рай земной

Глеб Светлый


перспектива


Рай земной



1


Иконосентий Касторович Бокобатько был самым обычным российским инвалидом. Хотя, наверно нет. Иконосентий Касторович Бокобатько был самым необычным Российским инвалидом — вот так наверное будет поточнее. Хотя вообще, конечно, думайте сами — обычным он был инвалидом, или необычным он был инвалидом...


Короче говоря, когда все инвалиды... Ну, скажем так — когда все нормальные инвалиды — штурмуют олимпийские пьедесталы, вползают на Эверест, совершают на инвалидной коляске кругосветные путешествия; и чего только они, бедолаги, не делают, чтобы доказать, что и они тоже люди! что и они тоже полноценные существа, а не какие-нибудь там ущербные.


Что и они - и умнейшие! и творческие! и незаменимейшие в бизнесе единицы! И единицы не в смысле Маяковского - ?Единица — ноль, единица вздор...?, а единицы в смысле — первые, пионеры, первооткрыватели! Так вот, в то самое время, когда собратья его по несчастью, ажни из кожи вон лезли, чтобы доказать, всем окружающим, что и они не зря родились на свет! что и они не напрасно коптят небо! что и они являются боевыми единицами — которым только дай винтарь в руки, что и они залягут в наших бескрайних полях и
лесах — среди ромашек и колокольчиков, что и они будут защищать нашу Отраду и Благодать от лютых ворогов... Да, именно так.


Так вот, и в это же самое время Иконосентий Касторович Бокобатько не хотел вообще ничего. То есть не хотел ничего абсолютно. Подкатит так бывалочи на своей инвалидной коляске к окну — и смотрит, смотрит, смотрит... Из окон его мало что было видно.


Квартира его, хрущёвка, была угловая и в одни окна виделся только противоположный серый, панельный дом, а в другие окна — простор вроде бы, так, даже и открывался какой — на поле обрамлённое берёзами с четырёхметровыми и шестиметровыми косами, которые во время ветра, да с листвою, создавали конечно волшебное театральное действо — зовя куда-то — туда!.. в небо!.. которое начиналось, как раз за берёзами...


Но для этого надо было откатить от окна и смотреть куда-то вверх — потому что хоть он и жил на третьем этаже, но основным видом из этих окон, стержнем так сказать, экспозиции; фонтанирующей сердцевиной картины, превалирующей субстанцией и суспензией сюжета, основным лейтмотивом как говорится — была, конечно же, помойка — состоящая из четырёх контейнеров с матерными перлами начинающих наших гениев пера;


с бездомными кошками и собаками (помойного конечно же вида) и с вечно роющимися в контейнерах бомжами... и хорошо если маргинальные, наши, личности, которых ничем и никогда от помойки не оттянешь и не отвадишь (такой вот у них сдвиг по фазе, такое вот у них сумасшествие...), хорошо если они рылись в мусоре с края контейнера — тут, как говорится, мы живём в свободной стране — и кому какое дело у кого какой бизнес?!.


Но дело-то в том, что иногда ктой-то из бомжей (хотя далеко не всегда это были бомжи, были среди них и обладатели квартир... и значит, скажем так — что иногда ктой-то из сумасшедших) видно заметив что-то заманчивое в середине контейнера, узрев т.е. чтой-то драгоценное — залезал тудой, во внутрь, и рылся уже там в мусоре.


Контейнеры же, сами по себе, были высокие и снаружи абсолютно было не видно — что там делается внутри; чтобы увидеть внутренность контейнера — это надо было обойти его весь, переступая кучи мусора на земле и не пойми чего... и вдыхая неимовернейшие помойные миазмы... с обратной бо стороны борт контейнера был низким и именно там забирались больные люди...


Таких любителей помойной экзотики было мало и в основном все бросали свои пакеты заполненные мусором прямо через высокие борта. И когда в ответ на попадание бутылкой по голове слышались дикие крики — там: ?А-а-а-а-а...?, или: ?Ой убили-и-и-и-и...?, ?Ой лишечко-о-о-о-о...?, ?Ой лышенько-о-о-о-о-о...? и т.д. то людям, а тем более с больным сердцем старушкам — становилось и очень даже не по себе.


И они, вот так, прямо, когда чуть придя в себя шли с помойки — то так вот прямо и причитали, что мол, так вот: ?Ни зашто, ни прошто — так вот и станешь убивцем-то на старости лет. Так вот и погубишь душу-то божескую — совсем даже и не желая этого... ни за грош — ни за копейку!..?


И следующий раз бедные и больные старушки шли вокруг контейнеров переступая все помойные ужасы, чтобы не дай так бог — не стать убивцем на старости лет. Другим же, кто помоложе, было вообще всё по барабану — зашибут там они кого-то... не зашибут... ФИОЛЕТОВО! как говорится! До фени!


Были и ещё одни поклонники помойных этих контейнеров. Это были некоторые дамы за восемьдесят. Т.е. именно так, что до восьмидесяти лет это были вполне даже почтенные, уважаемые и почётные члены нашего общества — там, учителя, руководители, учёные... но вот, как только им переваливало за восемьдесят — так они пускались во все тяжкие — иначе не скажешь. Рылись в помойках почему-то все поголовно — невзирая на прошлые регалии.


И не раз бывало, что те же самые старушки, которые и сами были не чисты на руку — в смысле сами были не прочь порыться в контейнерах... обсуждали других роющихся примерно такими словами:
- Ну, надо же до чего дойти! Иду сегодня по улице — навстречу Семёновна. Идёт радостная такая - идёт с помойки... несёт пакет помидоров — при этом ест один из них — причём так ест, что сок из помидора течёт по подбородку и по груди ея. ?Ну, надо же, - говорит мне, - до чего народ уже дошёл... выбрасывают на помойку вполне даже хорошие помидоры. Ну, так только — горчат малёхо. А помидоры-то хорошие. Вот, - мол, - до чего народ наш уже зажрался?.
Т.е. вы представляете до чего уже дошла Семёновна, что уже жрёть с помойки. Да ещё и главное, что сок-то из помидоров так и брызжет, так и течёт и по лицу её, и по титькам.


Но самое-то смешное из всего этого (если можно конечно так выразиться), что сама эта старушка — осуждающая Семёновну - не раз и ни два была уже замечена за рытьём в контейнерах — несущая с помойки не только предметы обихода, но и съедобные разносолы — типа свёклы, картошки, лука; отрывала в помойке и тащила домой в том числе и кости... Но это всё ж таки надо полагать для кормления бездомных животных — потому что о чём-нибудь другом и подумать-то страшно.


На это на всё, на эти перипетии, Иконосентий, конечно же, старался не смотреть... Но, как же не смотреть — если окна выходят на помойку! Вот же ведь — смотри и любуйся только
- до чего же падают люди! До чего же они все выживают из ума, какими бы умными, респектабельными и почётными не были раньше!


Какой бы т.е. ни была бы ты раньше красавицей, или великим гением всех искусств — но несколько старческих болезней, которые разрушают твою психику, твою личность, твоё я — и
вот, первая красавица (самая красивая девушка СССР) через какие-нибудь 50 — 60 лет и пошла уже по помойкам — ища в них, что-нибудь съестное и ругая молодёжь за их безалаберность.


И каким бы гениальным и мудрым поэтом ты ни был! и какие бы идеи космического масштаба ты не разрешал... Но приходит день, приходит час — и рвётся связь! Засыпал вроде бы нормальным человеком, а проснулся, в старости - с отмершей половиной мозга — от склероза ли, от инсульта ли...


?Да это совсем, совсем даже и не важно! Это совсем даже к этой самой комичности ситуации и не относится! что именно
из перечисленного с тобой приключилось... - как говорила Иконосентию вторая его — теневая половина. Вторая его половина из вселенной разрушения — живущая в каждом из нас — в том числе и в самом святейшем. - Так вот, - продолжала эта гадская его половина, - не смешно ли это?!


Вроде бы, ты так, даже, раньше и думал, что если, мол, со мной, что либо подобное... то я, мол, сразу же напьюсь снотворных таблеток. Но идиотизм гениев и красавиц в том и заключается, что когда это произойдёт, то они уже здесь не будут себе принадлежать; и даже не будут понимать, что с ними происходит! Вот ведь в чём заключается вся эта анекдотичность, в смысле комичность-то ситуации!


Т.е. вчера ещё ты думал об этом, что, мол, не дай бог, что если со мной это произойдёт, то я покончу с собой... а сегодня просто ходишь под себя стоя на кухне и думаешь, в невменяемости-то своей, что как-будто бы — так и надо. Так и надо. Не комическая ли ситуэйшин?? - вопрошал его мерзкий голос из его второй, сволочной половины.


Но первая его половина, Иконосентия, которая была Божеская
половинка говорила обычно здесь, что: ?Всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно. Когда бы, с кем-то, мог этот пассаж, конфуз, просак случиться — оказия т.е. - а кого-то, по какой-то причине, пронесло... и мы бы знали эту причину!


А поскольку, поелику, понеже — мы все ходим под этим Дамокловым мечом... и когда этот конский волос лопнет, оборвётся, не выдержит в нашем мозгу?.. И когда этот Дамоклов меч рухнет на нас с верхотуры-то?! никто ведь этого даже совершенно, совершенно даже и не знает.


То как-то смеяться над больными людьми здесь и возвеличиваться в собственных глазах от ущербности своих собратьев — было бы как-то глупо, невежественно, мерзко и по скотски. Эт всё равно что смеяться и ржать над своими собственными бедами и несчастьями — ни больше ни меньше?.


И поэтому Иконосентий, все эти мысли всплывающие из его собственной вселенной разрушения — из его собственной, второй, негативной половины, из его собственной теневой стороны — мрака и ужаса... все эти мысли Иконосетний, как-то гасил не давая воспламеняться, буреть, произрастать — запуская в него корни.


2


Гасил все эти мысли, как говорится, на корню — а именно логикой. Потому что, когда внимательно смотришь вокруг, когда анализируешь все процессы и явления в своей собственной жизни, когда мыслишь логически — тогда приходишь к мыслям таким — что надо быть скромнее. Да, да — ни больше и ни меньше — а именно скромней.


Потому что вообще-то, если так разобраться, по чесноку... по честному только — без балды! то мы поймём, что все негативные проявления в человеке происходят от недалёкости этого человека. Т.е. именно так! Там он не понял,
здесь недопонял, тут он не разобрался, там недотумкал... в другом месте наплевал на всё... тем более, когда все друзья у тебя такие — которые гордятся только своим цинизмом! Попранием всего святого.


А ты без этих дебильных и недоразвитых своих друзей, чувствуешь себя каким-то нулём без палочки... И весь твой негатив в связи со всем вышеперечисленным происходит от твоей недоразвитости. Т.е. если ты не привык думать, анализировать, сопоставлять — если нет в тебе ни капли логичности и разумности... то вторая твоя половина, тёмная твоя сторона — засевающая тебя, без конца-без края своими погаными мыслями — прорастает в тебе, укореняется так, что ничем уже эти дебри не извести;


и тебя уже начинают, вдруг, радовать дикие и сумасшедшие проявления в среде людей; и начинает тебя притягивать именно сумасшествие! Оно притягивает тебя именно своей алогичностью, своей неразумностью, своей разрушающей все устои яростью, дуростью, непредсказуемостью.


О-о-о-о-о-о, когда человек отходит от разума, то с той, с другой стороны (правда первое только время) его ждёт множество бонусов, сюрпризов, подарков!.. это когда семена мерзости прорастают в человеке... но только укоренятся — сюрпризы и подарки, и кайфухи заканчиваются сразу! и впереди будет один только ад. Вот, что такое отходить хоть немного от разумности, от логичности, от обычного и нормального мышления... и притягиваться сумасшедшими идеями, мыслями, планами.


Иконосентий был разумным человеком и вполне даже понимал, что смеяться над бедой другого человека, будучи самому не застрахованным абсолютно даже ни от одной беды — это ж просто натуральное сумасшествие. Осуждать другого человека за то, что у него, вдруг, отмирает какая-то часть мозга — от склероза ли, от инсульта ли - тоже подобно сумасшествию.


Как можно осуждать того — кто себе не принадлежит? Как можно осуждать больного человека? И поэтому он, как-то поменьше старался смотреть на все эти ужасы разворачивающиеся под его окошками — хотя это и сложно было — потому что на природу-то его тянуло посмотреть, понаслаждаться берёзовыми косами, небом, облаками...


Но подъезжая к окну, он только и видел эту вечную картину — роющихся там бомжей, приличных старушек и старичков — которые нет-нет да и вырывали из этой помойки что-то уж совсем даже неприличное и непристойное и несусветное... Например новорождённых детей. Что может быть ужаснее? Когда человек только-только родился, а мать заворачивает его в разные целлофановые пакеты и несёт на помойку.


И понятно конечно, что у матери это, или послеродовой психоз, или просто сумасшествие... но от этого-то не легче... ужаса-то это всё не убавляет. Почему например нельзя ребёночка завернуть просто в любые грязные тряпки и положить кому-нибудь под двери и позвонить?..


Видимо это просто чистой воды сумасшествие и больше ничего. Ещё ведь как-то ловят этих матерей и сажают их в тюрьму — признавая их нормальными и вменяемыми. Как это вообще возможно? Как это возможно признавать человека нормальным — если он вытворяет, что-то до такой степени несусветное, что не лезет просто ни в какие ворота.


Что означают слова этой комиссии медиков о вменяемости, или невменяемости преступника? Да ничего они не означают!
Сегодня этот преступник сумасшедший и невменяемый, а завтра он уже глядишь и совершенно даже, уже и нормальный. Всё ведь это зависит от бесов укоренившихся в бедолаге и проросших в больном человеке тайгой непролазной и безвыходной.


Такой сумасшедший (а это в основном слабые люди, слабые духовно — которые не могут сопротивляться умудрённым бесам — которые гипнотизируют их круглосуточно) является у них марионеткой, и бесы, когда хотят, по щелчку — включают своё разрушающее влияние, когда хотят выключают. И медикам с дипломами врачей не верящим ни в чёрта, ни в дьявола - в психиатрии-то вообще даже делать нечего. Им вообще-то в пору самим в психушку ложиться со своей гордыней — как вершителям судеб разных там людишек и воплотившимся богом в человеке — в их лице!


?Нет, ребятушки, - так думал здесь обычно Иконосентий, - здесь чтой-то разумное могла разве что сказать святая инквизиция... Да и у той методы дознания были до такой степени дьяволизированны, что так же просто не лезло ни в какие ворота. Ну, к примеру, выяснили вы, с доказательствами — да?.. что женщина является ведьмой — ну, пошлите вы её под охраной на какие-нибудь общественно полезные работы — например выгребные ямы вычищать.


Уж всех-то поголовно не изничтожит эта ведьма своими проклятиями во время работы! И для города польза, и для людей польза, и не идёт вонь и инфекция из выгребных ям по городам — неся в себе чуму, холеру и т.д. Нет, человечество не может жить без дурдома. И города все оставались забитыми помоями и отходами, и вымирали по пол города от чумы — из-за своих же собственных миазмов... и ведьм сжигали, вешали и рубили головы — наиздевавшись непонятно зачем.


И сейчас при воцарившемся безбожии (как мило это назвали у нас — светское государство) сами врачи являются сумасшедшими не веруя ни в бога, ни в чёрта... и естественно, что гордыня (недремлющая) делает своё чёрное дело подтачивая коррозией Божеские устои и превращая их в богочеловека - т.е. в людей уверовавших в свою исключительность, в свою избранность, в свою великую мессию гениальнейшего ума! и т.д. и т.п. мнящие себя цезарями, гитлерами и наполеонами — и вот они беседуют с больными людьми и выясняют - сумасшедшие те, или нет.


И нет, главное, из всего из этого и выхода-то никакого! И религиозное государство плохо — потому что обязательно сразу же придут к инквизиции в её самых дьявольских формах; потому что Новый завет, как тебе удобно — так и толкуй, так и трактуй — от полного Света и Любви ко всем и вся... и до уничтожения всех неверных — псов, козлов, свиней и т.д.


И светское государство, когда нет основы, когда нет стержня жизни — ведёт только в сумасшествие и в сумасшедший дом. Так что — куда ни кинь — всюду клин... Как пел Высоцкий: ?Нет ребята, всё не так — да всё не так, как надо??.


Так обычно думал Иконосентий и не осуждал никого, никого... и в первую очередь эту сумасшедшую мать, которая в целлофановых пакетах несла своё только что рождённое дитя на помойку. Ну, ясно же это и так, что ж тут и объяснять-то — почему не осуждал... Потому что родившись у родителей этой девушки и выросший у этих родителей — он бы стал такой же...


То есть родившись не мальчиком, а именно девочкой — в светской, так сказать, семье. В светской, культурно выражаясь, семье. Где папа естественно пил — потому что семья была светская, а ему после работы, полюбасу, надо было, как-то расслабиться. И расслаблялся он до такой степени, что потом уже не различал кто перед ним, что перед ним?.. т.е. становился полностью сумасшедшим.


Он мог часами разговаривать со стеной, бить в двери кулаком, орать и рыдать — катаясь по полу... избивать жену, которая уже не знала куда бежать из этого Бедлама; или просто хватая нож — начинал гоняться за ними - и за супругой, и за ней малышкой. С мамы её, синяки просто не сходили, а она родившись и так неполноценная от алкоголика отца — дебильная, писяющаяся в кровать... и много ещё какие органы
у неё были недоразвиты...


так ещё и постоянно окуналась в эти ужасы — убегая с мамой из дома от этого монстра — в которого после расслабления превращался её отец. Потом, как это обычно бывает в таких семьях — папа куда-то сгинул, как проклятый... т.е. сначала пил, как проклятый — потом сгинул, как проклятый. Таких домашних монстров находят обычно мёртвыми — или в канаве, или на кладбище, или на помойке — на городской свалке...


Не сказать чтобы они с мамой, как-то горевали об этом. В доме только радостно стало от отсутствия монстра и еда появилась. Но правда ненадолго — ну, потому что, потому что, потому что... потому что мама-то была молодая! Эх, д молодая! Тело т молодое! Эх, да молодое! Дело т молодое! Эх, да молодое! И тело молодое и дело молодое... И семья-то светская!


И вот, пошли, как их и назвать-то?.. Ну, самое распространённое в России явление... истребители перехватчики? Ходоки? Мужские эталоны? Полковники? В общем всё это — вместе взятое - которые трахают всё что шевелится. И выпить конечно же не дураки и покурить и на всех подряд слазить... тем более, что русским женщинам особо-то, кроме них, и привечать-то некого. Страна вечно вымершего мужского населения — Россия... и если не война здесь мужчин косит - то значит водяра. Семейный мужчина это и редкость занесённая в красную книгу... да и на чужом несчастьи — счастья не построишь.


Иными словами пьянство в доме увеличилось — потому что пить уже стала, с новыми любовниками, и мама - ?чтобы им меньше досталось? (хотя без водки, мужские эталоны, полюбасу никогда не оставались — сколько бы народу не подключались к их питию...), ещё она пить стала от того, что настала для неё новая вольная жизнь, а старые кошмары сгинули во мраке небытия...


Но это только так казалось её бедной и глупой маме. Потому, что для неё-то, для малышки, ужасов только прибавилось — когда отчимы, которые менялись, как перчатки — кроме пьянства уже ей знакомого и белой горячки... привнесли в её жизнь ещё и свои половые органы.


Сколько лет так прошло? этого ада. И вот, однажды, в подростковом возрасте, она забеременела и понесла — от очередного отчима. Думаю дальнейшие подробности, как она дошла со своим новорождённым ребёнком до помойки - мы упустим... для сохранения психики читателя. Здесь не надо забывать и того, что девочка эта, молодая мама, уже с рождения, сама была психически неполноценным ребёнком; плюс к этому - такая вот, ужасающая жизнь, которую она пережила.


И вот, эту девочку, эту молодую маму, вместо того, чтобы поместить в сумасшедший дом — где в тишине и покое лечить её психику — успокаивая элениумом и прочими лекарствами... Вместо этого её признают вменяемой и сажают в тюрьму, как детоубийцу — осуждая всем обществом.


Но возможно ли её осуждать? Как мы можем её осуждать если ни одного дня, каждый из нас, не захотел бы, заменить её собою — в её судьбе. Ведь почему бы обществу не заменить её — в её судьбе? Хотя бы по одному дню каждый... Ну, раз мы все — так её осуждаем.


И быть в этот день и избитой матерью — за то, что не уважает отчима... и быть изнасилованной отчимом, когда мама отрубилась в пьяном угаре... и в тот же день замерзать, где-нибудь на улице — спасаясь после изнасилования от употребившего ещё водяры отчима и рассвирепевшего в связи с безудержным возлиянием окончательно...


На это всё мы скажем: ?Нет, нет, мы не хотим быть слабенькой и беззащитной девочкой, которую пьяный и одуревший отчим насилует и избивает, как хочет...? - а если это так, если мы не хотим заменить эту девочку даже на один день в её судьбе, то какое тогда мы имеем право её осуждать???


И вот, Иконосентий на сто процентов был убеждён, что никакого мы все не имеем права никого осуждать — если мы не готовы заменить их - в их судьбе.


3


?Да и вообще, - так думал он далее, - как это возможно не ценить того, что у каждого из нас есть? Вот, взять к примеру меня, - так думал он, и именно так он думал, - вот, взять меня... чего бы я не отдал ранее, когда я первые полгода служил в армии — в береговой охране — чтобы, хотя бы, день
пожить — так, как я сейчас живу... Я уж не говорю про неделю...


Чтобы я в конце-то концов смог выспаться, чтобы смог поесть досыта и чтобы меня целые сутки никто не пинал, не топтал, не унижал, не измывался... чего бы я не отдал за это?.. И если бы мне сказали на это: ?Да ты что? жить инвалидом со сломанным позвоночником — обезноженным в инвалидной коляске...?


На это бы я им всем ответил: ?Нет ребятушки... вы не понимаете. Вы не понимаете, что такое выспаться хоть раз вволю и не соскакивать со шконки от пинков кирзовых сапог — озверевших от одеколона и одуревших дедов... Вы не понимаете, что такое поесть вволю... когда я как сейчас вижу эту крысу — причём абсолютно радостную крысу! которая раздобыв гдей-то полбуханки ссохшегося хлеба — фистюляла, с этим хлебом в зубах, или в резцах, через дорогу к себе в нору.


И тут её увидел, вдруг, боец Дважды Краснознамённого Северного флота — матрос Бокобатько — зачморенный, забитый и изголодавшийся до такой степени, что еле-еле держался на ногах и который на битие (которое оказывается очень даже формирует сознание) давно уже не реагировал.


?Лишь бы давали поесть... - так думал он там обычно, - а то что пинают кирзовыми и яловыми сапогами по всему телу — кроме головы — в пах, в живот, по дых, в грудь, по почкам — то это ничего...? - оказывается к этому можно даже привыкнуть... и даже не замечать этого... ну, т.е. когда постоянно пинают...


Он только одной рукой заслонял яйца, чтобы избежать совсем уж ужасающей боли... и как-то слава богу — деды не заставляли во время экзекуции стоять совсем уж по стойке смирно (т.е. руки по швам) и его заслон яиц, каждый раз срабатывал — хотя пинали и целились деды порой именно в самые яйца.


Дак вот, как там было надысь? ?Лишь бы давали есть...? - ну, то есть каши крупяной, там — сечки, ячки, пшенички... неважно, что — лишь бы давали покушать — эту самую варёную крупу — естественно, что без молока, без масла — какой там... просто — на воде и соли. Просто на воде и соли.


Это вообще-то такой отврат — вся эта крупа — на воде и соли, что какой бы ни был голодный гражданский человек — есть он эту пшеничку, ячку и шрапнель — не стал бы под дулом пистолета. А у нас это была мечта всей жизни — не знаю даже с чем сравнимая... Напороться т.е. этой отвратной каши от пуза.


Это было после месяца так называемой ?учебки?, после месяца недоедания — когда каждый — и без того стройный молодой человек — который в данный момент был боец — сбросил по пять-десять килограмм своих мышц — потому что жира в молодых и здоровых парнях и так нет.


Это было после месяца недоедания — когда каши им, двадцатилетним, здоровым юношам, давали в миске на пять-шесть ложек, а кирпичей они в день перетаскивали не одну сотню — на строительство печи теплоцентрали — для самого отдалённого северного гарнизона на Северном флоте.


Это было уже тогда, когда самые гордые кавказские горцы — жаждали одного в этой жизни — это дежурить по столовой, где они могли облизывать кидаемые им с презрением миски. Это было после денька-другого, когда на их стол вместо казанка (обреза) с кашей — швыряли почему-то казанки с грязной водой... а они сидели съёжившись от всеобщей ненависти и боялись даже рта открыть — боясь, что запинают до смерти.


Так вот, как там было давече? ?Лишь бы давали есть...?, ?Лишь бы давали поесть...? - но дело-то в том, дело-то в том, дело-то в том — что всё дело было-то в том — что есть-то, как раз нам и не давали. Нет, ну, конечно же, нельзя было сказать, что есть нам не давали... В этом и было главное-то издевательство — что мы не могли подойти, обезумев от голода, к какому-нибудь старшему офицеру и честно так сказать, что есть нам не дают.


Есть нам конечно же давали, но эта еда до такой степени не вязалась с растущим молодым организмом; до такой степени не вязалась с затрачиваемыми нами калориями — по бесконечной разгрузке и перетаскиванию кирпичей (для спасения гарнизона от лютого заполярного холода) то, что об этом и говорить. Когда размазанной по миске дерьмовой каши хватало только на пять-шесть ложек — что об этом и говорить?..


Обычно после обеда нас гнали метров сто - от столовой до казармы бегом — дак вот — добегая до казармы — я уже чувствовал, что какая-никакая сытость в желудке просто уже исчезала, как и не было её никогда там.


И об этом голоде, во время курса молодого бойца, знали все, вся округа знала об этом — раз иногда, особоодарённые, видимо, деды — бросали нам, как собакам корку хлеба — со словами: ?Жрите скоты?.


И самые борзые из нас — лица кавказской национальности, когда пытались, как-то, тихо сказать: ?Мы что собаки?? - то тут же правда осекались — вспоминая, как одного из них, за провинность более мелкую — ну, не принёс азербайджанец воды — кому-то из дедов... точнее так — не бросился стремглав выполнять его приказ...


как его пинали и топтали до умопомрачения деды — сбежавшиеся, вдруг, со всей округи — на вкусненькое, на сладенькое — как мухи на дерьмо. Пинали, ни больше-ни меньше — как эквилибристы, как воздушные гимнасты — качаясь между шконок, как на трапециях — получая великое наслаждение от насилия! и делая его с высоким артистизмом, как народные артисты — между белыми медведями... поэтому гордые сыны Кавказа - осекались и замолкали.


Поэтому, я надеюсь, вы поняли какими глазами смотрел эфтот самый боец Дважды Краснознамённого Северного флота — матрос Бокобатько, на эту радостную крысу фистюляющую в свою нору — с засохшей полбуханкой чёрного хлеба.


- Сто-о-о-о-о-ой! - заорал он тут же, сам себе удивившись... но изголодавшийся мозг знал, что он делает. - Стой гадина! - пустился он со всех ног — крысе наперерез! размахивая над головой руками, чтобы увеличить впечатление от себя на крысу.


И та сначала, было, думала уйти со своей не малой ношей и пустилась было бежать от него!.. (Ну, борьба за жизнь - по Дарвину, как говорится — всё складывалось! ?Побеждает сильнейший!? - это ж незабвенный перл полного безбожия!) Но сзади стучали, ухали и грохотали приближаясь — здоровенные, морские сапоги бойца Дважды Краснознамённого Северного флота — матроса Бокобатько.


Делать нечего — крыса бросила хлеб и исчезла, гдей-то между битыми кирпичами, чтобы саму-то не сожрали эти дикие люди в чёрных шинелях. Матрос Бокобатько тут же взял этот хлеб своими исстрадавшимися от работы с кирпичами руками (потому что рабочих рукавиц им для работы не выдавали — и кожа на пальцах была до такой степени стёрта кирпичами и отшлифована, что не проглядывал даже дактилоскопический узор. Кожа на пальцах ажни блестела от постоянной работы с ними) и огляделся вокруг.


Невдалеке бойцы из его взвода грелись спокойно и невозмутимо у костра. Да, именно грелись в чёрных шинелях у костра среди лета. Потому что хоть все они и знали, что такое зима — но, что такое холод... Что такое холод не знал никто — пока не попали сюда; холод душевный, холод духовный — когда всем вокруг было абсолютно плевать, когда ты сдохнешь — сейчас, или попозже...


Когда их взвод могли просто так выстроить под метелью и забыть. Да, да — это была майская метель — это он, как сейчас помнил. Их выстроили и забыли — это он помнил, как сейчас... и они стояли — и час, и два, и три... первыми стали падать от переохлаждения гордые сыны Кавказа; падать, просто так вот, во весь рост — со всего маха. Их почему-то тут же подбегали и утаскивали — за руки, за ноги — в санчасть... а они продолжали стоять.


Пока не подошёл, какой-то мичман и не спросил: ?А чё вы тут стоите?? - и отправил их от метели в какой-то ангар. Б-б-б-б-боже! что же это всё было??? это был ад. И это было самое начало ада. Это был вход в ад. Самое его преддверие — когда их только что переодели в свежую морскую форму.


Не грело в Заполярье ничего — ни сапоги морские с
портянками, ни роба с кальсонами, ни тельняшка с робой и
шинелькой. Конечно, если бы всё это было на гражданке —
где люди, в любой холод, только и делают, что перебегают от тепла к теплу — в этой форменной одёжке ещё можно было бы, как-то жить.


Но когда в этой форме тебя выгоняли в тундру (не важно с какими целями) и в этой тундре оставляли часов так на шесть... а потом, после обеда, не дав даже согреться, тебя вновь выгоняли в тундру — вновь на шесть часов — хоть зимой, хоть летом — хоть в самые лютые ветра в полярную ночь... то здесь надо было немного времени, чтобы сообразить, что эта форменная одёжка вообще ни в какую даже армию и ни в какой флот — не лезет - то есть даже абсолютно.


Кальсоны и роба — это так, в осеннюю сырость перебежать от тепла к теплу. А прославленная всеми войнами и битвами шинель — шею только натирала своей грубятиной — своим сукном суконным... С таким же успехом можно было прикрыться осиновым листочком. На морозном ветру впечатление было только одно — что на тебе вообще ничего нет.


Ни грела ни тельняшка, ни роба, ни шинель из грубого сукна. Мозг понимал одно — сквозной ветер задерживается гдей-то в районе костей, рёбер... т.е. только собственным телом... а может проходит и глубже — до лёгких, до печени, до костного мозга... Но вся эта форменная одежда к согреванию тела не имела вообще никакого отношения.


Единственное чем береговая охрана спасалась от верной смерти — через час, через два стояния в этой одёжке на снегу — это только работой. Т.е. работа была единственным и верным нашим спасением — тело, ну, хоть малёхо отогревалось если ты начинал махать лопатой остервенело, или выполнял другую какую тяжёлую работу.


Этим кстати пользовался наш конвой на гауптвахте, когда среди зимы нас просто выгоняли с лопатами на гарнизонное кладбище - ?Делать весну? - как там это называли. Т.е. откапывать кладбище от двухметрового снега — в самый ветер и в самую позёмку. Конвой знал, что стоять мы не будем... бежать в тундру это смерть — в течении нескольких часов... и спокойно так прятались в деревянном сарае построенном неподалёку для них же.


И казалось бы... да? Ну, всё бы хорошо!.. но когда начинали предательски болеть, так надрывно, мышцы и связки на спине ли, в руках ли... а ты понимал, что стоит тебе только остановиться, как ты тут же сдохнешь от холода. Откажешься от работы на гауптвахте — посадят в одиночную камеру — эдакий карцер — ледяной и неотапливаемый — предварительно конечно сняв с тебя и шинельку — для полного всасывания любым приматом, что конца аду не бывает — есть только его усугубление... и конца этому всему ужасу даже не предвиделось... то, как-то от всего от этого становилось до того жутко, что сердце сжималось уже не от морозного холода, а от адского хлада — полного безразличия и бессердечия к твоей судьбе.


Я конечно понимаю, что служить надо, что Родину защищать надо!.. я всё это конечно же понимаю... но почему солдатика нельзя для начала просто тепло одеть? Много-то я уж никак не прошу — выдайте только ватную телогрейку, ватные штаны, валенки... Почему в Сталинских лагерях у зэков это всё было, а в развитом социализме не оказалось??? Разносолов опять же не прошу! дайте солдатику побольше каши, чтоб досыта он у вас поел... ну, почему жизнь, вчерашнего ещё ребёнка, нужно превращать в этот беспросветный ад?


Но все эти бесконечные ужасы нам ещё всем предстояли впереди. А пока мы уже просто всосали — вместе с болезненным воздухом тундры — в котором мало кислорода, что холод это не то, что мы знали на гражданке — перебегая от одного тёплого помещения до другого — пусть даже легко одетыми...


Холод это до того жутко — когда всем плевать на то, когда ты сдохнешь; и спасти тебя могут только израненные о кирпичи руки — своим движением с кирпичами... и молишься только одному (в тот же дождь), чтобы твоё тело не подвело... только на своё молодое тело и уповаешь... А подведёт тело это всё. Если не сможешь работать это всё. Или черпаки (это те, кто отслужил год; деды это полтора) до смерти запинают, или от холода просто сдохнешь да и всё. Ну, потому что уповать на эти листики осиновые — тельняшку, робу и шинель — никак уж нам всем не приходилось.


Так это мы и всосали в себя вместе с болезненным воздухом тундры, где ни одна ранка просто так не заживала (как мы привыкли) а обязательно начинала гноиться и образовывать язву. При царе ишо, когда смертная казнь для преступников была исключительным случаем, а уничтожать моральных уродов, где-то же всё ж таки надо было... то долго искали место, где... чтобы пожив даже немного — но чтобы людишки дохли как мухи... чтобы людишки дохли, как мухи! Именно, чтобы дохли, как мухи. И вот всё ж таки нашли! Эдакий берег Северного Ледовитого океана.


Так это мы и впитали в себя — жмись к батарее, жмись к костру, жмись к любому теплу — пока есть возможность. Пока только есть возможность — жмись к теплу. Поэтому и сидели так спокойно и невозмутимо бойцы Дважды Краснознамённого Северного флота и грелись у костра - наслаждаясь какими-то буквально минутами покоя между битием, холодом и голодом, и работой — которая только забирала калории; калории, которые не восстанавливались от недоедания, а только убывали... и мы, как-то так спокойно воспринимали то, что ещё гдей-то месяца три-четыре такой жизни и мы все сдохнем от дистрофии.


4


А что ещё было делать? Рвать на голове волосы? Но мы все были побриты на голо — не ухватишься. Устраивать истерику? Но пинки кирзовых сапог моментально приводили в чувство иных психопатов.


Так... кого-то отправляли на Большую землю — кого с опухшими яйцами (это от пинков сапог по ним), у кого-то сердце не выдерживало этого ада и они просто падали вываливаясь из строя — во время построения... их опять же, за руки-за ноги — утаскивали в санчасть (это у двадцатилетних-то парней не выдерживало сердце!..) потом комиссовали.


А мы, кто оставался, наслаждались этими буквально минутами покоя — как говорится, по полной программе. Расслабляться уж здесь мы научились — спокойно так созерцая огонь... и вообще невозмутимо, как памятники созерцая пространство - видимое в данный момент глазами.
- Вот, у крысы отобрал! - сказал я подходя к бойцам и безусловно огорчившись тому, что приходится делиться на пятерых, или на шестерых... но принести радость людям — пока ещё перевешивало... - Тащила в зубах — в свою нору, - протягивал я матросам хлеб.
- Да нормально, - сказал один из бойцов, - сейчас на костре поджарим и в почёте.


Разломав хлеб на шесть частей он насадил свой хлеб на палку и стал спокойно, как-будто этим занимался всю свою жизнь — поджаривать его на языках костра. Его примеру последовали все остальные — и невозмутимости их я даже тогда поразился — всё таки хлеб после крысы... который грызла крыса. Но сложно забитого человека чем-то удивить и поразить — когда он хочет только одного — поесть и поспать.


Так, как находились мы не в Сталинских лагерях, а в доблестной Советской армии... хотя, что поразительно — недавно читал книгу Варлама Шаламова ?Колымские рассказы? - пишет человек проведший не одно десятилетие в ужасах Сталинских Колымских лагерей... Ну, столько стыковочек с доблестной Советской армией!.. Только что заместо блатарей — деды, черпаки; заместо конвоя и начальников — мичмана, офицеры.


Не было разве только в Сталинских лагерях этого издевательства — абсолютно бесполезной адовой работы — среди зимы в тундре — делать весну... Когда тут же, за нами, вырытую четырёхметровую траншею в двухметровом снегу задувала позёмка - буквально за наши восемь часов сна. И когда мы с утреца, так, шли на шестнадцати часовой рабочий день — траншея наша была уже заметённая — холмики только кое-где виднелись, да снег был мягкий - не спрессованный.


А так, всё тоже самое — вши бельевые, кожный панариций (язвы на коже от вшей), дизентерия — но правда кровавый понос у взвода, или роты не запускали — то есть не доводили до смерти. Здесь медики Северного флота были на высоте — изолируя дизентерийных в госпитале и не давали болезни распространиться. В госпитале же — очередной усравшийся взвод вылечивали за две недели.


Дак вот, я пожалуй продолжаю — и так, как находились мы не в Сталинских лагерях, а в доблестной Советской армии... а точнее на Дважды Краснознамённом Северном флоте СССР! и жизнь, вообще-то, вокруг была мирная и обычная... Обычная жизнь-то была вокруг нас!.. чему мы очень даже и очень поражались!.. а именно удивлялись мирной, тихой и обычной, обыденной жизнью, которая к нам не имела — ну, никакого даже отношения... то есть даже не капелюсеньки - в нашем аду;


то иногда мимо нас дефилировала какая-нибудь дама, или в то время вернее её будет назвать гражданка, и как ни в чём не бывало несла в авоське (такая сумка-сетка — в которой ничего не скроешь от посторонних глаз) домой разные продукты. И иногда сетка была даже битком набита продуктами — и мы вожделенно, так, смотрели на проходящую мимо даму — точнее на её авоську с продуктами. Мы ещё не изголодались до такой степени, чтобы просить милостыню, но были близки к этому.


И вот, однажды из перегруженной сумки у дамы выпала двухсотграммовая банка майонеза. Сердца наши, надобно здесь сказать, просто упали из-за того, что вот, сейчас она обернётся — и всё пропало! Всё пропало! Да, именно так — всё пропало!.. Мы затаились, задержали дыхание, сжали кулаки:
- Тихо... только тихо... - сказал кто-то шёпотом.


Секунды текли как набат... как-будто плёнку художественного фильма замедлили до такого невероятия, что хотелось кричать: ?Быстрее! Быстрее!? Но вот, шаг — другой — дама не оглядывается... пять шагов — десять — идёт!... Здесь самый нетерпеливый из нас вскочил и побежал к майонезной двухсотграммовой баночке, а мы сжимая кулаки следили за дамой... ?Ну же!..?


Но вот, уже матрос схватил эту маленькую баночку и поспешил обратно... у кого-то тут же нашёлся перочинный нож. Банку вскрыли и с одного ножа лизали этот майонез в семером по очереди. Счастья было!.. Счастья было столько, что не описать — что во рту оказался вкус чего-то давно забытого... чего-то солнечного... светлого...


Сейчас вот, это всё, так вспоминаю и думаю: ?Вот сдохни я тогда — ну, к примеру от пинка сапогом в живот, в бочину, или в грудь — что вполне даже вероятно — что очень даже реально!.. лопни какая-нибудь селезёнка в животе, или остановись сердце от пинка в грудь... Или от удара по голове — хоть конечно и били ладонью, чтоб не светились синяками, но смотря кто бил и обо что ты ударялся головой... Иногда спьяну били и просто кулаком по лицу.


Так вот, или от удара по голове стал бы я каким-то вечным дауном и дураком... Да я бы ведь тогда в святые пробился! Я бы ведь тогда в великомученики удосужился! То есть матрос отдавший жизнь, или здоровье — за мир во всём мире!.. за спасение мира от Американского фашизма. Это ведь даже по православным канонам считается — герой великомученик (хоть мы и были тогда все неверующие — ну, ещё бы, после семидесяти лет светского государства).


И я, когда брал в израненные руки эти жёлтые высокоустойчивые к жару кирпичи и передавал их другому... я как-то знал про себя, что да, я делаю великое дело! я помогаю строить печь — без которой не проживёт заполярный гарнизон, без заполярного гарнизона не будет подводных лодок — которых единственных боятся американские фашисты у своих берегов;


и что пока есть равновесие в мире — мир существует; и что не мы начали эту гонку вооружений, не мы сжигали людей ядерным оружием — мы с тех пор только и делаем, что защищаемся... И что стоит хоть кому-то захватить власть во всём мире — кому-то только одному - как тут же весь мир превратится в единый лагерь Освенцим — где под уничтожение попадут все остальные народы...


Это я всё знал; и когда работа была действительно нужная, то это даже очень и очень окрыляло меня — вдохновляло и придавало мне силы. Не когда пьяный черпак заставлял нас бегать среди ночи по кругу с брёвнами на плечах — это вместо-то того, чтобы спать после адового денёчка... Но когда работа была действительно нужная — это не только придавало силы, но даже осыпало, какой-то Божеской Благодатью... И становилось хорошо-хорошо... хоть и не объяснимо.


Так вот, если бы меня тогда - в первые мои пол года в аду — убили, или покалечили — то я бы стопроцентно тогда стал святым великомучеником. Героем и защитником Родины! С меня бы ведь тогда впору было иконы писать! И здесь я ни капли не шучу...


Но меня не убили и не покалечили. Да, да, именно так — не убили и не покалечили. И поскольку, поелику, тако ж понеже, я стоял на ногах (про здоровье умолчу...), но стоял к году службы на ногах и был живой... Конечно не всегда стоял — бывало и в госпитале не раз валялся — но в основном стоял на ногах... Точнее сказать и остался вот, живой... то не то что там святым — так и пошёл вот — от славы к славе!.. О нет, совсем даже... совсем даже наоборот...


5


То есть испытал на собственной шкуре всю пошлость и мерзость этого мира. А именно — если не бьёшь ты, то бьют тебя. Если не убиваешь ты, то убивают тебя. Можно например сколь угодно восхищаться Гринписом — но если бы не охотники — нас бы до сих пор на улицах волки и медведи жрали бы... как собственно и было даже в двадцатом веке. И только благодаря охотникам мы сейчас спокойно ходим ночью по улицам и днём по лесу.


Можно сколько угодно восхищаться вегетарианцами, веганами и т.д. и проклинать сволочей мясоедов — но без кошек, наши города перестали бы существовать — из- за мышей и крыс; а самый минимум на что согласна кошка для жизни с нами это на молоко. Без коровьего молока не могут обойтись и дети-груднички искусственники — которых миллионы; и миллионы диабетиков здесь, которым даже поститься без мясного — подобно смерти.


Можно конечно диабетикам есть и курочку — и благодаря куриному мясу оставаться живыми... но забой, благодаря молочным фермам, всё одно надо производить; ну, не все коровы только доятся; есть ещё и быки — которых подросших
выпускать на волю — это смерти подобно.


Вы никогда не задумывались — почему единственный бык-осеменитель ходит иногда в загоне и смотрит так изподлобья с кольцом в носу? Да, потому, что не дай так бог! этот травоядный вырвется, когда-нибудь на волю!.. Он же, травоядный, всю деревню перетопчет и кишки рогами выпустит. И угомонить его можно только убив, или схватив руками за кольцо в носу — для этого нужен очень смелый человек.


А допустить, что по нашим бескрайним просторам будут ходить дикие стада быков — в поисках коров... это даже представить себе страшно. Всё одно их придётся отстреливать, чтобы спасти жителей деревни. А заполонённые крысами и мышами города — без здерживающего фактора — кошек и собак — не страшно себе представить?


Да, мы от одних болезней все поумираем — которые эти твари переносят — начиная от туляремии и до бесконечности... Если даже, когда мы приманили к себе мясом и молоком кошек для спасения своего — если даже здесь крысы и мыши процветают — и никакими их ядами не возьмёшь.


Мир таков — не убиваешь ты — убивают тебя. Поэтому несколько оторванным от действительности — Гринпис, вегетарианцам и веганам (которым мёд есть в падлу) надо, как-то, ну, поскромней что ли быть... Вопрос здесь стоит так — или жизни миллионов диабетиков и детей на искусственном молочном вскармливании... или существование наших городов — или молоко и мясо коров — ни больше ни меньше. Это есть великая жертва для нас коров.


Ну, боритесь, Гринпис и вегетарианцы, против убийства свиней и баранов — которых стопроцентно убивают ради вкусовых сосочков у гурманов — тем более без шерсти сейчас вполне даже можно прожить — с искусственной. Боритесь против звероферм — раз мех есть искусственный. Но мешать мух и котлеты в одной кастрюле не надо. Везде в этом мире не прожить без золотой середины.


Но мы-то, мы-то, мы-то — кто такие были? Желторотики недавно вылупившиеся из яйца и попавшие в ад. Конечно, в мечтах — которые между битиём, мы иногда себе даже и позволяли — мы представляли себе, что когда-то... если мы доживём до сегодняшнего вечера... и станем, когда-нибудь черпаками... да, мы ни одного молодого бойца не тронем -


который только что вырвался из под маминой опеки, который смотрит на нас широко открытыми глазами - и никак не поймёт... ну, никак не поймёт — за что же его бьют?.. ведь он же такой хороший! его же мама так Любит... так Любит. И мы все клялись друг-другу, клялись — что даже пальцем никогда, ни одного молодого не тронем! ?Да, мы ему сказки будем на ночь читать! - да, да — именно так мы друг-другу и говорили, - ведь его так Любит, так Любит мама...?


Да... ну, что тут скажешь? тут нечего сказать... Когда желторотик открывает свой клювик и начинает чегой-то там пищать в аду... что тут скажешь? Тут нечего сказать. Эх ты, Аким-простота... лопух ты деревенистый, лохнесское ты чудовище. Все эти наши цыплячьи писки и клятвы — это было тоже самое, что протест веганов против молока и мёда — чтобы не нервировать пчёл...


Так далеки мы были от народа и от действительности... такой отрыв у нас был от реала... Потому, что когда пришло время становиться командирами отделений, после года службы, то многие из нас (особенно те — кто больше других клялся, что никогда и никого не тронет) стали такими садюгами... что те, кто над нами издевался — нам самим показались ангелами.


?Как это могло случиться с желторотиками?? - спросите вы. Отвечаю. Во-первых — все кто попадает в Армию — ну, девяносто девять процентов точно — служить вообще никогда не собирались! и плевали они на всё — кроме собственной шкуры! и на защиту Отечества, и на Родину, и вообще на всё!


Попадали они в Армию только под Дамокловым мечом тюрьмы — и больше ни по чему... и вообще плевали на уважение к страшим по возрасту, к старшим по званию, к тому, что пока они там на гражданке услаждались жизнью — кто-то здесь в Армии замерзал, страдал, пахал до смерти, был избиваем бесконечно — только затем — чтобы жила страна, чтобы существовала Она — наша Святая и Благодатная Родина — ведь Россия это единственное сопротивление фашизму! Единственный луч Света на земле.


И когда на всё на это плюют какие-то юные ублюдки — это само по себе как-то обидно... Но на это ещё можно сказать, что в нашей древней и всё повидавшей Армии существуют, конечно же традиции пресечения свободомыслия и дерзновения молодых орлов — чего стоят только наряды вне очереди и гауптвахта - на которой, среди зимы, в тундре, делать весну... кого угодно за месяц-два на тот свет сведут.


Но ведь ещё существует и во вторых. Да, да — именно во вторых. Это когда молодые не только плюют на старослужащих, но ещё и прут на них буром и избивают... Как например было у нас. Мы к году службы абсолютно даже пребывали в благодушном и благодатном состоянии духовном — от того, что нас, наконец-то, перестали избивать — ни деды — так черпаки... и смотрели в будущее и на молодых совсем даже не озверевшими глазами садиста — а даже так, как-то умилительно.


Но в связи, конечно же, с братством народов, пришёл новый призыв — состоящий из одних только узбеков; и восток-то это ж само по себе, так - дело даже очень тонкое (т.е. там понимают только битие, и уважают и преклоняются не духовным, там, каким-то качествам — а только силе. Кто у них сильный — тот и прав — причём без задней мысли, как у европейцев. Если ты сильный (не важно кто ты — хан, бай, секретарь обкома) значит бей меня — я твой раб) так ещё и деды, которые были тоже узбеки, подговорили их не бояться нас (черпаков), игнорировать наши приказы и избивать нас — как известных чмошников.


Началось с того, что один из узбеков, который был боксёр игнорировал мой приказ, а когда я вспылил (как командир отделения) и пошёл на него, чтобы ударить — он грамотно отступил от моего кулака, и коротким ударом свернул мне на сторону нос. Кровищи было море, но это-то фиг с ним.


Наш призыв встал перед выбором — или второй год служить, как рабы и быть избиваемым новым призывом узбеков (потому что они шуток не понимают. Они понимают одно — ты слаб, значит, тебя надо избивать), или самим, как это всё таки положено, ведь мы командиры отделений — взять власть в свои руки и избивать узбеков.


Это было не просто. Это было очень не просто. Потому что треть дедов — узбеки — саботировали постоянно все наши приказы заставляя молодых, на своём языке, не подчиняться нам. Нас спасли только две-трети дедов, которые были другой национальности (ну, там, типа грузины, туркмены, азербайджанцы...) иначе второго года чморения бесконечного и избиения нас — уже молодым, уже юным призывом — мы бы не пережили. Этого просто было бы невозможно пережить — чисто морально. Мы бы или повесились все, или навеки отправились бы в тюрьму за убийства.


Так пришлось каждую ночь таскаться в душевую и устраивать там экзекуции молодым узбекам — чтобы знали - кто в доме хозяин. Сначала с помощью дедов, а потом, когда уже восток понял — кто в кишлаке бай, то избивали их уже без поддержки. Не избиваешь ты — избивают тебя. Не убиваешь ты — убивают тебя. Таков этот мир и никто не попрёт против этого — если хочет остаться живой.


Главное в нашем мире — это соблюдать золотую середину... не перебарщивать... не увлекаться. Ну, чувствуешь уже, что крыша начинает потихоньку съезжать... т.е. фляга уже даёт течь... что себя ты уже не контролируешь... что планка уже падает... ну тормози. Тормози коней-то! Осаживай! Осади.
Иначе так и станешь сумасшедшим. И когда я видел, что призыв мой увлёкся как-то избиением без меры, без надобности - ни за что - ни про что. Избиением — ради избиения. Ну, я как-то струнил, осаживал, уговаривал осадить, пугал.


Как, к примеру, однажды войдя в сушилку, увидел, как один из туркменов, моего призыва, избивает молодого — стоящего у стены по стойке смирно — деревянным бруском...
ну, как на рисунках древнеегипетских пирамид.
- Аман, да ты чего? - изумился я схватив его за руки.
- А чё? - улыбнулся мне туркмен.
- Да, ты же убьёшь его!
- А он чмошник, - выдал мне Аман из небогатого своего русского лексикона.
- Посадят тебя, ты понимаешь? Посадят.


Аман только улыбался глядючи на меня и ничего не отвечал. Я выгнал молодого и постарался донести до туркмена свои страхи на языке ему более понятном:
- На турма пойдёшь! Понимаешь? На турма. Будешь турмещик, - ну, я к тому времени научился более-менее так изъясняться на всех языках СССР — вернее будет так — изъясняться, чтобы они меня понимали. - Айгуль будет — ёк. Решётка — бар, - и показал ему на пальцах.


Аман только кивал улыбаясь, но в последствии так и продолжал измываться над молодыми; те только мне показывали свои спины — все в чёрных синяках от пряжки Амана. И конечно пугаясь за свой призыв, которых нет-нет, да заносило далече от золотой середины; и пугая их дисбатом, и струня, как это возможно, я, конечно же, даже и не думал попадать в какие-то добрые ангелы перед кем-то.


Да нет конечно! Я был таким же гадом гадом, как и все старослужащие — как и те — кто над нами измывались. Как у нас говорили:
- Ты чё, на чужом хрену в рай хочешь выехать? - то есть благодаря чужой злобе и чужим грехам, которые и создают дисциплину в Армии, ты устроился в тёпленьком местечке — никого не избиваешь и уютненько так живёшь — благодаря своему призыву — которые уже все, от черноты своей, демонами стали.


Нет конечно. Благодаря и моим кулакам — дисциплина в Армии держалась на более-менее нужном уровне, а то, что и я, в том числе, не убил кого-то и не покалечил — дак это так просто... ну, повезло.


Такая вот она — золотая середина нашего пошлого и проклятого мира. И вся наша доблестная Армия это не ?школа?, как какой-то юморист назвал; видимо подразумевая - ?Школа начинающего маньяка?. Армия это погружение в сумасшествие. Это как ребёночка, который очень любит сосиски — взяли и привезли на скотобойню... и со всеми ему подробностями стали показывать, как эти сосиски добывают из коровы. Такое же сумасшествие и наша Российская армия. И без неё никак — и в ней, не дай бог, оказаться.??


6


Но Иконосентий сейчас думал совсем даже и совсем даже не об этом. А не подъезжая к окну метра два-три (чтобы не видеть роющихся в помойке умалишённых) он обычно устремлял свой взор на берёзовые косы развевающиеся на ветру на фоне облаков и синего неба; и это очень даже и очень помогало ему думать и спокойно мыслить.


Он думал о том, почему мы не ценим того, что у нас сейчас есть. Ну, ладно ещё те желторотики, которые пока ничего не видели в своей жизни. Но ведь даже и те, кто прошёл все круги ада — сумасшествия — в детдоме ли, в интернате ли, в тюрьме и в Армии... да мало ли ещё где?


С тем же мужем пьяницей, или с садистом — женщина попадает в такой беспросветный ад, что ни во всех даже фильмах-ужасов увидишь эти кошмары. Годами живёт и трепещет, как лист осиновый — в этом нескончаемом ужасе...


Но милый мой, нежный мой, моя отрада! Проходит там какой-то год-другой после, к примеру, Армии — и человек вновь уже не ценит кашу! И даже не на воде — а с молочком, с маслицем; или пусть на воде, но поджаренную на маслице и с лучком! Ведь по сравнению с тем отвратом, что было — это же — небо и земля! Но человек даже смотреть на эту кашу не хочет. И подавай ему уже, если и кашу, то только с тушёнкой и прочими изысками. Хорошо ли это?


Или ты бывший детдомовец, который всю свою жизнь мечтал только уединиться — побыть только наедине с собой — подумать, помечтать, почитать... и чтобы не было рядом ни садистов-воспитателей, ни садистов-старших — которым вечно (видно так заведено навеки) ты должен крупные суммы денег. И вот, наконец-то, ты вырываешься в восемнадцать лет из всех интернатов и общежитий, и тебе дают свою жильё — свою комнатку!


И что же? Казалось бы, да?! Живи да радуйся! Не пускай ты никого в свою раковинку! тем более старых корефанов — с которыми ты не пойми чем занимался... И если когда-нибудь и пустишь кого, то только свою Любовь... Но ты почему-то устраиваешь из своей комнатки, какой-то шалман, наркопритон, сборище блатных и нищих... Хорошо ли это?


Или ты бывший заключённый... Тебе что мало было? Мало тебе было — того, что было? Почему ты снова ходишь на цырлах? Почему у тебя снова пальцы — сами собой расправляются веером — как пёрья у грифа-стервятника? Почему ты блистаешь и гордишься своими наколками сделанными в аду? Почему ты снова блатуешь ?ботая по фене? и сплёвываешь через зубы?


Почему ты выдаёшь тюремные перлы (чёрный юмор циничности в дерьме) буквально, как высказывания каких-то древних философов! как что-то запредельно героическое, чему надо всем учиться и учиться!.. Неужели тебе не хватило того, что было? Неужели ты не устал быть дерьмом? И неужели ты снова хочешь в ад? Хорошо ли это?


Или ты самая забитая до нельзя супруга пьяницы и садиста, который измывался над тобой, как только мог. Сначала пил и в сумасшедшем состоянии ты попадала, вместе с ним, в Бедлам — где, что он с тобой сделает в следующую минуту — не мог предсказать даже он сам — можно было только предвидеть, что никакого позитива.


А когда он не пил, то почему-то была у него такая фишка, пунктик такой вот, параноидальный устойчивый бред — чтобы всем доказать, что трезвый он злой и намного хуже — чем пьяный... а пьяный, мол, он добрый. Чтобы, мол, все в доме радовались, что он сегодня пьяный.


И когда жена ему на следующий день пеняла, что он, мол, в пьяном одурении разбил ей голову бутылкой и потом бегал за ней с ножом... то он это и не помнил во первых, во вторых он этому почему-то не верил — хоть жена и была в синяках... аргументировал он здесь свою правоту тем, что это ни его амплуа... что если бы он хотел её убить (слабенькую и нежную, как тростиночка) то естественно, что давно бы уже её убил.


Единственное, что не брал он правда в расчёт (а у супруги ума не хватало сказать), что в пьяном одурении, любой, даже сильный мужчина, очень слабеет — и с ним может справиться даже ребёнок. Этот аргумент он в расчёт не брал, а потому очень всегда злился с бодуна, что жена, мол, ему врёт и над ним издевается;


А посему, понеже и поелику — он тут же принимался её наказывать... а так, как это всё, его очень даже и очень возбуждало — а именно насилие над нею... то он всегда измываясь над ней — насиловал её, в промежутках, в разных извращённых формах. Именно никогда не забывая этот пунктик, доказать ей, этой дуре, что трезвый он много хуже — чем пьяный. Ну, что ж делать?.. Что тут скажешь? У сильного всегда бессильный виноват.


И вот, когда этот сумасшедший и садист — её муж — кудай-то сгинул... и у неё наладилась даже нормальная и человеческая жизнь — в смысле она отошла от синяков, побоев, успокоилась, стала спать... и стала, как и раньше, в молодости, ухаживать за собой — делать себе макияж, маникюр и педикюр...


И вот, когда стали за ней ухаживать совершенно даже не пьющие мужчины, которые женщинам только и делали, что дарили цветы и целовали руки... и никогда у них даже и в мыслях не было, как-то повысить на даму голос... Они это считали очень даже не по мужски.


Так вот, она их всех, как-то так вот — брала и отвергала. Абсолютно почему-то всё, в них, ей не нравилось. Не нравилось, что они не настаивали на своём, не преследовали её до изнеможения; не играли в эти ?любовные? игры — где, то он за ней носится, как сумасшедший и выносит ей мозг... то бросает — и она начинает за ним носиться. Ей не нравилось, что они предлагали ей сразу — всего себя — всю свою любовь... и сразу же хотели вести — знакомить со своей мамой...


?Ну, куда это лезет? В какие ворота?? - так думала она. Но мы здесь прямо так и спросим — а хорошо ли это? Хорошо ли то, что раньше ты мечтала хотя бы денёк спокойно провести — без издевательств и избиений... а сейчас дуешь губки и плюёшь на самые искренние и нежные чувства.


?Главная беда всего человечества, - так думал дальше Иконосентий, - это то, что мы не ценим того, что у нас есть — в данный вот момент; на данный отрезок времени — именно в этом пересечении широты и долготы, меридиана и параллели — нашего местоположения, местонахождения, местопребывания.


Конечно, когда уже жизнь, совсем уж берёт за яйца — тут понятно... мечта только одна — вырваться, хоть когда-нибудь, из этого ада. Но когда твоя жизнь более-менее так, спокойна, устаканилась, распогодилась, угомонилась, урезонилась — когда прошли бури, ураганы, шторма, тайфуны, торнадо, смерчи и т.д.


И чего же тебе ещё надо-то человек? Чего же тебе ещё надобно человечище? Сбылась ведь твоя мечта! Тихо вокруг, спокойно, тебя Любят, тебя холят, тебя лилеют. Что тебе ещё надо? Живи и наслаждайся! Ты ведь об этом мечтал незнамо сколько!.. Но нет и всё тут! Вот, нет и всё тут! Вот мало того, что есть и всё тут! И это главная беда человечества.


Кто-то женившись и обзаведшись детьми — вдруг, начинает бухать, как проклятый... Хотя, казалось бы... Да?! Гуляй ты по парку только с детишками! Катайтесь на разных, там, аттракционах! каруселях! Кушайте мороженое! и облизывайтесь и наслаждайтесь всей семьёй! И хохочите от того, что кто-то измазался в мороженке, или в вате! Да, просто хохочите!..


Как можно от великой радости и счастья - искать ещё, какую-то радость?! Традиции? Друзья? Но беги ты от этих друзей и традиций.


Или ты молодой, юный, естественно, что красивый — не с дряблой (как сморщенный лист)! а с упругой и нежной кожей — как наливное яблочко! Ну, тебе ли страдать? Тебе ли мучиться? Тебе ли самому погружаться в беспросветный негатив? Тебе ли быть, каким-нибудь Готом, Эмо, суицидником... если у тебя здоровые все органы и ничего не болит!..


Займись путешествиями, помогай кому-нибудь! Твои молодые силы — очень даже нужны добрым и Светлым мирам! Ведь подумай сам — ежели всю ту энергию, все свои силы и стремления и вдохновения! с которой ты лезешь в ад, в негатив, в разрушения... использовать в мирных целях! в целях делания Добра и спасения людей!


Да, ты ведь тогда горы свернёшь! С этой-то энергией — да в светлое русло! Ты же реки вспять повернёшь и направишь!Ты же от Сатурна — любимой кольцо принесёшь! и на Марсе, от этой радости, сады зацветут! если ты направишь свои стопы от Аптеки, где ты колешься глазными каплями (чтобы хоть на полчаса перестало тебя трясти — хоть на полчаса вырваться из ада...)


если ты направишь свои стопы сначала в лечебницу, чтобы просто спасти свою жизнь и вырваться из ада — не на полчаса, а на всю жизнь! А после, излечившись уже — пойдёшь в МЧС, в медицину, в полицию!


И вот, не поверишь, но зацветут на Марсе! сады от твоих добрых дел! от твоей энергии направленной в мирное русло! Пускай даже не в нашем трёхмерном мире... но в четырёхмерном, или в пятимерном — сады на Марсе — точно зацветут! от твоих дел светлых! А потом от Сатурна - кольцо принесёшь для суженой!..


Счастье неимоверное — оно приходит само — когда ты перестаёшь писять против ветра; перестаёшь гнать дуру, хреном груши околачивать, крутить динаму — короче говоря погружаться в сумасшествие. Вот только перестаёшь опускаться тудой — как подводная лодка — и тут же река счастья, Благодать Божия, отрада — начинает изливаться в твою исстрадавшуюся душу... и ты с этих самых пор — начинаешь жить натурально в раю.


7


Вы, может быть, даже и скажете, как можно быть всем довольным и всему радоваться, когда нет рядом любимой, любимого? Как можно радоваться жизни одному?


?Но ведь я же, как-то радуюсь! - так думал Иконосентий — так он думал. - Живу один и радуюсь каждому дню, и радуюсь тому, что живой; радуюсь тому, что много ещё чего у меня не болит, что могло бы вообще-то болеть (и это далеко даже не шутки); радуюсь, что вижу и могу читать и смотреть телевизор (о какое же это счастье! Великое счастье!);


радуюсь, что могу слушать музыку — Моцарта, Баха и Бетховена; радуюсь, что сам чтой-то там изображаю на гитаре и записываю вновь сочинённые мелодии; радуюсь еде — пускай и не замысловатой, которую приносит мне соцработник Эльвира Харитоновна... и я там, что-то изображаю с крупами, с картошкой и с горохом... и кстати, любая каша — поджаренная на подсолнечном масле, без запаха, и с лучком — да это язык проглотишь!


Радуюсь той природе, которую удаётся мне разглядеть в то же окно! Берёзовым косам — вьющимся на ветру! Небу! Дождь ли идёт — наслаждаюсь стуком капель о стекло, или о подоконник... часами могу смотреть на струи дождя — льющиеся по стеклу!.. О Господи, да не перечислить всех тех радостей, которые на меня буквально сыплются с небеси!..


Вы скажете — но, как же жить без любимой? Ну, во первых я очень даже боюсь... Да, да, именно так и скажем; что во первых я и очень даже боюсь! Боюсь скольких радостей лишусь я со своей возлюбленной. Ведь представить себе только, что я буду не один...


Да, да, конечно, у меня появятся много там даже радостей, которых сейчас и близко нет. Ну, например — нежный и высокий, ангельский голос любимой, её смех — как журчащий в тиши родничок, хрустальный перезвон... заботливые, материнские, любимые, томные глаза...


Её ум — одно общение будет много чего стоить — именно умиляться женским умом, женским мышлением — ведь оно же совсем даже другое нежели у мужчин... в корне даже другое! Сколько же это доставляет радости и умиления, Боже ж мой. Трудно даже перечислить всех радостей, которые
несёт с собой любимая женщина — там и движение руки (ну, это прямо скажем что-то неземное... что-то не отсюда...) и движенье глаз... и непередаваемые выражения лица — у каждой свои — неповторимые...


О радость-то какая! О счастье-то какое — дышать просто с ней одним воздухом и общаться, и смеяться и хохотать, и хохотать и смеяться... и общаться, общаться, общаться...


И вместе с этим — а где будет мой покой? И где будет моё созерцание? И вместе с этим — а где тогда будет моё творчество? которое возможно только в абсолютном покое и созерцательности... и в какой-то полунирване... Иными словами — если Бог и даёт человеку радость... точнее так — если человек перестаёт, в конце-то концов, дурить и начинает жить по заповедям Христовым — ну, потому, что по другому просто нельзя... так сразу и Благодать от Бога начинает литься в этого человека — один ли он живёт, не один ли...


Радости просто взаимозаменяются... Их не становится ни больше, ни меньше... и у одинокого человека радостей ничуть даже не меньше - нежели у семейной пары (если конечно он не писяет против ветра). Тот, кто начинает жить по заповедям Христовым — тому даже уже и совсем не важно — один он, или с кем-то... Счастье, нирвана, рай — они просто идут в него, как родничок журчит и никогда уже литься в его душу не перестанет...


Да, безусловно, иногда и хочется пообщаться с кем-то... Да, просто поговорить... О счастье-то какое!.. О радость-то какая! Но тогда поступись с теми радостями, которые у тебя в жизни есть. То есть больше-то счастья всё равно не будет... Счастье, скажем так — просто видоизменяется... но больше-то его всё одно не будет.


И вот, да, действительно я боюсь этого — что я буду не один — и любимейшая, конечно же, супруга — будет — туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда... И я даже боюсь, как бы вообще — всех радостей, с ней, не растерять. Так что скажем честно — не в большом я восторге от ожидания Любви и счастья — в виде женщины... Если Любовь и счастье и так у меня есть.


А во вторых, как это там говорится: ?Бог даст — в окно подаст?. Тут, как-то, скажем так — ну, не всё в этом мире зависит от нас. И даже по долгому, тщательному и скрупулёзному размышлению — можно сказать и так, что ничего вообще, в этом мире, не зависит от нас. Здесь нас — или одни - топят, мутят, баламутят, дурят и тащат в болото... Или другие - вытаскивают, вытягивают, спасают нас — без конца и без края в этом мире.


А от нас самих, от нашей собственной воли, от наших сил непоколебимых — ну, так мало, что зависит, что и говорить-то об этом... Если даже мысли, уж про которые стопроцентно скажем, что они наши! Ежели, мол, они в нашей же голове!.. А они, все эти мысли, стопроцентно не наши!!! это особенно, что касается негатива. И чем кстати и пользуются бесы — внушая нам сначала — свой собственный смрад из ада — а потом коря всю жизнь за это - что, мол, это дерьмо — родилось, мол, в нашей же голове!


То есть, ну, не всё в этом мире зависит от нас! И искать возлюбленную, или Любимого... и от досады рвать на себе волосы от неудач — совсем даже не стоит. Хоть весь интернет перевороши — никого подходящего не найдёшь... кроме, разве что аферистов — которые бесценную Любовь — продают за пять тысяч.


Но в этом деле главное это не отчаиваться. Придёт день и придёт час, и любимый появится оттуда — откуда и не ждали... Бог даст тогда, когда меньше всего этого будешь ожидать... когда стрелки на небе покажут, что мол, пора... что день настал — что оркестр небесных музыкантов готов грянуть в твоей душе эту удивительную и небывалую и волшебную симфонию!..


Но главное-то здесь совсем даже не это, не это. Любовь придёт и никуда Она от тебя не денется. Нет, главное здесь другое — созрела ли ты для Любви??? Можешь ли ты Любить??? Вот это-то действительно самое главное. А то ведь, вот, как бывает обычно-то - что женщина и десять лет - и больше — сидит одна и волком, или волчицей воет от одиночества.


И вот, он приходит — возлюбленный-то! И обожествляет её и преклоняется перед ней и целует ей руки... А она сидит, как дура... Да, да — именно так в основном и бывает — что сидит, как дура! и думает, какую угодно чушь, но только не о самом главном... То думает, что возлюбленный к квартире её хочет подобраться! то думает: ?Всё хорошо, но, что скажут соседи?.. или сродственники?..?


То начинает советоваться с сестрой, или ещё с кем... и всё само-собой, как-то разваливается; то начинает слушать — кто, что скажет о её возлюбленном... а никто и никогда, ничего хорошего про него не скажет — потому что, какие бы ни были хорошие и добрейшие люди — но никогда, ничего хорошего, ни про кого не скажут.


Так что главное не то, что — когда Любовь придёт. Она придёт — когда стрелки на небесном циферблате зашкворчат так, замурлычат, закурлыкают и пробьют... Да, да, именно пробьют твоё время. Именно твоё время пробьют они, а не чьё-нибудь другое. И вот, Любовь появится, придёт, нахлынет — да так, что даже тебе стыдно будет перед другими людьми, что вот, нет у них этого счастья, которое пришло к тебе...


Идут такие все навстречу — носы повесив — в своих делах и бесконечных заботах... и даже не видит никто, что ты не идёшь, а паришь над мостовой от своего счастья... И вот, так, даже и не удобно тебе будет перед другими, что ты вот летишь... а они бредут — волоча и еле таща за собой ноги...


Часы пробьют, но главное не это; главное — твоя готовность Любить... Чтобы твой плод созрел для Любви... (т.е. просто обожествлять Любимого...) и уметь Любить — это когда ты прощаешь всё своему Любимому... чтобы в жизни не случилось и куда бы его не привело сумасшествие — без которого в этом мире не прожить?.


8


Умилившись от созерцания берёзовых кос до невозможности... до состояния Будды... а надобно здесь сказать, что Иконосентий, по счастию, которое было в нём - сравнивал себя только с просветлённым Буддой — чем больше отходил от низких страстей... он направил свою коляску к телевизору... и рука его эдак, как-то невольно, непроизвольно, незаметно для него самого — опустилась на пульт — найдя его на своём обычном месте. Погоняв по каналам путешествий он наконец состыковался с тем, что ему было надо — куда в данный момент стремилась его душа. И вот...


Здесь требуется, как бы так сказать — небольшое отступление. Всё дело в том, что Иконосентий не просто смотрел телевизор, как все его смотрят. Не просто погружался в любимую передачу, как все в неё погружаются — т.е. на пятьдесят процентов. Ну там, рекламы, крики и беготня сродственников; всякие телесные достопримечательности — типа здоровья... безусловно отвлекают нас от любимого кино. Всех этих факторов не перечислить — почему мы не дотягиваем до ста процентов — погружения в материал... да и то реклама всё одно не даст нам погрузиться
в любимое созерцание — взрывом прокладок ?Олвэйс с крылышками?!..


Нет, у Иконосентия было нечто другое. Понятно, что он жил один... а он надобно здесь сказать даже и двери никому не открывал — если это была не Эльвира Харитоновна, или почтальон разносящий пенсию; и одиночество безусловно работает на большее погружение в кинескоп — в голубой, так сказать, огонёк.


Но у него это пошло ещё даже далее — он до такой степени переселялся в любимую передачу, что не видел даже и рекламы; скажем даже больше — Иконосентий жил в этой телепередаче до такого немыслимого предела, что являлся потом в своё кресло-коляску — или мокрым от водопада; или удирая в Африке от носорога — попадал обратно, в наш мир, с оборванной об кусты одёжкой и с израненной об колючки кожей; приходилось здесь ему ехать на кухню — залечивать
свои раны — йодом, зелёнкой... А иногда раны были до такой степени серьёзные, что приходилось накладывать мазь Вишневского и бинтовать их.


Вот и сейчас он, как-то... некоторое время... и находился, скажем так, в двух местах — в квартире и в телевизоре... но потом, совсем даже незаметно для себя, он уже шёл по Африке и подходил уже к дикому племени Бушменов, что в переводе обозначает — люди из кустов.


Поздоровавшись и поклонившись низко всем, он подошёл, как-то так сразу к вождю — угадав в нём вождя, и зацокал - ни больше ни меньше, на их же языке:
- Я вот, что думаю, ребятушки, - именно так он зацокал и засвистал на бушменском языке, - ведь когда Иисус Христос ходил по земле, а это было две тысячи лет назад... так же ли вы жили в этой пустыне Калахари — в этих кустах?
- Мы всегда так жили, - отвечал ему на это вождь. - Но кто такой Иисус Христос?
- О-о-о-о-о-о... - протянул Иконосентий, - д разве это передать, д разве это рассказать — кто Он такой?..


Это, как идёшь по пустыне умирая от жажды и даже корешка не можешь выкопать и отжать его влагу себе в рот... Нет этих корешков! - воскликнул Иконосентий, а добрый и простодушный вождь помотал в отчаянии головой и взялся за неё. - Это когда видишь, от жажды и от зноя один бред перед собой — одни галлюцинации.


То тебе кажется, что впереди море воды, море пресной воды... То тебе кажется, что впереди оазисы... Ну, т.е. если ты подойдёшь к той вот женщине, кажется так тебе!.. к той вот шикарной даме с белоснежной кожей!.. и если ты заговоришь с нею и услышишь её голос, её нежный и певучий голос — то это и будет самая вершина блаженства!.. Самая её вершина!.. то есть блаженства самая её вершина!..


И будет здесь рай земной!.. и оазис, и родниковая вода, из её очей, польётся в твою исстрадавшуюся душу... и она напоит тебя отрадой и всю свою оставшуюся и бесконечную жизнь ты будешь на самой вершине Блаженства от её присутствия токмо!.. И подходишь ты к этой даме и преклоняешь перед ней колена и целуешь следы её ног...


Но вдруг, дама открывает свой чудный ротик и оттеда такие помои начинают литься... причём эти помои воняют такими миазмами... что не отбеги если от этой дамы в течении пяти минут, то ты отравишься навсегда, навеки! И всю свою оставшуюся жизнь будешь блевать от этой, какой-то страшенной отравы.


И из глаз этой дамы летит такая стужа, что если постоишь рядом с ней больше пяти минут, то не оттаешь уже никогда — и даже в знойной пустыне... так и будешь, весь такой — динь-диленькать, как льдинка в бокале. Вот тебе и божественная красота, вод тебе и белоснежная кожа, вот тебе и материнский взгляд.


Это, как есть же такие цветы — ну, всем хороши! Прекрасные
и чудесные! И даже заманивают бедных насекомых изысканными запахами... Но только ты подлетаешь к этой красоте — как тут же уже перевариваешься в желудочном соке этих красавиц. Такие же красоты есть и в женском облике... и их очень даже не мало.

Ну что, бредёшь значит дальше — еле волоча за собой ноги, еле шевеля ими от отравы-то от этой, от сушняка-то от этого великого... и сердце бьётся так, как-будто, вот, надумало остановиться через пару ударов — т.е. даже не бьёт, а так... трепещет как-то... как осиновый листочек...


И вдруг, впереди оазис!.. И тебе кажется, что если ты употребишь, вот этот наркотик, то будешь крут и свеж! Будешь такой же великий, как матрос Железняк! И снова забытая и детская отрада, где счастье от всего — чтобы ты ни видел — поселится в тебе навсегда, навеки вечные!


И ты будешь богатырём Ильёй Муромцем — ежели заглотишь этот наркотик! И будешь смел и удачлив, и все дамы будут твои, как мухи на липкой ленте! И что всем ты покажешь, как ты плюёшь на всё то — за что они так трясутся - на всю их никчемную и вонючую жизнь... и соколом ясным, свободным и независимым взовьёшься в синее небо!..


И вот, входишь в этот оазис — и по началу вроде бы даже и радуешься... вроде бы даже и услаждаешься! Но потом всё оказывается с точностью до наоборот (как собственно и со всеми остальными сатанинскими страстями, обманами, прелестями...). И ты совсем даже, совсем даже не велик и не свеж — потому что не чувствуя своего тела - испражняешься там, где это приспичило.


И совсем даже не крут — ведь, как может быть крутой, грязная и вонючая ветошка, которая валяется в подвале... И что, мол, да, наверное, действительно был этот великий матрос Железняк и богатырь Илья Муромец — которые бухали литрами и потом — перепив всех врагов — шли дальше и совершали великие подвиги... Наверное были... Да, наверное были...


Но у тебя-то, почему-то, всё — совсем даже, совсем даже — с точностью до наоборот. Ты совсем даже не мудреешь от водяры, как великие и мудрые грузинские тамады от рога чудесного и ароматного вина... а почему-то становишься просто сумасшедшим — клиентом ?Белых столбов? и ?Бедлама? - одновременно.


И подвиги у тебя почему-то только такие — а именно — в невменяемом состоянии избить женщину, или ребёнка... или родственнику, которого обожал больше жизни — вилку в глаз воткнуть... Или собрать всё жёнино бельё в кучу и поджечь среди комнаты... или открыть все газовые конфорки, чтобы взорвался весь подъезд на хрен!.. или ходить голым по подъезду и описывать двери у соседей... И даже близко не перечислить всей этой ?Канатчиковой дачи? - в одном лишь твоём сольном исполнении... в одном лишь твоём театре одного актёра... в театре абсурда.


И почему-то было только сумасшествие и ничего кроме сумасшествия. И вот, на поверку-то получилось не то, что ты доказал, что все клопы, а ты, мол, горный орёл. О нет — совсем даже нет. Клоп был один ты — сосущий вместо крови - просто водку… постельный, гнусный и вонючий клоп... которого люди из-за великого своего сострадания терпели и нисходили до твоего ничтожества — не убивая тут же! и на месте! чего ты токмо и заслуживал!


Ну, народ вот, вокруг тебя, такой вот добрый подобрался — в стране нашей — в России... которым хоть писяй в глаза — а им всё божья роса. Ну, такой вот, самый терпеливый народ на земле — русский народ! И вот, он — очередной оазис Счастья и Благополучия и исчез, и растворился, и растаял.


То тебе кажется, что если ты отомстишь всем своим врагам; ежели ты месть свою подашь холодной; ежели рука твоя, как карающая длань божия опустится с какой-нибудь железякой на их голову — да-да, именно так - как карающая длань божия! Т.е. именно так, что ты стал — ни больше ни меньше — орудием в руках бога! чтобы покарать уродов! Что это не ты казнишь ублюдков — а бог это делает твоими руками. Т.е. бывает и такой вот — религиозный подходец.

И вот, когда свершается эта месть — когда ты отомстил врагу... то легче-то от этого совсем даже не становится. В душе только пусто, мерзко и гадко — в душе поселяется ад. Потому что — одно дело, когда ты обиженный, когда ты жертва... когда ты всеми забитый и зачморенный чел.


И совсем другое дело — когда ты обидчик, ты палач, ты изверг и садюга. Тут ты просто оказываешься в аду — когда любое движение твоей жертвы, любые слова обижаемого тобой, любые проявления жизни казнимого тобой — бьют уже и стегают тебя воспоминаниями по твоей психике — бесконечно... и казни этой, в которую ты сам себя загнал — нет ни конца-ни края.


И ты тут уже, сам понимаешь, что лучше быть сто раз обиженным другими — чем один раз обидеть кого-то самому... Ну, потому, что совесть просто сгрызает тебя заживо, совесть просто выжигает тебя дотла... и ну, ладно бы, это было один только раз... а то ведь нет этому ни конца, ни края — казни-то этой адовой.


И впечатление только такое, что все те — кто услаждал тебя ранее видами мести, все те кто доказывал тебе, что ты это совсем даже не ты... а длань божия — карающая уродов... что именно все те — кто внушал тебе все эти мысли о богочеловеке — которым являешься ты... именно они и казнят тебя сейчас за это... за твою желторотость... за то, что ты им поверил... за то, что был вот — настолько наивен... и нет этой казни конца.


9


То тебе кажется, что люди — совсем даже не равны... Ну, я думаю тут понятно — одни дебилы и идиоты, которые не вылезают из тюрем и сумасшедших домов, а другие участвуют в математических и шахматных олимпиадах, играют на скрипке и пианино, поют со сцены Мариинского театра! То есть несут искусство в массы, научные знания, открытия!


И эти уроды — не вылезающие из тюрем, или вымирающие от алкоголизма целыми деревнями — разные там деградирующие личности. Д, разве можно их сравнить, д разве можно их на одну доску-то поставить? Д разве можно их на одну доску-то поставить?


И вот, казалось бы... Да? Ну, логика-то стопроцентная! Ну, с этим-то уж никак ты не поспоришь — что есть одни - вырождающиеся личности! Вот, даже термин какой придумали — вырождающиеся личности! Это ж любо дорого! Это же пальчики оближешь!


А как вам деградирующие члены общества?! Опустившиеся личности, маргиналы... И прогрессирующие хомо-сапиенсы! мозги, так сказать, которых иногда происходит даже утечка. Да, да — именно так — мозгов утечка. То есть здесь даже слово сравнивать — здесь даже, как-то стыдно употреблять. Как т.е. можно их сравнивать?


А ведь на выходе-то, что получается из этого термина — деградирующие личности. Вывод-то какой из того, что не все равны?! Что одни ведут всё человечество к прогрессу, а от остальных — один только регресс. Вот, кстати, ещё одно чудненькое слово - регресс! Регресс и деградация! Регресс и деградация! Это же ни больше-ни меньше — это же просто музыка в словах.


Словечко там, или парочку кинули; фразочку, или пару фраз — и вот, уже какую-то часть человечества надо уже кудай-то явно вывезти и отделить как-то - от здорового населения планеты. И желательно, конечно же, чтобы вся эта деградация
не показывалась бы больше — нигде и никогда.


Т.е. свозить бы их всех в какое-нибудь такое место — откуда,
чтобы не выбралась бы эта болезнь в здоровое общество уже никогда. Кто это не поддержит?! Кто против оздоровления общества?


Но только чем эти перлы отличаются от перлов нацизма и фашизма — непонятно. Там избранная раса — тут прогрессивная общественность; там неполноценные народы — тут неполноценные люди; от которых, кстати, до неполноценных народов — рукой подать.


И главное-то, главное — когда ты это понимаешь, что ни все равны... это ведь, как-то, само собой, как-то, вдруг — руки развязываются... Да, да — именно развязываются! Ведь покарать всякое там отребье общества — это ж не то, что полезно... но это ведь даже, как-то и возбуждает!..


Уж простите за этот термин, но это действительно так. Ну, там, казнить каких-нибудь проституток, или бомжей... это ведь так возбуждает!.. Т.е. тут сразу вам тридцать три удовольствия — и очищаешь общество! и облегчаешь мошонку, и помогаешь мышонку, и пожираешь тушёнку, и в зад пинаешь болонку! И всё вроде бы даже и логично, и разумно, и по уму, и океюшки, так вроде!


Но от кармы не сбежать, не спрятаться, не укрыться. И вот, начинается тоже самое, что — читай выше — все эти казни египетские. И начинаются у всех — и рано, или поздно. И лучше конечно раньше, чем много позже — когда ещё вдобавок - будешь ещё и жить в галлюцинациях.


И вот они казни — что жертва говорила, как смотрела, как двигалась... и это всё бьёт по твоему голому и белому телу кнутовищем, нагайкой, раскалённым железом и адским пламенем. И когда вот это всё становится — да в самом разгаре... то... как-то ненароком даже, исподволь и совсем даже ненамеренно... но начинаешь, как-то понимать, что лучше — да — быть действительно - сто раз обиженным, зачморенным и зачуханным — чем хоть один раз самому кого-то обидеть, обмануть, предать, обокрасть — я не говорю уж про избить и убить.


И что, да, далеко даже не всегда — всё, что разумно и логично, то и хорошо. О нет, совсем даже нет, нихт, найн, ноу, но! Главный и основной закон всего космоса и всех миров — это Любовь. И только Любовь. А разумно это, или совсем даже не разумно — это к делу-то, совсем даже и не относится, совсем даже и не имеет отношения.


Любовь покрывает всех, Любовь превалирует над всем, Любовь выше всего!.. Любовь это Божество, Любовь это Бог...
И если даже порою, что, да — ты объясняешь человеку, что такое хорошо и что такое плохо... Это к осуждению, кстати, человека не имеет никакого отношения. Это имеет отношение к Спасению его и к Любви — потому что после разумных слов, как Спасаться и куда выходить из болота — ты не перестаёшь Любить этого человека.


То тебе кажется, в параноидальном бреду галлюцинаций, что вершина кайфа — это, когда тебя все будут обожествлять, как звезду киноэкрана; или там, как великого певца, или полководца всех времён и народов! (Ну, новый оазис которого нет... мираж, фата-моргана, видение - казалось бы...) И ты всю жизнь свою кладёшь на то, чтобы прославиться, чтоб тебя узнали... чтобы тебя узнавали на улицах и просили автограф!


Слава, слава, слава — вопреки всему, и даже вопреки Любви... а это, как мы уже выяснили — краеугольный камень — находящийся во главе угла - любой конструкции! выдерни его из кладки и любой колосс Родосский, любое мегалитическое сооружение, любой величественный памятник — рухнет, как подкошенный!.. как и не было как-будто... как к примеру фашистская Германия, или СССР... не говоря уже про маленького членика общества — которого в лупу-то не видно.


Что есть слава? пыль и дым... Всё, что хорошего есть в человеке — это создал Бог; всё, что талантливого есть в человеке — это только от Бога. Так чем же тебе гордиться человек? От чего возвышаться в своих глазах? а других считать недоразвитыми... это тащит тебя в ад — так же, как гордыня. Когда всё, что есть от тебя — это только мерзости, пакости и гадости. А если есть в тебе — ну, хоть что-то хорошее — то это только от Бога.


Что есть ты? Что есть любой человек? Это ведь... и то только лишь в самом лучшем случае! это светлая капелька — в океане Любви. Это только та капелька, которая ушла от всех восьми смертных грехов.


А если ещё и находится ктой-то, который даже не пытается осознать всю свою омерзительность, а стремится только возвыситься над другими!.. Благодаря чему? Да, да, благодаря чему возвыситься? Собственных талантов, собственных окрылений у тебя нет человечек, собственных великих творческих подвигов — тем паче.


У тебя есть только... Да, ведь впрочем ты и сам знаешь, что у тебя есть. У тебя есть только — зависть, злоба, гордыня, тщеславие, блуд, алчность, чревоугодие, уныние (депрессуха) — вот, собственно и всё, что у тебя есть. Ну, и чем же здесь гордиться? С чем возвышаться? Тут впору только остаток своей жизни — голову пеплом посыпать... молиться и причитать... причитать и молиться — осознавая всё своё ничтожество - да, в полной мере.


А не стремиться, там, к какому-то непонятному возвышению своему — и совершенно непонятно по какой причине. И вот, и снова ведь очередной оазис лопнул и галлюцинации испарились, как дым — как-будто и не было его...


10


А сердечко-то... сердечко-то... Оно же после блуда, да наркоты — трепетало, как осиновый листочек... а тут при усилении т урагана страстей — листик-то осиновый (что есьм наше сердце) — совсем ведь повис на одной токмо ниточке, на одной только липочке — последнее т время если и живём так чуток подольше, то только благодаря медицине — о-о-о-е-е-е-е-е...


А в девятнадцатом веке нас бы укнокал один только оазис — блудодеяния — это, когда тебе кажется, что не было ещё доселе таких чувственных и чувствительных как ты... и что не было ещё ни у кого — таких чувствительных половых органов, как у тебя. Ну и что?.. пару раз нырнул в злачные места...


или начал ухлёстывать за женщиной-вамп — которая уничтожает — потому, что уничтожает... именно давя мужчине на все его больные точки — т.е. разогревает до адового огня и обливает и остужает адским хладом одновременно. И вот, недолго ты протянешь на этом свете — шебурша своими лапками, как последнее насекомое — думая,
что ты самый мудрый. Смерть уже взяла твой след. Так и уйдёшь в этот блудный оазис навеки — для тебя он не исчезнет никогда.


Я уж не говорю про наркотики — которые в России называются водка. Нет, недолго протянуло бы сердце в девятнадцатом веке — даже от этих двух оазисов (которые миражи). Но во второй половине двадцатого века человечество смогло позволить себе больше.


И вот, подлечился уже в двадцать первом веке, так, в больничке — вплоть до того, что заменил себе новое сердце! и идёшь так, дальше, по пустыне Калахари - лёгкой и пружинистой походкой. И вот, он новый оазис — а именно МАЛО. Мало того, что есть; мало того, что есть; мало того, что есть.


К примеру - взрослый и здоровый человек — вполне может обходиться в рационе своём, одними крупами... ну не важно — одними семенами. И будет сразу поджарый, здоровый, сильный, выносливый и т.д. Ну, как все травоядные.


Ну, поджарь ты себе с лучком любую кашу на растительном масле, навари себе горохового супа, или каши — да это ж вкуснотища-то какая! Это ж пища богов! Это ж язык проглотишь! от той же, к примеру, жареной картохи с лучком! это ж, один только запах - вкусней которого нет!.. Все эти блюда — на все времена и самые полезные!


Но скажи это кому-нибудь... и начнётся: ?К каше надо мясо... поджарить картоху надо на сале...? - и вот, и пошло и поехало.
Вот, мало того, что есть — и всё тут.


?Человеку много ль надо?? - слышали такую песню? Диоген жил в бочке, чтобы подчеркнуть — как же мало надо человеку... Но попробуй — скажи это кому-нибудь... и начнётся: ?Для нашего климата — бочка не подойдёть... а именно — нам надо двухэтажный коттедж, машину - чтобы ездить на работу и на дачу; а дача двухэтажная — чтобы не покупать в магазине нитраты и пестициды...?


И вроде бы так слушаешь, слушаешь... и вроде бы — да... всё это действительно так и надо... всё ведь это действительно надо... и о здоровье надо заботиться... А оазис так растёт и растёт — всё больше и больше — оазис, который мираж и бред сумасшедшего.


И вот, кто же тут вспомнит про какую-то крупу и посидеть у окошка... или погулять по аллее... когда надо рубить капусту, чтобы съездить в Гоа! ну, там, позагорать, как говорится — укрепить здоровье!.. И вот, оттого, что мало — давление растёт, гипертония, попёрли все сердечные болезни — и вот, ещё поносись по делам, ещё поносись, ещё поносись... и долго-т точно не протянешь в такой гонке — когда надо и то, и это надо, и пятое и десятое... и много-то точно не протянешь - по сравнению с человеком ведущим спокойную и размеренную жизнь.


А ведь плюс к этому, рядом-то!.. ты ж, только-т погляди! маячит ведь ещё один оазис — это зависть. Это когда у других всё есть, а у меня вот — ну, ничего этого нет, что у других есть! Ни мужа такого красивого и мужественного... и плюс ко всему с достоинством таким — что любо-дорого! т.е. и по длине и по толщине — намного даже превышает моего заморыша...


ни жены такой нет — красавицы, как у соседа... с такими вот, именно дойками, которые сами собой, как-то взрывают бюстгальтер! А бёдра какие!.. Это ж штат Флорида и вся Валдайская возвышенность — в одном флаконе. И вообще... почему так? Вот, всё, что есть у других — всё, как-то лучше, больше, твёрже, гарше, мясистее! сочнее, богаче, величавее, блестящее!.. и вот, не перечислить никогда даже всех этих прилагательных.


Вообще-то понять, что это не оазис, а мираж — довольно таки просто. Надо только знать единый для всех космический закон — что если у тебя, гдей-то чего-то и прибыло... то значит, у тебя же, в другом месте, чтой-то уже другое — но убудет. И здесь не суть даже, что именно у тебя убудет... но то что убудет — это даже к гадалке не ходи.


Ведь ежели дан кому-нибудь, какой талант, то значит здоровье у этого человека — ну, совершенно ни к чёрту. Ежели т.е. ты Достоевский, то будешь биться, значит, в падучей; ежели Пушкин — то будешь страдать игроманией; ну, а если Блок и Есенин — то, конечно же, тебя будет мучить алкоголизм.


Если у тебя здоровье — ну, типа, как у спортсменов, качков, нацистов и фашистов — то беда, значит, у тебя будет в духовном плане — ничего великого ты никак уж здесь не напишешь и не снимешь; а если сможешь снимать кино гениальное, то будешь сырой рохлей, как Эльдар Рязанов.


Если будешь зашибать хорошую деньгу и будешь успешным бизнесменом — то значит, будешь жить без Любви, без семьи и без душевного покоя. Как в той же Америке — чтоб хоть немного у тебя там были — тити-мити на кармане — есть надо только на ходу, почти круглосуточно надо куда-то бежать
и ни о каких знакомствах даже не задумываться — потому, как это может — больно так стегануть по мани-мани.


Ну, а если есть семья, Любовь и покой — то безусловно не знаешь, как свести концы с концами — в кредитах, в долгах - как в шелках... всеми забитый и зачморенный отец семейства. И так-то вот, да везде и всюду, и всегда.


Если ты звезда экрана — значит, влачишь бездетную жизнь одинокой звезды... тут же за дверью тебя караулят неизлечимые болезни — типа онкологии, или сердечно сосудистых заболеваний. Кому завидовать? И возможно ли хоть кому-то завидовать? Зависть это мираж и такой мираж — что только плюнуть и растереть. Но кто это понимает? Кто это понимает?


11


Идёшь дальше. Хотя почему идёшь? Бредёшь по пустыне - еле волоча за собой ноги — несмотря даже на современную медицину двадцать первого века. Стоишь так еле-еле на дрожащих ножках, колышит тебя эдак — ну, как былинку на ветру... и тут тебя, конечно же, добивает последний мираж (так сказать — контрольный выстрел в голову).


Эдакий оазис — где бледным демоном ты стоишь так, у колонны, притулившись к ней — и смотришь так на всех этих людишек — мечущихся перед тобой — как на Г с большой буквы. Как на поганых насякомых — жрущих, плодящихся, размножающихся — которые если и делают акое полезное дело на этом свете, то только проклинают друг-друга — уничтожая этим самым друг-друга в неимоверных количествах.


И вот, так всё думаешь, бледным демоном-то притулившимся у колонны: ?А стоит ли жить-то среди всего этого дерьма? Стоит ли жить среди всех этих скотов? Среди всего этого скотства... Не лучше ли перечеркнуть весь этот мир ненавистный мне?


Не лучше ли что-то там, типа, удавочку на шею и показать всем — своё отношение к этому миру? Что я плюю на этот мир! и не буду так же, как все — мычать со всеми вместе — принимая ваш мир — с Дарвиновским вашим естественным отбором — где побеждает сильнейший, а слабых стирают с лица земли... я не хочу размножаться здесь, как последний скот и играть во все ваши игры.


Я протестую против вашего мира! Это моё единственное отличие от скота — что я могу затянуть себе на шее удавочку... Ни один скот на это не способен!? - и вот, такие всё мысли и великие идеи, начинают просто, как-то приятно так, пощипывать чтой-то там внутри — что вырастает в очень даже такой большой оазис ДЕПРЕССУХА, или просто ДЕПРЕСНЯК.


О-о-о-о-о-о, как же он греет душу своею исключительностью... т.е. когда ты себя, так очень даже приятно для себя — считаешь исключением из правил.


И вот, коли уж настроился на эту волну, то вот, только это и видишь; только это и замечаешь. Это же всегда так бывает, это же закон жизни такой. Ну, возьми ты любой приёмник и двинь поиск по эфиру... по эфирным, так сказать, волнам. И вот, на какую волну ты настроишься, там — на Авто радио, или на Ретро FM... такую ведь волну — ты и будешь слушать.


Так же и здесь — вот, попробуй, к примеру, настроиться на блуд... О-о-о-о-о-о... ты ведь в каждой женщине тогда будешь видеть только похотливые взгляды ея... и намёки во всём! - в разговоре ли, в одежде ли... - намёки только НА ЭТО!.. ну, туда-сюда-обратно — тебе и мне приятно.


Или в каждом мужчине ты будешь видеть только безумно влюблённого в тебя самца, который только и мечтает об одном
в этой жизни — а именно — овладеть тобою силой. То есть сдавить тебя своими крепкими ручищами, как в тиски — и... ну, дальше уже я думаю все вы можете себе представить — на что способен разгорячённый и очень даже целеустремлённый,
как ракета — самец...


А попробуй ты настройся на депрессуху — ну, это как ?радио-Пилот? переключить на ?радио-Маяк?... И вот, уже видишь — только лишь одно и тоже — а именно, как сильные мира сего чморят, гнобят и уничтожают — всех тех, кто слабее их. Единственный и непоколебимый закон нашей планеты — где сильный жрёт всех — кто слабее его. И люди начиная с самого, что ни на есть детства, заклёвывают своих слабых сверстников - как птенцы грифа-стервятника, или орла — заклёвывают братьев своих в гнезде — пока т.е. не заклюют их до смерти — никак не успокоятся.


Дак вот, ну, стоит ли жить в этом мерзостном мире? Не является ли позором жить здесь? Не стыдно ли жить здесь в этом трижды проклятом мире — всеми забитыми здесь существами... где далеко даже не только в тюрьме насилуют и издеваются до бесконечности над слабыми людьми...


И убивают слабых не только в лагерях — а просто напросто везде. И есть ли у вас — у тех кто собрался здесь жить — ну, хоть какая-то совесть? И вот, травишься, или ещё чего... и так, и уходишь в этот оазис — который мираж.


И вдруг, в этой бесконечной, бескрайней пустыне, наполненной миражами, ты видишь Иисуса Христа... Ты можешь ли это себе только представить, о вождь Бушменов? Это самый, что ни на есть — настоящий оазис. Он даёт тебе пить от прохладного озера расположенного под пальмами — дающими густую тень...


И ты глотнув, так, пару раз, или тройку раз, или сто раз... вдруг, как-то видишь мир-то вокруг себя, совсем даже преображённым... преобразившимся... и совсем даже другим — нежели ты видел до сих пор. И ты, вдруг, как-то всё начинаешь понимать. Всё, вдруг, начинаешь понимать!.. Что все мы созданы для счастья — как птицы для полёта... и что надо только отвернуться от миражей и ты увидишь совсем даже, совсем другой мир!


Переключись только на другую волну! Там с ?радио Дача? на ?Дорожное радио? — и вот, и увидишь — что толку причитать вместе со всеми, какой поганый мир... Ты просто возьми — да помоги кому-нибудь. Возьми да спаси кого-нибудь. И совсем другая волна пойдёт в тебя и совсем другой вал покроет тебя и совсем другой ветер задует и охватит тебя.


- Да, этот мир далёк от совершенства. Это пограничный мир — между тьмой и Светом — где тьма и Свет сошлись в битве миллионы форм принимающей, - так скажет тебе Иисус Христос — так Он тебе скажет. - Но стань капелькой Света в океане Любви... и увеличь Любовь на земле — спасая кого-то... а не увеличивай зловонную жижу — которой и без тебя хватает — которая пропагандирует, что кругом одно Г! И это в принципе-то понятно — если ты в ём живёшь.


Но переменись сам и изменись сам — и переменится мир в котором ты живёшь. Спасай всех кого только можешь Спасти — и ты увидишь, что мир наш полон Добра, Любви и Света. Ведь, какой ты сам — такой и мир вокруг тебя, - так скажет Иисус Христос — так Он скажет.


И вот, с Ним, ты действительно всё поймёшь — что и завидовать в этом мире некому — раз ты сам это определяешь - сколько у тебя в жизни будет счастья — переключившись на светлую волну.


И что, как же мало надо человеку... и какое же у него будет счастье — когда ему многого-то не надо. И что, да, понятно конечно — что, как Диоген в бочке не прожить — климат не тот... Но лучше чем хрущёвка, панелька, полуторка и искать даже не надо. Всё остальное лишнее.


И что можно прожить и совсем даже без дачи — ходи да гуляй! И летом набредёшь и на кусты малины, и на смородину, и на покинутые яблони — полные яблок!.. Что не найдёшь на природе — купи у бабушек с рук — у них точно нет — ни пестицидов, ни нитратов... и счастья будет намного
больше нежели разные проблемы с этой дачей, с машиной (которая прилагается) и т.д. и т.п. - там, одно цепляется за другое и возникает целый вал — забот, работ, проблем, кредитов и прочего и прочего...


А оказывается можно жить прекрасно и без всего и этого! Ну, т.е. получать все те же витамины, солнце и воздух — совсем даже без дачи. Да и вот, так-то вот — да со всем и остальным. И вместо бесконечных работ и забот у тебя будут волшебные прогулки по сосновому бору и по берёзовой роще.


И вместо того, чтобы лететь в Гоа, или ещё в какую Тьму-тараканью — всего-то надо дойти до любой речки на природе — да посидеть на бережку... и вот, и релаксация, и расслабление, и умиление... и Благодать будет точно такая же, а то ещё и больше — чем за кордоном.


И коли вот, уйдёшь от всего от этого, от лишнего-то... тогда и песня-то эта будет понятна: ?Человеку много ль надо? У него на сердце радость! Он смеётся снегопаду, солнцу, небу и ветрам!..?


Здесь же и наркотики — ну, как может быть МАЛО человеку — того счастья, которое у него уже есть! Которое у него и так есть! Солнце, небо и ветер! И разве это одно?! Это ж надо быть сумасшедшим, чтобы, к примеру, на свадьбе — где море счастья, веселья и смеха!.. ещё взять и напиться водяры, и стать сумасшедшим, и убивать друг-друга.


Или на природе — где одна только нирвана!.. пить не просыхая и блювать на всю округу... Ты посиди только... Ты помолчи только... Ты отдохни только... Ты посозерцай только... И вот, Благодать-то... Благодать... так ведь и пойдёт в тебя от Боженьки-то нашего, так и пойдёт...


Как можно искать от Добра — добро?.. От нирваны — ну, что же ещё-то Господи?! От Благодати — что??? Одурение и сумасшествие? Кайф который разливается по членикам насекомого? Но это, среди Благодати-то, ну, совершенно даже лишнее. Тем более, что ведёт к неисчислимым страданиям.


И вот, в этом, настоящем оазисе Иисуса Христа, как-то всё это, очень даже, очень даже отчётливо понимаешь. Например, как можно на кого-то злиться — если этим самым - совсем даже не исправишь положения, а наоборот — своё только усугубишь. Ведь можно ли, что-то злобою создать? Злобой ты только создаёшь разрушение. Разрушая и себя, и всю округу — ты вгоняешь себя только в беспросветный ад — где ни радости, ни счастья, ты от своих действий не получаешь, и живёшь только для одних страданий. Хорошо ли от этого тебе самому? Да нет конечно.


Взять, хотя бы, тот же пресловутый блуд. Понятно, что слону — в котором разыгрались гормоны и он трубит на всю округу;
быку у которого гон и он роет землю проистекая слюной и смотря исподлобья — кого бы ещё затоптать; тако ж человеку, которого задолбал тестостерон — этот самый блуд, совсем даже, не кажется пресловутым и затасканным...


Понятно, что и хочется, и колется, и мамка не велит. Но пёс хорош только на цепи когда — и возле дома. Сидит когда там — на своём месте — на цепи; ну, грызёт, там, кость и лает на мимо пролетающих ворон — чтобы не каркали, где не попадя - где не полагается. Но попробуй запусти этого пса в дом — и вот, уже пойдёт и грязь, и вонь, и хаос, и опасность для всех окружающих — потому что пёс может и покусать и загрызть.


Ну, а уж если ты его пустишь за стол — то это уже будет совсем беда; он и не то, что — ноги на стол... но он и нагадит вам на стол — и вот, вас же самих и сожрёт.


Т.е. всё хорошо в меру и всё должно находиться на своих местах; и всё должно доставаться из своих мест только тогда — когда надо. А не так, что вот — вынь да полож! Потому, что я самый чувственный и не было ещё доселе таких чувственных как я.


Безусловно, что для продолжения рода, для создания семьи, для Любви и счастья земного — чтобы научиться Любви возвышенной, небесной... постепенно конечно, со временем... через десятилетия...


Но когда человек начинает этим заниматься для удовольствия (разнообразить — так сказать...) - то вот, он уже пса снял с цепи и поселил в своём доме. И жизнь его и здоровье, уже становятся под угрозой — потому что пёс, мало того, что создаёт вонь и хаос, но ещё и когда он вцепится в тебя и травмирует — совершенно не прогнозируемо и не предсказуемо.


А когда человек начинает уже жить только для этого — то есть, только для своего скотского удовольствия — то это уже значит, что пса этого смрадного он уже запустил за свой стол — и ест уже вместе с ним за одним столом и гадит уже этот пёс тоже на стол — и когда этот пёс сожрёт самого человека?.. это уже становится совсем даже и совсем даже не рассчитать и не просчитать и не подсчитать — амплитуду колебаний его клыков — на своём белом теле.


Когда начнутся бесконечные женские болезни? Когда аденома простаты не даст мужчине даже отлить из своего барсика? Когда начнётся онкология? и все вы не сможете даже испражняться — ни с заду, ни с переду и ниоткуда... Это уже, ребятушки, действительно, совсем даже — не рассчитать, не просчитать и не подсчитать. Встали на путь сладострастия, встали на путь похоти, встали на путь блуда — ждите только болезней из ада и самого ада.


- Если действительно невмоготу переносить гормональный взрыв, - так говорит Иисус Христос в оазисе, - молитесь Господу Богу нашему, исповедуйтесь и причащайтесь крови моей и плоти; и это действительно поможет нести свой земной крест — по очень даже и очень - не простой, тутошней жизни.


И вот, опять прохладою-то обдало... и вот, опять воды хрустальной напился.


14


Тако ж и с гордыней. Ну, надо так, иногда, когда ты не дома — гордо нести себя по земле — высоко подняв голову; и лучше не заговаривать и не останавливаться с незнакомцами; с разными, там, нахалами и хулиганами, да и просто с разбойниками. Здесь надо, конечно, быстро и гордо пройти мимо них, миновать и проскользнуть стремглав... Иначе они тебя и затащат куда-нибудь, и изнасилуют, и просто убьют.


Безусловно на работе надо вести себя с начальством и подчинёнными гордо и независимо. Попробуй только чуток расслабься и работы никакой не будет, и производства никакого не будет — да ещё и на голову нагадят — и начальство и подчинённые. Да, такова селяви, как говорится... и как мы уже писали выше: ?Не убиваешь ты — убивают тебя. Не будешь суровым с другими — значит — будут суровыми с тобой?.


Ну, к этому надо относиться, как к данности... и главное, что не забывать расслабляться там — где можно прожить и совсем даже без этого. И не увлекаться в своих мыслях и идеях дальше того, что есть... Например, если ты должен быть суров и горд с окружающими — то ты их лучше поэтому. Что если ты с ними суров — то ты их лучше. О нет, даже - совсем нет.


Ну, к примеру, если ты работаешь в местах заключения, то ты просто не можешь быть не суров с заключёнными; если ты будешь любвеобилен с ними — то всё это плохо кончится. Да, такая жизнь, такие условия нашего существования. Но только не надо здесь делать следующего шага — что, мол, это значит — что ты их лучше.


Ну, просто, так вот, у него сложилась жизнь. Там, к примеру, в детстве погибли родители и он вырос в детдоме — отсюда и вся его многострадальная жизнь. Это все люди с трудной судьбой. И конечно, если бы он вырос в твоей семье, у твоей мамы - то он бы безусловно не был уголовником, а так же, как и ты боролся, всю жизнь, за правду и за справедливость.


Ну, а если бы ты, на его месте, попал в детдом и с тебя бы старшие стали бы трясти деньги — то ты, так же бы, как и он,
стал бы воровать для старших (и значит — более сильных!), чтобы они тебя не избили после отбоя.


Вот, собственно, и вся разница — между охранником и зэка, между бомжем и олигархом; между священником и сатанистом — разница эта только в месте рождения и больше ни в чём. Больше ни в чём. Один просто рождается в семье священника, а у другого родители с психическими отклонениями. И вот, и пошло - и поехало, и на всю жизнь — как тебя запустили с самого начала — твой спутник — так ты и летишь.


Да, конечно, возможно, что и из детдома можно стать священником. И из семьи священника - можно стать Сталиным; но опять же, это не от самого человека зависит — а от того бытия, где он произрастает. Бытие определяет сознание - и с этой пошлостью не поспоришь.


Это как ?Принц и нищий? - которым, как-то трудновато понять друг-друга... и которым никогда не понять друг-друга. Один весь такой надменный и выглядит среди блатных и нищих, как сумасшедший... а другой, весь такой - вороватый, быдловатый и шпанистый, и ищет только - где, что украсть.


И поэтому, на этом этапе, надо уже брать гордыню за горло. Да, я должен быть суров — в определённых местах жизни... но на этом надо и завязывать свою гордыню; потому что это совсем даже, совсем даже не значит — что ты кого-то лучше. Да, так вот сложились все обстоятельства его жизни — но это, совершенно даже, совершенно ничего не значит — в смысле, что ты лучше его.


Ты не лучше его, но должен быть с ним суров. Так и при защите отечества — да, ты должен быть и зол — если на войне... или в перестрелке с бандитами... но злоба твоя должна заканчиваться тут же, когда враг повержен и просит о пощаде — дальше ты должен быть просто суров.


А вот, если ты перевалишь золотую середину (без которой здесь не прожить) и будешь казнить военнопленных, или заключённых — то это значит, что ты уже перешёл Рубикон и дорога твоя из героической повернула в ад — и едешь ты только в ад на вороном своём коне и больше никуда.


Мы же все понимаем, что одна из бесконечных Божиих радостей — есть радость в творчестве. В своём ли — когда ты
что-то создаёшь, в чужом ли — когда ты всей душой внимаешь этому другому — непохожему, совсем даже, на твоё — творчеству. Это ж тоже — ещё одна нирвана — погружаться в своё ли искусство... в творчество другого ли человека... Это ж радость-то какая, это ж счастье-то какое!


Да, действительно, надо Любить творчество в себе — но не себя в творчестве... как говорится. Когда из счастья в творчестве — бесы передёргивают карты и ты, вдруг, ясно так, явственно... всею душой — чувствуешь, что ты очень даже и очень гениален! Не путать с генитален. И талантлив до высочайших небес. А другие... Ну, другие черви (иначе их не назвать) — мешают только жить и заниматься высочайшим творчеством!


И вот, опять уже перевалил Рубикон... перемахнул золотую середину — и дальше только сумасшествие одно... И ты уже не в творчестве, а в сумасшествии — ходишь такой весь - гордый и восхищаешься только собой!.. а на других смотришь, как на вшей и прочих непотребных насякомых, которые только и делают, что мешают твоему искусству — в котором ты весь такой — растворился...


А на поверку-то здесь оказывается, что ты растворился только в своём сумасшествии — носясь со своими рукописями, как с писями... и все уже давно крутят-т пальцем у виска. Вот тебе и весь гений, вот тебе и весь талант.


Или там, да, надо кушать, чтобы, как говорится, поддерживать жизнь в своём теле. Но взрослый и здоровый мужчина, тако ж женщина — могут вполне даже обходиться и без мясной пищи, и без птицы, и без молочки.


Когда вы будете есть каши, бобовые, картофель с лучком, там, и т.д. - вы ж во первых сразу похудеете (если конечно отмените и мучное), вы ж сразу же будете здоровые! У вас сразу же появятся силы жить, силы к жизни — как у слона, у бегемота и носорога, или быка.


Вы впервые в жизни ощутите лёгкость небывалую! Ходите, бегайте, занимайтесь спортом — без одышки, без сердцебиений, без аритмии, без помутнений в глазах и обмороков... потому, что мясо — оно просто убивает вас. Когда вы уже не маленький и можете обойтись и без коровьего молока; когда вы не больной (к примеру диабетик) и можете прожить без мяса, или куриного бульона — это, как говорится, та золотая середина в этом.


Когда вы переваливаете Рубикон и едите мясо только из-за своих вкусовых сосочков, из-за того, чтобы побаловать своё бездонное чрево... Да ещё там выбираете — свинину, или баранину — т.е. тех животных которых убивают только из-за чревоугодия — тогда начинаются болезни.


Тут и все сердечно сосудистые болезни и полнота (ожирение) — где жир требует ещё жира и мы не можем остановиться... и одно цепляется за другое и получается какой-то замкнутый круг... Уже мы едим не для того — чтобы жить; а едим для своего сала и жира — которые требуют еду и убийства новых животных для нашего жира. Жир, через вкусовые сосочки (рецепторы) и голод, ведёт нас ко всем болезням — от которых все мы уничтожаемся... но требует новые убийства животных; так как ?голод не тётка — хлебушка не даст!?


Но ведь никто и не заставляет вас голодать — измените только рацион питания! Просто — правильно питайтесь! Ну, хотя бы поститесь! И вот, просто хлынет в вас здоровье! И это вместо того, что одна страсть — подгоняет другую... другая третью и т.д. бесконечный такой адский круг. Голод бросает нас к чревоугодию (хотя почему ни к картошечке варёной, или жареной с лучком? Почему не гречке и варёной, и жареной с лучком? Причём - ешь сколько влезет!);


поедание мяса пробуждает в нас блуд и злобу... И вот, уже ночью просыпаешься — потому что мёрзнут ноги! Ну, там, тайной уд, от сала, или от колбасы — эрегировался — по народному просто встал - и утянул за собой одеяло - с твоих ни в чём не повинных ног. И вот, ноги твои все замёрзли...


И когда ты просыпаешься в ночи с этим несворотимым стояком, то о чём же ты будешь думать в тиши? О поэзии что ли? Ты здесь будешь думать токмо о соседке — через которую можно, ну, там, как-то... облегчить это состояние... и несворотимое положение; как говорится: ?Доктор, слабость такая, что двумя руками, даже, согнуть не могу...?


Но у соседки муж - и даже какой-то свирепый и здоровенный — и злоба, злоба, злоба — неизъяснимая и необъятная, здесь, охватывает тебя! Ну, почему — одним всё, а другим ничего? Почему одним красотки с пудовыми дойками, а другим только ночь со стояком? И вот, в конце-концов не в силах боле этого переносить — пускаешься во все тяжкие... ну, то есть хоть как-то облегчить положение окаянного отростка.


И если соседка окажется, как говорят в народе: ?Слаба на передок? - тоже из-за чревоугодия ли, из-за сухого вина ли, или из-за быта — который формирует сознание... То всё это закончится очень и очень даже плачевно — столкновением т.е. двух самцов... А дальше что? тюрьма? за то, что пристрелил здоровенного соседа...


Но даже и выйдя оттуда и напоровшись с радости снова мяса... ты потом так и не поймёшь, через месяц употребления — котлеток, пельмешков, ветчинки, корейки, сальца, буженинки... почему, опять по ночам, начали снова, паки и паки — мёрзнуть ноги? И когда этот стояк закончится? И что за проклятая жизнь такая?


И вот, так, казалось бы... ненароком, исподволь так, не специально конечно же — начинаешь думать о какой-нибудь девушке молоденькой, о своей родственнице... И вот, вам и новый адовый круг поехал... и закручивает и засасывает тебя в воронку.


Вот, что такое чревоугодие — чревобесие, горлобесие... и как оказывается легко от этого уйти — употребляя просто побольше растительной пищи — каши, картохи с растительным маслом и гороха и т.д. и дёшево, и сытно, и здоровье, и чистые сосуды, и уход от поганых страстей — таких как — блуд, зависть, злоба.


Видите, как же просто всё оказывается! И как же чудесно-то в этом оазисе Иисуса Христа! Пьёшь вот так, пьёшь воду-то из его родников и чувствуешь, как очищаешься, просветляешься, выходишь из мрака... и миражи уходят, уходят, уходят — в свой поганый и растреклятый ад. И ты уходишь и уходишь - из какого-то вечного морока, бреда и сумасшествий — которыми и была вся твоя прошедшая жизнь.


Понимаешь ли ты меня, о вождь Бушменов?


Вождь, как-то неопределённо мотнул головой и долго думал глядя на кусты - которых он был верховный правитель:
- Вот ты говоришь — блуд, блуд... а как же тогда жить?.. И для чего же тогда жить? И зачем же тогда жить?.. ежели нельзя — туда-сюда-обратно — тебе и мне приятно... - так процокал и просвистал король буша на своём птичьем языке.


- Нет, нет, я понимаю тебя, - так ответил ему Иконосентий Касторович Бокобатько — так отвечал он ему, - я даже очень тебя понимаю, о вождь племени Бушменов. Бытие определяет сознание; именно так — только бытие. Если у вас, к примеру, кто-то и доживёт до преклонного возраста, и у него начнётся аденома простаты... и он не сможет отлить из своего мерзкого чудовища...


то и ни он, и никто-то другой из вас — не состыкует это с тем, что дедуля-то был озорник-с... и любил побаловаться со своим барсиком — а точнее мастурбировать, чтобы это видели дамы. Т.е. у вас это просто не состыкуется - в ваших головах — его баловство и дикие, его же — предсмертные верещания... Если кто-то из вас и доживёт до такого преклонного возраста.


Я понимаю, что для этого надо родиться в стране - где белый снег, белые деревья, белые люди... и единственное правильное Христианство — это православие. Да и то, конечно, мало родиться в той стране и это тоже не панацея... надо ещё расти в православной семье, где тебе с детства объяснят про все гиблые страсти и чем они могут закончиться.


13


А так-то ведь и у нас своих папуасов хватает — которые считают, что они на нашей земле самые основные! самые главные! Ну, раз в их руках, как считают они — жизни всех окружающих - кого захотят убьют, кого захотят изнасилуют. Ну, это, к примеру, все бандитские и мафиозные группировки.


И вот, все они, очень даже уверены — что именно на их улице праздник! Именно они - боги здесь на земле! ну, раз решают - кому жить, а кому умереть; именно они находятся на Олимпе власти, славы и почестей!


И даже, когда сидят возле параши (ну, это у них так называется отхожее место) и вдыхают целый день запах человеческих испражнений (ну, живут в туалете), даже и тогда они не выходят из своего сумасшествия, из своего бреда — что они короли в уборной! что они короли среди дерьма!.. и говорят так — величественно, тем — кто их слабее: ?Твоё место возле параши!?
Мол, сидим мы все в уборной и живём мы все в уборной — но я здесь главный! и потому ты сиди рядом с отхожим местом, а я буду на метр подальше... во как!


Это, как бомжи на городской помойке — живут тоже по своим правилам, по своим кодексам чести — мол, если я, чего если тронул, своею лапою в помоях — то это, значит, моё; или
там, в хибару мою, из телевизионных коробок, не лезь! Частная собственность! Приват — как говорится! Ну, там, отстегни хозяину — для того, чтобы рыться в помойке и т.д. и т.п.


И вот, когда ещё и залудит стакан — технического, дешёвого спирта — который купил на собранный цветмет — да у него и ещё там есть в запасе спиртяга!


И выйдет среди помойки, так, из своего целлофанового жилища — и ему так всё больше и больше хорошеет!.. и кайфуха-то прёт... так и прёть! так как спирт разливается по членикам и по сосудикам насякомого!.. И вот, он, так, кладёт глаза долу-то помойному с чайками и вонью (к которой он уже вообще-то давно принюхался), мутными и безумными глазами, так, обводит окрест!.. и чувствует он себя — ни больше, ни меньше — как царём горы! Королём на именинах! Самым главным в аква... аква... в акватории Тихого океана!


Тем более он ещё и знает, что под клеёнкой его ждёт, правда малёхо грязноватая и очень вонючая — но зато такая же сумасшедшая... но зато собственная соска — и вот, сделает, когда надо и всё что ему надо! Вот так! И от этого, от всего, он чувствует такой прилив и заряд — и сил, и энергии! такая кайфуха разливается по его вонючему телу... что скажи, вот так, ему сдуру, что надо, мол, как-то изменить свою жизнь... надо, мол, как-то... ну, хотя бы помыться, там... в гигиенических и антибактериальных целях... то он просто рассмеётся вам в глаза и с наслаждением закурит сигарету.


А чё? бухло есть, табак есть, соска есть. Когда у тебя сосут — значит, ты всё делаешь правильно! - именно это написано на его жутком и уродливом лице. И что ты ему скажешь на всё на это? Почему всё, что он делает это плохо?... Как же плохо — когда от всего, что он делает — ему хорошо! Он добытчик! От дождя - летом — есть, где укрыться! осенью, зимой — спят в колодцах теплотрассы!


С утреца добывает цвет. мет. - к обеду уже есть на бухло! А еды - море! Привозят ту же колбасу просроченную — д хоть заешься! И масло везут просроченное, и разные, там, консервы — и много ещё чего!.. А колбасу вообще привозят такую и выбрасывают — которую в СССР видели только в политбюро ЦККПСС и секретари обкомов. Это ж надо!


И вообще, старожилы российских земель и российской истории — ещё помнят, как за колбасу, намного хуже этой, что им привозят на свалку, или за пельмени — тоже намного хуже чем им доставляют на помойку — во времена СССР просто убивали друг-друга в очередях — в прямом смысле этого слова! убивали в давках — затаптывали насмерть.


И это даже в одном городе был далеко не единичный случай и даже не десятичный... для быдла везде строили загоны, как для скота — с железными барьерами — потому что никакая милиция, тогда, не могла спасти никакую очередь от смертоубийства — своими силами... чтобы люди не давили друг-друга насмерть у входа в магазин.


И вот, строили эдакую железную ограду из толстых труб — и как скот на бойню пропихивали и проталкивали по ним народ — как последнюю скотину... которые, если только честно, действительно были скотами — последними скотами! поелику за бутылку водки, за пачку сигарет, или за пачку пельменей (которые продавцы в ужасе, чтобы не снесли прилавок — бросали в народ...) - они готовы были растоптать кого угодно!


И вот, выдирая эти бумажные пачки друг у друга — разрывали их — и пельмени рассыпались по полу — в которые тут же втаптывали слабых женщин. Вот же, как жили в СССР — не в самые худшие годы.


А вы говорите царю горы, который не успевает эту колбасу из зубов выковыривать; вы говорите этому царю, вдруг, что надобно жизнь переменить... надо бы, мол, уйти от сумасшествия; надо бы бежать от этой безумной жизни... Да вы что охренели что ли?!


Ведь всё, что надо, для последней скотины, у него есть! Всё, что нужно скоту, для удовольствия — у него имеется! жрачка, водка, соска, удобства. Чё ещё надо-то? Книжки что ли читать? Или по природе гулять? Но зачем это ему? Зачем ему ручеёк, ветерок, цветочек, тропинка в лесу... Зачем ему забота о ближнем? если все люди — звери; а про совесть, в биологии, не написано.


Зачем ему забота о душе? если всё это, совсем даже, недоказуемо!.. а всё, что он видел в своей жизни — говорило ему только о бездушии. Всё, что он видел и чувствовал на собственной шкуре, всю жизнь — говорило об отсутствии бога на земле и об отсутствии души у людей.


А пускаться с тобою в душеспасательные беседы и слушать о том, что какой ты — такой и мир, который тебя окружает; что, мол, изменись сам — и мир изменится вокруг тебя!.. И ты уже на земле будешь жить не в аду, а в раю!..


Вести такие беседы с тобою — ему недосуг, западло и сто лет не надо! потому что живёт он — от одного наркосна — до другого наркосна... и между этими опиоидными дурманами (а ведь любое спиртное относится именно к опиоидным наркотикам — действует так же — только намного опаснее нежели героин!.. и совсем, кстати, непонятно — почему же оно легализовано???)


между этими опиоидными дурманами — времени на соображалку отпускается — ну, очень даже мало... и в основном, как назло, только для того, чтобы постигнуть — где и как достать новый дозняк, новый глушняк — чтобы глушануться, как рыба в омуте и всплыть так, к верху брюхом — неважно отчего — от барды ли, от герыча ли, от кодеина ли, от глазных капель ли...


совсем неважно от какого крокодила этот глушняк произойдёт — главное впарить в себя такую дозу, чтобы поплыть так, поплыть... ну, а если, там, и сдохнуть — то все мы сдохнем — рано или поздно. Поэтому даже подумать, так вот, ну, как обычные люди — думают о чём-то отвлечённом... им, ну, совершенно даже недосуг.


Тако ж и бандитам, и мафии — которые себя, в этой жизни, считают самыми главными. Это, как пингвины в Антарктиде — большие такие и пухнатые птенцы императорских пингвинов — идут к берегу Южного океана — чтобы окунуться в его воды и поплыть, поплыть, поплыть... ну, их ведёт к воде инстинкт и они идут туда.


А на берегу гнездятся пингвины другого вида — которые, даже взрослые - вполовину меньше птенцов императорских пингвинов. И вот, эти ярые туземцы берега Антарктиды и Южного океана нападают на огромных и флегматичных птенцов императорских пингвинов — и лупанят их своими ластами на чём свет стоит — по полной программе! ну, именно, чтобы показать — кто здесь главный! Да, да, именно так — кто здесь главный! Чтобы знали!


Птенцы императорских пингвинов, косят так опасливо глазом - на этих ярых, перевозбудившихся аборигенов антарктической пустыни; и стремятся, как-то побыстрее так, пройти мимо этой разбушевавшейся стихии — и вот, флегматично так шествуют дальше.


Так вот и бандиты, мне почему-то напоминают вот этих глупых пингвинов. То есть жизнь как-то вот — сама по себе... Она здесь была всегда... И всегда будет после... Жизнь т.е. всегда — была, есть и будет. Но находятся, иногда так, такие вот, птицы — которых хлебом не корми, но дай только показать — кто здесь на земле самый главный. Кто здесь власть - в натуре!


И вот, вместо того, чтобы радоваться жизни, вместе с бабочками, вместе с цветочками! Вместе с родничками и косами берёз! Вместе с птичками и стрекозками — петь песню солнышку и ветру!.. Вместе этого они посвящают всю свою жизнь... чему?.. Тому, что они здесь главные?! И имеют полное право на все местные богатства, наркотики и женщин!


И что? и чем вы тогда отличаетесь от царей горы на помойке? Только что выглядите респектабельно? Но внешний вид это вообще — так мало значит. Главное это внутренний мир, главное это какой ты в душе... А внутри-то они такие же, как и бомжары на помойке — живут по скотским законам чести, живут по скотски — кто сильней — тот и прав! Всё для меня — ничего от меня!


И их могучее тело говорит им всё время о том — что они живут правильно! Только так можно удовлетворить все свои скотские желания! Именно так — как они живут! И зачем им бог — коли сами они боги, или человекобоги! Потому что всё, что захотят — то они и удовлетворяют. Потому, что если бы они не были уверены, что они боги — они бы тогда бежали стремглав от своего сумасшествия;


так же бы, как бомжарам надо бежать с помойки! Но всё дело-то в том, что они очень даже удовлетворены всем происходящим!.. и сумасшествием всё это — совсем даже не считают. Одни считают себя самыми главными и поэтому все у них должны сосать; другие тако ж считают себя царём горы и далее-т со всеми остановками.


14


И ты так же живёшь, о вождь Бушменов — как, мол, прожить без этого?! А о Любви, вот — никогда ты не задумывался? Чтобы женщина тебя просто Любила, а там всё остальное, как получится... Ни за бухло, ни за деньги, ни за то что ты крут... а просто за то, что ты есть...


Потому, что всё перечисленное выше это не Любовь — это так... торг — ты мне я тебе; это скотство и больше ничего; потому что Любовь не может даже зародиться в скотских отношениях. Любовь может зародиться только там, где струнят скотские порывы; там, где живёт скромность; там, где интеллигентность; там, где наступают на горло всем страстям; там, где всё прощают... там, где ждут; там, где боятся обидеть друг-друга... Любовь это нежнейший цветок, который далеко не всем даже и показывается...


и уж никак не покажется на глаза тем — кто живёт для ублажения своего тела; для кого высшее достижение нашего мира — это сауна, водка, икра, девочки!.. а дальше уже и фантазии не хватает!.. ну, может быть, ?кокс?... но всё одно, всё сводится только к ублажению тела. Если для вас это высшее достижение нашего мира, то о чём тогда вообще с вами и разговаривать?


А вот, если вы всё это считаете скотством и как только можете избегаете этого всю свою жизнь; когда вы, какой-нибудь скромный библиотекарь, или бухгалтер, или ещё какой служащий — с скромной зарплатой, скромно одетый... и смиренно так, по быстрому, перебегающий улицу, чтобы никто не заметил, или не сбил...


которому трудно общаться с продавцами — потому, что он вечно в каких-то своих мыслях... и с деньгами у этого человека, какая-то вечная беда — никак не научится он так жить, чтобы хоть немного, как-то влезать в свой скромный бюджет... и при всём при этом — женщина это, или мужчина — этот человек умудряется ещё как-то мечтать о Любви...


Хотя конечно и понимает, то есть сам понимает, что никакой Любви он не достоин... что таких, как он (она) вообще не любят... потому что она и криворукая и кривобокая и всё вечно валится и падает из её рук — и вечно говорит совсем не то, что надо говорить... и т.д. и т.п.


Вот, здесь скажу тебе честно, о вождь Бушменов, что только вот, к этим неудачникам и тетёхам и к неумехам — только к ним, Любовь и приходит. Только сюда, к этим людям — Любви и дорога. Только к тем — кто скотство считает скотством; и сам весь такой вечно возвышенный, мечтательный, никак не отсюда... пусть и неудачник... и даже порой и всеми забитый... Но только, вот, к ним, к этим людям, и приходит, вот эта, великая Любовь...


И о Боже!.. что же за счастье-то тогда на тебя снисходит... Это ж просто ни в сказке сказать — ни пером описать... Что может сравниться с Любовью? Да ничего с этим не сравнится! Когда ты Любишь, тебя Любят — тогда и не надо ведь больше ничего! Ничего ведь тогда больше и не надо...


Нет, ну, живёшь вроде бы так же — носишь те же самые носки и джинсы... но находишься в нирване... вот, как это объяснить?.. Вот, например, раньше — как же всё-т напрягало тебя — и отсутствие денег, и отсутствие, в связи с этим, чего-то вкусненького... и сидящая уже давно в печёнках эта надоевшая работа и начальник идиот... и большие суммы оплаты за свет и засоры канализации...


О майн гот, да разве всё это перечислить?!. Да, что только не напрягало тебя раньше, что только не портило тебе настроение; что только не травило твою и без того зачуханную жизнь.


И вдруг, всё это прекращается и ты просто плывёшь... как-будто на какой-то волшебной лодочке, по глади сказочных вод
- от встречи и до встречи... Да, да, именно так — плывёшь от встречи и до встречи... Скользишь по глади хрустальных вод — и ничего тебя не волнует... вы спросите почему? Ну, потому, что это так всё мелко... Ну, всё абсолютно!.. все эти жизненные проявления, перипетии, суета-сует... по сравнению с Любовью...


Ну, встал ты рано утром, чтобы идти на надоевшую работу... Но ты же в нирване... и скоро ты увидишь Любимую, Любимого — и поэтому ты не толкаешься в общественном транспорте, а просто плывёшь, плывёшь — мимо, мимо... Начальник орёт с утра и брызжет слюной... а ты улыбаешься...
и тебе даже, так, неудобно перед всеми остальными... все в горе и в беде — бегают, суетятся, ищут пятый угол... а тебе неудобно перед ними... Потому, что к тебе пришла Любовь и ты просто взлетел над суетой, как на картине Шагала!


Вот, вроде бы, так же, как все притянут к земле — земным магнетизмом! но ты не на земле... Тебе, вдруг, становится так жаль всех людей — у которых так-то вот и вся жизнь проходит — в суете-сует... и нет у них Любви... А ты плывёшь, летишь, плывёшь, летишь в нирване... над суетою...


Нет, ну, начинаешь даже вроде и подражать всем — и чегой-то говоришь, что и все... И крутишь головой... и всплёскиваешь руками... Мол, я такой же, как и все вы... Но улыбка просветляет твоё лицо, как бы ты не скрывал её... Ты летишь в тех же самых потрёпанных джинсах, в драных носках, с разлохмаченной головой... Летишь и даже в гдей-то перемазанной куртке; и наевшись даже в столовой каких-то несвежих котлет...


Ты летишь мимо орущих матом аборигенов... Тебе жалко всех их!.. ?О боже, чему вы посвящаете жизнь? - так медленно и плавно текут мысли... - Алкоголизму? Карьеризму? Добыче денег? Выяснению — кто здесь главный? О Боже, как же это всё мелко... по сравнению с Любовью... Какая-то мышиная возня... какие-то такие ненужные хлопоты — о которых даже стыдно и говорить-то — по сравнению с Любовью...


Хочется даже крикнуть: ?О люди, опомнитесь! чему вы посвящаете свою жизнь??? склокам? дрязгам? подсиживанию друг-друга на работе? мимо которой раньше (когда вы были молодые) вы прошли-то бы — только с презрением. В кого вы превратились — если сравнивать вас с теми, которыми вы были раньше? с юными и смелыми максималистами! Вы же все превратились в тех тёток и дядек, которых вы раньше, все дружно, презирали — за их заземлённость, за то, что трясутся за каждую копеечку; за то, что за лишний рублик рвут себе анус — невзирая на последствия! За то, что просто скоты, алкоголики и человеконенавистники...


И вдруг, вы, все до одного — стали такими же!.. Не стыдно ли вам, о люди, за такую вот метаморфозу, которая произошла со всеми вами?! Но несколько обратно нежели у бабочек — т.е. наоборот; вы из жизнерадостной и всех Любящей бабочки — превратились в жрущих, гадящих и уничтожающих всё живое гусениц. Опомнитесь люди!? - вот как хотелось ему, или ей, крикнуть... крикнуть... крикнуть!..


Но что толку-то? Что толку-то? Что толку? Она же всё прекрасно понимала — что ничто и никогда и не в жисть, не изменится... а только она же и прослывёт, какой-то дурочкой с переулочка; а то ещё и в дурку упрячут за такие вот высказывания — бьющие, прямо так скажем — не в бровь-а в глаз!


И поэтому она просто летела, просто летела — над всей этой мелочугой жизненной... да, да — именно так, как на картине Марка Шагала... и ничего её не трогало, ничего её не трогало, ничего её не трогало... кроме того что она увидит его... его... его...


15


Взрыв рекламы - прокладок ?Олвэйс с крылышками? вырвали господина Бокобатько из стопроцентного погружения в сюжет фильма об Африке...
- Ну, это уже чересчур... - так сказал он, он так сказал — шумно отдуваясь и надувая щёки, и вытирая пот льющий с него градом, - чё это я на него так насел? Прямо скажем не на шутку. Да, - так молвил он переключив на другой канал и несколько повесив голову. - Ну, первобытные люди. Ну, что с них возьмёшь...


И чего это я так раздухарился?.. Чего это я на него так взъелся-то? Он больше половины слов не понимал — которые я употреблял... А я с ним прямо, как с преподом из Универа... взял его прямо, так сказать, за жабры — за его первобытнообщинный строй.


Терпимей надо быть к людям — терпимей. Все мы до одного находимся в разной степени развития. И кто-то более возвышен духовно... кто-то менее... но это ведь и не от нас совсем — это всё и зависит... больше-то от жизненных обстоятельств это зависит... там, от генов... от наследственности... Кому как повезло — в этой жизни-то; в другой ли...


Все мы находимся в разной степени развития — и все мы развиваемся; и пенять друг-другу на недостаток развития — хорошо ли? Хотя и говорить вроде как надо — что такое хорошо и что такое плохо; кто ещё скажет-то им?.. Кто ещё откроет глаза?.. Но и наседать вроде как лишнее — как медведь в лесу на мужика. Запутал бедного негра и больше ничего.


И хотя и начинают, кое где, у нас, лезть в бутылку, хвататься за каждое слово, передёргивать карты — мол: ?Как вы можете кого-то осуждать? Ведь главная заповедь это: ?Не суди и не судим будешь?; осуждение это гордыня, а гордыня самый страшный грех. И как, - мол, - мы можем кому-то, что-то говорить этим самым осуждая его??
Вплоть до того доходит — что и говорить-то, в связи с этим, ни о чём мы не можем! раз мы не можем говорить не осуждая.


?Но ребятушки, - отвечу я так, - люди не имеют каких-то элементарных знаний — что такое хорошо и что такое плохо. Они ведь слышали об этом только от Маяковского: ?Крошка сын к отцу пришёл...? - ведь мы, ребятушки, 75 лет жили в абсолютно безбожной стране.


И конечно же — да... Конечно же слышали, что: ?Имейте, - мол, - совесть...?; ?Есть ли у вас совесть??; ?Глаза бесстыжие!?; ?Ни стыда — ни совести? - конечно же все мы слышали эти слова; но вот, насчёт привязки их к действительности... Это как-то, совсем уж, не вязалось — ну, ни с какой логикой.


Нет, ну, мы понимали, что в древнем океане — чтой-то там с чем-то соединилось! Ну, там, не важно — какие-то нуклеиновые кислоты из нуклеотидов! И вот, в связи с этим... и попёрло! Души нет, бога нет, люди сами боги! Каждый из нас — сам бог! Кто там - бог искусства; кто, там, на своём рабочем месте — бог; кто просто бог — ну, бог и всё...


Но, где тогда логика??? когда мы говорим: ?Ни стыда, ни совести!? - кто мне скажет!? Если жизнь наша — это только мелкая такая вспышка, которую даже никто и никогда не заметит! Как тот же Маяковский: ?Единица ноль, единица вздор!..? - то почему же тогда на протяжении этой мелкой и никому ненужной вспышки...


Я, который сам бог, должен прислушиваться к другим богам!..
там, как надо жить... Почему надо жить? Для чего надо жить?
Почему вы навязываете мне своё мнение если вы сами никто! Если все вы полное ничтожество! Если вся жизнь абсолютно бессмысленна — если нет Бога и нет бессмертной души — вся жизнь тогда обессмысливается полностью!


И вот, логично здесь думать так — а какое вы ваще имеете право меня поучать? Кто вы такие? Вы говорите Дарвин — а я плевал на вашего Дарвина! Вы говорите Ленин — а я плевал на вашего Ленина! Он, что в туалет что ли по другому ходил? Кто он такой, что вы навязываете мне — его мнение! У меня своё мнение — своё собственное! и как вы можете отбирать моё собственное мнение — если вы такие же все микровспышки, как и я?


И вы мне талдычите, что такое хорошо и что такое плохо — и имей, мол, совесть! Но у меня-то другое мнение, а именно, что: ?Живём мы всего один раз! (Браво!) И что надо, как-то успеть, так, усладить своё поганое тельце-то по полной программе! (Брависсимо!) И что надо естественно торопиться - потому, что жизнь пролетает, как мгновение! (Бис!)


И плявал я ваще на весь ваш труд! Его не я выдумал! (Бис! Бис!) И причём здесь вообще ваша совесть??? если Я (Я с большой буквы!) этого слова, ваще, никогда не выдумывал! Как все мы ржали в СССР над тем, что: ?Там, где была совесть — там, у меня, окаянный отросток произрос!? (Браво,
браво! Брависсимо!)


и эти слова, хама и быдла, скота и дряни — логически были вообще-то полностью обоснованны! нежели слова интеллигентных учительниц: ?Где твоя совесть Иванов? Я тебя выучила! Я тебя вырастила! А ты заставляешь меня вставать на колени и ублажать тебя в извращённой форме!? - но в этих же ваших восклицаниях, наивные вы учителя, про совесть и про стыд — нет ведь ни капли логики!


Вы с детских лет учили ребёнка, что бога нет, что души нет, что есть только миг — между прошлым и будущим! А то, что идеал это Павел Корчагин... Ну, это уже лишнее... Хватит и всего вышеперечисленного, чтобы любой дурак догадался, что идеал — это он сам! И причём здесь ваще Карл Маркс и Фридрих Энгельс, и все их последователи — вплоть до Павла Корчагина — когда живём мы одно мгновение в мироздании;


и следовательно, единственное, что мы все успеем, только, за это мгновение — это ублажить своё мерзостное тельце (исполненное миазмами), а именно выпить, кайфануть... ну, и, как-то, это, само-собой, как-то разумеется — что усладить, в усладе, свои гениталии — другого, если честно, и в ум-то не приходит!


Ну, была такая идея у Кырлы Мырлы — социализм... ну, урод он был моральный (хотя может быть и гениальный... но и чёрт бы с ним!); ну, Павел Корчагин жил, как идиот Достоевского — для других людей... ну, идиотом так же был! что тут сказать... Но, мы-то с вами понимаем, что жизнь вся наша — это пшик — и вонь так разошлась... пшик и миазмы так разлетелись!..


Ну, и зачем ещё это мгновение наполнять ещё и страданиями?! Ну, ладно бы ещё для себя! Ну, там, подлечиться например... А тут ещё и заполнять сою жизнь страданиями - за других. Ну, эт-т-т-т-т-то уж извините — полный бред. У вас одно мнение, а у нас, извините — оно, совсем даже, другое.


И поэтому сосите, Анна Ванна, стоя передо мной на коленях — раз вы вырастили такого вот урода, как я. И с этим вот, возросли целые поколения уродов за семьдесят пять лет-то. А если мы ещё копнём Российскую историю, то выясним, что в Россию безбожие привнёс Пётр-1 - вместе с равнением на западную Европу, где материальное начало, превалировало над духовным - всё её существование.


Вся история Европы это одно материальное - всегда над духовным. В отличие от России, где вера Православная пришла из Азии — из Византии и где духовное всегда было над материальным.


И вот и пошло в высшей среде дворянства — от одного к другому — материализм, дарвинизм, марксизм, нигилизм. Господа нигилисты со времён крепостного права — уже досаждали России своим бесовством. Это уже тогда были откровенные бесы. А уж после революции-т семнадцатого года... Тут уж, как говорится, весь народ проникся — новыми веяниями.


Взорвали все церкви, поубивали священников — запрудили всю страну насильниками, убийцами и маньяками... и ещё хватало совести — говорить про, какую-то совесть — там, в школе, или на работе... Или просто в их куриных мозгах это не срабатывало — что своим безбожием, которое они вселяли в ребёнка — они же отменяли и совесть у него, которую Бог вручал ему при рождении. Похоже, что это, в стране СССР не срабатывало просто ни у кого — в их комсомольских мозгах — казалось бы, такое элементарное.


А уж бесы-то, бесы-то уж никак не упустили такую возможность — вселяться во все наши белые тела - без крестов; уж тут-то, для них, была плодороднейшая нива — наши тела; волшебная долина — наши родниковые души — где они гадили столько и в таких количествах... что когда это всё разгребётся из России? Когда очистится от них, от всех, наша Родина?


И это уж явно от бесов берётся — когда в абсолютно дикой, в абсолютно безбожной стране; в стране даже не папуасов... папуасы — они ведь всё равно, хоть и людоеды, но верят в помощь своих умерших предков и в плодородные острова — ждущие их после смерти... А наша страна, после краха Российской империи — стала намного хуже папуасов.


Все мы были на парсеки, или на световые года — хуже папуасов — так как не верили вообще ни во что! ну, кроме, конечно, коммунизма, который на поверку оказался просто бредом сумасшедшего — гордыней доводящей до сумасшествия... и всё это в наш мир впихнули бесы через сумасшедших — чтобы пожать богатый урожай ужасов... И они его пожали.


И вот, в этой стране, в абсолютно дикой стране, когда ты начинаешь говорить местным аборигенам — что такое хорошо, а что такое плохо... в стране, где про это знать не знали! в стране, где про это ведать не ведали — что такое хорошо и что такое плохо... а только и делали, что пополняли свои дурдома. И когда ты в этой стране (пусть даже и в обновившейся) говоришь про это — тебе на это сразу: ?Не осуждай!?


Какой не осуждай? Чегой не осуждай? О чём вы вообще говорите? Для того, чтобы дойти до этой цифры — которая называется - ?Не осуждай? - дорогие вы мои и хорошие... надо пройти для начала такие цифры, как - ?Не мастурбируй — это блуд? - что в СССР даже слыхом не слыхивали. Не злись даже в мыслях на кого-нибудь — потому что это порча... и значит ты просто разбойник с большой дороги — если убиваешь своею злобою людей; не гордись выделяя себя из других — потому что это гордыня; а гордыня, если ты лучше других, оправдывает все твои остальные грехи... и т.д. и т.д.


И когда ты это говоришь — как надо существовать на ниве засеянной только костями и ужасами... где кроме ада, как говорится — конь даже не валялся... где просто, до такой степени дикое поле — что таких слов-то никогда даже не слышали!..


где уточка ещё в ларце, яйцо в утке, ларец на дубе — а дуб — хрен его даже знает где... где, как пел Высоцкий: ?Вдоль дороги лес густой с бабами Ягами, а в конце дороги той — плаха с топорами?; и как пел он далее: ?Вдоль дороги всё не так — а в конце подавно?.


И вот, когда в этой дикой стране, на ниве засеянной только костями, ужасами и бредовыми галлюцинациями — ты начинаешь говорить, что такое хорошо и что такое плохо... тебе на это: ?Не осуждай?; ?Не суди и не судим будешь!? - нет, это конечно же браво за такие познания Нового Завета! но это надо, как-то всё к месту, с теми людьми — которые хотя бы знают, что говорят.


А когда эти слова исходят от тех людей, которые хуже чем папуасы — ну, это ж тогда понятно, что это всё исходит не от них, а от бесов. Вы ж сначала, хотя бы, встаньте на эту дорогу
пути к Богу — т.е. осознайте, в себе, все эти мерзотные страсти, которые в вас есть... а этого не сделать, если не молиться и не беседовать о них с другими людьми.


Потом станьте в связи с осознанием своей мерзотности — просто скромными людьми. Потому, что честно скажу нам всем, что гордиться нам, здесь на земле — ну, абсолютно даже нечем — ну, в связи с тем, что только и делаем мы здесь, что грешим круглосуточно и больше ничего. Гордость бесконечно перетекает в злобу, злоба снова в гордость — в осуждение всех и вся... и в связи с этим, естественно, что возвеличиваемся мы в собственных глазах!..


И чем святее мы, и чем, не дай ещё бог! талантливей — тем больше и больше мы возвеличиваемся! и воздвигаем себе нерукотворный памятник. Т.е. вы представляете себе такую жуть? Чем больше ты молишься, чем больше ты бьёшь Богу челом — тем всё больше и больше видишь, оглядываясь назад - что ты, так, возвеличиваешься над окружающим пространством!.. Так возвеличиваешься и возвеличиваешься!


Потому что другие - как пили так и пьют! Всё возвеличиваешься и возвеличиваешься — над теми — кто даже верить в бога и молиться даже не собирается! И ты возвеличиваешься и возвеличиваешься в собственных глазах надо всем тем быдлом — которое и есть окружающее пространство!


И которые и не собираются меняться, которые орут матом - на все твои безуспешные попытки образумить их и уйти от скотства; которые именно в скотстве и видят усладу всей своей жизни! Которые, да, они и есть быдло! И живут так радостно в скотстве-то своём! И ты понимаешь, так, исподволь, пообщавшись с ними минуты две — что это просто другой полюс; и ты полюбасу понимаешь, что ты лучше.


Ну, скоты, и ты — вставший на путь Божеский — безусловно лучше их!.. И чем больше ты будешь молиться ещё, и чем дальше ты будешь отдаляться от них, от скотов — тем всё больше и больше ты будешь выглядеть всё лучше и лучше в своих глазах — пока не достигнешь полной святости!


И какое вот тут, во всём в этом, твоё спасение? Если чем больше ты возвышаешься в святость здесь на земле — тем больше и больше ты погружаешься в гордыню. Какой же выход для тебя здесь на земле? Какой он выход???


И вот, только здесь и приходят, вот, эти слова Иисус Христа к месту — выход такой: ?Не суди и не судим будешь?. Иными словами будь скромней — потому что тебе просто повезло - не родиться на месте этого больного человека... а если бы ты родился у его папы и мамы, то ты был бы таким же больным как и он.


И поэтому будь скромней — вознестись над скотством, тебе помогли в твоей судьбе — только обстоятельства твоей жизни; и только обстоятельства твоей жизни! а совсем не твои какие-то личностные заслуги. И поэтому будь скромней — потому что возвеличиваться-то не от чего!


И поэтому иди для общения со скотом столько — сколько-т тебе назначено твоею же судьбой; поелику и понеже — свела вас судьба... а что же делать?.. Потому, что прожив его жизнь, ты был бы таким же скотом — потому что бытие определяет сознание. И поэтому иди, для общения с ним, с молитвой, но иди, и говори ему сколько сможешь о других мирах — светлых и чудесных.


Потому как Иисус Христос пришёл на нашу землю — к разбойникам и проституткам — т.е. к скотству — к самому, что ни на есть... чтобы вытащить их из скотства. А ты всего лишь несёшь идеи Иисуса Христа, а для этого надо не услаждаться собою в прелести — как, мол, я возвеличился!.. а именно и идти к этим бандитам и проституткам, и нести им, с Божией помощью, как уж можешь — слово Божие. Слово Спасения, слово ухода от скотства — спасать их души из ада.


И вот, тогда, будешь ты действительно скромным христианином, и вот, тогда, здесь действительно к месту — ?Не суди и не судим будешь...? И вот, тогда, будет всё так, как надо — без всяческих возвеличиваний.


16


Здесь Иконосентий стал, как-то, ненароком, как-то так исподволь — ну, не специально-то это точно; как-то, стал так поглядывать, так, на экран телевизора; посматривать...


Какой-то мужчина брёл там по заснеженной тайге на широченных лыжах... Кто он был? Охотник ли, лесничий ли? А может быть просто — путешественник... Или человек, который ходит на природу, как в храм Божий... Не для чего-то... а просто полюбоваться на природу... Впитать в себя Благодать-то Божию и запастись силами на следующую неделю жизни среди людей.


И что собственно имеет полное право на существование! набираться сил на следующую неделю — впитывая в себя Благодать Божию! и заполняя свою душу-т отрадой!.. Потому как постоянное пребывание среди людей выматывает человека до такой степени, что он полностью лишается сил и впадает в депрессивные состояния, которые бывают разной степени тяжести; и в злобу, на всех и вся, человек впадает; и в осуждение всех встречных и поперечных...


А тут человек походил, погулял на природе — и снова, как огурчик!.. и очистился, и восстановился, и воскресился, как птица Феникс из пепла!


Как бы то ни было, мужчина просто молча шёл по заснеженной тайге; стараясь не дышать полной грудью — так, как к вечеру подмораживало — и морозец, прямо скажем, был знатный — иней покрыл узорами его усы и бороду и так же изукрасил их сосульками.


Темнело, смеркалось — зимний день — короткий день; снег хрустел под широкими лыжами и шуршал над ними — перекатываясь по каждой из них, как снежная лавина. Темнело всё больше и больше — вот уж и звёздочки зажглись.


Господин Бокобатько, вдруг, почувствовал, как от мороза онемели пальцы рук и не слушались уже совершенно своего хозяина; ну, т.е. выполняли совсем не те движения, которые он им задавал — не двигались короче говоря. Да и что далеко ходить? Язык-то во рту и тот онемел от холода — хотя рта он не открывал даже - боясь морозного воздуха и дышал только носом, так, потихоньку, из-за этого же.


Но шкребя языком по нёбу Иконосентий так же чувствовал его онемение; и даже порою, нет-нет, да и отпускал он, какие-то словечки в тёмную тайгу... но язык ему, совсем даже, не повиновался; и выходило из его простых и немногословных предложений, что-то несуразное.


?Скорей бы уж дойти что ли... - маячили в голове мысли, как вечный маятник, как-то сами собой... - вон уже и Млечный путь показался... Хорошо хоть знаю куда иду — и то плюсик. А то были времена в моей жизни, когда вообще даже не знал куда идти... Это беда. Это беда. Это беда.


Что есть жизнь человека в этой ледяной пустыне — когда уже не знаешь куда идти!.. Назад идти по лыжне — не осилить такой километраж. А вперёд... что ёлки, ёлки, ёлки?.. Ёлки все похожи одна на другую, как близнецы-братья, или сёстры... Так же и берёзы.


Что такое человечек в этой ледяной пустыне? Так... Ну, вот, пока холод не добрался до сердца — ну, вот, гоняет оно пока кровь по съёжившимся сосудам... но только стоит ещё малёхо устать... И вот, и всё... Ну, т.е. начнёшь прямо засыпать наяву... и сны твои уже будут смешиваться с ёлочками и с сосёночками... и сны твои уже будут блуждать между ними... так же, как и ты... так же, как и ты... так же, как и ты.


И ты скажешь только себе: ?Ну, прилягу, только ненадолго, чтобы спина, хоть немного, отдохнула...? - и в общем-то и всё на этом. И сны уже наяву, и наяву сны... и даже если и обмочишься от холода, то это только, так, обрадует заледенелые ноги — потому, как мочевой пузырь ещё не выстыл до такой степени...


И всё на этом. Ты просто переходишь в фазу снов... В мир снов... В мир галлюцинаций наяву. И больше уже никогда не будешь смеяться над галлюцинациями... а будешь просто беседовать с ними... Будешь вести с ними бесконечные беседы.


И скажешь, так, между прочим, Родиону Раскольникову: ?Дурак ты, Родя. Дурак, что не верил галлюцинациям Свидригайлова про баньку-т с пауками. Галлюцинации и сны — это только и есть, то вечное, что есть в нашем мире... Сны и мечты. А та наша жизнь, которая влезает только в трёхмерное измерение — длинна, высота, ширина — это — если очень мягко об этом сказать — такая пошлость.


Тельце твоё, это до такой степени дрянь — каким бы могучим оно ни было... что и говорить-то об этом... Загадаешь эдак с вечера — встанешь утром — а делать-то и нечего!.. Бесконечные болезни — которые дамокловым мечом над тобой висят — всю твою жизнь; плюс несчастные случаи, плюс криминал, плюс катастрофы...


То есть я бы даже и согласился воспеть, так сказать... оду каждому твоему дню, в связи со всем с этим... но доживёшь ли ты до полуночи? И только галлюцинации, т.е. обрывки тех миров, которые мы видим, здесь, иногда. Только клочки тех миров — они только и есть вечны — по сравнению с нашим телом? - примерно как-то так скажешь ты Родиону Раскольникову... именно, как-то так молвишь ты ему...


и ещё: ?Весь твой величайший ум, Родя, зиждется на причинноследственных связях — т.е. горячо — отдёрни руку; холодно — надо бежать к печке и согреться; но именно так и живёт, любое там, одноклеточное животное — амёба, там, или инфузория туфелька.


Но мы же люди, Родя... ты что действительно не видишь разницы между собой и инфузорией туфлёй? Ну, типа там, понадобились деньги — значит надо старушечку-то обухом-с, именно обухом-с по головке... т.е. именно, так же, как и сделала бы любая инфузория на твоём месте?.


17


Родион Раскольников, который будет сидеть здесь гдей-то и рядом, возле склонённой под пухнатым снегом сосны — ответит, как-то так:
- Врёшь ты всё, господин философ - инфузория топор не подымет.
И на это, ты только покиваешь головой:
- Смешно Родечка, очень даже смешно. Человек, на то он и человек, чтобы всем существом своим, всеми своими нервами, всем трепетанием своего тела, всем сердцем своим выскакивающим из груди — он просто обязан чувствовать, что - хорошо и что — плохо;


он просто обязан чувствовать все те миры, невидимые, но окружающие его — как Светлые, так и тёмные — через сердце своё, через нервы, через трепетание своего тела...


Ну, вот, чо уж тут далеко ходить, взять тебя — ты когда с топором-то пёрся к старой бабуле — трепетал ли ты, как листик осиновый, в ненастную, осеннюю ночь? Останавливало ли тебя сердце, на пути-то этом — бабахая в твоей груди, как перед смертью?.. как перед казнью... и останавливаясь и вылетая из груди одновременно...


- Ну, трепетал; ну, останавливало, - буркнет здесь Родя, развалясь под сосной, как на топчане.
- Да что: ?Ну...?, что: ?Ну...?, Родя? Баранки гну! К чему же ты приписал всё это своё трепетание? И остановку и бабахание, и проваливание своего сердца... и слабость свою и дрожь — когда тощее твоё тело, стало весить десяток пудов. Ну, к чему ты это приписал?
- К нервам...


- К нервам? А ты немногословен, Родя; ты даже очень немногословен. Боишься подставляться? Чувствуешь всей своей гнусностью и мерзостью, что сейчас, лучше всего, уйти в оборону?.. - Родион продолжит молчать — выжидая, что ты подставишься во время обоснования своей теории... и вот, тут-то он! тут-то уж он... яко тать в нощи... - Молчишь?


А ведь это к тебе барабанили из других миров — ангельские светлые существа — пытаясь тебя, ну, хоть, как-то образумить. Порождая в тебе и слабость, и болезни, и умопомрачения... а ты ничо так. Пёр, пёр... дрожал, но пёр с топором! Трясся в слабости-то своей, но сжимал топорище в своих разбойных ручонках! Списывая это всё на какие-то нервы. На какие ты это всё нервы списывал, лишенец?


- Во-первых попрошу меня не оскорблять, господин проповедник! А не то, я вам черепушку-то проломлю.
- Не, ну, а что ты ещё можешь сказать, когда нет ни грамма аргументов? - поддакнешь ты.
- А во-вторых — да, я студент — с развитой психикой. Ни с недоразвитой психикой, как у всего остального народа — от вечного алкоголизма их отцов... а с развитой психикой! Т.е. я не быдло, а интеллигент! ты чувствуешь эту разницу, господин Незнаюкто, из моего кошмарного сна? Чувствуешь ли ты эту разницу, о величайший из мыслителей всех времён и народов?


- То есть ты, без капли иронии и на полном серьёзе считаешь, что в этом мире трясёт, как осиновый лист только тебя - при совершении мерзейших действий — как высокодуховного и высокоразвитого интеллигента?
- Почему только меня? И кроме меня есть интеллигенты... которых ни мало. Высокая психика — она привыкла к чему-то высокодуховному, а не к мерзости — вот вам и весь ответ. Как можно сравнивать интеллигента и сермягу?


- Иными словами, вы уверены и даже больше чем! что в крестьянской среде — при изнасиловании парнем-крестьянином — девушки, его никак не трясёт от этого... а так же, когда он, убивает дрыном мужика из соседней деревни — его так же не трясёт? И с сердцем ему не плохо - от остановки оного; и слабости нет никакой в руках?


- Ну, он недоразвит психически! Почему это, его должно трясти? Вас душил когда-нибудь идиот, капая на вас слюной, которого просто подговорили соседские хулиганы?
- Нет, ну, причём здесь олигофрен и русский народ - в песнях которого только и поётся о сердце, и про сердце — которое:
? как осенний лист дрожит...?
- Слушай, ты достал уже со своим русским народом! Чё тебе от меня надо, о господин мярзота, из моего кошмарного сна?


- А ты почему, так быстро сдаёшь свои позиции?.. вот, уже с русским народом позиции сдал?..
- Ну, трясёт и трясёт! чего тебе надо от меня? Что ты так ко мне прицепился? Ну, от нервов трясёт! Чего тебе ещё надо от меня?


- Да ты пойми, Аким ты простота; пойми, лопух ты деревенистый, ты тоже ведь меня пойми! Ведь по Дарвину-то тебя же трясти-то не должно было, никак! Ну, по Дарвину — ты же делаешь полезное для скота дело. Там, обогатиться и спасти себя от голода! Ведь именно так, у тебя стоял вопрос. Или я сдохну от голода, или эта мерзкая старушка-процентщица, которая, как клоп — сосёт из всех кровь!


Ну, там, убийство одной мерзости и на её деньги! ты хотел Спасти и облагодетельствовать пол мира! Одних только проституток ты хотел в половину уменьшить — укнокав эту поганую вошь — старуху-процентщицу. Кстати, раз уж тут к слову-то пришлось... а почему ты собственно, так никого и не облагодетельствовал и не спас!? Когда это был самый главный! краеугольный, так сказать, камень — твоей теории убийства!


Что мол, можно ли даже рядом поставить эту старушку вошь — с поганой какой-то косичкой — как крысиный хвост... и молодых, юных девочек — которым от вечного безденежья и алкоголизма отца — надо становиться только проститутками и другого выхода у них просто нет; именно, чтобы прокормить себя и своих голодающих братьев и сестёр — потому что другой работой их не прокормить.


И это была основная твоя теория убийства — угробить старушку и на деньги, этой поганой, мерзкой старушенции, спасти этих будущих девочек проституток (чтобы они ими не стали) отдав им эти деньги; деньги этой старушки-процентщицы, которая мерзостным ремеслом своим, выудила их из бедных людей; которая кровь всю выпила из бедных студентов!


Ну, я надеюсь, что ты следишь, таки, за моей мыслью?.. Уработать поганое насякомое и на её деньги спасти сотню таких девочек — от занятия проституцией! И на основании только этой своей гениальнейшей теории и логической, и разумной математики — ты и двинул с топором на своих трясущихся ножонках-то — кровяниться.


И один к тебе только вопрос — ну, ты же всё математически-то точно рассчитал! Алгебраически-то всё очень даже в тютельку выверил! Да, именно так — тютелька в тютельку! Сто — больше одного! да ещё в добавок и поганенького! Но почему же ты, так и не воспользовался деньгами этой гнусной старушенции? И почему ты так никого и не спас на её деньги?


- Да не собирался я никого спасать! Я просто хотел выяснить — кто я? Вошь я, или право имею! Ничтожество, или могу стать Наполеоном — идя по головам других людей!
- И что?
- Да ничего... - Раскольников нахохлился и общаться, больше, вообще не собирался.


- Не хочешь отвечать? Не надо. В этом и есть преимущество болезненной галлюцинации — в том, что он неотвязчива и нескончаема. Я сам за тебя отвечу. Это не ты угробил Алёну Дмитревну и безобиднейшую сестру ея. Это она тебя угробила и укнокала и к ногтю — раздавила, как вошь. Именно, как вошь.


Потому, что выяснил ты, что никакого ты права не имеешь! а сам ты и есть - вошь! Мерзотнейшая и поганая вошь — которая если и убьёт кого — доведя себя до сумасшествия и обезумев полностью, и трясясь всем телом... то потом-то всё равно ничем не воспользуется из ограбленного — потому что впадёт в бесконечные болезни, в бред и в безвылазное сумасшествие — потому что ты никто, ничто и звать тебя никак! Потому что никакого ты права не имеешь...


И это не ты убил больную на головку старушечку Алёну Дмитревну — это она тебя убила — показав кто ты есть на самом деле — и что никакого права, ты не имеешь. Вот тебе и всё твоё: ?Право имею?. Да не имеешь ты никакого права!


Если читал ты деяния апостолов, то может быть, помнишь там такое высказывание: ?Савл, Савл — трудно идти против рожна...? Лучше бы тебе Новый завет было читать, а не вести круглосуточно задушевные беседы с бесом. И вот, в этом вот, высказывании написанном-то две тысячи лет назад и описана вся твоя многострадальная жизнь. Ты попёр, с дуру-то, против рожна — и вот, лежишь теперь весь разбитый, убитый и отравленный — грязной и вонючей ветошкой в уголку.


Рожон-то это ведь не кол и не дрын, и даже не жердина! Рожон это наша совесть — идти против которой, ой ведь, никому даже не посоветую; потому что чем дальше ты идёшь против совести — тем только будет хуже; чем дальше ты идёшь против совести — тем только себе самому дороже; тем только себе самому дороже.


И по Дарвину — скот никак не может страдать — убивая
другую, более слабую, скотину; и в связи с этим бояться-то ему нечего. А когда скотина не боится — она же не трясётся. Ведь побеждает сильнейший и слабый должен сдохнуть! ведь вся эволюция об этом вопиёт! Причём здесь какие-то думы там и страдания? Скоту очень нужны деньги — значит, их просто надо взять!


и причём здесь вообще дрожание всех членов, величайшая слабость от перебоев в сердце... и тяжесть, тяжесть, тяжесть многопудовая — приковывающая к земле, пришибающая к оной гирями неподъёмными. Когда скоту не страшно и не надо бежать — он не дрожит. Когда перед скотом слабый соперник — он никогда дрожать не будет! Нет выработки адреналина в этой ситуэйшин!


А вот, когда ты идёшь против совести; когда ты идёшь против Бога... когда все ангелы молотят в твои двери-то с той стороны... с той стороны твоего сердца... Сердце-то это и есть - те двери к ангелам. И вот, когда они молотят в эти двери и кричат: ?Родя, не ходи!?; ?Родя, не убивай!?; ?Родя, не бери топор!? - когда ангелы не знают уже, как достучаться до твоего сердца, чтобы ты услышал, чтобы ты почувствовал!..


через дрожь, через слабость, через сердце!.. Тогда вот это всё сходится с этим высказыванием написанным две тысячи лет назад: ?Савл, Савл, трудно идти против рожна?. Трудно идти против своей совести, трудно идти против своего сердца, трудно идти против Бога. Тогда вот это всё сходится. Только тогда, вот, это всё сходится; вся твоя слабость болезненная; и весть твой бред... и все твои ужасы...


и всё твоё сумасшествие — когда помощник квартального надзирателя Илья Петрович, избивал твою хозяйку на лестнице... так дико избивал, так ужасно избивал, в таком неистовстве и исступлении — рыча при этом, как демон из ада — вдалбливая её красивое лицо в лестничные ступени... а та только стонала и охала — выплёвывая свои зубы и сгустки крови на ступени — стеная только и охая... и воя...


когда ты трепетал в своей вонючей каморке, от ужаса-то от этого великого, как последний осиновый листочек... недоумевая даже и не представляя себе, что бывает такая вот злоба, такое исступление, такая ярость... такое неистовство... Сколько длились эти твои галлюцинации?


И уже потом, когда ты узнал от Настёны, что никто, никого и не избивал совсем... неужели даже тогда ты не понял, что ты просто сумасшедший — живущий уже давно в бреду и галлюцинациях? Неужели даже тогда ты не понял, что всё это следствие; да, да — именно следствие — всё твоё сумасшествие; следствие того, что отошёл ты от Бога.


А ты говоришь Дарвин и рефлексы; рефлексы и адреналин... Да, адреналин впрыскивается в любую скотину перед дракой и перед тем, как надо бежать от опасности — так, что дуй не стой! Да, адреналин резко вырабатывается организмом — и всё тело начинает дрожать и трястись у любой скотины. Но когда скот заранее знает, что он сильней своей жертвочки... и бежать-то ему никуда не надо — от слабой и беззащитной жертвы; то никогда эту скотину трясти не будет.


Так что всё это болезненное состояние, весь этот твой тремор! и всё твоё сумасшествие с галлюцинациями — как следствие ухода от Бога... эт-т-т-то всё и есть, как раз, доказательство и ангелов и Бога — т.е. всего того, что из своих гениальнейших умозаключений — исключил ты, в своих умопомрачительных открытиях — с самого начала, как нечто недоказуемое, как нечто невразумительное, как нечто ненаучное, а значит и бредовое мракобесие.


И поэтому-то ты Аким-простота, поэтому-то ты гений недоразвитый, поэтому-то ты придурок деревенистый и потешался и смеялся над галлюцинациями Свидригайлова — думая, что именно ты на этом свете самый умный и самый гениальный — и всех прекрасней и белее.


А надо-т было тогда заинтересоваться рассказами Свидригайлова — чё это к нему, умершая его жёнушка, так, повадилась как-то захаживать и городить, причём, в его гениальнейшую голову (в ещё, кстати, одну гениальнейшую голову — ай-лю-ли!) такие пустяки, что и говорить-то об этом, как-то...


вечно, то про цвет платья — подходит ли он, к её глазам... то про рюши заладит — уменьшить, или увеличить их на груди... ну, просто ведь, какой-то пас-с-с-саж! Просто ведь какое-то бабское, тряпичное мировоззрение, миропонимание, мировосприятие. Ну, стыкуется ли всё это с мужским гениальнейшим умом??? ведь когда мы говорим про тот свет — то представляется сразу — молония от края и до края... Архангел Михаил — воитель небесный — попирающий древнего змия — блуда и всего мерзкого...


исполины превышающие зенит, которые явились на землю, чтобы вдавить в грязь - людскую гордыню и злобу!.. А тут, вдруг, такая вот, пошлость — рюши там... оборки у платья... буфы... юбки — клёш и полуклёш... что может быть пошлее для мужественного и гениальнейшего ума? Ведь именно из этого, именно из этого, вывел он эту гениальнейшую теорию — про баньку-т с пауками.


Что, мол, да, и действительно так! Что есть здесь у нас на земле и святые сподвижники, которые подвизаются всю свою жизнь в борьбе со страстями — и которые действительно после своей смерти узреют и Архангела Михаила — со всем его небесным воинством и ангелов небесных приближённых к Богу, и самого Бога!..


Ну, а ктой-то — кто выше бретелек и не взлетал в своей жизни; кто погряз в страстях и в изучении нижнего, дамского белья, и прочих пошлых и смехотворных иллюзий — то это, как-то, само-собой, даже, и разумеется, что эту вот пошлость он и узреет в посмертии-то своём; ну, к примеру ту же, пресловутую, баньку с пауками... ведь подобное к подобному, мон шер, а как же иначе?


- И значит, как же мне трактовать теперь, твоё появление в моих галлюцинациях — как лучше чем у Свидригайлова, или как худшее?..
- Трактуй, как первые проблески проблески сознания — благодаря, конечно же Сонечке Мармеладовой, которая забросила в тебя — хоть какие-то зёрна истины, которые и проросли... Вот и видишь ты меня и беседуешь сейчас со мной только Благодаря Сонечке и больше никому. Ты вообще единственное, что и сделал умного в своей жизни — это, что ноги ей поцеловал.


- Эвачи и до Сони уже добрался. Я и ни ей ноги поцеловал, а всему страданию человеческому. А Соня... что Соня?.. убогая девушка и больше ничего.
- Это ангел твой спаситель — Соня — вот, кто она такая. Интересно, кстати, заведено здесь в России... И происходит это явно от Бога. Божеское т.е. какое-то провидение... Что красивейшие русские девы и дамы — никогда не Полюбят действительно достойного мужчину — и умного, и доброго, и интеллигентного — который всю бы жизнь только и делал, что пылинки с неё сдувал...


О нет, совсем даже нет. Обязательно ведь, вот просто обязательно — полюбят какую-нибудь такую дрянь... иначе ведь и не назовёшь. Или алкоголика, или наркомана, или игромана (т.е. обязательно, чтобы какого-нибудь МАНА — там, токсикомана, клептомана и т.д.); обязательно, чтобы был,
какой-нибудь бандит, или садюга...


Измывался чтобы и над ней, и над детьми, и над всем, что он видит. Обязательно чтобы был убийца, подонок и мразь. И вот, тогда, о да!.. О-е-е-е-е-е... И как там ещё?.. Любые стадии сумасшествия! Любые шизофреники с раздвоением личности; любые параноики — с устойчивым и параноидальным бредом... и там, где шизофрения и паранойя победно шествуют под руку! в любом моральном уроде!.. Вот, всё это... Всё это вместе — если только это есть — то всё это только для самых красивых женщин мира, для самых жертвенных, которые всю себя приносят в жертву любимому — моральному уроду; чтобы, как-то облегчить его адскую жизнь, чтобы хоть как-то охладить его адовые муки. Чтобы если очень повезёт — вытащить, в конце-то концов, его из ада.


И вот, из-за этой Божественной жертвенности и красота-то на русских женщин нисходит Божественная — почему они и самые красивые в мире... самые милые, самые нежные, самые добрые — прощающие всё до бесконечности своим моральным уродам.


Но если ты скромный мужчина, если всё у тебя хорошо, если ты не пьёшь и не куришь, и не ширяешься, и ни по каким тюрьмам никогда не чалился; и не ходишь на цырлах — пальцы веером — блатующей походкой; если ты не сумасшедший, а вполне даже безобидный, интеллигентный человек... О-о-о-о-о-о... О женщинах тогда просто забудь на век. На веки вечные!


Русская женщина влюбляется только тогда, когда видит перед собой сумасшествие. Если ты сумасшедший — то это значит, что за тобой надобно ходить — вытирать сопли, выносить утки и судна, лечить, короче говоря, всю свою жизнь! терпя от тебя измывательства бесконечные — как нравственные — так и физические.


Т.е. на подсознательном уровне у неё включается — когда она видит перед собой сумасшедшего; включается какое-то Божественное откровение и провидение — что именно ему! этому скоту! я просто обязана отдать всю свою молодость, всю свою красоту, всё своё здоровье и т.д. Короче говоря — вот именно ему я должна отдать всё!


Ну, а если ты не сумасшедший, брат... Ну, тогда ты у русских женщин шансов не имеешь просто никаких; смотрит она на тебя, так, томно и туманно, и ничего ты в ней, рождённой для жертвы, не пробуждаешь. Ну, тебя ведь не надо лечить, тащить надрываясь и надсаждаясь, убирать за тобой блевотину, тратить на тебя все нервы, здоровье, последние силы... короче говоря — жизнь ведь за тебя отдавать не надо!..


Ну, тебе ведь и так хорошо! У тебя всё в порядке — и значит, станция Березайка — ну т ка — вылезай ка. Проживёшь и один - не пропадёшь. А вот, больной — вот он, может пропасть.


Так вот и Сонечка, с тобой идиотом — ну, видит — больной, видит сумасшедший, видит — каторжанин! вот и включилась сразу же её Божественная жертвенность... Ещё кстати, одно Божественное доказательство.


Вообще в этом мире надо поменьше включать тупого — да позорчее и повнимательнее смотреть вокруг, и в самого в себя... и вот, Божественное-то доказательство будешь видеть везде и всюду — всюду и везде! на каждом шагу! во всех пестиках и тычинках! во всех цветочках, во всех семенах пухнатых — летящих по ветру... ну, никакие растения, никогда бы не догадались (потому что нечем) — пускать свои семена в эдаких в разнообразнейших парашутиках, чтобы ветер их так — нёс, нёс... и куда-нибудь занёс...


Никакие бы растения, никогда бы не догадались спрятать свои семена во что-нибудь вкусненькое!.. и чтобы птичка уклюнула, так, уклюнула — это питательное и вкусненькое и полезное... и полетела бы так, полетела... полетела... и где-нибудь бы, там, какнула! Или даже так — каркнула! и какнула! Или какнула и каркнула!


И вот, семечко бы, там, где-нибудь упало! Причём сразу же унавоженное! Т.е. три, или четыре в одном! И птичка сыта и оздоравливающие витаминчики приняла, проглотила! и семечко унесла далече! и посадила ту же рябину, или калину, или облепиху — вернее семечко их! Причём сразу же удобренное!


И кто-то здесь, у нас, в той же школе, пытается нам внушить, что это всё растения — сами, вот так, взяли и изобрели!? Или это, всё таки, кто-то изобрёл и создал... как ту же метаморфозу из гусеницы в бабочку; как эту метаморфозу мог изобрести, даже, пусть самый умный и гениальный червячок!? Или, всё таки, это кто-то, за червячка, придумал?!.


Мы стоим перед целым миром — чудес и загадок! Перед миром который явно кто-то создал и Кто-то придумал (а не само оно, вот так — взяло и развилось); и у нас хватает совести и тупоумия заявлять, что это всё, оно, как-то, там, само-собой, как-то, получилось. Там, типа, на одном острове кустарник высокий; и вот черепахи — всё тянули шеи свои, тянули... тянули так, тянули, из поколение-то в поколение — и вот получились черепахи с длинными шеями; а на другом острове, рядом, кустарник низкий — и вот, там, черепахи — без длинных шей.


И из этого Дарвин вывел целую теорию эволюции — которая сейчас поддерживается самыми умными людьми в мире — т.е. учёными. Но боже ж мой — какое же это незнание жизни здесь на земле! Какое же это нахождение ни в теме — того, что здесь, на земле, у нас, происходит и где мы живём.


Если черепахи попадают на остров, где высокий кустарник — они не тянут свои шеи - из поколение в поколение — они просто вымирают в течении нескольких месяцев. Если наступает ледник из скандинавских стран, то слоны и носороги не покрываются шерстью! Из поколения в поколение! они просто вымирают все поголовно от обычной простуды — в течении нескольких дней.


И если животные и меняются в соответствии с климатом и ландшафтом — то это происходит только потому, что кто-то им в этом помогает; и кто-то создаёт из обычных слонов — шерстистых мамонтов и соответственно подгоняет животное под окружающую среду; а не само животное тянет, там, опять же шею из поколение в поколение и превращается в жирафа.


Единственно на что способно животное при смене привычного климата, или питания — это только сдохнуть — от голода, там, или от холода; эпидемии так же обожают различные, там, стада, или стаи; в том числе и психические эпидемии — и всё это заканчивается только смертью животного, а не его приспосабливаемостью. Но кто-то постоянно помогает нам всем... Кто-то — на территориях, на которых вымер уже даже какой-то вид — засевает снова вымерший вид;


и даже человек иногда становится свидетелем того, как с неба идёт дождь из лягушек, из рыбы и т.д. Ханты и Манси в своей Западно Сибирской тайге — в Югре — наблюдают, например, такие явления — как из тучи начинают сыпаться белки, или олени...


Причём, когда ещё летит с неба олень — он ещё совсем маленький — как чайное блюдечко... но только торкается о землю, то, так, сразу же и настоящий олень!.. Или белка, там, летит с неба величиной с пятак — но только тюкается о землю — так, сразу же, и нормальная белка.


Т.е. да, вот в каком-то таком, сказочном и загадочном, мире мы живём!.. Перед которым только стой — да поражайся, стой — да удивляйся!.. И разводи руками! Казалось бы, да?! Да, куда там... про гордыню-то вы забыли? Про тщеславие-то вы забыли? Т.е. про самые главные движители науки и прогресса!


18


Но здесь уже и фаза сна менялась и галлюцинации связанные с Родионом Раскольниковым... и ты уже и не наблюдаешь рядом с собой никакого Раскольникова, а даже наоборот... вдруг, вступаешь в замок Снежной королевы, что собственно и не удивительно... если ты лежишь в хрустально ледяном и пуховом безмолвии... в снегу, так, под ёлочкой прилёг, так, прикорнуть... и вокруг тебя волшебная красота Снежной королевы — которая даже в ночи серебрится в лунном сиянии, а на солнце играет всеми цветами радуги...


И вот, идёшь так, идёшь... по этому замку-то Снежной королевы (который ведь в каждом человеке находится) и вот, видишь Кая. Он сидит и собирает пазл — из геометрически правильных снежинок — слово ВЕЧНОСТЬ.
- Да, браток, а отогреть косточки-то у тебя негде. Даже вот, руки согреть не у чего, - подсядешь ты к нему — очень даже дружественно поглядывая на его бледное лицо.


Кай естественно, что смеряет тебя презрительным взглядом и отвернётся — увлечённый своими бесконечными, математическими и геометрическими расчётами.
- Если ты себя считаешь лучше кого-то, выше кого-то — значит, ты его не любишь... А чем меньше ты Любишь — тем меньше в тебе счастья... Как, там, тебя — Кай, или Гай? По моему ближе к истине будет называть тебя Гай — нежели Кай.


Кай поморщившись оторвётся, очень нехотя, от своей великой работы:
- Послушайте, господин Надоедало, или как вас там? Вы что не видите, что вас презирают? Я например, вас, глубоко презираю — за одну только, за вашу, вонь — которая так и прёть от каждого жизнерадостного и не жизнерадостного человека - это неважно. От вас, от всех, вечно воняет вашим потом, пародонтозом, другими вашими гадостными выделениями; от вас, от всех, вечно воняет едой, которую вы потребили; от вас воняет разнообразнейшими болезнями, которыми вы болеете... И чем же вы только не смердите?!


С каких таких прерогатив вы вообще подходите к незнакомому человеку и заговариваете с ним и мешаете ему в его занятиях; и почему я должен вас, вдруг, любить? Потому что вы хам? Но я не люблю хамов.
- Да, нет, братишка...
- Я вам не братишка.
- Ну, хорошо, господин Умник, или господин Недоторга — как вам больше нравится?
- Мне нужно одно — чтобы вы меня оставили в покое.


- Но господин Недотрога, я очень долго шёл по ледяной пустыне; я целую вечность не видел ни одного человека!.. а тут, вдруг, ты сидишь и складываешь слово ВЕЧНОСТЬ. Как-никак — живое существо...
- Во-первых не ты, а вы — я требую к себе уважения. А во-вторых я не существо — я Гений!


- Да и я про это... про это, как раз и я. Я ведь тоже из этих. Так же, как и вы, господин Недотрога — из гениев. Лет эдак до тридцати, или до сорока — сейчас уже и не вспомнить... я почему-то был уверен, что пахну из своего рта одними розами, или на худой конец — лилиями... Нет, я знал... Я всю жизнь знал, что есть люди... например из тех же моих сродственников у которых, так сказать, пародонтоз — и от которых несёт, теми ещё миазмами...


Ну, это, как, знаешь, жил один мэн — тоже из гениев — ну и что?.. шарахаются от него все люди, как от помойной ямы — и всё тут! ?Дай, - думает, - попью я хвойного настою; да так хвою пожую....? - ну, посоветовал ему кто-то, чтобы миазмами-то, от него, не несло. Ну, что, напился, значит, хвойного настою, рот свой прополоскал, хвои за щёки насувал и пошёл, значит, по людям — проверять, значит, новую методу.


Опять от него народ шарахается - ?Да, что за напасть? - думает, - дай хоть у кого-нибудь спрошу об этом чуде природы...? Ну и спрашивает, значит, у первого встречного: ?Скажите пожалуйста, чем от меня пахнет?? Ему и говорят: ?Ощущение такое, мон шер, как-будто на ёлке нагадили по крупному?. Вот, знал я, значит, и анекдот этот, но, чтобы подумать, что это про меня... что это про меня анекдот!..


Ну, ладно, пошёл я, значит, как-то раз, со своею супругою, в гости к одной даме. Та, как дохнула только на меня!.. Ёшкин перец!.. святых выноси! Ажни физически отбрасывает от этой дамы - точнее от её миазмов — от запаха пародонтоза из её рта. Ну, я жене-то и говорю потом: ?Ничо себе, - говорю, - запашок-то от это дамы...? Да, а муж у этой дамы (надобно здесь сказать) — он, запаха вообще не чувствует, никакого — ну, болезнь у него какая-то изысканная. Я ещё и говорю, жёнушке-то, ну, в связи со всем с этим — что они, мол, просто созданы друг для друга! Шучу всё...


Ну и ладно — живём, значит, дальше... и как-то, к слову потом... вернее, жена и говорит, как-то: ?Ты бы, милый, покушал бы, там, яблочка что ли... для освежения дыхания; или, вот, грушки поел бы?. А я ещё и весь такой из себя: ?А ты ещё скажи, что от меня несёт миазмами — так же, как от той дамы!? - ну, т.е. весь такой из себя! А супруга тут и говорит:
?Да, мой милый...?


И это для меня было, как просто гром среди ясного неба! Как обухом-то по макитре! Т.е. я всю жизнь полагал, что от меня пахнет только розами и лилиями... А оказывается... О боже... оказывается я всю жизнь общался только с интеллигентными людьми, которые в силу своей скромности — ничего мне просто не говорили... и не отбегали от меня — махая перед носом ладонью.


О боже, жуть-то какая... А?! Узнать-то об этом лет так в сорок. Ну, это к тому, что всегда надо начинать с себя и собою же и заканчивать. Скромнее т.е. быть. Не ктой-то, там, вонючка... а сам я воняю так, что не всегда и сдышишь, а токмо убегай.


Всё дело в том, что тема есть такая — что, как любой из нас воняет изо рта — мы даже представить себе не можем... ну, принюхиваемся, как-то и всё тут.
- Я ледяной человек, так сказал Гай, - и вонять не могу по определению.


- Ну, кроме этой вони — есть ещё вонь духовная. И эти уже миазмы - намного хуже — когда постепенно отмирает и протухает душа; из Божеской, васильковой чистоты и красоты — превращаясь в зловонную ямищу — которую я именно сейчас, в вас наблюдаю.
- Т.е. вы продолжаете хамить — и спасу, от вас, нет никакого.
- Да почему же хамить? Я в ледяной пустыне — впервые за сто лет — встретил живого человека.
- Ледяного человека.
- Ну, пусть ледяного человека...


- Не ?Ну, пусть...? - а это и разрешает всё между нами. Я ледяной, вы любвеобильный хам — ну и катитесь вы к чёрту отсюда! Вы не видите я занят?
- Т.е. вы себя считаете выше меня — поэтому и посылаете куда-подальше.
- Не выше вас!.. Я самый ВЕЛИЧАЙШИЙ - по определению.
- А-а-а-а-а-а... ну, тогда понятно - дурдом на выезде; позвольте только спросить, на чём основывается ваше определение — самого ВЕЛИЧАЙШЕГО в мире. Обоснование этому — есть хоть какое-то? Или, как это обычно бывает - ?Наполеон, - мол, - и баста!?, или там: ?Александр Македонский, - мол, - и шабаш!?


- А вам надо обосновать? - поднялся на ноги Гай, - то есть по определению вам не достаточно?!
- Конечно нет! Я вижу, просто, перед собой — клиента из ?Белых столбов? и ?Канатчиковой дачи?. Ты попробуй только скажи многим тамошним обитателям, что они никакие не великие и не величайшие... Да они вас заплюют! Они же вас, просто, дерьмом закидают! своим же собственным, заметьте! Ежели, не дай бог, вы даже намекнёте им, что они такие же, как и другие — обычные засланцы!


- Ну, если вам надо объяснять, если вы до такой степени тупы; если вы не видите, по моему Благороднейшему лицу, что я самый ВЕЛИЧАЙШИЙ — тогда слушайте...
- Вот, ей богу не вижу — хоть тресни...
- Во первых я изобрёл Перпетуум мобиле; вы хоть слышали, что это такое?
- Что-то, когда-то...


- Это вечный двигатель — объясняю для тупорылых. Моё изобретение заключается в том — что в нашем мире нет вообще ничего, чтобы не было Перпетуум мобиле. Т.е. вечный двигатель — везде и во всём, и всегда. Ничто не стоит на месте! Ничто не покоится! Звёзды летят, галактики разлетаются; планеты вокруг солнца... Заметьте, без всякого торможения! и остановки...


На земле — смена времён года... та же капелька воды совершает бесконечный круговорот — падает из тучи на землю, куда-то плывёт, искрится на солнце... потом заледеневает и по ней даже можно ходить! Через пол года из величайшей красоты в мире — изо льда — она оттаивает, чтобы побежать журчащим ручейком и чтобы воспарить к солнцу — обратно на небо!


Это ли не Перпетуум-мобиле?! Возможно даже, что эта капелька жила в глубинах океана, поила кислородом акулу; текла по каким-то подземным источникам — чтобы обогатиться полезнейшими минералами; сверкала на щеке любимой...


А вечное движение жизни на земле! Детство, отрочество юность, размножение, зрелость, старость, смерть; это ли не Перпетуум мобиле?! Т.е. это просто аксиома — что всё есть - вечный двигатель! И доказывать даже эту теорию нечего.


Я занялся другими открытиями — в пику т.е. Перпетуум-мобиле — а именно поисками вечного покоя; и открыл, что есть такие впадины высоко в горах — в которых лёд не сползает с горы; а вечно лежит там. Лёд высоко в горах — вот, то единственное — вечное и недвижимое, что есть в природе. А всё остальное... всё это мельтешение... не стоит даже внимания.


И только лёд, играющий на солнце всеми цветами радуги, только это и есть высочайшая красота и самое главное — вечная. Вот собственно почему я и живу здесь.


- Но послушайте, господин Недотрога, есть однако и бреши в вашей величайшей теории — например мой половой орган — из ранее вечного двигателя (казалось бы!.. Да?!) превратился в абсолютно недвижимый и покойный орган — т.е. обрёл, так сказать, состояние вечного покоя! и никогда уже, собака, не размножится — судя по вашей теории вечной жизни; и никогда мне уже не размножиться.


- Нет, ну, зачем же вы опошляете мою теорию какими-то, там, органами? У вас было время размножиться — во время вашей юности, там... и зрелости; а сейчас у вас настала седая старость — о чём же вы сетуете?
- Но, видите ли, всё дело в том, что раньше, когда я был молод, я был до такой степени идиотом, что всех своих забеременевших от меня женщин посылал на аборт;


а сейчас, когда я изо всех сил захотел размножиться и влиться в этот ваш Перпетуум-мобиле — у меня полнейшая импотенция! недвижимая, так сказать, собственность; частная, так сказать, недвижимость. И получается, что ваш закон вечного движения нарушается, ажни, два раза; и я в полном праве могу занести свой вечно недвижимый половой орган к абсолютному покою — и уравнять его, по состоянию вечного покоя, с вашим льдом.


- Нет, ну, есть конечно разнообразнейшие уроды, которые не могут размножиться — в семье, как говорится, не без урода; но это совершенно ведь даже не значит, что вечный круговорот жизни, на этом, остановится...
- Нет, ну, пардон, я здесь, конечно, с вами согласен... но ведь на мне-то, этот вечный круговорот жизни и на моём тайном уде закончился! из-за того, что раньше я был идиот, а сейчас урод. И то есть именно, вот, я с ним (ну, с этим ключом от бездны) выбываю и вылетаю, ведь, из вашей теории!.. и обретаю такой же вечный покой, как и ваш, самый прекрасный лёд; иными словами, вы теперь так же и на него молитесь - на мой окаянный отросток — как на свой вечный лёд!


- Нет, ну, вы тоже сравнили... величайшую красоту в мире! Состояние вечного покоя!.. и какое-то абсолютное непотребство, мерзость и гадость.
- Ну, для кого-то мерзость и гадость... а для кого-то совсем, ведь, даже и нет.... Да и вообще, это ведь вы начали про круговорот жизненного цикла... Ну ладно, и на этом все ваши изобретения исчерпались?
- Нет, ну, как же... вы например сможете сложить из снежинок — слово ВЕЧНОСТЬ?


- А что там складывать? Накидал снегу — да и всё!..
- Совсем нет. Сложить это слово нужно не разломав ни одной снежинки! для этого надо аккуратно брать каждую снежинку и так же аккуратно слогать из миллиона снежинок слово ВЕЧНОСТЬ; только тогда вы обретёте такой же покой, как вечные льды Килиманджаро и Эвереста.
- И на этом все ваши открытия?
- Нет, ну, вы это сможете сделать?
- Нет, потому что я считаю это просто дурдомом — жизнь свою посвятить тому, чтобы сделать из себя снежинку.


- Вот поэтому, нам и разговаривать не о чем! Вы считаете все мои действия психушкой, а я считаю себя величайшим в этой области знания!
- Ну, это может любой сумасшедший так заявить; один скажет, что я есть, тот самый, мудрый и величайший в мире, змей Келцаткоатль — бог, так сказать, индейцев... и при этом будет только и сигать под кроватями от нянечек — не вставая даже на карачки (потому что — змей, мол, пярнатый и баста);


Другой, с таким же успехом заявит, что он и есть тот бог — которому все должны молиться и поклоняться; ну, т.е. опять же, самый величайший — ну, ясно же это! потому, что он своею мыслию пронзает всю вселенную! и как молния проносится от края и до края! Что он, мол, и есть та Альфа и Омега — которая нанизает все галактики, как бусы себе на грудь!


ну, потому, что всё в мире движется и трётся, и шоркается, и шкрябает — благодаря только его молитве — которая, как бы так сказать, благодатию — от него!!! нисходит на всех!.. Ну и т.д. всё — в этом же роде и в этом же духе...


Я например, знал одного, который считал себя самым великим гением, всех времён и народов, по испусканию музыкальных ветров из заднепроходного отверстия; и действительно огорашивал добродушнейшую публику выдавая из себя музыкальные рулады. Ну, гений вот такой был!


Есть и художники, которые выливают краску на холст, потом мочатся на него и продают потом за бешеные бабки, под названием, к примеру - ?Как я отлил ночной порою?, или — ?Как отливал я в унисон утреннему соловью? - и я больше чем уверен, что каждый из них себя считает самым великим богом во вселенной! потому что иначе и быть-то не может! Потому что Я есть Я и ничего нет кроме, как Я.


- Ну, а как же вы думаете, иначе? - воспроговорит здесь Гай. - Именно так и должно быть во вселенной! Где каждый это личность! Где каждый свободен! Где каждый может лететь, как свободный орёл! - и куда угодно! А вы что, ратуете за всеобщее рабство? За всеобщее раболепие?


- Да нет, я не за рабство. Просто, как-бы так сказать... Как бы так выразиться?.. Мы в этих земных мирах, здесь, не у тёщи на блинах, что ли... Не в раю мы здесь; не в райских, так сказать, кущах. И если мы не идём здесь вместе со всеми в церковь и не молимся, и не причащаемся, и не исповедуемся...


если мы здесь, вместе со всеми, не идём той торной, проторённой дорогой на небо — которую проторили туда миллионы людей до нас; то мы здесь, довольно таки плохо кончим — благодаря гордыне и тщеславию... Потому, что только мы отходим от этой дороги Спасения и пути к Богу... как тут же на нас набрасываются из кустов разбойники — которые только и ждут, чтобы мы отошли от общей толпы спасающихся; и уж тут-то они наплетут нам восторженные речи о нашей гениальности; уж тут-то они напоют нам дифирамбов — лишь бы только задурить нас и воткнуть в вечные муки — которыми они и будут потом наслаждаться — питаясь то есть ими — нашими муками.


А свободной делается, любая личность, только тогда, когда она освобождается от низких страстей. Свобода возможно только в Любви. Невозможна свобода в страстях. В страстях только рабство, как в наркотиках. Или, там, от алкоголя... Когда начинаешь питие — говоришь так: ?Хочу пью, хочу не пью! Я свободен в своём выборе!? - а потом, просто становишься рабом бутылки.


Или в гордыне: ?Я свободный! Хочу осуждаю, хочу не осуждаю!? - а кончается это всё, или Наполеоном, или судьёй — дланью, так сказать, божеской — карающей! Или новым ?богом? - в общем сумасшествием.


19


- Ну, я понял, - так скажет Гай, отойдя от тебя подальше. - Тогда я тебе скажу — кто я такой! - здесь он высоко поднимет голову. - Знай же, о червь и раб! что я великий поэт! Да, именно так, я самый величайший поэт в мире! - буквально возопиёт он.
- Ну, так и есть, - пробормочешь ты, - ну, всё сходится!


- И не бормочи тут мне! а лучше слушай — моё великое слово! Ты хоть когда-нибудь читал Евангелие? Ты хоть знаешь, что там написано?
- Ну было...
- ?Ну было...? - звероподобнейшее ты существо. Боже ж мой...
да, там, ведь только и написано, что клевета на Господа Бога нашего. Из Бога Любви, из Бога всепрощения — там сделали, какого-то монстра! который всех будет делить на овец и козлов, и всех козлов кинет в печь неугасимую, где они будут гореть вечно! О возможно ли это? Возможно ли это?! И к этому карающему богу, ты мне предлагаешь идти вместе со всеми?! - будет продолжать возопиять Гай.


- Нет, ну, ты не совсем правильно, так сказать, понимаешь...
- Я понимаю так, как это написано. И не в одном месте, там, это попадается о гневе божием — чтобы отнести это на опечатку, на неправильный перевод, или ещё, на какие-нибудь местные диалекты!


Т.е. из Бога Любви — который нашёл высочайшую отраду во всей Вселенной — это помогать всем, прощать всех и спасать! Сделали жупел! которого, как Молоха все должны бояться! и ужасаться перед деяниями его! К этому Богу вы все толпой идёте? к Молоху?
- Нет, ну, я тебе говорю... что ты, как-то не так это всё понимаешь... - заартачишься было ты.


- Я неправильно это всё понимаю? Я неправильно понимаю? Я именно через свою поэзию и через совесть, которая проживает в каждом из нас — пришёл к такому открытию, что Бог наш, это только, чистая Любовь! Потому что невозможно идти против совести никому и никогда.


Потому что пусть даже сорок лет назад ты обидел какое-нибудь животное — так, забавы ради... или от злобы, от своей,
бескрайней и неугасимой! Т.е. ни тогда, когда твоему племени есть было нечего... как у чукчей стоит вопрос — или убийство кита, или смерть всего племени. О нет, совсем даже нет. Так вот, просто... идёшь, так, мимоходом и пинаешь кого-то, ну, какую-нибудь животину; или кидаешь камнем в кошку, или в птицу... так, ради острых ощущений... за ради адреналинчика измываешься над животными...


И вот, у всех конечно по разному... у кого-то лет через тридцать, у кого-то через сорок — но вспоминать-то, вот это всё... совершенно ведь становится, даже, невозможно. Да, ты вырос, созрел, состарился... Ты совершенно даже и в корне изменился — по сравнению с тем — кем ты был ранее; и вспоминать вот эти свои дичайшие и абсолютно сумасшедшие действия, поступки — становится совершенно даже немыслимо...


и чем это ещё можно объяснить, кроме как совестью?.. кроме как тем, что Бог это великое состояние Любви... а мы все Его частицы... частицы Величайшей Любви...


И вот, одурманенные и затуманенные болотным багульником и жуткими и кошмарными сновидениями, которые тако ж из болота; т.е. из болотины проникают в наше сознание и изменяют его по ночам до такой степени... т.е. с таким болотом человек просыпается в голове — с такими видениями и галлюцинациями... с таким болотным омутом в глазах... что сознание его меняется, меняется, меняется — ажни на сто восемьдесят градусов.


Как там? курочка-т по зёрнышку клюёт, вода камень точит, капелька водички у инквизиторов — лупит в конечном итоге по зафиксированной голове — как молот по наковальне. Гении зла никуда не торопятся; у них позади — вечность, впереди вечность... Сделать из желторотика - сумасшедшего, для них, как два пальца об асфальт! дело, как говорится, престижа; вопрос, как говорится, питания!.. ведь они питаются только нашим ужасом.


И ежели ты ещё (ну, так бывает, что складываются обстоятельства - в жизни человечества...) ежели ты ещё и не веришь в Бога!.. Ежели ты ещё и не молишься Богу!.. то песенка твоя, здесь на земле — просто спета... и колокол, по тебе, давно уж отзвенел... и часы твои, давно уже пробили — ад.


Свести тебя с ума, здесь, для них; сделать из тебя абсолютно невменяемого сумасшедшего — для них, для гениев зла - это просто вопрос времени; да, да — именно так, каким бы ты ни был добрым и светлым в детстве своём, в юности... но несколько болотных вливаний в тебя — болотного яду — во сне... в сновидениях-то твоих... а геопатогенная зона, у нас, не только болото; ад в нас идёт не только оттуда — все эти больные видения и сны... чернушка идёт со свалок, с кладбищ, из мест алкоголизма и прочего сумасшествия...


И вот, глядишь — а тебя уже и не узнать; из трепещущего осиновым листиком юноши — ты превратился в сумасшедшего. Годы идут... ты бредёшь в этом болотном тумане, вдыхаешь дурман багульника во сне... бредишь ещё больше... дуреешь до бесконечности... ведёшь нескончаемые беседы с галлюцинациями и с видениями во сне и наяву — даже, как-то, так, иногда и чувствуешь, что тебя дурят, что над тобой хохочет всё окружающее пространство — под названием ад... но поделать всё одно ничего не можешь — чтобы изменить свою жизнь, свои поступки...


Но рано, или поздно, совесть пробивает все эти наносы над тобой — бред сумасшедшего... И вдруг, с ужасом глядишь назад... на прожитую, на свою, жизнь... и в ужасе от содеянного ты начинаешь орать и кататься по земле — от невыносимой боли за содеянное тобой ранее. И совесть жжёт, грызёт и рвёт на части — целой стаей беспощадной, волчьей... И нету этому ужасу — ни конца — ни края.


Здесь и ни в чём не повинные животные, и загубленные деревья, которые рубил ты — так... для потехи... ни для того, чтобы согреться. А преступлений против людей даже не исчислить... Когда минуты!.. Даже одной минуты — ты не мог прожить без того, чтобы над кем-то не насмехаться (т.е. считать себя выше других); чтобы кого-то не осуждать — и от
осуждения всех и вся — естественно, что возвышаться в своих глазах всё более и более! до бесконечности! Изрыгая из себя злобные мысли, или слова...


а даже одна негативная мысль может добить кого бы то ни было — у которого, к примеру, итак уже перебор с проклятиями - в его сторону — по его душу... и не хватает только одной негативной мысли, с твоей стороны, чтобы добить-то его окончательно; чтобы он сошёл с ума, спился, заболел неизлечимой болезнью — типа онкологии.


Может ли каждый из нас, даже, сосчитать все негативные мысли отпущенные в чей-то адрес?.. и здесь, даже, не важно кого... Просто, вот так, прёть из нас — до бесконечности! при просмотре того же телевизора... и этот худ, и этот плох, и этот гад! И нет этому всему — ни конца, ни края.


Выйдем ли на улицу — эти алкоголики, эти проститутки, эти старые ведьмы... В магазин войдём ли, на цены ли посмотрим — все воры, сволочи и паразиты. Это ведь до того всё в нас укоренено — болотными-то снами; да действительностью болотного омута — что мы считаем, что так только вот и можно жить! Что иначе и быть не может!


чтобы, или про себя всех не проклинать; или вслух не нести негатив — осуждая кого бы-то ни было — прилюдно, чтобы все слышали - какие у вас сволочи соседи, или начальство... неважно кто... лишь бы прилюдно изображать всех действующих лиц — меняя голос!.. это ж прям — театр одного актёра.


И всех нас хлебом не корми — дай только изобразить у всех на глазах — себя праведника, скромнейшего гражданина и тех всех сволочей, которые тебя окружают — меняя при этом голос до неузнаваемости — когда мы изображаем, как говорят гады. Ну, ни больше-ни меньше, а театр одного актёра — где артист Филипенко изображает ?Мёртвые души? - во всех лицах.


И вот, когда совесть-то пробивает все эти пласты; весь этот многовековой лёд и нашу замороженную и изуродованную душу... тогда это сильно конечно... увидеть-то себя со стороны — каким всю жизнь ты был разбойником (сохраняя конечно видимость — типа, там, приличный гражданин — в уголовщине, мол, замечен не был. ?Никого же не режу, - мол, - на улице — за поллитру?). А на самом-то деле — не дай бог попасться, кому бы то ни было - тебе на глаза, тебе на язычок... Да живым и не заболевшим — ни один ведь не уйдёт!.. Но это всё лирика... это, как говорится, наша повседневная обыденность.


А вот, пробуждение совести, в каждом из нас... и понимание, через совесть, того — в кого мы себя превратили... Какими мы были и какими мы стали... Общение со своей душой... Это всё и есть доказательство Бога; и не просто Бога — а Бога Любви...


Потому что какой бы жизненной необходимостью мы не оправдывали все свои преступные деяния — против кого бы то ни было... Но всегда, когда ты против Любви — с животными ли, с природой ли... это всегда отвратительно, это всегда гадостно, это всегда мерзко; и оправданий себе — никак ты не находишь — это когда у тебя пробуждается совесть.


Единственное, где оправдывается твоя жизнь; единственное, где отрадой льются в душу твои поступки — это только там, где была в тебе Любовь... Это только там, где действия твои - шли под флагом Любви... Но, боже ж мой, как же мало-то было этого в нашей жизни; где мы спасали кого-то, где мы помогали кому-то, где мы лечили кого-то, где мы ухаживали за каким-нибудь больным человеком, или животным.


И вот, только от этих воспоминаний делается тепло на душе; только от этих воспоминаний Благодать нисходит в душу; когда ты шёл на ту же работу — ни деньгу заколачивать, а помогать людям; не нюхать вонючих людей в больнице — а спасать их... не копать проклятую яму — а строить храм!.. не
отбывать рабскую повинность, на том же хлопчатнике, а делать всё для создания ткани, которая в будущем прикроет грудь и бронхи красавицы — и она не простынет и спасётся!..


Т.е. вот, только, какие воспоминания греют! Не сколько козлов ты в своей жизни проклял!!! а скольким козлам ты помог в своей жизни — ведь ?левая рука - не должна знать, что делает правая?; ты должен просто всем помогать и не думать — во что это всё обернётся, во что выльется, каким боком выйдет...


И ты после этого говоришь, что Бог разделит всех на овец и козлов — и козлов отправит в ад неугасимый... если мы должны быть подобны Богу и Любить врагов своих — и это единственное, к чему мы должны, в своей жизни, стремиться — это Любить всех и вся... И ты, действительно, всей душою понимаешь это, что, да — если ты осуждаешь кого-то, то ты моментально становишься лучше его — осуждаемого — и тут же гордыня проникает в тебя — вместе с осуждением.


И вы все верите, что именно этот — самый страшный грех — возвышения над другими... Бог, в конце света, приготовил для себя? Да, в своём ли вы уме?
- Но послушай, господин Недотрога, вы, как-то не так это всё понимаете... - встрянешь вроде бы ты вдругорядь...
- Я неправильно это всё понимаю? Я как раз это всё правильно понимаю. Всей душой понимаю; что быть счастливым на свете возможно — идя только этим путём. Не
разделением всех на овец и козлов... а в скромности, в смирении; в прощении, в жалости к ущербным и больным...


