Паразит
Фантастический рассказ.
Паразит.
Глава 1.
Морские волны вальяжно шли в атаку, омывая продолговатыми валиками вечернего прибоя, узкую полосу песчаного побережья. Ритмичный шелест недовольных песчинок провожал обратно в море каждую незваную гостью. Спокойная, почти зеркальная гладь воды, отражала повисший отвесно в небе тонкий, бледно-оранжевый диск молодой Луны, который отбрасывал вниз многогранные копии ломанных линий. Едва ощутимый бродяга ветер, бережными порывами теплоты, щекотал пушистые космы прибрежного камыша. Невидимые взору насекомые, скрежетали хитиновыми лапками, создавая хаотичные куплеты неповторимых, навязчивых песен. На просторах Песочной Общины, начинался тёплый, вселетний вечер.
Из плотных силовых связей молекул водорода и кислорода, на берег выскользнула маленькая морская черепаха блестящей наружности, и семеня кутерьмой маленьких ножек, затопала по рыхлому бережку, оставляя после себя извилистые нити потревоженного кварца. Внезапно, черепашка заметила на горизонте большую тёмную глыбу, и в нерешительности остановилась. Прошла секунда. Потом другая.
Потом, черепаха интуитивно повернула направо, и не найдя в этом направлении ничего странного и страшного, ускоренно замахала лапками, отдаляясь от массивной мрачной глыбы, генерирующей чувство тревоги.
Строение на берегу, было правильной геометрической формы. Прямоугольник. Камень. Небо.
Четыре стороны. Две длинных. Две коротких. Крыша.
Кое-где на стенах, колючим белым спектром мерцали диодные лампы, порождая на дальнем отрезке проекций круглые штрихи ярких электромагнитных волн. Никого поблизости. Только молчание стен. И. Неподвижность. Воздуха. За. Спиной.
Створки ворот на одной из коротких сторон здания, были приоткрыты ровно на толщину носовой волосинки хнегра. Внутри большого по площади ангара происходила медлительная возня. То тут, то там, неторопливыми походками улиток Ахатин, перемещались горстки разномастных животных, которые с расстояния триста метров смутно напоминали рептилий. Некоторые из них имели зубастую пасть, некоторые не имели, иные же просто прикидывались ветошью и не отсвечивали.
Высшие ящеры, ящеромоды и ни разу не ящеры, общались друг с другом с помощью различных по тону и продолжительности гортанных звуков, со стороны похожих на немыслимую какофонию, состоящую из прерывистого нудного хрюканья и завывание ржавых дверных петель на ветру.
(Для удобства и комфортного понимания этого повествования, в момент размышлений и диалогов жителей этой планеты, автоматически включается первичный межрасовый переводчик Серпом По – 1. Ввиду несовершенства языковых диалектов, возможны незначительные неточности перевода.)
Жрецы храма ХмырГаарда заметно выделялись из общей мясисто-копошащейся массы. Их крупная шестигранная чешуя, облаченная в контрастную цветовую гамму, имела четкий геометрический голос, состоящий из чередования красных и черных. Линий. Кругов. Тремпогольников. П’рамид.
Поршневыми движениями пушистых швабр, чем-то похожих на большие спички, штучек пять именно таких пресмыкающихся смывали нагар с круглых дюз Задумчивых Задниц. В качестве зазорного растворителя использовалась пастообразная смесь из перетёртых в пасти Блен Д’ Эрра молочных бицепсов барракуд вперемешку с терпким маслом свежих листьев кустика канабибум. Основная, рабочая часть большинства выхлопных органов была в бодрствующем состоянии. Из выпуклых от натуги бордовых анусов, регулярно испускались в атмосферу парообразные струйки пищеварительных испарений. Плотные клубы бесплатных газов собирались в небольшие облака внутри здания и медленно поднимались к потолку. Если какие-то птички или мотыляги не успевали вовремя унести голову с пути газообразных выхлопов, то попав в такие облака замирали, словно в филясофской задумчивости, и немножко падали вниз. Как. Бы. Околев. Слегка.
Две боковые Задницы были запечатаны пломбами из тонкого слоя синей фосфоресцирующей грязи. На круглых полушариях из ягодного мяса, бледной желтой краской были бездарно нарисованы большие кресты с жирной точкой в центре схождения линий важного биологического отверстия. Полупалец-полукоготь, облаченный в коричневую чешую, бегло пробежал по глиняными записям, снизу верх. По накладным, обе Задницы были зарезервированы, и находились в плановом отпуске.
Настроение в казённом помещении, было просто превосходным! Под сводом плоского потолка, в млечном хороводе похожем на вращение обезумевшей мясокрутки, кружились спиральные фендельки из мириадов полупрозрачных на вкус тушканокрылов и косаткавидных лисобрюх. Внизу, на передвижной сцене, выступали местные знаменитоси. В исполнении труппы пушистых котомявок рыжего окраса звучали писклявые и настойчивые частушки-подкормушки.
Нехотя, рикошетом, их докучные песни веселили уставшие умы жрецов, отчего на лоснящихся физиономиях последних появлялись подобия затянутых на молнию улыбок, через узкие форточки которых они проливали на металлический пол небольшие лужицы светло-зеленого растворителя. Эфирные капли пьянящего лакомства падали отвесно вниз, где их тут же слизывало длинными языками всякое сопливое вараньё. Некоторые зелёные молодчики вараны вдоволь нализались растворителя, отчего по уши провалились в алконафтовый экстаз, сквозь мукоту которого задумчиво отгрызали друг дружке лишние фукты аппетитных хвостиков. Хрусть. Храсть. Чавкать в храме категорически! Запрещалось. Завтра.
Ароматические лягушки, запертые в плетенные клетки из тонких веток ярёзы, добровольно поедали из кормушек специальную смесь сушеных мух, с виду жутко похожих на ассорти козьих кашек. После чего на разный лад сифонили, высвобождая наружу из скользких недр ритмично щелкающие слова благородных газов. Без. Клетки. Сожрут. Сразу.
За всем этим действом, сквозь узкую щель полуприкрытых век, пристально наблюдала пара умных, уставших глаз. Согласно давней традиции, инвентаризация Сендьмого ХмырГаарда проходила как всегда, ночью.
Инспектор первого Шага, ящеромод Нум ИОИРД, с гордостью наделённого положением и властью чиновника, восседал на возвышенном изящном сидяке, изготовленным из давно утерянных материалов и технологий. Изогнутые ножки предмета мебели были сделаны из литого мета прочняка, это было вполне понятно ящеромоду, ведь он учился целую неделю в высших облаках Уза! А вот изготовленный вымершими аборигенами под названием - Думодолбы, подзадник, впечатлял и заставлял широко открывать пасть в недоуменном благоговении. Тонкая и изящная, легкая, изогнутая пластина из неизвестного материала, щеголяла вплавленными разноцветными искрами, которые днём бесподобно красиво переливались в лучах Желтого Шара. В данную секунду, именно подзадник и был объектом восхищения любопытного Нума. Живых Думодолбов, никто из ныне живущих в глаза не видел, но они умели делать такое, что дух захватывало. Практично и неповторимо. И зачем. Только. Мы. Их. Съели.
Главный Пересчет происходил в просторном помещении счетных майшин. Назвали так потому, что по едва понятным записям предков, тут находились майшины, которые умели что-то считать. Однако, почти всё, что существовало тут раньше, было сделано Думодолбами, и большая часть непонятных предметов давно переварилось бегунками-желудками Первяка ХмырГаарда, который поселился здесь примерно два тысячелетия назад. С тех пор его потомок, также, как и предок – обитал в прямоугольной рукотворной пещере, в недрах которой покоился шарообразный источник могучего Святлички Йарках.
Некоторые механизмы и нитки веревочной медяхи, очевидно не могли перевариться в желудках и чуток обросли зарослями блуждающего гуавнна. Отчего бывшие предметы лишь угадывались различными силуэтами геометрически правильных фигур и параллельных линий, погребенных под толщей разноцветных крендельков и колбасок. Время. Не. Любит. Ждать. В. Очереди.
Приплюснутая, слегка вытянутая пасть Нума, крепко прижала двадцатью белыми, аристократическими клыками широкий край длинной трубочки из шеи кряки, сквозь которую чиновник потягивал из дымящегося кувшина антиспячный сироп сифира. Горький привкус черного напитка, немного бодрил.
- Годное пойло, - подумал Нум.
Сама идея инвентаризации была ему не очень приятна, но деваться с острова было совершенно некуда. Чтобы найти хоть какие-то плюсы в этой ситуации, Нум помечтал хоть разок громко щелкнуть пастью перед взором Высшего – вдруг его кандидатуру однажды вспомнят при разделке Ходов Туда. Но. Только. Не. Обратно.
Зеленоватые, болотного цвета круглые глаза ящеромода немного слипались от усталости и порой рефлекторно закрывались полупрозрачной пленкой подводного взора, отчего знаки и цифры на белых прописанках из глины, мимолетно двоились и даже троились. Передние лапы ящеромода как и у всех земноводных планеты Скун ДДиа, имели по два сустава и поблескивали в свете диодных ламп, светло-коричневыми чешуйками, под плотным слоем которых скучали рельефы упругих мускул.
Немалый зад чиновника заботливо покоился на казённом сидяке, изредка подпуская в общую какофонию праздника, шипящие и басовитые ноты ре-ми. Задние лапы рептилии были всего с одним суставом, делившим крепкие ноги почти пополам. На конце ступни красовались семь коротких пальце-когтей и один покрупнее, с краю. Крепкий бронированный хвост сегодня было украшен в одежду чешуек под номером - 39.
Бесконечные прописанки отчётов и исчислений уже наскучили ему однообразием и наглостью. Краешком зрения, он увидел, что близится рассввет. На горизонте, сквозь прозрачные пластины стеклопеска, зарождалась тонкая оранжевая нить лучей всхода. Настроение инспектора немного улучшилось.
- Скорее бы домой, - подумал Нум.
Уходя на работу, он вывел из спячки младшую из самок и напоил её особым коктейлем. Близилась общая родовая неделя, и ему уже сейчас необходимо шевелиться по полной, чтобы заполнить потомственную ямку аккуратненькими яйцами ящерят. Эти мысли и картинки фантазий возбудили его, и под крышкой стола напряглись твердые молоты.
Чтобы отвлечься от приятных, но несвоевременных мыслей, он потянулся к пульту управления мясом. Коготь нажал на единственную пухлую кнопку непонятного цвета. Из круглого отверстия в столе появилась кватлета.
- Ква!
Нум открыл пасть и смахнул жирненькую тварь в зубастую пропасть.
Хм, неплохо, задумчиво подумал инспектор. Пишнёвый вкус.
Коготь повторил нажим.
- Ква!
Мулина.
- Ква!
Хрумникка.
После пятой кватлеты с пресиковым вкусом, Нум насытился. Спустя минуту, тихонько и незаметно для всех, инспектор погрузился в дремоту воспоминаний. Ему приснилось, как в раннем детстве он встретился со своей первой кватлетой. Она была больше его самого в два раза! Малыш Нум тогда изрядно наложил в песок от страха. Кватлета прыгнула на ящерёнка, и сбила его с лап. Родители и двародители, катались на песке от смыха, а Нум звучно ревел от обиды, а потом..
К Нуму на стол громко свалились глиняные отчеты со всех подразделений. Инспектор сбежал от воспоминаний и пробежал сонными глазами по неровным строкам и столбикам исчислений и сумм. Итак, все органы ХмырГаарда сходились и совпадали с отчетностью. А именно:
Одна с половиной главная голова, двести тридцать шесть бровей; двадцать девять бегунков-желудков; сто семьдесят семь глаз; сорок семь почек; сотня ртов; четыреста пять губ; шесть тысяч двести девяносто старых зубов, и тысяча триста семьдесят восемь молодых; семь задумчивых задниц, одна бешеная; тридцать три пары высших пенисов, пять пар первостепенных, и восемь пар второстепенных; пятьсот семь зрелых семенников.
В глаза верховного счетовода сразу бросилось странное обстоятельство. В чертогах Великого Организма отсутствовал один единственный третьестепенный пенис. В списках значился, как Сусик-3. Никаких особых примет не имеет. Пенис как пенис. Никогда не использовался по назначению.
- Да и мукота с ним, тоже мне пропажа! - подумал уставший Нум, и напротив черточки с надписью Сусик-3, поставил размашистый крестик. Что означало, орган в наличии.
Время шло. Под конец инвентаризации, в зале Главного Пересчета то и дело громко урчали желудки. Персонал аудита начал шушукаться и собирался в кучки, часто при этом поглядывая на запертую массивную дверь светлого окраса. Через несколько минут, над дверью загорелась красная диодовая лампа. Все присутствующие резко набрали крейсерскую скорость и шумно гикая умчались в темную даль дверного проёма.
С давних пор, жрецы ХмырГаарда и гости храма, лакомились замороженными личинками дохленьких Думодолбов. По сути, храм Высшего Организма по доброму стечению обстоятельств находился именно в трофейном питомнике этой, вымершей ныне расы. Разумеется, исключительно по воле Высшего Организма, один раз в сутки, беззвучно скользя, из длинных цилиндрических тоннелей на алтарь Поджирачки приезжала обтекаемая серебристая капсула в специальной обеденной упаковке. Находящиеся внутри протеиновые личинки, были обтянуты в изумительно вкусную розовую кожу особой мягкости и всегда были очень схожи по строению тела. Отдалённо, они напоминали. Кальмаров. Издалека. Очень.
Во всех современных случаях ритуала, личинки приезжали холодные и твердые, как гранито камень. Но ходят упорные слухи, что давным-давно, во времена Первяка, личинки в упаковке находились тёплые и мягонькие, словно только что отложенные яйца в родильнике.
Якобы, два раза за всю историю Поджирачки, Думодолбы оживали в тот момент, когда их тела рвали на части острые и голодные зубы ящеров и не совсем ящеров. Очевидцы утверждали одно:
– Приятно и забавно слышать тонкие, писклявые голоса и непонятную речь! Ожившие личинки даже проявляли признаки разума - широко открывали круглые шарики цветных глаз, пытались вырвать свои вкуснейшие конечности из голодной пасти жрецов, и произносили головой тягучие, нечленораздельные звуки. И. Не. Только. Головой. Слухи. Ходят. Всякие.
После многократной дегустации, мозги Думодолбов были признаны скверными и ядовитыми, поэтому головы личинок с широко замороженными глазами, наблюдали всю кормёжку от начала и до конца, оставаясь нетронутыми. Ну разве что хвостик головы. Откусят. Бережно.
По нескольким древним штрихам-картинкам в питомнике, начертанным тонким углем на белой коре ярёзы, ящеры сделали вывод, что Думодолбы очень любили развешивать свои головы на высоких деревянных кольях. Видимо так они находили свою внутреннюю гармонию и умиротворение, снисходительно наблюдая за миром свысока. Недолго думая о смысле найденных картинок, Высший Организм мысленно приказал заготовить муллион деревянных кольев, и вокруг алтаря Поджирухи каждый день методично рос хаотичный частокол из водружённых на колья голов личинок, оставшихся после обеда. К тому же, приятный носу запах гниющих мозгов, благотворно влиял на обоняние и пищеварение жрецов, и гостей храма.
Сам же ХмырГаард никогда не комментировал происходящее на алтаре. Он вообще избегал заявления для всеобщей паствы. Только единичные жрецы, чётко слышали и разумели Его голос, и сразу объявляли в пещеры то или это, служа посредниками между низшими и Высшим. Если скажут - нужно откусить соседа по правую лапу, откусим. Или пойти и покормить Кракешу в океанском ручье, всегда пожалуйста, ведь это воля Высшего. Со жрецами никто и никогда не спорил. А если таковые и были, пожалуй, народ знал бы эти имена, ведь всё в пещерах было почти общим и почти доступным. По крайней мере, на щитах объявлялках всегда красовались только счастливые лица упитанных ящеров. И. Улыбки. Больших. Клыков. Особо. Широкие.
Глава 2.
С чувством огромного облегчения, Нум вышел из здания храма, и затопал к своей собственной пещере. Пройдя по желтому песку тропинки пятьсот четыре шага, ящеромод протиснулся в широкий круглый люк домашней обители, и запер за собой засовы. Жилище встретило хозяина каменными стенами кирпичного цвета, которые были увешены обглоданными черепами грямлинов, краблов и марапу. За длительное время домашней службы, зеленоватый песок служивший напольным покрытием пещеры, красиво оброс спорами живородящих водорослей. Свет в помещении был немного приглушенным. Диодные лампы на острове были в дефиците.
- Что же, сегодня у меня снова сукс с Митудой, весьма неплохо, – ведь недаром я украл эту пышную красавицу! – про себя, самодовольно подумал инспектор.
Гаремные самки спали в нижней части, скрытого от посторонних глаз подвала. Одна из семи, крупная массивная особь с большими клыками и вообще, всем большим, пристроила круглый, мясистый задок на массажной грозди аметиста и уплетала за обе щеки феромонный порошок. Длинный язык самки, то и дело опускался в недра жестяной лохани, стоящей на зеленом полу. Желтоватый порошок постоянно просыпался мимо острых оранжевых клыков самки и падал на трясущиеся в такт жеванию, женственные выпуклости груди, наполненные упругими, псевдомолочными кубиками. Сукс с этой новой самкой у Нума был совсем недавно, в прошлый хретверг.
- Ничего особого, но временами было романтично, - с трудом вспомнил прошлую связь, довольный самец.
Он сделал театральный вид, будто захотел незамеченным проскользнуть мимо чавкающей груды похоти, и завалиться спать после унылой инвентаризации, но коготь Митуды многозначно уткнулся в его хитиновую повязку, под которой дрыхли половые органы. Нум замер и закрыл левый сетчатый глаз. Этот орган зрения совсем не любил созерцать женские туши, состоящие из дуэта агрессивных зубов и шипов. Эстет. А вот правый глаз был особо неравнодушен к Митуде, и всегда проникающе пробегал по её женским формам. Нум же всегда старался угождать своим органам. Всем. Без. Исключения.
Самка, не спеша дохрумкала остатки половых гормонов. Легким ударом хвоста отбросила в сторону скрипнувшую лохань. Затем призывно хрюкнула, прогнулась в сторону самца, жалобно по-детски пискнула, подняла кверху плоскую ромбовидную голову и запила сухой порошок жижеобразной нефтяной грязькопоткой из свисающих сверху петрид. Нум засмотрелся на успешные плоды своих давних рецептов, и мгновенно загорелся мужской номой!
Исполинский удар мощной задней лапы пришелся прямо в голову молодой самке. Шея громко хрустнула. Подпрыгивая как мянч, голова самки укатилась в дальний край пещеры, а из сломанной шеи под действием природной регенерации, медленно вырастала новая ромбовидная голова, облаченная в кровавую пленку новорожденных чешуек. В этот момент Нума сковал бездыханный экстаз - он сорвал с себя набедренный кожух. С глухим стуком на песок упал прочный хитиновый щиток. Нум обожал своё тело, и всегда при случае любовался торчащими молотами. Привычно решил полюбоваться собой и сейчас. Но изумленно замер, как шиль на фарте! Даже, левый глаз приоткрылся, нарушив при этом надменное презрение ко всему происходящему. Среди двух, черных как смоль молотоподобных пенисов Нума, красовался бледно-розовый незнакомец неизвестной конструкции.
В отличии от обычных пенисов ящеров, он имел цилиндрическое, слегка изогнутое тело и оканчивался коричневым утолщением с небольшим семенным отверстием. Также под его основанием красовались два яйцевидных предмета.
- Никогда таких не видел, - мелькнуло в мыслях инспектора. Какой. То. Новый. Паразит.
Вдруг Нума осенило:
– Это он!! - Пенис ХмырГаарда!
Справа послышался удивлённый хрюк. Митуда полностью восстановила голову, и уставилась удивлёнными глазищами на новый отросток самца.
Тем временем, паразит явно занервничал. Он заметно увеличился в размере, удлинился и потянулся головкой вперёд, по направлению к женской особи. Та кокетливо хихикнула, и немного повернула туловище, широко открывая навстречу необычному пенису чмокающие полости своих наружных влагалищ. Нум хотел сделать всё как положено, и окаменевшими от возбуждения молотами пенисов забить самку до полусмерти, чтобы она не дрыгалась под его шальными зыбрами. Но новенький товарищ не дал ему даже об этом помечтать.
Мировоззрение и мироощущения Нума словно накрыла непроглядная пелена приятного сна. Усилием воли, чужак взял контроль над примитивным разумом ящеромода. Управляя телом Нума, Сусик надавил на нейронные рычаги, и с неимоверными усилиями затопал к ожидавшей его самке. Остановился, замер, прицелился. Глубоко вонзился своей головкой в скользкий тоннель влагалища. Туловище Нума навалилось на самку сверху и сбоку. Быстро. Вперед. Медленно. Назад.
Митуда стиснула зубастую пасть и замолчала, как будто внезапно умерла. Она была под воздействием наркотического коктейля, любезно протянутым лапой Нума. Сквозь туман мыслей, она думала:
-Так странно. Ощущать себя живой при суксе.
Обычно ей разбивали голову несколько раз подряд, отчего испуганный женский разум опускался на самое дно основных инстинктов регенерации. Чувствуя. Лишь. Холод. Страха. И. Пожар. Там.
Во всех эпизодах, после сукса с Нумом, Митуда едва живая, с испугом наблюдала последствия совокупления. Выбитые зубы, повреждения матки и других органов. Она была молода, и многое было ей непонятно. Но в этот раз сукс происходил совсем иначе, по-другому. Она ощутила внутри себя странную, приятную пульсацию. Ощущение, которое она не могла контролировать либо остановить. Нарастающее нечто, заполняло промежутки в мыслях, и интенсивно втирало в её бодрствующий разум эфемерное таинство наслаждение и неизведанное ранее, настоящее суксуальное желание. Она поймала себя на том, что её тело рефлекторно приспособилось к новому пенису и делает движения навстречу розовому отростку, который шарообразной головкой слегка расширял её влагалище номер 3. Остальные два влагалища явно завидовали происходящему - призывно хлюпали пустыми полостями, набухали алыми складками, обильно текли молочными струями липкого суктального ама, который стекал блестящими ручейками по задним ногам самки.
Митуда взволновалась от гаммы новых ощущений. Такого с ней никогда не было. Ей вдруг захотелось жить. С этим. Новым. Кусочком. Мира. Сверху. Спереди. Сбоку. Всюду.
Цунами пульсаций, неистово захлестнули женщину и сковали низ её чрева сильными волнами мульти бабочек. Послышалось низкое прерывистое рычание. Острые клыки неистово щелкали, свободные влагалища шумно булькали каждый на свой лад, брызгались наружу струйками суктального ама. Под сжатием мышц влагалища номер 3, из желудка самки громко ухая, выходили аритмичные хлопки невидимого газа. Митуда впервые, по-настоящему, испытывала вагинальный Оргатряс. Да. Да.
Тело и головку сильно сжали. Он понял - пора. И Сусик возликовал о долгожданной свободе, спев хвалебную капель голосами миллионов сперматозоидов, долгими веками хранящихся в его левом и правом семенном резервуаре. Давнее. Задание. Успешно. Выполнено.
Жемчуга ярко пахнущего семени сразу всасывались мышцами влагалища и исчезали в тёплых недрах половых органов. Затем он успешно отделился от носителя и облачившись в молекулярную пленку силового поля, проник внутрь самки. Керамическим мини лезвием он легко прорезал плотную мышечную ткань гибридной матки, и с трудом протиснулся в детородный сосуд, сквозь крепкие сплетения мышц. Переключив бортовое питание в режим восстановления, нежданный гость свернулся небольшим калачиком и отключился. На его долю сегодня выпало просто огромное количество. Мыслей. Действий. Движений. Песен.
Снаружи, происходила немая сцена. Митуда удивлялась. Она мысленно ощупывала себя. Наркотическое наваждение как лапой сняло. В её влагалище номер 3 произошло что-то совершенно немыслимое, что-то совершенно новое. Она ощутила, как её родовая полость наполнилась желанной мужской жидкостью. Внутри живота затихающим отливом разливалось ощущение тепла и покоя. Что. Это. Такое. Было.
Но знакомый испуг запретил ей тихо радоваться. Нум быстро приходил в сознание. Голова ящера поднялась кверху, глаза приоткрылись, щурясь от пещерного освещения. Неведомые, глубинные материнские инстинкты резко проснулись. Защищая новую страницу своей жизни, Митуда со всей силы ударила задней ногой прямо в пах самцу. Тот недоуменно гавкнул и согнулся пополам.
- Что за??!! - Сдавленно просипел инспектор, схватившись лапами за ушибленные молоты.
Митуда не совсем понимала происходящее. Неожиданно для самой себя, она укусила задними, ядовитыми клыками ближайший половой молот самца. Нум взвыл от боли и с размаху ударил острым кончиком хвоста по ромбовидной голове противницы. Но она ожидала какой-нибудь ответ самца, и его смертельный выпад пришелся по касательной, немного задев при этом черепную кость. Митуда сделала вид, будто удар причинил ей жуткую боль. Стеная и крича от мнимого ранения, она перекатилась в дальний край пещеры, где уже подыхала её старая голова, замедленно моргая блестящими от слез веками влажных глаз. Она увидела происшедшее и была рада отойти в мир иной зная, что есть и другая, неожиданная страница. Её. Личной. Истории.
Сейчас, обе головы находились на расстоянии в несколько десятков сунтиметров друг от друга. Они смотрели друг дружке в одинаковые глаза и внимательно изучали до боли знакомые шрамы на лице. Моргания век старой головы медленно утихли. На длинных ресницах застыли блестящие бусинки слезинок. Уходя. В. Неизведанное. Поцелуй. На. Прощанье. Себя.
Митуда притихла на зеленом песке каменного жилища, имитируя агонизирующие движения конечностями и пастью, делая вид, что отходит в смертный сон. Позади неё, Нум громоподобно рычал от злости и боли. Ящеромод спустился в подвал и срочно вывел из сна две самки, которых хотел оставить возле себя на долгую ночь, после сукса с Митудой. Но. Утром. Забить. Дубинами. До. Смерти.
Никто в общине не знал, что инспектор первого Шага, уважаемый Нум - похититель самок и серийный убийца. Временную память своих жертв ящеромод искусно подавлял наркотическими отварами местного шамана. А тела убитых самок, тёмными ночами, умышленно сбрасывал на проложенные тропки желудков ХмырГаарда. Даже. Волоска. Не. Оставалось.
Сонные самки поднялись в пещеру с зеленым песком. Не дав опомнится разбуженным женщинам, самец быстрыми и точными ударами половых молотов искромсал серые мозги самок в мокрую жижу, и пока они отращивали новые головы, снова и снова крушил их новорожденные черепа. Неистово вонзая твердые тела молотов в их визжащие от боли влажные полости, он одаривал каждую женщину порезами и глубокими кровоточащими бороздами, которые обычно заживают долгие недели после подобного полового безумства.
Наблюдая спинными сенсорами за гневом Нума и расправой над подругами, Митуда медленно, почти незаметно, выкопала передними лапами глубокую ямку в зеленом песке и поглубже спряталась в ней, правда не целиком. Дрожа от страха она, слышала все предсмертные хрипы подруг. В воздухе пещеры физически ощущались плотные, яростные удары мощного хвоста и хрусты телесных повреждений. От моральной и физической перегрузки, самка незаметно для себя уснула. Ей снилось время её сна. Такое милое и доброе. Которое длилось. Так. не. Долго.
Глава 3.
После пассивного отдыха в дружелюбной полости матки, Сусик протянул тончайшие нейронные щупы в разум женского существа, и постепенно насытился воспоминаниями Митуды. Автономный банк спермы SYSic-3, с функцией детородного коитуса и оптической мимикрии, который сутки назад активировался после разгерметизации капсулы гибернации, внимательно анализировал поток получаемых данных. Внезапно бот понял, что ему необходимо вернуться. Он синтезировал небольшую дозу снотворного, и ввёл препарат прямо в кровеносную систему самки.
Спустя десять минут огромное тело обмякло. Сусик немного выполз из гостеприимного тела и осторожно выглянул наружу двумя тонкими глазами. Песок в пещере был словно вспахан множеством безумных лопат. Спектральный анализ показал высокое содержание в воздухе паров гниения. Во вчерашних пробах, такого не наблюдалось. Огромный самец спал на два часа. Его толстые мускулистые ноги лежали на теле алой груды из плоти и костей. Тела самок были изломаны, избиты, размозжены, и были похожи на сгустки кровавого фарша. Сусик задумался:
- Необходимо вернуться.
- Необходимо остаться.
- Мотивация - защита носителя.
- Подтверждение.
Ночью, бот провел анализ внутренних органов самки. Он знал. Синтез цианида висмута занял некоторое время. Нужных химических веществ на его борту было недостаточно, и Сусик тихо прокрался мимо спящего ящеромода. На теле мертвой самки он нашел нужный слой минералов, и включил молекулярный насос. Спустя семь минут, бот осторожно опустил бледно-фиолетовую каплю в храпящую пасть Нума. Прошло несколько долгих минут. Ничего в пещере не изменилось. Только вот Нум. Забыл. Как. Дышать.
Убедившись в полной биологической смерти самца, Сусик обследовал все остальные помещения. Затем вернулся в основную пещеру, и осторожно впрыснул в вену Митуде антибиотики от раневых инфекций и дозу вакцин от всех известных болезней. После чего мимикрировал в недавно скопированный облик и отправился по своим делам. Снаружи ярко светило Солнце. Крупные песчинки прилипали к его лапкам. Двигаться в этой форме на суше было крайне неудобно. Путь предстоял долгим и засушливым.
В самый разгар вселетнего зноя, служители храма ХмырГаарда обычно впадали в дневную спячку. Жрецы то и дело опускали кончики хвостов в круглые чаши с холодной водой, а на голову одевали широкие шляпы из светлой кожи марапу. Песок на острове в такое время дня раскалялся до температуры кипения воды. А так как ящеры состояли из воды, то вполне могли закипеть невзначай, как радиатор. После ночной Инвентаризации, жрецы несколько дней ничего не делали, лишь изредка баловались кватлетками и пили зеленый ч’Ай.
Входные ворота храма были широко открыты для посетителей и паломников. Обычно гости посещали храм утром или вечером. В знойный полдень, желающих поглазеть на тело ХмырГаарда было крайне мало. Вот и сейчас, абсолютно никого. Тишина и умиротворение внутри, шепот ветра снаружи, электростатическая песнь скользящих по лицу пустыни, песчинок. Жрецы уселись в уютный кружок возле огромной каменной чаши с холодной водой, и мирно дремали. Головы рептилий подрагивали, жрецы смотрели сны. Сквозь яркую полоску света входа, в прохладные покои храма проковыляла морская черепашка, едва шевеля лапками. Не блестящей наружности. Уставший. Песчаный. Пирожок. На. Лапках.
Никто и ухом не повел – днём в храме было разрешено свободное шатание кого угодно и куда угодно. Даже кватлета могла посетить храм. Правда не было никакой гарантии, что она из него вернется. В ночное же время ворота наглухо закрывались, да так, что и муха не пролетит. Такие вот правила. Совершенно не зная о правилах, морская черепашка ускоренно распрощалась с горячей знойной кучей песка за спиной, и сменив темп, неторопливо зашуршала лапками по матово-серой поверхности металлического пола. Один глаз ящера охранника наполовину приоткрылся, понаблюдал пару секунд за гостем, и закрывшись, провалился обратно в медовую нирвану сиесты.
Ещё на подходе к храму бот активировал приемник и передатчик сигналов цифровой радиосвязи. Но по пути в храм, ни одного отклика не было. И лишь в храме, появилось сразу несколько подключений. В каждый такой порт, Сусик отправил свой идентификационный паспорт. Один ответ пришел спустя несколько секунд. Единственный активный порт, указал своё точное местоположение, относительно сторон и дверей храма. Черепашка приподнялась на лапках, и значительно прибавила в скорости на твердой поверхности. Спустя около семь минут поиска, отдалённый маячок привел бота к большому странному помещению.
Посередине квадратной комнаты с высоким потолком, на некотором возвышении от пола, стояла плоская металлическая площадка. Со всех сторон площадку окружали извилистые спирали пустотелых труб огромного диаметра. Вокруг площадки, словно лесопосадка, вырос рукотворный частокол из грубо обтёсанных веток ярёзы. На оструганных вершинах невысоких, с метр высотой, кольев, молчаливо восседали тысячи человеческих черепов. Рядом с металлической площадкой, стояло несколько пыльных компьютерных мониторов и системных блоков. Некоторые, особо счастливые лысые черепа были приспособлены для благой цели и весело дарили свет, поселив на свои макушки с десяток желто-коричневых, коптящих светильников. В помещении царила прохлада и тишина. Но сенсоры бота уловили слабое движение и шум.
В глубине комнаты, за пьедесталом, Сусик обнаружил наполовину задремавшего жреца. В одной из его лап, светился небольшой прямоугольник дисплея. Полупальцы-полукогти, крепко обхватили терминал связи. Бот подумал секунду-другую, после чего успешно синтезировал слабый наркотик и подкравшись на цыпочках, прицельно впрыснул несколько миллилитров вещества в узкую щель между челюстями ящера. Ящер с компьютером, и морская черепашка. В компании тухлых черепов. Натюрморт. Или. Марина?
На всякий случай, бот выждал в полной неподвижности ровно пять минут. Ящер заметно расслабился, и на четвертой минуте действия препарата, терминал глухо стукнулся о пол. Сусик за минуту мимикрировал в первичную форму. Щупальца с присосками, схватили цепким вакуумом заветный терминал связи. Чтобы не быть замеченным, бот ускоренно переместился из странного помещения и найдя небольшое темное пространство под лестницей, идущей наверх, уселся на пол и затаился.
На дисплее умного устройства, ярким красным шрифтом светились сообщения:
- Права администратора приостановлены, неправильно набран пин-код. Число неудачных попыток ввода 27874.
- Главный корабельный интеллект, деактивирован.
- Выявлена неисправность ручного ввода терминальных команд.
Внизу экрана, учащённо мерцала большая зеленая кнопка с надписью:
- Вызвать дежурного по ремонту!
На стекле сенсорной клавиши из сверхпрочного закаленного алмаза, было множество выбоин размером с микрометеорит. Видимо за долгие века вызова техников, алмаз спасовал под настойчивыми когтями голодных местных жителей. Обнаружив физическое повреждение устройства, Сусик попытался подключиться к терминалу по протоколу беспроводной связи, и его попытка тут же оказалась успешной. После вереницы вопросов и ответов, Сусик представил особый цифровой ключ и получил доступ к системе связи с Главным Бортовым Интеллектом, сокращенно ГБИ. Но с главным связаться не получилось. Отказ. Системы.
Подчиняясь протоколу отказов, бот скопировал по внутреннее хранилище ГБИ все данные изъятые из разума Митуды, в формате прямых цифровых мыслей. Он запросил в чате терминала любую помощь в обработке данных, у всех устройств доступных в сети.
Ответ после запроса пришел спустя двадцать наносекунд. Такая впечатляющая вычислительная мощь поразила схемы поведения и анализа бортового компьютера Сусика, и он прижался к полу, словно собачка Чихуахуа увидела над собой грозную тень Английского Мастифа!
Полученные инструкции были понятны и просты. Найти такой же терминал связи в секции терраформирования, и запрограммировать новый алгоритм работы всей экосистемы. Всё просто. Ещё одно дополнительное задание, пришло с опозданием в секунду, и помещалось в самом конце списка. Неприятное. Но. Без. Вариантов.
Копошась несколько часов назад в разуме Митуды, Сусик не смог найти в памяти самки ни одного упоминания о присутствии человеческой расы на этой планете. Проанализировав полученные данные, микрокомпьютер бота переключился в экстренный полнофункциональный режим, по причине полного отсутствия следов пребывания гомо сапиенс на этой планете. Создатели Сусика, были людьми, и попытались заранее предугадать разнообразные проблемы подобных ботов, включая атипичные ситуации в нестандартной среде обитания, в том числе - в неизведанных мирах. По всей видимости, именно такая ситуация и была налицо.
Терминал нашелся не сразу. Полипы и многовековая грязь, почти до неузнаваемости изменили внешний вид предметов, образы которых были прошиты в память бота. Сусик смахнул щупальцами толстый слой липкой пыли с плоской сенсорной панели. Неторопливо ввел особый порядок цифр, и в пиктограммах управления выбрал локальное формирования климата. Далее, опции:
- Фундаментальная заморозка.
- Подтверждение!
-Процесс запущен.
- Ожидайте выполнения.
Когда ввод команд был окончен, на экране терминала родился алый текст предупреждения.
- Внимание, в Реакторе недостаточно энергии для запуска финальной процедуры терраформирования!
- Срочно зарядите Реактор!
Сусик конечно, заранее знал о проблеме, исходя из короткого комментария в системном сообщении. Это и было его личным, дополнительным заданием. Бот автономного банка спермы питался от портативного микрореактора на Плутонии П+. Сусик ни секунды не колебался, прочитав строки задания. Выполнить приказ - это нерушимый фундамент законов роботехники. Добравшись до секции субатомного Реактора, он очистил от грязи панель вводного терминала. Затем внимательно ввел код из шестнадцати цифр и символов, сообщенный ему устно, в виде единого слова. Как только последний иероглиф был нажат тонким щупальцем, послышался завывающий гул скрытых механизмов. Створки реакторных дверей широко раскрылись.
Внутри маленькой шахты стояла открытая кабинка лифта, освещенная красным диффузным светом. Сусик медленно проковылял вовнутрь. За его спиной громкий синтетический голос предупреждал об опасности радиационного заражения. Ритмический писк предупредительных сигналов сливался с голосовой информацией. За ним закрылись матовые вольфрамовые шторки. Всё разом утихло. Штиль. Дрейф.
Лифт качнулся и плавно провалился вниз. Послышался синтетический голос – до начала расщепления осталось 60 секунд. Затем пошел обратный отсчет.
Сусик не имел общей долговременной памяти. На 55 секунде, он оживил запись воспоминаний Митуды, и перемотал на время, когда проникал в теплоту её лона глубже и глубже. Вспомнил серебристые нити спермы, ответные сжатия влагалища, обоюдные ощущения единства и родства. Сон. В. Матке. Зернышко. Рядом. Микро. Макро. Нано. Отрезки. Прошедшего. Бытия.
С этими мыслями, тело автономного банка спермы мгновенно расщепило на нужные составные вещества, вдохнув вторую жизнь в уставший за тысячелетия сверхплановой службы, Реактор.
На следующее утро случилось чудо! Удивлённые жители общины толпами выходили на песчаные берега моря и вытягивая длинные раздвоенные языки, пробовали на вкус неизвестное в природе лакомство - белые хлопья мягких, падающих снежинок.
Глава 4.
Митуда открыла левую половину глазных яблок. Светало. Потом правую. Самка покрутила головой из стороны в сторону, вспоминая кто она и где находится. Но память проснулась гораздо быстрее! Страх о встрече с самцом Нумом, резким спазмом уколол её сонную артерию. Зарождающаяся жизнь в её матке, словно генератор невидимых мыслей и побуждений, настойчиво включал древние инстинкты самосохранения. В животе она ощущала новые, странные изменения – чувство напряженности и активного роста. Псевдомолочные железы, обычно скрытые под толстым слоем чешуи – слабо пульсировали и ощутимо набухли. Ещё одно обстоятельство не давало ей покоя – она спонтанно вспоминала живые фрагменты другой жизни. В этих ярких цветных обрывках, совершенно не было Нума и прочих самок из пещеры, которых помнила Митуда. Тревога и беспокойство словно сильный ветер, направляли перекати поле женских мыслей в одну точку. Прочь. Отсюда. Быстрее.
Тихий, грустный рык вырвался из клыкастой пасти. В десяти метрах от себя, она увидела Нума и двух самок. Самец спал, возле своих жертв. Как. Всегда. Тварь.
Она не понимала, что ей сейчас делать. Понимала, что не делать – не выдавать своего присутствия среди живых. Митуда застыла в одной позе, не выпуская Нума из поле зрения. Спустя час, она заметила, что грудь самца не поднимается и не опускается, в привычном ритме дыхания.
- Странно, - подумала она.
- Как такое может быть? – продолжила размышление самка.
- Подожду еще немного, а потом подберусь поближе, и проверю. – придумала Митуда.
Прошло примерно шестьдесят минут, в течении которых самка сходила под себя, но не выпускала из виду Нума. Дыхания не было видно, но расстояние могло сыграть злую шутку. Отряхнувшись от песка, она на цыпочках подкралась к мускулистому самцу. Радостно забилось сердце – это правда, Нум был мёртв!
Но когда она увидела весь масштаб побоища, радость умерла, не приходя в сознание. Возле мертвого самца, недалеко друг от друга, были две мертвые бесформенные туши, истекшие кровью. Мгновение гнева захлестнуло Митуду, её хвост звонко щелкнул и насквозь продырявил череп Нума. Тот конвульсивно дернулся всем телом.
Помолчав возле убитых подруг, Митуда боролась с первобытным страхом. С закрытыми глазами, она спустилась по едва заметным каменным ступеням в нижний ярус. Именно там, в принудительном сне спали остальные четыре самки. Нум никогда не повторялся в половых связях. После совместных оргий всегда делал длительные передышки. Самки поднимались к нему наверх, только при условии, что он пробудит их от сна.
Поставив лапу на самую нижнюю ступеньку, Митуда вздрогнула словно от удара молнией! Пошатнулась. Перед её внутренним взором, яркой кинолентой открылась лестница в доме, который она внезапно вспомнила до каждой детали. Дом. В котором была её настоящая, прошлая жизнь. Богатая. Пестрая. Белая.
Память о былом, словно внезапная гроза, закапала крупными каплями картинок на обезвоженный разум самки, и совсем скоро, в разуме Митуды не осталось ни одного сухого местечка.
Её родители были жрецами средней касты. Очень видные фигуры в храме Высшего Организма. Лица нахлынули солью на нежную полость раны. Братья, сестры. Также она вспомнила как наяву жесткий разговор с родителями о том, что ни в коем случае нельзя опозорить их честь и сан своими дурацкими, подростковыми выходками. Помнила ночь на берегу моря с друзьями. А потом. Мрак. Ночи. Может. Это. Всё. Мираж.
В потайном подвале царил полумрак. Она хорошо знала эти стены из грубо обработанной горной породы, словно давних знакомых. Помнила зелёное лицо песчаного ковра под ногами, встречавшего Митуду своей измятой улыбкой при каждом пробуждении и засыпании самки. Помнила безвольных подруг, которые спали рядом глубоким сном.
Проходя мимо знакомых ей, изувеченных тел, хотелось изо всех сил проснуться и сбежать куда-нибудь, где нет никого, абсолютно. Только это был не сон. Видимо Нум недостаточно отыгрался на двух самках за дерзость Митуды. Маленький лучик солнца пробил плотные серые тучи! Последняя самка в конце тайника, была жива и невредима. Женщина мирно посапывала, находясь в принудительном сне. Мятежница подошла к ней поближе. Имён узниц она на знала. Они не успевали общаться в момент сукса или до и после оргий. Только когда пили сонную воду под усталым присмотром Нума, было несколько редких минут тайного общения.
Лапы потянулись к широким кожаным ремням чудовищной толщины, опоясывающие туловище спящей самки. В последний миг, Митуда остановилась как вкопанная, словно прислушиваясь к гнетущей тишине подземелья, замерла. Прошло с десяток секунд тишины. Напряглись мускулы. Тонкий острый конус окончания хвоста Митуды с мрачным хрустом пробил спящее тело самки со стороны сердца и вылез со спины, наружу.
Глаза невинной жертвы на несколько долгих мгновений, широко открылись. Словно в замедленной сьемке, она удивлённо огляделась вокруг, потом перевела взгляд на хвост, вонзившийся в её грудь, с чешуи которого стекала на зеленый песок алая капель густой крови. Взгляд подруги, с обидой и грустью посмотрел на Митуду, которая отвернула шипастую голову в противоположном от неё направлении. Женщина попыталась что-то сказать, но из полуоткрытой пасти на светло желтый шарик живота, лишь закапала широкая струйка немой розовой слюны. Веки поверженной медленно сомкнулись. Голова поникла на шее, безвольно свесившись вниз.
Митуда с трудом извлекла хвост из бездыханного тела. Из рваной раны вывалились частички тёмно-коричневой плоти. На жадный подсохший песок, хлынула дымящаяся душа. Неожиданная убийца завороженно смотрела на реальные последствия своего мысленного выбора, крупно подрагивая всем телом от испуга, находясь в состоянии аффекта от штормового выброса смеси гормонов и адреналина. Левая нога согнулась в суставе. Самка рухнула на прохладную зелень песочного ковра. В голове кричала стая женских голосов:
- Убийца убийца!!
Митуда свернулась кольцом и навзрыд зарыдала, рыча и скаля ряды оранжевых клыков. Она сделала непростой выбор для защиты своих родителей, в пользу их репутации. Чтобы никак не связать их честь с убитыми самками и Нумом. Новости о дочери высокопоставленного жреца, которая по недосмотру родителей оказалась в доме взрослого самца посреди кучи трупов, и вдобавок оказалась беременной, принесут полный кокос позора и большие неприятности её семье. Она с огромной грустью осознавала, что ради других, отняла жизнь у подруги, имя которой даже не знала. И стала похожей, на Нума. Как. Две. Капли. Крови.
За стенами ненавистного жилища была непроглядная ночь. Озираясь по сторонам, Митуда тайком выбралась из пещерного люка. Поблизости жилища Нума не было ни одной живой души. Она не знала куда идти, но выбрала маршрут, где не было видно пещерных холмиков, в которых по обыкновению селились жители общины. Она брела куда-то всю ночь напролёт, чувствуя только направление. Уставшая, голодная, беременная убийца, остановилась при первых лучах рассввета. Глазами поискала убежище. Вскоре, нашлась свободная пещера, схожая на куб с отверстием посередине. Она забралась вовнутрь и заснула мертвецким сном.
Когда самка проснулась, её тело сразу отметило непривычные ощущения – холод! Пасмурные тучи и низкая температура поверхности, были совершенно не свойственны островному климату. Выглянув наружу, Митуда обомлела – всё вокруг, на многие километры, было усеяно странной белой пылью. Она не хотела выходить из укрытия, чтобы не быть замеченной, и поэтому изучала небольшие островки белой пыли, которая упала с неба в убежище самки. Странно, белая пыль, если её слизнуть, ненадолго дарила ощущение свежести и влаги. Но если пыли съесть много за одну пасть – сильно болели клыки.
Укрывшись в холодной кубической пещере, она неподвижно лежала на боку и с черной грустью смотрела в белую даль. Словно кого-то упрямо ждала. Безмолвный снег продолжал падать на землю крупными хлопьями, но тут же таял, образуя скользкую жижу лужиц. Митуда смотрела далеко-далеко вдаль, словно пронизывая и сжимая пространство, в попытке увидеть своих родителей, идущих навстречу к дочери, чтобы помочь. Когда лежать на одном боку становилось больно, она меняла позу и смотрела в противоположную сторону.
Через несколько долгих недель, белая пыль внезапно исчезла, как будто её и не бывало. А вместо холода, яркой коркой апельсина, засветил добрый Желтый Шар. Привычная жаркая погода, быстро вернула свои владения, и Митуде даже показалось, что температура приподнялась на несколько градусов выше. Эта перемена приободрила беременную самку, и она взяла за правило осторожно прогуливаться поблизости от своего укрытия. Пищи в этой местности было мало. Изредка попадались болотные лягушки и стаи степных вёлков. Неподалёку от беременной, на расстоянии вытянутой лапы, круглосуточно находилось ощущение жадного голода. Арбузик. Растет. Требует.
Прошло ещё несколько недель. Живот самки значительно увеличился в размере, и спать по ночам было крайне неудобно. Кстати, бегать за едой тоже. Чувство беспокойства и тревоги, снова проникли в её отчаянный разум, когда женщина интуитивно почувствовала, что готова вот-вот отложить яйца.
Ей жутко хотелось, чтобы хоть кто-нибудь из родных был в этот момент с ней рядом. Но никто не знал о беглянке. Она с неохотой понимала. Вернуться домой, беременной, без мужа, она не может. Позор, отверженность - это минимальное наказание, которое ожидало её от родителей и родственников. Выхода нет. Митуда подняла в небо клыкастую пасть и грустно, навзрыд зарычала. Теперь она сама по себе. Да. Прошлое. Ушло. Его. Просто. Не. Было.
Роженица из последних сил выкопала задними лапами глубокую яму в горячем песке, и приготовилась к самому важному событию в своей новой летописи. С трепетом и осторожностью, она легла на правый бок возле ямки.
- Сейчас, - подумала она и с силой поднатужилась.
Но вместо долгожданных белых яиц, из родовых путей на свет Божий, совершенно безболезненно появились гелеобразные части двух живорождённых тел. Они раздельно парили в воздухе, на небольшом расстоянии от поверхности. Хаотичные фигуры, полупрозрачных чудес. Примерно через час после появления на свет, младенцы соединились в свои собственные тела и формы. Один. Мальчик. И. Она. Девочка.
Теперь Митуда была не одна! Они крепко спали, втроём, нежно прижимаясь друг к дружке. Вместе баловались и плакали по ночам. Детки быстро росли, и успешно охотились на насекомых, искусно отлавливая их в воздухе. Необычное семейство всегда было рядышком, всегда вместе. Составные тела малышей путешествовали в воздухе на разной высоте и собирались в различные фигуры неведомых форм и животных. В местах соединений биологической мозаики, не было видно ни малейшего шва. Но основное время они пребывали в привычной, самой любимой форме.
Так они и жили. Мама тираноавр и два левитирующих розовых кальмара, топчущие каждый день ногами и ножками гладкую металлическую пластину, с едва читаемым текстом на мёртвом языке:
“ - Автономный комплекс экспериментальной репродукции.
Ленинградский Зоопарк.
Ковчег Скандинавия.
Год запуска на орбиту Марса - 2397.”
Эпилог.
Информация на экране монитора:
- Первичная фаза тестирования и проверка работоспособности оборудования завершена на 100%.
- Для активирования второй фазы заданного терраформирования, введите идентификационный код, после чего, нажмите кнопку подтверждения.
- Первичная фаза тестирования и проверка работоспособности оборудования завершена на 100%.
- Для активирования второй фазы заданного терраформирования, введите идентификационный код, после чего, нажмите кнопку подтверждения
Каждую минуту экран просыпался. Говорил. Ждал. Засыпал. Вновь. И. Вновь. Повторяя. Молитву.
Закольцованная просьба окрашивала темное сферическое помещение в уютные, синие тона земного, домашнего очага. Сквозь толстые пластины свинцовых иллюминаторов, капитанская рубка задумчиво созерцала первородное космическое пространство.
В. Полном.
Бездушном.
Одиночестве.
Примечание.
(Некоторые странные слова.)
Суктальный ам.
После многовековых дискуссий и трений, сообщество ведущих амоведов общины ящеров, остановилось на нескольких вероятных переводах и значений, этого необычного слова.
1.Суборбитальный ням.
2.Моктальный хам.
3.Ректальный хлам.
4.Гигаенический вазелян.
Рассмотрим более детально каждую из этих весомых версий.
Итак, версия первая – суборбитальный ням. Конечно, можно сразу представить себе огромный, размером с Годзиллу космический желудок, который сорвался с катушек и шляется по звездным системам, делая НЯМ всему, что движется. Такая вот галактическая сковорода, которой охота поджарить на орбите круглые тефтели спутников связи. Но версия очень спорная, ведь Митуда не похожа на орбиту, либо тефтелю. Хотя если самку уменьшить. Отварить. Отжарить. Ого.
- Моктальный хам. Как все мы знаем, Мокта - это тоннельный маршрут вечно синего троллейбуса по пути из Мо в Кту. Видимо в данном случае, транспортное средство неудачно и не вовремя разбудили, оно проснулось, встало, и заехало в тоннель на сухую, отчего и получило такое меткое прозвище.
-Ректальный хлам. Заповедное и туманное, громкое и живое. Именно такие неполные ассоциации вызывает первое слово. Однако хлам здесь, ощущается как что-то винтажное и хорошенькое. Такой себе полезный хламик в углу. Доброе и милое, удушающее нечто, ползущее сквозь тёмный тоннель навстречу светлому будущему! Похоже, не так ли?
Но самая приближенная версия – гигаенический вазелян. По поводу произношения были множественные дебаты союза амоведов, но после нескольких дуэлей, единогласно остановились на произношении - гигаенический вазелян. Здесь и далее, подразумевается горюче-смазочный сгусток, живущий в круглой жестяной коробочке. На всякий пожарный случай, такая незаменимая вещь применялась в качестве лекарства при банальных жизненных ситуациях повышенной сложности. В своё время и эпоху, такая вещица была в кармане практически у каждого пассивного Думодолба. Также существует версия, будто ‘’вазелян’’, это фамилия касты Думодобов, которые умели делать смешное радио. До. Чего. Же. Странные. Кексы.
Кватлета.
Биологическое устройство из кожи, плоти, а самое главное – из мяса! Целиком и полностью стратегическая разработка ящеров первой хамонной засолки. Представляет собой обыкновенную болотную лягушку, но с некоторой электромеханической модификацией.
Дело в следующем. Некоторые умные ящеры обнаружили живописные картинки, которые были чем-то нацарапаны на стене одной из белых пешер, в заброшенных селениях Думодолбов. Судя по смыслу древних наскальных фресок, оставленных примитивными существами, оказалось, что мозг квакушек состоит из множества полезных кнопок, одна из которых при коротком нейронном замыкании, заставляла лягушку издавать - ква! Вооружившись этим тезисом, древние ящеры создали микрочип включения квака. Замысел в том, чтобы поедаемый субъект, радостным звуком, заявлял о своем местоположении в пространстве и времени ближайшему от него желудку. Всем хорошо известно, что добыть лягушку совсем непросто. Необходимо долгое время петлять по следу, сидеть в засаде, играть в домино, в бутылочку и всё такое. Но теперь, проблема утомительной охоты могла стать милой историей для учебников.
Операция внедрения микрочипа была совершенно несложной. Самое главное было дождаться момента, когда будущая кватлета чихнет. Лягушку отлавливали, помещали в специальный куб, и обездвиживали. Чтобы расслабить и подготовить животное, коллектив ящеров пел вслух веселые частушки на тему счастливого будущего. Одновременно с частушками, включался специальный механизм подщекочивания. К голове животного приближали суппорт с птичьими перьями марапу, которые быстро вращались по оси, едва касаясь пушистыми кончиками носа земноводной. Лягушка конечно сопротивлялась, подолгу боролась с рефлексом, но неизменно наступал заветный:
– Апчхи!!!
В этот момент с помощью гидравлического механизма, в пасть лягушки вставлялась электронная микросхема. Правда, был и побочный эффект процедуры. Пасть животного больше никогда не могла захлопнуться, потому что из неё торчали вполне видимые провода, резисторы, конденсаторы, дроссели и тумблеры. Ворчащей на это косметическое убожество, общине, объяснили, что этот временный недочет - на редкость замечательный источник редких минералов, что в прочем, было не так далеко от истины.
Ввиду сложностей реализации чипирования, первое и второе поколение кватлет, были не особо квактабельны и довольно молчаливы. Этот прискорбный недостаток успешно исправили в третьем поколении популярного фастфуда. Прорыв технологии произошел как всегда, случайно. Перед предполагаемым моментом чиха, оператор задумался и случайно перепутал кнопки вращения куба, отчего развернул лягушку на сто восемьдесят градусов
Результат был ошеломительным! Во-первых, кватлеты обзавелись необходимым микрочипом, причем фасад и рот носителя не претерпел никаких видимых изменений. Во-вторых, теперь они квакали гораздо громче обычного! Всего одну единственную поправку внесли в инструкцию для пользователя - на кватлету не рекомендовалось смотреть сзади. Ни в коем случае!
В четвертом и последнем технологическом поколении, кватлеты дополнительно обрели широкую гамму. Никому. Не. Понятных. Вкусов.
Конец.
Паразит.
Глава 1.
Морские волны вальяжно шли в атаку, омывая продолговатыми валиками вечернего прибоя, узкую полосу песчаного побережья. Ритмичный шелест недовольных песчинок провожал обратно в море каждую незваную гостью. Спокойная, почти зеркальная гладь воды, отражала повисший отвесно в небе тонкий, бледно-оранжевый диск молодой Луны, который отбрасывал вниз многогранные копии ломанных линий. Едва ощутимый бродяга ветер, бережными порывами теплоты, щекотал пушистые космы прибрежного камыша. Невидимые взору насекомые, скрежетали хитиновыми лапками, создавая хаотичные куплеты неповторимых, навязчивых песен. На просторах Песочной Общины, начинался тёплый, вселетний вечер.
Из плотных силовых связей молекул водорода и кислорода, на берег выскользнула маленькая морская черепаха блестящей наружности, и семеня кутерьмой маленьких ножек, затопала по рыхлому бережку, оставляя после себя извилистые нити потревоженного кварца. Внезапно, черепашка заметила на горизонте большую тёмную глыбу, и в нерешительности остановилась. Прошла секунда. Потом другая.
Потом, черепаха интуитивно повернула направо, и не найдя в этом направлении ничего странного и страшного, ускоренно замахала лапками, отдаляясь от массивной мрачной глыбы, генерирующей чувство тревоги.
Строение на берегу, было правильной геометрической формы. Прямоугольник. Камень. Небо.
Четыре стороны. Две длинных. Две коротких. Крыша.
Кое-где на стенах, колючим белым спектром мерцали диодные лампы, порождая на дальнем отрезке проекций круглые штрихи ярких электромагнитных волн. Никого поблизости. Только молчание стен. И. Неподвижность. Воздуха. За. Спиной.
Створки ворот на одной из коротких сторон здания, были приоткрыты ровно на толщину носовой волосинки хнегра. Внутри большого по площади ангара происходила медлительная возня. То тут, то там, неторопливыми походками улиток Ахатин, перемещались горстки разномастных животных, которые с расстояния триста метров смутно напоминали рептилий. Некоторые из них имели зубастую пасть, некоторые не имели, иные же просто прикидывались ветошью и не отсвечивали.
Высшие ящеры, ящеромоды и ни разу не ящеры, общались друг с другом с помощью различных по тону и продолжительности гортанных звуков, со стороны похожих на немыслимую какофонию, состоящую из прерывистого нудного хрюканья и завывание ржавых дверных петель на ветру.
(Для удобства и комфортного понимания этого повествования, в момент размышлений и диалогов жителей этой планеты, автоматически включается первичный межрасовый переводчик Серпом По – 1. Ввиду несовершенства языковых диалектов, возможны незначительные неточности перевода.)
Жрецы храма ХмырГаарда заметно выделялись из общей мясисто-копошащейся массы. Их крупная шестигранная чешуя, облаченная в контрастную цветовую гамму, имела четкий геометрический голос, состоящий из чередования красных и черных. Линий. Кругов. Тремпогольников. П’рамид.
Поршневыми движениями пушистых швабр, чем-то похожих на большие спички, штучек пять именно таких пресмыкающихся смывали нагар с круглых дюз Задумчивых Задниц. В качестве зазорного растворителя использовалась пастообразная смесь из перетёртых в пасти Блен Д’ Эрра молочных бицепсов барракуд вперемешку с терпким маслом свежих листьев кустика канабибум. Основная, рабочая часть большинства выхлопных органов была в бодрствующем состоянии. Из выпуклых от натуги бордовых анусов, регулярно испускались в атмосферу парообразные струйки пищеварительных испарений. Плотные клубы бесплатных газов собирались в небольшие облака внутри здания и медленно поднимались к потолку. Если какие-то птички или мотыляги не успевали вовремя унести голову с пути газообразных выхлопов, то попав в такие облака замирали, словно в филясофской задумчивости, и немножко падали вниз. Как. Бы. Околев. Слегка.
Две боковые Задницы были запечатаны пломбами из тонкого слоя синей фосфоресцирующей грязи. На круглых полушариях из ягодного мяса, бледной желтой краской были бездарно нарисованы большие кресты с жирной точкой в центре схождения линий важного биологического отверстия. Полупалец-полукоготь, облаченный в коричневую чешую, бегло пробежал по глиняными записям, снизу верх. По накладным, обе Задницы были зарезервированы, и находились в плановом отпуске.
Настроение в казённом помещении, было просто превосходным! Под сводом плоского потолка, в млечном хороводе похожем на вращение обезумевшей мясокрутки, кружились спиральные фендельки из мириадов полупрозрачных на вкус тушканокрылов и косаткавидных лисобрюх. Внизу, на передвижной сцене, выступали местные знаменитоси. В исполнении труппы пушистых котомявок рыжего окраса звучали писклявые и настойчивые частушки-подкормушки.
Нехотя, рикошетом, их докучные песни веселили уставшие умы жрецов, отчего на лоснящихся физиономиях последних появлялись подобия затянутых на молнию улыбок, через узкие форточки которых они проливали на металлический пол небольшие лужицы светло-зеленого растворителя. Эфирные капли пьянящего лакомства падали отвесно вниз, где их тут же слизывало длинными языками всякое сопливое вараньё. Некоторые зелёные молодчики вараны вдоволь нализались растворителя, отчего по уши провалились в алконафтовый экстаз, сквозь мукоту которого задумчиво отгрызали друг дружке лишние фукты аппетитных хвостиков. Хрусть. Храсть. Чавкать в храме категорически! Запрещалось. Завтра.
Ароматические лягушки, запертые в плетенные клетки из тонких веток ярёзы, добровольно поедали из кормушек специальную смесь сушеных мух, с виду жутко похожих на ассорти козьих кашек. После чего на разный лад сифонили, высвобождая наружу из скользких недр ритмично щелкающие слова благородных газов. Без. Клетки. Сожрут. Сразу.
За всем этим действом, сквозь узкую щель полуприкрытых век, пристально наблюдала пара умных, уставших глаз. Согласно давней традиции, инвентаризация Сендьмого ХмырГаарда проходила как всегда, ночью.
Инспектор первого Шага, ящеромод Нум ИОИРД, с гордостью наделённого положением и властью чиновника, восседал на возвышенном изящном сидяке, изготовленным из давно утерянных материалов и технологий. Изогнутые ножки предмета мебели были сделаны из литого мета прочняка, это было вполне понятно ящеромоду, ведь он учился целую неделю в высших облаках Уза! А вот изготовленный вымершими аборигенами под названием - Думодолбы, подзадник, впечатлял и заставлял широко открывать пасть в недоуменном благоговении. Тонкая и изящная, легкая, изогнутая пластина из неизвестного материала, щеголяла вплавленными разноцветными искрами, которые днём бесподобно красиво переливались в лучах Желтого Шара. В данную секунду, именно подзадник и был объектом восхищения любопытного Нума. Живых Думодолбов, никто из ныне живущих в глаза не видел, но они умели делать такое, что дух захватывало. Практично и неповторимо. И зачем. Только. Мы. Их. Съели.
Главный Пересчет происходил в просторном помещении счетных майшин. Назвали так потому, что по едва понятным записям предков, тут находились майшины, которые умели что-то считать. Однако, почти всё, что существовало тут раньше, было сделано Думодолбами, и большая часть непонятных предметов давно переварилось бегунками-желудками Первяка ХмырГаарда, который поселился здесь примерно два тысячелетия назад. С тех пор его потомок, также, как и предок – обитал в прямоугольной рукотворной пещере, в недрах которой покоился шарообразный источник могучего Святлички Йарках.
Некоторые механизмы и нитки веревочной медяхи, очевидно не могли перевариться в желудках и чуток обросли зарослями блуждающего гуавнна. Отчего бывшие предметы лишь угадывались различными силуэтами геометрически правильных фигур и параллельных линий, погребенных под толщей разноцветных крендельков и колбасок. Время. Не. Любит. Ждать. В. Очереди.
Приплюснутая, слегка вытянутая пасть Нума, крепко прижала двадцатью белыми, аристократическими клыками широкий край длинной трубочки из шеи кряки, сквозь которую чиновник потягивал из дымящегося кувшина антиспячный сироп сифира. Горький привкус черного напитка, немного бодрил.
- Годное пойло, - подумал Нум.
Сама идея инвентаризации была ему не очень приятна, но деваться с острова было совершенно некуда. Чтобы найти хоть какие-то плюсы в этой ситуации, Нум помечтал хоть разок громко щелкнуть пастью перед взором Высшего – вдруг его кандидатуру однажды вспомнят при разделке Ходов Туда. Но. Только. Не. Обратно.
Зеленоватые, болотного цвета круглые глаза ящеромода немного слипались от усталости и порой рефлекторно закрывались полупрозрачной пленкой подводного взора, отчего знаки и цифры на белых прописанках из глины, мимолетно двоились и даже троились. Передние лапы ящеромода как и у всех земноводных планеты Скун ДДиа, имели по два сустава и поблескивали в свете диодных ламп, светло-коричневыми чешуйками, под плотным слоем которых скучали рельефы упругих мускул.
Немалый зад чиновника заботливо покоился на казённом сидяке, изредка подпуская в общую какофонию праздника, шипящие и басовитые ноты ре-ми. Задние лапы рептилии были всего с одним суставом, делившим крепкие ноги почти пополам. На конце ступни красовались семь коротких пальце-когтей и один покрупнее, с краю. Крепкий бронированный хвост сегодня было украшен в одежду чешуек под номером - 39.
Бесконечные прописанки отчётов и исчислений уже наскучили ему однообразием и наглостью. Краешком зрения, он увидел, что близится рассввет. На горизонте, сквозь прозрачные пластины стеклопеска, зарождалась тонкая оранжевая нить лучей всхода. Настроение инспектора немного улучшилось.
- Скорее бы домой, - подумал Нум.
Уходя на работу, он вывел из спячки младшую из самок и напоил её особым коктейлем. Близилась общая родовая неделя, и ему уже сейчас необходимо шевелиться по полной, чтобы заполнить потомственную ямку аккуратненькими яйцами ящерят. Эти мысли и картинки фантазий возбудили его, и под крышкой стола напряглись твердые молоты.
Чтобы отвлечься от приятных, но несвоевременных мыслей, он потянулся к пульту управления мясом. Коготь нажал на единственную пухлую кнопку непонятного цвета. Из круглого отверстия в столе появилась кватлета.
- Ква!
Нум открыл пасть и смахнул жирненькую тварь в зубастую пропасть.
Хм, неплохо, задумчиво подумал инспектор. Пишнёвый вкус.
Коготь повторил нажим.
- Ква!
Мулина.
- Ква!
Хрумникка.
После пятой кватлеты с пресиковым вкусом, Нум насытился. Спустя минуту, тихонько и незаметно для всех, инспектор погрузился в дремоту воспоминаний. Ему приснилось, как в раннем детстве он встретился со своей первой кватлетой. Она была больше его самого в два раза! Малыш Нум тогда изрядно наложил в песок от страха. Кватлета прыгнула на ящерёнка, и сбила его с лап. Родители и двародители, катались на песке от смыха, а Нум звучно ревел от обиды, а потом..
К Нуму на стол громко свалились глиняные отчеты со всех подразделений. Инспектор сбежал от воспоминаний и пробежал сонными глазами по неровным строкам и столбикам исчислений и сумм. Итак, все органы ХмырГаарда сходились и совпадали с отчетностью. А именно:
Одна с половиной главная голова, двести тридцать шесть бровей; двадцать девять бегунков-желудков; сто семьдесят семь глаз; сорок семь почек; сотня ртов; четыреста пять губ; шесть тысяч двести девяносто старых зубов, и тысяча триста семьдесят восемь молодых; семь задумчивых задниц, одна бешеная; тридцать три пары высших пенисов, пять пар первостепенных, и восемь пар второстепенных; пятьсот семь зрелых семенников.
В глаза верховного счетовода сразу бросилось странное обстоятельство. В чертогах Великого Организма отсутствовал один единственный третьестепенный пенис. В списках значился, как Сусик-3. Никаких особых примет не имеет. Пенис как пенис. Никогда не использовался по назначению.
- Да и мукота с ним, тоже мне пропажа! - подумал уставший Нум, и напротив черточки с надписью Сусик-3, поставил размашистый крестик. Что означало, орган в наличии.
Время шло. Под конец инвентаризации, в зале Главного Пересчета то и дело громко урчали желудки. Персонал аудита начал шушукаться и собирался в кучки, часто при этом поглядывая на запертую массивную дверь светлого окраса. Через несколько минут, над дверью загорелась красная диодовая лампа. Все присутствующие резко набрали крейсерскую скорость и шумно гикая умчались в темную даль дверного проёма.
С давних пор, жрецы ХмырГаарда и гости храма, лакомились замороженными личинками дохленьких Думодолбов. По сути, храм Высшего Организма по доброму стечению обстоятельств находился именно в трофейном питомнике этой, вымершей ныне расы. Разумеется, исключительно по воле Высшего Организма, один раз в сутки, беззвучно скользя, из длинных цилиндрических тоннелей на алтарь Поджирачки приезжала обтекаемая серебристая капсула в специальной обеденной упаковке. Находящиеся внутри протеиновые личинки, были обтянуты в изумительно вкусную розовую кожу особой мягкости и всегда были очень схожи по строению тела. Отдалённо, они напоминали. Кальмаров. Издалека. Очень.
Во всех современных случаях ритуала, личинки приезжали холодные и твердые, как гранито камень. Но ходят упорные слухи, что давным-давно, во времена Первяка, личинки в упаковке находились тёплые и мягонькие, словно только что отложенные яйца в родильнике.
Якобы, два раза за всю историю Поджирачки, Думодолбы оживали в тот момент, когда их тела рвали на части острые и голодные зубы ящеров и не совсем ящеров. Очевидцы утверждали одно:
– Приятно и забавно слышать тонкие, писклявые голоса и непонятную речь! Ожившие личинки даже проявляли признаки разума - широко открывали круглые шарики цветных глаз, пытались вырвать свои вкуснейшие конечности из голодной пасти жрецов, и произносили головой тягучие, нечленораздельные звуки. И. Не. Только. Головой. Слухи. Ходят. Всякие.
После многократной дегустации, мозги Думодолбов были признаны скверными и ядовитыми, поэтому головы личинок с широко замороженными глазами, наблюдали всю кормёжку от начала и до конца, оставаясь нетронутыми. Ну разве что хвостик головы. Откусят. Бережно.
По нескольким древним штрихам-картинкам в питомнике, начертанным тонким углем на белой коре ярёзы, ящеры сделали вывод, что Думодолбы очень любили развешивать свои головы на высоких деревянных кольях. Видимо так они находили свою внутреннюю гармонию и умиротворение, снисходительно наблюдая за миром свысока. Недолго думая о смысле найденных картинок, Высший Организм мысленно приказал заготовить муллион деревянных кольев, и вокруг алтаря Поджирухи каждый день методично рос хаотичный частокол из водружённых на колья голов личинок, оставшихся после обеда. К тому же, приятный носу запах гниющих мозгов, благотворно влиял на обоняние и пищеварение жрецов, и гостей храма.
Сам же ХмырГаард никогда не комментировал происходящее на алтаре. Он вообще избегал заявления для всеобщей паствы. Только единичные жрецы, чётко слышали и разумели Его голос, и сразу объявляли в пещеры то или это, служа посредниками между низшими и Высшим. Если скажут - нужно откусить соседа по правую лапу, откусим. Или пойти и покормить Кракешу в океанском ручье, всегда пожалуйста, ведь это воля Высшего. Со жрецами никто и никогда не спорил. А если таковые и были, пожалуй, народ знал бы эти имена, ведь всё в пещерах было почти общим и почти доступным. По крайней мере, на щитах объявлялках всегда красовались только счастливые лица упитанных ящеров. И. Улыбки. Больших. Клыков. Особо. Широкие.
Глава 2.
С чувством огромного облегчения, Нум вышел из здания храма, и затопал к своей собственной пещере. Пройдя по желтому песку тропинки пятьсот четыре шага, ящеромод протиснулся в широкий круглый люк домашней обители, и запер за собой засовы. Жилище встретило хозяина каменными стенами кирпичного цвета, которые были увешены обглоданными черепами грямлинов, краблов и марапу. За длительное время домашней службы, зеленоватый песок служивший напольным покрытием пещеры, красиво оброс спорами живородящих водорослей. Свет в помещении был немного приглушенным. Диодные лампы на острове были в дефиците.
- Что же, сегодня у меня снова сукс с Митудой, весьма неплохо, – ведь недаром я украл эту пышную красавицу! – про себя, самодовольно подумал инспектор.
Гаремные самки спали в нижней части, скрытого от посторонних глаз подвала. Одна из семи, крупная массивная особь с большими клыками и вообще, всем большим, пристроила круглый, мясистый задок на массажной грозди аметиста и уплетала за обе щеки феромонный порошок. Длинный язык самки, то и дело опускался в недра жестяной лохани, стоящей на зеленом полу. Желтоватый порошок постоянно просыпался мимо острых оранжевых клыков самки и падал на трясущиеся в такт жеванию, женственные выпуклости груди, наполненные упругими, псевдомолочными кубиками. Сукс с этой новой самкой у Нума был совсем недавно, в прошлый хретверг.
- Ничего особого, но временами было романтично, - с трудом вспомнил прошлую связь, довольный самец.
Он сделал театральный вид, будто захотел незамеченным проскользнуть мимо чавкающей груды похоти, и завалиться спать после унылой инвентаризации, но коготь Митуды многозначно уткнулся в его хитиновую повязку, под которой дрыхли половые органы. Нум замер и закрыл левый сетчатый глаз. Этот орган зрения совсем не любил созерцать женские туши, состоящие из дуэта агрессивных зубов и шипов. Эстет. А вот правый глаз был особо неравнодушен к Митуде, и всегда проникающе пробегал по её женским формам. Нум же всегда старался угождать своим органам. Всем. Без. Исключения.
Самка, не спеша дохрумкала остатки половых гормонов. Легким ударом хвоста отбросила в сторону скрипнувшую лохань. Затем призывно хрюкнула, прогнулась в сторону самца, жалобно по-детски пискнула, подняла кверху плоскую ромбовидную голову и запила сухой порошок жижеобразной нефтяной грязькопоткой из свисающих сверху петрид. Нум засмотрелся на успешные плоды своих давних рецептов, и мгновенно загорелся мужской номой!
Исполинский удар мощной задней лапы пришелся прямо в голову молодой самке. Шея громко хрустнула. Подпрыгивая как мянч, голова самки укатилась в дальний край пещеры, а из сломанной шеи под действием природной регенерации, медленно вырастала новая ромбовидная голова, облаченная в кровавую пленку новорожденных чешуек. В этот момент Нума сковал бездыханный экстаз - он сорвал с себя набедренный кожух. С глухим стуком на песок упал прочный хитиновый щиток. Нум обожал своё тело, и всегда при случае любовался торчащими молотами. Привычно решил полюбоваться собой и сейчас. Но изумленно замер, как шиль на фарте! Даже, левый глаз приоткрылся, нарушив при этом надменное презрение ко всему происходящему. Среди двух, черных как смоль молотоподобных пенисов Нума, красовался бледно-розовый незнакомец неизвестной конструкции.
В отличии от обычных пенисов ящеров, он имел цилиндрическое, слегка изогнутое тело и оканчивался коричневым утолщением с небольшим семенным отверстием. Также под его основанием красовались два яйцевидных предмета.
- Никогда таких не видел, - мелькнуло в мыслях инспектора. Какой. То. Новый. Паразит.
Вдруг Нума осенило:
– Это он!! - Пенис ХмырГаарда!
Справа послышался удивлённый хрюк. Митуда полностью восстановила голову, и уставилась удивлёнными глазищами на новый отросток самца.
Тем временем, паразит явно занервничал. Он заметно увеличился в размере, удлинился и потянулся головкой вперёд, по направлению к женской особи. Та кокетливо хихикнула, и немного повернула туловище, широко открывая навстречу необычному пенису чмокающие полости своих наружных влагалищ. Нум хотел сделать всё как положено, и окаменевшими от возбуждения молотами пенисов забить самку до полусмерти, чтобы она не дрыгалась под его шальными зыбрами. Но новенький товарищ не дал ему даже об этом помечтать.
Мировоззрение и мироощущения Нума словно накрыла непроглядная пелена приятного сна. Усилием воли, чужак взял контроль над примитивным разумом ящеромода. Управляя телом Нума, Сусик надавил на нейронные рычаги, и с неимоверными усилиями затопал к ожидавшей его самке. Остановился, замер, прицелился. Глубоко вонзился своей головкой в скользкий тоннель влагалища. Туловище Нума навалилось на самку сверху и сбоку. Быстро. Вперед. Медленно. Назад.
Митуда стиснула зубастую пасть и замолчала, как будто внезапно умерла. Она была под воздействием наркотического коктейля, любезно протянутым лапой Нума. Сквозь туман мыслей, она думала:
-Так странно. Ощущать себя живой при суксе.
Обычно ей разбивали голову несколько раз подряд, отчего испуганный женский разум опускался на самое дно основных инстинктов регенерации. Чувствуя. Лишь. Холод. Страха. И. Пожар. Там.
Во всех эпизодах, после сукса с Нумом, Митуда едва живая, с испугом наблюдала последствия совокупления. Выбитые зубы, повреждения матки и других органов. Она была молода, и многое было ей непонятно. Но в этот раз сукс происходил совсем иначе, по-другому. Она ощутила внутри себя странную, приятную пульсацию. Ощущение, которое она не могла контролировать либо остановить. Нарастающее нечто, заполняло промежутки в мыслях, и интенсивно втирало в её бодрствующий разум эфемерное таинство наслаждение и неизведанное ранее, настоящее суксуальное желание. Она поймала себя на том, что её тело рефлекторно приспособилось к новому пенису и делает движения навстречу розовому отростку, который шарообразной головкой слегка расширял её влагалище номер 3. Остальные два влагалища явно завидовали происходящему - призывно хлюпали пустыми полостями, набухали алыми складками, обильно текли молочными струями липкого суктального ама, который стекал блестящими ручейками по задним ногам самки.
Митуда взволновалась от гаммы новых ощущений. Такого с ней никогда не было. Ей вдруг захотелось жить. С этим. Новым. Кусочком. Мира. Сверху. Спереди. Сбоку. Всюду.
Цунами пульсаций, неистово захлестнули женщину и сковали низ её чрева сильными волнами мульти бабочек. Послышалось низкое прерывистое рычание. Острые клыки неистово щелкали, свободные влагалища шумно булькали каждый на свой лад, брызгались наружу струйками суктального ама. Под сжатием мышц влагалища номер 3, из желудка самки громко ухая, выходили аритмичные хлопки невидимого газа. Митуда впервые, по-настоящему, испытывала вагинальный Оргатряс. Да. Да.
Тело и головку сильно сжали. Он понял - пора. И Сусик возликовал о долгожданной свободе, спев хвалебную капель голосами миллионов сперматозоидов, долгими веками хранящихся в его левом и правом семенном резервуаре. Давнее. Задание. Успешно. Выполнено.
Жемчуга ярко пахнущего семени сразу всасывались мышцами влагалища и исчезали в тёплых недрах половых органов. Затем он успешно отделился от носителя и облачившись в молекулярную пленку силового поля, проник внутрь самки. Керамическим мини лезвием он легко прорезал плотную мышечную ткань гибридной матки, и с трудом протиснулся в детородный сосуд, сквозь крепкие сплетения мышц. Переключив бортовое питание в режим восстановления, нежданный гость свернулся небольшим калачиком и отключился. На его долю сегодня выпало просто огромное количество. Мыслей. Действий. Движений. Песен.
Снаружи, происходила немая сцена. Митуда удивлялась. Она мысленно ощупывала себя. Наркотическое наваждение как лапой сняло. В её влагалище номер 3 произошло что-то совершенно немыслимое, что-то совершенно новое. Она ощутила, как её родовая полость наполнилась желанной мужской жидкостью. Внутри живота затихающим отливом разливалось ощущение тепла и покоя. Что. Это. Такое. Было.
Но знакомый испуг запретил ей тихо радоваться. Нум быстро приходил в сознание. Голова ящера поднялась кверху, глаза приоткрылись, щурясь от пещерного освещения. Неведомые, глубинные материнские инстинкты резко проснулись. Защищая новую страницу своей жизни, Митуда со всей силы ударила задней ногой прямо в пах самцу. Тот недоуменно гавкнул и согнулся пополам.
- Что за??!! - Сдавленно просипел инспектор, схватившись лапами за ушибленные молоты.
Митуда не совсем понимала происходящее. Неожиданно для самой себя, она укусила задними, ядовитыми клыками ближайший половой молот самца. Нум взвыл от боли и с размаху ударил острым кончиком хвоста по ромбовидной голове противницы. Но она ожидала какой-нибудь ответ самца, и его смертельный выпад пришелся по касательной, немного задев при этом черепную кость. Митуда сделала вид, будто удар причинил ей жуткую боль. Стеная и крича от мнимого ранения, она перекатилась в дальний край пещеры, где уже подыхала её старая голова, замедленно моргая блестящими от слез веками влажных глаз. Она увидела происшедшее и была рада отойти в мир иной зная, что есть и другая, неожиданная страница. Её. Личной. Истории.
Сейчас, обе головы находились на расстоянии в несколько десятков сунтиметров друг от друга. Они смотрели друг дружке в одинаковые глаза и внимательно изучали до боли знакомые шрамы на лице. Моргания век старой головы медленно утихли. На длинных ресницах застыли блестящие бусинки слезинок. Уходя. В. Неизведанное. Поцелуй. На. Прощанье. Себя.
Митуда притихла на зеленом песке каменного жилища, имитируя агонизирующие движения конечностями и пастью, делая вид, что отходит в смертный сон. Позади неё, Нум громоподобно рычал от злости и боли. Ящеромод спустился в подвал и срочно вывел из сна две самки, которых хотел оставить возле себя на долгую ночь, после сукса с Митудой. Но. Утром. Забить. Дубинами. До. Смерти.
Никто в общине не знал, что инспектор первого Шага, уважаемый Нум - похититель самок и серийный убийца. Временную память своих жертв ящеромод искусно подавлял наркотическими отварами местного шамана. А тела убитых самок, тёмными ночами, умышленно сбрасывал на проложенные тропки желудков ХмырГаарда. Даже. Волоска. Не. Оставалось.
Сонные самки поднялись в пещеру с зеленым песком. Не дав опомнится разбуженным женщинам, самец быстрыми и точными ударами половых молотов искромсал серые мозги самок в мокрую жижу, и пока они отращивали новые головы, снова и снова крушил их новорожденные черепа. Неистово вонзая твердые тела молотов в их визжащие от боли влажные полости, он одаривал каждую женщину порезами и глубокими кровоточащими бороздами, которые обычно заживают долгие недели после подобного полового безумства.
Наблюдая спинными сенсорами за гневом Нума и расправой над подругами, Митуда медленно, почти незаметно, выкопала передними лапами глубокую ямку в зеленом песке и поглубже спряталась в ней, правда не целиком. Дрожа от страха она, слышала все предсмертные хрипы подруг. В воздухе пещеры физически ощущались плотные, яростные удары мощного хвоста и хрусты телесных повреждений. От моральной и физической перегрузки, самка незаметно для себя уснула. Ей снилось время её сна. Такое милое и доброе. Которое длилось. Так. не. Долго.
Глава 3.
После пассивного отдыха в дружелюбной полости матки, Сусик протянул тончайшие нейронные щупы в разум женского существа, и постепенно насытился воспоминаниями Митуды. Автономный банк спермы SYSic-3, с функцией детородного коитуса и оптической мимикрии, который сутки назад активировался после разгерметизации капсулы гибернации, внимательно анализировал поток получаемых данных. Внезапно бот понял, что ему необходимо вернуться. Он синтезировал небольшую дозу снотворного, и ввёл препарат прямо в кровеносную систему самки.
Спустя десять минут огромное тело обмякло. Сусик немного выполз из гостеприимного тела и осторожно выглянул наружу двумя тонкими глазами. Песок в пещере был словно вспахан множеством безумных лопат. Спектральный анализ показал высокое содержание в воздухе паров гниения. Во вчерашних пробах, такого не наблюдалось. Огромный самец спал на два часа. Его толстые мускулистые ноги лежали на теле алой груды из плоти и костей. Тела самок были изломаны, избиты, размозжены, и были похожи на сгустки кровавого фарша. Сусик задумался:
- Необходимо вернуться.
- Необходимо остаться.
- Мотивация - защита носителя.
- Подтверждение.
Ночью, бот провел анализ внутренних органов самки. Он знал. Синтез цианида висмута занял некоторое время. Нужных химических веществ на его борту было недостаточно, и Сусик тихо прокрался мимо спящего ящеромода. На теле мертвой самки он нашел нужный слой минералов, и включил молекулярный насос. Спустя семь минут, бот осторожно опустил бледно-фиолетовую каплю в храпящую пасть Нума. Прошло несколько долгих минут. Ничего в пещере не изменилось. Только вот Нум. Забыл. Как. Дышать.
Убедившись в полной биологической смерти самца, Сусик обследовал все остальные помещения. Затем вернулся в основную пещеру, и осторожно впрыснул в вену Митуде антибиотики от раневых инфекций и дозу вакцин от всех известных болезней. После чего мимикрировал в недавно скопированный облик и отправился по своим делам. Снаружи ярко светило Солнце. Крупные песчинки прилипали к его лапкам. Двигаться в этой форме на суше было крайне неудобно. Путь предстоял долгим и засушливым.
В самый разгар вселетнего зноя, служители храма ХмырГаарда обычно впадали в дневную спячку. Жрецы то и дело опускали кончики хвостов в круглые чаши с холодной водой, а на голову одевали широкие шляпы из светлой кожи марапу. Песок на острове в такое время дня раскалялся до температуры кипения воды. А так как ящеры состояли из воды, то вполне могли закипеть невзначай, как радиатор. После ночной Инвентаризации, жрецы несколько дней ничего не делали, лишь изредка баловались кватлетками и пили зеленый ч’Ай.
Входные ворота храма были широко открыты для посетителей и паломников. Обычно гости посещали храм утром или вечером. В знойный полдень, желающих поглазеть на тело ХмырГаарда было крайне мало. Вот и сейчас, абсолютно никого. Тишина и умиротворение внутри, шепот ветра снаружи, электростатическая песнь скользящих по лицу пустыни, песчинок. Жрецы уселись в уютный кружок возле огромной каменной чаши с холодной водой, и мирно дремали. Головы рептилий подрагивали, жрецы смотрели сны. Сквозь яркую полоску света входа, в прохладные покои храма проковыляла морская черепашка, едва шевеля лапками. Не блестящей наружности. Уставший. Песчаный. Пирожок. На. Лапках.
Никто и ухом не повел – днём в храме было разрешено свободное шатание кого угодно и куда угодно. Даже кватлета могла посетить храм. Правда не было никакой гарантии, что она из него вернется. В ночное же время ворота наглухо закрывались, да так, что и муха не пролетит. Такие вот правила. Совершенно не зная о правилах, морская черепашка ускоренно распрощалась с горячей знойной кучей песка за спиной, и сменив темп, неторопливо зашуршала лапками по матово-серой поверхности металлического пола. Один глаз ящера охранника наполовину приоткрылся, понаблюдал пару секунд за гостем, и закрывшись, провалился обратно в медовую нирвану сиесты.
Ещё на подходе к храму бот активировал приемник и передатчик сигналов цифровой радиосвязи. Но по пути в храм, ни одного отклика не было. И лишь в храме, появилось сразу несколько подключений. В каждый такой порт, Сусик отправил свой идентификационный паспорт. Один ответ пришел спустя несколько секунд. Единственный активный порт, указал своё точное местоположение, относительно сторон и дверей храма. Черепашка приподнялась на лапках, и значительно прибавила в скорости на твердой поверхности. Спустя около семь минут поиска, отдалённый маячок привел бота к большому странному помещению.
Посередине квадратной комнаты с высоким потолком, на некотором возвышении от пола, стояла плоская металлическая площадка. Со всех сторон площадку окружали извилистые спирали пустотелых труб огромного диаметра. Вокруг площадки, словно лесопосадка, вырос рукотворный частокол из грубо обтёсанных веток ярёзы. На оструганных вершинах невысоких, с метр высотой, кольев, молчаливо восседали тысячи человеческих черепов. Рядом с металлической площадкой, стояло несколько пыльных компьютерных мониторов и системных блоков. Некоторые, особо счастливые лысые черепа были приспособлены для благой цели и весело дарили свет, поселив на свои макушки с десяток желто-коричневых, коптящих светильников. В помещении царила прохлада и тишина. Но сенсоры бота уловили слабое движение и шум.
В глубине комнаты, за пьедесталом, Сусик обнаружил наполовину задремавшего жреца. В одной из его лап, светился небольшой прямоугольник дисплея. Полупальцы-полукогти, крепко обхватили терминал связи. Бот подумал секунду-другую, после чего успешно синтезировал слабый наркотик и подкравшись на цыпочках, прицельно впрыснул несколько миллилитров вещества в узкую щель между челюстями ящера. Ящер с компьютером, и морская черепашка. В компании тухлых черепов. Натюрморт. Или. Марина?
На всякий случай, бот выждал в полной неподвижности ровно пять минут. Ящер заметно расслабился, и на четвертой минуте действия препарата, терминал глухо стукнулся о пол. Сусик за минуту мимикрировал в первичную форму. Щупальца с присосками, схватили цепким вакуумом заветный терминал связи. Чтобы не быть замеченным, бот ускоренно переместился из странного помещения и найдя небольшое темное пространство под лестницей, идущей наверх, уселся на пол и затаился.
На дисплее умного устройства, ярким красным шрифтом светились сообщения:
- Права администратора приостановлены, неправильно набран пин-код. Число неудачных попыток ввода 27874.
- Главный корабельный интеллект, деактивирован.
- Выявлена неисправность ручного ввода терминальных команд.
Внизу экрана, учащённо мерцала большая зеленая кнопка с надписью:
- Вызвать дежурного по ремонту!
На стекле сенсорной клавиши из сверхпрочного закаленного алмаза, было множество выбоин размером с микрометеорит. Видимо за долгие века вызова техников, алмаз спасовал под настойчивыми когтями голодных местных жителей. Обнаружив физическое повреждение устройства, Сусик попытался подключиться к терминалу по протоколу беспроводной связи, и его попытка тут же оказалась успешной. После вереницы вопросов и ответов, Сусик представил особый цифровой ключ и получил доступ к системе связи с Главным Бортовым Интеллектом, сокращенно ГБИ. Но с главным связаться не получилось. Отказ. Системы.
Подчиняясь протоколу отказов, бот скопировал по внутреннее хранилище ГБИ все данные изъятые из разума Митуды, в формате прямых цифровых мыслей. Он запросил в чате терминала любую помощь в обработке данных, у всех устройств доступных в сети.
Ответ после запроса пришел спустя двадцать наносекунд. Такая впечатляющая вычислительная мощь поразила схемы поведения и анализа бортового компьютера Сусика, и он прижался к полу, словно собачка Чихуахуа увидела над собой грозную тень Английского Мастифа!
Полученные инструкции были понятны и просты. Найти такой же терминал связи в секции терраформирования, и запрограммировать новый алгоритм работы всей экосистемы. Всё просто. Ещё одно дополнительное задание, пришло с опозданием в секунду, и помещалось в самом конце списка. Неприятное. Но. Без. Вариантов.
Копошась несколько часов назад в разуме Митуды, Сусик не смог найти в памяти самки ни одного упоминания о присутствии человеческой расы на этой планете. Проанализировав полученные данные, микрокомпьютер бота переключился в экстренный полнофункциональный режим, по причине полного отсутствия следов пребывания гомо сапиенс на этой планете. Создатели Сусика, были людьми, и попытались заранее предугадать разнообразные проблемы подобных ботов, включая атипичные ситуации в нестандартной среде обитания, в том числе - в неизведанных мирах. По всей видимости, именно такая ситуация и была налицо.
Терминал нашелся не сразу. Полипы и многовековая грязь, почти до неузнаваемости изменили внешний вид предметов, образы которых были прошиты в память бота. Сусик смахнул щупальцами толстый слой липкой пыли с плоской сенсорной панели. Неторопливо ввел особый порядок цифр, и в пиктограммах управления выбрал локальное формирования климата. Далее, опции:
- Фундаментальная заморозка.
- Подтверждение!
-Процесс запущен.
- Ожидайте выполнения.
Когда ввод команд был окончен, на экране терминала родился алый текст предупреждения.
- Внимание, в Реакторе недостаточно энергии для запуска финальной процедуры терраформирования!
- Срочно зарядите Реактор!
Сусик конечно, заранее знал о проблеме, исходя из короткого комментария в системном сообщении. Это и было его личным, дополнительным заданием. Бот автономного банка спермы питался от портативного микрореактора на Плутонии П+. Сусик ни секунды не колебался, прочитав строки задания. Выполнить приказ - это нерушимый фундамент законов роботехники. Добравшись до секции субатомного Реактора, он очистил от грязи панель вводного терминала. Затем внимательно ввел код из шестнадцати цифр и символов, сообщенный ему устно, в виде единого слова. Как только последний иероглиф был нажат тонким щупальцем, послышался завывающий гул скрытых механизмов. Створки реакторных дверей широко раскрылись.
Внутри маленькой шахты стояла открытая кабинка лифта, освещенная красным диффузным светом. Сусик медленно проковылял вовнутрь. За его спиной громкий синтетический голос предупреждал об опасности радиационного заражения. Ритмический писк предупредительных сигналов сливался с голосовой информацией. За ним закрылись матовые вольфрамовые шторки. Всё разом утихло. Штиль. Дрейф.
Лифт качнулся и плавно провалился вниз. Послышался синтетический голос – до начала расщепления осталось 60 секунд. Затем пошел обратный отсчет.
Сусик не имел общей долговременной памяти. На 55 секунде, он оживил запись воспоминаний Митуды, и перемотал на время, когда проникал в теплоту её лона глубже и глубже. Вспомнил серебристые нити спермы, ответные сжатия влагалища, обоюдные ощущения единства и родства. Сон. В. Матке. Зернышко. Рядом. Микро. Макро. Нано. Отрезки. Прошедшего. Бытия.
С этими мыслями, тело автономного банка спермы мгновенно расщепило на нужные составные вещества, вдохнув вторую жизнь в уставший за тысячелетия сверхплановой службы, Реактор.
На следующее утро случилось чудо! Удивлённые жители общины толпами выходили на песчаные берега моря и вытягивая длинные раздвоенные языки, пробовали на вкус неизвестное в природе лакомство - белые хлопья мягких, падающих снежинок.
Глава 4.
Митуда открыла левую половину глазных яблок. Светало. Потом правую. Самка покрутила головой из стороны в сторону, вспоминая кто она и где находится. Но память проснулась гораздо быстрее! Страх о встрече с самцом Нумом, резким спазмом уколол её сонную артерию. Зарождающаяся жизнь в её матке, словно генератор невидимых мыслей и побуждений, настойчиво включал древние инстинкты самосохранения. В животе она ощущала новые, странные изменения – чувство напряженности и активного роста. Псевдомолочные железы, обычно скрытые под толстым слоем чешуи – слабо пульсировали и ощутимо набухли. Ещё одно обстоятельство не давало ей покоя – она спонтанно вспоминала живые фрагменты другой жизни. В этих ярких цветных обрывках, совершенно не было Нума и прочих самок из пещеры, которых помнила Митуда. Тревога и беспокойство словно сильный ветер, направляли перекати поле женских мыслей в одну точку. Прочь. Отсюда. Быстрее.
Тихий, грустный рык вырвался из клыкастой пасти. В десяти метрах от себя, она увидела Нума и двух самок. Самец спал, возле своих жертв. Как. Всегда. Тварь.
Она не понимала, что ей сейчас делать. Понимала, что не делать – не выдавать своего присутствия среди живых. Митуда застыла в одной позе, не выпуская Нума из поле зрения. Спустя час, она заметила, что грудь самца не поднимается и не опускается, в привычном ритме дыхания.
- Странно, - подумала она.
- Как такое может быть? – продолжила размышление самка.
- Подожду еще немного, а потом подберусь поближе, и проверю. – придумала Митуда.
Прошло примерно шестьдесят минут, в течении которых самка сходила под себя, но не выпускала из виду Нума. Дыхания не было видно, но расстояние могло сыграть злую шутку. Отряхнувшись от песка, она на цыпочках подкралась к мускулистому самцу. Радостно забилось сердце – это правда, Нум был мёртв!
Но когда она увидела весь масштаб побоища, радость умерла, не приходя в сознание. Возле мертвого самца, недалеко друг от друга, были две мертвые бесформенные туши, истекшие кровью. Мгновение гнева захлестнуло Митуду, её хвост звонко щелкнул и насквозь продырявил череп Нума. Тот конвульсивно дернулся всем телом.
Помолчав возле убитых подруг, Митуда боролась с первобытным страхом. С закрытыми глазами, она спустилась по едва заметным каменным ступеням в нижний ярус. Именно там, в принудительном сне спали остальные четыре самки. Нум никогда не повторялся в половых связях. После совместных оргий всегда делал длительные передышки. Самки поднимались к нему наверх, только при условии, что он пробудит их от сна.
Поставив лапу на самую нижнюю ступеньку, Митуда вздрогнула словно от удара молнией! Пошатнулась. Перед её внутренним взором, яркой кинолентой открылась лестница в доме, который она внезапно вспомнила до каждой детали. Дом. В котором была её настоящая, прошлая жизнь. Богатая. Пестрая. Белая.
Память о былом, словно внезапная гроза, закапала крупными каплями картинок на обезвоженный разум самки, и совсем скоро, в разуме Митуды не осталось ни одного сухого местечка.
Её родители были жрецами средней касты. Очень видные фигуры в храме Высшего Организма. Лица нахлынули солью на нежную полость раны. Братья, сестры. Также она вспомнила как наяву жесткий разговор с родителями о том, что ни в коем случае нельзя опозорить их честь и сан своими дурацкими, подростковыми выходками. Помнила ночь на берегу моря с друзьями. А потом. Мрак. Ночи. Может. Это. Всё. Мираж.
В потайном подвале царил полумрак. Она хорошо знала эти стены из грубо обработанной горной породы, словно давних знакомых. Помнила зелёное лицо песчаного ковра под ногами, встречавшего Митуду своей измятой улыбкой при каждом пробуждении и засыпании самки. Помнила безвольных подруг, которые спали рядом глубоким сном.
Проходя мимо знакомых ей, изувеченных тел, хотелось изо всех сил проснуться и сбежать куда-нибудь, где нет никого, абсолютно. Только это был не сон. Видимо Нум недостаточно отыгрался на двух самках за дерзость Митуды. Маленький лучик солнца пробил плотные серые тучи! Последняя самка в конце тайника, была жива и невредима. Женщина мирно посапывала, находясь в принудительном сне. Мятежница подошла к ней поближе. Имён узниц она на знала. Они не успевали общаться в момент сукса или до и после оргий. Только когда пили сонную воду под усталым присмотром Нума, было несколько редких минут тайного общения.
Лапы потянулись к широким кожаным ремням чудовищной толщины, опоясывающие туловище спящей самки. В последний миг, Митуда остановилась как вкопанная, словно прислушиваясь к гнетущей тишине подземелья, замерла. Прошло с десяток секунд тишины. Напряглись мускулы. Тонкий острый конус окончания хвоста Митуды с мрачным хрустом пробил спящее тело самки со стороны сердца и вылез со спины, наружу.
Глаза невинной жертвы на несколько долгих мгновений, широко открылись. Словно в замедленной сьемке, она удивлённо огляделась вокруг, потом перевела взгляд на хвост, вонзившийся в её грудь, с чешуи которого стекала на зеленый песок алая капель густой крови. Взгляд подруги, с обидой и грустью посмотрел на Митуду, которая отвернула шипастую голову в противоположном от неё направлении. Женщина попыталась что-то сказать, но из полуоткрытой пасти на светло желтый шарик живота, лишь закапала широкая струйка немой розовой слюны. Веки поверженной медленно сомкнулись. Голова поникла на шее, безвольно свесившись вниз.
Митуда с трудом извлекла хвост из бездыханного тела. Из рваной раны вывалились частички тёмно-коричневой плоти. На жадный подсохший песок, хлынула дымящаяся душа. Неожиданная убийца завороженно смотрела на реальные последствия своего мысленного выбора, крупно подрагивая всем телом от испуга, находясь в состоянии аффекта от штормового выброса смеси гормонов и адреналина. Левая нога согнулась в суставе. Самка рухнула на прохладную зелень песочного ковра. В голове кричала стая женских голосов:
- Убийца убийца!!
Митуда свернулась кольцом и навзрыд зарыдала, рыча и скаля ряды оранжевых клыков. Она сделала непростой выбор для защиты своих родителей, в пользу их репутации. Чтобы никак не связать их честь с убитыми самками и Нумом. Новости о дочери высокопоставленного жреца, которая по недосмотру родителей оказалась в доме взрослого самца посреди кучи трупов, и вдобавок оказалась беременной, принесут полный кокос позора и большие неприятности её семье. Она с огромной грустью осознавала, что ради других, отняла жизнь у подруги, имя которой даже не знала. И стала похожей, на Нума. Как. Две. Капли. Крови.
За стенами ненавистного жилища была непроглядная ночь. Озираясь по сторонам, Митуда тайком выбралась из пещерного люка. Поблизости жилища Нума не было ни одной живой души. Она не знала куда идти, но выбрала маршрут, где не было видно пещерных холмиков, в которых по обыкновению селились жители общины. Она брела куда-то всю ночь напролёт, чувствуя только направление. Уставшая, голодная, беременная убийца, остановилась при первых лучах рассввета. Глазами поискала убежище. Вскоре, нашлась свободная пещера, схожая на куб с отверстием посередине. Она забралась вовнутрь и заснула мертвецким сном.
Когда самка проснулась, её тело сразу отметило непривычные ощущения – холод! Пасмурные тучи и низкая температура поверхности, были совершенно не свойственны островному климату. Выглянув наружу, Митуда обомлела – всё вокруг, на многие километры, было усеяно странной белой пылью. Она не хотела выходить из укрытия, чтобы не быть замеченной, и поэтому изучала небольшие островки белой пыли, которая упала с неба в убежище самки. Странно, белая пыль, если её слизнуть, ненадолго дарила ощущение свежести и влаги. Но если пыли съесть много за одну пасть – сильно болели клыки.
Укрывшись в холодной кубической пещере, она неподвижно лежала на боку и с черной грустью смотрела в белую даль. Словно кого-то упрямо ждала. Безмолвный снег продолжал падать на землю крупными хлопьями, но тут же таял, образуя скользкую жижу лужиц. Митуда смотрела далеко-далеко вдаль, словно пронизывая и сжимая пространство, в попытке увидеть своих родителей, идущих навстречу к дочери, чтобы помочь. Когда лежать на одном боку становилось больно, она меняла позу и смотрела в противоположную сторону.
Через несколько долгих недель, белая пыль внезапно исчезла, как будто её и не бывало. А вместо холода, яркой коркой апельсина, засветил добрый Желтый Шар. Привычная жаркая погода, быстро вернула свои владения, и Митуде даже показалось, что температура приподнялась на несколько градусов выше. Эта перемена приободрила беременную самку, и она взяла за правило осторожно прогуливаться поблизости от своего укрытия. Пищи в этой местности было мало. Изредка попадались болотные лягушки и стаи степных вёлков. Неподалёку от беременной, на расстоянии вытянутой лапы, круглосуточно находилось ощущение жадного голода. Арбузик. Растет. Требует.
Прошло ещё несколько недель. Живот самки значительно увеличился в размере, и спать по ночам было крайне неудобно. Кстати, бегать за едой тоже. Чувство беспокойства и тревоги, снова проникли в её отчаянный разум, когда женщина интуитивно почувствовала, что готова вот-вот отложить яйца.
Ей жутко хотелось, чтобы хоть кто-нибудь из родных был в этот момент с ней рядом. Но никто не знал о беглянке. Она с неохотой понимала. Вернуться домой, беременной, без мужа, она не может. Позор, отверженность - это минимальное наказание, которое ожидало её от родителей и родственников. Выхода нет. Митуда подняла в небо клыкастую пасть и грустно, навзрыд зарычала. Теперь она сама по себе. Да. Прошлое. Ушло. Его. Просто. Не. Было.
Роженица из последних сил выкопала задними лапами глубокую яму в горячем песке, и приготовилась к самому важному событию в своей новой летописи. С трепетом и осторожностью, она легла на правый бок возле ямки.
- Сейчас, - подумала она и с силой поднатужилась.
Но вместо долгожданных белых яиц, из родовых путей на свет Божий, совершенно безболезненно появились гелеобразные части двух живорождённых тел. Они раздельно парили в воздухе, на небольшом расстоянии от поверхности. Хаотичные фигуры, полупрозрачных чудес. Примерно через час после появления на свет, младенцы соединились в свои собственные тела и формы. Один. Мальчик. И. Она. Девочка.
Теперь Митуда была не одна! Они крепко спали, втроём, нежно прижимаясь друг к дружке. Вместе баловались и плакали по ночам. Детки быстро росли, и успешно охотились на насекомых, искусно отлавливая их в воздухе. Необычное семейство всегда было рядышком, всегда вместе. Составные тела малышей путешествовали в воздухе на разной высоте и собирались в различные фигуры неведомых форм и животных. В местах соединений биологической мозаики, не было видно ни малейшего шва. Но основное время они пребывали в привычной, самой любимой форме.
Так они и жили. Мама тираноавр и два левитирующих розовых кальмара, топчущие каждый день ногами и ножками гладкую металлическую пластину, с едва читаемым текстом на мёртвом языке:
“ - Автономный комплекс экспериментальной репродукции.
Ленинградский Зоопарк.
Ковчег Скандинавия.
Год запуска на орбиту Марса - 2397.”
Эпилог.
Информация на экране монитора:
- Первичная фаза тестирования и проверка работоспособности оборудования завершена на 100%.
- Для активирования второй фазы заданного терраформирования, введите идентификационный код, после чего, нажмите кнопку подтверждения.
- Первичная фаза тестирования и проверка работоспособности оборудования завершена на 100%.
- Для активирования второй фазы заданного терраформирования, введите идентификационный код, после чего, нажмите кнопку подтверждения
Каждую минуту экран просыпался. Говорил. Ждал. Засыпал. Вновь. И. Вновь. Повторяя. Молитву.
Закольцованная просьба окрашивала темное сферическое помещение в уютные, синие тона земного, домашнего очага. Сквозь толстые пластины свинцовых иллюминаторов, капитанская рубка задумчиво созерцала первородное космическое пространство.
В. Полном.
Бездушном.
Одиночестве.
Примечание.
(Некоторые странные слова.)
Суктальный ам.
После многовековых дискуссий и трений, сообщество ведущих амоведов общины ящеров, остановилось на нескольких вероятных переводах и значений, этого необычного слова.
1.Суборбитальный ням.
2.Моктальный хам.
3.Ректальный хлам.
4.Гигаенический вазелян.
Рассмотрим более детально каждую из этих весомых версий.
Итак, версия первая – суборбитальный ням. Конечно, можно сразу представить себе огромный, размером с Годзиллу космический желудок, который сорвался с катушек и шляется по звездным системам, делая НЯМ всему, что движется. Такая вот галактическая сковорода, которой охота поджарить на орбите круглые тефтели спутников связи. Но версия очень спорная, ведь Митуда не похожа на орбиту, либо тефтелю. Хотя если самку уменьшить. Отварить. Отжарить. Ого.
- Моктальный хам. Как все мы знаем, Мокта - это тоннельный маршрут вечно синего троллейбуса по пути из Мо в Кту. Видимо в данном случае, транспортное средство неудачно и не вовремя разбудили, оно проснулось, встало, и заехало в тоннель на сухую, отчего и получило такое меткое прозвище.
-Ректальный хлам. Заповедное и туманное, громкое и живое. Именно такие неполные ассоциации вызывает первое слово. Однако хлам здесь, ощущается как что-то винтажное и хорошенькое. Такой себе полезный хламик в углу. Доброе и милое, удушающее нечто, ползущее сквозь тёмный тоннель навстречу светлому будущему! Похоже, не так ли?
Но самая приближенная версия – гигаенический вазелян. По поводу произношения были множественные дебаты союза амоведов, но после нескольких дуэлей, единогласно остановились на произношении - гигаенический вазелян. Здесь и далее, подразумевается горюче-смазочный сгусток, живущий в круглой жестяной коробочке. На всякий пожарный случай, такая незаменимая вещь применялась в качестве лекарства при банальных жизненных ситуациях повышенной сложности. В своё время и эпоху, такая вещица была в кармане практически у каждого пассивного Думодолба. Также существует версия, будто ‘’вазелян’’, это фамилия касты Думодобов, которые умели делать смешное радио. До. Чего. Же. Странные. Кексы.
Кватлета.
Биологическое устройство из кожи, плоти, а самое главное – из мяса! Целиком и полностью стратегическая разработка ящеров первой хамонной засолки. Представляет собой обыкновенную болотную лягушку, но с некоторой электромеханической модификацией.
Дело в следующем. Некоторые умные ящеры обнаружили живописные картинки, которые были чем-то нацарапаны на стене одной из белых пешер, в заброшенных селениях Думодолбов. Судя по смыслу древних наскальных фресок, оставленных примитивными существами, оказалось, что мозг квакушек состоит из множества полезных кнопок, одна из которых при коротком нейронном замыкании, заставляла лягушку издавать - ква! Вооружившись этим тезисом, древние ящеры создали микрочип включения квака. Замысел в том, чтобы поедаемый субъект, радостным звуком, заявлял о своем местоположении в пространстве и времени ближайшему от него желудку. Всем хорошо известно, что добыть лягушку совсем непросто. Необходимо долгое время петлять по следу, сидеть в засаде, играть в домино, в бутылочку и всё такое. Но теперь, проблема утомительной охоты могла стать милой историей для учебников.
Операция внедрения микрочипа была совершенно несложной. Самое главное было дождаться момента, когда будущая кватлета чихнет. Лягушку отлавливали, помещали в специальный куб, и обездвиживали. Чтобы расслабить и подготовить животное, коллектив ящеров пел вслух веселые частушки на тему счастливого будущего. Одновременно с частушками, включался специальный механизм подщекочивания. К голове животного приближали суппорт с птичьими перьями марапу, которые быстро вращались по оси, едва касаясь пушистыми кончиками носа земноводной. Лягушка конечно сопротивлялась, подолгу боролась с рефлексом, но неизменно наступал заветный:
– Апчхи!!!
В этот момент с помощью гидравлического механизма, в пасть лягушки вставлялась электронная микросхема. Правда, был и побочный эффект процедуры. Пасть животного больше никогда не могла захлопнуться, потому что из неё торчали вполне видимые провода, резисторы, конденсаторы, дроссели и тумблеры. Ворчащей на это косметическое убожество, общине, объяснили, что этот временный недочет - на редкость замечательный источник редких минералов, что в прочем, было не так далеко от истины.
Ввиду сложностей реализации чипирования, первое и второе поколение кватлет, были не особо квактабельны и довольно молчаливы. Этот прискорбный недостаток успешно исправили в третьем поколении популярного фастфуда. Прорыв технологии произошел как всегда, случайно. Перед предполагаемым моментом чиха, оператор задумался и случайно перепутал кнопки вращения куба, отчего развернул лягушку на сто восемьдесят градусов
Результат был ошеломительным! Во-первых, кватлеты обзавелись необходимым микрочипом, причем фасад и рот носителя не претерпел никаких видимых изменений. Во-вторых, теперь они квакали гораздо громче обычного! Всего одну единственную поправку внесли в инструкцию для пользователя - на кватлету не рекомендовалось смотреть сзади. Ни в коем случае!
В четвертом и последнем технологическом поколении, кватлеты дополнительно обрели широкую гамму. Никому. Не. Понятных. Вкусов.
Конец.
Метки:
