В Лазаретном переулке
Они сидели на старенькой скамейке возле небольшого кирпичного здания одной из городских поликлиник. Полная симпатичная девушка, довольно эпатажная, с татуировками и пирсингами; и взволнованный кудрявый парень с румянцем на щеках.
Был погожий летний день.
Корпус находился с краю старинного больничного сквера. Когда-то здесь прогуливались пациенты лазарета, построенного специально для рабочих порохового завода. Давно это было, ещё при Петре Первом. Уже и здание лазарета почти разрушено временем, и фонтан давно высох, и Лазаретный переулок несколько раз менял своё название. И только деревья сквера уцелели с той далёкой поры. Теперь они огромные-огромные, высокие-высокие, и среди них даже охраняемый натуралистами двухсотлетний дуб. В шёпоте листьев старых дерев можно услышать тысячи невольно подслушанных ими историй из человеческих жизней…
— Это тебе, Ярик, — девушка протянула парню шоколадку и коробку с фруктовым соком. — Как же тебя угораздило попасть к алкашам?..
— Спасибо тебе, Ева, что не постеснялась навестить, — ответил парень неожиданно низким, но красивым бархатным голосом. — Знаешь, так глупо получилось!.. Поехал в Харьков, думал на лето найти хоть какую-то работу. В подземном переходе решил купить ?пятку? с травкой, забить ?косячок? на досуге. А барыгу менты пасли… Только я расплатился и взял покупку, меня милиционер за руку и схватил. Повезли в ближайшее отделение, потребовали паспорт, стали меня в базе данных искать… Не нашли: я ведь не судим, не привлекался… Тогда растолковали, что на первый раз мне прощается, но я должен вернуться по месту прописки, домой, и добровольно пройти курс лечения от наркотической зависимости в нашем диспансере!!! Оформили документы, связались с родителями… С отцом такой разговор был крутой, ты же знаешь, как я его боюсь… Мать плакала, наутро привела меня сюда, сгорая от стыда, медработникам в глаза стеснялась смотреть… А я ей в глаза смотреть боюсь, так мне стыдно… Ужас, короче, — и Ярослав развернул шоколадку.
— Угощайся, Ева! И сок сейчас откроем… Потусим, как на природе на Пасху; на свежем воздухе…
— А какие тут у вас пациенты? — спросила девушка, отламывая кусочек шоколадки и показывая на забранные решётками окна стационара второго этажа.
— Ой, и смех, и грех! Таких алкашей привозят, просто ?в хлам?! Вчера санитары меня просили помочь одного такого, с ?белочкой?, в палату затащить. Вырывается, кричит, ничего не понимает, матюки гнёт, грязный, вонючий!.. Совсем конченный, одним словом.
— Ты тоже давай, это… Хватит ?травкой? баловаться, — дружески посоветовала Ева.
— Да ясное дело! Я такого позорища натерпелся, такого стыда! Не знаю, как с родителями теперь отношения наладить... Да ещё у меня батя педагог, ты ведь знаешь… Скандальные новости быстро распространяются, на работе будут в него пальцем тыкать… Тысячу раз проклинал себя за то, что так попался! Никого не хочу видеть, так тяжело на душе… Но тебе рад, честное слово! — и парень тихонько тронул пальцем надпись на английском языке на руке девушки. — Ты что-то дописала в тату-салоне?
— Ага… Видишь, это мой автопортрет. Я сама нарисовала эскиз, когда в позапрошлом году приехала с моря и была ещё стройная, на 30 кг меньше теперешнего. Мне было тогда 17 лет. Вот я и попросила мастера дописать ?Семнадцать навсегда?. Как я хочу снова стать такой красивой, какой была в 17! Проклятые лекарства! Это один из побочных эффектов! Если бы только можно было их не принимать!..
— А ты не принимай! — попытался успокоить подругу Ярослав.
— Нельзя! Я не могу тебе всего рассказать, это всё очень сложно, и много всего надо рассказывать… Я сама до конца не могу понять… Я только прямо чувствую, что у меня не совсем правильно работает мозг… Если не пить таблетки, у меня в голове начинают звучать голоса. И один из них, самый страшный, всё время ругает меня, высмеивает и повторяет: ?Ты умрёшь, а я буду вечно!? И после этих слов злобно хохочет. Это так страшно, если бы ты только знал!
— Вот ведь фигня какая… — пробормотал парень, вскрывая коробку с соком. — Давай хоть сочку выпьем, что ли… А у нас в отделении, — продолжил он, чтобы отвлечь подружку от мрачных мыслей, — вечером заходит медсестра и делает укол феназепама с димедролом. А потом тут же говорит: ?Хлопцы, подъём, идите в столовую на завтрак!? Открываешь глаза, а оказывается, уже утро!!! Вот это жесть, вот это препараты!
Они медленно обошли здание по тропинке среди густой травы, прихлёбывая по очереди из коробки фруктовый сок. С той стороны, где они сидели на скамейке, табличка возле входной двери зловеще информировала: ?Наркологическое отделение. Город… Область…? А над крылечком соседней стены здания надпись печально гласила: ?Психо-неврологический диспансер.?
— А помнишь, Ярик, — вдруг тихо спросила Ева, — как я тебе нравилась в девятом классе?.. Как ты таблеток наглотался, когда я начала встречаться с твоим приятелем Сашкой, и твоя мама водила тебя в больницу на промывание желудка?.. Ты помнишь, Ярик?.. Ведь это было всего несколько лет назад! Меня тогда ещё Олесей звали...
Её голос задрожал. Она судорожно вздохнула и подытожила: ?А вот теперь ты типа наркоман, а я психически больная с шизофренией…? — и девушка громко заплакала навзрыд, уткнувшись лицом в ладони.
Они стояли у старенькой скамейки возле небольшого кирпичного здания самой страшной по своей сути городской поликлиники.
Над ними шумели листвой двухсотлетние деревья, то ли пытаясь утешить, то ли просто добавляя и эту историю в свою память.
(февраль 2021)
Был погожий летний день.
Корпус находился с краю старинного больничного сквера. Когда-то здесь прогуливались пациенты лазарета, построенного специально для рабочих порохового завода. Давно это было, ещё при Петре Первом. Уже и здание лазарета почти разрушено временем, и фонтан давно высох, и Лазаретный переулок несколько раз менял своё название. И только деревья сквера уцелели с той далёкой поры. Теперь они огромные-огромные, высокие-высокие, и среди них даже охраняемый натуралистами двухсотлетний дуб. В шёпоте листьев старых дерев можно услышать тысячи невольно подслушанных ими историй из человеческих жизней…
— Это тебе, Ярик, — девушка протянула парню шоколадку и коробку с фруктовым соком. — Как же тебя угораздило попасть к алкашам?..
— Спасибо тебе, Ева, что не постеснялась навестить, — ответил парень неожиданно низким, но красивым бархатным голосом. — Знаешь, так глупо получилось!.. Поехал в Харьков, думал на лето найти хоть какую-то работу. В подземном переходе решил купить ?пятку? с травкой, забить ?косячок? на досуге. А барыгу менты пасли… Только я расплатился и взял покупку, меня милиционер за руку и схватил. Повезли в ближайшее отделение, потребовали паспорт, стали меня в базе данных искать… Не нашли: я ведь не судим, не привлекался… Тогда растолковали, что на первый раз мне прощается, но я должен вернуться по месту прописки, домой, и добровольно пройти курс лечения от наркотической зависимости в нашем диспансере!!! Оформили документы, связались с родителями… С отцом такой разговор был крутой, ты же знаешь, как я его боюсь… Мать плакала, наутро привела меня сюда, сгорая от стыда, медработникам в глаза стеснялась смотреть… А я ей в глаза смотреть боюсь, так мне стыдно… Ужас, короче, — и Ярослав развернул шоколадку.
— Угощайся, Ева! И сок сейчас откроем… Потусим, как на природе на Пасху; на свежем воздухе…
— А какие тут у вас пациенты? — спросила девушка, отламывая кусочек шоколадки и показывая на забранные решётками окна стационара второго этажа.
— Ой, и смех, и грех! Таких алкашей привозят, просто ?в хлам?! Вчера санитары меня просили помочь одного такого, с ?белочкой?, в палату затащить. Вырывается, кричит, ничего не понимает, матюки гнёт, грязный, вонючий!.. Совсем конченный, одним словом.
— Ты тоже давай, это… Хватит ?травкой? баловаться, — дружески посоветовала Ева.
— Да ясное дело! Я такого позорища натерпелся, такого стыда! Не знаю, как с родителями теперь отношения наладить... Да ещё у меня батя педагог, ты ведь знаешь… Скандальные новости быстро распространяются, на работе будут в него пальцем тыкать… Тысячу раз проклинал себя за то, что так попался! Никого не хочу видеть, так тяжело на душе… Но тебе рад, честное слово! — и парень тихонько тронул пальцем надпись на английском языке на руке девушки. — Ты что-то дописала в тату-салоне?
— Ага… Видишь, это мой автопортрет. Я сама нарисовала эскиз, когда в позапрошлом году приехала с моря и была ещё стройная, на 30 кг меньше теперешнего. Мне было тогда 17 лет. Вот я и попросила мастера дописать ?Семнадцать навсегда?. Как я хочу снова стать такой красивой, какой была в 17! Проклятые лекарства! Это один из побочных эффектов! Если бы только можно было их не принимать!..
— А ты не принимай! — попытался успокоить подругу Ярослав.
— Нельзя! Я не могу тебе всего рассказать, это всё очень сложно, и много всего надо рассказывать… Я сама до конца не могу понять… Я только прямо чувствую, что у меня не совсем правильно работает мозг… Если не пить таблетки, у меня в голове начинают звучать голоса. И один из них, самый страшный, всё время ругает меня, высмеивает и повторяет: ?Ты умрёшь, а я буду вечно!? И после этих слов злобно хохочет. Это так страшно, если бы ты только знал!
— Вот ведь фигня какая… — пробормотал парень, вскрывая коробку с соком. — Давай хоть сочку выпьем, что ли… А у нас в отделении, — продолжил он, чтобы отвлечь подружку от мрачных мыслей, — вечером заходит медсестра и делает укол феназепама с димедролом. А потом тут же говорит: ?Хлопцы, подъём, идите в столовую на завтрак!? Открываешь глаза, а оказывается, уже утро!!! Вот это жесть, вот это препараты!
Они медленно обошли здание по тропинке среди густой травы, прихлёбывая по очереди из коробки фруктовый сок. С той стороны, где они сидели на скамейке, табличка возле входной двери зловеще информировала: ?Наркологическое отделение. Город… Область…? А над крылечком соседней стены здания надпись печально гласила: ?Психо-неврологический диспансер.?
— А помнишь, Ярик, — вдруг тихо спросила Ева, — как я тебе нравилась в девятом классе?.. Как ты таблеток наглотался, когда я начала встречаться с твоим приятелем Сашкой, и твоя мама водила тебя в больницу на промывание желудка?.. Ты помнишь, Ярик?.. Ведь это было всего несколько лет назад! Меня тогда ещё Олесей звали...
Её голос задрожал. Она судорожно вздохнула и подытожила: ?А вот теперь ты типа наркоман, а я психически больная с шизофренией…? — и девушка громко заплакала навзрыд, уткнувшись лицом в ладони.
Они стояли у старенькой скамейки возле небольшого кирпичного здания самой страшной по своей сути городской поликлиники.
Над ними шумели листвой двухсотлетние деревья, то ли пытаясь утешить, то ли просто добавляя и эту историю в свою память.
(февраль 2021)
Метки:
