Отблески. Витя Сивкевич. Как я бросил курить...

Витя был парень 24 лет, среднего роста и атлетического сложения – от природы. Он отслужил в армии и учился на строительном факультете в каком-то ВУЗе Новосибирска.

Витя работал в нашей бригаде лесорубом – мы прокладывали, прорубали просек для железнодорожной трассы. Он повредил где-то колени правой ноги, чашечку, и это давало о себе знать периодически. Он прихрамывал на больную ногу, и, видно было, что по вечерам его нога ныла.

Витя казался мне, 14 летнему подростку, вполне взрослым мужчиной. В то время это так и было. Был он серьёзным, и как-то мне рассказал, что его отец пьяница. Может быть и не пропойца, я думаю, но пил он, видимо, много. И, действительно, был пьяницей. Витя переживал по этому поводу, но никогда об этом не говорил, кроме этого единственного случая.

Как-то Витя рассказал, что в студенческом стройотряде вечером застряла грузовая машина в грязи. И Витя помогал вытянуть эту машину. Я представил тогда эту картину – Витя действительно был сказочно крепок. Поздние сумерки, темно очень, только свет фар. Витя подкладывает под колеса бревна, таскает их, ворочает, мускулы его отчётливо видны сквозь грязную рубаху, а может быть, он был и без рубашки.

Витя ругается на помощников (но не матом – он не матерился никогда). Девушка студентка, красивая, обижается и говорит в шутку и всерьёз, любуясь им: - А ты возьми меня! – с вызовом.

Витя нам сказал: - И так противно после этого стало на душе, и я к ней и не подошёл.

Вот такой был Витя Сивкевич. Только однажды он не понравился мне – это, когда на Чистой Гриве мы отдыхали день, пили спирт, и Витя, тогда он работал завхозом уже – тоже напился, не очень сильно, но было заметно. И впал в состояние эйфории радостной. И все кругом его были друзья. А это неправильно, мне казалось, и это мне не понравилось. Но моё чувство было мимолётное, и прошло. Тем более, что я уже выпил тогда около стакана, или полстакана чистого спирта. И пошёл спать, молча.

Пить спирт учили мужики: вдохнуть, проглотить, и либо запить водой, либо заесть сразу хлебом. Помогало, горло жгло не так заметно.

Но к сути рассказа. Когда мы стояли недалеко от села Мутное, километрах в трёх, а это от Осинового Плеса около 15-17 км, в наш лагерь привезли апельсины. Их я видел впервые в жизни. И, на радостях, я, как обычно, закурил. А курил я не затягиваясь, и, кажется, начал курить только в экспедиции.

Витя увидел это, подошёл, поднял меня одной рукой над головой, и сказал: - Ещё раз увижу, вот так же подниму и брошу на землю – и опустил бережно меня на землю.

А у меня в зубах была папироска. Я выплюнул ее, и с тех пор в рот табак не брал. Никогда. Это была шутка, и я понимал, и Витя понимал. Но, как бабка пошептала – меня не тянуло покурить никогда.

В этот выходной день, когда привезли апельсины, ИТР пошли собирать смородину, и, наверное, малину тоже. А я пошёл в Осиновое Плёсо – понёс домой маме и сестре диковинный фрукт – апельсины. Часа через три – четыре дошёл до дома, отдал, поел дома и к вечеру, точнее, к ночи, вернулся в лагерь – завтра надо было рубить просек.

Как Витя относился к тем, с кем он работал? Он Ваню Ощепкова, отсидевшего, понимал и даже уважал за порядочное отношение к работе и к другим. Но, кого-то Витя невзлюбил за непорядочность, но детали не помню. Начальство Витю уважало, и, поэтому-то, его и поставили завхозом уже к концу сезона.