17 125 191 квадратный километр восстания
На трассе А-380 установлена невидимая голова,
через хрустальный мой череп со свистом проносятся фуры,
затоваренные товарами непотребного потребления,
стиральные автомобили, унитазы и швейные утюги,
оставляя габаритные треугольники трассирующей боли в висках.
События надо мной производят работу, делая замкнутым человеком,
исчезнувшим за горизонтом событий.
Зададимся вопросом относится ли к виду людей нелюдим,
в чью голову мечут тарные ящики, мусор политики
и битую стеклотару проблем.
Всё чаще мне хочется в чащу к глухонемым барсукам
и безотлагательным снегопадам, где деревянные конвоиры
поведут меня на рассветный расстрел
холодным излучением первого дня января
под ужас и трепет пакетов,
зацепившихся за холодные ветки,
под стук замертво падающих голубей Оймякона
и вьюги, летящей над прорубью
и до дрожи сминающей черную воду.
По январской России ходит
то ли Эдгар Берроуз, то ли Тарзан –
ноль килобайт разума, квинтиллионы киловатт воли,
петарды отрывают нам пальцы так быстро, что даже не больно,
да и не жалко, Новый Год – он же только раз в год.
То тут, то там на снег вытекают
разбитые пробками игристых напитков глаза,
сугробы расцвечиваются выплесками
блевотины разных оттенков,
праздничный мусор печален, как вопиющая правда жизни,
и протестовать против Нового Года абсурдней,
чем даже праздновать так называемый праздник.
Сатирики обещают, что станет лучше,
если хищников хижин переселить во дворцы,
и всех нас обсыпать раскрошенным Куршавелем,
и курлыкавших в роскоши заменить
развешивающими на уши сублимированную лапшу.
Он так боялся, его никто не полюбит в ответ,
что перестал влюбляться, и в него никто не влюбился,
потому что боялись - он не полюбит в ответ.
Знаешь, как это часто бывает?
Видишь губы, вытягиваешься к ним, зажмуриваешься,
целуешь, открываешь глаза и видишь,
что пока не смотрел, тебе подставили жony.
Без жестокости, милый мой, нет веселья,
без насмешки шутки неэффективны, как отсыревшее конфетти.
С отступающим вас старым годом!
Комик со страшной фамилией Слепаков
позорит новогоднее поздро,
президент обречен превратиться в бесчувственного психопата,
страна недовольно спокойных
продолжает сохранять недовольство,
впрочем, за чувство глубокого У тоже никому не платили.
Лучший способ потерять покой и психическое здоровье –
стараться быть ясным людям и говорить
на понятном для них языке на понятные для них темы.
Самая понятная тема – это русские неприятности,
принуждение к покорности, гнет, короче –
тема восстания глухонемых против говорящих и слышащих.
Через день, если не чаще, мне кажется, я что-то зажился.
Меня как Бильбо намазали тонким слоем на слишком длинный батон.
Я должен был умереть в девяностые, потому что потом
я перестал понимать, что же тут происходит, где я и кто я.
Впрочем, здесь всегда происходит восстание,
и одна из станций метро так и названа.
Какова же площадь восстания?
Если с Крымом, то 17 125 191 квадратный км.
Любовь никогда не полюбит козла.
Но как назло, нас любят только фанаты.
Первый фанат - даже весело. Но стоит появиться второму,
и тяжко вздыхаешь: как же вы меня все зайиппали!
Жизнь кончается без любви, как-то страшненько.
Но это у всех так, не огорчайся. Просто не думай.
Сиди сиднем. Столбом стой. Пусть жизнь тебя обтекает.
через хрустальный мой череп со свистом проносятся фуры,
затоваренные товарами непотребного потребления,
стиральные автомобили, унитазы и швейные утюги,
оставляя габаритные треугольники трассирующей боли в висках.
События надо мной производят работу, делая замкнутым человеком,
исчезнувшим за горизонтом событий.
Зададимся вопросом относится ли к виду людей нелюдим,
в чью голову мечут тарные ящики, мусор политики
и битую стеклотару проблем.
Всё чаще мне хочется в чащу к глухонемым барсукам
и безотлагательным снегопадам, где деревянные конвоиры
поведут меня на рассветный расстрел
холодным излучением первого дня января
под ужас и трепет пакетов,
зацепившихся за холодные ветки,
под стук замертво падающих голубей Оймякона
и вьюги, летящей над прорубью
и до дрожи сминающей черную воду.
По январской России ходит
то ли Эдгар Берроуз, то ли Тарзан –
ноль килобайт разума, квинтиллионы киловатт воли,
петарды отрывают нам пальцы так быстро, что даже не больно,
да и не жалко, Новый Год – он же только раз в год.
То тут, то там на снег вытекают
разбитые пробками игристых напитков глаза,
сугробы расцвечиваются выплесками
блевотины разных оттенков,
праздничный мусор печален, как вопиющая правда жизни,
и протестовать против Нового Года абсурдней,
чем даже праздновать так называемый праздник.
Сатирики обещают, что станет лучше,
если хищников хижин переселить во дворцы,
и всех нас обсыпать раскрошенным Куршавелем,
и курлыкавших в роскоши заменить
развешивающими на уши сублимированную лапшу.
Он так боялся, его никто не полюбит в ответ,
что перестал влюбляться, и в него никто не влюбился,
потому что боялись - он не полюбит в ответ.
Знаешь, как это часто бывает?
Видишь губы, вытягиваешься к ним, зажмуриваешься,
целуешь, открываешь глаза и видишь,
что пока не смотрел, тебе подставили жony.
Без жестокости, милый мой, нет веселья,
без насмешки шутки неэффективны, как отсыревшее конфетти.
С отступающим вас старым годом!
Комик со страшной фамилией Слепаков
позорит новогоднее поздро,
президент обречен превратиться в бесчувственного психопата,
страна недовольно спокойных
продолжает сохранять недовольство,
впрочем, за чувство глубокого У тоже никому не платили.
Лучший способ потерять покой и психическое здоровье –
стараться быть ясным людям и говорить
на понятном для них языке на понятные для них темы.
Самая понятная тема – это русские неприятности,
принуждение к покорности, гнет, короче –
тема восстания глухонемых против говорящих и слышащих.
Через день, если не чаще, мне кажется, я что-то зажился.
Меня как Бильбо намазали тонким слоем на слишком длинный батон.
Я должен был умереть в девяностые, потому что потом
я перестал понимать, что же тут происходит, где я и кто я.
Впрочем, здесь всегда происходит восстание,
и одна из станций метро так и названа.
Какова же площадь восстания?
Если с Крымом, то 17 125 191 квадратный км.
Любовь никогда не полюбит козла.
Но как назло, нас любят только фанаты.
Первый фанат - даже весело. Но стоит появиться второму,
и тяжко вздыхаешь: как же вы меня все зайиппали!
Жизнь кончается без любви, как-то страшненько.
Но это у всех так, не огорчайся. Просто не думай.
Сиди сиднем. Столбом стой. Пусть жизнь тебя обтекает.
Метки:
