Возвращение Светланы. Часть третья

Как нам известно, не стоит на месте,
А двигается время наперёд.
Бывает, что нам и финал известен,
И знаем, что ещё произойдёт.
НО!
История капризна и беспечна –
Теряет часто, много не хранит,
И память у людей не бесконечна.
У времени же волчий аппетит.
Оно года глотает за годами,
Бывает, оглянуться не даёт –
И мы вперёд летим, не зная сами:
А что же с нами там произойдёт?
Вот так вот: знаем – но ещё не знаем!
Что будет? Будет то, что совершим!
Поэтому и место оставляем:
Когда произойдёт – оповестим!
Вплела себя в историю Светлана –
Её с пути уже я не сверну:
Произойдёт всё – поздно, или рано:
Светлана же у времени в плену!

1. Винсент готовится к встрече.

Светлейший князь. Сам. В золотой карете,
На дверцах золотые же гербы.
И не поймёшь – карета? солнце? светит.
А может это блеск его судьбы?
Империал под княжеской короной,
А впереди шестёрка лошадей
Под бархатной малиновой попоной.
Короче говоря, как у людей.
Дорогу расчищали скороходы
С лакеями – те тоже впереди –
О князе сообщавшие народу:
- Брысь в сторону, оттудова гляди!
Тут музыканты и пажи верхами,
В кафтанах синих бархатных – что там?
Описывать приходится словами –
С златыми позументами по швам.
Шесть камер-юнкеров шагали у кареты,
Всё это заключал драгун отряд.
Сверкало всё, всё было разодето.
А вдоль дороги зрители стоят.

Винсент, стоявший у окна, томился,
За выездом Светлейшего следя.
Подумал, постоял он и спустился
К мадам своей, немного погодя:
?Недавно отмечали годовщину
Полтавской битвы. Это, вам скажу,
Не абы что! Решил писать картину –
Не зря ж себя в художниках держу.

Немного с краю, где идёт сраженье,
С небес навис над этим всем орёл.
Он взглядом провожает продвиженье,
И конницу, что сам Светлейший вёл.
Картину делит тут, посередине
Широкое течение Днепра,
Где шведы тонут сотнями в стремнине…
Над этим вижу я штандарт Петра!
А за рекой, уже с другого края,
Блестят Москвы на солнце купола,
Встречает войско арка золотая,
И – перспектива дальняя светла.
И ангелы трубят Петру победу.
Его фигуру вижу на коне…
К Светлане я писать её уеду.
Она ещё чего подскажет мне?.

- Мадам! Вы где? Хоть напоите чаем!
Себе у князя выпросил заказ.
Мы в Ораниенбаум уезжаем, –
И хитро он прищурил левый глаз.

Мадам взвилась и звонит в колокольчик:
- Пусть нам в оранжерею подадут.
Винсент, тебе не надобен рассольчик?

- Мадам, пускай графинчик принесут!
Ах, как давно не видел я Светлану!

- И я уже соскучилась по ней.

- Надеюсь, всё идёт пока по плану?
Давно не присылала новостей.
Ну что, мадам, прошу в оранжерею.
Пускай ещё и кофе принесут.
Ах, с коньячком! Я душу этим грею.
Мадам, пускай и трубку мне набьют.

А та в ответ Винсенту с укоризной:
- Ты что это командуешь, мой друг?
Какой-то ты весёлый и капризный.

- Да что-то вот всё валится из рук.

- Я думаю, от ожиданья встречи.
Вот ты сказал сейчас мне про отъезд…
Мне кажется, что мы здесь жили вечно…
Для багажа нам сколько нужно мест?

- Мадам, Вы не волнуйтесь, право слово.
Сначала завтрак, –
Он придвинул стул.
И на столе уж было всё готово.
Винсент к бутылке руку протянул:

- Ну что, мадам, давайте для затравки?
Пока мы с Вами вроде бы одни.
Хотел бы знать, где шастают козявки,
Зелёные душонки. Где они?

И в тот же миг на всю оранжерею
Раздался звонкий и весёлый смех –
Кикиморы всей шайкою своею
Решили разделить с ним винный грех.

Кикиморы: - Ах, вы уединились!
- Забыли? Или спрятались от нас?
- А мы воспоминаньями делились.
- Надеемся, что пьёте вы не квас?

Винсент сидел с, у рта застывшей, рюмкой,
Мадам – и со стола не подняла.
Вот так всегда с компанией сей юркой.
Кикиморы уже все у стола.
Винсент махнул:
- Какое ваше дело?
Здесь даже квас – напиток от Богов!

Компания присесть уже успела:
- Мы будем что-нибудь из коньяков!

- Ну, наливайте. Тостом обозначу,
Так в пору ваш случившийся, визит.
К Светлейшему поедем мы на дачу –
Нас Ораниенбаум поглотит.
Как вам известно, там живёт Светлана.
Компанию составим с вами ей.
Ждал этой встречи, поздно или рано,
С моделью, может, главною моей.

Мадам косила на него глазами.
Кикиморы – и те удивлены.
Светлана с Лешим были лишь друзьями,
Лишь дружбой были их сердца полны.

- А что вы на меня все так воззрились?
Да – Света моя главная модель!
(А у мадам глаза вдруг увлажнились)
И только! А вы думали – постель?
Ха-ха, мадам. Она важна, как образ,
Как оболочка. Главное в душе.
А Вы глядели на меня, как кобра.
Пора давно поверить мне уже!
Душа Светланы несопоставима
С любой другой, обычною душой.
В любом мазке, присутствуя незримо,
Она моею двигает рукой.
Вы думаете – это я рисую?
Да разве можно ТАК нарисовать?
Я не пишу – живу, люблю, тоскую…
И только так могу её писать!
Возможно ль на холсте представить душу?
Какие краски будут тут нужны?
Не так дыхнёшь и всё… уже разрушил.
Движенья сами по себе верны.
Рука сама как будто понимает,
Куда ей нужно класть какой мазок.
Души кусочки след свой оставляют…
Хотелось бы ещё один разок.

Кикиморы скульптурами сидели,
Мадам забыла про открытый рот.
Слова Винсента в воздухе висели
И ждали – чья душа их позовёт.
Стоял Художник… и чесал в затылке:
- Ещё разок… Что думает она?

Глотнул коньяк он прямо из бутылки:
- Меня тут посетила мысль одна!

Мадам закрыла рот и улыбнулась,
Кикиморы оттаяли, вздохнув.
А у Винсента заходили скулы.
Пылинку с рукава как будто сдув,
Он сел, а то стоял всё это время –
Эмоции плескали через край:

- С сигарами коробка… ну да, с теми…
Не помните, мадам, Вы невзначай?
Она была тогда у нас в избушке.
Слетали бы за ними как-нибудь!
Приветик передали бы старушке.
Горыныча б сумели лобызнуть.
Змеюка мой, как по нему скучаю.
Нет, надо как-нибудь и самому.
Вот жалко мне – как Вы я не летаю.
Вопрос перед Светланой подниму.
Мадам, а как там, кстати, виконтесса?
Ну да, Латур… и это – Лануа?
Она не проявляет интереса?

- Винсент, оставь. Нормально там дела!
Я по болезни только подменяла
Её. Царевны слушались меня.
Себе другими их я представляла.
Хватило подружиться с ними дня.

И начала мадам тут тараторить,
Как Анну с Лизанькой учила языку.
И напоследок, после всех историй,
Они сказали ей ?мерси боку?.

Кикиморы: - Учили Вы царевен?
- Ах, да, ведь Вы француженка у нас.
- А Вы успели рассказать о древе?
- Откуда плод был сорван в первый раз.

- Цыц, пьявки! Это вовсе не по теме.
Позавтракали? Собирайтесь в путь.
Винсент, ты разберись у них в гареме.
Молотят языками, просто жуть!

Мадам полна вся праведного гнева.
Винсент улыбку прикрывал рукой:

- Я б всыпал розог той, красивой, слева.
Шпицрутенов добавил бы другой.
Ну, рвать ноздрей, конечно же, не стал бы.
Но всех – для исправления – в Сибирь.
Мадам, что сделать я могу? Ну – бабы!
А, может быть, отправить в монастырь?

Уже мадам сидела и смеялась:

- Ага, себе ты в рясе их представь.
Ну, ладно, закусите ещё малость.

- А может их туда отправить вплавь?

Кикиморы: - Ну, хватит издеваться!
- Мадам, простите, если что не так!
- Ну, захотелось нам покрасоваться.
- И, как всегда, попали мы впросак.

Винсент сидел, раскуривая трубку:
- Нет, трубка не заменит мне сигар!
Хотел бы я представить на минутку
Светлейшего, когда получит в дар
Он от меня сигару. Что с ним будет?
Хотя он, не привыкший отступать,
Наверное, и правильно рассудит.
Но надо будет всё же показать!
******

2. И СНОВА ВСТРЕЧА.

Подкрадывалось лето незаметно
К порогу осени, легонько шелестя
Листвою изумрудною заветной,
Желтеть чьи лепесточки не хотят.
Из изумруда превращаясь в злато,
То сразу, то степенно, но леса
В любом наряде выглядят богато –
Кому какая нравится краса!
Кто осень любит, кто-то любит лето,
Кому безбрежье нравится снегов –
Пусть нравится любое время цвета,
У нас четыре времени цветов.
Ещё тепло и осень не вступила
В свои права, ещё не моросит;
Достаточно ещё у солнца силы,
И не пропал у лета аппетит.

Светлана в Верхнем парке подставляет
Лицо под солнца яркие лучи.
Она гуляет и ещё не знает –
Винсент уже дорогою ворчит.
К Светлане едет в Ораниенбаум –
Светлейший отпустил его сюда.
Здесь полотно напишет он во славу
Оружия российского труда.
Князь год Винсенту обозначил сроком,
Чтоб к следующей годовщине быть!
Следить, сказал, он будет строгим оком.
(Следить – следи, не забывай платить).

Винсент и здесь уж многим стал известен,
Единственно, он избегал Петра.
Предмет писанья был бы очень лестен,
Но говорит, что не пришла пора.
У князя ж, как домашний живописец.
Что хорошо, живёт в его дворце
На полном пансионе и не мыслит
Пока что о содружества конце.
Вот побывал на празднестве Полтавы –
Ум живописца сразу подсказал:
Оружия российского во славу,
Чтоб он картину ону рисовал.
И общий план тут встал перед глазами –
Он князю рассказал про свой каприз.
Вцепился тот в него двумя руками –
Для государя сделаем сюрприз!

И вот трясётся Леший на дороге.
Неразрешим его с дорогой спор.
Сбивая речь чуть не на каждом слоге,
С мадам ведёт неспешный разговор:

- И это называется дорогой?
Я мог бы лучше отыскать в лесу.

- По-моему, ты хочешь очень много.

- Рессоры даже нас здесь не спасут!
Эх, надо было нам доплыть по морю.

- Чтоб наизнанку вывернулась я?

- Так потому я с ветром и не спорю,
Супругу свою посуху везя!

Весь путь погряз в пучине замечаний,
Слова ложились от версты к версте.
Всё высказал по поводу страданий,
Вдогонку слов и руку он простер.
Подъехали к дворцу. Винсент слезает:

- Мадам, как целый день был на коне.
Мой зад один меня, наверно, понимает.

- Винсент, мой дорогой, забыли обо мне!
Пусть я не зад, но полностью согласна.
Сейчас модели тоже подтвердят.

Кикиморы: - Как ездить здесь опасно!
- У нас у всех, ну… эти… все… болят!

- Весомый аргумент и бесполезно
Нам спорить, когда сами таковы.

Пока багаж носили их прилежно,
Они упали на ковёр травы.

- Эх, благодать! А воздух! А пейзажи!..
Мадам, пойдёмте! Девочки, за мной!
Сейчас Светлане мы себя покажем.
Любезный, проводи-ка нас домой.

- Прошу, – лакей, их приглашая жестом,
Проследовать до двери за собой.

- Как хорошо вернуться в это место.
Мадам, Вы помните, гуляли здесь со мной?

- Да, только жалко нет ещё беседок.

- Светлана познакомит нас со всем.

Они неспешно, за лакеем следом,
Навстречу шли решению проблем.
Терзало их отсутствие Светланы,
И не хватало им поводыря.
Впустую время капало из крана
И уходило в прошлое зазря.
Винсент – привыкший к городу, и всё же,
Как не хватало близости лесной!
Мадам – с ним полюбившая всё то же,
Что ей мог обеспечить дорогой.
Кикиморы – те за Винсентом вьются,
Как нитки за иголкой. Как без них?
Мадам с Винсентом разве обойдутся?
Не можем мы оставить их одних.

- Друзья мои! – стоит, раскрыв объятья,
Светлана, чуть навстречу не бежит:
- Вот только что ходила погулять я…
Ведь чувствовала – встреча предстоит.
Винсент! Мадам! Кикиморки! Родные!
С приездом! Как решились вы? Ужель
Дела свои закончил расписные?
Стрелу пустил – опять попала в цель?

Зелёных глаз слегка слеза коснулась.
Размазав по щеке её рукой,
Светлана к ним душою всей метнулась,
И закружились общею гурьбой.
И – встрече быть! Такое впечатленье –
Не виделись, как минимум, века.
И, наконец, им дарит единенье
Судьбы самой дающая рука.

- Картину, посвящённую Полтаве,
Для государя князю обещал,
С условием, что он меня отправит
Сюда, где я спокойно бы писал.
К пятнадцатой Полтавы годовщине
Петру сюрприз устроить хочет князь.
Художнику, тем более мужчине,
Лицом ударить не престало в грязь.

- Винсент, следить в веках приучен.
Искусству быть – не будем отступать.
И далее наш путь не будет скучен.

- Чем дальше в лес…
- Тем дольше вылезать!

Винсент не понял: - Вылезать откуда?

- Оттуда же, куда сумел залезть!
Винсент, ужели ты такой зануда?
Ведь чувство юмора пора и приобресть.
Ах, мой Ван Гог! Играюсь я словами!
Ну, хватит! Проходите же, прошу!

Пошли, вертя своими головами.

- Я вам потом сама всё покажу.
Идёмте, ваши покажу покои
(Она хозяйкой тут уже была?).
Надеюсь, это вас должно устроить, –
Рукой Светлана спальню обвела:
- В себя придите. Жду в гостиной зале.
Зайдут за вами где-то через час.
Кикиморки, гляжу, вы не устали.
Пожалуйте, вот комната для вас.

Кикиморы: - А здесь всё так интимно!
- Присутствует какой-то даже вкус!
- Как жаль, что раньше проходили мимо!
- Дворец, как месяц… ожерелье бус!

- Вы отдохните тоже, тараторки.
Расслабьтесь. Вас отсюда заберут. –
Светлана за собой закрыла створки:
- Ну, наконец-то, собрались все тут.

И был банкет. И было угощенье,
И, как всегда, вино лилось рекой.
Не забывали гости про общенье,
Делились радостью и прошлою слезой.
Тосты сменялись, так же, как и блюда.
Дворец сегодня им принадлежал.
Когда ещё уйдут они отсюда?
Не раз ещё послужит этот зал.
И исподволь Светлана наблюдала –
Такими же остались все друзья,
Какими и в двадцатом веке знала –
Её друзья, по времени скользя.

К окну, как раньше, подошла хозяйка.
Стоять она любила у окна.
Кикиморы смеялись дружной стайкой,
Винсент сидел, цедил бокал вина.
Она стояла и в окно смотрела.
И тут к ней сзади подошёл Ван Гог:

- Сюда приехать – это лишь полдела.
Какой-то надо выбрать нам итог.

Она, не оглянувшись, протянула
К нему ладонь и сжала в ней бокал.
Губами к ободку стекла прильнула –
Язык чуть-чуть напиток обжигал.

- Я здесь, Винсент. Но этого не знают.
Просил Светлейший мне помочь ему.
Стараюсь я, его оберегаю.
Он обо мне ни слова САМОМУ.
Он – умный человек, но очень жадный.
Но – се ля ви! Таков уж человек!
Инстинкт низам присущ, конечно, стадный,
Но если ты уж выбрался наверх –
Всё мне, всё мало – руки загребают.
И я его никак не отучу.
Ворует миллионами – все знают,
А я, как оберег его торчу.
Привязанность Петрову охраняю,
Внушаю императору любовь
К Светлейшему. И он всё доверяет.
А так – давно бы пролилась уж кровь.
Ведь умный человек. Беречься надо.
Тем более осталось-то чуть-чуть.
Ему я говорю: ?Помочь Вам рада.
Но сами-то не усложняйте путь!?.
Хочу я дочь Светлейшего – Марию,
Впоследствии сосватать за Петра.
- ?
- За внука! И я, думаю, осилю –
Друг другу не противна детвора.
Хотя внучок и обделён вниманьем,
Травою на обочине растёт.
Светлейший тоже: ?Торопить не станем,
А то мне Пётр голову снесёт?.
Сам, втихаря, подсовывает Монса
Екатерине. Мало ей утех!
Сам, как Икар, всё ближе, ближе к солнцу.
А как же, тоже близкий человек!
Сам провоцирует и тут же сам боится.
Он не Горыныч – голова одна.
А ежели тот Монс проговорится –
Светлейшего и будет в том вина.

Винсент стоял, через плечо Светланы
Глядел в окно, в открывшуюся даль.
Он впитывал, как губка, эти планы,
Над ними он приподнимал вуаль.

И солнце вскоре сядет на верхушки
Деревьев. Те его проткнут.
Сдуваться, как воздушная подушка
Начнёт светило. Это быстро тут.
Пора придёт, и скоро будут свечи
Здесь зажжены. Но время есть у нас.
И скоро мы вернёмся в этот вечер.
Пока же точкой завершим сейчас.

3. ПОХМЕЛЬЕ.

Глядели на Винсента изумруды –
Светлана отвернулась от окна.

- Всё, я про князя продолжать не буду.
И так, надеюсь, линия ясна.

- Да ясности пока я и не вижу.
Под, что услышал – подведу итог.
К решенью мы не дальше и не ближе.
Князь Меншиков по сущности – игрок.
Всю жизнь себя противопоставляет
Он обстоятельствам. Натура такова.
Всему наперекор. Хотя и знает,
Что ставка во всём этом – голова!
Привязанность Петра его спасает?
Что ж, поглядим, доколе. Поглядим.
В тебе же тоже дьявол обитает…

- Но мы же и не хвастаемся им!
Могла бы натворить я здесь такого!..
Однако, в рамках я себя держу.
Лишь лёгкий флирт с историей. С былого
Срывать не буду тайны паранджу…
Гляди, Винсент, мадам совсем закисла!
А, ну-ка тост за дружный коллектив!
Победы есть, пусть я не помню числа,
Которые мы занесём в актив.

- Виват, мадам! Я Вас люблю, заметьте,
Не просто по призванию души,
А потому, что нет другой на свете,
Которая судьбу мою вершит!

Мадам воззрилась на него, сияя,
Роняя слёзы прямо в свой бокал.
А кто слезу свою с вином мешает,
Любви всю силу тот уже познал.
Светлана, наклонясь к мадам, ей в ухо:

- Вы скажете, что он – не человек?
Где Вам найти ещё такого друга?
Завидую я Вам… который век!

И залилась она задорным смехом:

- Виват, Винсент! – и об пол свой бокал:
- Судьба меня связала с ЧЕЛОВЕКОМ,
Которого свет никогда не знал!

Винсент опешил. Даже прослезился.
Утёр рукой янтарную слезу –
Однако же, и вечер получился!
Кикиморы, как бабы на возу:

- Ты видела – лесная нежить плачет!
- А видела ли ты глаза мадам?
- Светлана кого хочешь озадачит!
- Как хороша! Перепадёт и нам!

Допив вино, на круг все поспешили –
Неудержимой пляске отдались:
- Как хорошо! Вот так всегда бы жили!
- Нечиста сила, пей и веселись!

И праздник был, неся неудержимо
По кругу нечисти весёлый хоровод.
Забыто всё, века летели мимо,
И время потеряло ходу счёт.

Но не совсем. Когда-то всё проходит.
Всему на свете тоже есть предел.
И солнце вот будильник свой заводит,
Напомнить чтобы – ждёт их много дел.

Лежит мадам, в глаз лезет луч настырно,
Пытается сквозь веко сунуть свет.
Открыть сумела лишь наполовину
Рукою глаз, а дальше силы нет.
Ну почему – безудержно веселье?
Провальный и беспамятен твой сон!
А утром – это жуткое похмелье!
Пытаешься сказать, а слышишь стон!
?А где Винсент? Пуста его подушка…
Ага, вот вижу – просто не дошёл…
Зачем так много выпила старушка?
Я помню… нужен мне сейчас… рассол!?.

Обводит комнату, держа рукою веко,
Она тем взглядом, что так просит пить.

?Ах, кто бы был тем добрым человеком…? –
Опять теряет рассуждений нить.
Вдруг на столе – шампанского бутылка,
Початая, а рядом и коньяк:

?Ах, Светочка, родная! Света, милка!
Ну кто же позаботится вот так!?.

Дрожащая рука неотвратимо
К заветному напитку держит путь.
Пытается схватить – два раза мимо:
?Чуть-чуть правей… ещё… ещё… чуть-чуть?.

Бальзам на душу… в рот вливая влагу,
Мадам немного и приподнялась:
?Нет, надо встать. А то я, если лягу…?.

А влага в рот лилась всё и лилась.

?Поди же ты… а я в ночной сорочке!
А кто меня в неё переодел?
Не помню… я вчера дошла до точки!
Но кто-то обо мне ведь порадел?
Ну вот, как будто голова светлеет,
И сами открываются глаза.
Вот интересно, кто же пить умеет?
И где же отыскать те тормоза?..?.

- Винсент, подъём! – слегка потормошила.
Вот Леший – ну лежит бревном бревно.
Со столика бутылку прихватила:
- Сейчас посмотрим – будет всё равно?

Открыв коньяк, ему смочила губы.
Естественно, что он их облизал.
Она ему слегка разжала зубы –
Чуть-чуть влила. Рукой тот шарить стал.

- Открой глаза, моё лесное чудо, –
И голову приподняла ему:
- Пить будешь?
- Кто?.. Естественно… да, буду!
Брысь, женщина, бутылку сам возьму!

И, ухватив её двумя руками,
Откинув свою голову назад,
Коньяк вливал огромными глотками.

- Я жив, мадам! Как этому я рад!
На славу мы вчера повеселились.
Не звали ещё к завтраку, мадам?
А как мы с Вами в спальне очутились?

- Тебе вопрос я этот же задам!

- И хорошо! Вот так вот в это время
Всех император заставляет пить.
Сам по чуть-чуть. Зато следит за всеми –
Попробуй только тост ты пропустить!
А, впрочем, нет. Вчера перестарались…
Я, как мужчина это говорю.
Как будто мы два века не видались!
Но я Светлану отблагодарю.

Винсент уже собою занял кресло,
Мадам он на колени усадил:

- Жить без любви, скажу, мадам, я – пресно.
Вот Вы, к примеру, придаёте сил
Художнику, то есть мне, и вдохновенья.
Блуждал бы я в лесу один, без Вас.
А так – творю! И пусть мои творенья
Порадуют чуть-чуть хоть чей-то глаз.
Да, всем мужчина женщине обязан.
Светлана понимает лучше всех.
Для нас ваш образ вечно недосказан,
А высшая награда нам – ваш смех.
Хотя уже улыбки нам довольно.
Скажите мне, не поднимая глаз,
Вы раните нас вольно, иль невольно,
Но мы всегда страдаем из-за вас.
Скажу я даже больше: вы те души,
Что скрыты где-то там, у нас внутри.
Боимся эту тайну мы нарушить.
Как не любить вас, чёрт меня дери?
Как не любить нам то, что нами движет,
Любому действу придаёт толчок.
Когда не знаешь человека ближе…
Когда услышишь этот голосок…

Винсент творил. Пускай пока словами.
Он – как забылся, а глаза горят!
Что у него сейчас перед глазами?
Слова текли, как непрерывный ряд.
Мадам сидела на его коленях,
Уткнувшись головой в его плечо,
И мыслями гуляла во Вселенных,
И всё сейчас ей было нипочём.
Один лишь он. Один лишь этот голос.
Его ладонь застряла в волосах,
От бороды, его, щекочет волос.

?Как мы сейчас похожи на двух птах.
Щебечет он мне о своей Вселенной,
В которой я заполнила всю суть…
Светлане расскажу всё непременно.
Немного позже… ладно, как-нибудь?.
******

4.ПЛАНЫ НА БУДУЩЕЕ.

- Назавтра в планах – вылазка на берег, –
Светлана вымолвила – гомон поутих.
Проверила рукой наличье серег
На всякий случай – не забыла ль их:
- В столице в мае чествовали ботик,
Который Пётр ?дедушкой? нарёк, –
Слегка салфеткой промокнула ротик.

Винсент же трубку изо рта извлёк:
- Да, помню, праздник был тогда великий, –
И закатил глаза он к потолку:
- Всё было, а финалили ?шутихи?.
Поддать любитель Пётр огоньку.
А завтра что нас в планах ожидает?

- Прислал Светлейший с нарочным пакет.
Всем флотом Пётр ?дедушку? встречает –
Без ботика б не видел флота свет.
Предлог хорош. Но главная затея –
Успехи всему миру показать:
Пусть дипломаты шастают, глазея –
Про Петергоф они должны узнать.
Что было им задумано, во многом
В явь воплотилось из его мечты.
А заодно увидят по дороге
И флот, да и Кронштадтские форты.
Конечно, в Петергофе иностранцев
Ждать будет потрясающий приём.

Кикиморы: - У нас не будет шансов?
- Ужели на него не попадём?

- А, кстати, – тут Винсент на них воззрился, –
Одну из вас встречал я с моряком.
Хотел бы знать, как флотский очутился
С моею ?дочкой?? Мне он не знаком!

Одна из ?дочек? опустила глазки
И даже попыталась покраснеть:

- Папа’, простите! Всё, как будто в сказке…
Вы помните, должны мы были петь
У князя как-то раз на ассамблее.
Нас попросил об этом государь.
Нас поддержал, чтоб были мы смелее,
Там лейтенант.

- Там много было харь!

- Папа’, Вы что? Вы ж человек искусства!
Как можно? Фи! – и потекла слеза.

- Она права. А если это чувство?
Всё хорошо! Что дальше, егоза? –
Приобняла кикимору Светлана.

- А дальше что? А дальше был роман!

- А как зовёт тебя он?

- Марианна!

-Надеюсь, не откроется обман?

- Созвучное Светлане подбирала.
Запомнить чтобы было мне легко.

- Мадам, Вы знали?

- Кое-что я знала.

- И как у них зашло всё? Далеко? –
А сам от них, как спрятался, за дымом,
Покусывая трубочный мундштук.
Но падали слова неотвратимо:
?Как выпустил я дочерей из рук??.

Они друг к другу прикипели что ли?!
Уж столько лет и вместе всё творят.
Была ?модель?, сегодня – ?дочь? паролем.
Семейный получается подряд.
Винсент привык: ?За них я отвечаю –
Пусть сами предоставлены себе.
Моделями они мне помогают –
Забочусь, значит, я об их судьбе.
Лесная нежить о нечистой силе…
Такого не упомню я в веках.
Как люди бы сказали: ?Всё, приплыли!?
Пошло бы здесь брожение в умах.
А мы же их умов и порожденье.
Кто виноват, что превратились в явь?
С людьми одно теперь несёт теченье.
Куда меня несёт?..?.

- Винсент, оставь! –
Он даже вздрогнул. – Эти размышленья.
Яга сказала – мы грехоотвод.
Но есть у нас ещё и самомненье, –
Винсент стоял, смотрел Светлане в рот. –
Возьми себя. Возьми свои картины.
Твой взгляд, манера. Ты не пропадёшь.
А волшебство?.. в них нет и половины.
Поверь, Винсент, ты пишешь, как живёшь! –
Тут взгляд её игриво заискрился,
В глазах блеснули звёзды озорства:
- Я лишь боюсь, чтоб казус не случился… –
Не стала торопить она слова:
- Винсент Ван Гог осьмнадцатого века!
Мне помнится, ты подпись не менял?
Представь себе глаза у человека –
Спустя два века он картину взял…
А там – ?Ван Гог?! Что я такое вижу?
Ван Гог в России? Здесь же и писал?
Так он же вот, сейчас творит в Париже!
Он что себе бессмертие снискал?

Винсент растерян, хлопает глазами,
Язык сухие губы облизал.
Ему Светлана:
- Это – между нами!
Здесь госпожа загадка правит бал.
История всегда полна загадок –
Куда ни плюнь, не могут объяснить.
Суть в том, что человек на них так падок.
Не бойся, продолжай себе творить.
Пусть снова объяснят нечистой силой –
Возьмём мы на себя и этот грех.
Винсент, родной! Приди в себя, мой милый!
И помни – ты художник, человек!

Ему так грело сердце это слово –
Он улыбнулся и… смахнул слезу.
Стоял перед Светланою, готовый
Сейчас на всё:
- Сомнений воз везу.
Гори огнём!.. Нет, пыл свой поубавлю.
Как можешь ты распутывать узлы…
Ван Гогу имя я своё оставлю,
Непревзойдённым помогу прослыть.

- Мы в сторону ушли от разговора.
А ждут-то нас насущные дела.
Мадам, всё рассказать уже Вам в пору, –
Светлана её за руку взяла:
Сказали Вы, что кое-что известно…

- Совсем чуть-чуть.

- Но более, чем нам?

- Не придала значенья, если честно, –
Но покраснела всё-таки мадам:
- Ну, да! Ну, потакала их роману!

- Заметь, Светлана, и ни слова мне!

-Винсент, ты знаешь, что я врать не стану.
Честна всегда была с тобой вполне.
А стоило б тебе сказать мне слово
И тайну не смогла бы уберечь.
А девочке так чувство это ново…

- Вот именно! Об этом-то и речь!
А не сорвётся ли в порыве страсти?

- Могу себя я в обществе вести!
Любовь владеет мною лишь отчасти.
Я научилась честь свою блюсти!

- Ах, ах! Мадемуазель, какие речи!

- Винсент, оставь! – Светланы взмах руки.
И Марианне, приобняв за плечи:
- И что? Как наши шансы? Велики?

В глазах вопрос, а на лице улыбка,
И веет от Светланы теплотой:
- Мари, запомни – наше счастье зыбко.
Он – человек! И он – совсем другой!
Любить людей – людьми же становиться.
Папа’ твой прав, что может быть порыв,
Когда ты можешь и проговориться,
За языком своим не уследив.
Открыться же – и это не решенье.
Не знаем мы, что он за человек.

- В огне любви сгорают все сомненья, –
Винсент вдруг неожиданно изрек:
- Решился я. Зачем чинить преграды?
Сейчас так мало искренности чувств.
Гляди-ка ты, как остальные рады –
Окажется насест мой скоро пуст!
Дай волю… – распахнув свои объятья,
Всех женщин, улыбаясь, сгрёб своих.

- Винсент, полегче, не могу дышать я.
Потише. Ты оставишь нас в живых? –
Светлана сдавленно проговорила:
- Гляди, а то останешься один.
Художник! В чьих руках медвежья сила.

- Надеюсь, вам решеньем угодил?

- Винсент, нельзя таким быть обормотом, –
Оправив платье, Света изрекла:
- Итак, нам завтра любоваться флотом,
А для моделей дело я нашла:
Для Меншикова я письмо составлю,
Поедете вы завтра в Петергоф.
Попозже ваши действия направлю,
А то к сюрпризу князь-то не готов.
Ну, как всегда исполните романсы,
Каких ещё не слышал этот век.
Наверняка, что будут там и танцы.
Когда веселие возьмёт разбег,
Ты, Марианна, своего поищешь –
Он тоже может оказаться там.
Ему для размышления дашь пищу:
Папа’ готов ударить по рукам.
Но главное – сойтись с Екатериной.
Понравиться и напроситься в штат.
Петру преподнесёте две картины –
Глядите, у папа’ глаза горят.
Да, да, Винсент. И, знаю я, какие
Возьмут с собой, ему преподнесут.
Начнутся скоро времена лихие.
Всё там ещё – готовить нужно тут.
У государыни мои глаза и уши
Должны всегда быть. Мало ли, что князь
Задумает. Решит вот всё порушить –
Сплести свою необходимо вязь.
Кикиморы не лишены таланта –
Надеюсь, что романсы всё решат…
А, кстати, как зовут-то лейтенанта?
Он чей-то сын, приятель или брат? –
Светлана говорит, как будто режет
Задание на порции для всех.

- Сам по себе. Зовут Михайло Гежин.
Своей рукою свой творит успех.
Бывал в делах, и был уже отмечен, –
И было видно, что гордится им –
Взгляд Марианны вовсе не беспечен:
- Он говорит: историю вершим.

- Глядите-ка, знакомыми словами
Приятель Марианны говорит.
И он не затеряется меж нами.
У юноши хороший аппетит.
Итак – Михайло Гежин! Марианна,
Даём тебе своё добро на брак.

Мадам с Винсентом, глядя на Светлану:
- Ну, раз решили, пусть уж будет так!

Империя… и трон её на карте!
Надежд, свершений, замыслов… смертей!
Толпа стоит. Глаза горят в азарте –
Чей будет трон? Вы думаете – чей?
Таков уж век – всё гвардия решает.
Начнётся всё кончиною Петра.
Светлана свои веки опускает –
Ещё нас ждёт смертельная игра!
******

5.СОН СВЕТЛАНЫ.

Вопросом с вами зададимся:
А ведьмам могут сниться сны?
Мы со Светланой погрузимся
В объятья чёрной тишины.
Что ведьме нашей сниться может?
Наверно, то, чего та ждёт,
Что по ночам её тревожит,
К чему сама себя ведёт:

?Князь Меншиков встаёт у трона.
На нём мы видим не Петра –
Екатерину ждёт корона.
А дальше будет чья пора?
Светлейший, для Екатерины
Уже готовящий указ,
Готовит дочери смотрины…
А, впрочем, нет – здесь ждёт уж нас
Помолвка с внуком: ?Встал я к трону
И это место сберегу.
Светлану выберу я в жёны.
А с Дарьей что? Так постригу?.

С Светлейшим под венец мне встать бы.
Он дочку выдаст за Петра*.
Сыграли бы тогда две свадьбы…
Проснулась бы уже с утра
Особой, что имеет статус,
И голос чей имеет вес.
За всё прошедшее в уплату,
За, мной хранимый, интерес.
Как Меншиков залез высОко.
И трон уж рядом – вот он, вот!
И зуб всё ймёт, что видит око,
Рука к себе гребёт, гребёт…

Всегда и всех, но губит жадность,
И от неё не охранить.
Крупица разума… осталось
Себя совсем уж погубить.
Сумею ли спасти я князя?
Сумею ли себя спасти?
С коня удачи он не слазит,
И всё сшибает на пути.
Но движется неотвратимо…
Горыныча я вижу пасть.
Уже князь не проходит мимо.
Мне тоже, что ли с ним пропасть?
В ответе за мужей ли жёны?
Узнаем, с плахой согреша.
И так ли нужно чувство трона?
Корона так ли хороша?
Зарвался князь. Но он мне нужен.
И буду с ним иметь я связь.
Но пусть уж остаётся мужем
Своей жены Светлейший князь.
Я ж буду правою рукою.
Я буду грамотой его.
Дорогу к трону приоткрою
И… вражьей силы торжество!?

==================
*- Пётр II – внук Петра I, сын Алексея Петровича.
******

6.МЫ ЕДЕМ В ПЕТЕРГОФ.

Кикиморам письмо своё вручила
К Светлейшему Светлана, наказав
Не забывать, чему вчера учила:
- Вы действуйте степенно, не стремглав.
Естественно, что вас там остановят,
Сошлитесь на Светлейшего тогда
(Светлейший князь! Умри на данном слове).
Послали вас с письмом к нему сюда.
Письмо послали, ну и вас в нагрузку.
Не можете лицом ударить в грязь.
С них не слезайте, не давайте спуску,
Пока пред вами не предстанет князь.
Вы, главное, письмо ему вручите –
Я всё, что нужно изложила в нём.
А там уже, голубушки, глядите –
От вас зависеть будет весь приём.
Ну, всё, пора. Езжайте, дорогие!
А то и нам идти уже пора.

Везя с собой намеренья благие,
Модели ускакали со двора.
Мадам в сопровождении Винсента
Пошли на берег за Светланой вслед.
На платьях ветер раздувает ленты,
Над морем солнце разливает свет.

С собою взяты зрительные трубы:
Приблизить действо, насладиться им.
Увидеть торжество той флотской службы,
С таким упорством созданной САМИМ.
Начало, суть задуманной идеи –
Без умысла никак не обошлось –
Кому в наследство море сдали свеи?
Хозяином каким обзавелось?
Сей флот, российский, и уже немалый
Врагу любому может дать отпор,
Встречает он здесь ?дедушку? - начало,
Что вывело его в морской простор.
Невзрачный ботик середь рослых ?деток?,
Глядящийся едва ли не щепой,
Стал символом, неугасимым светом.
Началом стал России молодой!

Сей умысел – заморским дипломатам –
Могущество державы показать.
Русь в море вышла, помня, как когда-то
Могла в Царьграде щит свой прибивать.
Воочию видя, представляя зримо,
Светлана наблюдала в окуляр,
Как облака порохового дыма
Стелились ватой, словно моря пар.
Фигуры флота, стройных экзерциций
Винсент, на что из леса, но и тот
Не мог не оценить, не насладиться:

- Хороший государь построил флот!

Флот, море, корабли, морское дело –
Родной стихией сделались Петра.
А как он им командует умело –
Нет, от добра нам не искать добра!

Модели не спешили к Петергофу.
Им было как-то боязно – одни:
- Я чувствую, что еду на Голгофу!
Остатние я доживаю дни!

- Бояться нам, сестрица, не престало.
Письмо с собой везём, в конце концов.
Светлана уже всё предначертала, –
И ветерку подставила лицо:
- Подъедем ближе, там и перекусим.
Корзину снеди собрала мадам.
А сыты будем – мы уже не струсим.
И всё, и сразу покорится нам, –
Мари глядела на подруг победно,
Взвалив на плечи роль поводыря.

- Покушать – это никогда не вредно…
А глазки Марианны так горят!
Всё потому – надеешься Михайлу
Там встретить? Может он на корабле?
А там, кто знает? Жизнь – сплошная тайна.
Все моряки бывают на земле!

Слух ловит эхо дальней канонады:
- Вы слышите – приветственный салют!
Всё хорошо. Бояться нам не надо.
Всё сможем мы. Мы пригодимся тут.

Вот, наконец подъехали к шлахболу*,
И дальше не пускает караул.
Но офицер попался им весёлый,
Пусть и во все корзины заглянул.
Тогда Мари ему вцепилась в руку
И чуточку в сторонку отвела
(Как от него разит, однако, луком):
- Пакет Светлейшему. У нас к нему дела! –
Мари, сверля своим зелёным взглядом,
Гвардейцу свой передала пакет:
- Мы здесь пока, у вас, побудем рядом
И подождём, когда придёт ответ.
Могли бы, кстати, присоединиться
К нам, офицер, пока ответа ждём.

- Мадемуазель, я Ваше приглашенье
Отвергнуть, право слово, не могу.
Но ненадолго…

- Понимаю рвенье.
Всегда у службы Вы своей в долгу!

Отдав пакет и дав распоряженья,
Преображенец подошёл к Мари:
- Готов, мадемуазель, теперь и в плен я.

- Но ненадолго? Вас благодарим!

Лакеи обустроили лужайку –
Готово было всё для пикника.
Кикиморы, кружась весёлой стайкой,
Не собирались завтракать пока.

- Вам, офицер, знаком Михайло Гежин?
Он флотский лейтенант.

- Мадемуазель,
Мой круг знакомств достаточно безбрежен.
Но… не знакома эта Ваша цель.

- Но я не просто так интересуюсь.
Он – мой жених!

- Нет, не могу помочь.
Не думайте, пред Вами не рисуюсь –
Я руку помощи всегда подать не прочь!
Хотите про него я разузнаю,
Когда освобожусь?

- Спасибо Вам!
Но утруждать Вас этим не желаю.
Светлейшему я просьбу передам.

Мари не знала, что в письме Светлана
Просила князя моряка найти –
Сюрприз хотела сделать ей нежданно…

- Прошу Вас, офицер, со мной пройти.

- Мадемуазель, скажу я между нами:
В свидетелях не нать иметь рабов,
Когда хозяин, веселясь с друзьями,
Сболтнуть чего-нито всегда готов.
Лакеи же чего и не бывало
Болтают – переносчики вестей.
И потому держать их не престало
На пиршествах за спинами гостей.
Сам государь сказал так о лакеях.
Подальше уберите с глаз долой –
И сами позаботиться сумеем
Мы о себе. Денщик ещё есть мой.

И были яства. Завтрак затянулся.
Погода разливает благодать.
К полудню офицер наш, как очнулся –
О службе не намерен забывать:

- Мадемуазель, уже подходит время.
Начнут к нам гости скоро прибывать.
Сам государь командует там всеми,
Желает сам хозяином предстать.
Могу Вам, кстати, показать я место,
Откуда можно видеть весь канал.

Пройдя туда, они остановились:
На горизонте флаги, вымпела –
К каналу яхты, буера стремились.
Рука Петра флотилию вела.
На полверсты канал сей протянулся,
И был к тому ж достаточно широк.
Тут офицер руки Мари коснулся:
- Мадемуазель, пора!

- Ещё чуток!

Мари ещё подобного ни разу
Не видела. Как много здесь судов?
И все послушно следуют приказу,
Все сто пятнадцать, встав вдоль берегов.
Пора идти, пакет вручили князю,
Сейчас сюда кого-нибудь пришлёт.
В Светланиной они поймут что вязи?
Князь грамотея у себя найдёт.
По лестницам поднявшись деревянным,
Меж тем, все гости выбрались наверх.
Гостям, сам император, иностранным
С достоинством показывал успех
Своих трудов. Особенно фонтаны
Среди гостей произвели фурор,
Не ускользнув от взгляда Марианны.
В душе ликуя, отвратила взор.

Пора идти. Остаться так и тянет.
Но скоро ты увидишь всё вблизи.
Сейчас посланец князя к нам нагрянет.
Мари к шлахболу в платье, как скользит.
Лужайка убрана. Кикиморы взгрустнули,
Но не забылись – повторяли текст
Романсов. Мари радостно махнули.
Как издали похожи на невест!

Они готовят несколько романсов,
Оставшихся у них с былых картин.
Естественно, что было тут нюансом –
Был автором Романов Константин**.
Душевные, любовные… такие,
Надеялась Светлана, сотворят
Переворот. И ?дочки дорогие?
К Екатерине заберутся в штат.
Они особым станут услажденьем
Всегдашнему питью наперекор.
И насладиться чувственным мгновеньем
Наверняка захочет царский двор.

Светило солнце. Около шлахбола
Кикиморы с солдатами стоят.
Посланец прибыл. Хмурый, невесёлый:
- Светлейший князь вас лицезреть хотят!

Они расселись молча в экипаже,
За всадником поехали вперёд.
Они себе не представляли даже,
Куда дорога эта приведёт.
Оставлен экипаж, пошли аллеей.
Кикиморы глядят по сторонам.
Мы вместе с ними, более немея,
Чуть движемся, читая по слогам.

=======================
*- шлагбаум.
**- Великий князь Константин Константинович Романов(1858-1915).
Поэтический псевдоним – КР.
*********

7.ВОЛШЕБСТВО РОМАНСА.

Кикиморы вертели головами.
Их провожатый этого и ждал.
Водил их, не сказать, чтобы кругами –
Светлейший поводить их приказал.
И вот модели, пользуясь моментом,
Обозревали это волшебство –
То заинтересовывались чем-то,
То просто так вертели головой.

Нельзя представить Петергоф безмолвным.
Вы вспомните – барокко стиль в чести.
И, если нам перевести дословно,
В такие дебри можно забрести.
Здесь каждый звук особое значенье
Имел. С эстетикой ваяли мастера
Парк на земле, как райское виденье.
И звукам тоже – райская игра.
Божественны должны быть в парке звуки:
То были трели разных певчих птиц
И в клетках, и на воле – прочь от скуки.
И удовольствие не покидает лиц.
(Поэтому же и ворон, и галок
За их столь резкий, очень скверный крик,
Безжалостно отсюда изгоняли –
Ничто не дОлжно портить чудный миг).

Вода – она источник главный звуков:
?Игра воды?, симфония воды.
Приложена здесь целая наука,
Затрачены немалые труды.
Потока шум и грохот водопада,
Источник гор, а то ?драконов? шип,
Мелодии дождя и плеск каскада,
Ручей смеётся, а то вдруг – осип,
Плеск струй воды, вдруг падающих в чашу,
Железный желоб, каменное дно.
Что мастер думал – звуки разукрашу,
Вода стремится к звуку всё-равно.
А звуки моря – утренний ли говор,
На гальку набегающей волны,
И бормотанье ?Нептуна дневного?,
Валов удары – тяжести полны,
Срывающимся эхом гулким капель
Со сводов грота на гранитный пол,
Вздох корабля, покинувшего стапель,
Что буруном в спокойствие вошёл.

Пока гостями занят император,
Солдат моделей и сопровождал.
Но вот вдруг устремился он куда-то –
Час истины, наверное, настал.
Рукою указал он направленье,
За ним пошли к ?Попутному дворцу?*,
Где ближнее царёво окруженье
Дань отдавало повару-творцу –
Обедали в любимом Монплезире.

А ?Верхние палаты?** для гостей –
Известен Петергоф отныне в мире,
Предметом станет он для новостей.
Большому ?Итальянскому салону?***
Отдали предпочтенье во дворце
(Сказать ?спасибо? старику Леблону,
Что он творил в единственном лице).
Столы стоят в великолепной зале,
И пусть другие комнаты малы.
?Недурственно!? - все гости замечали,
Пройдя окрест, садились за столы…

…Пройдя окрест… что гости там узрели?
Да, комнаты малы, но недурны.
Хорошие картины здесь висели,
И мебелью красивою полны.
А из картин одна, что Караваком
Написана: как царь на ней похож;
Цвет лошади напоминает рака,
Но это так… и Меншиков хорош.
Узнать здесь можно много генералов.
Нет, всё-таки картина недурна,
Умелая рука её писала.
Достойна и внимания она.
Как не отметить красоту, солидность –
Зайдите лишь в Дубовый кабинет.
Украшенный резьбою он завидно –
Пино**** резьбы давно постиг секрет.
Куда бы только с вами ни взглянули –
Ну всюду видим мы французский блеск.
А ведь совсем недавно здесь тонули
В болотах. Здесь был дикий лес.
От имени хозяина приём сей
Шафиров – вице-канцлер трактовал.
Быть может, мы сюда ещё вернёмся,
Вот, если гости не покинут зал…

Модели ожидали на террасе.
Столбом гвардеец рядышком застыл.
Не прочитаешь по его гримасе:
Светлейшему о нас ты доложил?
Сидят они и слышат звон посуды,
И разговор, а иногда и смех.
Кикиморы: - Должны мы сделать чудо!
- Я чувствую, что здесь нас ждёт успех!
- Мы будем Константина петь романсы?
- Светлана посоветовала их!
- Без аккомпанемента? Мало шансов!
- Петь а капелла будем на троих!

Вот тут как раз и выглянул Светлейший:
- Вы здесь? Готовы? Вот и хорошо!
Свободен, братец. Ты иди, милейший!

Гвардеец развернулся и ушёл.

- Княгиня про какие-то романсы
Мне написала?

- Мы их будем петь!
Не буду раскрывать я Вам нюансы.
Понравится – готовы петь и впредь.

- Так это песни? Что же в них княгиня
Такого интересного нашла?
Бывает, сам пою я без причины.

А Марианна бровью повела:
- Я всё-таки советую послушать.
Супругу государя ублажим.
И Вашу тоже – всё для женских ушек.
А в случае чего – не убежим.

- Вы подождите, вас подам с десертом.
Окажетесь, надеюсь, таковым.
Наш государь по песенкам экспертом
Слывёт. Поаккуратнее вы с ним.

Вот пробил час. Кикимор в зал позвали.
Светлейший в зал: - А вот вам и сюрприз!
Такого вы, наверно, не слыхали.
Всё новое на пользу – наш девиз!

И слово… Да, сначала было слово!
Мари, как в пропасть, сделала свой шаг.
Она в неё и пасть была готова –
Сам Пётр перед ней сидит. Вот так!

- ?Но пусть не тем, что знатного я рода,
Что царская во мне струится кровь,
Родного православного народа
Я заслужу доверье и любовь.
Но тем, что песни русские, родные
Я буду петь немолчно до конца,
И что во славу Матушки-России
Священный подвиг совершу певца? (КР о себе)

И реверансом слово завершила,
Не распрямляясь. В зале тишина.
Царица государю: - Очень мило!
И видится в твореньи новизна.

Царь встал, стол огибает, к Марианне
Подходит, её за руку берёт.
Та выпрямляется, а голова в тумане.
И чувствует Петра вдруг влажный рот.
Поцеловал, взял стул, сел перед ними.

Мари вернулась к своим ?сёстрам? в ряд.
Она губами шевеля одними:
- Про Красное Село, – глаза горят.
Друг друга за руки все взяли –
Ну что ж про Красное Село:

- ?Вчера мы ландышей нарвали.
Их много на поле цвело…? (КР)
Их голоса лились тремя ручьями,
Сплетаясь в косу, снова расходясь.
А слушатели вышли в поле сами,
Своей природой русскою гордясь.
Их пение всех так заворожило,
Что все и не заметили конца.
Царя фигура первою ожила.
Слезу царица смазала с лица.

- Давай ещё! – и скулы заходили.

Мари пред ним стоит едва дыша.
Но вот опять их голоса поплыли:

- ?Ах, эта ночь так дивно хороша…? (КР)

Какая там Полтавская победа?
Фиаско Пётр полное терпел.
За звуками летел романса следом,
Сам внутренне уже, наверно, пел.
Таких стихов ещё здесь не слыхали.
Овеяны мелодией, слова
По залу, словно бабочки, порхали.
Украшена венцом из них глава.
Сидит, как статуя, застывшая царица.
И царь сидит, в кикимор вперив взгляд.
Светлейший всё не верит, что не снится
Мелодии и слов чудесный ряд.

Открыты окна. Чувственные бури:
- ?Во дни надежды молодой,
Во дни безоблачной лазури…? (КР)
Волн лёгкий шелест – не прибой.

Супруга императора сидела –
Влюблённый ангел, приоткрыв свой рот,
Романсы слушая, душою млела,
Ждала, что муж ей нА ухо шепнёт.
Тот через стол сидел, один, на стуле
Плескаясь в волнах песен всей душой.
Предчувствия его не обманули,
Когда глаза увидел девы той,
Чей алый ротик пел ему про розы.
Но сами как они все хороши –
Стоят и шелестят ему берёзы,
И греют его веяньем души.
,
Данилыч сполз, чуть не упав со стула,
За плечи обнял вдруг свою жену.
А та в слезах и губки вдруг надула:
Себя его любовью ль обману?
Лоб подперев рукой, граф Ягужинский
Сидел, куда-то в мыслях улетев:
Толь вспоминал о молодости свинской,
Иль водки штоф свой впереди узрев.
?Нижайший раб? Апраксин прослезился,
Своей сентиментальностью греша.
В Москве любимой он вдруг очутился,
Чьим духом вся пропитана душа.
В Кикимор устремясь пытливым взором,
Как раздевал их неуёмный Брюс.
Был человеком знающим, в котором
Читалось: ничего я не боюсь.

- ?…Как хороши тогда, как свежи были розы!?. (КР)

Последней буквой улетает звук.
По коже пробирает всех морозом.
Наверно, всех… включая даже слуг.
Такого неземного исполненья
Ещё не слышал этот дерзкий век.
Закончили модели своё пенье.
Чем им ответит Пётр-человек?

А он сидит, глаза его туманны –
Сказать готовый: - Быть, или не быть?
Тут раздаётся голос Марианны:
- Изволит государь нас отпустить?

Он кудрями мотнул и как проснулся:
- Уважили! Такого не слыхал!
Данилыч, как же ты на них наткнулся?
И кто тебе их рекомендовал?

Светлейший сник, не зная, что ответить.
От Марианны помощь вдруг пришла:
- Хотела б, государь, я Вам заметить –
С папа’ у князя нашего дела.
Ван Гог. Художник…

- Он – голландец! Точно!
Ну у кого ж такие могут быть?
Всё, вас мы арендуем всех бессрочно.
Вы у царицы будете служить.

Светлейший сзади хитро улыбался –
Ну, кажется, вот всё и обошлось.
Он про Светлану так сказать боялся –
Себя не мог он с ней представить врозь.
Концерт окончен. Продолжался вечер.
Вернёмся скоро в славный Петергоф.
Пока же в зале зажигают свечи,
И праздник к танцам перейти готов.

==================
*- ?Попутный дворец? - название ?Монплезира? во времена Петра I.
**- ?Верхние палаты? - название главного дворца в Петергофе.
***- ?Итальянский салон? - название главной залы в Большом дворце.
****- Николя Пино – французский скульптор, резчик по дереву.
Ягужинский – граф, генерал-прокурор. Бывший литовский свинопас.
После смерти Петра стал много пить.
Головкин – граф, канцлер.
Апраксин – генерал-адмирал.
Даны начала романсов на стихи К. Романова и его стихотворение о себе.
***********

8.СЧАСТЬЕ ПЕТЕРГОФА.

Бывают диспуты скучны, однообразны,
Живы бывают так, что ты подчас
Воспринимаешь речи несуразны
За тот, неоспоримый, свыше глас!
В таком вот роде диспут приключился,
Когда романсы стихли, отзвучав.
Их запах, звук вокруг ещё носился,
Всю публику восторгом обуяв.
Что впечатленье было не двузначным,
По лицам можно было бы прочесть.
Стал воздух, что ли более прозрачным…
Никто не знал, что вот такое есть.
Когда поют романсы а капелла
Три голоса, умеючи при том,
Сходить с ума уже здесь можно смело.
От песни? Звуков? Тронуться умом?

Кикиморы же своё дело знали –
Уж сколько раз бывали на балах,
Не раз они успех уже снискали,
И после выступлений слыша: - Ах!
А здесь, где о таком и не слыхали,
Не трудно было всех свести с ума.
И цену-то себе не набивали –
Нашла цена их здесь уже сама.

Они опять все вышли на террасу,
Из окон слыша разговоров шум,
Хвалебных слов преподнесли им массу,
Просили обождать. Пришло на ум
Просить, чтоб им здесь поднесли закуски.
Светлейший сам распоряженье дал:
- Покушайте по-нашему, по-русски.

Хотел уже он возвращаться в зал.

- Хотела б, Ваша Светлость, обратиться,
Совсем забыла, с просьбою одной.
Вот надо же такому приключиться,
Забыли мы царю подарок свой.
Остался он в коляске у шлахбола,
Там две картины для царя Петра.

Данилыч взгляд поднял на них весёлый:
- А подождать не может до утра?

Но передумал. И денщик им послан.
Кикиморы хотели сесть за стол.

- Тут кое-кто, привыкший с детства к вёслам,
Составить вам компанию пришёл, –
Светлейший сделал знак и на террасе
Вдруг появился Гежин Михаил.
Сейчас он, в форме, до того прекрасен –
Мари осела, не имея сил.

- Княгиня разыскать его просила.
И отказать ей в просьбе я не мог.
Что, лейтенант, молчишь? Сказать не в силах?

- Спасибо, Ваша Светлость!

Слабый вздох
От Марианны – тоже благодарность,
Она сидит, вся внутренне светясь.

- В роду людском мы соблюдаем парность, –
С кривой усмешкой заключает князь,
И исчезает за закрытой дверью.
К Мари своей подходит лейтенант:
- Любовь моя, я верю и не верю!

И встал над ней высокий, как Атлант.
Они соприкасаются руками,
Мари встаёт – Атланту по плечо –
И дальше разговор ведут глазами:
Модели потом скажут: - Горячо!
Бросают изредка на них косые взгляды
И продолжают дегустацию всех блюд.

- Как рад, любимая!

- Любимый, я так рада!

- Быть приказал Светлейший срочно тут.
Не знал, что думать…

Двери отворились
И на террасу вышел государь.
Его глаза, как угольки светились,
В одной руке держал какой-то ларь.
Михайло в струнку и лицом краснеет.
Из-за царя вперёд выходит князь:
- Сей лейтенант прошение имеет.
Мин херц! Ну, что, рискнём, благословясь?

- Вы девицы мне сердце ублажили –
Доселе не слыхал я таковых.

Уже все гости на террасе были,
Всё больше обступая молодых.

- Сказал мне князь, что лейтенант имеет
К одной из вас влечение души?
Гляжу, что он сказать сам не сумеет.
Эй, бойкая! А ну-ка ты скажи!

- Да, государь, уже мы больше года
Встречаемся, имея общность душ…
Нам не перечит матушка Природа.
И цель имеем мы одну и ту ж…

- Эк завернула! Месяц и венчаем!
А мне пора! – протягивая ларь:
- Подарок от царицы. Поздравляем!

- Спасибо Вам, Великий государь! –
И реверанс.

Обоих сгрёб в охапку:
- Рожайте мне побольше моряков! –
Поцеловал, но больше для порядку,
Махнул кому-то, да и был таков.

На князя Марианна оглянулась,
Глазами о подарке вопросив.
Тот воздух в рот набрал – лицо надулось,
Развёл руками, выдохнул, скосив
Глаза свои он на Екатерину –
Была уже та с кем-то занята.

- Для государя мы везли картины.

И тут гвардеец к ним из-за куста:
- Вот, Ваша Светлость! – запыхался малость.

- Ты, к сожаленью, братец, припоздал.
Пойдём-ка. В кабинет отнесть осталось.
И вы пойдёмте, – молодых позвал.

- Пока что здесь оставим ваш подарок…
Хотелось бы взглянуть одним глазком.
Надеюсь, что Ван Гог его недаром
Прислал царю.

- С пристрастием знаком
Он государя. Потому решился
Преподнести сии творенья в дар.
Ночами, чтоб не видели, трудился,
А это происходит не всегда.

И вот с картины пОлог опустился:
?Предестинация?* застыла на волнах.
И на неё Нептун, в углу, воззрился,
Как и положено, трезубец был в руках.
Ван Гог тут оказался маринистом –
Он живость моря с чувством преподнёс,
Корабль не казался неказистым –
Проконсультировал и этот он вопрос.
Живёт картина – волны пробегают,
Корабль живо выправляет крен,
Нептун его глазами провожает –
Российский флот здесь встал уже с колен.

И князь не смог скрыть своего восторга:
- Мари, однако, мастер ваш папа’,
Хотя за ним и наблюдал я зорко.
Но говорят – восторженность слепа.
Один восторг от вашего семейства.
И, главное, в такой короткий срок.
Замечу я, что нет в вас и плебейства –
Себе вы цену знаете.

- Восторг?
ЗахвАлите нас, Александр Данилыч.
Мишель, ты почему стоишь столбом?

- Поверить в это я ещё не в силах –
Был обручён сейчас самим Петром!
Сам государь твою вручил мне руку.

- Но сердце-то я отдала сама!

- Доверье государя мне порукой…
А в голове ещё стоит туман.

- Давайте-ка откроем мы другую
Картину, – князь снимает полотно,
Отходит чуть назад, а взгляд ликует:
?Виктория! Ну, вот же! Вот оно!?.

Лежащий на спине святой Сампсоний -
Повержен он? Сдаётся? Почему?
Лев прыгнул на него и взгляд сторонний
Победу бы отдал уже ему.
Но в чрево уперев своё колено,
Сампсоний тело хищника поднял,
И пастью лев упёрся словно в стену –
За челюсти его Сампсоний взял.
И рвётся пасть, и струны сухожилий,
Когтями лапы чуть разодран бок.
Мы видим в мышцах всю игру усилий –
Чей переступит смерть сейчас порог?
А надо львом чуть видима корона –
И понимаем сразу мы чей герб.
Могучий лев, всю жизнь не знавший трона,
Самоуверенностью сам себя поверг!**

- Да, государь любитель аллегорий.
Да и художник знает в этом толк…
Художник наивысших категорий, –
Князь снова взглядом впился и замолк.

Мари тут повернулась к Михаилу:
- Мишель, давай откроем мы ларец?
Стою, терплю уже я через силу –
Хочу увидеть, что там, наконец!

Как в сказках? Ларчик просто открывался.
На царский стол поставили его.
Мишель стоял над ним и любовался.
Мари нагнулась: - Это волшебство!
В её руках играет диадемой
Оттенками возможных всех тонов
Сам СВЕТ. Взирает Марианна немо
На то, что лишь для царственных голов.
Пусть свечи и горят тут полу ярко,
Но этого хватило им вполне.
Мари в таком восторге от подарка:

- Царица подарила это мне! –
Ах, этот шёпот. – Надо бы примерить.

Но голос князя: - Нам уже пора.
Что, бойкая, не можешь всё поверить?
Гляди, какая света здесь игра!

В таких делах наш князь не ошибался –
Большой был в драгоценностях знаток.
Пока Марией ларчик закрывался,
Мишель картины завернуть помог.

- Пойдёмте в сад! Вам буду провожатым.
Наверное, вас сёстры заждались?
Да-а… помню, как здесь было всё когда-то,
Когда работы только начались.

Над парком уже сумерки сгущались.
Сестрицами стол был опустошён,
Когда князь с молодыми показались.
- Ну, что же, молодцы! – сказал им он.

Под сводами аллей они гуляли:
- Глядите, водяной, похоже, ?Сноп?.
А вон ?Колокола?. Вы не устали?
?Диванчик?, отдохнул прохожий чтоб.

Их усадил, а сам чуть стороною,
Служителю легонько подмигнул –
Красавиц обдало вдруг всех водою,
Смех князя их в действительность вернул:
- Фонтан-шутиха, – слёзы вытирая,
Светлейший отряхнуться им помог:
- Глядите, как с картины, вон взирает
?Нептунус?. Сей учитель дюже строг.
Идёмте. Вот когда вам доведётся
Середь князей найти проводника
(И не поймёшь: всерьёз, или смеётся)?

Пошли за ним, раз вёл он их пока.
Вдруг вспыхнул парк, дворцы все засверкали –
Зажглись иллюминации огни.
Ну, красота! Такого не видали.
Как вкопанные стали здесь они.
Невидимые контуры всех зданий
Старались огоньками подчеркнуть.
Так сколько же затрачено стараний,
Чтоб в стольких плошках огонёк раздуть?
Стеклянные, бумажные горели
Фонарики – деревья и кусты,
Увешанные ими, веселели,
Переходили с прелестью на ?ты?.
Подсвечены фонтаны и каскады –
Их струи разноцветьем засверкав,
Играли в темноте, как было надо,
Тебе всю выразительность отдав.
И – музыка! Звучала отовсюду.
Ну, как же обойтись нам без неё.
Писать словами музыку не буду –
?Версальский стиль? на нас её прольёт!
А вслушайтесь в волшебный звон ?клокшпиля?*** –
Звон колокольчиков, журчание воды.
Вода всё может, всё она осилит,
Она оставит в памяти следы.

Блуждать в саду осьмнадцатого века
Хотелось, заблудившись между строк,
Себя воображая человеком
Эпохи той. Наверное бы смог!

==========================
*- "Гото Предестинация"(Божье Провидение) - первый русский линейный корабль.
**- Карл XII, шведский король.
***- клокшпиль – водяной орган. Под напором воды крутился барабан,
приводя в движение молоточки, которые били
по стеклянным колокольчикам.
*********

9.СВЕТЛАНА В ПЕТЕРГОФЕ.

- Винсент, ты где?

- Готовлю я холстину.
Не забывай, что у меня заказ!

- Да помню я Полтавы годовщину.
Меня заботит, что у нас сейчас.

- Так только же сегодня проводили
Кикимор в Петергоф с тобой с утра.
Неужто, что они там натворили?

- С Светлейшим мне увидеться пора.
Душою что-то стала неспокойна,
Хоть чувствую – у них всё хорошо.
И не могли принять их недостойно.
Наверняка приём на ?бис? прошёл.

- Светлана, ты душою не терзайся.
Слетай, коль хочешь, погляди, что там.

- Ну, ладно! Ты тогда здесь оставайся,
А я с собой возьму твою мадам.

- Её зачем? А кто сготовит ужин?

- На кухню заходила я уже.
Со мною повар Меншикова дружен:
Всё, что угодно Лешего душе!
Он приготовил. Звонишь в колокольчик,
Тебе, что ни попросишь, подадут.
А утром… ты ж не пьёшь у нас рассольчик!
Сам знаешь что! Вот и командуй тут!
В конце концов, тебя сюда Светлейший
Отправил исполнять его заказ.
Так будь любезен, мой Ван Гог, милейший,
И исполняй. Пока забудь о нас.

- Вот так? Забудь? Насколько же летите?

- Хотела заскочить ещё к Яге.

- К Яге! Тогда уж и меня возьмите.
Что стоит с вашей лёгкостью в ноге?

- Готовь свой холст! И думай о картине.
Горыныча успеешь навестить.

- Когда это? Когда полгода минет?

- Ну, хватит! Перестань меня бесить!
Безумству храбрых пропоём мы песню!
Мадам, Вы где? Вы слышите, мадам?
Винсент, гляди, от зависти не тресни!
Мадам, Вы где? Скорей идите к нам!

Мадам в дверях, собой косяк подпёрла:
- А что случилось? Я забылась сном.
Мне снилось что-то, – и глаза протёрла:
- А что, уже на ужин мы идём?

- Да нет, мадам. В дорогу собирайтесь.
Вы не забыли где у Вас метла?
Пожалуйста, Вы только не пугайтесь.
Что надо я с собой уже взяла.
Сейчас ещё немножечко стемнеет,
Отправимся мы с Вами в Петергоф.

- А… А Винсент? – её язык немеет.

- А что Винсент? Как видите, здоров!
Не видите Вы что ли, что он занят?
Мне с Меншиковым надо говорить…

- Винсент, а ты?

- Он Меншиковым нанят!
Мадам, оставьте об одном твердить!
Не видите, Винсент работать хочет!
Глянь на неё, шарманку завела.
Вы заодно проведаете ?дочек?,
Узнаете, как там у них дела…

Винсент с мадам глядели на Светлану
Глазами, что не передать перу.

- От ваших взглядов скоро я устану!
На мне протрёте ими вы дыру!..
Ну, хорошо. Что там он будет делать?
Троих и обнаружить нас быстрей.

- Он – Леший! И он прячется умело!

- У-го-во-ри-ли! Едем сворой всей!
Ну что ж, безумству пропоём мы песню!
Тогда устроим лёгкий перекус…
Вы правы, с вами будет интересней.
Сама не знаю я, чего боюсь.

Мадам с Винсентом мило улыбнулись
И Леший в колокольчик позвонил.
Они успели всё же – оглянулись,
Когда уже и стол накрыт им был.
И вот, перекусив перед дорогой,
И выцедив бутылочку вина,
Они дождались темноты той строгой,
Когда едва лишь теплится луна.

Сказать бы – тени, но и их не видно,
Проплыли к Петергофу под луной.
Винсент доволен: вот сидел бы сиднем,
А тут летел. Доволен был собой.
Держал Винсент мадам в своих объятьях,
Пристроившись к ней сзади на метле:
?Хлебнуть чуток? Ведь не забыл же взять я?
А то всё не привыкну к высоте?.
Раздумья прочь. Он приложился к фляжке.
Мадам через плечо: - Винсент, опять!

- Мадам, я трезвым где-нибудь в овражке,
С метлы упавши, буду возлежать.

Светлана подлетела к ним поближе:
- Винсент, махнул? Подай, и я глотну…
Ещё чуть-чуть и спустимся пониже.
Винсент, ну как, дотянешь?

- Дотяну!

- Глядите, огоньки. Расцвечен ими
Весь парк. За мною. Нам за Монплезир.
Чуть вбок. А то переполох поднимем.
Мадам, ну как? Доедет пассажир?

Светлана села на опушке леса.
А где-то там, теплицы впереди:
- Как будто не летал? Ну, ты живой, повеса?

- Сейчас, хлебну чуток.

- Давай. В себя приди.

- Как в первый раз. Ну, что со мной такое?
Всегда был… ик…, пардон, на высоте.
Хотя и нет. Я – чудище лесное,
И у меня наклонности не те.

- Мадам, Винсент, идёте к Монплезиру.
Меня же ждёт аллея у теплиц.

- Ну, если так угодно командиру…
Пошли, мадам, проведаем девиц.

Они ушли. Их взглядом проводила
Светлана, постояла и сама
Вошла в аллею - путь определила.
Её собою поглотила тьма.
Она, любуясь Монплезирским садом,
Иллюминацией, горящей в деревах,
Оглядывая всё, что было рядом,
Заметила, летит на всех парах
Светлейший князь. С прогулки возвращаясь,
Он в ?Верхние палаты? путь держал.
Собой ему дорогу преградила:
- Скажите, князь, спешите Вы на бал?

Рукою князь за правый бок схватился:
- Откуда?.. Хорошо, что я один!

И Меншиков в неё глазами впился.

- Соскучилась по Вас, мой господин!

- Я и освободился только-только.
Водил по парку Ваших протеже.
Сам государь мне поручил, поскольку
Они ему понравились уже.

- Ну, не они, я думаю, а пенье…

- Скорей всего, что так оно и есть.
Он хочет завтра показать уменье
Их дипломатам.

- Им составит честь.

- А Вы зачем?.. И как сюда явились?

- Но я же порожденье тёмных сил.
Не хочется мне, чтоб с пути Вы сбились.

- Вас не хватало! Ну, совсем дожил!

- Но я забочусь лишь о Вашей дочке.
ВЫ ПОМНИТЕ, ЧЬИМ БУДЕТЕ ОТЦОМ?

- Для этого являетесь Вы ночью?

- Чтоб Вы не потеряли здесь лицо!

Чуть в сторону они ушли, к теплицам.
Сейчас сюда никто не забредёт.

- Ужели Вы принадлежите к лицам,
Которым с рук всегда и всё сойдёт?
Уж сколько лет я государю ведом –
Росли с ним вместе мы с младых ногтей.
Громили вместе столько лет с ним шведов.
Бояться ль тени буду я своей?

- Вы зарвались… ?Он в беззаконьи зачат.
И в плутовстве скончает свой живот.
Путь исправленья будет им не начат,
То быть ему без головы?. Так вот!
Задумайтесь же, Александр Данилыч!
По памяти слова Петра прочла.

Луна лицо Светлейшего белила.
Но бледность ещё более нашла:
- Он так сказал?

- А что бы Вы хотели?
Когда про всех: ?Всяк человек есть ложь?.
Вот Вы! Хоть о России и радели…
Но мимо искушенья не пройдёшь!
Я тоже, Ваша Светлость, побывала
Не кое-где – меня знавал Париж!
Скажу я больше – Вена тосковала…
Представьте, вот на сцене ты стоишь…
Хочу сказать, я вовсе не актёрка.
Представим с Вами сцену жизни мы:
И рукоплещет зал, балкон, галёрка –
Игрой довольны вашею вельми…

- Я тоже попылил по заграницам.
Ах, молодость! Куда ты делась, прыть?

- А Меншиковых маленьких по лицам
Смогла бы я сейчас там отличить?

- Вам хиханьки… Конечно, всё бывало…
Ах, чёрт возьми, ужели опоздал?

- Ах, извините! Я Вас задержала!

- Я побежал. Наверно, начат бал!
Спасибо, что меня предупредили! –
И ручку приложил к своим губам.
Зелёные глаза за ним следили,
На душу князя налагая шрам.

Мадам с Винсентом, ближе к Монплезиру,
Заметили стоящих ?дочерей?
И флотского.
- Я вижу по мундиру, –
Сказал Винсент, гордясь, жене своей.
Кикиморы делились впечатленьем,
Которое оставил этот сад.
Вокруг темно, на душах просветленье –
Они сейчас об этом говорят.
И Михаил под руку с Марианной
Стоит. Но он всё более молчит.
Зато другие ?сёстры? неустанно
Хихикают. Язык у них свербит.
И к ним мадам выходит тут из тени.

- Мама’? Мадам, откуда же Вы здесь?

- Комедия внезапных появлений!
Я не одна. Сюрприз ещё не весь!

Винсент выходит из кустов в аллею.
Кикиморы: - Действительно сюрприз!
- Я их люблю – сама так не умею!
- Как с неба к нам упали – сверху вниз!

Обступлены со всех сторон с Винсентом
Была мадам: - Мы все не без греха!

- Ну, что ж, тогда воспользуюсь моментом.
Представить разрешите жениха, –
Подводит Марианна Михаила:
- Вот, Гежин Михаил!
- Уже жених?

- Рука царя меня с ним обручила!

Глаза Винсента округлились. В них
Мари, Мишель, мадам – все утонули:
- Царя? Рука? Он с вами говорил?

- Про нас ему, наверно, намекнули.
Так он мне диадему подарил.
Сказать точней, подарок от царицы.
А через месяц будут нас венчать!

- Мадам, скажите, это мне не снится?
Что скажете на это Вы, как мать?

- Как мать!.. Как мать! – глаза мадам слезятся:
- Вас в гости ждём мы после торжества.
Ах, не могу я с мыслями собраться.
Судьба всех женщин, видно, такова.
И радостно, и слёзы проступают…
Вас будем в гости ждать мы, Михаил.

- Мама’, папа’, на бал нас ожидают.
Светлейший нас всех вместе пригласил.

- Так будем ждать Вас, лейтенант, мы в гости, –
Винсент за плечи приобнял мадам:
- Мадам, не плачьте. Я прошу Вас, бросьте.

- Я с Марианной в гости буду к вам, –
И Михаил, прищёлкнув каблуками,
Отдавши честь, с девицами ушёл.

- А мы куда?
Но вдруг над головами
С пальбой и треском фейерверк расцвёл.
Их скоро тут заметила Светлана,
Идя от места, где оставил князь.

Как от прочтенья нового романа,
Своими впечатленьями делясь,
Они стояли обсуждали вести.

- Всё, надоело, – вдруг сказал Винсент:
- Желаю счастья жениху, невесте, –
Достал он фляжку, улучив момент.

Сверкала ночь огнями фейерверка.
В ночи прекрасен яркий Петергоф.
В истории ещё открылась дверка –
Читатель, ты в неё войти готов?
*******

10.ИЗБУШКА ЯГИ.

Яга в избушке, снова на крылечке,
А подбородок на руку прилёг:
- Давай, опять мы, Змей, плясать от печки.
Вот, ты построить сам беседку мог?

- Такая ночь. Опять ты про беседку?
Я лучше шарф ещё один свяжу.

- И говорю: лентяй Горыныч редкий!

- Я в лапах топора не удержу.
И я, Яга, с работными руками,
По-моему, решил уже вопрос.
Обзавестись просила мужиками –
Я вместе с инструментом и принёс.
Пусть уж беседку нам варганят лучше.
И по хозяйству нашему вообще…
Замест того, чтоб ждать удобный случай
И жизнь мешать на парочку вещей.
Всё лучше, чем занятие татьбою.
В округе нашей я не потерплю –
Здесь наша территория с тобою.
Кого мне надо, сам я погублю.

- Гляди-коси, ты, как разгорячился…
Постой-ка, Змей, – почуяла гостей.

И кто-то на поляне приземлился.
Знакомый голос: - Ждёт ли меня Змей?
Яга! Горыныч! Как я рад, что вижу!
Давненько же у вас здесь не бывал.

К крыльцу все трое подошли поближе.
Винсент три головы облобызал.
Ягу Светлана обняла: - Бабуля!
Явились. Блудных принимай детей.

Под лунным светом зеленью блеснули
Её глаза.
- Ватагою не всей
Вы прибыли? Не вижу я Кикимор?

- Оне у нас сегодня при Дворе!
Самим царём они уже любимы.
Как мне сказали сами: ?В фа-во-ре!?. –
Винсент многозначителен и важен:
- Представь, Яга, чей я теперь отец!
Когда сам царь подарки дарит даже,
Благословляет свадьбу, наконец.

- Какую свадьбу? – тут Яга с вопросом:
- Гляжу, решили выйти в люди все?
Смотрите, сами не останьтесь с носом!

- Яга, ты что? – при нашей-то красе? –
На талию кладёт Светлане руку:
-Бабуля, на Светлану погляди!
Что люди? Им любовную науку
Ещё ого… на вечность впереди…
Модели столько были в ученицах –
Пора уже в свет выходить и им.
И в европейских были мы столицах…
Скажи, Светлана! Мы ж на том стоим!

- Да, выбрала морского офицера
Себе Мари, наверное, не зря.
Он в море будет чаще, на маневрах –
Благодарите батюшку царя.
Коль свадьбу посетить сам царь изволит,
То без подарка нам не обойтись.
К морскому братству дюже благоволит.
Он Марианне обеспечит жизнь.

- Яга, а что, за стол нам не пора ли?
Горыныч, ты меня не обижай!
Мечи всё из печи! Пока летали,
Мне плохо было, Змей, ты так и знай!
Я, знаешь, не страдаю аппетитом…

А вот им был и тост произнесён…
Винсент уже со ртом сидит набитым,
Довольный всем. Доволен жизнью он.
Светлана и Яга сидели рядом,
Мадам, Винсент, Горыныч – те втроём.

- Горыныч, я во всём люблю порядок!
Мадам, скажи, хозяйство мы ведём:
Гарантия – комар нос не подточит.
Светлейший с домом обещал помочь.
В помощники меня к Растрелли хочет…
Кому я говорю?.. Такая ночь!

Яге Светлана, глядя на Винсента:
- Гляди, бабуля, чешет-то он как,
Голландец наш, по-русски без акцента.
Вот балабол… при золотых руках…
Вообще-то, прилетела я по делу:
Пополнить надо нам свою казну.
Девчонкам кое-что набрать хотела.
Короче, в саквояжик загляну.

- А я-то что? Берите, если надо.
Могу одну идейку вам с рук сбыть.
С Горынычем я буду очень рада
Окрестных татей данью обложить.
У нас уже тут парочка в работе –
Мы на беседку дали им подряд.
Недавно был Горыныч на охоте,
Привёл с собой он парочку ребят.
Я про беседку столько раз твердила.
Он говорит: ?Какой я архитект?
Нужна здесь, говорит, мужская сила?.

Светлана: - Что ж, Горынычу респект!

- И думаю порыскать по округе,
Пока ещё Горыныч не забыт,
И попросить ватаги об услуге –
Налог платить. А он уж проследит.

Зелёных глаз сверкнули изумруды,
Светлана чуть приобняла Ягу:
- Бабуля, я скажу одно – ты чудо!
Вот что ещё тебе сказать могу?

И, глядя в сторону замужней пары,
Светлана через стол: - Мой дорогой
Винсент, а не забыл ты про сигары?
Хотел же их ты прихватить с собой!

- А, кстати, о сигарах! – вскинув брови,
Винсент вскочил и убежал в избу…
И вот сигару рот его уж ловит –
Пускает дым, как печь через трубу:
- Как хорошо! Спасибо Вам, княгиня!
Совсем я что-то и забыл про них.

Блаженствующим взглядом всех окинул:
- А с коньячком! – и он совсем затих.

- Скажи, Яга, ему ещё что надо?
Жена, сигары, чтобы кисть в руке –
И ты в глазах его увидишь радость…

- Забыла, Света, ты о коньяке! –
Яга сидела, тоже улыбаясь:
- Когда же собираетесь назад?

- Хотела сразу, но денёк помаюсь.

- Горыныч будет этому так рад.
Уж больно стал наш Змей сентиментальным -
Винсента всё боится потерять.
Как Леший стал художником легальным,
Всё меньше, мол, он в лесу бывать.
Кто ж виноват – его увещеваю,
Что ты на человека не похож.
Он отвечает: ?Всё я понимаю.
Таким меня придумали. И всё ж!?.

Светлана встала: - Тост сказать имею!
Хотелось бы, друзья мои, поднять
Сей тост мне за Горыныча! За Змея!..
Горыныч, дай тебя поцеловать.

И Змей своей центральной головою
К Светлане потянулся через стол.
Винсент ему: - И я хочу с тобою!
И правой головою Змей расцвёл.
Мадам к Винсенту присоединилась,
Бабуля рада левой голове.
Весёлая картинка получилась –
Не видывал ещё такого свет.

Героям я премного благодарен
За их оптимистичный взгляд на жизнь.
Всё круче блюдо вместе с ними варим –
Так крепче с ними за руки держись.
Не хочется остаться у обочин,
Когда грядут искомые года.
И мимо мы, надеюсь, не проскочим –
Нас с вами ждёт заветная звезда.
Нас ждёт звезда пленительного счастья.
А, может быть, и чёрной бездны мрак.
В любви своей мы ищем соучастья,
Историю верша.
ДА БУДЕТ ТАК!
******

ЭПИЛОГ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ.

Мы не изобрели велосипеда…
И не хотим историю ломать –
Мы лишь идём за временем по следу,
Не вспоминая даже слово ?вспять?.
В венок времён ещё цветок вплетаем,
Пусть всё своим идёт здесь чередом.
Лишь право за собой мы оставляем:
Здесь для любви мы свой построим дом.

Втираемся в доверие столетий,
Легонько персонажи потеснив,
И просим дать дорогу нашей Свете.
История ей, как аперитив.
Сама себя она образовала,
Доверившись большому царству книг.
И в ней природа знать себя давала,
А любопытство подарило миг!
Пройти ей разве можно было мимо –
Любовь и ведьма – это всё она!
А пред глазами даль необозрима
И перспектива чёткая видна.

В желаниях - прошла уже две трети,
В возможностях - ей не закрыт кредит –
Мы просим дать дорогу нашей Свете.
В историю ей путь всегда открыт.

Была любовь и искреннее чувство,
Всё поглотил кровавый стык веков.
Она смогла, сумела оглянуться,
Уплыть туда – где новая любовь?
Не действо ли её душою правит?
Любовь ли в ней ещё свой правит бал?
Что нам она в истории оставит?
Какой в веках ты – женский идеал?
Любовница, подруга, мать иль ведьма?
Какую выбрать для тебя стезю?
Всегда тебя любить, желать, хотеть бы,
О, ЖЕНЩИНА! Всегда такую всю!

Века рисуют нашу даму сердца,
Для каждого, единственной всегда.
Мы успеваем только оглядеться –
Становятся секундами года.

Всё, мы вошли в начало перелома –
Конец грядёт Великого пути.
Рукою твёрдой Русь была ведома –
Такой уже нам будет не найти.
Ужели Он был первым и последним?
Такой один бывает на века.
Лишь слово есть законное – ?наследник?.
Наследника не видно нам пока.
Несбыточной мечта бывает часто.
Не уходи, надежду погасив.
За ведьмой вслед, желающей так страстно,
Отправимся, терпенья исспросив.

Нам слово ?вдруг? вновь выделит курсив.

КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ.