твой шлейф
Ты можешь всем на ушко по секрету что угодно шептать, но какой в этом толк, если ночью мысли о ней не дают тебе спать?
Годы шли. Ты хранишь в конверте все письма, что не доставлены. "А разве адресат ждет?" - на то твои мысли направлены. Руки, что изучены лезвиями и шипами, не тянутся их прочитать; щеки, зацелованные до смерти губами, не успевают от слез высыхать. Не берешь гитару, - запылились струны, - не извлекаешь звуки, сидишь в темноте с бутылкой, терпя душевные муки. Нет яда сильнее, чем молча умирать от разлуки.
И никакая змея не греет ему уж сердце. И нету поблизости дома, чтоб зайти и одеться. Надеть роскошные вещи, не забыв лицо свое смыть, прилично набить карманы, идти по улицам и кутить. Звонко, пьяно, веселясь от души, забывая о прошлом, – логично, – сто раз об этом думал ты, но продолжаешь тлеть частично. В зубах зажимая сижку, наполняя комнату дымом, закрываешь глаза и теряешься в вихре воспоминаний длинном.
Как целовал ее плечи, как любил ее нежную кожу, как она улыбалась, - хотела быть на тебя похожей. Как за ухо прятал прядь цвета солнца лучистого, как тонул ты в омуте глаз – родных и золотистых. Как засыпали вдвоем под открытым вы небом, как крепко держал ее руку, отпуская только с рассветом. А в другой загибал ты пальцы, считая дней минуты, и никто не думал, что ступни уж смертью давно обуты. Окутаны черной дымкой, прикованы грузом к земле, что держат вас, счастливцев, на нитяном волоске.
Не играть как прежде гитаре, снов былых тебе не вернуть, не найти письмам читателя, дальше комнаты не шагнуть.
Остается на ушко шептать всем, придуманные кем-то секреты, но какой в этом толк, если в голове один лишь вопрос:"где ты?"
Годы шли. Ты хранишь в конверте все письма, что не доставлены. "А разве адресат ждет?" - на то твои мысли направлены. Руки, что изучены лезвиями и шипами, не тянутся их прочитать; щеки, зацелованные до смерти губами, не успевают от слез высыхать. Не берешь гитару, - запылились струны, - не извлекаешь звуки, сидишь в темноте с бутылкой, терпя душевные муки. Нет яда сильнее, чем молча умирать от разлуки.
И никакая змея не греет ему уж сердце. И нету поблизости дома, чтоб зайти и одеться. Надеть роскошные вещи, не забыв лицо свое смыть, прилично набить карманы, идти по улицам и кутить. Звонко, пьяно, веселясь от души, забывая о прошлом, – логично, – сто раз об этом думал ты, но продолжаешь тлеть частично. В зубах зажимая сижку, наполняя комнату дымом, закрываешь глаза и теряешься в вихре воспоминаний длинном.
Как целовал ее плечи, как любил ее нежную кожу, как она улыбалась, - хотела быть на тебя похожей. Как за ухо прятал прядь цвета солнца лучистого, как тонул ты в омуте глаз – родных и золотистых. Как засыпали вдвоем под открытым вы небом, как крепко держал ее руку, отпуская только с рассветом. А в другой загибал ты пальцы, считая дней минуты, и никто не думал, что ступни уж смертью давно обуты. Окутаны черной дымкой, прикованы грузом к земле, что держат вас, счастливцев, на нитяном волоске.
Не играть как прежде гитаре, снов былых тебе не вернуть, не найти письмам читателя, дальше комнаты не шагнуть.
Остается на ушко шептать всем, придуманные кем-то секреты, но какой в этом толк, если в голове один лишь вопрос:"где ты?"
Метки:
