Учитель словесности
Мне позвонили по телефону и предложили как выпускнице педагогического института, прочитать лекцию детям о художнике Г*.
Как раз недавно я начала читать о нем книжку и захватила её с собой, что бы освежить свою память. Лекция должна была состояться на квартире у преподавателя, который когда-то нам читал словесность в институте – высокий, со стрижкой каре, не очень густыми и прямыми волосами, ниспадающими на лоб. Квартира его состояла из 2ух комнат с советской уже видавшей виды мебелью. Везде, где только можно, лежали ковры, видимо оставшиеся еще с незапамятных времен, по привычке. В первой комнате, в большой зале, у стены стоял серый диван в цветочек, справа у стены стандартная тумбочка с двумя створками под телевизор, во всю стену громоздился незыблемый сервант с хрусталем, запылившийся и затерявшийся среди всего остального ненужного барахла, расположившегося по всей комнате. ?Мило, все как я привыкла?, - подумала я про себя, - и прошла на кухню.
За длинным столом сидело несколько ребятишек, лет тринадцати, две женщины строгого вида в серых кофточках на пуговицах под горло и мой учитель словесности. Все ждали меня. Учитель встал, представил меня, запинаясь: ?Пожалуйста… Анна…Выпускница… Она сегодня прочтет вам лекцию о великом художнике Г*?, - сказал он и, согнув себя пополам рукой, приложенной к животу, робко сел.
?Простите меня. Но я не очень готова к сегодняшнему занятию, так как предложение для меня оказалось абсолютно неожиданным, и я не успела подготовить материал, - начала я, запинаясь, - дайте мне, пожалуйста, время для подготовки?. Я села во главе стола и начала читать учебник, еле слышно бормоча под нос нужные фразы, думая, о чем говорить с учениками. Молча меня прождали полчаса. В полной тишине. Дети вертели в руках ручки, вот-вот готовые записывать за мной каждое слово. ?Господа, - обратилась я, -мне кажется будет лучше, если мы законспектируем некоторые предложения из учебника!? ?Да, да! Так будет лучше. Правдивей?, - заголосили все, видимо обрадовавшись, что я хоть что-то сказала.
Я начала зачитывать какие-то обрывки фраз: жил, пошел учиться, написал первую работу, сопротивлялся, бедствовал, боролся, примкнул, достиг вершины славы, умер в безвестности… Дети поправляли меня, вставляя знакомые всем факты, но незнакомые мне, учительницы опускали очки на кончик носа, исподлобья глядели на меня и неодобрительно качали головой. Зато словесник улыбался мне, как долгожданному подарку, и ему всё нравилось. Дело в том, что он любил меня. По-настоящему, всем сердцем, всей душой. А я позволяла ему любить меня – он пришел неожиданно и был похож на мою мечту. Он ждали, когда же все уйдут и можно будет бесконечно меня целовать.
Когда закончилась лекция, и последний благодарный ученик пропал за дверью его квартиры, он напал меня, как изголодавшийся зверь, и целовал меня с таким чувством, что я чуть не потеряла сознание от нахлынувшей волны, прошедшей от кончиков моих пальцев до самого сердца! Это был великий поцелуй! Именно об этом поцелуе пишут в книгах, именно ради него рискуют и умирают, именно для него живут! Он – воплощение счастья!
В этот день он попросил меня не уходить. Я осталась, предвкушая повторение Великого Поцелуя. Мой художник пошел за чем-то в магазин, а я пошла исследовать квартиру, а именно вторую комнату. Она была расположена слева, в самом конце узкого длинного коридора, большая, просторная, с закрывающими окна тяжелыми гардинами до пола. В ней пахло сном и сексом. Эта комната носила название ?спальня?. Большая кровать была не убрана, и огромным смятым комом на ней возлежало два больших серых сгуробленных, словно после борьбы, одеяла. Вакханалия! Да, это место для плясок на кровати в пьяном угаре, что бы после безудержного веселья и игры, тут же уткнуться носом в подушку и заснуть в немыслимых позах.
?Интересная комнатка, - подумала я, - Если здесь начать прибираться, с ума можно сойти, точно! На несколько дней удовольствия... Эх!? - охладела я в секунду.
Звонок на мобильный: ?Это я. Я сейчас в магазине. Значит, куплю на завтрак нам два яблочка, колбаски – это лучше, чем свинина, йогурт вишневый, немного сыра на бутерброды, чего-нибудь сладенького, творожку… Мммммм, что еще хочешь?? - спросил он меня. ?Такой заботливый, - думаю я, - а я ведь совсем не собиралась оставаться у него на ночь, а он уже о завтраке беспокоиться. Зарплату всю свою сейчас спустит, а я скажу, что не могу остаться. У него там картинке в голове, как мы кувыркаемся на ложе любви его… Боже мой, что же делать? Он ведь такой милый. Так меня любит. Интересно, а смогла бы я пожить с ним? Ну, хоть какое то время? Он ведь готов ковры красные на моем пути стелить, целовать меня с утра до ночи, переживать за меня. Тем более он такой романтик!? Я ходила по квартире и изучала ее, вникая в суть жизни ее хозяина: всё привычно у него, размеренно, даже немного скучно, похоже на копошение букашечки в коробке. Свет почти не проникал в комнаты, полная закрытость от мира. И в то же время, при всей запыленности и внешней необустроенности, какая-то домашность, уют, словно под пледом у камина с кружкой горячего черного чая. И мило и дико – вот что приходит на ум от таких ощущений. Запах его квартиры был до боли родным и умиротворял меня. Нет, все-таки хотелось остаться, хотя б на время и копошиться вместе с ним…
Через несколько минут позвонила сокурсница, попросила учебники по русской литературе. Я не смела отказать, потому что целые ряды книг толпились в шкафу, давно никем не перечитываемые. Приехала, забрала несколько. Посидели в коридорчике на стуле, повздыхали. Сессия на носу, нельзя расслабляться…
Я открыла глаза. Было 7,45 утра. Скоро вставать. ?У меня есть еще 10 минут, надо поспать и досмотреть что будет, когда он вернется домой, еще раз прочувствовать и пережить те мгновения неожиданно нахлынувшего счастья?, - подумала я и закрыла глаза. Погрузившись в сон
Он так и не успел вернуться за эти 10 минут. А я ждала его очень. Очень ждала…
Какое-то мая.
Как раз недавно я начала читать о нем книжку и захватила её с собой, что бы освежить свою память. Лекция должна была состояться на квартире у преподавателя, который когда-то нам читал словесность в институте – высокий, со стрижкой каре, не очень густыми и прямыми волосами, ниспадающими на лоб. Квартира его состояла из 2ух комнат с советской уже видавшей виды мебелью. Везде, где только можно, лежали ковры, видимо оставшиеся еще с незапамятных времен, по привычке. В первой комнате, в большой зале, у стены стоял серый диван в цветочек, справа у стены стандартная тумбочка с двумя створками под телевизор, во всю стену громоздился незыблемый сервант с хрусталем, запылившийся и затерявшийся среди всего остального ненужного барахла, расположившегося по всей комнате. ?Мило, все как я привыкла?, - подумала я про себя, - и прошла на кухню.
За длинным столом сидело несколько ребятишек, лет тринадцати, две женщины строгого вида в серых кофточках на пуговицах под горло и мой учитель словесности. Все ждали меня. Учитель встал, представил меня, запинаясь: ?Пожалуйста… Анна…Выпускница… Она сегодня прочтет вам лекцию о великом художнике Г*?, - сказал он и, согнув себя пополам рукой, приложенной к животу, робко сел.
?Простите меня. Но я не очень готова к сегодняшнему занятию, так как предложение для меня оказалось абсолютно неожиданным, и я не успела подготовить материал, - начала я, запинаясь, - дайте мне, пожалуйста, время для подготовки?. Я села во главе стола и начала читать учебник, еле слышно бормоча под нос нужные фразы, думая, о чем говорить с учениками. Молча меня прождали полчаса. В полной тишине. Дети вертели в руках ручки, вот-вот готовые записывать за мной каждое слово. ?Господа, - обратилась я, -мне кажется будет лучше, если мы законспектируем некоторые предложения из учебника!? ?Да, да! Так будет лучше. Правдивей?, - заголосили все, видимо обрадовавшись, что я хоть что-то сказала.
Я начала зачитывать какие-то обрывки фраз: жил, пошел учиться, написал первую работу, сопротивлялся, бедствовал, боролся, примкнул, достиг вершины славы, умер в безвестности… Дети поправляли меня, вставляя знакомые всем факты, но незнакомые мне, учительницы опускали очки на кончик носа, исподлобья глядели на меня и неодобрительно качали головой. Зато словесник улыбался мне, как долгожданному подарку, и ему всё нравилось. Дело в том, что он любил меня. По-настоящему, всем сердцем, всей душой. А я позволяла ему любить меня – он пришел неожиданно и был похож на мою мечту. Он ждали, когда же все уйдут и можно будет бесконечно меня целовать.
Когда закончилась лекция, и последний благодарный ученик пропал за дверью его квартиры, он напал меня, как изголодавшийся зверь, и целовал меня с таким чувством, что я чуть не потеряла сознание от нахлынувшей волны, прошедшей от кончиков моих пальцев до самого сердца! Это был великий поцелуй! Именно об этом поцелуе пишут в книгах, именно ради него рискуют и умирают, именно для него живут! Он – воплощение счастья!
В этот день он попросил меня не уходить. Я осталась, предвкушая повторение Великого Поцелуя. Мой художник пошел за чем-то в магазин, а я пошла исследовать квартиру, а именно вторую комнату. Она была расположена слева, в самом конце узкого длинного коридора, большая, просторная, с закрывающими окна тяжелыми гардинами до пола. В ней пахло сном и сексом. Эта комната носила название ?спальня?. Большая кровать была не убрана, и огромным смятым комом на ней возлежало два больших серых сгуробленных, словно после борьбы, одеяла. Вакханалия! Да, это место для плясок на кровати в пьяном угаре, что бы после безудержного веселья и игры, тут же уткнуться носом в подушку и заснуть в немыслимых позах.
?Интересная комнатка, - подумала я, - Если здесь начать прибираться, с ума можно сойти, точно! На несколько дней удовольствия... Эх!? - охладела я в секунду.
Звонок на мобильный: ?Это я. Я сейчас в магазине. Значит, куплю на завтрак нам два яблочка, колбаски – это лучше, чем свинина, йогурт вишневый, немного сыра на бутерброды, чего-нибудь сладенького, творожку… Мммммм, что еще хочешь?? - спросил он меня. ?Такой заботливый, - думаю я, - а я ведь совсем не собиралась оставаться у него на ночь, а он уже о завтраке беспокоиться. Зарплату всю свою сейчас спустит, а я скажу, что не могу остаться. У него там картинке в голове, как мы кувыркаемся на ложе любви его… Боже мой, что же делать? Он ведь такой милый. Так меня любит. Интересно, а смогла бы я пожить с ним? Ну, хоть какое то время? Он ведь готов ковры красные на моем пути стелить, целовать меня с утра до ночи, переживать за меня. Тем более он такой романтик!? Я ходила по квартире и изучала ее, вникая в суть жизни ее хозяина: всё привычно у него, размеренно, даже немного скучно, похоже на копошение букашечки в коробке. Свет почти не проникал в комнаты, полная закрытость от мира. И в то же время, при всей запыленности и внешней необустроенности, какая-то домашность, уют, словно под пледом у камина с кружкой горячего черного чая. И мило и дико – вот что приходит на ум от таких ощущений. Запах его квартиры был до боли родным и умиротворял меня. Нет, все-таки хотелось остаться, хотя б на время и копошиться вместе с ним…
Через несколько минут позвонила сокурсница, попросила учебники по русской литературе. Я не смела отказать, потому что целые ряды книг толпились в шкафу, давно никем не перечитываемые. Приехала, забрала несколько. Посидели в коридорчике на стуле, повздыхали. Сессия на носу, нельзя расслабляться…
Я открыла глаза. Было 7,45 утра. Скоро вставать. ?У меня есть еще 10 минут, надо поспать и досмотреть что будет, когда он вернется домой, еще раз прочувствовать и пережить те мгновения неожиданно нахлынувшего счастья?, - подумала я и закрыла глаза. Погрузившись в сон
Он так и не успел вернуться за эти 10 минут. А я ждала его очень. Очень ждала…
Какое-то мая.
Метки:
