Loup gris
?Кто может заглянуть в душу волка??
Э. Сетон-Томпсон.
С Е Р Е Б Р Я Н Ы Й
Гри вырос в неволе. Однажды отец Мари лесничий Жак Тревье совершал обход вверенных ему угодий и наткнулся на разоренное волчье логово. Волков в округе в тот год развелось великое множество, они резали скот, и за каждого убитого волка можно было получить от государства денежное вознаграждение: самое большое за волчицу, в два раза меньшее за волка-самца и совсем небольшое за каждого убитого волчонка. А потому охотники не упускали возможности выследить волчий выводок и немного заработать. Когда Тревье увидел пятна крови на поляне возле норы, он сразу понял: здесь печальная участь постигла целую волчью семью. Лесничий уже хотел покинуть поляну, когда услышал доносившийся из норы слабый писк. Засунув туда руку, Тревье вытащил маленького волчонка месяцев полутора от роду. Волчонок испуганно скулил, вертел головой и щурил желто-зеленые глаза, не понимая, что же произошло, куда делись его родители, братья и сестры. Он был удивительно красивого окраса, серебристо-голубовато-серого, какой редко бывает у степных волков, без подпалин и темных пятен. Только глаза были словно обведены темным ободком, отчего казались еще больше и светлее, да посреди лба виднелась темная отметина в форме ромба. Волчонок внимательно уставился на Тревье и внезапно замолк, а потом высунул розовый язык и лизнул ему руку. Это и решило его участь – лесничий засунул звереныша за пазуху и отнес домой, на забаву своей пятнадцатилетней дочке Мари. За удивительный серебристо-серый окрас назвали его Гри.
Как волчонку удалось остаться в живых – никто не знал. То ли его просто не заметили, затаившегося в глубине норы. То ли рука охотника дрогнула в последний момент, когда он вспомнил старую примету: нельзя убивать последнего волчонка в выводке – к несчастью. Но дважды в его короткой щенячьей жизни ему повезло…
Пока волчонок был мал, он свободно бегал по дому и двору, играл с хозяйскими собаками, гонял кур, иногда покусывал за ухо валявшегося посреди двора поросенка. Мари его обожала, и волчонок платил хозяйке взаимностью: спал у порога ее комнаты, послушно ходил за Мари на поводке как собачонка, а если кто повышал на девчонку голос, будь то даже ее отец – издавал тихое глухое рычание и показывал подросшие клыки.
Через год-два Гри превратился во взрослого матерого волка с такими мощными челюстями и широкой грудью, какими не могла похвастаться ни одна самая большая собака в округе. Тревье вдвоем с дочерью жили на отшибе, около самого леса. Мать Мари давно умерла. Но вскоре новость о том, что у лесничего живет взрослый волк, разнеслась по городку, и жители стали проявлять обеспокоенность, ведь у всех был домашний скот. Пришлось соорудить для волка небольшой загон и посадить его на цепь. Как ни странно, Гри послушно стерпел такое ограничение своей свободы. Казалось, этот дикий зверь с удивительными желто-зелеными умными глазами понимал все, что делали его хозяева. Выросший около человека, он никогда не рвался убежать в лес, который был совсем рядом с домом, ел ту же похлебку, что и собаки, а днем грелся на солнышке, лежа в своем загоне на подстилке из рогожи и сена. И только по ночам, когда на небе светила яркая желтая луна, в волчью душу пробиралась какая то необъяснимая тоска, и молодой волк ощущал себя не домашним псом, сидящим у дома на цепи, а частью дикой природы, сыном древнего звериного рода. Рода, который тысячелетиями следовал своим инстинктам, и эти древние инстинкты будоражили молодую волчью кровь. И тогда те, кто в городке в этот час еще не спали в теплых постелях в своих домах, могли слышать льющийся над полями и виноградниками протяжный и завораживающий вой - Вой Зверя.
Но лунная ночь сменялась солнечным днем, и домашний волк забывал свои ночные тревоги, - сидел на привязи, ел сытную мясную похлебку, валялся на мягкой подстилке и гулял с хозяйской дочкой по окрестностям на поводке.
В тот поздний вечер в последний день октября, когда в городке появился незнакомец, погода стояла ужасная. Тучи неистово неслись по небу. Иногда сквозь них проглядывала луна, и тогда по земле стелились зловещие тени, похожие на привидений. Ледяной порывистый ветер трепал деревья, а когда с неба начали падать первые капли, стало ясно – ночью разразится настоящая буря.
Мари была в доме одна – отец с утра уехал осматривать угодья и остался на ночлег в лесной сторожке. Она сидела в своей комнате на кровати, закутавшись с головой в одеяло, смотрела в темную ночь за окном и слушала завывания ветра. ?Как будто пророчит что-то недоброе?,- думала она. ?Хорошо, что Гри со мной, с ним мне не страшно!?. Словно услышав её мысли, Гри, как будто чтобы ободрить Мари, издал со двора звук, какой может выдавить из себя только волк, старающийся быть собакой – наполовину вой, наполовину скулёж. Если существует в природе только четыре вида волчьего пения: вой одиночества, призыв о помощи, вызов на бой и песнь любви, - то это был пятый вид – вой дружеской верности – ?Не бойся! Я с тобой!?.
Между тем странник зашел в единственный местный трактир. Был он высок, широкоплеч, довольно красив, с черными усами, волевым подбородком и черными глазами – такими темными, что в них совсем не отражался свет тусклых трактирных фонарей. Невозможно было определить его возраст. Одет же он был в короткий черный плащ и черную шляпу. Сняв шляпу и стряхнув с неё капли дождя, незнакомец подошел к стойке и заказал местный коньяк, которым так гордились жители городка. Осушив стакан, он осведомился, нельзя ли остаться на ночь на постоялом дворе при трактире, и, получив согласие и ключ от комнаты, старомодно поклонился и стал подниматься на второй этаж, где находились номера. Подойдя к двери, он остановился перед ней и едва заметно усмехнулся в черные усы. ?13? - значилось на двери. Очевидно, все остальные комнаты были заняты.
Незнакомец в плаще открыл ключом дверь, зашел в комнату, не зажигая свет, подошел к окну и открыл его. Внутрь сразу же ворвался порыв холодного ветра и брызги дождя. Постоялый двор находился на обочине, у самой дороги, что соединяла с десяток таких же маленьких городков, где выращивали виноград и оливки и разводили скот. За дорогой было поле, а за полем, вдалеке – дом лесничего. Вот туда и был направлен взгляд человека в черном плаще. Он прислушался к доносившимся издалека звукам, потянул носом воздух, и на лице его появился едва заметный звериный оскал…
Мари сидела на кровати и вспоминала древнюю легенду, которую много лет назад, когда еще была жива, рассказывала ей бабушка Женевьева, мать её матери. Давным-давно все земли в округе принадлежали очень знатному и богатому графу. У графа был сын Луи. Юноша был всем хорош, но вот когда достиг он 16-летия, стали за ним замечать некоторые странности. Луи боялись лошади, испуганно ржали при виде его и уносились прочь, и он никогда не ездил ни верхом, ни даже в карете. По ночам Луи исчезал из дома, его нигде не могли найти, а к утру появлялся в своей постели совершенно голый, исцарапанный, и на губах у него была запекшаяся кровь. Потом стали замечать, что каждый месяц в день полной луны в округе кто-то пропадал – крестьянин, пастух либо горожанин – а потом несчастного находили в лесу или в поле с перерезанным горлом и выпущенной кровью. Всё это заставило жителей прийти к ужасному выводу: Луи – оборотень, и избавиться от него можно только, застрелив из ружья серебряной пулей. Что и было сделано: во время очередного полнолуния крестьяне выследили Луи, и самый меткий из охотников всадил две серебряные пули в его сердце, а усадьбу графа подожгли. Однако, сам граф успел бежать, увезя с собой тело убитого сына. Рассказывали, что он похоронил его в фамильном склепе в одном из своих маленьких замков. С тех пор только развалины графского поместья, что находились за городом недалеко от дома лесничего, напоминали о той печальной истории…
Этой ночью Гри чувствовал непонятное беспокойство. И хотя небо было покрыто тучами, круглая полная луна время от времени показывалась во всей своей пугающей красе. Но не луна внушала волку тревогу. Запахи, незнакомые запахи – вот что пугало. Звериное чутье шептало – где-то рядом бродит чужак! Предчувствие надвигающейся опасности – вот что заставляло вставать дыбом серебристую волчью шерсть на загривке.
Небо снова заволокло свинцовыми тучами, луна скрылась из виду, стало совсем темно. Только фонарь на крыльце отбрасывал желтый треугольник света, да светилось окно в комнате Мари. Пошел сильный дождь и ветер задул с новой силой. Гри спрятался под крышу в своем загоне, лег на подстилку, положил серую морду на лапы и закрыл глаза. Верный волк приготовился ждать…
Он бежал быстрой рысью мимо оливковой рощи, через поля виноградников, через луг, и когда на небе показывалась луна, за ним следом бежала его огромная тень. Лес был все ближе и ближе. Вот уже видны графские развалины и, совсем рядом, - домик лесничего. Дождь хлестал по его худым бокам, черная шерсть была мокрой и блестела, из оскаленной пасти стекали струйки слюны, черные глаза были тусклыми и безжизненными, как перегоревшие угли. Дыхание его было тяжелым и напряженным. Он был уже стар. О, как же он был стар… Но поставленная цель удесятеряла его силы. Он знал, что завершит задуманное. Ему нужно новое молодое тело, чтобы жить дальше. И он нашел такого человека – это юная Мари, правнучка того самого охотника, что когда-то всадил в него те роковые серебряные пули. Она уже близко, он чувствовал её сладкий запах, и ноздри его трепетали, а язык набух в оскаленной пасти, уже ощущая вкус крови!
Мари вдруг стало очень страшно. Никогда в жизни ей не было так страшно! Она решила, что пойдет во двор, отвяжет Гри и приведет его к себе в комнату, как раньше, когда волчонок спал у её порога. Мари встала, но не успела сделать и двух шагов к двери, как произошло нечто столь ужасное, что никогда не могло привидеться ей даже в самом кошмарном сне. Окно с треском разбилось, и в комнату влетел огромный черный зверь с оскаленной пастью. Это был невероятно большой волк. Таким огромным может быть только оборотень, подумала Мари, когда зверь подмял ее под себя и приготовился вонзить в неё свои клыки. Казалось, сам дьявол стоит над ней. Она уже видела его жуткие безжизненные глаза и чувствовала его смрадное дыхание – запах смерти и тлена… ?Гри!?- хотела она крикнуть, но горло сдавило спазмом, и из него донесся только сиплый шепот. ?Даже он меня не спасет!?- подумала Мари и приготовилась к смерти…
Гри порвал цепь, которой был привязан, удивительно легко. Он был столь силен, что мог бы это сделать и раньше, если бы хотел убежать из дому. Только короткий обрывок остался болтаться на ошейнике. Предчувствие не обмануло его: в их дом пришло Зло, и оно хочет отнять у него самое дорогое. Волк запрыгнул в разбитое окно, не замечая, что осколки стекла впиваются в его бока. Огромный черный зверь стоял над лежащей ничком Мари. ?Я еще никогда никого не убивал,- думал Гри. – Значит, настал час, когда я должен убить!?. Черный зверь, услышав шум, обернулся, уставился на серебристого волка и зарычал. На клыках его была пена, а глаза казались двумя бездонными ямами. Только несколько мгновений два волка смотрели друг на друга: черные глаза смотрели в желто-зеленые, а потом два звериных тела сцепились в смертельный черно-серый рычащий клубок. Две пары страшных клыков рвали шерсть и плоть. Они долго катались по комнате. Но хоть черный и был ведом дьявольской силой, серый был моложе и сильнее. Оборотень слабел. Он отступил и выпрыгнул в окно, Гри прыгнул за ним, и там во дворе, при свете луны и болтающегося под ветром и дождем фонаря в последний раз намертво сомкнул зубы на вражеском горле, разрывая бьющую фонтаном темной крови артерию.
Когда Мари очнулась и, пошатываясь, вышла во двор, она увидела мертвого незнакомого мужчину, лежащего в луже крови с перегрызенным горлом, и сидящего рядом Гри. Он тяжело дышал, из раны на плече сочилась кровь. Приходя в себя от ужаса, Мари села рядом со своим волком и обняла его. Убитый что-то сжимал в зажатой в кулак руке. Мари разжала мертвую руку, и на траву выпали две серебряные пули, потемневшие от времени…
Мари взяла в руки морду волка и посмотрела в удивительные светлые звериные глаза. Никогда ни в чьих глазах она не видела такой тоски! Кто сказал, что зверь не умеет плакать? Она гладила морду волка, всхлипывала и шептала:
- Ты должен уйти, Гри, дорогой, ты и сам всё понимаешь. А иначе люди убьют тебя. Мне никто не поверит, все подумают, что ты просто загрыз человека. Жители города устроят на тебя облаву и застрелят. Тогда я тоже умру! Уходи, Гри, беги в лес, беги подальше отсюда! Я не знаю, как буду жить без тебя, но ты должен остаться живым! Я знаю, ты сумеешь выжить! Раны твои затянутся, и ты станешь еще сильнее. Не забывай меня! А я буду тебя ждать! Я буду ждать тебя всегда!..
Мари расстегнула и сняла с волка ошейник, и они пошли прочь со двора. Перешли через проселочную дорогу, пересекли мокрый от дождя луг и подошли к лесу. Мари встала на колени перед Гри. Так они и стояли, глядя в глаза друг другу. Потом Мари встала, и, не оглядываясь, пошла к дому. Она плакала. Волк еще какое то время смотрел ей вслед. Потом повернулся и побежал в лес.
Молодой светло-серый волк бежал по лесной просеке. Дождь закончился, буря утихла, небо, наконец, очистилось от свинцовых туч, и на нем снова показалась круглая желтая луна. Волчья шерсть серебрилась и переливалась в лунном свете. Рана на плече от укуса черного уже не кровоточила, пройдет день-два, и она совсем затянется. На волках раны заживают быстро.
Воздух после дождя был свежий и бодрящий, в нем присутствовало множество разных запахов и ароматов: ночных цветов, душистых трав, сырой земли, мокрых листьев, древесной коры, насекомых, мелких лесных птиц и зверьков. Всё это шевелилось, дышало и жило своей лесной дикой жизнью. Волк с наслаждением вдыхал этот новый воздух свободы, привыкал к новым запахам, учился отличать одни от других. Только одного запаха здесь не было – запаха Человека. Запаха, который окружал его каждый день в прошлой жизни. Который был для него всем. Этот запах он не забудет никогда.
Вскоре стало светать, луна поблекла и сместилась к краю неба, горизонт начал заливать яркий оранжевый свет. Страшная ночь перед Днём Всех Святых, ночь полнолуния, закончилась. Сейчас, ранним утром, кошмар пережитого казался нереальным. Только тоска от разлуки с Мари щемила большое волчье сердце…
Но что-то шептало ему: Беги! Беги как можно дальше от своего дома, от тех, кого ты любишь!
И он бежал.
Он еще не знал, что пройдет всего двадцать восемь коротких дней, и всё его существо заполнит невыносимая, мучительная жажда – жажда человеческой крови…………….
Э. Сетон-Томпсон.
С Е Р Е Б Р Я Н Ы Й
Гри вырос в неволе. Однажды отец Мари лесничий Жак Тревье совершал обход вверенных ему угодий и наткнулся на разоренное волчье логово. Волков в округе в тот год развелось великое множество, они резали скот, и за каждого убитого волка можно было получить от государства денежное вознаграждение: самое большое за волчицу, в два раза меньшее за волка-самца и совсем небольшое за каждого убитого волчонка. А потому охотники не упускали возможности выследить волчий выводок и немного заработать. Когда Тревье увидел пятна крови на поляне возле норы, он сразу понял: здесь печальная участь постигла целую волчью семью. Лесничий уже хотел покинуть поляну, когда услышал доносившийся из норы слабый писк. Засунув туда руку, Тревье вытащил маленького волчонка месяцев полутора от роду. Волчонок испуганно скулил, вертел головой и щурил желто-зеленые глаза, не понимая, что же произошло, куда делись его родители, братья и сестры. Он был удивительно красивого окраса, серебристо-голубовато-серого, какой редко бывает у степных волков, без подпалин и темных пятен. Только глаза были словно обведены темным ободком, отчего казались еще больше и светлее, да посреди лба виднелась темная отметина в форме ромба. Волчонок внимательно уставился на Тревье и внезапно замолк, а потом высунул розовый язык и лизнул ему руку. Это и решило его участь – лесничий засунул звереныша за пазуху и отнес домой, на забаву своей пятнадцатилетней дочке Мари. За удивительный серебристо-серый окрас назвали его Гри.
Как волчонку удалось остаться в живых – никто не знал. То ли его просто не заметили, затаившегося в глубине норы. То ли рука охотника дрогнула в последний момент, когда он вспомнил старую примету: нельзя убивать последнего волчонка в выводке – к несчастью. Но дважды в его короткой щенячьей жизни ему повезло…
Пока волчонок был мал, он свободно бегал по дому и двору, играл с хозяйскими собаками, гонял кур, иногда покусывал за ухо валявшегося посреди двора поросенка. Мари его обожала, и волчонок платил хозяйке взаимностью: спал у порога ее комнаты, послушно ходил за Мари на поводке как собачонка, а если кто повышал на девчонку голос, будь то даже ее отец – издавал тихое глухое рычание и показывал подросшие клыки.
Через год-два Гри превратился во взрослого матерого волка с такими мощными челюстями и широкой грудью, какими не могла похвастаться ни одна самая большая собака в округе. Тревье вдвоем с дочерью жили на отшибе, около самого леса. Мать Мари давно умерла. Но вскоре новость о том, что у лесничего живет взрослый волк, разнеслась по городку, и жители стали проявлять обеспокоенность, ведь у всех был домашний скот. Пришлось соорудить для волка небольшой загон и посадить его на цепь. Как ни странно, Гри послушно стерпел такое ограничение своей свободы. Казалось, этот дикий зверь с удивительными желто-зелеными умными глазами понимал все, что делали его хозяева. Выросший около человека, он никогда не рвался убежать в лес, который был совсем рядом с домом, ел ту же похлебку, что и собаки, а днем грелся на солнышке, лежа в своем загоне на подстилке из рогожи и сена. И только по ночам, когда на небе светила яркая желтая луна, в волчью душу пробиралась какая то необъяснимая тоска, и молодой волк ощущал себя не домашним псом, сидящим у дома на цепи, а частью дикой природы, сыном древнего звериного рода. Рода, который тысячелетиями следовал своим инстинктам, и эти древние инстинкты будоражили молодую волчью кровь. И тогда те, кто в городке в этот час еще не спали в теплых постелях в своих домах, могли слышать льющийся над полями и виноградниками протяжный и завораживающий вой - Вой Зверя.
Но лунная ночь сменялась солнечным днем, и домашний волк забывал свои ночные тревоги, - сидел на привязи, ел сытную мясную похлебку, валялся на мягкой подстилке и гулял с хозяйской дочкой по окрестностям на поводке.
В тот поздний вечер в последний день октября, когда в городке появился незнакомец, погода стояла ужасная. Тучи неистово неслись по небу. Иногда сквозь них проглядывала луна, и тогда по земле стелились зловещие тени, похожие на привидений. Ледяной порывистый ветер трепал деревья, а когда с неба начали падать первые капли, стало ясно – ночью разразится настоящая буря.
Мари была в доме одна – отец с утра уехал осматривать угодья и остался на ночлег в лесной сторожке. Она сидела в своей комнате на кровати, закутавшись с головой в одеяло, смотрела в темную ночь за окном и слушала завывания ветра. ?Как будто пророчит что-то недоброе?,- думала она. ?Хорошо, что Гри со мной, с ним мне не страшно!?. Словно услышав её мысли, Гри, как будто чтобы ободрить Мари, издал со двора звук, какой может выдавить из себя только волк, старающийся быть собакой – наполовину вой, наполовину скулёж. Если существует в природе только четыре вида волчьего пения: вой одиночества, призыв о помощи, вызов на бой и песнь любви, - то это был пятый вид – вой дружеской верности – ?Не бойся! Я с тобой!?.
Между тем странник зашел в единственный местный трактир. Был он высок, широкоплеч, довольно красив, с черными усами, волевым подбородком и черными глазами – такими темными, что в них совсем не отражался свет тусклых трактирных фонарей. Невозможно было определить его возраст. Одет же он был в короткий черный плащ и черную шляпу. Сняв шляпу и стряхнув с неё капли дождя, незнакомец подошел к стойке и заказал местный коньяк, которым так гордились жители городка. Осушив стакан, он осведомился, нельзя ли остаться на ночь на постоялом дворе при трактире, и, получив согласие и ключ от комнаты, старомодно поклонился и стал подниматься на второй этаж, где находились номера. Подойдя к двери, он остановился перед ней и едва заметно усмехнулся в черные усы. ?13? - значилось на двери. Очевидно, все остальные комнаты были заняты.
Незнакомец в плаще открыл ключом дверь, зашел в комнату, не зажигая свет, подошел к окну и открыл его. Внутрь сразу же ворвался порыв холодного ветра и брызги дождя. Постоялый двор находился на обочине, у самой дороги, что соединяла с десяток таких же маленьких городков, где выращивали виноград и оливки и разводили скот. За дорогой было поле, а за полем, вдалеке – дом лесничего. Вот туда и был направлен взгляд человека в черном плаще. Он прислушался к доносившимся издалека звукам, потянул носом воздух, и на лице его появился едва заметный звериный оскал…
Мари сидела на кровати и вспоминала древнюю легенду, которую много лет назад, когда еще была жива, рассказывала ей бабушка Женевьева, мать её матери. Давным-давно все земли в округе принадлежали очень знатному и богатому графу. У графа был сын Луи. Юноша был всем хорош, но вот когда достиг он 16-летия, стали за ним замечать некоторые странности. Луи боялись лошади, испуганно ржали при виде его и уносились прочь, и он никогда не ездил ни верхом, ни даже в карете. По ночам Луи исчезал из дома, его нигде не могли найти, а к утру появлялся в своей постели совершенно голый, исцарапанный, и на губах у него была запекшаяся кровь. Потом стали замечать, что каждый месяц в день полной луны в округе кто-то пропадал – крестьянин, пастух либо горожанин – а потом несчастного находили в лесу или в поле с перерезанным горлом и выпущенной кровью. Всё это заставило жителей прийти к ужасному выводу: Луи – оборотень, и избавиться от него можно только, застрелив из ружья серебряной пулей. Что и было сделано: во время очередного полнолуния крестьяне выследили Луи, и самый меткий из охотников всадил две серебряные пули в его сердце, а усадьбу графа подожгли. Однако, сам граф успел бежать, увезя с собой тело убитого сына. Рассказывали, что он похоронил его в фамильном склепе в одном из своих маленьких замков. С тех пор только развалины графского поместья, что находились за городом недалеко от дома лесничего, напоминали о той печальной истории…
Этой ночью Гри чувствовал непонятное беспокойство. И хотя небо было покрыто тучами, круглая полная луна время от времени показывалась во всей своей пугающей красе. Но не луна внушала волку тревогу. Запахи, незнакомые запахи – вот что пугало. Звериное чутье шептало – где-то рядом бродит чужак! Предчувствие надвигающейся опасности – вот что заставляло вставать дыбом серебристую волчью шерсть на загривке.
Небо снова заволокло свинцовыми тучами, луна скрылась из виду, стало совсем темно. Только фонарь на крыльце отбрасывал желтый треугольник света, да светилось окно в комнате Мари. Пошел сильный дождь и ветер задул с новой силой. Гри спрятался под крышу в своем загоне, лег на подстилку, положил серую морду на лапы и закрыл глаза. Верный волк приготовился ждать…
Он бежал быстрой рысью мимо оливковой рощи, через поля виноградников, через луг, и когда на небе показывалась луна, за ним следом бежала его огромная тень. Лес был все ближе и ближе. Вот уже видны графские развалины и, совсем рядом, - домик лесничего. Дождь хлестал по его худым бокам, черная шерсть была мокрой и блестела, из оскаленной пасти стекали струйки слюны, черные глаза были тусклыми и безжизненными, как перегоревшие угли. Дыхание его было тяжелым и напряженным. Он был уже стар. О, как же он был стар… Но поставленная цель удесятеряла его силы. Он знал, что завершит задуманное. Ему нужно новое молодое тело, чтобы жить дальше. И он нашел такого человека – это юная Мари, правнучка того самого охотника, что когда-то всадил в него те роковые серебряные пули. Она уже близко, он чувствовал её сладкий запах, и ноздри его трепетали, а язык набух в оскаленной пасти, уже ощущая вкус крови!
Мари вдруг стало очень страшно. Никогда в жизни ей не было так страшно! Она решила, что пойдет во двор, отвяжет Гри и приведет его к себе в комнату, как раньше, когда волчонок спал у её порога. Мари встала, но не успела сделать и двух шагов к двери, как произошло нечто столь ужасное, что никогда не могло привидеться ей даже в самом кошмарном сне. Окно с треском разбилось, и в комнату влетел огромный черный зверь с оскаленной пастью. Это был невероятно большой волк. Таким огромным может быть только оборотень, подумала Мари, когда зверь подмял ее под себя и приготовился вонзить в неё свои клыки. Казалось, сам дьявол стоит над ней. Она уже видела его жуткие безжизненные глаза и чувствовала его смрадное дыхание – запах смерти и тлена… ?Гри!?- хотела она крикнуть, но горло сдавило спазмом, и из него донесся только сиплый шепот. ?Даже он меня не спасет!?- подумала Мари и приготовилась к смерти…
Гри порвал цепь, которой был привязан, удивительно легко. Он был столь силен, что мог бы это сделать и раньше, если бы хотел убежать из дому. Только короткий обрывок остался болтаться на ошейнике. Предчувствие не обмануло его: в их дом пришло Зло, и оно хочет отнять у него самое дорогое. Волк запрыгнул в разбитое окно, не замечая, что осколки стекла впиваются в его бока. Огромный черный зверь стоял над лежащей ничком Мари. ?Я еще никогда никого не убивал,- думал Гри. – Значит, настал час, когда я должен убить!?. Черный зверь, услышав шум, обернулся, уставился на серебристого волка и зарычал. На клыках его была пена, а глаза казались двумя бездонными ямами. Только несколько мгновений два волка смотрели друг на друга: черные глаза смотрели в желто-зеленые, а потом два звериных тела сцепились в смертельный черно-серый рычащий клубок. Две пары страшных клыков рвали шерсть и плоть. Они долго катались по комнате. Но хоть черный и был ведом дьявольской силой, серый был моложе и сильнее. Оборотень слабел. Он отступил и выпрыгнул в окно, Гри прыгнул за ним, и там во дворе, при свете луны и болтающегося под ветром и дождем фонаря в последний раз намертво сомкнул зубы на вражеском горле, разрывая бьющую фонтаном темной крови артерию.
Когда Мари очнулась и, пошатываясь, вышла во двор, она увидела мертвого незнакомого мужчину, лежащего в луже крови с перегрызенным горлом, и сидящего рядом Гри. Он тяжело дышал, из раны на плече сочилась кровь. Приходя в себя от ужаса, Мари села рядом со своим волком и обняла его. Убитый что-то сжимал в зажатой в кулак руке. Мари разжала мертвую руку, и на траву выпали две серебряные пули, потемневшие от времени…
Мари взяла в руки морду волка и посмотрела в удивительные светлые звериные глаза. Никогда ни в чьих глазах она не видела такой тоски! Кто сказал, что зверь не умеет плакать? Она гладила морду волка, всхлипывала и шептала:
- Ты должен уйти, Гри, дорогой, ты и сам всё понимаешь. А иначе люди убьют тебя. Мне никто не поверит, все подумают, что ты просто загрыз человека. Жители города устроят на тебя облаву и застрелят. Тогда я тоже умру! Уходи, Гри, беги в лес, беги подальше отсюда! Я не знаю, как буду жить без тебя, но ты должен остаться живым! Я знаю, ты сумеешь выжить! Раны твои затянутся, и ты станешь еще сильнее. Не забывай меня! А я буду тебя ждать! Я буду ждать тебя всегда!..
Мари расстегнула и сняла с волка ошейник, и они пошли прочь со двора. Перешли через проселочную дорогу, пересекли мокрый от дождя луг и подошли к лесу. Мари встала на колени перед Гри. Так они и стояли, глядя в глаза друг другу. Потом Мари встала, и, не оглядываясь, пошла к дому. Она плакала. Волк еще какое то время смотрел ей вслед. Потом повернулся и побежал в лес.
Молодой светло-серый волк бежал по лесной просеке. Дождь закончился, буря утихла, небо, наконец, очистилось от свинцовых туч, и на нем снова показалась круглая желтая луна. Волчья шерсть серебрилась и переливалась в лунном свете. Рана на плече от укуса черного уже не кровоточила, пройдет день-два, и она совсем затянется. На волках раны заживают быстро.
Воздух после дождя был свежий и бодрящий, в нем присутствовало множество разных запахов и ароматов: ночных цветов, душистых трав, сырой земли, мокрых листьев, древесной коры, насекомых, мелких лесных птиц и зверьков. Всё это шевелилось, дышало и жило своей лесной дикой жизнью. Волк с наслаждением вдыхал этот новый воздух свободы, привыкал к новым запахам, учился отличать одни от других. Только одного запаха здесь не было – запаха Человека. Запаха, который окружал его каждый день в прошлой жизни. Который был для него всем. Этот запах он не забудет никогда.
Вскоре стало светать, луна поблекла и сместилась к краю неба, горизонт начал заливать яркий оранжевый свет. Страшная ночь перед Днём Всех Святых, ночь полнолуния, закончилась. Сейчас, ранним утром, кошмар пережитого казался нереальным. Только тоска от разлуки с Мари щемила большое волчье сердце…
Но что-то шептало ему: Беги! Беги как можно дальше от своего дома, от тех, кого ты любишь!
И он бежал.
Он еще не знал, что пройдет всего двадцать восемь коротких дней, и всё его существо заполнит невыносимая, мучительная жажда – жажда человеческой крови…………….
Метки:
