Последний полёт
Нет, сам я совсем не пилот и никогда не летал над крышами моей старой Франции даже в качестве пассажира одного из многочисленных боингов. Но в далеком 76-м году, мальчишкой, случилось мне познакомиться с тогда еще начинающим английским пилотом Бредли (фамилию его я впервые узнал только в тот роковой день).
Славный был малый, но до страшного одержим полетами.
- Знаешь, Стен,- говорил он- иногда лечу над морем в одном из своих "старых товарищей" и думается мне, что в прошлой жизни я так же рассекал по воздуху, прямо над морской гладью, но ничем не ограниченный, кроме пределов моего собственного тела. Чёрт возьми, мне действительно кажется, что раньше я был какой-то птицей! Да той же белоснежной чайкой, к примеру! А если доведется выбирать между смертью на земле, в окружении родных и друзей, и смертью в небе, в обществе себя самого, то я не задумываясь выберу последний вариант.
Это не могло не удивлять! Из чертовой уймы благ и различных возможностей Бредли всегда выбирал возможность летать высоко над облаками, где совершенно нет людей, потому что только там, пусть в плену кабины пилота, он мог чувствовать себя по-настоящему свободным.
Про этого чудака можно рассказывать часами и в запасе обязательно останется еще парочка историй. Но всё это как-нибудь потом, ведь сегодня речь пойдёт о самой печальной странице в наших жизнях....
- Стен, старик, у меня к тебе одно важное дело,- прозвучал его голос в телефонной трубке - ты не занят завтра днём? Нет? Прекрасно, тогда жду тебя в час на нашем аэродроме, ты ведь еще не забыл дорогу? Хах!
И громкие гудки пронзили тишину комнату. Когда-то радостный и звонкий голос этого вечного путешественника был до неузнаваемости изменен болезнью - не так давно у Бредли диагностировали рак на последней стадии. Жить оставалось всего ничего. И что бы Вы думали он сделал первым делом? Да, конечно, узнав прогноз врачей чудак ринулся домой, чтобы сообщить жене об их немедленном разводе. Отчасти, это было сделано, чтобы лишить бедняжку страданий по умирающему мужу, отчасти, чтобы уделить больше времени полётам.
Сложно передать, какое удивление вызвал у меня этот звонок. Точно ли это был мой старый друг? Наверняка! Ведь этот человек единственный называет меня стариком, словно отмечая, что как бы хорошо мы с ним ни сохранились для своих 60 с лишним, время течет всё так же неумолимо и наши 18 давно уже превратились во всего лишь прекрасные воспоминания.
Всю ночь я проворочался, не давая жене спать, а утром, в 11, поспешил выехать, чтобы успеть как и было назначено к часу.
На старом аэродроме - месте нашего знакомства, практически никого не было, кроме, конечно же, меня, моей машины, Бредли и его одномоторного "китёнка"*
- Привет, старина, сегодня ты можешь ничего не говорить, у меня для тебя особое представление. Прости за него, но кто-то должен быть свидетелем. Я умираю, мой друг, но привык держать слово. Когда всё закончится, ты поймёшь, о каких именно словах я говорю. Спасибо, что пришел, Стен, прости и за неимение возможности поговорить как в старые-добрые 80-е - слишком мало осталось времени, а смерть сдерживать не так-то просто. Вот,- с этими словами он вложил в мою руку письмо - открой и прочти его, когда увидишь, что в небе раскрылся парашют.
Бредли печально улыбнулся, обнял меня и направился в кабину своего самолёта.
Раз...Два...Три... МАИ поднялся высоко, летя перпендикулярно земле и быстро приближаясь к своему максимуму - 6000 метров.
Что он собирается делать и зачем?! В ясном небе можно было отследить каждое движение самолёта: вот он останавливается (видимо, предел достигнут), что-то отлетает и... высоко, где-то там, раскрывается парашют. Тогда рука нащупывает письмо в кармане:
Стен!
Если читаешь эти строки, значит я уже умер. Не грусти, старик. Этот момент я обдумывал 2 дня и всю свою жизнь. До последнего я боялся, что ты не приедешь попрощаться со мной, но в то же время был уверен, что мой единственный друг не может так поступить. Спасибо тебе. За всё.
Это был мой 12000 и последний вылет. Я знал это, поэтому изменил систему катапультирования так, что как только смерть настигнет меня, (не знаю, легкие ли откажут, или сердце, или что еще), система мгновенно сработает и парашют раскроется сам (детали этого тебе знать не обязательно).
Рассказать об этой затее перед вылетом означало бы отмену всего плана, мы оба это знаем. А еще мы оба знаем, что моей мечтой, особенно на старости лет было умереть в небе, и ты теперь свидетель осуществления этой мечты.
Верю, ты не сочтешь мой поступок глупостью. Прощай, старина!
Верный тебе до самой смерти и по прежнему не умеющий писать письма, Бредли Райт.
Позже врачи постановили, что первопричиной смерти, еще высоко в небе, был отказ легких. Всем нашим общим знакомым и друзьям я сказал, что бедняга просто не смог выполнить свой последний трюк из-за болезни, зато осуществил мечту всей жизни. Конечно, никто не знал, о каких мечтах идёт речь, кроме нас с Бредли, но им и не обязательно было знать.
Так, прямо на моих глазах, один из самых лучших пилотов, о которых мне доводилось слышать пожертвовал своей жизнью ради того, что любил больше всего.
Прощай, Бредли Райт!
Славный был малый, но до страшного одержим полетами.
- Знаешь, Стен,- говорил он- иногда лечу над морем в одном из своих "старых товарищей" и думается мне, что в прошлой жизни я так же рассекал по воздуху, прямо над морской гладью, но ничем не ограниченный, кроме пределов моего собственного тела. Чёрт возьми, мне действительно кажется, что раньше я был какой-то птицей! Да той же белоснежной чайкой, к примеру! А если доведется выбирать между смертью на земле, в окружении родных и друзей, и смертью в небе, в обществе себя самого, то я не задумываясь выберу последний вариант.
Это не могло не удивлять! Из чертовой уймы благ и различных возможностей Бредли всегда выбирал возможность летать высоко над облаками, где совершенно нет людей, потому что только там, пусть в плену кабины пилота, он мог чувствовать себя по-настоящему свободным.
Про этого чудака можно рассказывать часами и в запасе обязательно останется еще парочка историй. Но всё это как-нибудь потом, ведь сегодня речь пойдёт о самой печальной странице в наших жизнях....
- Стен, старик, у меня к тебе одно важное дело,- прозвучал его голос в телефонной трубке - ты не занят завтра днём? Нет? Прекрасно, тогда жду тебя в час на нашем аэродроме, ты ведь еще не забыл дорогу? Хах!
И громкие гудки пронзили тишину комнату. Когда-то радостный и звонкий голос этого вечного путешественника был до неузнаваемости изменен болезнью - не так давно у Бредли диагностировали рак на последней стадии. Жить оставалось всего ничего. И что бы Вы думали он сделал первым делом? Да, конечно, узнав прогноз врачей чудак ринулся домой, чтобы сообщить жене об их немедленном разводе. Отчасти, это было сделано, чтобы лишить бедняжку страданий по умирающему мужу, отчасти, чтобы уделить больше времени полётам.
Сложно передать, какое удивление вызвал у меня этот звонок. Точно ли это был мой старый друг? Наверняка! Ведь этот человек единственный называет меня стариком, словно отмечая, что как бы хорошо мы с ним ни сохранились для своих 60 с лишним, время течет всё так же неумолимо и наши 18 давно уже превратились во всего лишь прекрасные воспоминания.
Всю ночь я проворочался, не давая жене спать, а утром, в 11, поспешил выехать, чтобы успеть как и было назначено к часу.
На старом аэродроме - месте нашего знакомства, практически никого не было, кроме, конечно же, меня, моей машины, Бредли и его одномоторного "китёнка"*
- Привет, старина, сегодня ты можешь ничего не говорить, у меня для тебя особое представление. Прости за него, но кто-то должен быть свидетелем. Я умираю, мой друг, но привык держать слово. Когда всё закончится, ты поймёшь, о каких именно словах я говорю. Спасибо, что пришел, Стен, прости и за неимение возможности поговорить как в старые-добрые 80-е - слишком мало осталось времени, а смерть сдерживать не так-то просто. Вот,- с этими словами он вложил в мою руку письмо - открой и прочти его, когда увидишь, что в небе раскрылся парашют.
Бредли печально улыбнулся, обнял меня и направился в кабину своего самолёта.
Раз...Два...Три... МАИ поднялся высоко, летя перпендикулярно земле и быстро приближаясь к своему максимуму - 6000 метров.
Что он собирается делать и зачем?! В ясном небе можно было отследить каждое движение самолёта: вот он останавливается (видимо, предел достигнут), что-то отлетает и... высоко, где-то там, раскрывается парашют. Тогда рука нащупывает письмо в кармане:
Стен!
Если читаешь эти строки, значит я уже умер. Не грусти, старик. Этот момент я обдумывал 2 дня и всю свою жизнь. До последнего я боялся, что ты не приедешь попрощаться со мной, но в то же время был уверен, что мой единственный друг не может так поступить. Спасибо тебе. За всё.
Это был мой 12000 и последний вылет. Я знал это, поэтому изменил систему катапультирования так, что как только смерть настигнет меня, (не знаю, легкие ли откажут, или сердце, или что еще), система мгновенно сработает и парашют раскроется сам (детали этого тебе знать не обязательно).
Рассказать об этой затее перед вылетом означало бы отмену всего плана, мы оба это знаем. А еще мы оба знаем, что моей мечтой, особенно на старости лет было умереть в небе, и ты теперь свидетель осуществления этой мечты.
Верю, ты не сочтешь мой поступок глупостью. Прощай, старина!
Верный тебе до самой смерти и по прежнему не умеющий писать письма, Бредли Райт.
Позже врачи постановили, что первопричиной смерти, еще высоко в небе, был отказ легких. Всем нашим общим знакомым и друзьям я сказал, что бедняга просто не смог выполнить свой последний трюк из-за болезни, зато осуществил мечту всей жизни. Конечно, никто не знал, о каких мечтах идёт речь, кроме нас с Бредли, но им и не обязательно было знать.
Так, прямо на моих глазах, один из самых лучших пилотов, о которых мне доводилось слышать пожертвовал своей жизнью ради того, что любил больше всего.
Прощай, Бредли Райт!
Метки:
