Возвращение в царство Пл. Гл 18 Археоптерикс, диат

Глава 18. Археоптерикс, диатрима и другие.




?…Я целый год буду ходить по музеям, – говорил он
себе, – я знаю, как они называются…?

Кир Булычёв, роман ?Посёлок?






Вечером за ужином состоялся интересующий всех разговор о степени опасности предстоящего сплава по реке.
Экспедиции предстояло преодолеть около десяти километров бурного течения, где вода с шумом и рёвом пробивала себе дорогу через невысокие, но скалистые молодые горы.

После уточнения деталей плавания, которое обещало быть стремительным и трудным, все улеглись в палатках спать. И только утром, проснувшись раньше остальных, Папочкин обратил внимание на принесенные накануне пернатые трофеи.
Птицы действительно казались необычными. И если ихтиорнисы особых вопросов не вызывали (кроме того, что у них имелись неплохие зубки – яркое подтверждение происхождения птиц от рептилий!), то знакомый уже по северной экспедиции археоптерикс привлёк внимание зоолога в первую очередь. Местный археоптерикс отличался от северного родственника размерами – этот был помельче. Зубастая пасть скромной по величине птицы величиной с голубя, конечно, вызывала интерес. Но куда бОльший интерес вызывали когтистые пальцы, которые чуть высовывались из-под перьев довольно крупного крыла.
- Вы видели его полёт? – спросил зоолог сонного Рогацкого, который только что выбрался из палатки.
- А? Нет, мы его подстрелили… вернее, Пётр Иванович его подстрелил, когда этот пернатый крендель перепрыгнул с вершины самшита на камень.
- Думаю, летает он плохо, – сказал Семён Семёнович. – Археоптерикс – переходная форма от ящера к птице. Он ещё рептилия – но уже с явными признаками птицы! Вероятно, способен лишь к парящему полёту – перепархивает с дерева на дерево, пониже, или на землю, на камни. А потом карабкается по древесным стволам опять вверх, цепляясь когтями своих лап-крыльев за кору.
- Да, любопытный тип, – Гриша окончательно проснулся и, присев на корточки, принялся рассматривать археоптерикса, словно не он вчера притащил его в лагерь. Впрочем, как раз археоптерикса нёс в заплечной сумке Пётр Иванович, а сам Гриша, чертовски уставший, нёс трёх небольших ихтиорнисов и ещё нескольких небольших птах, которых тоже не сильно-то стремился разглядеть. Подстрелили мелочь пузатую к ужину или в коллекцию – ну и ладненько, и на том спасибо.
- А вот эти, – перебирал вчерашнюю добычу разведчиков Папочкин, – текодонты – тоже интересные штучки. Зовут их ногокрыл, длинночешуйник. И нечисть волосатая, но этот уже не текодонт.
- Что?! – не мог удержаться от восклицания Рогацкий. – Вы шутите?
- Ничуть, – с невозмутимым видом ответствовал зоолог. – Вот, смотри: этот, маленький, в переводе с латинского называется ?ногокрыл удивительный?. Ведь что мы видим – задние ноги ужасно длинные. Это раз. Между ними, основанием хвоста и туловищем – эластичная перепонка. Явно не ?для просто так?, а для планирования! Короче – летательный аппарат такого типа обнаружен у рептилий впервые. Каркас крыльев создаётся не передними – а задними ногами!
Естественно, он не является предком разнообразных птерозавров – рамфоринха, птеродактилей и прочих. Но является родственником их предков. Поскольку принадлежит к древнейшей группе ящеров – текодонтов, которые достигли расцвета в Триасовом периоде, к началу же Юрского частью вымерли, а частью эволюционировали в три серьёзные группы – динозавры, птерозавры и …первые птицы!
- Семён Семёнович, вы хотите сказать, что птицы произошли не от птерозавров?
- Ну да, это параллельные ветви. У птерозавров потомков не было, все они вымерли к началу палеогена, то есть в конце мелового периода.
Так вот, вернёмся к ногокрылу: судя по его строению, при передвижении по ветвям перепонка крыльев собиралась в складки, а при прыжках, скажем, на другое дерево, растягивалась. Ну, как происходит, например, у современных белок-летяг.
- А этот?
- Он тоже далеко не птица. Длинночешуйник необыкновенный – как видите, лишь чуть крупнее полевой мышки, но куда интереснее! Весь покрыт удлинёнными чешуйками, вроде зачаточных перьев – срединный стержень есть, а боковые края хоть и тонкие, но не расчленённые, как в настоящих перьях. И ещё, обрати внимание: очень длинные чешуйки вдоль спины, как гребень. На конце они расширяются, образуя тонкостенные мешочки. Их роль, полагаю, замедлять падение – парашютики. Ведь крыльев-то у длинночешуйника нет!
- И правда… как же я сразу не заметил...
- Судя по мелким конусовидным зубам, питается он, обитая среди деревьев, насекомыми. Понятно, при таком древесном образе жизни парашюты весьма полезны.
- Ну а третий?
- Вот, нечисть волосатая – дословный перевод с латыни – звучит как ?сордуз пилозус?. Это не текодонт, а самый настоящий птерозавр – из мелких рамфоринхов. Волосяной покров на этой ?нечисти?, собственно, и подарил видовое название. О существовании шерсти у птерозавров учёные подозревали и раньше, но теперь мы можем убедиться в этом воочию. Вот, не длиннее семи или шести миллиметров, но самая настоящая шерсть! А поскольку волосяной покров достаточно густой, можно предполагать, что эти животные – теплокровные, подобно млекопитающим и птицам. Когда вы его подстрелили, он был ещё тёпленьким?
- Не помню, - проговорил Рогацкий.
- Молодой человек, учёному в любом возрасте на такие вещи следует обращать внимание, – по-отечески пожурил Гришу Папочкин.

Сплав по горной речке действительно был трудным.
Относительно широкая и полноводная, тихо и мирно извивавшаяся по равнине река, замыкаясь в ущелье, приобрела характер типично горного потока. Вода ревела и пенилась, ударяясь об отвесные каменные берега. Ширина речки сократилась в два, а то и в три раза – но та же масса воды прорывалась сквозь узкое ущелье. Путешественникам приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы удержать лодки на середине реки.
Их всё время швыряло потоком то влево, то вправо. Достаточно малейшей оплошности – и лодки впечатаются в мокрую скалу на полной скорости! Тогда каркас под брезентом треснет, а людей и животных ждёт, скорее всего, неминуемая гибель. Стремительные воды навеки поглотят неудачников… Они или захлебнутся, или ударятся о камни.
В лодках визжала не только подросшая Плутоша – скулили и повизгивали обе взрослые собаки, забившись на днище лодок.
А когда река вынесла их из скалистого ущелья на простор, и волны улеглись, наших усталых путешественников ждал ещё один неприятный сюрприз. Вот сейчас бы пристать к пологому берегу, да после утомительного сплава развести костёр, да согреться бы горячим чаем – все промокли с ног до головы, а вода в реке холодная, несмотря на тёплый день – но единственная удобная поляна поблизости оказалась кем-то занята.
На большом и ровном, как футбольное поле, пространстве, заросшем невысокой тёмно-зелёной травой, расхаживали двуногие… птицы-великаны.
Определённо они напоминали недавних нападавших – фороракосов. Но эти, здесь и сегодня, казались крупнее.
Оперение не светлое, как на фороракосах, а тёмно-коричневое. Жуткое впечатление производили головы этих тёмных великанов – просто огромные!
Двухметровые гиганты, завидев лодки, все как по команде повернули массивные черепа и стали пристально всматриваться в лодки и пассажиров, холодно наблюдать. Это было неприятно. Все путешественники почувствовали себя неуютно.
- Что это?! – шёпотом спросил Гриша.
В ответ Семён Семёнович произнёс лишь одно слово:
- Диатрима.
Одна из птиц, которая стояла ближе других, шагнула в воду и остановилась, не отрывая немигающего, как у кобры, взгляда, от путешественников.
Шея птицы-великана казалась короче, по сравнению с шеей фороракоса. Но тут всё дело в пропорциях. Длина шеи на самом деле была примерно такая же. А вот короткое, мощное, коренастое туловище с недоразвитыми крыльями... Контраст поражал! Несоответствие наблюдалось и в сочетании карликовых крыльев и массивных ног – просто какие-то столбы! Ноги поросли редкими перьями или шерстью только в верхней части, производя впечатление болезненных проплешин. Далее выпирали узловатые, бугристые нижние части голых ног.
Да, но самым жутким зрелищем оставалась голова. Черепа этих птиц, вероятно, были меньше метра в длину – что само по себе немало. Казалось, бОльшую часть этих голов составляют высокие массивные клювы – не менее сорока пяти сантиметров длиной.
Когда же миновали поляну и река понесла утлые посудины дальше, когда друзья перевели дух и взялись за вёсла, а
дар речи вернулся к Папочкину, он смог сказать несколько слов, комментируя миновавшую их жуть:

- Диатрима жила в Северной Америке, около пятидесяти миллионов лет назад. Думаю, отлично бегает.

- Хорошо, что мы не успели высадиться на берег до их появления, – нервно произнёс Боровой.

- Да-а, ускользнуть, убежать от такой красотки… проблематично, – заметил Макшеев.












...продолжение следует...