Стихощипательный
Окуная память в светлые омуты детства, вылавливаю то чёрно-белые, то многоцветные клипы, отрывочно записанной во мне, жизни. Всё, что касается стихов, видеозаписью высвечивается довольно мутно, и в неприятном свете… Наблюдаю, как маленького меня, сначала ласково-просительно уговаривают, а затем приказательно-повелительно ?приглашают? стать на табурет и рассказать гостям стишок. Это, если я – хороший мальчик. Дальше – обрыв… Значит, подзатыльника не было – иначе бы наверняка запомнилось. Наверное, я тогда был хорошим мальчиком и что-то про именины Мухи-Цокотухи или про ?Вдруг из маминой из спальни…? из меня всё-таки выжали.
Затем что-то начальношкольное, рифмованное: про кудрявого (по малолетству), дедушку Ленина; про бедную лошадку, везущую какому-то хворосту чего-то воз; про изголодавшуюся в гостях у журавля, и от этого отупевшую лисицу, пытавшуюся угоститься журавлиной едой из кувшина, когда рядышком стояла свежатинка в перьях! – дикий, нелогичный, наивнейший бред!
Дальше – больше… Про дубликатный, широкоштанинный паспорт; про тёмное свинцовоночие и, жующих в нём подмокший хлеб, рабочих; снова про дедушку Ленина, но уже облысевшего, который и с печником за панибрата. Несколько приятней, но совсем не трогательно; про парус; какого-то Мцыри; про чьего-то дядю, который даже ?самых честных правил?... В общем, всё это было мне глубоко параллельно до ультрафиолетовости равнобедренно.
А сидели мы с другом Колькой за одной партой возле окна, распахнутого в нормальный мир. Пусть прозаический, но не в пример, интересный, разноманящий, и ждущий вместе с нами, спасительного звонка. Задача же у нас была одна – наскрести за время уроков, с как можно большего числа спичек, серы… Да потому, что без серы, самопалы – просто пугачи! Ну как объяснить по-взрослому?.. Это всё равно, что закуска без водки или брачная ночь без невесты.
Так вот, о стихах… С шестого класса в качестве классного руководителя у нас объявилась Людмила Леонидовна, она же ?Русалка?. Те училки, что были ранее – не засорили мою память информацией о себе, хотя научить меня считать-писать им удалось.
Дамой она была, хоть и молодой, но стройнотелость её фигуры не была лишена приятной женственной полноты. По причине ещё не наступившей замужности и из-за отсутствия семейной озабоченности, всё своё личное время и обострённую педагогическую ответственность за выращивание подрастающего поколения, она распространила на нас. Походы в кино, театры, музеи, поездки на природу, в Карпаты и даже с ночёвками! Это не каждой училке в голову взбредёт! Не любая отважится на такое с детьми, потенциально готовыми к оплодотворению себе подобных…
Да,.. о стихах же хотелось… Сочинения мною писались легко и гладко. Слова дружно цеплялись друг за дружку, предложения сами собой формировали абзацы, ну смысл видимо получался, т. т. она ставила пятёрки с минусами и красным же писала посвящения типа: ?Хорошо, Коля, но подумай, как бы ты смог написать, если бы всё-таки прочёл произведение, которому посвящено это сочинение!?.
А вот стихи я не переваривал! Я мог о них написать сочинение, был согласен даже прочесть,.. один раз. Но, чтоб наизусть!.. Это было выше моих сил. Только угроза красной двойки в дневнике, и полная вероятность последующих отцовских подзатыльников, понуждала заучивать нетленные творения бессмертных поэтов.
Так как переубедить отца было делом бесперспективным, а побороть и вовсе безнадёжным, я решил назначить слабым звеном в цепи образовавшихся неприятностей, ?Людочку?, как мы её тогда любовно обзывали. Я ей – про то, что стихи для души, для приятности, а не для тупого зазубривания. Она мне – мол, развивают память, приобщают к прекрасному. Такая вяловатая, хоть и борьба… И, наверное, заучивал бы я стихи до самого выпускного, если бы не случай…
Возвращаемся с переменки, усаживаемся с другом за парту, достаём щипчики, спички, коробочку для серы. Знаем, – щас Людочка придёт и начнёт про поэтов-писателей рассказки рассказывать. Если её не останавливать глупыми вопросами, она и урок проговорит на самозаводе.
