Рассказ летчика

Было третье тогда сентября на дворе сорок первого тяжкого года
Спал наш аэродром, словно пес в конуре и дышала спокойно природа
Но такие часы редко видишь браток, когда весь ты затянут в работу
И вот спишь как убитый свой лишний часок, и работать в тот миг неохота
Вспоминаешь плакучую иву и пруд, что был вырыт на деньги правкома
А как встал, понимаешь, что сны опять врут, нет уж больше родимого дома
Ещё впервые дни кровожадной войны, в ночь, мой хутор сровняли с землею
Чтоб вам гадам гореть, чтоб вас всех, до утра я орал над горячей золою.
А потом, тех кто мог, кто кипел как котел от одной только мысли о мести
Всех собрал военком, зачитал протокол, он-то знал из какого мы теста.
Воронцов, Я, вперед будешь богом войны, в артиллерию едем с тобою,
Ну а ты Соколов, ну а ты в летуны будешь небо держать над землею.
И поехал я вдаль от родного села на душе пустота и тревога,
Только память о родине нас сберегла, нет, не мед фронтовая дорога.
Нас бомбили, раз пять, нас терзали дожди из свинцово-осколочной стружки
И тащили всех нас из под пуль не вожди, а медсестры родные подружки.
Думал я, доберемся, присядем, нальют, отогреемся, как говорится,
Но картина была многим пасмурней тут, не успели мы остановиться
Командир приказал всех раздеть и разуть, выдать форму и марш на учебу
Да в медчасть говорит, не забудь заглянуть, не забуду его я до гроба
Проучились без малого несколько дней, лишь освоили взлет и посадку
Да как будто стреляли по глади полей (ощущалась в патронах нехватка)
А потом первый бой в нем мне прямо везло, но я памятью ближе к другому,
Когда я еле-еле тогда на крыло стал и рухнул, прям к аэродрому.
Было, так я механику дал от винта и поднялся стремительно в небо
Набирал высоту и гляжу два креста, я с такими в бою еще не был.
Он летал, словно сокол и нагло дразнил мой ИЛ-2 весь залатанный снизу
И как будто бы мною он руководил, и я шел по любому капризу.
Но ведь я не дурак чтобы так вот со мной, что он думает, сзади любитель
Я ведь летчик советский ведь я боевой, не гражданский же мой истребитель
И тогда я петлю в небесах крутанул, и засел прямо в хвост ему прочно
На форсаже к нему словно коршун рванул, только пули летели не точно
Быстро боезапас я свой весь расстрелял, а ему хоть бы хны вот зараза
И подумал тогда, я все братцы пропал, не бывало такого ни разу
Чтобы я отпустил с поля боя его оккупанта, убийцу, фашиста
И повел я тогда самолет на него с криком (на получай же нечистый)
Я пошел на таран и летел напролом затаив лишь на скорость обиду
Но, видать, он был стрелян и он виражом мне на хвост сел фашистская гнида
Я лечу он за мной, я в пике он впритык и патронов в меня не жалел он
То какой был в кабине моей мат и крик знает только господь наш наверно
Я вдруг вспомнил за свой пистолет в кобуре, он уже в ней давно залежался
Отодвинув кабину, я в ней, что в норе месершмидт я подбить попытался


И застуженным пальцем, нажав на курок, летчик сделал единственный выстрел
Он стрелял и не смазал, в последний виток враг ушел, так и надо фашисту
И каких там чудес не бывало в войну, я не знаю, но это, ль не чудо
Коль всего, лишь патрон ход сражения гнул в нашу пользу, мы живы покуда
Он как мог долетел на свой аэродром и прошел всю войну до Победы
Много лет уж прошло, как покинул свой дом Соколов и давно он стал дедом
И героем войны вся гордится семья, это он для них счастье построил
И геройские рядом стоят сыновья тоже летчики, тоже герои.