Хачкар

АРМЕНИЯ

Армения! – своды ведут в подвал,
где пленная Вечность спит,
и зреют неведомые слова,
как в бочках дубовых – спирт.

Наполним стопки, поднимем тост:
да будет славен Месроп Маштоц!

Да будут славны дела его:
армянских Писаний кровь;
да помнит узорное мастерство
Матенадарана кров!

Багрянцем пропитаны клади книг –
бессмертия вещий знак;
и зреет слово святое в них,
как старый густой коньяк.


АРГИШТИ I, ЦАРЬ УРАРТУ
(надпись 782 г. до Р.Х.)

?Сын Менуа и первый Аргишти,
как приказал великий Халди-бог,
велел я эту крепость возвести –
могущественный каменный чертог.

И я назвал её: ?Эребуни? –
оплот моей державы – Биайни!

Там, где пустыня пыльная была,
среди немых поверженных камней,
я совершил великие дела:
прекрасный замок высится над ней!

Он, словно страшный страж, хранит покой,
укрыв страну от вражеской стопы.
Я – Аргишти, под божеской рукой –
царь Биайни и города Тушпы?.


АРАРАТ

Потоп умолк… Настала тишина.
и в море с Неба молния не бьёт.
И вот – на волю дверь отворена
и Праотец выходит на восход.

И птицы оправляются в полёт:
где суша поднимается со дна?
И смотрит Ной, и молится, и ждёт,
кричит, увидя землю: ?Вот она!?

Зверьё бежит из корабельной мглы,
и бродит на поверхности Скалы;
и дым от жертвы вновь струится ввысь!

…Под бременем веков исчез Ковчег…
И ведает о нём лишь только снег,
там, где над миром царствует МАСИС!


АРЦАХ

Твой монастырь высокий и сед, и стар,
(счесть огоньки реликвий пришла пора!) –
тайной горой сокровищ стал Гандзасар:
россыпью слова и копями серебра.

Твой Амарас – точёный святой футляр
камень Арцаха – сверкающая искра!
Разве угаснет лампады багряный жар,
если зарёй предвечной горит гора?

Замки и крепости в лоне твоих чащоб
связаны тайным неводом горных троп,
там, где рассыпан Временем пыльный прах.

Там, где водой живою кипит исток,
спрятан бессмертия вечно живой цветок –
сердце Армении – выстраданный Арцах!


ХАЧАТУРЯН

Сединами украшен львиный лик
в очах великих – пламенная даль…
И музыка вскипает, как родник,
сверкает, словно сабельная сталь.

Она клубится пеной облаков,
и бьётся – пульсом крови и веков!

Он смог собрать в густой и пряный ток
багряную зарю и тайны тьмы,,
манящий Запад, сладостный Восток,
Армянский край и Римские холмы.

Удержит ли его могучий дух
торжественный посмертный Пантеон?
– Не молкнет звук, и ширится вокруг,
безмерною Вселенной вознесён!


ГРИГОРИЙ ПРОСВЕТИТЕЛЬ
(год 301)

Замкнутый в страшной глуби тринадцать лет,
в щели неведомой, в шахте армянских гор
теплит у сердца молитвы нетленный свет
в царском узилище мученик, сурб Григор.

Только внезапно открылась его тюрьма:
царь безнадёжно болен, сошёл с ума!

– Можешь его исцелить? Помолись о нём!
Так ли ты властен, как слухи о том трубят?
…Тьма отступает, сожжённая ясным днём,
прежний тиран очнулся, пришёл в себя!

Царь окрестился, крестилась его страна,
первою во Вселенной приняв Христа!
…Если святитель врагом низведён до дна,
Богом ему суждено до небес восстать!


ГАРНИ

Очнулся Гелиос! Зарёй обагрена,
светлеет кромка гор в предутренней тени;
и снова восстаёт из каменного сна
закованный в базальт загадочный Гарни,

и высится колонн лиловая чреда
в оплоте, что создал когда-то царь Трдат…

За россыпью веков, за тьмой двух тысяч лет
отыщешь ли теперь Элладу или Рим?
Но здесь, в Земле армян, гранатовый расцвет
аттическим костром горит, необорим.

Отеческим богам и греческим ветрам
во славу возведён его священный зал.
И вьётся, вплетена в невероятный храм,
сквозь эллинский аканф – армянская лоза.


ВИКТОР АМБАРЦУМЯН

Ловец галактик, зоркий звездочёт,
учёный страж бесчисленных миров –
он вызнал, как Вселенная течёт,
он высчитал туманностей покров!

И смотрит сквозь грядущие века
немыслимое око – Бюракан!

И льётся из космических полей,
прошедший через сотни тысяч лет,
летящий к нашей сказочной Земле
Большого Взрыва выбеленный след.

Он здесь нашёл заветный свой приют…
И тут, на склоне вздыбленной горы,
Большим Ковшом его здоровье пьют
когда-то им открытые миры.


САЯТ-НОВА

Грузные тучи минувших лет
рыкают, словно львы.
Но и поныне ашуга нет
лучше Саят-Новы!

Где же найдётся нежней его
песен священное волшебство?

Странный монах о любви поёт
сразу на трёх речах!
Тайны возлюбленной – словно мёд
в тёмных её очах.

Шифры и судьбы пути сплели:
струны ласкает пясть.
…Странный любовник идёт в Тифлис,
чтобы за веру пасть…


ЭЧМИАДЗИН

Рисует в небесах Эчмиадзин
прочерченный резцом сквозной узор;
в его сединах стынут сотни зим:
богатство, слава, горечь и разор…

В его покоях скрыты сотни лет,
теплом согрет базальтовый откос;
в его лампадах держит вечный Свет
отец армян – седой Католикос.

В его стенах таятся сотни книг,
реликвии, заветные гробы,
но самое бесценное из них –
пронзившее Христа Копьё Судьбы!

Сплетённый из мистических лозин
хранит его святой Эчмиадзин…


САНАИН

Божественных речей базальтовый ковчег –
двуглавый оберег: два храма – две скалы!
Всё было: дрожь земли, и вражеский набег,
но выжил Санаин среди монгольской мглы!

Сокровища наук укрыл суровый свод…
Своих учеников к Писанию завёт
искуснейший Магистр – Григор Пахлавуни.

И слышатся шаги среди истёртых плит:
и огненный Платон, и въедливый Эвклид
проходят между ниш в таинственной тени.

На глади крепких стен – узорною резьбой:
рельефы и кресты легли среди седин…
И дремлет, нерушим, над грозною судьбой
базальтовый ковчег – священный Санаин!


ТОРОС РОСЛИН

Где на границе азийских волн
вбит Киликии клин,
пиршество рукописей возвёл
кистью – Торос Рослин.

Вспыхнули сквозь вековую хмурь:
пурпур, и золото, и лазурь!

Новозаветная длится нить –
дивных рисунков ряд!
На разворотах бесценных книг
краски его горят.

Плети цветов разгоняют мглу,
и на полях страниц
Вечному Богу поют хвалу
тысячи райских птиц!


ИОСИФ ОРБЕЛИ

Грохочущий пророк, суровый страж,
связующий столетия и дни,
он помнит всё: блокадный Эрмитаж,
и древние развалины Ани,

Он ведает чекан кавказских строк
и кровь на перекрестиях дорог;

и дальний зов персидских окарин,
и тонкое арабское перо,
ковчеги драгоценные витрин,
с тяжёлым сасанидским серебром…

Волнуется Нева, кружится снег,
и пахнет непогодою морской…
И дышит Русский каменный Ковчег,
направленный пророческой рукой!


ХАЧКАР

О чём они молчат? Какая глубина
струится сквозь покров резьбой старинных плит?
Хранит узорный туф прекрасная страна,
и льётся благодать из каменных молитв.

Пронёс процветший Крест сквозь войны и века
витьём точёных лоз украшенный хачкар!

Умелый камнерез чеканил кружева
среди цветов и звёзд плетя сокрытый шифр;
и гроздьями лежат заветные слова –
крылатые кресты рождаются из них!

И вот они стоят у храмовых оград –
так пчёлы стерегут в тиши высокий сот.
И чудится: живёт бессмертный вертоград,
И мнится: из камней текут вино и мёд!


БАГРАМЯН

Клочок рассвета дымен и багрян,
оскалился клыками Кенигсберг;
глядит на груды камня Баграмян
и слышит, что нашептывает Смерть.

?Пришла пора всему подбить итог…?
И страшной тучей дыбится восток.

Он помнит гарь оставленных полей
и чёрный чад прорывов и атак;
и эта память яростней и злей,
чем самый ядовитый зной и мрак.

Повержен Барбаросса – жалкий вождь,
хрипит, грозит косматой бородой…
И волны заливают рот его
кровавою балтийскою водой.


САСУН

Где ты, неведомый город огромных глыб,
город красавиц и сказочных богатырей?
Где следопыты, что встретить его могли б
в тёмной глуши чащоб, в колдовской заре?

Где в заповедном озере скрылся клад? –
только герой способен его извлечь!
…Конь-Джалали под уздцы Санаксаром взят
и покорён чудесный Зарница-Меч.

В Городе-Ярости яхонт заветный скрыт;
Всадник могучий мчит по ночным лугам:
зорко хранит страну Сасунци Давид
дорог Отчизне и страшен её врагам!

…Только сказитель, под говор небесных струн
сможет узнать, где скрывается Град Сасун!


АЙВАЗОВСКИЙ

Библейские валы грохочущих морей
грозятся затопить ряды музейных зал!
За крыльями ветрил, за выступами рей
взрывается огнём военная гроза.

Он смог безмолвный холст преобразить в окно
где царствует стихий загадочная власть,
и проклятую горсть турецких орденов
недрогнувшей рукой швырнуть в морскую пасть.

Он смог родимый Крым спасти из пыльных пут
и славу вознести в невиданную высь;
и у церковных стен найти себе приют,
где светлый саркофаг скрывает Сурб Саркис.

И тянется скрижаль: ?Он смертным был рождён,
но в памяти людской бессмертным станет он?.


ПАРАДЖАНОВ

Где киноплёнки струится шёлк,
там он спасенье себе нашёл….

Грешен поэт… Ну а кто из нас
чист от своих страстей?
Жизнь – это призрачная страна,
предков забытых тень!

Жизнь – это чей-то предсмертный стон,
вечный тюремный бред.
Странною сказкой приснится сон –
нежный граната цвет.

Мчит из Парижа Ашик-Кериб –
призрак прекрасных книг.
Это последний глоток зари,
это бессмертья миг!..


САРЬЯН

Слепящее солнце – горящий зной
густые тени домов и стен!
И синие сумерки тьмы ночной,
стволы и жилы древесных вен…

Ему позавидует и Матисс –
открытым краскам его холстов:
тревожит высь ледяной Масис,
струится золотом хлебный ток.

Восток! Экзотика! Волшебство –
горит изразцами небесный свод!

Слоятся груды цветных плодов,
цветы и вазы легли в горсти…
И вот – Армении древний дом.
ласкает пламя его картин!


ГОРНОЕ МОРЕ

Глаголет эхо долгое: ?СЕВАН!? –
в нём слышится урартская молва.

В нём чудится сраженья древний гул,
когда бежала раненая тварь,
и вражий стяг над берегом швырнул
у входа в храм – Ашот, Железный царь.

…Отведал горя Чёрный монастырь,
когда пришёл забвенья горький год,
когда умолкли говоры святынь
и глуби оскудели вещих вод!...

Очнётся ли израненный народ?
вздохнёт ли море с горной высоты?
…Свеча горит, и колокол поёт,
и высятся крылатые кресты…


?ПОЭЗИЯ АРМЕНИИ? 1916

Есть ли пределы страшнейшей из катастроф,
если народ рассеян в чужих краях?
Это позор изгнания, это кровь,
это мертвящий пепел небытия!..

Россыпью зёрен, когда оборвалась нить,
песни поэтов легли по лицу Земли…
Как же их вырвать из лап гробовой тени,
снова собрать, чтоб их люди постичь смогли?

Чтоб окровавленный мир не сошёл с ума,
неводы слова раскинул учёный Маг.

Песни Армении! – светлые строки их
дышат бессмертьем, таинственны и легки…
Жемчугом ожерелья сверкает стих,
связанный Смерти и Времени вопреки!


МОВСЕС ХОРЕНАЦИ

И разум веселит, и сердце жжёт
настоянным гранатовым вином
Армянского нагорья горький мёд,
в пергаменты закованный давно.

Сосуды свитков сладостью Небес
наполнил до краёв святой Мовсес!

?История Армении?… Поток
веков – тысячелетняя молва,
земная влага выдержанных строк –
Причастье неземного Божества!

– Старик ушёл неведомым путём,
туда, где ждёт небесная межа.
…Но древнее вино мы снова пьём,
чеканные края к устам прижав!


ЕРЕВАН

Розовые фасады – армянский туф,
стройных аркад имперская череда!
Где-то в долине бродит Давид-пастух
и охраняет каменные стада,

и бережёт и нежит процветший цвет,
клинописи читая библейских лет…

Древние царства рассыпались, точно прах;
но не развеян Города древний гимн;
видится Образ Бога в его строках –
Триипостасный царственный Элогим!

Розовый камень, узорами оплетён,
груды сокровищ казною собрал под кров…
Город воздвигся, как будто резной ритон,
хмелем столетий наполненный до краёв!


СЦЕНА

Подмостки театральные – Земля –
разъятых полушарий вечный спор!
Пока вдали галактики пылят
готовит постановку Режиссёр,

чтобы Вселенной медленную речь
сверкающим двустишием рассечь!

У всех столетий – свой особый текст,
у всех народов – собственная роль;
и каждая строка, и каждый жест
являет смысл, неведомый дотоль.

Узнал Айстан божественную суть –
Страдания и Света горький дар…
И реет над страною Млечный Путь –
усеянный созвездьями ХАЧКАР!