Она зашла – мы встали. Но сразу же, не садясь за стол, как обычно, стала писать на доске какой-то текст. Написав, приговорила: ?Сочинение!?… Урок, в смысле подготовки к охоте, канул в безвозвратность. Пришлось убирать всё подготовленное в портфели и читать доску… Оказалось – стихи! Текс не отложился. Помню только, что были они про чудны'х, задорно-неуёмных ?весёлых зубоскалов?. Теперь понимаю, что стихи писаны были, скорей всего, по-геологически бородатыми, зверовидными бардами. Тогда я и слова такого не знал, но, проникшись, упрятанными в грубоватые слова, эмоциями, – написал сочинение очень положительной направленности.
И вот – разбор полётов. В класс со стопкой тетрадок для сочинений входит, сияющая белозубой улыбкой, Людочка. Здоровается и затем по очереди открывает тетрадочки, оглашает фамилию, оценку, отдает тетрадку хозяину для ознакомления. Иногда кое-что из хорошего или отвратного зачитывает под гогот зарождающихся басков сильной половины и более скромный и высокий хохоток прелестного сословия…
Я холодею – осталась одна тетрадка. И она, по всему, моя. В мозгу картина – ?Снова двойка?, где на первом плане, неизвестный мне художник, выпихнул меня. Людочка держит интригу при помощью паузы. Если же эту паузу попытаться выразить, через тире, то получится прямая.
И вот, когда прямая решила, что все достаточно прониклись, Людочка заявила, – мол, не всё не так безнадёжно в нашем королевстве ?7-го Б?. Блеснул таки ?луч света в тёмном царстве?. И с выражением читает из моей тетрадки. Не буду врать – ни Людочка, ни я не прослезились, но обоим было довольно приятственно. И на этой благостной волне вырвались у неё опрометчивые слова: ?Ну, Козакевич, ты отличился. Хочешь, бери ?5? в четверти? А хочешь, проси чего другого…?
Не особо наглея (?Русалка – не золотая рыбка, чтобы аж три желания за раз…), я сказал просто и прямо, – мол, пятёрка в четверти у меня и так будет, а желание одно: ?Никогда не учить стихов наизусть!?. Моё прошение было высочайше удовлетворено…
И это было бы всё о стихах, кабы вдруг в 55 они не отомстили. Мол, не желал учить, так обпишешься на старости лет! И вот уже 6 лет как графоманю напропалую.
12/01/2017
Затем что-то начальношкольное, рифмованное: про кудрявого (по малолетству), дедушку Ленина; про бедную лошадку, везущую какому-то хворосту чего-то воз; про изголодавшуюся в гостях у журавля, и от этого отупевшую лисицу, пытавшуюся угоститься журавлиной едой из кувшина, когда рядышком стояла свежатинка в перьях! – дикий, нелогичный, наивнейший бред!
Дальше – больше… Про дубликатный, широкоштанинный паспорт; про тёмное свинцовоночие и, жующих в нём подмокший хлеб, рабочих; снова про дедушку Ленина, но уже облысевшего, который и с печником за панибрата. Несколько приятней, но совсем не трогательно; про парус; какого-то Мцыри; про чьего-то дядю, который даже ?самых честных правил?... В общем, всё это было мне глубоко параллельно до ультрафиолетовости равнобедренно.
А сидели мы с другом Колькой за одной партой возле окна, распахнутого в нормальный мир. Пусть прозаический, но не в пример, интересный, разноманящий, и ждущий вместе с нами, спасительного звонка. Задача же у нас была одна – наскрести за время уроков, с как можно большего числа спичек, серы… Да потому, что без серы, самопалы – просто пугачи! Ну как объяснить по-взрослому?.. Это всё равно, что закуска без водки или брачная ночь без невесты.
Так вот, о стихах… С шестого класса в качестве классного руководителя у нас объявилась Людмила Леонидовна, она же ?Русалка?. Те училки, что были ранее – не засорили мою память информацией о себе, хотя научить меня считать-писать им удалось.
Дамой она была, хоть и молодой, но стройнотелость её фигуры не была лишена приятной женственной полноты. По причине ещё не наступившей замужности и из-за отсутствия семейной озабоченности, всё своё личное время и обострённую педагогическую ответственность за выращивание подрастающего поколения, она распространила на нас. Походы в кино, театры, музеи, поездки на природу, в Карпаты и даже с ночёвками! Это не каждой училке в голову взбредёт! Не любая отважится на такое с детьми, потенциально готовыми к оплодотворению себе подобных…
Да,.. о стихах же хотелось… Сочинения мною писались легко и гладко. Слова дружно цеплялись друг за дружку, предложения сами собой формировали абзацы, ну смысл видимо получался, т. т. она ставила пятёрки с минусами и красным же писала посвящения типа: ?Хорошо, Коля, но подумай, как бы ты смог написать, если бы всё-таки прочёл произведение, которому посвящено это сочинение!?.
А вот стихи я не переваривал! Я мог о них написать сочинение, был согласен даже прочесть,.. один раз. Но, чтоб наизусть!.. Это было выше моих сил. Только угроза красной двойки в дневнике, и полная вероятность последующих отцовских подзатыльников, понуждала заучивать нетленные творения бессмертных поэтов.
Так как переубедить отца было делом бесперспективным, а побороть и вовсе безнадёжным, я решил назначить слабым звеном в цепи образовавшихся неприятностей, ?Людочку?, как мы её тогда любовно обзывали. Я ей – про то, что стихи для души, для приятности, а не для тупого зазубривания. Она мне – мол, развивают память, приобщают к прекрасному. Такая вяловатая, хоть и борьба… И, наверное, заучивал бы я стихи до самого выпускного, если бы не случай…
Возвращаемся с переменки, усаживаемся с другом за парту, достаём щипчики, спички, коробочку для серы. Знаем, – щас Людочка придёт и начнёт про поэтов-писателей рассказки рассказывать. Если её не останавливать глупыми вопросами, она и урок проговорит на самозаводе.
Она зашла – мы встали. Но сразу же, не садясь за стол, как обычно, стала писать на доске какой-то текст. Написав, приговорила: ?Сочинение!?… Урок, в смысле подготовки к охоте, канул в безвозвратность. Пришлось убирать всё подготовленное в портфели и читать доску… Оказалось – стихи! Текс не отложился. Помню только, что были они про чудны'х, задорно-неуёмных ?весёлых зубоскалов?. Теперь понимаю, что стихи писаны были, скорей всего, по-геологически бородатыми, зверовидными бардами. Тогда я и слова такого не знал, но, проникшись, упрятанными в грубоватые слова, эмоциями, – написал сочинение очень положительной направленности.
И вот – разбор полётов. В класс со стопкой тетрадок для сочинений входит, сияющая белозубой улыбкой, Людочка. Здоровается и затем по очереди открывает тетрадочки, оглашает фамилию, оценку, отдает тетрадку хозяину для ознакомления. Иногда кое-что из хорошего или отвратного зачитывает под гогот зарождающихся басков сильной половины и более скромный и высокий хохоток прелестного сословия…
Я холодею – осталась одна тетрадка. И она, по всему, моя. В мозгу картина – ?Снова двойка?, где на первом плане, неизвестный мне художник, выпихнул меня. Людочка держит интригу при помощью паузы. Если же эту паузу попытаться выразить, через тире, то получится прямая.
И вот, когда прямая решила, что все достаточно прониклись, Людочка заявила, – мол, не всё не так безнадёжно в нашем королевстве ?7-го Б?. Блеснул таки ?луч света в тёмном царстве?. И с выражением читает из моей тетрадки. Не буду врать – ни Людочка, ни я не прослезились, но обоим было довольно приятственно. И на этой благостной волне вырвались у неё опрометчивые слова: ?Ну, Козакевич, ты отличился. Хочешь, бери ?5? в четверти? А хочешь, проси чего другого…?
Не особо наглея (?Русалка – не золотая рыбка, чтобы аж три желания за раз…), я сказал просто и прямо, – мол, пятёрка в четверти у меня и так будет, а желание одно: ?Никогда не учить стихов наизусть!?. Моё прошение было высочайше удовлетворено…
И это было бы всё о стихах, кабы вдруг в 55 они не отомстили. Мол, не желал учить, так обпишешься на старости лет! И вот уже 6 лет как графоманю напропалую.
12/01/2017
Метки:
