Разнежье

Памяти Е. В. Архипова

1

Мне симпатичен мой сосед -
рыбак, охотник и рассказчик,
каких немного... Мой совет
тебе, читатель, за образчик

не брать хмельного болтуна,
что чешет языком, как гребнем;
такой, махнув бутыль вина,
угрей копчёных цедит бреднем.

Здесь разговор совсем иной,
совсем иные перспективы,
когда представишь над рекой
валов опененные гривы.

И на реке бывает шквал,
когда она ещё в разливе,
и молний огненный оскал
страшит задумчивые ивы.

И погибают рыбаки
во тьме воды за летом лето...
Но взрежут реку челноки,
как только клёв отменит вето.

Отнерестится сом-толстяк,
красавец-лещ отнерестится,
и вспомнят руки о снастях,
и приготовятся трудиться.

И вынут сети из воды,
и молока глотнут из кринок...
И все окупятся труды,
но как отменишь скорбь поминок?..

2

Когда от села остаётся погост,
и нет ни избы, ни колодца,
тогда, признаю, мир, действительно, прост
и верно безумным зовётся.

Когда-то здесь жизнь закипала ключом,
и рожь по полям колосилась,
и солнце всходило над каждым двором,
как Божья великая милость.

А ныне - кресты, кресты да бурьян;
тропы не видать за холмами, -
как будто ушла в беспросветный туман
людская короткая память.

Лишь изредка кто-то пройдёт стороной,
мелькнув невесомою тенью,
и ворон клювастой встряхнёт головой
и гордо осмотрит владенья.

3

Есть у охотников обычай,
такой, казалось бы, простой -
завоеванье тушки птичьей
с подачи утки подсадной.

Её лелеют, холят вволю,
питают хлебом и зерном,
чтоб не кляла девичью долю
и звучно крякала потом.

Её с младенчества готовят
к слепой прелюдии любви...
И селезень не прекословит,
и умывается в крови.

Летит на зов её отважно,
себя считая молодцом,
но Шейка Серая - продажна,
и не бывать ему отцом.

А если чудо совершится,
и утка вынянчит утят,
весною драма повторится,
но гуще перья полетят...

Есть у охотников обычай,
такой, казалось бы, простой -
завоеванье тушки птичьей
с подачи утки подсадной.

4

Есть традиция в русском Разнежье -
пред святым Воскресеньем Христа -
собираться селом и прилежно
избу, каждую, мыть дочиста.

Чтоб сияли они перед Пасхой
от конька до широких ворот,
чтоб дышал белизной угол красный,
и урчал привередливый кот.

Всё ж загадочны русские люди:
как возьмутся за дело гуртом -
заблестит, как яичко на блюде,
даже ветхий заброшенный дом.

Если пьют - до последней рубашки,
до безумств бесшабашной души;
рвут друг другу кресты и тельняшки
и ревут, как медведи в глуши.


Волга кормит - щедра и безбрежна,
вся природа по-детски чиста...
Не нарадуюсь я за Разнежье -
пред святым Воскресеньем Христа.

1988г.