
Сказал злобный гном, рядом с рыбой шагая и пяткой босой на слюну наступая. Зверь дивный рыча облизнул свою пасть, блудницы лобзались ему вслед смеясь. Им было забавно смотреть на того, кто всем недоволен, себе сам на зло. Покоя лишенный и камнем согретый, гном в угол забился, стыдливо от света. Плясали на стенах вокруг одни тени и гном засыпая увидел видение. Цветок распускался на почве сухой и солнце вставало над грешной землей.
Метки:
