Ель
Петра Виссарионовича Кожемяку, как человека душевного и образованного, всегда окружало много интеллигенции, выказывающей острое желание с ним дружить. В особенности во время застолий, наслаждаясь сочным сервелатом, сладким желтым сыром и аперитивами. Дело в том, что наш герой заслуженно занимал пост заместителя директора Гастронома. Петр Виссарионович относился к своему делу ответственно и скрупулёзно. Помогая простому советскому покупателю получить то, что сделает его сытым, а привилегированному то, что в добавок к сытости принесет вкусовое наслаждение, Заместитель исполнял свой ?миссионерский долг?.
Петр Виссарионович с большим уважением относился к начальству. Однако, зная, что товарищ Твердохлебов работает в общепите со времен появления сливочного мороженного от ?любимого наркома? Микояна, Кожемяка понимал, что грядут перемены.
И действительно, 28 декабря, во время ежегодного собрания товарищ Твердохлебов с дрожью в голосе объявил о своей скорой отставке, предложив незамедлительно проголосовать за назначение приемника, которым ожидаемо оказался Петр Виссарионович. Вступление в новую, интересную должность было назначено на грядущий январь.
Немедля, товарищ Кожемяка сообщил всем, кому следовало радостную весть. Все кому следовало, в свою очередь, выразили восхищение, пригласив его в гости для встречи Нового года. Предложение нанести визит на дачу важной фигуры из министерства сельского хозяйства показалось самым заманчивым.
Вечером тридцатого декабря, Петр Виссарионович наслаждался домашней тишиной в мягком кресле. Потягивая коньячок Варцихе, он представлял снежные поля, теплую усадьбу и хвалебные новогодние речи. В журнале Советский Экспорт давали статью про прекрасные голубые ели, заполоняющие леса Колорадо и Юта и про то, что в середине 20-ого века эти, невероятной красоты представители хвойных, начали произрастать и на наших землях. Было в журнальном очерке что-то еще, но Петр Виссарионович, как человек не увлекающийся аграрным ремеслом, детально не вчитывался. Для ценителя флоры из министерства лучше подарка чем голубая ель и быть не может, решил Петр Виссарионович. На лице расплылась блаженная улыбка. Завтра в лес.
На следующий день, вооружившись лопаткой, положив в портфель праздничный деликатес, маэстро отправился в путь. Ехать планировалось километров двадцать от города по асфальтовой дороге, и немного наискосок, где собственно было задумано выкопать пушистый новогодний сюрприз. Время располагало к тому, чтобы добыть лучший экземпляр и прибыть, как вежливый гость, к подаче закусок.
Остановив Жигули в лесу, взволнованный от собственной гениальности Петр Виссарионович неспешно достал инвентарь, прихватив портфель. Место было идеальное: хвойные заросли манили разнообразием. Уверенно сделав шаг и сразу провалившись по колено в сугроб, он не отчаялся, а скорее наоборот, преисполненный энтузиазмом стал пробираться через снежные кучи в сторону растительности.
Шли часы… Начало темнеть. Промочив ноги и исколов красные от мороза пальцы, запал Петра Виссарионовича сменился на разочарование. Через какое-то время, разочарование сменилось на гнев. Щурив глаза, он пытался уловить желанный дымчатый оттенок, но предательски острое зрение не давало обмануться. Стало очевидно, что в этом чертовом лесу все ели и елки были исключительно зеленого цвета. Некоторое время назад гревший ватник встал колом. Покрытые инеем брови рефлекторно подергивались, пустой желудок урчал мотивы ?Ах, Одесса моя?. Трясущейся рукой Кожемяка открыл портфель, вынул банку шпрот, покрутил и убрал обратно, так как без консервного ножа она годилась только для игры в хоккей. Шоколадные конфеты и мармелад были умяты почти бессознательно. Чтобы согреться, Петр Виссарионович зубами вскрыл бутылку коньяка и сделал смачный глоток. Тепло прокатилось по задубевшему телу… Повторим? Повторим! До дна. Перт Виссарионович оттаял и вместе с тем основательно напился. Размахивая лопатой, он пробирался через кущи в сторону авто, выкрикивая нечленораздельные ругательства, смысл которых сводился к ненависти ко всем хвойным. Практически добравшись до заветного, покрытой коркой автомобиля, Петр Виссарионович сильно споткнулся. Это была низкорослая елка, с безобразными ветками. Лицо гения побагровело, глаза сверкнули и с криком: ?Ах ты сволочь зеленая!?, он набросился на деревцо и начал терзать его, как хищник, в конце концов вырвав ствол с корнем.
Как Петр Виссарионович добирался до министерской дачи остается догадываться.
В воспоминаниях хозяев и гостей надолго осталось эффектное появление будущего директора гастронома. В мокром ватнике, еле держащийся на ногах, с пьяной улыбкой и веником отдаленно напоминающим ель, Кожемяка промычал: ?сс Ноовым гоодом, с новым счаастьем!?. Потом пытался расцеловывать всех присутствующих. И наконец, сделал попытку воткнуть лесной трофей в дорогой индийский ковер, постеленный в гостиной…
Чувство глубокого стыда за содеянное внесло коррективы в распланированную жизнь Петра Виссарионовича. Не смотря на обещания свидетелей вечера о неразглашении, он не смог простить себе позор. Он не просто отказался от новой должности, но и уволился из гастронома. В дальнейшем, Петр Виссарионович посвятил себя написанию статей о продовольствии для небольших издательств. К слову сказать, разбирая старые журналы, ему встретилась та самая публикация Советского Экспорта, в которой говорилось, что в нашей полосе голубые ели высаживаются исключительно в качестве украшения административных зданий.
Петр Виссарионович с большим уважением относился к начальству. Однако, зная, что товарищ Твердохлебов работает в общепите со времен появления сливочного мороженного от ?любимого наркома? Микояна, Кожемяка понимал, что грядут перемены.
И действительно, 28 декабря, во время ежегодного собрания товарищ Твердохлебов с дрожью в голосе объявил о своей скорой отставке, предложив незамедлительно проголосовать за назначение приемника, которым ожидаемо оказался Петр Виссарионович. Вступление в новую, интересную должность было назначено на грядущий январь.
Немедля, товарищ Кожемяка сообщил всем, кому следовало радостную весть. Все кому следовало, в свою очередь, выразили восхищение, пригласив его в гости для встречи Нового года. Предложение нанести визит на дачу важной фигуры из министерства сельского хозяйства показалось самым заманчивым.
Вечером тридцатого декабря, Петр Виссарионович наслаждался домашней тишиной в мягком кресле. Потягивая коньячок Варцихе, он представлял снежные поля, теплую усадьбу и хвалебные новогодние речи. В журнале Советский Экспорт давали статью про прекрасные голубые ели, заполоняющие леса Колорадо и Юта и про то, что в середине 20-ого века эти, невероятной красоты представители хвойных, начали произрастать и на наших землях. Было в журнальном очерке что-то еще, но Петр Виссарионович, как человек не увлекающийся аграрным ремеслом, детально не вчитывался. Для ценителя флоры из министерства лучше подарка чем голубая ель и быть не может, решил Петр Виссарионович. На лице расплылась блаженная улыбка. Завтра в лес.
На следующий день, вооружившись лопаткой, положив в портфель праздничный деликатес, маэстро отправился в путь. Ехать планировалось километров двадцать от города по асфальтовой дороге, и немного наискосок, где собственно было задумано выкопать пушистый новогодний сюрприз. Время располагало к тому, чтобы добыть лучший экземпляр и прибыть, как вежливый гость, к подаче закусок.
Остановив Жигули в лесу, взволнованный от собственной гениальности Петр Виссарионович неспешно достал инвентарь, прихватив портфель. Место было идеальное: хвойные заросли манили разнообразием. Уверенно сделав шаг и сразу провалившись по колено в сугроб, он не отчаялся, а скорее наоборот, преисполненный энтузиазмом стал пробираться через снежные кучи в сторону растительности.
Шли часы… Начало темнеть. Промочив ноги и исколов красные от мороза пальцы, запал Петра Виссарионовича сменился на разочарование. Через какое-то время, разочарование сменилось на гнев. Щурив глаза, он пытался уловить желанный дымчатый оттенок, но предательски острое зрение не давало обмануться. Стало очевидно, что в этом чертовом лесу все ели и елки были исключительно зеленого цвета. Некоторое время назад гревший ватник встал колом. Покрытые инеем брови рефлекторно подергивались, пустой желудок урчал мотивы ?Ах, Одесса моя?. Трясущейся рукой Кожемяка открыл портфель, вынул банку шпрот, покрутил и убрал обратно, так как без консервного ножа она годилась только для игры в хоккей. Шоколадные конфеты и мармелад были умяты почти бессознательно. Чтобы согреться, Петр Виссарионович зубами вскрыл бутылку коньяка и сделал смачный глоток. Тепло прокатилось по задубевшему телу… Повторим? Повторим! До дна. Перт Виссарионович оттаял и вместе с тем основательно напился. Размахивая лопатой, он пробирался через кущи в сторону авто, выкрикивая нечленораздельные ругательства, смысл которых сводился к ненависти ко всем хвойным. Практически добравшись до заветного, покрытой коркой автомобиля, Петр Виссарионович сильно споткнулся. Это была низкорослая елка, с безобразными ветками. Лицо гения побагровело, глаза сверкнули и с криком: ?Ах ты сволочь зеленая!?, он набросился на деревцо и начал терзать его, как хищник, в конце концов вырвав ствол с корнем.
Как Петр Виссарионович добирался до министерской дачи остается догадываться.
В воспоминаниях хозяев и гостей надолго осталось эффектное появление будущего директора гастронома. В мокром ватнике, еле держащийся на ногах, с пьяной улыбкой и веником отдаленно напоминающим ель, Кожемяка промычал: ?сс Ноовым гоодом, с новым счаастьем!?. Потом пытался расцеловывать всех присутствующих. И наконец, сделал попытку воткнуть лесной трофей в дорогой индийский ковер, постеленный в гостиной…
Чувство глубокого стыда за содеянное внесло коррективы в распланированную жизнь Петра Виссарионовича. Не смотря на обещания свидетелей вечера о неразглашении, он не смог простить себе позор. Он не просто отказался от новой должности, но и уволился из гастронома. В дальнейшем, Петр Виссарионович посвятил себя написанию статей о продовольствии для небольших издательств. К слову сказать, разбирая старые журналы, ему встретилась та самая публикация Советского Экспорта, в которой говорилось, что в нашей полосе голубые ели высаживаются исключительно в качестве украшения административных зданий.
Метки:
