Ваза
I
Он увидел Ее на втором курсе, в феврале. Закончилась первая пара английского. Наступила перемена, все побежали в буфет. В аудитории осталось пять-шесть человек. Вошла Она, немного смущаясь. Катя закончила школу с серебряной медалью, сдавала один экзамен. Готовилась три месяца, знала все на зубок, но на вступительных приемная комиссия ее завалила; Кати не было в списках. Пришлось пойти на заочное. После сданной на отлично зимней сессии Катю и ее подругу Машу перевели в статус вольнослушательниц, что давало право свободно посещать все занятия. Катя приехала из села, небольшой круг знакомств и опыт общения, первое время держалась неуверенно. В незнакомом городе, достаточно большом по сравнению с малой родиной, все было непривычно. Игорь сразу ее приметил. Голубой свитер ручной вязки, несуразные сапожки, простоватое лицо - не смутили его; за ними проступало что-то необычное. Катя положила на крайнюю ко входу, свободную парту учебник, тетрадку, отодвинула стул, повесила сумочку и подошла к Юльке Кукушкиной. С Юлей они сдавали вступительные экзамены, это была ее единственная знакомая на занятиях по инязу (Маша выбрала немецкий). Игорь подошел поближе, чтобы рассмотреть Катю, она повернула лицо в его сторону и смолкла. Юля сказала:
– Катя, знакомься. Это Игорь Петров.
Катя быстро подала свою холодную руку (она все время мерзла). Игорь пожал ее несильно и ответил:
– Приятно, познакомиться. Катя, если тебе будет что-то нужно, какой-то вопрос, дело…Короче – говори.
– Хорошо, обязательно! - ответила Катя.
Игорь тактично отошел, а Юля продолжила лепетать про группу, ребят, преподавателей, забавные случаи...Катя обычно сидела за первой партой, вторую парту занимала, если не было свободных мест ближе, а Игорь забирался подальше. С какого-то момента он стал наблюдать за ней, присматриваться - и на лекциях, и после. Ему симпатизировали ее искренность, честность, серьезный взгляд, неторопливые действия. Иногда она тоже поворачивала голову в его сторону, но реже чем это делал Игорь. В гардеробе и буфете Игорь старался не вставать в очередь слишком близко к ней. Ему было неловко находиться рядом, он начинал запинаться и забывать, что хотел сделать. Катя просила Игоря не смотреть прямо на нее, когда она выступает с кафедры, из-за этого она сбивалась. Они оба учились отлично, но по-разному. Все сложные зачёты и экзамены Катя сдавала в первой пятерке. Игорь предпочитал заходить после середины, когда преподавателю уже изрядно надоедало спрашивать подробно. Заучивая конспекты, он прохаживался по комнате, ведя с собой вслух диалог по ?предмету?. Катя осваивала материал, сидя за столом - быстро и спокойно, умудряясь параллельно ?проглатывать? в огромных количествах художественную литературу. Сказывалась многолетняя привычка делать несколько дел одновременно. В то время как большинство нормальных студентов начинали готовиться за два-три дня до экзамена, она занималась в течение семестра регулярно, равномерно распределяя время. Каждый день после учебы Катя быстро и легко обедала в столовой и без раскачки мчалась в библиотеку. Брала все, что рекомендовали преподаватели, и даже больше - для себя. Игорь учился более расслабленно, но мог ?поднапрячься? в нужный момент. У него было больше соблазнов, куча друзей, приятелей, знакомых, притом не только с факультета, но и со школы, из других мест. Парни закатывали пивные и не только вечеринки, искали разнообразного общения с противоположным полом, ходили на дискотеки и в клубы, по женским общежитиям, пели под гитару модные песни, смотрели "видик", знакомились на улице. Они вообще выросли на улице, сидеть дома не были приучены и не любили.
В выходные ездили на дачу к Валерке, школьному другу. Рыбачили, ходили на ключ за водой, парились в бане по-черному, прыгая после парной в леденящую воду мелкого каменистого ручья. Натапливали так, что первое время зайти в парную, не присев на корточки, было невозможно. Валерка каждое лето проводил на даче, он был общительным, трудолюбивым, кстати из профессорской многодетной семьи. Познакомился с ?туземцем?, знаменитым резчиком по дереву. У Николая был божий дар, он мог вырезать из дерева все, что угодно — животные, сказочные фигурки, конные экипажи получались на загляденье. Он работал в местной школе ?трудовиком? и факультативно учил желающих художественной резьбе по дереву. Использовал любой инструмент, включая топор. Деревенька была любопытная, жил там чудной народец - то ли старообрядцы, то ли староверы. Одевались как экспонаты музея народного быта. Домишки - слеплены из соломы, промазаны глиной, в земле – погребки, в которых летом не таял лед, хозинструменты все из дерева, варили брагу, употребляли в пищу травы, тушили репу с грибами…Ребятам нравилось колоть дрова колуном, носить воду для бани, вскапывать землю под грядки, помогать Валеркиным родителям и его старшему брату с ремонтом второго дома (бревенчатого), отдыхать на печке вечером. Мама Валерки, Тамара Алексеевна, угощала гостей борщом в чугунке, толстыми дрожжевыми блинами, румяными пирогами с разными начинками. Для ?романтики? летом и в сентябре - ночевали в палатке, разводили большущий костер, варили уху, пили самогон, разглядывали звезды. Дача была и у Сережки Игнатова, но там было не так интересно, поэтому чаще ездили к Валерке. Зимой, хотя дом отапливался, - наведывались редко. В городе в это время было больше ?забав? — хоккей, коньки, лыжи…Лыжи были деревянными, примитивными, палки – и того хуже. Но ?охоты? это не отбивало; лыжня, хотя и от базы, - была неровной, ?трасса? пролегала - за городом, идя мимо кладбищ, местами - с горы, по пологим оврагам, меж деревьев и по замерзшему лесному озеру.
Два раза в неделю Игорь посещал студенческий спортзал, выступал за факультет, тренировки были интенсивные - приходил усталый. Не поевши, сразу заваливался спать на час. Помимо учебы и спорта Игорь подрабатывал сторожем в каком-то учреждении. Работа была несложная, поэтому платили немного, но на карманные деньги хватало. На ?дежурстве? можно было готовиться к семинарам, коллоквиумам, в свободное время – слушать музыку, читать книги. Дежурить правда приходилось вечером и ночью, из-за чего он не всегда высыпался и иногда пропускал первую, а то и вторую пару. Игорь возвращался домой ?со смены?, когда дворники мели улицы, а машины поливали площади и скверы. На ранние лекции к строгим преподавателям - с работы бежал сразу в институт.
II
Группа Кати и Игоря была большой, в основном - дети ?простых?, так как факультет был не ?блатным?; городских и сельских примерно поровну. Некоторые деревенские попадались образованнее городских, а большинство - усидчивее и настойчивее. Мать Кати была педагогом, отец – водителем молоковоза в колхозе. Дед раньше вязал корзины, пас быков, когда стал слепнуть из-за глаукомы - ушел на пенсию. Властная и строгая бабушка работала как проклятая и того же ждала от других. Находясь от зари до зари в поле, она успевала командовать в доме, требуя от домочадцев чистоты и порядка. У Кати было большое (около полутора тысяч человек) русское село, основанное в начале семнадцатого века – с каменной церквушкой, фельдшерским пунктом, школой, интернатом, клубом с библиотекой, пожарной станцией, кирпичным заводом, кинозалом, домом быта, сберкассой. В прошлом здесь была пристань какого-то боярина, река в этом месте была судоходной. Действовала ярмарка, базар, поташное производство. Потом проходил почтовый тракт. ?Народец? - бойкий, поддержал пугачевское восстание...Все друг друга знали, здоровались, калиток никто не закрывал; много берез, тополя, дубы…
Кате приходилось нелегко в материальном плане. Вольным слушателям (на бюджетную основу, по непонятной причине ее ?зачислили? лишь к концу учебы) не полагалась стипендия и общежитие. Снимала комнату, потом - квартиру с подружками. Выживать помогали домашние ?заготовки?, экономия, бережливость, бытовые расходы в складчину. Она часто ездила к родителям, почти каждую неделю. Электричка шла два часа, из которых тридцать минут стояла на каком-то безлюдном перегоне. Станция была в двух километрах от села: от железнодорожного полотна нужно было пройти лес, затем холм и пустырь, далее – ?бетонку?, соседнюю деревеньку, и, наконец разбитую асфальтовую дорогу от коровника. Фонарей почти нигде не было. Идти по темну было страшно, старались не блуждать в одиночку, кучковались или просили отцов, старших братьев встретить. Вражды и противоречий между городскими и деревенскими не было. Хотя последние сильно отличались, например, у некоторых из них был сильный акцент или вообще родной язык - не русский. Городские не до конца понимали деревенских. Купить осеннее пальто или новые сапоги для деревенских было событием. Городские одевались заметно лучше, имели карманные деньги. У Игоря родители были тоже деревенскими, но еще в молодости перебрались в город, став служащими, они жили обеспеченнее Катиных родителей.
Игорю не нравилось, когда Катя (как ему казалось) заискивающе улыбалась другим парням, но сказать ей об этом он не мог. Из-за ровного почерка и аккуратности все у нее просили конспекты. На вечеринки Катя ходила редко, так как мало кого знала в городе. Группа же была не очень дружной; за все пять лет собрались от силы раза четыре. Катя не была заводилой, не создавала вокруг себя много шума, не ?делалась?, но и на полную тихоню не походила, если что - могла постоять за себя. Кате нравилось носить довольно редкую вещицу для городских девушек – платок, причем не на шее, а на голове. В ?спрятанных? Катиных волосах Игорь ?подозревал? какую-то болезнь; но, к счастью, правды в этом не оказалось. С первого курса Катя подрабатывала с мая официанткой в ресторане санатория, для чего просила деканат разрешить ей сдавать сессию досрочно. Санаторий находился в сосновом бору, хорошая территория, недалеко - речка, пляж. Не нравились Кате только змеи – ужей она не боялась, а вот гадюк, которых в жаркую погоду становилось больше и еще каких-то ?гадин? (названия которых не знала) - терпеть на могла. Случаев нападения на отдыхающих было мало, но иногда на территории находили убитых кем-то (перерезанных лопатой и т.д.) ?тварей?. У санатория было два корпуса, в один - заселяли детей по профсоюзным путевкам, а в другой - приезжали спортсмены. До работы можно было набрать ягод, а после, когда оставались силы, - прогуляться до родника, сходить ?на закат?. Да и до дома было недалеко - всего три километра. Катино село находилось на противоположном берегу реки, мост - у трассы. Кроме этого, в село ходил автобус. Буквально за оградой санатория жила Катина тетя. К ней, и племяннику Мите, Катя бегала в гости, просив подменить ее на пятнадцать минут. На участке у тети Шуры росли исполинские сосны. Дом был кирпичный, на две семьи, соседи - как родные. Тетя работала медсестрой в том же санатории. Когда было мало посетителей в ресторане и смены совпадали, они вместе пили чай.
III
Последние два месяца пятого курса они практически не виделись. Игорю предложили подработку кровельщиком, деньги обещали приличные (с работы сторожа он недавно ушел, считая уже несерьезной для себя, без пяти минут дипломированного специалиста). Команда подобралась разношерстная, но дружная и веселая. Никто не отлынивал, даже наоборот. Небольшие по площади крыши покрывали оцинкованным железом, сняв предварительно проржавевший слой; меняли - стоки, старые водосточные трубы. Заготовки нарезали ножницами по металлу. Полученные большие куски прибивали к деревянной основе. Работавшего у края крыши - страховали. К вентшахте крепилась веревка, напарник держал ее в некотором натяжении, упираясь ногами в опору. Основной работой была замена мягкой кровли плоских крыш больших размеров рубероидом. С утра принимали материал, разгружались. К одиннадцати бригадир подвозил баллоны с пропаном, горелки, песок, гудрон, носилки, лопаты. Зацепленный крюком материал, инвентарь поднимался наверх лебедкой. Затем раскатывались рулоны, разжигались горелки. За два дня наставничества более опытных кровельщиков новички овладевали нехитрой наукой. Нижняя часть первого рулона по всей длине разогревается до расплавления битума, благодаря чему прочно ?приклеивался? к основе. Часть соседнего рулона внахлёст ложится на предыдущий ряд, в этом случае нагревается только основание ?стыка?. Для лучшего присоединения ставший мягким и податливым материал прижимается деревянной чуркой или ботинком с толстой подошвой. ?Шов? присыпается песком, после чего прессом проходят повторно, с более сильным нажимом. Игорю пришлось сложно, ведь он готовился к итоговым испытаниям по вечерам, после ?трудового? дня на стройке…
Учеба подошла к концу - сдали госы и защитили дипломы. Отгремел выпускной. Катя была в бирюзовом коротком, но скромном платье (его покрой удачно подчеркивал достоинства фигуры – стройные ноги, хрупкие плечи) и легких босоножках; похудевшая и загорелая. Длинные волосы изящно спадали по плечам. Она не переусердствовала с прихорашиванием, как всегда, использовав минимум косметики. У Игоря не было достаточного времени принарядиться, он что-то прикупил себе буквально накануне прощального вечера. Рубашка с коротким рукавом и огромными полосками и светлые бежевые брюки – вот всё, чем он мог похвастаться. Поблагодарив преподавателей и обменявшись взаимными поздравлениями, однокашники написали на клочках бумаги пожелания и опустили в аляповатую вазу. Договорились разбить ее через пять или десять лет и прочитать записки, чтобы поностальгировать по юности, молодости; вспомнить себя и товарищей прежними - простыми, искренними, наивными. Игорь сначала сел за другой столик, но после фужера с шампанским пересел к Кате. Они болтали, вспоминая забавные истории из студенческой жизни и делясь планами на будущее. Потом начались танцы, Игорь пригласил Катю без слов; она согласилась, видно было, что ждала этого. В первый раз, легонько приобняв за талию и держа руки на расстоянии, он наступил ей на ногу, немного был скован. Она не придала этому значения и мило улыбалась, время от времени сжимая руки сильнее или кладя голову ему на плечо. Они двигались как во сне: зал, друзья уплыли далеко, осталось - теплое дыхание, холодные мокрые руки и учащенное сердцебиение. Когда смолкала музыка Катя и Игорь не сразу размыкали объятия. Он держал самое важное, бесценное; ту, кого - будь его воля, никогда и никуда не отпустил бы, и никому не отдал.
– Ты - самая красивая на нашем выпускном! – почти шепотом произнес Игорь.
– Спасибо, - скромно ответила Катя.
С третьего раза он уловил ритм и стал вести партнершу раскованнее. Их пара стала настоящим украшением выпускного. В перерывах между медленными танцами они, перехватив какую-нибудь легкую закуску со стола и отпив по глотку вина, радостные как дети, - выбегали ?глотнуть воздуха? на улицу. Возвращаясь, вновь кружились и кружились, до изнеможения; одногруппники перешептывались…
IV
Так случилось, что после окончания института они встретились всего три раза; скорее, как друзья, отношения были целомудренные, даже не целовались. Катя переехала в город, на четвертом курсе устроилась секретарем; зарекомендовала себя и попросилась в помощники бухгалтера, ее с радостью взяли. Стала ходить на курсы, активно овладевать новой профессией; работа - не по специальности, но помощи в жизни было ждать не от кого, нужно было чем-то зарабатывать. Игорь, успешно сдав экзамены, поступил второй раз, теперь на заочное отделение; новой специальности обучался увлеченно. Оба днем уставали, а вечером ждали бытовые ?дела?. Катя жила на съемной квартире с подружками: каждый день нужно было приготовить еду, постирать, заняться одеждой на завтра, по очереди мыли посуду, выносили мусор, поддерживали порядок на кухне и в остальных комнатах.
Во время совместной учебы Катя и Игорь не встречались как парень и девушка, хотя симпатизировали друг другу (особенно он). С другими девушками (которых хватало, но отношения, с которыми не были серьезными), Игорь общался непринужденно; а рядом с ней робел, не мог ничего с собой поделать - ужасно страшился отказа. На первом свидании ?вне стен? института, через неделю после выпускного он подарил Кате шикарную белую розу. Но ее бутон отчего-то упал со стебля. Ему было неловко, тогда он пригласил ее к себе на чай, по пути купили коробку конфет. Она долго осматривала его жилище (тогда он жил еще с родителями). Он показал ей детские фотографии, любимые книги, включил музыку, которой увлекался, прочитал стихи – чужие и собственного сочинения. Потом он ее проводил и узнал, где она живет...Он пытался ухаживать за ней, но выходило неумело: рассказывал что-то невпопад, угощал мороженым, водил по интересным местам; кажется, ей было приятно проводить с ним время.
На заработанное на стройке Игорь с Ванькой (лучшим другом) решили махнуть на море. Катя пришла проводить их в новом сарафане. Они не виделись две недели. Она стала другой - более зрелой и женственной; что-то появилось в ней такое, чего раньше не было. Он думал, что выглядит пред ней ?юнцом?: по-детски зачесанные на бок волосы, худой, невысокий, почти без растительности, зато с угрями - на лице…На перроне Ванька забористо шутил (он вообще был весельчак). Игорь был в приятном ожидании предстоящей поездки (в детстве его не возили на юг), но огорчался, что не увидит Катю целых десять дней. Когда друг зашел в купе, Игорь неожиданно обнял Катю и тихо поцеловал, в первый раз. Она по-особенному посмотрела на него. Он навсегда запомнил запах густых рыжих волос и вздымающуюся от приятного напряжения грудь. Репродуктор объявил, что поезд отходит. Катя махала ребятам вслед, а они, дурачась, корчили в ответ через стекло смешные рожицы...
Как-то раз по возвращении с юга в квартире Игоря зазвонил телефон. Он лежал в ванне и читал газету. С утра ему предложили работу по новой специальности. Для этого нужно было переехать в другой город. Он хотел увидеться с Катей и позвать ее с собой. Игорь вышел мокрый из ванны с полотенцем-?набедренной повязкой? и снял трубку. Звонила подруга Кати, Маша:
– Привет!
– Привет, - ответил Игорь.
– Ты сегодня свободен?
– Вроде, а что?
– Мы тут собрались... (на другом конце провода послышался девичий смех) на танцы. Пойдешь с нами? ?И Катя там будет?, — игриво произнесла Маша (она ко всему относилась легко и никогда не унывала).
– Пойду! - недоуменно произнес Игорь. - А Она дома?
– Нет, вышла за хлебом...Тогда через час - у фонтана “Лотос”, не опаздывай!
– Б-буду! - буквально проорал он.
Повисли гудки. Не высушив и не расчесав волосы, он выпил залпом два стакана холодного чая, съел бутерброд с копченой колбасой, нацепил выходные джинсы, надушился и вылетел из дома.
Игорь привез Кате с моря большую розовую раковину, выгравировав на ней какое-то милое пожелание на память; если поднести к ней ухо, был слышен шум волн. После танцев Игорь предложил Кате проводить ее до дома, было поздно. Путь выбрали намеренно долгим, чтобы дольше побыть вместе. Маша, видя, что у них дело ?идет на лад?, отлучилась, сказав, что переночует у тети. Вторая подруга Светка, с кем они теперь снимали квартиру, уехала накануне к родителям, в деревню. Они прошли неторопливо четыре или пять кварталов, наслаждаясь чудесным вечером. Часть дороги проходила через промзону - с заводами, цехами, проходными, потом - больница, школа, гастроном. Благодаря хорошему настроению все вокруг выглядело уютно. Окна в жилых домах уже не светились, машин почти не встречалось (как и людей). Они мало разговаривали, но не испытывали неловкости. Немного похолодало, Игорь предложил Кате свою ветровку. Луна плелась в отдалении, нерегулярно бросая бледное пятно света впереди. На перекрестках мигали светофоры.
Катины белые брюки облегали сильные округлые бедра; футболка слегка намокла, проступили манящие очертания. Он обнял ее, сначала слабо, потом сильнее; она не возражала. Когда дошли до дома, где она жила, он предложил посидеть в аллее у вокзала. В центре дорожки из светло-серой плитки стоял неизвестный памятник; трое молодых мужчин (совершивших видимо какой-то подвиг) с отважными лицами застыли в неистовом движении, за их спинами полуночная тьма ?повесила? средневековые плащи. От Кати веяло девичьей кротостью, нежностью; у него кружилась голова. Проходящих поездов не было, царила тишина, тускло светил фонарь. Лавочки были пусты, обстановка была подходящей. Он ждал этого момента долгих три года. Тянуть больше было нельзя; лето и последние перед ?взрослой? жизнью каникулы заканчивались. Скоро друзья-товарищи разлетятся кто куда, неминуемо ?разойдясь?. Он станет горько сожалеть о том, что не открыл свои чувства Кате и не предложил поехать с ним. И вот, наконец, он набрался смелости объясниться. Когда краткое “мальчишеское” признание было окончено, он ?взмыл в высоту?. До этого он смотрел в сторону, так было легче; когда же взглянул в ее глаза, заметил, что она не торопится с ответом. К его изумлению, она выдержала паузу (в течение которой пыталась прятать взгляд и нервно теребила пальцы). Потом негромко, виновато сообщила, что ей очень жаль…но, у нее есть...другой мужчина.
Этого он не ожидал! Внешне Катя продолжала выглядеть такой неопытной, застенчивой, краснеющей даже от слов, какой он ее узнал в день первого знакомства. ?Как так?! – думал Игорь. - Почему?!?. Другие девушки ему были не нужны. Это был конец! Почва ?уплывала из-под ног?; сквер, лавка, памятник, фонарь, вокзал, весь город стали вмиг чужими. Захотелось провалиться или бежать, бежать…Он потерял дар речи, в висках гудело…Из воспитанности он проводил ее до подъезда. Она видела, как он расстроился; пыталась сгладить. Сказала, что он - замечательный парень. Настаивала на следующей встрече, чтобы все ему объяснить. Он ничего не говорил, только резко мотал головой. Она хотела поцеловать его на прощание в щеку, но он уклонился. Пожал руку, повернулся и быстро зашагал. Чувствуя на спине ее печальный взгляд, нашел в себе силы не оборачиваться.
V
Три дня он не выходил из дома. С родителями, братом не разговаривал, смотрел в одну точку на потолке. На четвертый день купил билет и уехал в чужой город, чтобы поскорее забыть о ней, вычеркнуть из жизни. На новом месте он никого и ничего не знал, и это его устраивало; только работать и учиться – и не отвлекаться ни на что другое. Сначала жил у знакомого, спал на полу. Через месяц снял комнату на тринадцатом этаже, на окраине. Там было спокойно, далеко от больших магистралей, двадцать минут пешком до остановки, за окном - лес. Хозяйкой квартиры была мнительная грузная старушка, Антонина Васильевна, которая никому не улыбалась. Она демонстративно закрывала свою комнату на ключ (хотя брать там было нечего), когда выходила в продуктовый за молоком. Делала замечания, что Игорь оставляет свет в туалете и на кухне, занимает долго ванную, неэкономно расходует воду и стиральный порошок. Ее муж умер от заражения крови, стругал доски на даче, вонзилась роковая заноза. Женщина когда-то была большим врачом, кардиологом, кандидатом наук, ее ценили коллеги и родные. И сейчас еще в ней замечались остатки благородства, интеллекта, характера, но десять лет на пенсии сбавили жизненный темп, безжалостно стирая счастливое прошлое. Последние два года здоровье ухудшилось (болели ноги и голова), былые заслуги забылись. Молодое поколение разучилось трудиться, близкие (дочь и внук) больше заботились о планах унаследовать жилплощадь, нежели о владелице и ее чаяниях. Игорь уважительно относился к квартиросдатчице, ?делая скидку? на возраст и превратности судьбы.
Катино увлечение быстро прошло. Она никогда не рассказывала никому подробно о нем и не вспоминала, как что-то серьезное. Ее не обманывали, не бросали; просто в один момент она поняла, что это не то, что она искала. Все чаще она стала думать об Игоре. Непонятная, настоятельная потребность двигала ею; она твердо знала, что должна найти его. Она не была уверена в сильном чувстве, но Игорь прочно засел в подсознании. Теперь он стал не только хорошим парнем и надежным товарищем, но кем-то большим. Прежний телефон не отвечал, а новые контакты Игорь попросил не сообщать Кате. Она наводила справки, но его друзья, с которыми она была знакома, - либо тоже уехали, либо говорили, что не знают, куда он делся. К тем, кого она знала меньше, идти было неудобно. Она переступила через себя, используя все возможности, чтобы разыскать его; на это уходило много времени. После работы она бродила там, где они юные и смущенные проводили редкие короткие встречи. В конце концов она решилась сходить к родителям Игоря. Позвонила в дверь, открыл отец:
– Здравствуйте, Вам кого?
– Здравствуйте! Извините, Вы меня не знаете. Меня зовут Катя Шишкина. Мы учились вместе с Игорем Петровым?.
– И?
– Мне нужно с ним поговорить. Очень! Я…не знаю, как его найти…
– Простите, я…не могу…Простите!
– Извините за беспокойство.
Дверь закрылась. Кате не было стыдно (внутри росло новое чувство, когда все равно, что о тебе подумают другие), только досадно, что ничего не вышло. Катя бросила поиски, подумав: ?Значит так нужно сейчас, надо подождать…?. И стала жить воспоминаниями. Перестала завтракать, не покупала любимых безе, ходила тенью, забросила себя. Отказывалась от приглашений, не отвечала на знаки внимания мужчин. В ноябре выпал первый снег, и почти сразу растаял. Перед окнами Катиного офиса росла маленькая ёлочка, высотой не выше метра. На ней снег почему-то остался…
Прошел год. Из хлюпика Игорь превратился в собранного, волевого человека. С первой работы его выгнали (хотя он в этом был не виноват)…Вторая была лучше, третья…Первые деньги уходили на съем жилья…две рубашки, один костюм, две пары обуви. Кружку с кофе для экономии времени он остужал под холодной водой или в снегу на подоконнике. В выходные ходил в музеи, картинные галереи. После работы приготовленное (сковородку жаренной картошки, кастрюлю пельменей) заносил к себе в комнату - ужинал, читал, читал…Потом с другом и знакомым на троих сняли старенькую "двушку". Собственницей была алкоголичка (хотя и добрая, порядочная, в сущности, женщина, когда бывала трезвой). Отдав плату за месяц вперед и получив ключи, ребята не смогли открыть дверь квартиры. Вызвали специалиста. Тощий немногословный зэк, с четырьмя пальцами на правой руке, вынул из черного чемоданчика две отвертки, поковырял ими с минуту в замочной скважине и дверь распахнулась как крышка ларца. Стена в коридоре шаталась, обои выцвели. Зимой задувало в окна, на батареи вешались старые одеяла, с утра было так свежо, что изо рта шел пар. Друзья сделали кое-какой ремонт, пообжились. На четвертой работе Игорь стал главным специалистом в своей области. Уходил засветло, приходил после девяти вечера; занимался спортом, учил иностранный язык. Избегал женского внимания, в клубы ходил ради живой музыки. Он не вспоминал о Кате почти год, ему стало легче. Во время сессий в родном городе они странным образом не встречались (о его новой учебе на заочном - она не знала).
На второй год Игорь стал менее напряженным. Находил время для отдыха, повеселел. Карьера налаживалпсь, душевные раны – зарастали. Появились новые знакомые и увлечения. Город, в котором он жил и работал, не стал домом, но он к нему привык, приспособился, как и к новому образу жизни…Как-то раз под Новый год, в конце декабря Игорь сидел в своей комнате на диване. Работал телевизор, шел футбол. И вдруг – дзинь, уведомление. Подойдя к компьютеру, он увидел новое электронное письмо с незнакомого адреса. Открыл файл и стал читать - письмо оказалось от Кати. Короткое, формальное. Она поздравляла его с праздником, ничего особенного. Ничего не просила, ни за что не извинялась. Немного рассказала о незначительных новостях, фотографий не прикрепила. Однако в последних строках мимоходом сообщила, что уезжает встречать Новый год к родственникам. Вернется третьего января и хотела бы, чтобы он ее встретил с поезда - если приедет к родителям. Игорь прочитал письмо несколько раз. Распахнул настежь окно и крикнул что-то бессвязное вроде ?Аааа? в морозную тишину. Голуби от крика послетали с деревьев. С веток упала пригоршня снега. Игорь сохранил одну черно-белую фотографию Кати с бусами и лентой в волосах, не решился порвать; она сделала ее в фотоателье и вручила на память на втором свидании, он попросил. Карточка валялась в картонной коробке с дисками и шнурами…В горле встал комок; он ощутил опять то, чем тяготился раньше, нефизическую боль в груди, страдание. Вспомнилось занятие по информатике. Он искал своих, не помнил какой кабинет поставили по расписанию, открыл дверь маленькой аудитории, увидел сосредоточенную Катю с покрасневшими щеками, она сидела в оранжевом свитере в пол-оборота…Вспомнил, как сдали зачет, вышли на улицу и он отдал ей свой пиджак и предложил помочь понести вещи. Как уговаривал в коридоре второго этажа, чтобы ее, а не его фотографию повесили на доску почета лучших студентов факультета. Он взял себя в руки, так как вырос и научился справляться с эмоциями. На следующий день Игорь ответил Кате, очень сдержанно. Поблагодарил за письмо и написал стандартные пожелания. Будет ли встречать ее или не будет – не сообщил.
VI
Закончился второй год. Многое было пережито. Игорь приехал на малую родину. Навестить родителей, подарить подарки, похвастаться достижениями по работе. Второго января в семь тридцать утра (Катин поезд прибывал в восемь) он вспомнил про напрочь вылетевшее из головы Катино письмо. Цветов купить не успел, схватил со стола коробку "птичьего молока" и помчался на вокзал. Доехал на подвернувшемся на удачу троллейбусе. Вокзальные часы показывали - без пяти восемь (он всегда и всюду приходил, приезжал в последний момент). Заснеженный состав остановился, Игорь нашел нужный вагон, встал в стороне и стал ждать. Открылись двери, редкие сходящие пассажиры (станция была не узловой) медленно выползали из тепла на скрипучую платформу со скромным багажом, кутаясь в пальто, зимние куртки, меховые шапки. Кто-то с непокрытой головой, навеселе вышел покурить. Потом появилась Катя, она не произвела большого впечатления: вроде чуть поправилась, старомодненькая темно-коричневая дубленочка с накинутым капюшоном, синие джинсы, вязанная шапочка и, действительно, большая сумка на колесиках.
