Галлия

ПАРИЖ. ТЕРМЫ КЛЮНИ

О. как полезен Рим для Галлии немытой!
И множество даров сюда привнесено:
и розовый кирпич, и мраморные плиты,
и римский алфавит, и римское вино;

латинский обиход, латинские науки,
торговля, города, театры, акведуки…

Потом пришли, увы, германцы и норманны
и ну ломать, и жечь, и грабить! А затем
травою заросли отравленные раны:
сокровища дворцов, обломки, стены терм…

Но Галлия жива! И здесь, на римском прахе,
сверкает ?острый смысл? и песен и картин!
…И пробуют тайком клюнийские монахи
текучий терпкий мёд – ликёр ?Бенедиктин?!



ДЕРЖАВА

Тем, кто способен верить,
ведом небесный клир:
в этой священной сфере
прячется целый мир!

В этой руке красивой –
Власти и Силы символ!

Смута, чума, пожары –
всё пронеслось как дым…
Каменная держава –
право земных владык.

Мягкая ткань одежды,
кожа – снегов белей…
Галлия в пальцах держит
тайнопись королей.



НОТР ДАМ ДЕ ПАРИ

Глаголет Бог пророчества Собора!
И только Сене снится до сих пор
ЛЮТЕЦИЯ ПАРИЗИОРУМ –
на острове Ситэ латинский форт.

Хранит его святая Женевьева,
и Галлия плетёт волшебный невод…

И вяжутся в узор, тревожа воздух,
и видятся на каменном челе:
порталы, башни, стрельчатая роза,
и строгий ряд библейских королей.

Струятся дни горячей вереницей…
Но к вечеру почудятся во тьме
ушедших душ невидимые птицы,
и трепеты, и профили химер.



ПАНДЕМИЯ

Топорщит ящер каменный скелет;
и вместо Нотр Дам – костёр огромный…
Взгляни, о Русь! – Великий Геометр
послал ?чуму на оба наших дома?…

Укрытья нет от хмурой маеты:
темна Судьба, и улицы пусты.

И что нам делать с этой пустотой? –
глухое небо смотрит всё грознее…
И наша вера – полное ничто,
а наши храмы – мёртвые музеи.

О, мрачный символ: горе и вина –
немой Собор, одетый в серый саван!
…Восстанет ли прекрасная страна?
Очнётся ли её Хвала и Слава?



УСЫПАЛЬНИЦА КОРОЛЕЙ

Готическим Левиафаном
в покровах мраморной брони
поёт каким-то эхом странным
собор аббатства Сен-Дени.

Лишь отзвук шёпотом струится
сквозь королевские гробницы…

Кораллом кажутся черты их…
Колодцы камня, глубоки,
гудят, как панцири пустые –
подобьем раковин морских.

Но боль ограбленного храма
теперь не вылечить уже…
…И льётся на узорный мрамор
вино священных витражей.



КАМЕННЫЙ ЛЕС

Лесное эхо… Мраморный глагол –
как будто Рая светлое Преддверье:
готические ветви, что возвёл
хранитель Сен Дени – аббат Сугерий!

Сплетение стволов, сплетенье лет:
и реет среди них Нетварный свет…

И бродишь в этой каменной глуши,
охваченный возвышенною сетью,
и ловишь зов готической Души,
раскинутый на целые столетья.

И длится говор сказочных палат,
и слышится латыни шелест птичий.
И вновь шуршат шаги… Прошёл аббат –
пернатых чащ невидимый Лесничий



ЦЕРКОВЬ СЕН СЕВЕРИН
старейший храм Парижа

От жажды парижан и слёзных взглядов
отшельнику не спрятаться уже…
И смотрит Северин из-за ограды
как сторож на небесном рубеже;

и лозы правит, славный виноградарь,
священным словом – лучшим из ножей!
…И кажутся прозрачным вертоградом
ажурные прозоры витражей…

Колонн и сводов выгнутые плети
изведены Тринадцатым столетьем,
оплачены французским серебром.

А выше – встрепенулись и застыли
венцы, пинакли, стрельчатые шпили –
Заветом Ветхим, каменным костром!



БАШНЯ СЕН-ЖАК

Знаком паломника – раковиной-гребешком
в землях Иберии ночью Луна блестела…
Ради Христа хотелось пройти пешком
путь от Парижа – к Сант-Яго-де-Компостелло…

Только толпою, безумной и своевольной,
предан Сен-Жак!.. Осталась лишь Колокольня.

Бедная Франция! Как променяла ты
на медяки – души огневое злато?
Как распродали камни твоих святынь
лавочники тупые и адвокаты?

Высится над забвением скорбный Столп…
И, осеняя Град покаянным знаком,
небо пронзает парящим своим перстом
брат и апостол Божий – Святой Иаков!



ШЕСТЬ СОНЕТОВ ЗАМКУ ШАМБОР

I. ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД

Как будто странный сон перед рассветом,
как будто воплощенье райских грёз,
Шамбор ветвится каменным букетом –
узорчатым кустом колючих роз.

А гости ждут, и кажется глазам их:
вздыхает и растёт волшебный Замок!

– На что нам эта странная игрушка,
фантазия чудного короля?
…Но манят от снегов и елей русских
цветущие французские поля;

и кажется пленительным и близким,
весеннею истомою объят,
нездешний сон великого Франциска,
закованный в ?магический Квадрат?!



II. У ВХОДА

?Тоска по мировой культуре?!..
Не успокоишься, пока
не высмотришь из русской хмури
все эти страны и века.

И никогда не надоест
?охота к перемене мест?!

И снова Франция!.. И вот он –
Дворец! И гребни высоки,
и, вместо бывшего болота, –
прекрасный сад и цветники!

Всё получилось как мечтал он,
свивая каменный клубок!
…И мы идём к его порталу,
и мы заходим за порог…



III. ЛЕСТНИЦА

Вступаешь в эту крепость – дом старинный,
как будто к отомкнутому окну...
А в самом центре – Замка сердцевина –
винт Лестницы, ведущей в вышину.

И старые ступени отзвук множат:
оккультный знак, что выдумал Художник…

О, что за потаённая отрада:
покинуть наш ?заплаканный февраль?,
и снова встретить гений Леонардо –
двойную перевитую спираль!

И чувствовать нежданную свободу,
и встретить, поднимаясь, странный дар:
резные шифры выгнутого свода:
плетенье монограмм и саламандр!



IV. НА КРЫШЕ

Восходишь на ровную кровлю,
глядишь с изумленьем вокруг,
фронтонов резьбой околдован,
и грузными башнями труб.

Они, точно сказочный город,
каминные вяжут узоры.

А глянешь окрест – и в округе
раскинутся по горизонт:
поля, перелесок упругий,
в нарядных узорах газон…

И чудится, что в отдаленье
охота летит на простор:
в загон королевских оленей,
под грохот, и лаянье свор!



V. ДОСУГ

Проходит королевская охота,
войне, любви и музыке взамен!
И солнечная льётся позолота
на ласковый песчаник этих стен.

И в замке, там, где залы счастьем веют,
развешаны охотничьи трофеи.

Ну вот и всё. Пора переодеться
и в комнату сойти, храня секрет,
где ждёт очередная дама сердца,
сбираясь на торжественный обед.

Роскошные столы уже накрыты
и спорят повара о мастерстве.
…И празднует король, такой же хитрый,
как на портрете славного Клуэ.



VI. ПРОГУЛКА

Пышное кружево мягкого камня,
тёплое дерево, мрамор и бронза;
пахнет мастикой, вином и веками,
шёлковым шёпотом, сорванной розой.

Сыплется Время античною тишью,
словно потерянное двустишье…

Пылью столетий прошиты шпалеры,
слышится эхо за гранями рамы,
чудятся шутки смешных кавалеров
и комплименты загадочным дамам.

Тень мажордома играет с ключами,
маски нарядные прячутся рядом…
…Не оглянись – у тебя за плечами:
чьи-то шаги, и улыбки, и взгляды.



АМБУАЗ. ЧАСОВНЯ СЕН ЮБЕР

Ни пламя витражей, ни готика часовни,
ни вжатые в портал точёные обличья,
ни хор чужих речей, нестройный и неровный,
тебя не объяснят, Таинственный да Винчи!

И наш убогий ум молчит, зачем-то связан
печатью Кло Люсе, печалью Амбуаза…

Разбит свинцовый гроб и перелит на пули –
так что ж искать ответ у брошенного праха?
Улыбками картин виденья упорхнули;
вздохни, святой Юбер – нахохленная птаха!

Сомкни высокий свод, и вспомни Леонардо:
руками короля глаза его закрыты…
…Застыла у Плиты ажурная ограда,
и сердце бередит латинская молитва.



КЛОД ДЕ ФРАНС

Струится Ренессанс круженьями ступеней,
сонеты и псалмы печальные поёт,
где в башне винтовой мелькнёт лиловой тенью –
супруга короля, молитвенница Клод.

Всё тот же стройный столп, изящный, прихотливый,
ветвится у стены – стволом цветущей сливы…

О, ветреный Франциск! Своей супруге грустной
напрасно ты твердил лукавые слова…
Но всё ж – её любил! И зодчеством искусным
ты строил для неё изысканный Блуа…

Но как мгновенна жизнь! Любовью запоздалой
уже не отвратить нежданного конца!..
… Так падает цветок из пальчиков усталых
на выстуженный пол холодного дворца.



ТЕНИ ЗАМКА

Последнее наследье Валуа –
багряная распахнутая риза,
огромный зал роскошного Блуа,
где ночью бродят призраки де Гизов:

следы коварства Третьего Анри…
Но кто был прав? Поди-ка разбери!..

Они хотели свергнуть короля,
его ответ – измена на измену.
И только тени распрями пылят,
тревожа разукрашенную сцену.

Струится свет витражною рекой,
и прячутся за бархатной оградой:
Екатерины Медичи покой
и скрытый за панелью ларчик с ядом.



ЗАМОК ШЕНОНСО

Послушай, Шенонсо, как плачут волны Шер,
как шепчутся садов волшебные поляны…
И песни этих стен раскроются в душе
бессмертной красотой охотницы-Дианы.

И сердце короля – среди её тенёт,
и мост среди реки сквозные арки гнёт.

И реют над водой просторы бальных зал,
и чудятся в ночи цветные фейерверки,
и блещет на груди алмазная слеза,
и тянется любовь, неведомая смерти!

Пленён король Анри и вся его страна
плетеньем женских чар, улыбкой колдовскою…
…И Замок – словно тень чудесного челна
плывёт среди полей над вечною рекою.



ДОНЖОН

Скала, стеной окованная сплошь,
старинная кровавая вершина –
оплот седой! Тот самый Замок Лош,
где Жанна трон пророчила Дофину.

Где высится, морозом обожжён,
пустым доспехом сложенный Донжон.

А там, под ним, отрытые давно,
немыслимые древние темницы,
где пили плена чёрное вино
измученные герцоги и принцы.

Ссыпает вечер звёздный порошок…
Но снова тянет: глянуть в эту стужу –
в тугой и гулкий каменный мешок,
где стынут стоны, отзвуки и ужас.



ЗАМОК ЛОШ

За хмурою весною запоздалой,
сквозь вязь ветвей и мрачные заклятья
он смотрит на тебя, как старый латник,
как страшный страж с опущенным забралом.

И прячутся внутри цветные залы:
молва придворных, бархатные платья….
А понизу – тюрьма опальной знати –
железных клеток тесные объятья.

Как шахматная рать в надменном блеске
стоят фигуры замков королевских
на шахматной доске игры державной.

Но, скрытый за красою показною,
внезапно обдаёт морозным зноем
их взор холодный, что забралом забран.



ВЕНСЕНН

Найдёшь ли крепость выше и белей?
Угодье для охотничьей дичины –
священное владенье королей,
престол для их венчанья и кончины…

Где пышные пиры, убранство зал?
За стенами – забвение немое…
И вот – великолепный замок стал
зловещею ?почётною? тюрьмою.

Лишь эхо вьёт у каменной гряды
внезапного расстрела зыбкий дым…

Но древний заповедник не исчез,
и полнится весною птичьим хором!
…И кажется прозрачный крой небес
цветной игрой венсеннского фарфора!



ДВЕРЬ

Зреет немая тайна за древней дверью,
точно вино густое в дубовой бочке…
Что остаётся? Грустить и считать потери,
да о печальной будущности пророчить.

Франция мрака! Затерянное наследье,
сжатое бледным блеском волшебной меди!

Тёмные гороскопы надёжно скрыты.
вытертой древесины седою перстью;
манит литьё барокко: рукав расшитый,
на безымянном пальце заветный перстень.

Только для нас разгадка за дверью брезжит!
Мы открываем полотнище колдовское –
вещий секрет, что Галлия крепко держит
бронзовою рукою.



АЛЬБОМ
?В Москву, в Москву!?
Чехов

?В Париж, в Париж!? Извечная тоска –
иллюзия старинной киноплёнки;
обёрнутая сеточкой рука
слегка влюблённой взбалмошной девчонки.

Заглянем вновь в распахнутый альбом
где жизнь таится в оттиске любом,

где Франция уютна, как халат,
как дачный дом, покойный, тёплый, старый,
как свежий круассан и шоколад,
и Жан Марэ, и замки над Луарой.

– Когда свой сон увидишь наяву:
все эти города и этот воздух,
то снова привезёшь с собой в Москву
их снимок – словно сорванную розу.



КОДА

Северный ветер. И клочьями облаков
рушатся рифмы с холодного небосклона;
русская вьюга звенит сквозняком веков,
веет на крепость космическою Коломной.

Франция! Небо! И слышится сквозь просвет
грохот органа. И ветер ему в ответ.

Будет минута – и вспомнится та страна,
тут, посреди России, за скифской тишью!
Ярким слепящим пульсом цветного сна
свяжутся ГАЛЛИИ двадцать четыре вспышки!

Башни и шпили! И смотрит латинский Бог
и воскресает снова библейским летом –
греческим алфавитом морозных строк,
северным ветром коломенского сонета!