Симеон

По вере вашей да будет вам
Матф.9:29

?Мир всем!? - пропели зычным голосом из алтаря. Он знал, что в этот момент следует поклониться, что он, собственно и сделал, еще немного неловко, резковато, но, казалось, от души. ?И духови твоему!? - запели откуда-то справа. Он не знал, что это все значит, но какое-то странное, очень приятное чувство пробуждалось в нем во время богослужений в Храме. Он ощущал, что находится в другом мире. Там, за стенами храма, все какое-то как будто ненастоящее, а здесь все иначе… Вера и надежда соединяются в его душе и греют ее, давая понять, что они совсем не так недосягаемы, как кажется в том ?ненастоящем? мире. Правда, он не знал, как это все назвать, как выразить эти чувства – просто здесь ему было очень хорошо, и здесь он ощущал, что в любой момент может произойти чудо…
Потом прозвучало еще несколько слов на малопонятном языке, и какой-то мужчина начал произносить много-много слов, все на том же малопонятном языке. Несколько слов ему удавалось выхватить, например, Иисус (он знал, что так зовут Господа), конечно же, и ?Господь? тоже, ?Боже?, ?помилуй? и другие несложные слова, которые могут быть известны ребенку пяти лет. Он слушал этого мужчину с благоговением и трепетом, и ему казалось, что в этот момент творится что-то невероятное. Рядом потрескивали свечки, сзади шушукались какие-то бабушки (нередко делающие кому-то замечания, в том числе и о том, что в Храме нельзя разговаривать), звенело кадило, от которого исходил сказочный аромат чего-то благоухающего с нотками дымящегося дерева. Его душа радовалась, но ножки устали, и он решил сесть на корточки.
- Семочка, встань, милый: Евангелие читают, - прозвучал родной женский голос. Про Евангелие он знал: это книга про Иисуса, она очень много значит для людей. Семочка встал и на какое-то мгновение опустил свои огромные голубые пустые, но глубокие глаза и белокурую кудрявую головку.
Был Рождественский сочельник. Народу было много: все то и дело толкались, шептались и шуршали одеждой вокруг… ?Наверное, они все тоже пришли на День Рождения к Иисусу!? - подумал мальчик (так ему объяснила мама про Рождество). Он понимал, что все они что-то просят сейчас у Господа. И он просил. Ему сейчас больше всего на свете хотелось увидеть все то, что происходит вокруг него, и свою маму...
Это Рождество они с мамой встречали не дома: она привезла его в какой-то другой город, как ему показалось, очень большой и шумный. Здесь был какой-то храм, о котором мама ему много говорила перед отъездом, и говорила: ?Там нас с тобой Матронушка и Господь обязательно услышат!?. Семочка знал, что Господь и так его слышит, но, видимо, это было какое-то особенное место, раз мама так много о нем говорила. Мальчик не понимал, почему при этих рассказах у нее иногда дрожал голос… Однажды он спросил, плачет ли она, но она ответила, что нет, и тогда он совсем ничего не понял…
Служба здесь действительно была какая-то особенная, и он не мог объяснить, почему… Вдруг хор запел как-то совсем необычно. Он никогда такого не слышал! Это было так красиво, по-праздничному… Казалось, что пела целая сотня, а то и две сотни людей. Они пели то тише, то громче, то одинаково, то как-то по-разному, и тогда особенно было слышно, что их много. Наверное, это очень красивые люди… А люди ли это вообще?..
Мальчик зачем-то поднял голову в сторону хора. Вдруг прямо с клироса поднялся белый человек с крыльями – ангел! Затем другой, третий, четвертый… Вскоре их собралось около тысячи, они летали по храму, кружили под куполом, окружали огромную яркую люстру, свисающую на цепи из самого центра высоченного потолка, летали вокруг нее, держась за руки… Так вот кто поет! Вот почему это звучит так по-особенному!
Мальчик стоял, задрав свою белокурую головку вверх и улыбался, долго-долго, а потом начал весело смеяться, хлопать в ладоши и даже прыгать. Ему вдруг стало хорошо, как никогда… Он был счастлив. Рядом с ним стояла мама. Странно: она не делала ему замечаний. Она с теплой улыбкой смотрела на него большими голубыми глазами, а из них текли большие блестящие слезы…