Но стоит только кого-то разделить на лучших и худших, на святых и грешных, на овец и козлов!.. как тут же приходит гордыня и вслед за нею — ад. И вы хотите и прочите именно это — Богу Любви в конце всех времён?!
- Нет, ну, говоришь же ты всё хорошо! Всё же правильно ты говоришь! Как же сам-то ты только пришёл к этому разделению? Как же сам-то ты взял и отделил себя от церкви?
- Как же мне от вас не отделиться? Если вы взяли и опорочили самое Светлое, самое святое... приписав Ему — гнев, суд, верховного судию и т.д.


Да, я показал — кто же такой Бог на самом деле. Причём сделал всё это в стихотворной форме. Я показал всем доказательство Бога Любви — опираясь на нашу совесть, которую никаким науками не объяснишь в нас! Никакой Биологией!


Когда мы, через много лет, начинаем страдать от причинения вреда животному... это ведь так же невероятно, как лев, или крокодил — страдали бы от того, что перегрызали кому-то горло — в пору своей юности и зрелости... Биология ничуть нас не отделяет от других хордовых — от тех же львов и крокодилов, к примеру... Но совесть... совесть, нам, никакая Биология и никакая наука не объяснит;


когда через какое-то время — волк, волчара, вульф — вдруг, начинает страдать от того, что ранее проникнув в овчарню, он
не только схватил первую попавшуюся овцу и убежал с нею — чтобы накормить голодную волчицу, с волчатами... но и стал, вдруг, резать всех подряд овец — в упоении вонзая клыки свои в беззащитных существ — созданных вот так Богом — беззащитными... и перерезал — в упоении-т своём и в наслаждении кровью, страхом и ужасом — трясущихся овечек — всю овчарню.


Такое случается со всеми хищниками — именно упоение и услада в убийстве, когда они убивают не столько — сколько могут съесть, а просто всех; как лиса, там, к примеру, в курятнике и т.д. Но дело ни в этом... а в том, что проходят годы - и волку, или быку-производителю, который убёг от ветеринара и затоптал, и искалечил, и распорол животы рогами — всем людям, которые только попадались ему на пути...


и вот, представьте себе, что этому быку, или волку — стало бы стыдно за свои деяния, за свои преступления, за свою осатанелость... и они каются, и страдают от этого — чеша своими рогами, какой-нибудь древний дуб! и биясь в него бычьей своею балдой. А ведь примерно так выглядит человек, которого, вдруг, стала мучить совесть — с точки зрения Биологии.


Т.е. быка и волка, или лису — мы не можем себе представить кающимися и страдающими от угрызений совести! а людей мы представляем!.. и даже у атеистов, вопросов никаких не возникает - в связи с этим! Ну, мол, кается и кается; ну, там, страдает и страдает — мало ли, мол, сумасшедших на свете?! Но погодите, погодите... Мы от животных-то, чем отличаемся?


Да, ничем мы от них не отличаемся — с точки зрения науки; ну, посмекалистей малёхо; так, например, ни одно животное — будь то горилла, или слон — со своей огромной головой — не вылезут никогда из петли; а так и будут её рвать и драть — затягивая ещё больше — пока не сдохнут. Человек же посмекалистей будет — ослабит петлю, да и всё.


Огонь ещё, животина не может — ни поддерживать, ни разводить... Ну, ещё, там, пару-тройку каких-нибудь приспособлений для охоты; там, типа, ?морды? для рыбалки, каких-нибудь самострелов и т.д. Дело ни в этом — потому что животные, при охоте, используют и орудия, и ловушки и обороняются так же... Обезьяны обороняясь закидывают камнями и забивают палками леопарда — по полной программе.


Человек по Биологии отличается от животных только более развитой смекалкой. Смёткой, так сказать. Ну и ещё — с собою, человек, таскает орудия убийства — так, как они ему могут в будущем пригодиться. Этого тоже ни одно животное позволить себе не может. Т.е. так далеко всё ж таки не думает.


Но ребятушки, смётка это конечно же хорошо; но это всё таки — такая фигня. В животном мире полно тех, которые являются смекалистей других; там, рыбы, например, являются смекалистей морских звёзд; дельфины поумнее будут рыб и т.д. Иными словами то, что человек является умнее кого-то, ещё абсолютно ни о чём не говорит. Мало ли в природе, когда один является умнее другого? Ну и что из этого?


Так почему же тогда медведь никогда не будет мучиться, от совести — за то, что лет десять назад, забавы ради, в ярости-т своей безграничной — просто так убивал людей... просто тех, кто попадал ему на пути — в том же цирке... потому что он, такой вот, непредсказуемый; или потому, что гон у него был?.. сие не важно. И хотя медведь многих животных посмекалистей будет — но почему же не болит голова у дятла??? Почему никогда не болит голова у дятла??? И не будет болеть!


А человек мучается и страдает, через совесть — от своих, каких-то, негативных действий с животными. Вот этот фактик, вот этот пунктик — какая Биология объяснит? Объяснить это возможно только Божественным промыслом, только Божественным нисхождением, только нашей бессмертной Божественной душой - которая чуть-чуть только от Любви отходит... буквально, какие-нибудь миллиметры — как тут же это всё отдаётся диссонансом; как тут же бьёт по ушам какофония... тут же начинает бабахать сердце...


И кто сразу же это не почувствует, в ком совесть спит... это ещё ничего не значит. В том-то и заключается тайна, что через много десятилетий, когда человек об этом, даже, абсолютно забывает (о том, что было) — в ком совесть проспала всю жизнь... вдруг, начинает всё это вспоминать и тогда просто беда... Ну, это конечно хоть и беда, но хотя бы можешь покаяние Господу принести... Ведь можно и погибнуть — так и не дожив до пробуждения совести... Вот тогда беда.


20


- Но ты же замечательно, ведь, это всё рассуждаешь и формулируешь, - восхитишься тут ты, всей душою, - ведь ты же чудесно это всё, так, раскладываешь по полочкам. И всё у тебя на девяносто девять процентов правильно! И доказательство существования Бога Любви... И то, что единственный путь к вечному счастью это всех и всегда прощать, спасать, отдавать...


Тщеславие тебя на последнем проценте скашивает; так называемая ПРЕЛЕСТЬ — вышибает табуретку-то из под твоих ног; кистянём-то охаживает, так, тебя по темечку - на последнем проценте — что ты плывёшь полностью и впадаешь в состояние гроги... и дуреешь абсолютно на последней ступеньке-то...


и становишься, как и от любой другой гиблой страсти — полностью невменяемым и сумасшедшим; когда отделяешься от церкви и от всех верующих — возомнив, вдруг, себя самым
великим и самым умным! и самым величайшим — на всём белом свете! ну, как любой пациент ?Белых столбов? и ?Бедлама?, - Гай молчал только потому, что он несколько утомился, от своей пылкой речи, а не потому, что у него нечем было крыть и аргументировать. -


И если ты хоть немножечко помолчишь и дашь, и другим сказать кое что, то я обращу твоё внимание на тот факт, который ты не можешь не знать — а именно, что половина Святых в Христианстве — считают, что спасутся все. Именно все... Вопрос-то, собственно говоря, суть то есть вопроса — заключается только в том...


Основа т.е. вопроса; стержень, так сказать — зиждется только на том, что - какой ценой?! Какой ценой ты будешь платить за электричку из ада — к Спасению. Да, да — именно так... Какой ценой произойдёт это спасение? Сразу ли ты припадёшь к Господу Богу нашему в покаянии... в раскаянии о своих грехах — как собственно говоря ты и привык каяться всю свою жизнь; ну, путь конечно и не всю свою жизнь, но под конец своей жизни. И сразу же Господь Бог Спасёт тебя от ада — так же, как и раньше Он тебе помогал — когда ты каялся в церкви в своих грехах.


Или же ум твой великий, а если быть здесь ближе к телу, и взять, как говорится, за живое — то прелесть твоя и гордыня; не давали тебе дойти даже до церкви — где ты считал всех тупее себя...


А мы уже с тобой знаем, что половина святых, а значит и половина верующих, знают, что Спасутся все — потому, что Бог их — это Любовь... и в связи с этим получается то, что дурак это ты, который загнал себя в ледяную пустыню Гордыни — из которой нет выхода. И когда ты из неё спасёшься? признав, что другие тоже не тупее тебя; что и в церкви, половина верующих, понимают, что Бог никого и никогда не наказывает — а люди сами себя судят и наказывают — работают то есть сами себе и судиёю, и палачом; вот вам и весь, собственно - страшный суд — не Бог всех судит, а люди сами себя судят.


Ведь от воцерковлённых же верующих ты узнал, что причём здесь Бог?.. когда вчерася ты ужрался ханки, а сегодня блюёшь на всю вселенную. Точнее говоря дело-то всё по началу обстояло именно так — чтой-то во внутрях, как-то всё не доставало... чтой-то там всё пилило, сосало... чтой-то именно, как-то всё подсасывало... Ну, как-то всё... Ну, мало было того, что есть и всё тут! И когда ты, так, отчаянно так... Я бы даже сказал, как в пропасть! Вверх пятами! Засадил в себя стакан водяры!..


То ты понял, что да! это именно! то есть, то, что тебе и не доставало в этой жизни. Т.е. ну, так тебе похорошело! Такую кайфуху ты словил! Что ты понял: ?Будь, что будет! Всё равно ведь — никто и никогда меня не поймёт! Вернее, вот эту, вдруг, открывшуюся, только мне, истину — что живём мы всего только раз! Вот именно сегодня! Вот только сейчас! А именно сию минуту! Сию секунду! (И вот, кайф, так растекается-т по всем сосудика, по всем клеточкам-то... по всем сперматозоидам!)


И ведь, всё равно ведь, никто и никогда не поймёт, какой у меня кайф!.. Какую великую истину я познал! И какой я, в связи со всем этим - самый величайший и самый умнейший... И самый восторженнейший! Но второй стакан просто необходимо засадить, чтобы мой кайф — разодрал всю вселенную!?


Но дальше уже смутно... Вроде бы пили ещё... Вроде бы был ещё стакан — т.е. третий... потом какие-то искажённые лица, кровь... кто-то, кого-то душит... кто-то, кому-то, ломает рёбра... кто-то, кого-то убивает... и вот, когда на следующий день — ты блюёшь на всю вселенную... и не можешь остановиться... и желудок уже весь вывернут наизнанку...


то хватает же у тебя, сволочь, совести — говорить так — пересохшими и израненными губами, что: ?Бог, - мол, - меня, всё ж таки, покарал...? - то есть фишка-то тут в чём?! Что это не я вливал в себя отраву?! А кто же? Бог что ли вливал в тебя отраву? Раз ты молвишь, что это бог тебя наказал... то это значит — бог вливал в тебя водяру! Бог тебя травил! Бог тебе сказал, чтобы ты засадил и второй стакан водки — чтобы окончательно сойти с ума?


Или это ты сам, под покровительством, родных до боли, бесов — вливал в себя молочко от бешеной коровки. А если ты сам травил себя... то причём же здесь Бог? Да, так же ведь и со всеми остальными страстями. Бог ли наказывает, или мы сами себя наказываем, когда в гордыне своей немыслимой, отдаляемся и отдаляемся от Него; причём даже совсем не важно, чем это отдаление вызвано; как т.е. ты попадаешь в эту ледяную пустыню гордыни.


Можно, например, не вылезать из церкви, но в гордыне-т своей возвышаться — всё более и более... Ну, просто, так вот, из церкви вышел, а возле шанка, или кабака опять пьяные дерутся... т.е. ты там в церкви челом бьёшь, а эти гады — деньги у детей последние пропивают!.. Ну, как ни верти — ну, ясно же, что ты лучше!


Или ты, там, деньги на ?Добро? переводишь, а сродственники
твои плюют на это занятие, говоря — что всё это мошенники и сволочи, и что никому верить нельзя... Ну, ясно же, что ты лучше этих сродственников! Или ты, там, нищим подаёшь — а все остальные мимо проходят и наверняка думают, что: ?Хорошо в СССР было, всех нищих собирали и отправляли в психушки, откуда они уже никогда не выходили... и на улицах чисто и не воняет никто?.


Ну, что?! ясно же, что ты лучше этих разнокалиберных моральных уродов; или ты, там, больным помогаешь, за лекарствами для них ходишь, в магазин там и т.д. а некоторые индивиды пусть и не вслух! говорят, но про себя наверняка думают, что: ?Хорошо было при Гитлере, в Германии — всех сумасшедших и прочих уродов, или там, ?зайцев? на транспорте — всех к стенке!


Т.е. происходило, так сказать, полное оздоровление общества и повышалась культура! в уважении к государственным органам! Вот ведь, что такое уничтожение всяческой заразной плесени — которые ещё, в добавок, из-за ущербности своей — всех и всегда ещё и ненавидят, и проклинают? -


т.е. наверняка! ведь, именно так и думают те люди, которые сталкивались и не раз, с пьяными инвалидами — которые всех проклинали; или с грязными и вонючими инвалидами просящими подаяние в электричках, и распространяющими разные инфекционные заболевания.


Ну?! И опять же, ну, кто лучше?! Ты, помогающий больным, или эти фашисты? Ну, ясно же, что ты лучше! И вот, так, всё больше и больше возвышаешься в своих-то глазах. Или вот, в твоём случае... Опять же! Ты открыл Бога — Любовь! Т.е. именно то — кем истинный Бог, на самом деле является!


А эти, все остальные верующие, все поголовно — молятся какому-то богу-палачу и проклинают всех козлов, без конца и без края — ну, подражая своему богу — который разделил всех; и проклинают всех тех, кто не православный, и осуждают всех тех, кто не причащается, и не знает православных праздников и т.д.


И поэтому ты даже не хочешь иметь ничего общего с этим дикарями... а будешь сам молиться своему Богу-Любви — потому, что ты лучше. Вот лучше и всё! это и есть основной камень преткновения — что ты лучше и естественно, что ты презираешь тех — кто тебя хуже!


Но как ты вообще относительно Бога, взял вот эти все слова — лучше и хуже? Причём здесь Бог — и мериться писями??? Эти слова вообще-то в спорте, вроде бы, как к месту. Там, второе место — хуже чем первое; третье место — хуже чем второе... ну и т.д. И естественно, что если ты себя ставишь на первое место, то, как с тобой может сравниться обладатель четырнадцатого места, или, там, даже — сто четырнадцатого?! Да он даже грязи на твоих ботинках не стоит! Во как!


И здесь мы напрямую подходим к такому вопросу: ?А кто вообще, в нашем мироздании, самый величайший — Бог, или сатана? А?? - ну, вот ответь мне, господин Недотрога; проверим, так сказать, твою эрудицию.


Гай нахохлился:
- Вы хотите сказать, господин Надоедало, что перехватили инициативу? Ну хорошо, я отвечу вам. Для нас самый величайший это безусловно Господь Бог — недосягаемый в своей Любви — к нам всем. Но Он себя таковым, конечно же, не считает — потому, что это противоречит Любви...
Но сатана себя, безусловно считает самым Величайшим! во всей вселенной. И вот, попробуй только возрази ему в этом; да, он тебе пасть порвёт, моргалы выколет, на ремни порежет!


- Ну и я об этом, господин Недотрога; и я об этом. У Бога нет мест! Там — первый, второй, третий... У Бога нет заслуг — более заслуженный, менее заслуженный. У Бога, иными словами, все равны. У Бога нет — лучше — хуже.


И поэтому сами мне теперь скажите — на чью мельницу вы льёте воду? ежели у Бога — никто не меряется писями... Чьи жернова вы вращаете? когда заявляете, что я, мол, лучше православных потому, что лучше их понимаю Бога.
- Но это же не значит, что я должен соглашаться с вашей идеологией, с вашим миропониманием - что бог накажет, бог гневается и т.д.


- Но мы об этом уже говорили, что половина православных, вслед за святыми, полагают, что спасутся все — всё дело-т только в том — какой ценой?! Через ад? который на самом деле является бесконечным — потому, что по другому просто время течёт на том свете. Т.е. там, времени просто нет. Отсюда и взялся этот бесконечный ад. Или вы спасётесь через покаяние...


Вы вообще, как? Чувствуете разницу? между этими крайностями...
- Но я же молюсь Богу и каюсь... - возразит было Гай.
- Но что-то я не вижу, что вы приблизились в этом к Богу, если вы осудили всех православных... хотя от них же! от воцерковлённых! вы подцепили все эти свои идеи — что Бог это чистая Любовь, что Бог Спасёт всех ( всё дело только в цене на билет), что не Бог, а мы сами себя наказываем; травим себя мы сами — как водкой, так и другими страстями — мы сами себя наказываем! отчего потом идёт в нас - сумасшествие, болезни, ад.


А Бог только всех Спасает. Только Спасает. Только Спасает. Потому что сам ты, только попробуй всех спасать — здесь на земле; уйди от низких страстей — и только спасай — тех же больных детей — посылая деньги на ?Добро?. И ты почувствуешь на себе это Божеское счастье. И ты почувствуешь на себе этот Божеский рай. И ты уже здесь на земле будешь жить в раю.


И в любом аду ты только взмолись Господу Богу о Спасении; ты только искренно покайся в своих грехах — и Бог Спасёт тебя!.. потому, что иначе Он не может. Ведь всё это ты узнал от православных, от воцерковлённых людей. Так это? Так?! Ну и с чего же ты, вдруг, взял, что ты самый умный и самый гениальный?


21


- Но подожди, подожди, подожди, - замашет Гай руками! - подожди! Говоришь, как сухой горох по полу рассыпаешь. Ты, что же, вот так, запросто; поставишь рядом великого поэта и того — кто откачивает дерьмо из туалетов? и прочих ассенизаторов вывозящих помойные контейнеры. На одну доску ты поставишь Александра Сергеевича Пушкина и того — кто в яго время выгребные ямы вычищал? Ну, тогда в моде были выгрябные ямы в столицах и вонь по всему городу. Ты, что же по значимости их поставишь на одну доску?


- Ну, опять сел на своего любимого конька по имени ?Лучше — хуже?, опять сел на коня по имени ?Давай померяемся писями?. АС Пушкин на первом месте, а ассенизатор на миллион первом месте! и то! только потому, что без него, без золотаря, вновь города будут вымирать от чумы — как это собственно и было всю историю Европы — во все века...


от своего же дерьма, вымирало от чумы (которая была производной миазмов) по пол города и больше народу — во всех городах Европы. И то только потому ты ставишь его на миллион первое место, что он, пол города людей — спасает от чумы.


- Ну, а что, разве не так? Ну, что здесь не так? По значимости для культуры! По значимости!
- Говорили, говорили — снова — деньги за рыбу. Вот так ты понял то — о чём я тебе здесь толкую. Нет у Бога разделения. Разделение происходит только в твоей голове — почему ты и находишься не в раю — а в ледяной пустыне складываешь снежинки в слово ВЕЧНОСТЬ. Во первых само творчество нисходит на человека только от Бога...


- Вот, кстати, чего я тоже не всегда понимал; и сейчас не понимаю... - возразит здесь Гай, - я пишу; своими словами пишу! Всем своим опытом пишу! Всеми своими знаниями пишу! И вдруг - это не я пишу! Вот, как это?..
- Ну, так это... - продолжишь здесь вещать ты. - Все, кто подолгу; кто всю жизнь занимался творчеством... Все называли это по разному, там: Музой, Лирой, Пегасом, Мельпоменой... Суть же такова — как Благодать на человека нисходит — в церкви ли... на природе ли... когда человек кого-то спасает, кому-то помогает... Так и во время творчества — нисходит на человека нечто горнее...


Это можно разве что сравнить с озарением!.. с вспышкой Света! Человек, вдруг, во время работы соприкасается с нирваной! и вот, пошёл строчить! и вот, пошёл писать! листы лишь вылетают из под его пера! как осенние листья в городском сквере... в золотом от листьев сквере...


Да, безусловно, что человек, этот небесный свет, как-то преломляет под свою индивидуальность... и творчество его бесспорно получается узнаваемым, знакомым, индивидуальным!.. Но без этого горнего Света, без этого Божьего озарения!.. не было бы волшебства, той нирваны в творчестве, когда, как говорят сами поэты и писатели — звёзды сходятся!..


И вне, совсем, зависимости от человека, или от людей (в кинематографе, например) происходит это волшебство!.. этот парад планет!.. когда все зрители и все читатели, соприкасающиеся с этим — тоже попадают в нирвану творчества... Ну, т.е. у них - у людей искусства, день был, как день... Ну, как всегда... Ну, как всегда — пришли там, сели... Как всегда стали заниматься творчеством...


Сами творческие люди — никогда не выделят сами — именно вот эти дни — когда звёзды соединяются, когда происходит парад планет!.. и нирвана нисходит в творчество... Ну, день, как день... такой же, как другие дни... т.е. ну, ничем не выделяемый день... Но когда начинают просматривать своё творчество — иногда сразу понимают, что это гениально! Иногда не сразу... а по прошествии многих лет... И как вот, это всё, получилось? у той же кинобанды, к примеру... вам не скажет никто...


Ну, разве что скажут — Мельпомена — если трагедия, или Талия — если комедия... что ещё могут сказать люди?.. А без Бога... без озарения Божьего... творчество это так... дрянь одна. И если ты действительно давно занимаешься творчеством, то ты сам это подтвердишь.


И Гай здесь, как ни странно, но закивал, вдруг, головой, так, закивал:
- Это так... - подтвердил он, - да это так. Вот, я пишу стихи каждый день... и день похож на день... и всегда одинаково... Когда пишу, это в основном — всегда плохо. Да именно так; всегда я недоволен тем, что написал; тем, что создал... всегда, всё, как-то криво, косо... ни те совсем слова... не сильные фразы, строфы, предложения... Я этим, если честно, весь измучиваюсь — пока пишу. Ну, я имею в виду — на черновике, ручкой...


Но потом, в последствии, когда начинаю творчество-то своё — проверять, исправлять, перепечатывать... ну, смотрю, так... ну, это же гениально! Это талантливо! И причём, что интересно... у меня и идей-то таких никогда не было — которые попадают на бумагу... и мысли-то такие, меня никогда не посещали. Т.е. ну, то есть — явно кто-то подсказывает, как-будто — что и как писать.


Причём ещё, что интересно — до того, как беру в руку ручку — и мыслей-то никаких, как говорится, не было; и мучился даже этим, что не знаю даже, что писать... но только, вот, беру ручку в руку — и вот, и полилось... полилось... само как-то льётся... как ручей в лесной тиши, в таёжной глуши...


Или так, что загадывал писать одно; и мысли эти, и идеи — мне очень даже нравились. А сажусь писать и пишу, совершенно даже, другое... и до тех идей, что загадывал — даже и не касаюсь. Ну, как говорится: ?Загадала баба с вечера — встала утром, а делать-то и нечего?.


- Ну и я об этом, господин Недотрога... и я об этом. Т.е. именно вот так, творчество и проникает в нас от Бога. Озарение! Восхищение! Снисхождение!.. А теперь о Пушкине и ассенизаторе... То есть именно то, что вы совершенно почему-то не понимаете.


Спроси у любой матери — у которой много детей; кого она больше Любит?.. Послушай, что она ответит. Как можно, кого-то больше Любить, кого-то меньше?.. Это немыслимо. И если ты ей на это скажешь, что один сын, у неё, передовик производства; второй — удачливый бизнесмен (который постоянно деньги ей высылает); а третий — из тюрем не вылезает и всю жизнь с неё, только деньги и тянет.


Что, как мол, это возможно — Любить их одинаково? если один Аполлон, а другой — урод; то мать тебе на это ответит, что: ?Умного жалко, а дурака жальчее...? - народная мудрость;
которая говорит о том, что умный-то — он и сам о себе позаботится; а больной — морально и психически — о себе никак позаботиться не может, а может только все соки вытягивать из матери... ну, потому, что он — моральный урод; и требует о себе больше заботы, больше внимания, больше попечительства. Так и получается что умного жалко, а дурака жальчей.


Теперь посмотри с точки зрения Вселенской Любви на А.С. Пушкина (у которого, кстати, своих косорезов и грехов хватало) — это для нас он гений! а для Бога — он был больной ребёнок... И посмотрим, на ещё более больного — раз уж ты так на этом настаиваешь — на ассенизатора Фому.


Потомственный алкоголизм — у ассенизатора Фомы; алкоголизм внедрённый в его плоть и кровь на генетическом уровне — задолго до его рождения. Он родился от алкоголика отца — психически недоразвитым дебилом; таким же, как и отец его, в своё время, олигофреном — от идиота отца — которые, как это вполне естественно в России, пили по чёрному — и погибли, в своё время, от водки. Но у которых — всё, что ниже пояса работало почему-то отменно — не в пример интеллигентным дохликам...


Ну, т.е. обычная история, практически всех российских семей, где хоть какую-то свежую струю в генетическую наследственность вносят — разве что женщины... но и то это далеко не всегда, и далеко не везде — потому что рождаются эти бедные женщины — от тех же пьющих отцов... И вот, единственное, что не понимают все учёные с мировыми именами... как это, так, вообще всё происходит?


что превышая в литрах — на душу населения, критический, так сказать, уровень! полнейшей деградации страны, общества, социума! Превышая в этих литрах, критический уровень на душу населения, уже ни одну сотню лет, а если быть точным — то сколько вообще существует Россия — это тысяча сто пятьдесят пять лет... но и до этого соответственно бухали, как и другие северные народы — кентавры, так сказать...


ну, то есть как? в этой сотни и тысячи раз спившейся стране — в России... в которой полная деградация должна была наступить ещё при Рюриковичах, ежели, не раньше... т.е. полное вырождение народа от водки!!! Как в этой стране, ещё до сих пор — продолжают рождаться нормальные (хоть и больные — но вроде так, что издалека не скажешь...) дети???


Как в ней, мог уродиться Пушкин, Чайковский, Прокофьев, там... Толстой, Достоевский... не в смысле, в том, что они, там, гении... а просто, так, более-менее, нормальные люди... Хоть и больные, конечно — и физически, там, и т.д. - но опять же, что издалека, вроде бы, так, даже и не скажешь... если смотреть... но несли, какую-то Божественную культуру.


Не три буквы писали на заборе — коими перлами исписаны все стены и заборы в России; не половые органы изображали — на тех же стенах, что в полном одурении и деградации, будучи идиотом — так и тянет написать, и изобразить... А что ещё?! Что в голове, что в мыслях, что в штанах — то и всем на обозрение...


И будет стоять! И будет стоять! Пока уже совсем — такие уроды не родятся, что и размножаться даже не смогут... там — родила царица в ночь — не то сына, не то дочь, ни пичужку, ни лягушку, а неведому зверушку; о двух головах и похожую на паука...


Как мог, в этих трёх буквах, родиться такой гений, как Чайковский? И писать не три буквы на подъезде, а гениальное
?Лебединое озеро?, или, там, ?Щелкунчик?... Вот, где чудо-то!.. Откуда взялся гений Прокофьева? И он не эрегированный пенис изобразил на заборе с крыльями (ну, это вершина экспрессионизма!), а написал гениальнейший балет... гениальнейшую музыку — к балету ?Золушка?. Вот, где загадка-то природы... и вот, что никогда не поймут никакие учёные.


Как в блокадном Ленинграде — все ведь калории рассчитали немецкие учёные... даже рассчитали точную дату, когда ни одного человека в Ленинграде не останется... когда голод истребит последнего жителя Ленинграда. А город жил. Жил, несмотря ни на какие расчёты учёных. Вопреки всем наукам.


Так же, вопреки всем наукам, существует Россия, живут русские люди — несмотря на то, что спаивает нашу страну весь мир. И пойло... молоко от бешеной коровки — подешевело до того, что дальше просто некуда!.. Портвейн ?Три топора?, или ?Агдам? - стоят восемьдесят рублей! Это ж в переводе на деньги СССР будет гдей-то — копеек сорок.


А в СССР — в полностью спившейся стране, этот же портвейн стоил — два рубля сорок копеек. Т.е. уж, что, что... а коммунистический алкоголизм мы всё ж таки построили! Всё ж таки наступил!.. Кому скажи в СССР (если б была Машина времени), что портвейн, в будущем — будет стоить сорок копеек — ноль семь бутылка! Эт заместо их - два сорока...
реакция была бы только такая у алконавтов: ?Т.е. коммунизм всё ж таки построили! Это ж бесплатная ханка! (?Гнилуха?, ?Бормотуха!? - как её называли в то время).


И действительно на самую мизерную пенсию, в наше время — тысяч семь, или восемь рублей — да хоть ужрись этого молока от бешеной коровки! Ежели по две бутылки в день — пей, как говорится - не просыхая! Но страна живёт; страна существует.


И все эти чудеса можно объяснить только Божьим промыслом, Божественным проявлением. Это только Божественное спасение — когда оздоравливаются сперматозоиды, восстанавливаются нарушенные пьянством спирали ДНК; и у тех же алкоголиков, вдруг, рождаются более-менее нормальные дети...


Я скажу даже больше, что без Бога... Если бы Бог, вдруг, оставил нас... Если бы Бог, вдруг, покинул нас... Нас бы свела с ума — тьма, хаос, нечисть — не за годы, как то у нас, у тех кто Богу не молится — бывает; а всего за одну ночь. Да, да, да — именно - одна ночь. Уснёшь и проснёшься уже полностью сумасшедшим — если бы не было Бога.


Вот, какая роль Бога в нашей жизни; вот какое участие Бога в нашей судьбе. Вот, то есть, до какой степени мы должны быть Богу благодарны — за наше постоянное Спасение; за нескончаемое схождение от Него Благодати в нашу жизнь. Любишь ты Бога, или не Любишь ты Бога; молишься ты Богу,
или же ты ярый атеист; гений ты Пушкин, или ассенизатор Фома... Благодать нисходит на каждого - от Бога Любви — потому что иначе и быть не может.


Бог на ассенизатора Фому смотрит совершенно не так, как мы... Он выправлял и оздоравливал своей Благодатью — сперму, ещё у деда Фомы... Он заменял больные спирали ДНК на здоровые — ещё у отца Фомы... чтобы несмотря на всё сумасшествие алкоголизма его отцов — у ребёнка не было — такой уж сильной патологии внутренних его органов, чтобы не было такой уж сильной патологии его психики...


что уж понятно, что совершенно оздоровить ребёнка, с таким алкоголизмом его отцов, никак уж не получится... но, чтобы уж был он, не до такой степени сумасшедшим — во что, собственно говоря, насильно впихивали его — пращуры, деды и отцы... И когда подросший и окрепший Фома — стал действительно ассенизатором — т.е. натурально стал спасать город, от городских же миазмов — выгрябных ям — от чумы, дизентерии и других инфекционных заболеваний — которыми буквально пышали, извергали, рассеивали вокруг себя — выгребные ямы.



Причём стал спасать, рискуя сам — работая в этой заразе — подцепить, какую-нибудь инфекцию. Т.е. выгребая эти городские миазмы, оставленные тем же Пушкиным, и спасая этим самым, весь город от чумы... он совершал тот подвиг — ради которого мы, собственно, и приходим в этот мир.


Ведь мы рождаемся здесь только для того, чтобы принести себя в жертву ради людей, как Иисус Христос. Именно принести себя в жертву ради других людей!.. Ради Любви... Вот, наша здесь самая высшая цель — всей нашей жизни!


И т.е. вы теперь представляете, какая радость была на небе? Какая радость была у Бога, когда от полной деградации в алкоголизме... когда от полного вырождения от пьянства всех дедов и отцов Фомы... невзирая то есть на всё это!.. родился на свет Божий — Фома; да ещё и стал спасать столицу России — город Санкт-Питербурх от полного вымирания в инфекционных заболеваниях.


Т.е. вы представляете теперь, с какой позиции подходят ко всему этому на небе? И пускай, конечно же, что Фома работал ассенизатором - даже не думая о жертве со своей стороны. Он работал золотарём — потому что с умом своим дебильным — не был больше способен ни на какую работу; а надо ведь было гдей-то харчеваться.


А раньше не было никаких домов для инвалидов, идиотов и даунов. Просто, когда совсем уж голод брал за позвоночник — последних даунов — ну, брели, значится, на паперть и просили милостыню. А Фома работал и спасал город; и даже мыслей не было просить подаяние на паперти... Работал за еду, работал за крышу над головой, работал за дезинфекцию себя спиртом после работы (конечно, тогда и слов-то таких не знали — просто хлябал водяру после работы и всё).


Вы может быть даже и скажете — как можно такому низменному существу, как Фома, приписывать, какие-то высокие идеи — о спасении Санкт-Петербурга от болезней, когда у него и в голове-то таких идей не было. Что, мол, в его голове, если что-то и было — то это, где поесть, где выпить? и кому засадить!?. если повезёт.


Но так рассуждать нельзя. Так нельзя рассуждать, господин Недотрога. Эдак можно очень далеко уйти. Например, можно уйти от обожествления нами — героев Великой Отечественной войны. Потому что, как это не дико может сейчас прозвучать, но там, далеко ни все были добровольцами, далеко ни все были героями, далеко ни все стремились на войну.


Героев и добровольцев, это, как и во все времена — один, два процента; и погоды они, если честно, на фронте — совершенно никакой и не делали, и не делают. Да, герои это наш флаг — с именем которых на устах идут в атаку! Про которых пишут газеты и книги. Но погоду на фронте делают ребята, которые вообще ни в какую армию не собирались;


которые и рады бы откосить, и задурить военкомат — но под угрозой тюрьмы... а во время войны — под угрозой расстрела... а казни эти СМЕРШ производил обязательно демонстративно перед строем, чтобы другим баранам, даже в голову не пришло, не подчиняться приказам командиров и начальников...


Так вот, погоду на фронте делают, как раз — вот эти бараны. Это стадо баранов, которых куда командиры гонят — туда они и прут! Только они и делают погоду на фронте; а никак не герои. Потому что героев единицы, а их миллионы — и никто из них умирать, совсем даже не хочет. Но это ведь совершенно даже не значит, что к ним, в связи с этим, можно теперь свысока относиться. О нет. Совсем даже нет.


Потому что выбор — он всегда есть. Именно выбор. Ведь можно из окопа высунуть, к примеру, два пальца правой руки, чтобы немецкий снайпер, обшаривающий профилактически кромку окопа — отстрелил их тебе; и вот, ты инвалид! и тебя просто необходимо комиссовать!


Но когда правда, этот отстрел двух пальцев на фронте, стал приобретать массовый характер — опять же СМЕРШ перед строем стал расстреливать всех тех — у кого, как бы то ни было — не оказывалось пальцев. И это ?голосование? на всех фронтах прекратилось.


Но можно было и шмальнуть в себя, и во время атаки; там, прыгнуть в воронку от снаряда и выстрелить себе в ногу; или, там, оттянуть кожу на животе и выстрелить в оттянутую кожу... получалось прямо ранение в живот, или в бок... и пусть хирурги, по им только знакомым приметам, выявляют самострелов...


Но бежать с фронта — возможность была всегда; и отсидеться, там, у родственников, или у бабы у какой — когда кончится война. Всегда была возможность сбежать — ведь далеко ни везде на фронтах работали заградотряды (снайперы, которые лупанили своих же — точно в лоб; это были, в основном, женщины-снайперы; и стреляли в любого — кто бежал из окопа в свой тыл); всегда была возможность сбежать; а что там будет дальше?..


Что будет после войны? Так далеко дезертиры-то не загадывали... Как гласит тюремная поговорка: ?Один день — да мой!?


Но проклиная всё на свете, плюясь, харкаясь и матерясь — бойцы шли вместе со своей ротой, туда — куда приказывали им командиры; и если мысли и закрадывались — всё равно куда, но хоть куда-нибудь сбежать из этого ада... и отоспаться, хотя бы в каком-нибудь стогу... когда эти мысли и закрадывались в них... то они просто мотали головой — отгоняя их... и шли дальше, как бараны на убой... и в этом и заключался их великий подвиг.


Тако ж и Фома — он мог просто изваляться в грязи, изорвать на себе одежду и брести на церковную паперть — просить милостыню — и на эту милостыню бухать. Потому что выбор всегда есть. Выбор у человека есть всегда. Каким бы изгоем человек не был, но выбор есть всегда. В тяжёлом психическом состоянии (которое может быть вызвано такой сильнейшей страстью, как печаль, депрессия — и очень даже есть с чего им быть...) можно соорудить себе удавочку и удавиться.


А можно не смотря ни на что — жить; несмотря ни на какие горести и печали — жить, жить и жить... Одним этим только совершая великий подвиг здесь на земле. Жить вопреки всем обстоятельствам, вопреки всем негативам — ополчившимся на тебя; вопреки всем депрессиям, депрессухам, горестям и кручинам.


Тако ж и Фома. Когда очухивался утром, так, с бодуна — было так тяжело... что глаза, как-то сами-собой, так... совершенно то есть даже не произвольно... и независимо то есть от него самого — начинали искать удавочку; или точнее, ту тесёмочку, кушачок, вязку, подпояску, поясок — из которого, из которой можно было бы — ту удавочку-т соорудить.


Ну, здесь Фому может понять только русский спортсмен — занимающийся литроболом. И вот, Фома, трясущимися-т руками — шарил так вокруг себя, ища тот заветный поясок — который в сознание его впихивали бесы. Т.е. именно до такой степени невозможно ему было вспоминать — вчерашний позор, вчерашний разгуляй, вчерашнее сумасшествие.


Но тем не менее, как-то перемогал; как-то воспринимал эти муки, как должное; как-то вытерпливал это всё — и шёл на трясущихся, ватных ногах — запрягать кобылу — вместе с которой они и вывозили эти все миазмы из города — оставленные тем же АСом Пушкиным.


Пока каждый из нас живёт, пока каждый из нас борется с негативными, жизненными обстоятельствами; пока каждый из нас тащит свой жизненный крест на себе (презирая выбор самого худшего) — до тех пор мы и совершаем этот великий подвиг — под названием жизнь.


Теперь о Пушкине — с точки зрения Бога. Ты думаешь, на небе, в восторге были от его ?Евгения Онегина?? Т.е. от Бога, ему — творчество, вдохновение, небесный полёт — во время соприкосновения пера и бумаги!.. В ответ на это Саша лепит какого-то циника — плюющего на всё святое; презирающего свет, людей и бледным демоном смотрящим на резвящуюся вокруг него шелупонь (которые живые люди). Потом Пушкину подражает Лермонтов — в ?Герое нашего времени?... Хорошо ли это? - спросим мы. И ответим — совсем не хорошо.


На небе, за Сашу, только больше переживали — нежели за Фому... за Сашину гордыню - ?Памятник, - там, - нерукотворный...?; за его блуд, за его игроманию; за его, какое-то лёгкое отношение к убийству на дуэли.


То есть на небе-то - всё! совсем даже всё — воспринимается не так, как воспринимается нами здесь на земле. И чья либо слава, или гениальность — там, воспринимается со страхом за человека — потому что гордыня и тщеславие заведут его в такие непролазные дебри и топи — откуда и не выбраться-то никогда.


Ежели только возомнит о себе человек, что он лучше других, что он самый величайший! (ну, там, как в спорте, или в тюряге — чей мускул сильней — тот и бог! Или в бане — при измерении пись — у кого, то есть, богатырь — тот и богатый; ну, а уж у кого, там - ошпырок, или обмылок, или того хуже — пупырышек какой-то — ну, тот значит самый бедный; так - голь перекатная...) Дак вот, ежели возомнит о себе человек, что он лучше других! Что, ну, никак же его, не сравнить с ассенизатором! никак же не поставить т.е. его и золотаря — на одну доску!


Так и пропал, значит, этот человечек. Так и пропал этот человечек. Потому, что сам Бог не ставит себя выше кого бы то ни было; потому, что Он Любит каждого; а ежели ты кого-то Любишь, то уж никогда же ты, не поставишь же себя выше этого человека.


Поставив себя выше кого-то — ты сразу же переваливаешь в другую реальность; где кайф тебе идёт от собственного возвеличивания и кайф тебе идёт от унижения других; и сладострастие к тебе идёт — когда ты других унижаешь. О-о-о-о-о, это всё уже начинает возбуждать... и вот, где они! сладострастия! т.е., как ты уже понял меня, это уже, совершенно другая реальность. Это уже полный негатив и ад.


И поэтому, представляешь ли ты, господин Недотрога, как на небе воспринимаются твои слова - о значимости для культуры! о соразмерности - великого гения русской поэзии! и ассенизатора... И почему ты, собственно говоря, живёшь в ледяной пустыне — когда основа твоей жизни — стержень её и девиз, что: ?Я самый величайший из всех, когда либо живущих?.


22


- Ну и я тебе на это скажу, господин Надоедало, - так скажет заледенелый Гай, - что всё и у тебя верно. И у тебя, всё так же
верно — на девяносто девять процентов! Но как же мне идти в церковь — господь бог которой гневается? Который: ?Не мир принёс на землю — а меч и разделение?, чтобы поделить всех — на овец и козлов; и козлов отправить в ад неугасимый.


- То есть ты опять — деньги за рыбу, - так ответишь ты ему, - опять деньги за рыбу. Ты бы о себе всё ж таки думал — прежде чем решать Вселенские проблемы. Я всё ж таки поражаюсь людям. В самом себе, мы ни одной страсти, сами, без Бога — загасить не можем; мы полностью в этом зависим от Бога...


С тем же тайным удом — самим нам, за всю жизнь не разобраться — т.е. разделить, в конце-то концов! нашу Божественную душу - с отхожим местом! Мы же рабы этой мерзости между ног! Но берёмся решать только Вселенские проблемы; только Вселенские вопросы!


Мы дня не можем прожить на этом свете, чтобы кого-то не осудить. Соседи - гады, сродственники — паразиты, на работе — одни уроды; на улице, в общественном транспорте — сплошь скоты и т.д. и т.п.; т.е. грешим самым страшным грехом — гордыней (потому что осуждение это гордыня) целыми днями. И вообще не можем жить, чтобы кого-то не осуждать!.. Но берёмся рассуждать на какие-то темы Космического масштаба... на какие-то Вселенские вопросы.


Ты осудил всех; вообще всех; всех и всё; ведь церковь это самое святое, что только есть у нас здесь на земле! И решил, что ты самый великий и умный, и другие даже в подмётки тебе не годятся! а иначе и быть не может. И живёшь поэтому в ледяной пустыне — и думаешь, что именно так и надо. Между тем, как эти пакостные вопросы, из-за которых ты и попал в эту пустыню — могут иметь совершенно даже обычные и лёгкие ответы.


Вот, ты говоришь — только и делает, что пугает нас всех гневом господним; но, что уж тут далеко ходить — взять, к примеру, меня... Ведь не напугай ты скотину — она ведь никогда не пойдёт домой - в своё стойло; и естественно, что волки сожрут эту глупую животину — потому что они, только этого и ждут — чтобы скотина пошла гулять.


Не напугай меня священник, в своё время, геенной огненной -
если не буду каяться и причащаться... я бы так до сих пор и шёл в эту геенну. Потому что геенна огненная это и есть наша совесть — когда после смерти — все твои поступки, вся твоя мерзость, вся твоя гадость — они встают перед тобой... всё это встаёт перед тобой — во всём своём негативе — все твои мерзостные поступки...


и усиливается это всё тем, что ты так в своём скотстве, в своей гадости и в своей гордыне — так и не покаялся перед Богом; и не покаялся, как раз — из-за своей же великой гордыни! И вот, тут-то действительно, начинается ад!


Тебя когда-нибудь мучила совесть? Можешь ли ты понять такое изречение, как - ?Совесть испепеляет меня; совесть жжёт меня...? Это и есть геенна огненная — усиливающаяся, на том свете, в тысячу раз.


В чём тут не был прав Иисус Христос? В том, что напугал нас геенной огненной? Но если она есть; если она существует — так же, как наша совесть. Если мир там такой, где нет совершенно времени — и поэтому она и получается - вечная, огненная геенна. В чём тут Иисус Христос был не прав? в том, что сказал нам — что есть на самом деле?


То, что Бог это Любовь — это Он не раз говорил. То, что сказал Он про гнев Божий... Но, как ещё растолковать скотине,
что от возмездия он не уйдёт. Что есть ктой-то высший — кто всё видит и всё слышит. И от суда которого — не уйти.


Ну, ты бы стал папуасам толковать про их совесть? Конечно, кто-то из них сталкивался с совестью, кто-то ещё нет, а у кого-то совесть и не проснётся в этой жизни! Совесть, ведь, далеко даже не у всех и просыпается в этой жизни. И как вот, ты, всё это, растолкуешь папуасу?


Что наказывает не Бог нас всех; а мы сами — своими грехами — наказываем себя. Что совесть, рано или поздно, подступится к нам — и за всю нашу мерзоту, надо будет отвечать перед собственной совестью. Ни перед Богом отвечать, а перед собственной совестью. Как ты всё это растолкуешь папуасу?


Ни легче ли не заводить ум за разум отсталым людям, а говорить то — к чему, они все, как-то, исторически привыкли. Что есть кто-то — от которого не уйдёшь! Это понятно.
Кто-то высший — который всё-равно найдёт и накажет! Это понятно!


К этому, как-то, исторически привыкли — все народы — поклоняться какому-либо демону. Так было во все века — когда нечисть в абсолютно, в разных обликах — являлась сюда на землю, к людям и требовала кровавые жертвы. Это понятно.


А ты что предлагаешь папуасам толковать про Любовь и про совесть? Ну, далёк же ты от народа... от действительности, так сказать. Народам, которые привыкли поклоняться только демонам — страшным, ужасным и у которых нет пощады. Они никому другому, кроме как жуткому жупелу и молиться-то не будут. Это понятно.


Скажи огромное, слава Богу, что Иисус Христос сумел, как-то в привычную для всех канву ужаса; в привычное для всех существование в аду — вплести ещё и истину о Вселенской Любви — в той же Нагорной проповеди. И это Величайшая
Его заслуга — именно в том, что Он впервые в истории, говорил нам о мире Любви — к которому можно прийти только уйдя от всех восьми смертных грехов. К которому можно прийти только с помощью Иисуса Христа — раскаявшись в своих грехах перед Богом.


То есть, ну, умный-то человек и так всё поймёт! ну, насчёт тех не стыковок, которые присутствуют в Новом завете... поймут, что упырям по другому-то и не расскажешь о Боге Любви... И не объяснишь... Всепрощающему Богу Любви — они и молиться-то не будут!


Ну, а если ты не умный — то просто кайся в своих грехах — боясь наказания божьего — всё одно это пойдёт на пользу. А ты видишь — ни то и ни сё; вроде и не дурак... но и не умный. Завис, так сказать.


23


Вот тебе и галлюцинации... Вот тебе и бред больного воображения. Вот тебе и мракобесие. Обо всём, об этом, господин Бокобатько, знал, как бы так сказать, всегда... в разных видах, в разных интерпретациях... в разных толкованиях... В пионерии ли, в комсомолии ли... в полном безбожии ли... но попробуй-ка ты, вот, так, скажи махровому атеисту, который похвастает тебе тем, что всю жизнь жил по совести...


Попробуй ты скажи ему: ?Стоп, стоп, стоп... причём здесь совесть? если мы завтра сдохнем и всё на этом. Причём здесь, какая-то совесть? если без совести жить намного легче, проще и выгоднее. Чтобы вообще стать в этом мире, каким-то богатым и преуспевающим — надо вообще заткнуть эту совесть куда подальше!?


Вот, попробуй это скажи, какому-нибудь ярому атеисту, который гордится тем, что никогда не воровал в своей жизни и жил по совести. Попробуй скажи это ему: ?Причём здесь совесть?? Он обидится.


А почему? казалось бы... На что тебе-то обижаться? Когда у тебя-то — всё сходится! Ан нет! Совсем ведь не так. Все великие космические истины — присутствуют всегда в человеке; в разных идеях, в разных теориях, в разных подходах, интерпретациях... но присутствуют всегда — в нашей Вселенной.


Так под шуршание-т снега, по шелесту мини-снежной лавины
- по широким лыжам... текли эти мысли; переливались одна-т в другую... И давно уже позвоночник просто отваливался от усталости, и давно уже лицо всё онемело от мороза... и давно уже руки, промерзая под двумя варежками, тоже уже онемели...


И ночь давно уже настала такая тёмная, что только держись... единственная отрада, которая освещала окружающее пространство — это белый снег, да звёзды — перемигивающиеся, над укутанными снегом ёлками, своими изумрудами... всё таки этот контраст — белое и чёрное — даёт свои плюсы (хоть чтой-то видно — куда идти...) в сравнении со странами, где совершенно нет снега.


И хоть он и знал куда идти, и хоть он и чувствовал, что скоро будет зимовье; но пустыня, пустыня, пустыня... Конечно это была не пустыня, а тайга... но что толку, что толку, что толку...
человек ведь не белка, ни бурундук, там; не синица... ни мышка Соня, ни лиса... Да и те, хоть и местные, но лезут в свои тёплые норы - чтобы не промерзал лисий хвост; лезут в уютные дупла, которые утеплены разной всячиной... зарываются, там, в сухую листву, в мех и в пух...


А кто такой человек, здесь? Он даже не человек здесь, а так, человечек. Он здесь никто, ничто и звать его никак. До смерти ему здесь даже не четыре шага, а надо просто расслабиться и лечь под ёлку... так, прикорнуть... ну, сколько же можно мучиться с болью в позвоночнике, сколько можно страдать с этим отваливающимся позвоночником? Сколько можно преодолевать эту валящую с ног усталость? Сколько можно бороться с онемением, от мороза, буквально всего тела — жамкать ноги в промерзающих валенках, жамкать руки в промерзающих рукавицах?..?


?Но ничего, ничего, ничего... - так уговаривал он себя, так уговаривал он себя... - ещё малёхо и доберусь до зимовья. Ещё малёхо и доберусь до зимовья... растоплю каменку... да, каменку... дровишки-то любой промысловик переночевавший;
заночевавший, там, всегда оставит... и спички рядом, и спички рядом... чтобы любой заледенелый путник — у которого больше ни на что нет сил, как только упасть и разжечь на камнях костёр... смог разжечь костёр и упасть...? - и вдруг он увидел огонёк.


Да, да, да — именно огонёк. Т.е. в зимовье кто-то был. Именно так — кто-то был. Он даже остолбенел, так, от такой неожиданности. В этой ледяной пустыне? Где проходи только часов так пять, или шесть... и уже кажется, что бесконечна эта тайга, бесконечна эта ледяная пустыня, бесконечен это снег...


Когда силы уже на исходе и тебе кажется, что всё это было уже вечно — снег, тьма, изумрудные звёзды, мотающиеся перед глазами — чёрные ёлки и холод, холод, холод... стылый холод — который забирается везде — в самые потаённые уголки тела. И вдруг — огонёк!


Он постоял так, постоял в шоке, от такой неожиданности; пожевав губами — попробовав отодрать заледенелые усы от бороды... Он знал, что усы от бороды не отодрать на морозе — здесь только тепло могло спасти его от этой напасти...


?Кто это может быть? Охотник-промысловик? - вяло так текли мысли... Наконец двинул к зимовью, пробурчав. - Ничего … Поместимся?. Сквозь заиндевевшее окошко ничего не было видно... Он воткнул лыжи в снег и постучал в двери. Отозвался женский голос... И он тут совсем, надобно сказать, оторопел: ?Кто это? Женщина в тайге?.. Кто она??


Но войдя остолбенел ещё больше. Перед ним на топчане сидела... Да, да — именно так. Перед ним на топчане сидела...
Сидела то есть на топчане перед ним... освещённая — он так и не понял каким светом... Перед ним на топчане сидела — Барбара Брыльска. Именно так. Такая же молодая, как в кино. Такая же красивая, как в ?Иронии судьбы...? -


ну, разве что одета она была несколько по другому. Одета она была в толстый, белый свитер — с большим воротом; тако ж в чёрных вельветовых штаниках, да сапожки на ней были тоже чёрные. Но это ещё, всё, было бы ладно, если бы она не говорила голосом Валентины Талызиной! Но она разговаривала голосом именно Валентины Талызиной...


И поэтому, первое, что спросил господин Бокобатько — после того, как поклонился и поздоровался — это было:
- А поёте вы голосом Аллы Пугачёвой?
- Ах, молодой человек, молодой человек... - так ответствовала ему Барбара Брыльска, - что такое петь голосом Аллы Пугачёвой, не петь голосом Аллы Пугачёвой... что такое метафоры, аллегории, иносказания?.. Эт-т-т-то же блеф всё, дым... Вот, вы можете говорить голосом Максима Галкина? -
Иконосентий Касторович, как-то замялся... - Вот и я о чём... да вы садитесь, садитесь — чё ноги-то мять?


Иконосентий-то, так только, глядь — стол стоит перед ним с белой скатертью; второй раз-то, глядь только — полон яств. А
рядом-то, рядом-то, рядом-то, рядом-то!.. Стульчики-т деревянненькие стоять — со спинками!.. Да, не с простыми спинками-то... а с резными!.. да с узорчатыми! Д-д-д-да... хотел было сказать Иконосентий, да поперхнулся. Но было безусловно стыдно — в его таком — заледенело-заиндевело-
затрапезном виде — подходить к такой шикарности-то...


- Да, ты не журись, - подскочила к нему Барбара Брыльска, - скидавай шубейку-то...
Иконосентий кое-как, онемевшими руками, попробовал расстегнуть свою куртягу и не смог; Барбара здесь помогала ему. Стол право слово — ломился от яств. Иконосентий в самые, что ни на есть громодышащие праздники таких столов-то не видывал; и от стеснения, как-то присел на краешек стула.


- Вот, что вам, просто необходимо выпить — для согревания... - хлопотала Барбара, наливая ему в хрустальный фужер, что-то рубиновое с искрами.
- Я вообще-то не пью, - заартачился было он, - то есть совершенно...
- О не переживайте только. Это не спиртное. Это освежающее и придающее силы.
Он постарался только не опрокинуть фужер — беря его не разгибающейся рукой; нюхнул так, нюхнул — ни спиртягой, ни бардой не пахло. Тогда он осторожно пригубил и почувствовал во рту — вкус земляничной полянки.


- Пейте, пейте — это вам поможет, - Барбара улыбаясь села напротив.
И действительно, после того, как он покончил с фужером — его, как-будто обдало теплом — словно морским бризом... и онемение прошло, и боль в позвоночнике прошла (что было наиболее удивительно) и откуда-то появились новые и свежие силы.


- ?Человеку много ль надо?! - так вещала семши к нему напротив Барбара Брыльска, - у него на сердце радость! Он смеётся снегопаду, солнцу, небу и ветрам!? - вы понимаете о чём я? Ведь как мало надо человеку!.. здоровьишка бы только... а там... где бы ты ни жил, куда бы ни смотрел... Везде ж — одна только отрада. Надо ведь только приглядеться. Ведь так я говорю? Так? - Барбара не ждала ответа. -


Т.е. где бы вы ни жили, посмотрите только на окружающую вас перспективу... на природу... И главное не надо суетиться. Не надо суетиться. Суета — вот что портит нам жизнь. Суета — вот, что отравляет её. А ты просто — сядь и смотри; сядь и смотри; сядь и смотри (ну, представь, что тебя настигла внезапная смерть — бывает же такое...); смотри, смотри...


и ты увидишь всё не сходя с места и не двигаясь; познаешь все тайны вселенной — не сходя с одного места. Вот, что ты сейчас видишь? - так спросила она — буквально впившись своими глазами в его глаза.
Иконосентий улыбнулся:
- Ну, вы же сами только сказали, что не надо суетиться... Зачем же вы суетитесь? Вот, буду сидеть и смотреть на вас целый год; может быть, что-то и увижу.


- А сейчас, сейчас, что видите? - забирала она всё больше его глаза в свои. И он, вдруг, увидел качнувшиеся тёмные ели... ветерок какой-то пробегал там... там... там... где это?.. где это?.. Какая-то совсем даже невиданная и неслыханная полянка среди тайги... Стоит солнечный, погожий денёк... земляничка, так, поспевает... вот любит земляничка солнечные полянки!.. ну, что уж тут поделаешь?!.


Бугорки так любит... да, да... пригорочки... склоны так же любит земляничка — даже очень... Солнышко любит, чтобы припекало — ну, вот, как это всё постигнуть?


Ты же ж, главное, не суетись — приляг, так, рядом с земляничкой-то, вдохни её запах... ещё раз вдохни... теперь-то ты понял, что Любит земляничка? Ляпота... Перевернись-т на спину — рядом-то тебе кланяются колокольчики, у сосны, чуть поодаль — васильки — ведут задушевную беседу...


а на небочко-т ты погляди, на небушко-то... плывут белоснежные, нежные, нежные облака — сотканные из чего-то волшебного... наверное из того, что раньше в них отражалось... в водоёмах-то... а потом, вот, так вот... так-то вот — воспарило, воспарило, воспарило... и получилось облако... Да, да — именно так... именно так и получилась небесная Россия — помнящая всю ту отраду, что отражала на земле.


Да это ж, да это ж, да это ж... о лепота-то какая... да отрада... о лепота-то какая, да отрада... А небушко-то само — синее, синее... как те же васильки шепчущиеся под сосною... И ветер, и ветер, о ветер... о озорник, о композитор, о волшебник... И ведь на всём-то он играет... и на каждом по своему...


Раньше, вроде бы, как, древние греки — возносили, во время ветра, на свои крыши — арфы. И ветер играл на арфах, а древние греки наслаждались этой волшебной музыкой. То есть, всё таки, пускай давно — но жили здесь на земле люди, которые были в теме. В теме прекрасного, в теме изящного, в теме волшебного...


Но, конечно же и без греков, мир не перестал существовать, и ветер не перестал быть волшебником... и в вытяжке, на той же кухне, он завывает вплоть до того, что даже жутковато делается — как-будто все бесы и черти понапихались и забились в этой вентиляции.


В проводах он гудит по своему — и порою даже остановишься так, открымши рот, вслушиваясь в эти потусторонние мелодии — выдаваемые ветром в проводах. В берёзе он шумит уже совершенно по другому — играя её косами и лаская эту прелесть... и подчёркивая эти шестиметровые косы русских берёз — которые летят, летят, летят... Куда?..


Так же и здесь на земляничной полянке — сосны шумят по своему, ели по своему... Навевая какой-то сон... вечный сон... волшебный сон... Но сон не простой... в этом сне ты только и делаешь, что отдаёшь, отдаёшь, отдаёшь... Украшаешь всю землю; даришь всем такие пейзажи, такие красоты... перед которыми только встанешь — опешивший и остолбеневший, как в храме Божием... и будешь очищаться душой до бесконечности...


Говорят — тайная мудрость деревьев... да вот она — отдай всё своё, что есть у тебя! Подари всем кислород, подари всем красоты, подари всем тепло — чтобы из тебя построили дом, чтобы тобой растопили печку; т.е. отдай жизнь за других; отдай жизнь — чтобы жили другие. И очисти, этой, своей чистотой загрязнённые души людей — тех, кто уже готов к этому... тех, кто уже готов к этому...


Иконосентий, лёжа на этой земляничной полянке - он, как-то чувствовал всею своею душой... что он готов к этому... готов к этому... готов к этому... к очищению своей души... и вот, под шум сосен и елей... благодаря озорнику ветру, благодаря тайге... благодаря небушку, благодаря земляничке, благодаря Господу Богу нашему — он очищался, очищался, очищался...


И Благодать сошла здесь на него такая... что он просто повернул свою голову набок и вдыхал бесконечно аромат качающейся перед его носом земляники... И ничего ему более не надо было на этом свете... И ничего он более не хотел, как
только, вот так — лежать, лежать, лежать... и вдыхать аромат этой землянички...


Вдруг, рядом с ним ктой-то присел... он глянул, так — девушка — очень бледненькая — с белой, белой кожей... и контрастировали с этой белоснежной кожей — длинные до пят волосы — цвета вороного крыла (имеется в виду, конечно же - чёрный, лесной ворон — который не каркает вообще-то, а как-то, очень даже интересно курлычет — я бы даже сказал любовно).


Эта лесная дева, эта нимфа — молчала только, взглядывая на него, так, иногда; да ноздри её, как-то странно трепетали... да бледные губы змеились. Есть такие дамы у которых губы — секунды не могут находиться в спокойном состоянии.
- Ты кто? - не выдержал здесь наконец Иконосентий и сел.
Но дева молчала так же, только иногда, взглядывая на него; да убирая волосы с лица из-за озорного ветра.


- Ты здесь живёшь? - почему-то спросил Иконосентий, - это твоя земля?
- Да, это так, - и голос её был похож на журчание ручейка, на хрустальные переливы его, на водопадиках.


24


- Ты лесная нимфа... - утвердительно, как-то сказал Иконосентий. - Да, да, это так, - покивал он утвердительно... - вот значит к кому приходят лесные нимфы.
Помолчали, слушая шум раскачивающихся сосновых ветвей.
- Мне нельзя трогать землянику? - спросил он вдруг.
- Зачем ты пришёл к нам? - так спросила лесная нимфа, - что тебе надо от нас?


- От вас? Это от кого? - дева молчала... - Да нет... просто, так вот, лежу... слушаю шум тайги... и ничего мне не надо абсолютно — даже землянику и ту — не собирался есть... так только нюхал.
- Люди тем и отличаются от нас, что им постоянно что-то надо.
- От вас, это от кого? - она и не думала отвечать. - Я очищался здесь, приобщался к Божией благодати... как ты думаешь, это возможно делать? Это можно забирать у природы?


- А говоришь, что тебе ничего не надо... значит всё таки надо?
- Вот я и спрашиваю у тебя, можно ли здесь приобщиться к Божьей Благодати?
- Ты здесь ночью был? - так спросила она.
- Бывало...
- И много здесь ночью божьей благодати?
- Ночью здесь довольно таки жутковато. И от страха, и от ужаса — когда за каждым пнём, за каждым кустом и вместо каждой коряги — мерещится, что-то до того жуткое... что-то до того необъяснимое... которое хочет здесь только одного — это (непонятно зачем и почему) тебя погубить... что от страха и от ужаса — может остановиться сердце.


- Вот и я о чём. Что тебе здесь надо?
- Но ведь сейчас день, светит яркое солнце...
- И что?
- Ну, что, что?.. зачем же сюда ночью приходить и испытывать своё сердце на прочность? Зачем будить лихо — пока оно тихо? Подобное к подобному... Я, например, к солнышку...
- Ты уверен?
- Да, а как же ещё?..


- Это, как у Достоевского, - заговорила она быстро-быстро и поразила его с первых слов, - если бы не было тьмы, хаоса, мрака — то и газеты бы перестали выходить. И действительно, кому нужны газеты, в которых — никто никого не насилует в извращённой форме?.. Кому тогда нужна
журналистика и кому нужны такие журналисты — если они не описывают, как маньяк измывался над своей жертвочкой, как выкалывал ей глаза... Это ж любо-дорого!


А я ж тебе, к этому, и ещё даже больше скажу — не будь разных там и разнообразнейших ужасов, то и литературы бы вообще никакой не было. Ты думаешь, что кто-то стал бы читать твой роман — в котором ты просто лежишь и нюхаешь земляничку, или любуешься развевающимися косами берёз?


И никто, и никогда бы не стал этого читать — если бы в канву твоего умиления природой, ты бы не стал вплетать ужасы,
детективы (то есть убийства — и очень даже желательно с пятьюдесятью, ножевыми ранениями; расчленённое тело - первой красавицы Таганрога) если бы ты не стал вплетать в свой роман, или в кинороман (неважно) разнообразнейшие блудные страсти — где кто-то, кому-то изменяет и очень даже желательно, чтобы в извращённой форме.


Вот, тогда интрига, тогда сюжет!.. тогда ты действительно заинтригуешь читателя, зрителя — когда любовница прячется
в шкафу от жены, а та, что-то подозревая, ходит по дому и ищет её... и потом травит методично, и упорно когой-то ?Крысином? - т.е. ядом для грызунов... и совсем даже не важно здесь — кто, кого травит... главное запёхивать это в канву сюжета, делать это основой — всей твоей повести.


Ведь кто и когда будет читать про бедного студента, который еле сводит концы с концами, который лежит, так, мечтательно — в своей конуре, как паук в своей норе... и если иногда, голод и выгоняет его из своей норы... то он, идя так, по городу Санкт-Петербургу, снова задумывается, снова начинает
мечтать и даже, и не понимает, и не может вспомнить — как он попал на Фонтанку... как он вышел к Исаакию, или на Васильевский остров...


Ну, что? Ходит так, мечтает... и ждёт, когда же матушка его приедет с сестрой — пряничка привезёт. И ты думаешь, что хоть кто-то, на свете, будет это читать?


Но если мы вплетём, в нашу, и без того обрыдлую действительность — топор!.. ТОПОР! Дак вот же ОНО - спасение сюжета!!! Грандиозно! Двух женщин с проломленными, этим же топором, черепами! Если мы вплетём сюда - юную проституцию — чтобы спасти своих братьев и сестёр от голода. Если мы добавим к вышесказанному - озабоченного, сумасшедшего педофила!.. галлюцинации, бред сумасшедшего и прочего изуверства;


алкоголизма... и главное — побольше извращений, побольше грязненького и мерзенького в людях!.. О-о-о-о-о-о... Дак это же совсем, совсем меняет дело! Ты же станешь тогда самым популярным и читаемым в России писателем!


Иными словами, что там какие-то газетные статейки, журналистика?.. Творчества бы у нас здесь, на земле, не было бы никакого! если бы не ужасы, порнушка, мерзкие и грязные
страсти в людях — и описание их подробнейшее!.. описание всего этого ужаса; и смакование, смакование всего этого — и желательно более детализировано!.. Чтобы читатель, или зритель мог смаковать это всё и наслаждаться, наслаждаться и смаковать.


Я скажу тебе больше — если бы не было маньяков, насильников, серийных убийц, алкоголиков, наркоманов, проституток и всей, всей грязи — которая только есть в нашей жизни — то людям-то, друг с другом-то, и поговорить-то было бы даже не об чем! То есть абсолютно даже не об чем! О чём говорить-то? О чём говорить-то ещё? Сколько центнеров собрали урожая? Кисло.


Как улучшается жизнь в нашей стране? Вяло. Сколько МЧС людей спас в прошлом году? Ну, это не то всё... Какая красивая природа у нас в России? Об этом, как-то не принято... Об этом и говорить-то — это, как-то не принято... это ж просто пассаж... стыдно как-то восхищаться нашей природой... это моветон-н-н-н — дурной тон!


Но заведите только речь о том, какие уроды нас окружают!.. Так это ж любо-дорого! Бр-р-раво! Вы сразу же заметите, что вот чего, изнывая — ждала от вас вся вселенная! Вы сразу же здесь отметите, как поддерживает вас всё окружающее население! Что кругом — одно ворьё! О е-е-е! Бис! Бис! Что везде одни бандиты! В жилу! Что одни наркоманы и алкашня нас окружает! Так, так!


Что сосед избивает и истязает жену, и всячески измывается над детьми! Поподробнее пожалуйста! Разворовали, распродали, отравили и загадили всю Россию! О-о-о-о-о-о — кайф пошёл!.. Потому, что везде одни уроды, упыри, гады и сволочи!.. вот же, где кайфуха-т попёрла! привалила так сказать!..


Осудить всех и вся! Проклясть вся и всех! Отправить в ад неугасимый! Чтобы вечно — все гады мучились! Вот, что надо окружающему тебя населению. Всем, всем и каждому! и тебе в том числе. А то начинает тут из себя строить не пойми кого — мрак он не любит... ужас он не любит... Да, мрак и ужас, это ж, для вас, для всех, и для тебя в том числе, это ж, самое родное! Самое родное, что только есть на белом свете! Без мрака и ужаса, и жизни-то на земле - не было бы!


Тогда не было бы — ни творчества, ни поговорить было бы не о чем — так это уже и не жизнь... а так, что-то несусветное.


- Не ожидал я от вас такой тирады, честно я вам это скажу. Или вы это не говорили, а только думали?.. Но всё одно, это очень даже приятная неожиданность, - так начал говорить Иконосентий Касторович Бокобатько. - Но всё таки с жизнью — это вы несколько погорячились. Что, мол, без разрушения жизни — и жизни бы никакой не было! Это вы, я вам скажу, несколько погорячились.


Я уже не говорю про живопись, про скульптуру, про архитектуру и про музыку — которые прекрасно себя чувствуют и без ужасов. Т.е. в это творчество, в это искусство — просто надо постараться, чтобы внести, что-то негативное, что-то дестабилизирующие, дисбаланс.


И хотя литература и поэзия, и кино — действительно грешат этим — т.е. вставками нечта пикантненького, солёненького, пошленького, мерзенького, шокирующего... Но тем не менее - Новый завет - был написан литературным языком; и книги о спасении души — всё ж таки надо писать; о том — куда двигаться, куда идти, куда ползти — чтобы спасти душу.


На небе, у Бога — это да... Я как-то слабо себе представляю литературу... если только книги о Боге и как идти к Богу... и как приближаться к Великой Любви... На небе, я могу представить музыку, архитектуру, скульптуру, живопись — к которой, наверное, относятся и фильмы о животных и фотосъёмки природы, о природе - где нет насилия.


Можно себе представить на небе танцы — красивые танцы под музыку... Так что насчёт существования всей жизни — без ужаса, что мол, никак!.. эт-т-т-т-то вы, как-то, я бы даже сказал, погорячились. Прекрасно себя чувствует большинство искусств и без негатива. Это ведь, милая девушка, всё из той же оперы — что т.е. у вас в голове — то вы и видите. Если в глазах ваших Свет — то и видите вы, в этой жизни, только Свет!.. только чудесные проявления природы.


25


С теми же людьми... Где взять мне тех красок, где взять мне ту поэзию? Где взять мне тот высокий слог? Чтобы живописать тот подвиг... тот Великий подвиг, который несут люди на этой земле. Невзирая ни на что!.. Ни на болезни, ни на беды, ни на наркотики, ни на криминал. Невзирая ни на что — они просто живут здесь! что уже, само по себе, является великим подвигом. То есть - ни вешаются, ни давятся, ни травятся, ни разбиваются... а просто живут. Хотя выбор всегда есть.


Выбор всегда есть — покончить с этой треклятой жизнью и поставить на всём крест. Нет! невзирая ни на что! люди, кажинный день, приносят себя в жертву ради других людей. Невзирая ни на какие болезни — они встают и идут на работу — принося себя в жертву — ради детей, ради родственников, ради близких им животных. Ну, это-то вообще абсолютно у всех.


На улице и даже в подъезде, их могут — убить, изнасиловать, искалечить на всю жизнь — криминальные личности. На обочине, по которой они идут на работу, их может вполне сбить пьяный водитель. Всех несчастных случаев, даже перечислить-то, понадобится немалое время — что может случиться с человеком по дороге на работу, по дороге домой.


А сколько профессий связанных с риском для жизни — опять же, ради других людей. Это и МЧС, и полиция, и наша доблестная Армия, и на той же стройке — несчастных случаев может быть сколько угодно... где опять же строители приносят себя в жертву — ради других людей, и не только ради своих родственников — что, вообще-то, у всех поголовно;


но не мало и тех, которые не зашибают деньгу, не копают эту проклятую яму, не таскают этот трижды проклятый цемент... а строят храм!.. Очень даже не мало таких людей — которые строят храм! и значит, приносят себя в жертву ради всех других людей. Ну... а это уже Божественно... Это уже Божественные порывы.


И разве это всё?! которых мы перечислили... а медики?! Не связана их жизнь с риском - ради других? когда наверное половина поступающих больных находятся в неадекватном, в пьяном — т.е. в сумасшедшем состоянии. А взять тех электриков, которые несут свет другим людям — рискуя своей жизнью. Взять тех же кровельщиков... и т.д. и т.д. разве их всех перечислишь - этих великих героев — которые есть все люди.


А разве перечислишь всех тех — кто спасает души людей — жертвуя собой... То есть в любом, самом больном состоянии, бредут на работу — это и учителя, и все деятели искусств, все творческие люди... и разве их перечислишь?!


А страна Россия, которая буквально всю свою историю спасает весь мир от нацизма и фашизма... (и те — кто против России — автоматически, просто, сразу же — делаются фашистами и нацистами). Разве перечислишь всех героев России, которые раньше жили?!. которые сейчас живут! А ведь это буквально все Россияне, которые голосуют не за Прохорова, а за Путина; не за Собчак, а за Путина; не за ?Яблоко?, а за Путина.


Нас обложил американский фашизм со всех сторон... Нас просто уже не знают — каким оружием ещё — можно уничтожить Россию... И химическим, и ядерным, и бактериологическим, и психическим. Ведут против нас войну экономическую, подрывную — внутри страны — подрывая наши устои, нашу культуру, нашу историю.


Ведут против России войну наркотическую (как раньше против Китая) — весь мир заваливает нас наркотиками, какие только есть на свете — от героина до синтетических спайсов... Против России ведётся война по спаиванию всего населения дешёвым пойлом — алкоголем.


Нам навязывается чужая, европейская и американская культура — где тело это главное, где деньги это главное, где материальный достаток это основное... А душа это так... как бы причастие... Как бы так, они говорят душе: ?Твой номер шестнадцатый — поэтому веди себя поскромней. Постой эдак... постой в сторонке — пока мы здесь живём!?


Что полностью противоречит русской душе, русской культуре, православию — где душа это основа-основ, где совесть это главное. А тело для русского человека — это так — дрянь одна... По крайней мере, когда стоит вопрос о выборе — переступить через совесть, но спасти тело; переступить через совесть — но зажить богато; преступить через совесть и не спасать жизни других людей... Русский человек всегда выберет спасение души, а не тела — пусть даже он, совершенно не верит в бога... но отдать жизнь за других — это у каждого русского в крови, в генах, в душе...


И понятно, что когда ему навязывается потребительский образ жизни — всё для меня — ничего от меня! Когда гадят в русскую душу американским и европейским образом жизни — без конца и без края... русский человек начинает пить. Такая есть у русского человека затычка — чтобы фляга не потекла; подпорка — чтобы крыша не поехала; чтобы планка не рухнула; чтобы просто с ума окончательно не сойти...


русский человек начинает пить... и это, как-то, не то, что развеивает как-то... но переключает-то это точно — из обрыдлой действительности — в действительность адскую. И
дай бог, чтобы на этом и завязал русский человек — переключившись — раз, другой — от сумасшедшей действительности — в ещё большее сумасшествие...


Дай-то Бог, чтобы он оценил, то, что у него и так есть — невзирая ни на что... и другие уже переключения от действительности — он чтобы совершал только на природе, в Российской красоте — которой, такой вот, больше нигде нет — смиренной...


Так вот, весь мир и уничтожает этот единственный противовес фашизму на нашей планете; последний оплот нравственности на нашей земле, последний духовный свет, у нас здесь - не понимая даже близко — чем это грозит всему миру — если однополярному миру не будет альтернативы — если не будет свободомыслия... если не будет баланса интересов.


Если погаснет светоч России; то, во первых, сразу же прекратится такое понятие, как - государство, нация, национальная культура. Сразу же США плюя на всё, на что только можно плюнуть, будет истреблять с воздуха — любые неугодные им народы. А под определение — неугодные и неполноценные народы — будут попадать, вообще-то, все остальные народы — кроме США. Потому что война с терроризмом — с любыми, кто может в будущем пожелать зла США — не имеет ни конца — ни края.


И даже уничтожив все остальные народы на планете с воздуха — американцы на этом не успокоятся. Тогда начнутся чистки уже в самих США. Будут вычищать бывших жителей СССР — потому что все они — и кавказские народы и русские — самые террористические на земле. В концлагеря — по сравнению с которыми лагеря немецких фашистов покажутся цветочками... хлынут вообще все. Т.е. всё население Америки.


Русские — за то, что русские. Ну, про кавказцев и говорить нечего... потом хлынут переселенцы из стран третьего мира -
типа Мексики и Гондураса — потому что хуже латинской Америки — нету ваще ничего; такого криминала — нет больше нигде в мире! Это ж надо — единственная гордость всей латинской Америки это певица Шакира! Жуть! Эти страны как-будто созданы, чтобы погубить США — наркотиками и терроризмом.


А потом в концлагерь хлынут, вообще — просто все. Ну, потому что — ни на кого нельзя надеяться — кроме роботов. Люди все подлежат уничтожению — только потому, что они люди; а когда любой из нас, человек, захочет стать террористом? (я уже просто молчу про мусульман...) этого даже и сам человек не может знать.


В мечтах тех моральных уродов, которые это всё планируют, или будут планировать — уничтожение вообще всех людей, во всём мире; людей, как потенциальной угрозы — в перспективе — для любой власти.


Чьи это мечты? (но похоже уже сегодняшнего дня...) Это кучка миллиардеров, которые плавают по океану — на каком-то там лайнере; учёные которых — близки к изобретению бессмертия. Их бессмертия! И мешают им в этом только несколько миллиардов насякомых! Несколько миллиардов гадостных и кровососущих насекомых — которые все остальные люди.


Но если эти умнейшие миллиардеры думают — на этом лайнере (это, так сказать, мировое правительство) думают, что уничтожив всех людей, не важно как — они сразу же заживут в раю... то они оченна даже ошибаются в этом. Потому что гордыне и злу — у которых они пошли во поводу — конца не бывает.


Дружба между людьми может быть только в Любви — друг к другу и ко всем остальным людям... А когда людей временно объединяет ненависть к другим людям... то закончится это всё взаимным самоуничтожением. Потому что соратники они временные — потому что платформа их и стержень, и основа стоит не на Любви, а на гордыне и ненависти.


А гордыня и ненависть это не тот материал на котором может стоять здание. Рано, или поздно — они начнут друг-друга подозревать в кознях и в крамоле; в том, что ближайшие соратники хотят его отравить — именно к этому приходит любой союз — основанный не на Любви, а на гордыне и ненависти. И чтобы опередить соратников — он начнёт травить их первым!


Ну, это такой закон природы; зло — оно, самоуничтожается. И на земле, просто, не останется никого. Любые революционные организации, основанные на мести (т.е. на злобе) и на уничтожении богатых кровососов, патрициев и т.д. (то есть на гордыне — когда люди себя ставят выше кого-то и назначают себя их судьями), все эти организации — от французских революционеров и до русских большевиков; от монголо-татар и до фашистов (где себя ставили выше других народов) закончили именно взаимным самоуничтожением.


То есть именно тогда, когда любая организация, основанная на ненависти к другим — доходит до своего пика развития! Доходит до своего Олимпа, Эвереста!.. до своего апогея! Находясь т.е. в самой высокой точке своего могущества, своей силы, своей власти! как тут же эта великая империя начинает разваливаться, распадаться — буквально, как колосс на глиняных ногах.


Потому что вместо цемента Любви, между их мегалитическими блоками — находится глина злобы — размываемая осенними дождями. И бывшие друзья-товарищи (в кавычках конечно же) тут же начинают друг-друга травить, сдавать, продавать.


Как сдали свои же боевые товарищи своих атаманов — таких, как Стенька Разин и Емельян Пугачёв... и атаманы только бурчали себе под нос, как Аким-простота: ?Дорогие мои, хор-р-р-рошие... Что случилось, что случилось, что случилось?.. Кто так дико визжит и хохочет — в придорожную грязь и сырость??


А ничего не случилось. Просто пошли осенние дожди и размыли ту глину ненависти — которыми была скреплена ваша дружба. Именно так рухнул и СССР, как мегалитический колосс на глиняных ногах — и глина эта была классовая ненависть — превозносимая в СССР выше всего.


И тех, кто не понимал политику Партии! и народа (народа, конечно же, в кавычках...) ждал в перспективе только дурдом. И хотя каждый сумасшедший дом, в СССР, перерабатывал любую — самую великую личность! за какие-то буквально дни... Ну, там, несколько приёмов таблеточек... несколько укольчиков... и человек, из великого гения, тут же превращался в одноклеточное растение — только и умеющий, что гадить под себя...


и по сему, только и надо-т было (потом конечно — после этой метаморфозы — из гения - в растение...), что открывать форточки, и не закрывать одеялом больных... и вот, то, что было раньше человеком — те, что были раньше людьми — буквально дохли, как мухи, от пневмонии... именно дохли, как мухи.


Так вот, несмотря на то, что любого Илью Муромца — дурдом перерабатывал за несколько дней (из богатыря - в гадящую под себя массу...) - сумасшедших домов в СССР не хватало. И поэтому строились и строились новые корпуса психбольниц, чтобы перерабатывать уже десятки миллионов психбольных!.. (заместо тех миллионов, которые и так пребывали в психушках в восьмидесятые годы...) а это ведь, себе даже жутко представить, что было бы — если б не развалился СССР. Но, правда, грянула перестройка...


Сейчас возник новый колосс на глиняных ногах — это США. И если бы не Россия, которая единственная в мире оказывала и оказывает этому колоссу сопротивление; то США давно бы уже приступили к уничтожению разных, там, террористических народов, что собственно они уже и сейчас делают... но пока ещё вуалируют это спасением Европы и Американского народа от террористов.


Вот, что такое, те русские, которые сегодня голосуют за Путина — спасая этим весь мир от самоуничтожения. Они знают, что фашисты им грозят тем, что сожгут всю Россию в ядерном апокалипсисе... но такие, вот, они все — герои эти русские! Великие герои! ничем не уступающие героям Великой Отечественной войны.


Как сказал Путин: ?Мы конечно сразу в рай (как жертвы агрессии), а вы не думаю, что тоже?. И я вижу, вокруг себя, только таких людей — только великих героев — которые всегда спасали и сейчас спасают весь мир — от полного уничтожения.


Хотя, казалось бы, зачем мучиться? Зачем страдать? Зачем бояться ядерного апокалипсиса? Голосуй за Прохорова, за Собчак, за ?Яблоко? - и будешь спокойно жить в саморазделяющейся стране - где бизнес, как в девяностых — опять оказывается на коне! Где деньги снова будут править Россией! Где деньги вновь будут основой-основ!


И снова на продажу понесётся всё! армия, ФСБ, ракеты, танки, честь, душа, тело — всё! Всё на продажу! И даже, наверное, можно будет — продав какой-нибудь военный секрет родной страны — пожить так — годик другой в роскоши... ну и всё на этом.


Но те герои, которые меня окружают и голосуют за Путина — выбирают смерть, а не позор. Выбирают гибель тела, а не гибель души. Вот, в какой стране я живу! - как-то так сказал, или только подумал Иконосентий Касторович Бокобатько. Т.е.
именно так он сказал, или подумал... Точно ответить он бы сейчас не смог...


26


Потому, что общение с этой девой, с этою лесной нимфой — происходило на каком-то странном вообще-то языке... т.е. она кривила только свои очень нервные и чувственные губы — и он уже заранее, как-то даже понимал, что именно она хочет сказать... а сами словеса — это так... он слушал только очень приятный, пьянящий и дурманящий её голос...


и пьянел всё больше и больше — от всех её движений, от всей её мимики, от жестов — волосы ли она поправляла... трепетала ли, как лист осиновый... губы ли кривила... и дурман от всей, от неё происходил такой же - как собирать клюкву в багульнике... опьянение охватывало его - всё более...


Вот и сейчас, вновь зазмеились её губы:
- Вы умиляете меня, господин мечтатель, - усмехнулась она; так она усмехнулась... - вы понимаете, что такое Родина? Родина с большой буквы!.. Вы можете говорить здесь — всё, что угодно; выставлять мне здесь, какие угодно аргументы, какие угодно факты; крыть меня логикой, ясностью, неоспоримой очевидностью...


Но твоя Родина — это сумасшествие. Родина каждого человека — это сумасшествие; и только оно. Страсти, низкие страсти — вот основа основ. Низменные страсти ведущие в сумасшествие. Ты можешь здесь базлать всё, что угодно, но хочешь ты только одного — войти в меня своим грязным пенисом; и чем грязней войти и чем извращённей войти — тем для тебя сладострастней, тем только для тебя и трепетней и чувственней...


Ты можешь даже молиться... О-о-о-о-о-о, сколько угодно можешь молиться! Но от этой молитвы, казалось бы, к богу — ты будешь только возвышаться и возвышаться в своих глазах — и без конца и без края! То есть ты молишься!.. а другие, в это же самое время, как бухали так и бухают! Как блудили — так и блудят... Как злобствовали в остервенении-т своём — так и злобствуют!


Ну, здесь и дураку ясно, что ты лучше этих уродов! И вот, оно, пошло возвышение! Или посылаешь денежку в разные, там, благотворительные фонды! Последнюю денежку! А сам живёшь впроголодь! а эти гады, как бухали — так и бухают; как блудили — так и блудят — потаскухи, там, разные и потаскуны! Как вековечно (века вечные) проклинали друг-друга — так и проклинают!


Вариации разве что такие — одни сначала осуждают - потом проклинают; другие, сначала завидуют, потом насылают порчи — подбрасывая разную, там, дохлятину — проклинают.
Ну и чего уж тут скрывать? Чего уж тут, как говорится, гнать дуру? Чего уж тут мести пургу!? Ну, ясно же, что ты лучше и выше этих тварей! И вот, оно, окрыляющее-т возвышение — так и возвышает тебя!


Или ты, там, ходишь, помогаешь, там, разным больным, заботишься о них — ходишь в магазин, в аптеку и т.д. И это ведь всё к тому, что ты и молишься, что ты и деньги отсылаешь больным детям и т.д. и т.п. А эти паразиты! Не то что, там, молиться! Они и не верили никогда в бога и не будут верить! И бога матерят! И вместе с этим — пьют водку, жрут и обжираются!


И плюют вообще на все моральные устои, какие только есть. Живут, как скоты и гордятся, что они скоты. Кроют матом, как скоты и ставят во главу угла — то, что они скоты! Ненавидят всех и вся — просто за то, что они есть! И ржут при этом, как скоты!.. И вот, ну, хоть как ты здесь не верти! Ну, ясно же, что ты лучше! Ну, ты же ведь не такой гад, как они! И ясно же, что ты лучше других!


И вот, тебе и так называемая Прелесть — которая возникает от своего возвеличивания в святости; от своего возвышения в непогрешимости; от своей праведности. Прелесть это тоже самое сумасшествие; та же самая гордыня — где ты всех осуждаешь и презираешь, и ненавидишь до сумасшествия.


То есть самый святой из вас, самый праведный из вас, самый непогрешимый из вас — кончает свою жизнь таким, вот, сумасшествием под названием — Прелесть. Становится, так сказать, прелестником! И это, заметь, самые лучшие из вас! Самые лучшие!


Чего уж тогда говорить про всех остальных? Чего уж тут про всех остальных-то говорить? Вы же ж все поголовно сумасшедшие! Ну просто одни не скрывают этого, другие скрывают! Вот и вся разница между вами. Самые лучшие из вас, самые интеллигентные из вас — и действительно ведь! с ножом ведь по улице-т не ходят! Никого ведь не режут за бутылку водки... но людей убивают ничуть не меньше — чем самые распоследние разбойники с большой дороги.


Так, какая-нибудь интеллигентнейшая дама, учительница — которая целый день только и делала, что приятно улыбалась, скромно потупляла глазки и читала, вся трепеща, на уроках — о гениальнейших людях — превознося их до уровня солнца! И вся такая артистичная — входила в этот образ!


И переживала настоящий катарсис! очищение духа — от сострадания и совместного с ними переживания их великого подвига ради людей! (которые тоже, конечно, были совсем другие — эти великие герои; мы просто привыкли повторять одно и тоже - за превозносящими их монументалистами).


И вот, пережив на работе не один катарсис (потому что уроков было несколько и классы разные) — ну, мы уже поняли, что катарсис это великое сопереживание подвигу героев! Полное вхождение в образ их!.. (плюс артистизм); слёзы очищения, трепетания и т.д.


И вот, эта интеллигентнейшая женщина, перебежав, как курёнок дорогу от работы домой — ну, чтобы её никто не заметил... Во-о-о-о-от... Начинает наконец, в своей норке, в своей халупе, в своей халабуде (а точнее, конечно же — в нашей родной, до боли - хрущёвке, панельке...) - привычную для неё, родную для неё — разбойную жизнь.


И вот, сидя за столиком и проверяя тетрадки, или просто читая книги — начинает она вспоминать весь день сегодняшний — прокручивать, так сказать, его... раскладывать его, как говорится, по полочкам! И здесь она уже становится — самой настоящей ведьмой — вспоминая по многу раз, что ей сказала - ?Гадина такая, завуч — Виолетта Павловна? — осуждая её перед всем коллективом за новую причёску...


Что ей сказал, эта сволочь, Кузякин (физрук), который давно уже намекает, что им пора соединиться — в сладострастном танце бабочек!.. А Карташов (ученик) — дал же бог такого урода - на свет воспроизвести. Умнейший мальчик, но в школу он ходит только для того, чтобы издеваться над учителями — в словесных перепалках и баталиях...


И здесь уже держитесь — завуч, физрук и ученики... Такой на вас ливанёт здесь негативчик, что ждите в скором времени, или болезни (которые без нашей современной медицины — заканчиваются только смертью — от того же гриппа), или несчастного случая — от наступившей, вдруг, у них, какой-то непонятной рассеянности и ?размягчения мозга?...


Никто ведь в жизни своей не подумает на интеллигентнейшую, экзальтированную и экстравагантную даму, что именно она стала первопричиной того, что физрук, вдруг, стал пить - как проклятый... а умнейший мальчик Карташов попал под машину — переходя дорогу, по какой-то непонятной для всех рассеянности — в неположенном месте... а у Виолетты Павловны, у заслуженного нашего завуча России — обнаружили рак...


Кто здесь подумает, даже, на интеллигентнейшую учительницу? Да, никто и никогда не подумает, что она-то и есть — та самая ведьма — которых в средние века, тупорылые инквизиторы, сжигали на кострах! Ну гады и мракобесы — что тут скажешь?!


Всё ж таки у светского государства — есть свои, так сказать, плюсики! Ведьмам, которые все женщины до одной! вот, где раздолье-то! Проклинай всех — направо и налево! даже сама не догадываясь и не подозревая порой, что являешься ведьмой; и даже ведь в мыслях не возникает в светском-то государстве, что она — самая настоящая сумасшедшая.


А мужчины, которые все до одного — ведьмаки — тоже ведь, об этом даже и не догадываются; а просто идут, так, по улице и мимоходом так, обо всех мыслят: ?Этот кривой, этот косой, этот урод какой-то... как только такую нечисть — бабы на свет производят? Уродятся же такие вот, ничтожества на свет божий... Как только этих разнообразных уродов земля носит?..? - так, просто, походя, попутно, мимоходом — изливают они свой яд, негатив - да ещё какой! на всех встречных и поперечных.


И даже, и не подозревают эти мужуки, что все эти уродливые люди, уродливые лица и просто все больные психически люди — появляются на свете из-за их неумеренного пристрастия к алкоголизму, из-за их собственной болезни под названием — алкоголизм.


Да ещё, когда они в пьяном виде, как это вообще-то всегда и всюду бывает, лезут буквально на всех — близлежащих, или близконаходящихся самок, чтобы осеменить их — желательно
всех и желательно сразу. И не все женщины могут остановить (ввиду своей слабости) целеустремлённого, перевозбуждённого и ничего не соображающего самца.


Осеменяет же этот вонючий скот, женщину — спермой больной, спермой из ада — от которой если и может кто родиться — то урод уже совершенно законченный — не способный к размножению. И сколько ангелы небесные здесь трудятся — выправляя, выпрямляя спирали ДНК из адской, изуродованной — в более-менее приемлемую — это одному Богу известно.


И понятно, что ребёнок всё равно рождается больной — ну там, у каждого свои пороки, болезни, недостатки... но хотя бы он способен ещё к воспроизведению... хотя бы полностью русский люд не вымирает — потому что без православия, без этого последнего очага духовности (как говорят ваши священники) в мире, где тело уже победило весь мир; когда папа-римский разрешил однополые браки... В мире без православия — тут же наступит — Апокалипсис.


Хотя мужуки, именно, в полное уничтожение России, нас всех и впихивают — своим эрегированным — в пьяном виде. И ещё потом, гады! все до одного - гады! удивляются и поражаются — почему им навстречу идут - кривые, косые больные и калики перехожие.


Да это они только благодаря Богу бредут к вам навстречу; а благодаря вам, мужуки, улицы Русских городов - давно уже должны быть пусты — потому что — ваших больных и уродливых детей из дома инвалидов даже никогда на коляске не вывезут — не говоря уже о каком-то там размножении.


А мусульмане заполоняющие русские города — всем конечно хороши, но больно уж они юные народы — в самом, как говорится, начале своего духовного развития... где рай, как они его понимают, это пышногрудые гурии — ублажающие их на облаке и небесное вино (ни дать не взять наша ?малина?
- как её понимают заблудшие элементы).


Вот, кто такие, наши доблестные мужчины и наши прелестные, интеллигентные женщины. Их родина одна — это сумасшествие; и твоя Родина тако ж. И поэтому, не лучше ли, сразу молиться люцеферу? а не строить из себя, каких-то там возвышенных и высокодуховных, белых людей; которые одновременно с этими же своими - фантазиями, иллюзиями, фикциями — о своей высокой духовности — живут, тем не менее, на земле;


и укоренены здесь, как говорится, всеми корнями, на своей Родине — которая называется сумасшествие в страстях, - и сказала ли это лесная нимфа? или просто так губы свои нервные скривила... и Иконосентий, господин Бокобатько — так, сразу же, всё и понял... вот это, всё, что она здесь говорила, или не говорила... так, сразу же, всё и объял...


Но он понял сразу же, это всё, по одному только её жесту, по одному только шевелению её брови.


- Так упадём же все в грязь и захрюкаем! Раз грязь это наша Родина! - так воспроговорил, в конце-то концов, он; именно так он воспроговорил... - чего же вы не подводите итог вашей фонтаноподобной, искренней речи?..
- Вы изволите иронизировать над тем, что я сказала? Ну, что же, посмейтесь покуда. Посмейтесь — по уши в грязи. Потом посмотрим.


27


- Да я не так смеюсь, как ужасаюсь — тому, что вы сказали. И насчёт обратной стороны медали, обратной стороны Луны — у каждого человека — в этом вы абсолютно правы. И человек погрязший по уши в своих грехах — естественно, что никуда он, от вас, не денется. Но есть только одно НО... и не маленькое НО.


Это Господь Бог — на которого мы все уповаем. На которого мы все молимся и надеемся на Его Спасение. И когда мы раскаиваемся перед Богом во всех своих грехах — то от этого,
во первых — делается намного легче на душе... от исповеди делается легче переносить свои грехи, свои страсти; а во вторых это сводит на НЕТ — все ваши козни, все ваши злонамерения, весь ваш бред и всё ваше сумасшествие.


Раскаяние перед Богом в своих грехах и всей душой, и в церкви — сводит на НЕТ всё то, что ты здесь говорила. Раскаявшегося грешника вам не удержать, в него вам не запустить ваши крючья. Потому что он, блудной и заплутавшей овечкой, заблеял молитвой к Богу — находясь в том ужасе — в который он попал. И Бог услышав его — протянул ему руку свою помощи...


И вот, здесь, вы уже бессильны полностью! Здесь ваша власть кончается! Здесь вашей жуткой сказочке-то — конец. Здесь вашей песенке, не имеющей ни начала, ни конца, как у оленевода едущего по тундре — у юкагира - наступает кирдык. И всё на этом!


Вот и вся ваша Родина, вот и все ваши корни. Руку только к Богу протяни, раскайся в своих грехах — и будешь спасён. И будешь Спасён! И будешь свободен действительно! Свобода настоящая - это, когда ты взлетаешь над низкими страстями! А когда ты являешься рабом страстей — ты не орёл свободный!.. а токмо убогий раб. Тряпочкой вонючей валяешься в туалете — и на тебя кто хочет — тот и справляет нужду... Восстань против этого! Сделайся действительно свободным! Откажись от низких, убогих страстей! И Бог тебе в этом поможет!


Конечно, если вы, мадам, предпочитаете вечные муки ада — никто ж вас не неволит. Никто ж вас не неволит! Хозяин, как говорится, барин. Но и на людей, так уж клепать, как вы, не надо. Не надо забывать и про Божественную душу каждого человека. Да, вы очаровываете, одурманиваете, оболваниваете, каждого человека — рождающегося здесь... но душа с рожденья Христианка...


И даже не крещёный человек — а душа-т с рожденья Христианка — и всех ему жалко, и обо всех-то его душа болит, и всех он, как-то с рождения - спасти хочет. Доходит даже до того, что идея спасти... спасать людей — становится самой основной идеей всей человеческой жизни — у совершенно даже не крещённых людей. То есть они и о православии-то ни о каком не слышали и в Бога не веруют... а душа с рожденья Христианка... Душа-то с рождения Божественная!


И хочет только одного человек в этой жизни — это спасать, спасать и спасать; всех и всюду спасать — везде и всегда. Вот, откуда мы имеем столько неизвестных героев в нашей стране.
Вот откуда, в абсолютно безбожной стране, в СССР, во время Великой Отечественной войны — мы обрели такой подвиг народа.


Такой великий подвиг — когда бойцы, проклинали всё, но шли... И когда командир, в присутствии СМЕРША — а куда же без них? (аббревиатура — смерть шпионам) говорил роте: ?Ещё километр за Родину?; ?Ещё километр за Сталина? - у каждого был выбор отказаться... И бывало даже вся рота вставала, как стадо баранов и не шла никуда; и ни в какую.


И тогда с кобылы слезали СМЕРШ и как всегда начинали называть по фамилии:
- Иванов, выйти из строя!
Боец проклявший всё на свете, от усталости, выходил из строя.
- Вперёд идёшь?
- Нет.
Тут же, один из бойцов СМЕРША стрелял ему в голову.


- Петров, выйти из строя!
Выходил Петров.
- За Сталина, идёшь ещё километр?
- Нет.
Выстрел — и героический Петров с прострелянной головой — плюхается белым лицом в грязь.


- Сидоров! выйти из строя.
Выходил измождённый и замученный — каждодневными марш-бросками и переходами Сидоров.
- За Родину, идёшь ещё один километр?
А воронёный-то ствол пистолета уже возле виска. Т.е. был ведь выбор у Сидорова — забыться навеки... или продолжать истязать себя за Родину... И Сидоров выбирает — подвиг. Продолжение подвига.
- Иду... - кивает Сидоров.


- Кто ещё идёт вперёд — за Родину — шаг вперёд.
И так заявлял обычно командир СМЕРШа. И рота двигала вперёд. И рота шла вперёд — за Родину и за Сталина — ещё один километр. А там, через километр скажут:
- Ещё один километр, за наших матерей, которых враг топчет кованным сапогом.


И так-то вот и без конца, и без края... И когда уже скажут:
- Привал.
Все просто плюхались, бухались на землю — кто где стоял — там и упал. А что там под тобой?.. грязь, или снег, или стужа... бойцам на фронте было ведь — ей богу, не до этого. И этот вечный СМЕРШ на конях — рядом.


Ну, да, многие бежали, многие не выносили этой каждодневной пытки. Бежали с одной лишь мыслью... с одной лишь мечтой — затесаться в какой-нибудь стог сена и выспаться... А дальше... А там... Хоть трава не расти! Один день — да мой!


И некоторые даже бежали и удачно — и высыпались в стогу сена, и к бабе, к какой-нибудь, пристраивались, прискрепывались — и так, у неё, и жили всю войну — прячась у неё под юбкой - от всех. А после войны всех дезертиров — простили — особым указом.


Но большинство-то всё равно шли — совершая этот Великий, ежеминутный, ежесекундный Подвиг. Шли и шли, в своих ботинках — просящих каши; в своих обмотках — заполненных вшами... Совершая свой бесконечный подвиг — ради жизни на земле. И совершали этот Великий Подвиг, люди — совершенно даже не верующие в Бога — лишь потому, что сзади них - были любимые и тёплые женщины; любимые и боящиеся всего дети; старые и больные их матери... Это всё и называлось у них — Родиной.


Вот, что такое лицевая сторона медали — у людей, даже и абсолютно ни во что, не верующих. А уж с Богом-то... С Богом-то — раскаявшись перед ним в своих грехах... с Богом-то, мы уж, никогда не пропадём.


А вы мадам... Ну, что вам сказать, мадам... Если вы не хотите жить в Любви... Если вы не хотите встретить любимого человека в своей жизни... Если вы не хотите Любить его... Прощать его... Спасать его — да без конца и без края... Что вам сказать на то, что вы выбрали в своей жизни — только муки? Что вам сказать на это? Вас можно только пожалеть.


Если вы не хотите, чтобы вас Любили, а хотите, чтобы над вами только измывались... Что я могу вам на это сказать?..


- Нет, я хочу, чтобы меня Любили! - воскликнула, вдруг, на это, лесная нимфа, - я хочу, чтоб меня Любили... но кто же меня полюбит?..
- В первую очередь - Бог, если вы раскаетесь, перед ним, в своих грехах. Если раскаетесь перед ним в своих грехах — так сразу же и почувствуете ту Великую Любовь, которая от Него исходит... А потом и другая Любовь к вам придёт — уже в виде любящего мужчины.


- Но я не виновата перед богом ни в чём! чтобы каяться перед ним! Виновата я разве в том, что меня с детства насиловал и извращал отчим? А потом другие алкоголики унижали меня без конца и без края — пока я не начала, их гадов, просто травить. Пока я не начала их просто убивать.


Да, я всю жизнь хотела Любви — и что мне, за всё, за это, дали? Только изнасилования, извращения, унижения. В чём мне каяться? В чём я виновна?


- Виновата в том, что раньше в церковь не пришла; раньше к Богу не пришла; раньше не начала каяться — а выбрала тьму, выбрала страсти, выбрала страдания. Я тебе сейчас говорю — иди в церковь. Пошли со мной в церковь — коли сама боишься. Пошли со мной...


И вдруг, обрыв... и не нимфы, ни полянки... Да и Барбара Брыльска, как-то вся сразу же стушевалась, отпрянула, потерялась... точнее даже и так можно сказать — стала, какой-то, совсем, вдруг, потерянной...
- Да вы ешьте, ешьте, закусывайте... - как-то скомкала она.


И тогда Иконосентий Касторович Бокобатько стал креститься и молиться:
- Господи Иисус Христос, Спаси и Сохрани.
И исчезли тут, вдруг, не только Барбара Брыльска, не только стол с яствами, не только эфта избушка на курьих ножках... но и зима, и ёлки, и пронизывающий до костей мороз...


28


Ктой-то упорно и давно уже, молотил в его дверь. Выпав из своего очередного видения, Иконосентий обнаружил себя всего мокрым от пота... Ну, да, конечно — на земляничной полянке было конечно же жарковато... но не до такой же степени...


?Что это я так упрел?.. - подумал он, - от разговоров что ли с лесной нимфой... Хотя, какие же это были разговоры? Это была борьба - между добром и злом...? - стряхнув пот со своего лба — который буквально градом катил по его лицу... он мельком глянул на телевизор — там, давно уже, приличные с виду женщины, бились над проблемой поднятия у импотентов их окаянного ничтожества... Причём с умным видом — как-будто бы так и надо.


Выключив телик, Иконосентий снова услышал стук в двери; он был не такой конечно, как в забытьи — громоподобный и всепоглощающий... но тем не менее — ктой-то упорно, методически, стучался в дверь.


Здесь надобно, что сказать... что Иконосентий давно уже отключил дверной замок — потому что, по нему, никак не определишь — кто пришёл; а по стуку в дверь — всегда поймёшь; и даже если человек совсем не знакомый — по стуку, ты много чего можешь сказать о нём — наглый он, хамовитый, или он скромный и интеллигентный человек.


И на наглые стуки в дверь Иконосентий даже не реагировал и никогда не подъезжал к глазку. Но тут стучался человек явно скромный... Кто это?.. Должна была, конечно, прийти Эльвира Харитоновна — не молодая его помощница — соцработник; должна была прийти за деньгами, чтобы сходить для него в магазин... но это была явно не она.


И всё таки, он, весь такой заинтересованный, подъехал к двери и посмотрел в глазок (сделанный специально на уровне его глаз) — на лестничной площадке стояла, довольно таки миловидная, молодая девушка и наверняка уже отбила весь свой маленький кулачёк — о его бронированную дверь.


- Вам кого? - подал он голос.
- Господин Бокобатько? - пролепетала девушка, - я соцработник, замещаю Эльвиру Харитоновну; она заболела.

Он щёлкнул замками и девушка вошла — пахнув на него свежестью улицы... свежим и чистым воздухом.
- Здравствуйте, вы извините, - пела она своим голосом — голосом ангельским, небесным... - Эльвира Харитоновна дала мне, конечно, ключ от вашей квартиры, но я постеснялась открыть.


- И правильно сделали, - так ответил он ей, - я видите ли иногда... так сказать... впадаю в забытие что ли...
- Да, да, мне Эльвира Харитоновна так и сказала, что вы иногда засыпаете.
- Да... - потряс он неопределённо головой.
- Меня зовут Рита... я даже не знаю, сколько я буду её замещать... а вас Иконосентий Касторович.
- Да, - кивнул он ей — потому что годился ей в отцы — если не сказать больше... - сейчас я привезу вам деньги. Вы пожалуйста пройдите и сядьте на кухне.


Маргарита именно так и сделала. Потом они уже занимались, так сказать, суетой сует — она писала список, что купить... он думал о том, что надо... После она ходила в магазин, а когда пришла он уже заварил вкусный и ароматный Таёжный чай; выгреб из шкафчика все печеньки, прянички и конфекты.


- Вы пожалуйста попейте со мной чайку — он очень ароматный... пахнет земляникой, как на земляничной полянке... - так сказал Иконосентий — несколько, так сказать, видоизменившийся; за это время он успел умыться и причесаться, что, кстати, за ним — не так уж часто и наблюдалось. Маргарита любезно согласилась. Его так и обдало ароматом женского тела — когда она сняв осеннее пальтишко присела напротив него — к столу.


Иконосентий Касторович, который за последние десять лет — после того, как пьяный водитель — выехал на пешеходный тротуар; и одновременно убил его жену, искалечил его, и убил
ещё двоих пешеходов... С тех самых пор — он жил один...


Детей, у них с женой, не было... а была только одна огромная Любовь на двоих... И с тех пор, как жена ушла, а он непонятно зачем остался жив — он вообще мало что понимал.
Он не понимал, как дальше жить...


Ведь сначала, он, незнамо сколько мечтал о Любви... потом, благодаря какому-то чуду, встретил Любовь... И они Любили, Любили, Любили... И жили бы и ещё, и сто, и двести лет вместе... и бесконечно они жили бы вместе!.. И все эти семейные дрязги — они были не про них... все эти убегания от жены на рыбалку, д на охоту... д на курорт, или на природу...


У них счастье было — куда один — туда и другой... как иголочка с ниточкой... У них Любовь была — от счастья, что милый (милая) рядом; а не так, как везде и всюду представляют семейное счастье — где все друг-друга только боятся, ненавидят и дурят....


Где почему-то не знают, как залить бельмы, чтобы не видеть жену и т.д. Это всё было до того не про них, что они и раньше-то поражались этому вдвоём — а зачем же и жить-то тогда вместе — если вы, как кошка с собакой?


Нет, нет, нет... всё это было — до того - не про них, что и говорить-то об этом не стоило. Они ждали друг-друга всю жизнь!.. и вот, они встретились! И жили друг с другом двадцать лет! И ничего им больше, от жизни-то, и не надо было. И вдруг, он зачем-то ещё живёт, а её нет.


То есть - все вместе! Все кошки и все собаки — вместе! живут и дальше — так же, как и раньше — грызя, пиля, ненавидя; и всё время чегой-то тряся друг у друга... жена тряся — деньги, машину, дачу, шубу, турпоездки... муж клянча у супруги- секс, теплоту, ласку, вкусный обед, поездку на природу с друзьями...


Живут и дальше — и бед не знают! А он один и точка. И всё на этом. Как это случилось? Почему? Для чего? Ведь ясно же написано — и жили они долго и счастливо! и умерли в один день... Ну, это, как-то понятно. А такое — и жили они долго и счастливо! и вот, один из них умер...


Такое он и не знал, и не понимал. Как это так? Такого он ни в одной сказке не читал, чтобы — и вот, один из них умер, а второй всё жил, жил и жил... и зачем? и почему? и для чего?


Такое ведь ни в какую даже сказку не впихнуть. Это всё до того не поэтично... не красиво... не эстетично... и не лезет ни в какие ворота — если честно... что вообще-то и понятно — почему этого нет, ни в одной сказке. Это не красиво. Это не пойми что...


Он всё жил, жил и жил... А для чего? А зачем? Почему? Нет, ну, понятно, что есть люди и не мало таких людей — которые и одни себя прекрасно чувствуют; живут и бед никаких не знают! без всякой Любви! Не нужна им сто лет никакая Любовь. Как сказала одна дама: ?Меня интересуют только материальные блага?. (Видимо она имела в виду — пожрать, поспать и воспроизвести дефекацию! А что ещё? Много денег? Но это опять же ведёт к этому — пожрать, поспать, произвести дефекацию... ну, в лучшем случае сделать это на Мерседесе!.. А дальше, что? ПУС-ТО-ТА...)


Это, или однолюбы — как они, сами себя, называют; или человеконенавистники (что скорее всего), которые ненавидят — или всех женщин, или всех мужчин. Или творческие люди, которым сто лет не надо, чтобы кто-то ошивался рядом с их творчеством... Ну, как говорится, встретились и разбежались — чтобы не мелькать, друг у друга, перед глазами...


Иконосентий Касторович был тоже, конечно, творческий - он сочинял музыку... но не до такой же степени, чтобы и всё на этом! Я мол творческий и одзыньте все. Он не мог без Любви... Он привык к Любви... Он привык к тому, что дома его ждёт тёплая жена со вкусненьким... привык к доброте её, к ласке... привык к задушевным беседам за столом... привык к теплоте любимых глаз...


привык с кем-то пошутить — за телевизором ли, на прогулке ли... пошутить с тем, кто шутки понимает! а это оказывается великое дело — когда твои шутки понимают... и совсем беда, когда сто лет, твой юмор, никому не нужен. И вот, просто так, идти вдвоём и смеяться, и хохотать. Чему? да ничему... иногда его ювелирному, искромётному юмору... иногда просто так... Просто так... что хорошо вместе.


И вдруг, трах-бах — и он один; и ни тепла, ни ласки, ни любимых глаз. Никто не ждёт домой тебя — приготовив тебе, что-нибудь вкусненькое... любимые лакомства... О Боже, да поговорить-то не с кем!


Бывало, конечно и такое, что он и разговаривал сам с собой, и шутил сам с собой... ?Жить без Любви, многие говорят: ?Гораздо проще!? - ну, а зачем тогда на свете жить???? - как пела наша любимая Алуся... Именно так.


И когда он остался один, когда он выпал из сказки... он вообще не мог понять — зачем ему жить дальше? Для чего? Слава Богу ещё, что он был верующий человек; а так бы давно уже соорудил удавочку из бинтов — ещё лёжа в больнице.


Потом, не раз было, когда гроза заставала его на балконе, где он дышал свежим воздухом — уже после больницы... что он просто, сидел среди сверкающих молний и не собирался даже уезжать на своей коляске... применять какие-то усилия, чтобы перевалит порог... бежать от грозы... А зачем? Он, как-то даже совсем не реагировал на эту опасность - хотя иногда просто глох от раскатов грома;


грохот был, порой, такой — как-будто небо надвое раскалывалось... Но Иконосентий спокойно сидел — любуясь стихией и подставлял руки под тёплые струи ливня... Потом он, как-то долго старался внушить себе, что видимо так надо Богу... что он даже молнии от меня отводит... Может быть из-за творчества?..


И он стал внушать себе, что, как же он будет сочинять музыку на своей гитаре — ежели ктой-то будет перед его носом — туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда... Внушить-то внушил, но на каждую новую женщину, которые иногда, но случались в его теперешней жизни — как дождик в пустыне Сахара (ну, это была, или новая почтальонша — приносящая пенсию; или соцработник — но менялись они очень редко...) он вот, так вот, празднично и реагировал — на неё...


ни больше, ни меньше — как на суженную... или на свою невесту... И возраст, кстати, был тут совершенно даже не причём — на молодую он реагировал просто, как на красавицу — с эластичной и упругой белой кожей... Но у которой вся жизнь впереди!.. которой надо рожать! И сто процентов, что не от него... и поэтому он всячески внушал себе, что это его дочки.


На пожилую даму он реагировал, как на царицу; как на мудрую и великую царицу. Ведь только женщина в возрасте — эта женщина! проникнутая всем женским до мозга костей... это и добротой и всепониманием... и отношением ко всем, как к своим детям... и отсюда и всепрощением любых твоих грехов, любых твоих пороков...


Только женщина в возрасте это женщина... а молоденькие это, так... ветер дунул — настроение переменилось... И поэтому Иконосентий Касторович изо всех сил старался внушить себе, что это дочки — которые молодые... Но, как на свете без Любви прожить?.. Нет, ребятушки — жить надо долго; и умирать надо в один день. А то получается какой-то пассаж; прямо скажем — не совсем приличный случай.


- Вы давно уже работаете в собесе?.. - спросил он, как-то неуверенно.
- Два года, - так ответила она — и от неё пахнуло, и ароматом
тайги и степным ковылём, и озёрной волной - одновременно... интересно пахнут некоторые женщины — никакие французские духи не сравняются с их природным запахом. Запах таких женщин просто обезоруживает, окрыляет, вдохновляет...


Но Иконосентий явно не находился, что дальше сказать.
- Интересные люди работают в собесе (социальное обеспечение граждан) — впечатление такое, от всех, от вас — словно вы все мне родные и ждали меня всю жизнь... Именно так вы общаетесь со всеми нами — с пенсионерами, инвалидами...


- Да, у нас коллектив хороший, - так сказала Ритуся, так она сказала, - мне не совсем повезло с моим первым коллективом... я работала медсестрой в больнице... А здесь, все женщины — просеянные и отсеянные долгой работой с пенсионерами... и поэтому все они — просто золото. И вывести их из себя — никакими истериками — практически невозможно.


Ну, бывают истерические больные. Их среди инвалидов — прямо скажем — не мало... но все наши женщины — стойко и спокойно отвечают на любые истерики.
- Вы любите свою работу?
- Да.
- А что случилось с вами в больнице? Почему вы оттуда ушли?
- Была недостача с лекарствами; и меня решили сделать крайней — козлом отпущения. ?Чтобы, - как выразился главврач, - мы не дали делу ход — во в наших, во внутренних, органах — лучше пишите заявление об уходе...? Так и случилось.


А как же я любила работать в больнице; у меня призвание быть медсестрой. Я и здесь конечно, на этой работе, многим ставлю уколы — ну, ни все же могут доползать до больницы... Это моё призвание - спасать людей.
- Да, да — я про это и говорю, что у вас, все, как-то — ?равны, как на подбор...?, относящиеся к нам, как к родным.


- Не выдержанные, не сдержанные люди — они, как-то — сами собой отсеиваются. Ну, не может, человек ни отсюда — целый день слушать — ахи, охи, стоны, слёзы, истерики... Этот человек, в конце-концов, сам начинает истерить — переходить на крик... А это уже значит, что ему у нас не приработаться. Общаться с больными людьми, довольно таки сложно — даже привычным людям; а с непривычки — никакая психика не выдержит.


- Да, да, да. Я преклоняюсь перед вашим трудом, - так молвил он; и вдруг, совершенно даже неожиданно для себя — схватился за гитару. - Хотите, я вам сыграю - кое что из своего?
Маргарита пожала плечиком и улыбнулась... и он заиграл, что-то из своего... Не сказать, чтобы он чудесно играл на гитаре... но по крайней мере не шкрипел и не шкрябал по струнам, как это сейчас общепринято у всех гитаристов — даже на приличных записях — когда они зажимая все струны указательным пальцем — меняют аккорд (баррэ, так сказать — от которого бр-р-р-р-р, как вилкой по тарелке).


В его простых, казалось бы, аккордах... в его обыкновенной игре перебором — слышались и солёные морские ветра... и парусники уплывающие в даль... и ждущие своих возлюбленных дамы... Ну, здесь, надобно сказать, что Иконосентий, немного ещё помогал себе голосом — и получалась довольно таки неожиданная; неожиданно приятная и ласкающая слух музыка;


и в ней слышался, и скрип деревянной палубы во время шторма... и страдающие друг без друга возлюбленные — ждущие встречи, как какого-то неземного счастья... и крики чаек и альбатросов — чертящих своим отточенным крылом набегающий вал...


И виделся пенитель морей — загорелый моряк, с обветренным лицом — меняющий паруса... и его хрупкая дама сердца, которой он до того привык любоваться, что даже и заговаривать-то с нею - боялся... до того у неё была возвышенная и Божественная красота.


Есть ведь такая красота у женщин, которая доказывает, что да... действительно!.. есть Бог на свете!.. раз есть, на свете, такая красота! И пусть в этой жизни будет всё, что угодно! и пусть, тебя предают и дурят — без конца и без края; и пусть тебе ножики суют в спину — люди отравленные алкоголем... И пусть ты сам отравлен алкоголем на веки-вечные — и не можешь выбраться из этого никогда...


Но если есть такая женская красота — значит, есть Бог на свете! Значит, есть Бог! И Он, нас всех, Спасёт — сирых и убогих... Ну, выгнал же Иисус Христос из двух умалишённых — легион бесов! И если есть такая красота — значит, когда-то и из нас, через какие-то там — квадри и килотонны... когда-то и из нас Он выгонит этот легион бесов... И мы все Спасёмся... и мы все Спасёмся... И мы все Спасёмся!..


Вот ведь, какая красота бывает у женщин... И пусть эта дама, и сама даже... и близко даже, об этом и не догадывается — проживая свою жизнь, там, где всю жизнь, все окружающие её — только и делали, что унижали... И пусть сама даже, эта дама - мягко говоря — далека от святой...


Но красота её Божественна... Вот Божественна и всё тут... И красота её говорит о том, что — да, есть Бог... И что Он - всех нас Спасёт...


И много ещё чего было в этой музыке... Вот ведь, какая музыка была у Иконосентия Касторовича... у господина Бокобатько... И вот, когда он кончил играть, Маргарита улыбнулась и сказала, что:
- Да, - мол, - это хорошо...
Вот ведь какое чудо случилось с ними, с обоими... Вот ведь какое чудо...


19


Когда он, на следующий день, подъехал к окну — то, как-то так, глядючи на развевающиеся на ветру косы берёз — ему, вдруг, сделалось так — хорошо, хорошо, хорошо...


Влюблялся он довольно таки часто и даже, когда женат был... В актрис — это постоянно... То в одну влюбится и любит её целый месяц... а там уже через месяц глядишь и в другую влюбился... и обожает её... и обожествляет её... и превозносит её до небес!.. И разве можно, действительно, не влюбиться в женщину, которая нам всем! своею красотой!.. говорит о том, что Бог есть... Да, да!.. и мы все Спасёмся!..


Глазами ли повела она... ресницами ли задрожала... губы ли её дрогнули... в улыбке ли... в разговоре ли... причёску ли поправила... или просто о чём-то, ну, очень увлечённо лепечет, так, лепечет... живо,так, представляя себе — то о чём рассказывает... и хочет, чтобы и ты всё это себе представил... и все кто её слышит, чтобы представили это себе...


Ну, это же диво-дивное — когда ты это всё видишь!.. Это же каким надо быть женоненавистником, чтобы не реагировать никак на эти параллельные нам, другие измерения — добра, Любви и Света... И вся эта параллельная нам Вселенная Любви — вот здесь! Рядом с вами! В этой женщине! В каждом её движении... в каждом её жесте... в её голосе... в её взгляде... в ней во всей... О-о-о-о-о-о... вот же, где нирвана...


А тут ещё Иконосентий Касторович и рядом с этой женщиной посидел... И вдохнул её аромат... и пообщался!.. И даже запел, как соловей в мае! Который не может не запеть — если май уже наступил! Это выше его сил — если вся природа оживает!
Листики распускаются, травушка-муравушка прорастает! А он сидит и молчит... Да, это не мыслимо! И поэтому Иконосентий и запел! и запел, как соловей в мае! который уже не может молчать! Который уже не мыслит свою жизнь в молчании... И поэтому он и запел!..


Он тут же взял гитару и стал потихонечку, что-то наигрывать... чувствуя всею душой своей, что сегодня он сочинит новую музыку... И вот, ещё немного... ещё... и ещё... и он, глядя на берёзы — пусть и омываемые осенними дождями... что-то замурлыкал, замурлыкал, замурлыкал... подыгрывая себе на гитаре...


и так, как-то потихоньку... и помаленьку... откуда-то явно с небес — в него стала нисходить — новая и чудесная мелодия... в ней были берёзы... в ней были ветры... в ней были листья — мокрые от бесконечных дождей, которые липли на стекло и дрожали на нём в последнем своём привете...


В этой мелодии были его мечты... мечты о какой-то дальней, чудесной стране — в которой всегда Любовь... Там, нет искажения жизни; там, нет разрушения жизни, там нет этих кривых зеркал - которые здесь, всю жизнь, преследуют нас - искривляя и искажая всё пространство вокруг — и выдавая нам уродливое — за красивое... а красивое — за какую-то тоску в печали...


О нет! Там, этого всего, близко даже нет! Там, хорошо. Встаёшь так поутру, а тебя встречает любимый человек!
- Что мы будем сегодня делать, Любимая?..
- Смотреть друг на друга, любимый...
- А что мы ещё сегодня будем делать, Любимая?
- Мы будем общаться... Ты будешь шутить своим искромётным юмором — я буду смеяться... Потом я изображу в лицах, разных там, зверушек — причём так, как только я одна умею — и ты будешь хохотать до упаду...


- А потом, любимая?.. Потом?..
- Потом, мы с тобой, как и всегда, полетим на природу — вместе с райскими птичками! и будем вместе с ними кружиться, летать и трепетать... Потом я, как всегда, запою от этого вечного счастья в цветке... а ты будешь слушать, слушать, слушать и созерцать все красоты природы...


А потом и от моих бесконечных песен, и от красот природы, которые, каждый день, так и вливаются в нашу душу — ты, сам уже, сочинишь новую мелодию; новую песню для меня - какого-нибудь из цветов!.. И я буду петь эту песню бесконечно — на берегу реки ли... у водопада ли... в кроне дерева ли... О какая отрада! О какое блаженство! О какое счастье!..


- А потом, потом, любимая...
- Потом, к вечеру уже, мы с тобой вернёмся в наш уютный домик — в вечном и неисчезающем запахе сирени... усталые, но счастливые; утомлённые, но радостные!.. и ты будешь играть для меня свои старые и бесконечные, как жизнь — мелодии... Они у тебя до такой степени очаровательны, красивы и волшебны, что их можно слушать до бесконечности...


И от нашего вечного творчества — родятся и засияют на небе новые звёзды... новые переливающиеся созвездия... и вокруг звёзд образуются новые миры, новые очарования, новая отрада... И так было всегда и так будет всегда... И нет этому конца!


- О любимая, помнишь ли ты, то время, когда мы с тобой жили на земле? Помнишь ли ты это?
- Да, это было... хоть сейчас и верится во всё это с трудом. Там, было время - этот вечный бич земли. Ведь всему, там, на земле, есть начало и есть конец — там, не было ничего вечного. Это довольно таки прискорбно.


И ты, вроде бы, даже и окрылишься, и взлетишь так!.. от Любви ли... от творчества ли!.. но время тик-так, тик-так, тик-так... Ты забыл, что ты отравлен; ты запамятовал, что ты загублен на корню; ты забыл разве, что ты вечный психбольной здесь на земле...


Это даже жутко вспоминать, мой любимый — жить в вечном плену, в галлюцинациях мухоморовой отравы, в бреду бескрайних миражей... О слава Богу


Лето — 2018г. - Зима 1 — 2019г.