Властитель слабый и лукавый-4

ВЛАСТИТЕЛЬ СЛАБЫЙ И ЛУКАВЫЙ-4

Роман в стихах

... XXXI.

Был в шайке той Андрей Бабицкий,
Злодей, законченный вполне;
Он с критикой иезуитской
Вел репортажи о Чечне.
И из рассказов выходило,
Что в той войне чеченской было
Сплошное нарушенье прав —
От артналётов до облав.
Вот если б этот бедолага
Сам к террористам в плен попал,
Своей бы шкурой испытал
Всю прелесть южного ГУЛага
(А что Чечня — большой ГУЛаг,
Вам подтвердит и друг, и враг)...

XXXII.

И точно, — журналист “Свободы”
Как в воду канул. Слух прошёл,
Что он посажен (и на годы):
С бандитами, мол, дело свёл.
Как? что? зачем? Но вот узнали:
Его на пленных обменяли.
Да что за черт?! — Весь мир кипел,
А журналист в плену сидел.
Позднее, выбравшись из плена,
Андрей Бабицкий заявил:
Своими он похищен был,
Дзержинцами, что нощно, денно
Надзор за обществом вершат,
Да так, что косточки трещат.

XXXIII.

Сбив журналистскую охотку
Писать неправду о войне,
Барклай смирительную плётку
Пошел использовать вдвойне.
Сперва, понятно, не без шуму,
Он Государственную Думу
Верховной воле подчинил.
В частях армейских возродил
Отдел особый, фээсбэшный.
И хоть и гол был, как сокол,
Военную доктрину ввёл,
Как будто бы к войне поспешной
(Не к той, чеченской, а к другой)
Страну готовил наш герой.

XXXIV.

Ну, а пока войну с чеченцем
Вели жестоко. Так сказать,
Никак ему под зад коленцем
Не удавалось наподдать.
Мы сапогом ему с размаха,
А он нам в ухо, и без страха
Под взрывы бомб и посвист пуль
Уходит с легкостью косуль...
Да вот еще война с народом —
С далёких ленинских времён.
Зачистка наций и племён
Всё изощрённей с каждым годом.
Всех, кто правдивей и умней —
В изгнанье или в мир теней!

XXXV.

Да вот еще и за корону
Неугасимая война.
В одну единую колонну
Вдруг превратилась вся страна.
На лозунгах: ?Наш выбор — чуден!?,
?Нам нужен Путин! Только Путин!?,
?Он нас спасёт!?, ?Он сердцем чист!?,
?Он каратист и кэгэбист!?
Но, как иные замечали,
Сквозь этот многошумный лес –
И ФБС, и МЧС
Крутые лица проступали.
И пробивался, сух, высок,
Всё той же плётки голосок.

XXXVI.

И, как уже не раз бывало,
Восстав от спячки, большинство
В порыве радостном избрало
Царём любимца своего.
Быть может, тонко раскусило
В нем то, что дорого и мило —
Жестокость, мстительность, обман
И целей морось и туман...
А может, благом показалось,
Что после рухляди хмельной
На трон воссядет молодой —
И светлый взгляд, и щёчек алость...
А может быть, как повелось,
Лишь понадеясь на авось...

XXXVII.

Авось, о Шиболет народный,
Тебе б я оду посвятил,
Но стихоплёт великородный
Меня уже предупредил... —
Так Пушкин написал. Мы тоже,
Пожалуй, мнения того же:
Что всякий русский и авось
Уже никак не могут врозь.
Когда сплошных несчастий груда
Расплющит бедный наш народ,
Он верит, что произойдет
Непредсказуемое чудо;
Авось опять произойдет,
Авось еще разок спасет.

XXXVIII.

Авось избранник будет новый
Умнее прежнего царя.
Возьмет издаст указ толковый,
И Русь, к успехам воспаря,
О нищете своей забудет.
Авось чеченец злой не будет,
Смирённый мощною рукой,
Тревожить мир наш и покой.
Авось полезет вверх зарплата,
А цены резко упадут,
И всенародный рабский труд
Потонет в Лете без возврата.
И всем воздастся по труду
(Не так, как в прожитом году).

XXXIX.

Авось, аренды забывая,
Ханжа запрётся в монастырь,
А олигарх, душа святая,
Раздаст богатства — и в Сибирь.
Авось, для полной уж услады,
Вернут сворованные вклады,
И управленческая рать
Вдруг перестанет взятки брать.
Авось дороги нам исправят,
Посадят парки и сады,
Угля нароют и руды,
И люди русские прославят
Наиумнейшего царя,
Поклоны мудрому творя.

XL.

Так думал русский избиратель,
Так наш народ предполагал,
Но Вседержитель наш, Создатель,
Спаситель наш — располагал.
Избранник новый первым делом
Ударом радостным и смелым
Бандитам дал понять в Чечне,
Что он — на троне, на коне.
А те понять владыке дали,
Что средь своих родных могил
Они ни мужества, ни сил,
Ни ловкости не потеряли.
И в результате — с двух сторон
Бессменный траур похорон.

* Роман о нашем противоречивом времени

(Продолжение следует)