Война. Эвакуация
По-моему, Лев Толстой писал, что настоящие воспоминания у детей начинаются лишь после трех лет жизни.
Война(а когда она началась мне было чуть больше трех лет) отразилась в моей памяти только отдельными эпизодами. Поэтому эти мемуары - сочетание моих собственных воспоминаний с рассказами моих старших братьев и сестры. Мы жили в
Киеве, который немцы бомбили уже в первый день войны. Мне до сих пор непонятно,
а где же тогда была наша противовоздушная оборона, учения по которой так часто
проводились. Кстати, мой брат утром 22 июня подумал, что очередные учения. Мой
отец,имевший военную специальность связист, ушел на фронт 11 июля и в тот же день мы уехали из Киева. Мы - это мама и я с братом, дедушка и бабушка со стороны мамы, дедушка и бабушка со стороны папы и еще его младшая сестра. Сначала мы
плыли на рабочем пароходе, так как и папа, и мама работали в Днепровском пароходстве. В дороге нас даже кормили.Мы доплыли до Днепропетровска, а затем в
открытых вагонах - теплушках добрались до Минвод и приехали в город Моздок, на Кавказе. Нас разместили в доме у приветливого хозяина, русского. Но через пару месяцев хозяин дома сказал маме, что местные чеченцы грозятся нас всех вырезать(вот она ленинско-сталинская дружба советских народов!) Мама пошла в военкомат и нас отправили в Махачкалу. Там работала эвакуационная комиссия и нам дали направление в Ташкент, а родителям отца - в Сибирь. Но папина сестра заявила,что боится ехать в Сибирь, и моя мама обменялась с ней направлениями(фамилии-то были одинаковыми).До Сибири мы добирались долго и тяжело. Сначала на танкере через Каспийское море до Астрахани, затем поездом до
города Энгельс, где мы соединились с маминой сестрой и двумя ее детьми. Дальше мы
добирались вместе - Челябинск, Свердловск, Новосибирск и, наконец, Сталинск. И все это было с такими нелегкими пересадками, что моя сестра до сих пор с ужасом вспоминает пересадку в Челябинске. Тогда мы, четверо детей (двоюродному брату 12 лет, родному брату 10 лет, двоюродной сестре 8 лет, а мне 3 года) при посадке в вагон потеряли своих родителей. Трое из нас уже готовы были зареветь, но самый старший брат скомандовал:"Не реветь!" и мы слегка успокоились. А на следующей останове в наш вагон вошли наши родители. Они объяснили, что, посадив нас, они
едва успели сесть в другой вагон. По приезде в Сталинск наши мытарства далеко не
закончились. Этот город оказался режимным(там было много заводов оборонного
значения. К тому же наш родственник, эвакуированный с киевским заводом, сказал
маме, что бухгалтера здесь не требуются. Мама пошла в райком партии и ее направили работать в село Малово, где нужно было помочь председателю местного колхоза. Приняли нас неплохо, поселили в избе с большой и высокой русской печкой, с лежанкой. На первое время обеспечили дровами и продуктами. Потом дед с братом ходили в лес и рубили дрова. В этом селе в 1942 году умерла моя бабушка(а отец
и мать моего отца в Ташкенте умерли от голода). Через некоторое время мой дядя, который был в действующей армии и в Сталинске в это время формировалась его Сибирская дивизия, добился разрешения жить всем нам в этом городе. Нас подселили в квартиру к пожилой женщине, не очень довольной, что ее уплотнили(мы прозвали ее мегерой). У нас были две комнаты с кухней и большой плитой. Мою маму еще пару месяцев не отпускали из колхоза и она приезжала к нам на подводе и привозила продукты. Особенно мне запомнились большие тарелки с замерзшим молоком. Мы его размораживали и накидывались как щенята. Потом в город переехала и мама. Она устроилась работать бухгалтером в строительный трест, который строил заводы, выпускавшие вооружение. Нас было 7 человек, хозяйничал наш дед. Он умел печь блинчики на воде(преснаки) и делать конфеты из нарезанной свеклы. Однажды к нам приехал наш бывший сосед, который жил в Ташкенте. Он привез нам посылку от нашего дяди – яблоки и груши. Я с удивлением смотрел на эти фрукты и спросил у сестры: ?Что это?? - у нас были только райские яблочки. Вообще, жилось нам в Сибири довольно голодно, особенно после того как мама переехала в город и перестала привозить продукты из колхоза. Небольшим подспорьем было то, что двоюродные брат и сестра получали обеды по офицерскому аттестату своего отца - офицера Красной Армии. Продукты мы, разумеется, получали по карточкам.Мой брат до сих пор помнит нормы выдачи: хлеб - работающим 800 грамм, детям 600 грамм, пенсионерам 400 грамм в день. Мясо - 400 грамм в месяц, крупы и мука тоже раз в месяц. Зимой меня возили мама или брат на санках в детский садик по мосту через речушку, в которую сбрасывались отходы металлургического завода. Запомнилось как отмечали там Новый год. В зале стояла огромная елка, богато украшенная, и все мы, в карнавальных костюмах водили вокруг нее хоровод и пели веселые песни. Потом нам раздавали подарки – мандарины и конфеты – и это в тяжелом 1943 году! Елку мы отмечали и дома, пришло много родственников, которые тоже оказались в этом городе. Сестра разучила со мной русский народный танец ?Светит месяц?, который мы танцевали для гостей( потом, в Киеве мы его танцевали в госпитале, где работала моя мама). Все игрушки на елке, конечно, были самодельные, а в качестве Деда Мороза был мой черный медвежонок – моя любимая игрушка, которую я возил за собой еще из Киева. Еще в Сталинске запомнился спектакль в кукольном театре, куда меня повели мои братья, и цирк на берегу реки(почему-то с метлой на крыше). В этом городе я впервые в своей жизни столкнулся с проявлением антисемитизма. Мы шли с братом по улице и двое мальчишек на противоположной стороне улицы громко сказали один другому:"Смотри - вон два жиденка идут!" Когда мы рассказали об этом деду, он объяснил нам, что основное население города составляют бывшие крестьяне из Украины, высланные в Сибирь при коллективизации. В Сталинске мы получили извещение, что наш отец "пропал без вести в октябре 1941 года".
Через несколько месяцев окончилась битва в Сталинграде и трест, в котором работала мама, перевели на восстановление города. Семьям было разрешено приехать позже – весь город был начинен минами и взрывчаткой и строители должны были ходить по узкой тропке – иначе несчастный случай. Когда мы приехали в этот город, на берегу Волги нам был построен домик –небольшой, с чердаком. Возле самого домика в овраге(или большом окопе) валялся подбитый немецкий танк, а возле него – груды оружия. Мне отчетливо запомнились пирамидки с красной звездой в подъездах разрушенных домов – могилы погибших солдат. И еще – шеренги пленных немецких солдат, которых каждое утро вели на работу мимо моего садика. Работа их заключалась в том, что они обматывали стальным тросом руины домов и разрушали их до основания – взрывчатку им не давали, она шла на фронт. Однажды братья повели меня к развалинам универмага(на нем была надпись ТЖ), в подвале которого сидел Паулюс. Потом нам дали хорошую квартиру в районе ?Баррикады?. Но вот наконец освободили Киев и тетя с детьми и дедом уехали, а мы с мамой приехали позже – ее не отпускали с работы. В конце 1944 года мы с мамой вернулись в Киев. Первое время после приезда мы все жили в двухкомнатной квартире у деда(наша была занята каким-то инвалидом), потом по суду ее нам вернули, но все равно квартира деда еще долго оставалась для меня родной.Интересно отметить, что во время суда одна из
свидетельниц, наша соседка, вдова папиного друга и сотрудника, заявила, что наша
мама не жена нашего папы, а сестра. Не растерявшись, мама ответила:"Допустим, я
сестра, но дети-то его".
Для меня лично эвакуация закончилась тогда, когда по радио передали о начале войны с Японией. Помню, что прислонился у деда в комнате к печке и заплакал. Братья меня спросили: ?чего ты плачешь??. Я ответил, что опять началась война и опять нужно будет уезжать из Киева. Они засмеялись и объяснили мне, что никуда уезжать не нужно, что это совсем другая война.
P.S. В Киеве мы жили в коммунальной квартире без удобств. Уже будучи взрослым, я спросил у мамы: "зачем мы оставили свою благоустроенную квартиру в
Сталинграде". И мама ответила:"чтобы наш папа,если вернется с войны, смог нас
найти". Спустя много лет после окончания войны мама еще верила, что папа вернется.
------------------- --------------------- ----------------------
Война(а когда она началась мне было чуть больше трех лет) отразилась в моей памяти только отдельными эпизодами. Поэтому эти мемуары - сочетание моих собственных воспоминаний с рассказами моих старших братьев и сестры. Мы жили в
Киеве, который немцы бомбили уже в первый день войны. Мне до сих пор непонятно,
а где же тогда была наша противовоздушная оборона, учения по которой так часто
проводились. Кстати, мой брат утром 22 июня подумал, что очередные учения. Мой
отец,имевший военную специальность связист, ушел на фронт 11 июля и в тот же день мы уехали из Киева. Мы - это мама и я с братом, дедушка и бабушка со стороны мамы, дедушка и бабушка со стороны папы и еще его младшая сестра. Сначала мы
плыли на рабочем пароходе, так как и папа, и мама работали в Днепровском пароходстве. В дороге нас даже кормили.Мы доплыли до Днепропетровска, а затем в
открытых вагонах - теплушках добрались до Минвод и приехали в город Моздок, на Кавказе. Нас разместили в доме у приветливого хозяина, русского. Но через пару месяцев хозяин дома сказал маме, что местные чеченцы грозятся нас всех вырезать(вот она ленинско-сталинская дружба советских народов!) Мама пошла в военкомат и нас отправили в Махачкалу. Там работала эвакуационная комиссия и нам дали направление в Ташкент, а родителям отца - в Сибирь. Но папина сестра заявила,что боится ехать в Сибирь, и моя мама обменялась с ней направлениями(фамилии-то были одинаковыми).До Сибири мы добирались долго и тяжело. Сначала на танкере через Каспийское море до Астрахани, затем поездом до
города Энгельс, где мы соединились с маминой сестрой и двумя ее детьми. Дальше мы
добирались вместе - Челябинск, Свердловск, Новосибирск и, наконец, Сталинск. И все это было с такими нелегкими пересадками, что моя сестра до сих пор с ужасом вспоминает пересадку в Челябинске. Тогда мы, четверо детей (двоюродному брату 12 лет, родному брату 10 лет, двоюродной сестре 8 лет, а мне 3 года) при посадке в вагон потеряли своих родителей. Трое из нас уже готовы были зареветь, но самый старший брат скомандовал:"Не реветь!" и мы слегка успокоились. А на следующей останове в наш вагон вошли наши родители. Они объяснили, что, посадив нас, они
едва успели сесть в другой вагон. По приезде в Сталинск наши мытарства далеко не
закончились. Этот город оказался режимным(там было много заводов оборонного
значения. К тому же наш родственник, эвакуированный с киевским заводом, сказал
маме, что бухгалтера здесь не требуются. Мама пошла в райком партии и ее направили работать в село Малово, где нужно было помочь председателю местного колхоза. Приняли нас неплохо, поселили в избе с большой и высокой русской печкой, с лежанкой. На первое время обеспечили дровами и продуктами. Потом дед с братом ходили в лес и рубили дрова. В этом селе в 1942 году умерла моя бабушка(а отец
и мать моего отца в Ташкенте умерли от голода). Через некоторое время мой дядя, который был в действующей армии и в Сталинске в это время формировалась его Сибирская дивизия, добился разрешения жить всем нам в этом городе. Нас подселили в квартиру к пожилой женщине, не очень довольной, что ее уплотнили(мы прозвали ее мегерой). У нас были две комнаты с кухней и большой плитой. Мою маму еще пару месяцев не отпускали из колхоза и она приезжала к нам на подводе и привозила продукты. Особенно мне запомнились большие тарелки с замерзшим молоком. Мы его размораживали и накидывались как щенята. Потом в город переехала и мама. Она устроилась работать бухгалтером в строительный трест, который строил заводы, выпускавшие вооружение. Нас было 7 человек, хозяйничал наш дед. Он умел печь блинчики на воде(преснаки) и делать конфеты из нарезанной свеклы. Однажды к нам приехал наш бывший сосед, который жил в Ташкенте. Он привез нам посылку от нашего дяди – яблоки и груши. Я с удивлением смотрел на эти фрукты и спросил у сестры: ?Что это?? - у нас были только райские яблочки. Вообще, жилось нам в Сибири довольно голодно, особенно после того как мама переехала в город и перестала привозить продукты из колхоза. Небольшим подспорьем было то, что двоюродные брат и сестра получали обеды по офицерскому аттестату своего отца - офицера Красной Армии. Продукты мы, разумеется, получали по карточкам.Мой брат до сих пор помнит нормы выдачи: хлеб - работающим 800 грамм, детям 600 грамм, пенсионерам 400 грамм в день. Мясо - 400 грамм в месяц, крупы и мука тоже раз в месяц. Зимой меня возили мама или брат на санках в детский садик по мосту через речушку, в которую сбрасывались отходы металлургического завода. Запомнилось как отмечали там Новый год. В зале стояла огромная елка, богато украшенная, и все мы, в карнавальных костюмах водили вокруг нее хоровод и пели веселые песни. Потом нам раздавали подарки – мандарины и конфеты – и это в тяжелом 1943 году! Елку мы отмечали и дома, пришло много родственников, которые тоже оказались в этом городе. Сестра разучила со мной русский народный танец ?Светит месяц?, который мы танцевали для гостей( потом, в Киеве мы его танцевали в госпитале, где работала моя мама). Все игрушки на елке, конечно, были самодельные, а в качестве Деда Мороза был мой черный медвежонок – моя любимая игрушка, которую я возил за собой еще из Киева. Еще в Сталинске запомнился спектакль в кукольном театре, куда меня повели мои братья, и цирк на берегу реки(почему-то с метлой на крыше). В этом городе я впервые в своей жизни столкнулся с проявлением антисемитизма. Мы шли с братом по улице и двое мальчишек на противоположной стороне улицы громко сказали один другому:"Смотри - вон два жиденка идут!" Когда мы рассказали об этом деду, он объяснил нам, что основное население города составляют бывшие крестьяне из Украины, высланные в Сибирь при коллективизации. В Сталинске мы получили извещение, что наш отец "пропал без вести в октябре 1941 года".
Через несколько месяцев окончилась битва в Сталинграде и трест, в котором работала мама, перевели на восстановление города. Семьям было разрешено приехать позже – весь город был начинен минами и взрывчаткой и строители должны были ходить по узкой тропке – иначе несчастный случай. Когда мы приехали в этот город, на берегу Волги нам был построен домик –небольшой, с чердаком. Возле самого домика в овраге(или большом окопе) валялся подбитый немецкий танк, а возле него – груды оружия. Мне отчетливо запомнились пирамидки с красной звездой в подъездах разрушенных домов – могилы погибших солдат. И еще – шеренги пленных немецких солдат, которых каждое утро вели на работу мимо моего садика. Работа их заключалась в том, что они обматывали стальным тросом руины домов и разрушали их до основания – взрывчатку им не давали, она шла на фронт. Однажды братья повели меня к развалинам универмага(на нем была надпись ТЖ), в подвале которого сидел Паулюс. Потом нам дали хорошую квартиру в районе ?Баррикады?. Но вот наконец освободили Киев и тетя с детьми и дедом уехали, а мы с мамой приехали позже – ее не отпускали с работы. В конце 1944 года мы с мамой вернулись в Киев. Первое время после приезда мы все жили в двухкомнатной квартире у деда(наша была занята каким-то инвалидом), потом по суду ее нам вернули, но все равно квартира деда еще долго оставалась для меня родной.Интересно отметить, что во время суда одна из
свидетельниц, наша соседка, вдова папиного друга и сотрудника, заявила, что наша
мама не жена нашего папы, а сестра. Не растерявшись, мама ответила:"Допустим, я
сестра, но дети-то его".
Для меня лично эвакуация закончилась тогда, когда по радио передали о начале войны с Японией. Помню, что прислонился у деда в комнате к печке и заплакал. Братья меня спросили: ?чего ты плачешь??. Я ответил, что опять началась война и опять нужно будет уезжать из Киева. Они засмеялись и объяснили мне, что никуда уезжать не нужно, что это совсем другая война.
P.S. В Киеве мы жили в коммунальной квартире без удобств. Уже будучи взрослым, я спросил у мамы: "зачем мы оставили свою благоустроенную квартиру в
Сталинграде". И мама ответила:"чтобы наш папа,если вернется с войны, смог нас
найти". Спустя много лет после окончания войны мама еще верила, что папа вернется.
------------------- --------------------- ----------------------
Метки:
