В мире тварном, где бог ещё бродит...

* * *

Всё – выражает доверье:
Эта слепая сова,
Эти глухие деревья,
Эта немая трава.

Выбежишь утром спросонок,
Чтоб освежиться в реке -
Солнце, кудлатый кутёнок,
Ластится к доброй руке.

Что-то поведать мне хочет
Мира таинственный дух.
И раскрываются очи,
И отворяется слух.


* * *

В мире тварном, где Бог ещё бродит,
Всё любуясь твореньем своим,
Нету места докучной заботе,
Так легко в нём забыться двоим!

Словно Ева, Адам – перволюди,
Не познавшие грехоплода,
Мы счастливыми, светлыми будем.
Ну, пойдём же скорее туда!

Там родник до песчинки на донце
Весь открыт, как младенца душа.
Забросает нас слитками солнца
Роща, с нас не спросив ни гроша.

Шаловливые, точно ребята,
Словно прячась от страшных зверей,
Схоронились близняшки-опята
В гроте между замшелых камней.

И сама я, как будто ребёнок,
Живо в эту включившись игру,
Вдруг возрадуюсь:
Вот он, опёнок!..
А потом мы заляжем в нору –

Отдыхать в пряно пахнущем стоге,
Любоваться округою всей,
Где не шастает хищник двуногий
С прибабахом двустволки своей.


* * *

Природа – храм и мастерская.
Гляди же: как мастеровой,
На ветер стружки рой пуская,
Она рубанок тешит свой!

Летит и кружится, ложится
Покровом
лиственный оструг.
И в дни осенние молиться
Бывает роще недосуг.

Когда ж ручьи простор озвучат
Своим звенящим серебром
И громыхнёт баском могучим
Нетерпеливый первый гром;

Когда в купели чистой мая
Пройдя крещения обряд,
Берёзки, косы отжимая,
На косогоре встанут в ряд

И грянут дружным хором птицы
На влажных клиросах ветвей,
Тогда – в слезах любви молиться
Природе – Матери своей!


* * *
Красна и смерть нам при народе.
Как рассудить тут, вот беда:
Мы все тоскуем о природе,
А жить уходим – в города.

Но что я вижу? Что я слышу?
Всё в человеческой руке:
Сады разводят уж на крышах,
У небоскрёбов на башке.

Мне любы эти телевиды,
Ты их храни, Господь, храни!
Клянусь, сады Семирамиды
Не стоят больше, чем они.

И даже те, что на балконе,
Горшки
заслужат мой восторг.
Люблю, люблю я вас – ладони,
В которых, как птенец,
Росток!

НОЧНОЙ МАТЫЛЁК

Припадает к земле костерок,
Затрепещет и крылышки сложит.
Словно это ночной мотылёк
Одиноко порхает над пожней.

Полыхнув по воде озерца,
От порыва внезапного ветра
С ясных крыл золотая пыльца
По всему разлетается свету.

СВЕРЧОК

Сама дивлюсь я: неужели?
Чтоб на четвёртом этаже?!..
Всё так: сверчок заводит трели!
Сверчок играет на свирели
И – россыпь звёздная в душе.

Ни стен, ни потолка – лишь выси
Во всей ночной красе своей.
Откуда, как он появился –
Запечный этот соловей?

Дневная схлынет суета,
Сижу и слушаю умильно:
Сверчит сегодня холодильник,
Назавтра – электроплита.

В который раз не без тревоги
Я жду: объявится ль опять?..
И засыпаю, как на стоге,
Хоть подо мной – всё та ж кровать,

Когда не то чтобы над ухом,
А в отдаленье,
на шесток
Забравшись свой,
поёт на кухне
Жилец нежданный мой – сверчок!

В предвосхищенье катаклизма,
У бездны самой на краю,
Сверчок, что значат наши жизни?..
Но он – поёт!
И я – пою!

Ты оставайся неизменно
В моём дому, дружочек мой –
Звоночек крохотный вселенной
И голосок земли живой.

ЛАСТОЧКА

Ласточка-касаточка – серебро да чернь,
Как плотвичка в озере, в воздухе весь день.
Быстрая, как молния, то блеснёт в окне,
То зальётся щебетом звонким в вышине.
Память с ней уносится в дальние края...
Ласточка-касаточка, зорюшка моя!
Песенки забуду ли? Что ты, никогда!
Ласточка-касаточка, детские года...

* * *
Её гнездо сорвала буря
И разметала в пух и прах.
Вот небеса опять в лазури,
А где ж – птенцы? Где – дом?..
Но – ах! –
Моя ты ласточка!
Под крышей
Опять хлопочешь –
лепишь, вьёшь.
Я всё твои рыданья слышу,
А ты, великая, поёшь!


ЁЖИК

Крошка Ёжик – вот чудо какое! –
На асфальте, как из лесу весть.
Ты не бойся! – его успокою.
Только как очутился ты здесь?
Заблудился? Другая ль причина?
Что же делать с тобой? Ну и ну...
Всхлипнув, фыркнул, как мама учила,
И в брюшко мокрый носик уткнул.


ДОРВАЧ

Когда закат нальётся кровью
И сумрак степи омрачит,
Дорвач летит в своё гнездовье,
Неспешно, царственно летит.

Подруга ждёт его в жилище,
Птенец, шалун и егоза.
И забывает старый хищник,
Кому выклёвывал глаза.


КЛЕНЁНОЧЕК

Я была тогда ребёнком.
От дороги невдали,
Как бездомного кутёнка,
Мы кленёночка нашли.

Он в траве колючей сорной
Что-то робко лепетал,
Всё тянулся ввысь упорно,
Хоть и тонок был и мал.

И его мы полюбили,
Поливали, берегли.
И... оставили, забыли
Посреди большой земли.

Что с ним сталось – неизвестно.
Жизнь умеет затоптать...
Не найти мне это место,
О судьбе той не узнать.


* * *

Молоточек серебряный маленький
Синим утром у жаркой печи
По хрустальной долбит наковаленке
И куёт золотые ключи.

Прочь с души, убирайся, ненастье!
Мне ключей протянули концы
Деловые кузнечики счастья –
Божьи птахи –
синицы, скворцы.

Самый солнечный выберу ключик
И замкну я в душе на замок
Свист метелей холодный, колючий,
Хорошо б – на пожизненный срок.

Пусть на сердце остались зарубки
Леденящих печалей и бед,
Поворкуй мне немного голубкой,
Тихой радости ласковый свет!


ЗАЙЧОНОК

Посиди со мной, зайчишка!
Как ты здесь – мне невдомёк.
Зачиталась, видно, книжкой
Мамка, если ты утёк.

Я не знала, что сиеста
Зайцам люба, как и мне.
Днём не стронусь даже с места,
Вот копаю при луне.

Поглядел зайчонок: пусто...
Поскакал!
Должно быть, спать.
Если больше нет капусты,
То чего ему тут ждать?


КУСТ БОЯРКИ ЛЕСНОЙ

Сколько раз вырубала! –
Но опять на тропе.
Неизменно вставал он,
Затаясь сам в себе.

Вновь зелёные лохмы
В мае вижу у ног.
Сокрушённо лишь охну:
– Не пущу в свой чертог!

– Посмотри, в моей свите
Фрукты – просто мечта.
Благородным, привитым,
Им – ты разве чета?

Только куст этот дикий
Не сдаётся, увы!
И грожусь я:
– Гляди-ка,
Не сносить головы.

– Ты пойми, я не сорный –
Настоящий, живой!
Бог с тобою, упорный
Куст боярки лесной!


КОРШУН

Вот коршун в небе.
По привычке
Так каждый думает из нас:
Летит выслеживать добычу
Оголодавший хищный глаз.

Его едва ещё заметив,
Игру забросят на лугу
И закричат истошно дети:
– В лесу твой дом горит!
– Шу-гу!

Но никого не тронет коршун,
Уж он давно по горло сыт.
А просто день такой хороший,
Летит он, в воздухе парит!

Какое это заблужденье –
Считать, что нам дана лишь высь.
И коршун мой своею тенью
Легко перечеркнул ту мысль.

?Не то, что мните вы, природа...?
О да! Ты прав, ты прав, поэт!
В земных степях, лесах и водах,
В подземных норах, горных гротах
И у пернатого народа,
И у бескрылого народа –
Увы! – бесправного народа –
Есть Небеса и солнца свет!


В ЦИРКЕ

От нетерпения подпрыгнув –
Когда ж?! –
смотрю поверх голов.
Озлобленно
Метнулись тигры
Под мрачный свет прожекторов.

?На тумбы!? –
знаком дрессировщик
Смиряет гнев горящих глаз.
Кнута витиеватый росчерк –
Как предписанье, как приказ.

Попробуй кто его нарушить!
Достоинства не уроня,
Взбешённый,
тигр
прижавши уши,
Летит... летит в кольцо огня.

И, огрызаясь,
вниз
по трапу.
Что делать? Он циркач теперь.
И всё-таки на задних лапах
Не ходит
Этот гордый зверь.

ВАНЮША

Слону не снятся больше звери
И джунглей запахи и росы...
Вот распахнул служитель двери
Его жилища на колёсах.

И подымается он грузно,
И возвышается горою,
Понурый, старый, заскорузлый,
Покрытый серою корою.

Как лопухи, свисают уши.
Тряхнёт он ими ненароком,
И вьётся пыль, какой притрушен
Бетонный лоб его широкий.

В зверинце, знать, его любили,
Ванюшей ласково назвали.
Однако выгнутые бивни
На всякий случай обломали.

Зрачки не вспыхнут, будто угли,
Давным-давно они остыли.
Его, дитя большое джунглей,
Обманом, видно, приручили.

Когда бы люди брали с бою,
Он сразу понял бы:
опасно!
С враждою проще.
А с любовью
На свете всё темно, неясно.


ЛЕБЕДЬ

Белизна оперенья её
С белизною поспорит жемчужин.
Тем грязнее на вид водоём...
Лебедь гордая
плавает в луже.

И о ней уж давно по селу
Не галдят всполошённые дети.
Свыклась лебедь с житьём:
Ко всему –
даже к злу –
Привыкают на свете.

Слишком тёмен был ночи покров
(Рассказали мне здешние люди),
И в стальные силки проводов
Лебедь
с лёта
ударилась грудью.

Отходили...
Но в стаде гусей
Над кормушкою с пареной репой
Вдруг толкаться расхочется ей
В суете насыщенья нелепой.

И гусыни шипят всё смелей,
Гусаки смотрят тупо и косо.
Выгибается шея у ней,
Точно знак удивлённый вопроса.

И когда, догорая, заря
Бросит в лужу прощальные блики,
В сытом гоготе мечутся зря
Лебединые страстные клики.


ЛОСЬ

От любопытства вышло просто
Или неведомое зло
Его на шумный перекрёсток
Из тихой рощи занесло?

Он смерть увидел вдруг воочью:
Пугнули визгом тормоза!
А встречь неслись,
страшнее волчьих,
Неслись
горящие глаза!

И он бежал что было мочи,
Бежал,
Шарахался назад!
Кружил он, бился среди ночи
В плену у каменных громад.

Наутро загнанно-устало
Он озирался на толпу.
И только звёздочка сияла
Так ослепительно во лбу.

Решали все:
что делать нужно?
Он фыркал,
рыл копытом снег!
Был зверь дитя стихии чуждой,
Хоть и смотрел как человек.

–Ружьё неси!.. –
И в самом деле,
Чего тут мешкать?
Напугал...
Одни на звёздочку глядели,
Другие видели – рога...


***

Окровавленный клювик птенец
Разевает...
; Проклятая кошка! –
Убивается бедный малец,
Тычет в клювик он
Хлебную крошку.

Глупый мальчик,
Оставь воробья,
Уходи поскорее!
Иначе...
Не уходит.
Стоит он и плачет.
Содрогается
Маленький мальчик
Над громадной бедой
Бытия.


ЛЕВ

Такое выпало соседство:
Напротив лоджии моей,
В ночи тревожа всю окрестность,
Тоскует в клетке царь зверей.

Томит и дразнит воли запах,
Но льву отсюда не уйти.
Как ураган на мягких лапах,
Беснуется он взаперти.

Утробный рёв его пещерный
Вдруг оглашает зоосад!
Гремит в гортани, как в ущелье,
Рычанья грозный камнепад.

Вот-вот навалится он грудью
На свой мучительный полон,
И лопнут
выгнутые прутья!
Он бурей огненною – вон!

Решётки нет передо мною,
И за спиною тоже нет.
Так что ж душа скорбит и ноет
Рычанью львиному в ответ?..


СИРЕНЬ

– Ну, купите!
Хотя б за пятак...
Что прохожим? Взглянуть даже лень им.
У старушки в землистых руках
Кустик белой привядшей сирени.

Я взглянула и мимо прошла...
А теперь вот подумала с грустью:
Отчего я к себе не взяла
Тот бездомный замученный кустик?

Я нашла б ему место в дому,
Ключевою водой напоила.
И случайная ласка ему
Не случайно вернула бы силы.

Как бы он в хрустале задрожал,
От счастливой воспрянув надежды!
И светился б в ночи, и дышал
Благовонным признанием нежным.


ВОРОН

Ходит ворон у дороги
Бестолково взад-вперёд.
Задубели в цыпках ноги,
И поесть он не найдёт.

Стынет чёрной головешкой
На снегу...
Как тяжело,
Сделав грузную пробежку,
Он поднялся на крыло.

Молодые – на вершине,
Он – пониже выбрал сук.
Только слышит чуткий иней
Сердца воронова стук.

А дорога в полудрёме
Уплывает в даль полей...
Непонятен мир, огромен,
И дышать всё тяжелей...


ЯЩЕРКА

В подъезде, под почтовым ящиком
(Зачем-то здесь, а не в кустах),
Не прячась, часто дышит ящерка,
Оставшаяся без хвоста...

Как обречённо тельце куцее
Дрожит на каменном полу!
И кто-нибудь своими бутсами
Прикончит тут её в углу.

И так сверкают глазки-бусинки,
Ища спасения в беде,
Как будто всей душою узенькой
Она взывает к доброте!..


* * *

Я порою с таким сожаленьем
О родном вспоминаю селе.
Вот иду, и огней ожерелье
Засверкало на тусклой земле.

Только я любоваться не в силах,
Вид иной я в душе сберегла,
Память сердца его воскресила
И догадкой меня обожгла!

Поневоле подумаешь с болью:
Уж не тот ли я дикий тунгус,
Что обменивал роскошь соболью
На блестящую ниточку бус?

Трудно мне расставаться с мечтою.
Неужель не свести нам в одно
Ожерелье огней золотое
И лесов золотое руно?


***

Птицы, птицы стальные летят над Россией,
Всюду на небе дымные реют хвосты.
И полощет в речушке да стелет в низине
Наша древняя матерь туманов холсты.

Тронет волосы тёплой летучей рукою
И на склоне шумливого страдного дня
Уведёт за село и под свежей копною
Убаюкает сказкою доброй меня.

Напророчит счастливую, светлую долю...
Неприметно усталые веки смежив,
Буду слушать с улыбкой без мысли, без воли...
Хорошо, что как дети резвятся стрижи.

Птицы, птицы стальные летят над Россией,
И тревожится матери старенькой взгляд.
А в лугах, где прошли её ноги босые,
Колокольчики нежно и грустно звенят...


* * *

Мир насуплен предрассветный,
Неохота мне вставать.
Хорошо, что птичка эта
Знай трезвонит:
– Хватит спать!

И, ты слышишь ли, в округе,
Оптимисты, бодрячки,
Заливаются пичуги!
Вот уж точно – не сачки.

Им работа – не работа,
Трели в горлышках звенят.
Видно, радует забота
Накормить своих ребят,

В тёплом гнёздышке прибраться
И травинок подостлать...
Любо, меньшенькие братцы,
Жить вам!
И с тоской не знаться,
Что придётся помирать...