Времена стародавние - стих десятый

Затихало рычание, свет дня угасал, огонек возле клада, задорно плясал. Гарь развеялась медленно, в ней виден меч, груз упал у Андрейки, увесистый с плеч. Блики пламя мелькают, тоскливо на нем, сам меч будто наполнен волшебным огнем. Плач услышав за пеплом, он медленно встал, скоморох там о жизни былой горевал. Мимо рук ускользали монеты легко, рядом с проклятым кладом он умер давно. Подойдя к нему тихо, в волшебном плаще, мальчик кубок поднял, ища влагу на дне. К сожалению чаша пустая была, испарился и запах сухого вина. За столом пировали в дворцах богачи, не спасли от дракона, ни власть, ни мечи. Он летал и за море и за океан, разоряя и храмы и капища там. Не боялся разгневать Горыныч богов, великанов видал, необычных врагов. Даже раз он схлестнулся с циклопом в бою, ели как улетел затем в нору свою. Сам не знал он зачем в этом мире живёт, выжигает посевы, коров в хлевах жрет. Капюшон скинув мальчик себя показал и сев с призраком рядом, монет россыпь взял. Клад богатый добыл перед спячкой дракон, кровью многих полит каждый камень на нем. Слезы вниз по щекам, испарялись как пар, скоморох белой дымкой качаясь дрожал. Был раскрашен лик краской, померкших теней, он давно не смеялся, мечтая о ней. О прекрасной Марии из того села, где свела на Колядках, два сердца судьба. К сожалению призвал его долг в смертный бой, он пошел вслед за князем, холодной зимой. Слухи в людях ходили, дракон спит давно, можно клад прям под носом, украсть у него. Войско прибыло в логово, где спал дракон, но нарушен был звуком сапог сладкий сон. Он во сне принцесс видел, похищенных им, мир фантазий и сказок, не спящим, не зрим. Когда веки поднялись, Горыныч взревел, проглотил он пол войска, в пылу князь сгорел. Проклинал клад богатый, в бою скоморох, унести к сожалению, не смог своих ног. Поднимаясь из вечности, черный дракон, растоптал скомороха, теперь мертвый он. В злополучной пещере, пылится колпак, не дурачится больше, шутник на пирах. Та деревня сгорела, за дерзкий поход, где князь войско собрать, против чудища смог. Разделились души две, лежит в тьме мертвец, лишь на небе возможно, соитие сердец. "Почему такой грустный, сидишь ты один, остальные хохочут, здесь весело им" Вопрошая наивно, Андрейка дрожал, лучик солнца последний в горе исчезал. "Никто видеть не может, тех чувств, что внутри, разве ты не заметил, что злые они?. Их клад проклятый гложет, ни взять, не продать, только вечность осталось во тьме прозябать. Ты не понял ещё, что умрёшь, как они, вокруг пропасть, сожжен мост драконом, гляди!". Указав пальцем в пустошь, грустил скоморох, он один среди призраков, чувствовать мог. Остальные как камни, внутри сущий лёд, ничего не осталось, их зависть грызет. Зависть летнему солнцу, жукам и воде, они смысл растеряли, счастья нет в пустоте. Мертвецы лежат долго в пещере сырой, между жизнью застряли, утратив покой. Посмотрел вверх Андрейка, в щель, в гаснущий свет, жутко сложить тут кости, оставшись на век. Он назад озираясь спросил шутника "Как не стать мне безликим? Где выход тогда". Указав на край дальний, смолчал скоморох, была пропасть глубокой, понятно без слов. Долго бревна летели осколками вниз, не достав середины, канат в тьме повис. Вспомнил мальчик тогда, про свои сапоги, меч взяв тонкой рукой он стал к краю идти. Был безумен поступок для тех кто не знал, сапогами волшебными, он обладал. Разбежавшись к обрыву, на веру приняв, мальчик бабке поверил, крик эхом издав. Никогда скоморох, не видал сих чудес, едва не задел мальчик из глыбы навес. Он летел будто птица, кузнечиком в даль, о таких чудесах, предки слышали встарь. Приземлившись назад, на обрыв посмотрел, мальчик думал умрет, не достигнув предел. Позади него кости, убитых лежат, воют призраки в злобе, на волю хотят. "Погоди, не иди туда где солнца свет, нас спасти от оков можешь ты человек. Когда луч землю тронет, ползя из за гор, нужно чтоб ты над нами молитву прочёл. Схорони наши кости, на поле, в лесу, будем мы благодарны, за службу твою". Окружили Андрейку с обеих сторон, куда деться, не ведал, от призраков он. Скоморох появился, как дым рядом с ним, остальные стояли, их взгляд недвижим. Больше сотни их было, они внутри злы, даже демонов можно любовью спасти. Несмотря на их пакости, взялся Андрей, кости павших искать, погубил воинов зверь. Черепа лежат жёлтые, время их враг, превращаются кости в дряхлеющий прах. Разгребая завалы щитов и мечей, отыскал под металлом останки людей. Не мешали на этот раз духи ему, кто-то даже пустил, из пустых глаз слезу. Пока солнце катилось шаром красным вниз, он колпак отыскал, скоморох в тьме повис. Было призраку грустно, борьбу вспоминать, сожалел что не смог от дракона удрать. Он тем ближе к Марии, чем глубже нора, мальчик принялся рыть, от ночи до утра. Раскопав в траве яму, он кости скидал и землей закопав их, молитвы воздал. Бог услышал молитвы, когда солнца луч, прикоснулся к кургану, плывя из за туч. Дождик на землю хлынул, слезами родных, что в раю ожидали, в чертогах святых. Затем радуга вышла, в дневной тишине, засветилась могилка как небо в заре. Голубой пробивался свет прям изнутри, сквозь него души грешников рай обрели. Они птицами в небо летели наверх, отпускало проклятие древнее всех. Наконец-то родные сквозь годы сердца, обрели в вечном благе вдвоем небеса. Много было счастливых лиц в этом луче, что столбом вверх тянулся, стоя на земле. Внутрь вгляделся мальчишка, а там скоморох, уносил его светом мерцая поток. Правда больше не носит он старый колпак, не нуждается царь всей вселенной в шутах. Ожидает Мария на небе его, с ним в блаженстве извечном, ей в сердце тепло. Сколько трудно бы не было нам на пути, каждый вправе свободу в конце обрести. Но не каждого пустят в блаженный чертог, лишь прошение откроет в сад райский замок.