– Привет! - сказала Катя. – Давно ждешь?
– Нет, - ответил Игорь. - Пять минут. Давай сумку! Как добралась?
– Хорошо. В вагоне тепло, пахнет коньяком, мандаринами, шпротами...В соседнем купе играли всю дорогу, на гитаре, старые песни. Подпевал весь вагон, даже проводники...
Она улыбалась, ничего вроде не изменилось. Такая же простая, скромная, со светящимися уголками глаз.
– Где ты теперь живешь? – спросил Игорь, когда они подошли к троллейбусной остановке.
– Там же. Подружки только съехали. Одна – выскочила замуж, другая - временно поселилась у своего парня. Теперь я – одна, квартира удобная, жаль ее бросать, столько связано…
– Ну, вот пришли. Мой подъезд.
Катя остановилась, сняла варежки и подула на руки. Игорь посмотрел на пятый этаж, цвет оконных рам не поменялся. Из подвала выпрыгнула кошка и засеменила по свежему снежку.
– Хочешь подняться? - спросила Катя.
– Давай, на минутку.
Они поднялись, сняли верхнюю одежду, стряхнули с сапог снег. Катя смела веником остатки снега и вытерла тряпкой пол. В гостиной стояла живая ель, она была наряжена - мишурой, стеклянными игрушками, на верхушке - криво торчала красная звезда, гирлянды только не были включены. Катя заперлась в ванной, переодеться с дороги. Игорь помыл руки на кухне, прошел, сел на свободный стул (диван был занят вещами). В комнате было натоплено, на полу валялся мягкий ворсистый коричневый ковер. На стене тикали часы с гирьками...Перестановки мебели почти не было. Все стояло на своих прежних местах.
– Извини, уезжала в спешке. Не успела прибраться. Не думала, что встретишь, если честно.
Они поговорили минут десять, сидя друг против друга, на расстоянии метра. Темы вроде закончились; потом сидели и просто смотрели. Лица менялись, постепенно ?оттаивая?. Шла какая-то внутренняя ?мысленная работа?, ?полет? ощущений, души. Катя как обычно улыбалась, он же был серьезен, хмурился.
– Катя, как ты меня нашла? – наконец, прервав затянувшуюся паузу, спросил Игорь.
– Помнишь вазу? Не знаю из чего она была...На выпускном…мы опускали бумажки, с пожеланиями...
– Да, а при чем здесь она? – уточнил Игорь.
– Я встретилась с Лизой (староста группы). Оказывается, вазу забрала она. Так вот, я попросила…быть ?хранительницей? вазы. Лиза согласилась. Так совпало, у нее муж военный, послали служить на Север…
– А дальше?
– Ваза стояла у меня дома. Я смотрела на нее, трогала, прислушивалась к звукам внутри…Через два месяца я ее…разбила!
– Зачем? Это получилось случайно? Она упала?
– Нет, не случайно. Я не выдержала. Безумно хотела прочитать, что ты написал на своей бумажке! Я знаю, нехорошо - читать чужие письма без спроса. Обычно никогда так не поступаю, но в тот раз…Ваза была слишком узкая, вынуть из нее что-то было невозможно. Бумажки запутались, туда натолкали еще обрывки газет…А ты помнишь, кстати, что написал?
– Нет, вылетело из головы. Я выпил…вокруг все шумели, меня кто-то звал, и я машинально черкнул что-то первое пришедшее на ум…Не помню уже, что.
– А я теперь знаю. Ты написал там…свою электронную почту!
– И все? - удивился Игорь.
– Да, все. Мне этого было достаточно. Именно то, что я искала! – сказала Катя.
– Так вот оно что! – воскликнул Игорь. – А ты сохранила остальные бумажки?
– Непременно. Купила новую вазу и переложила их туда. Не разворачивая, разумеется. – Игорь, скажи. Если бы заново писать бумажку, чтобы ты написал?
– Я написал бы…
Он не договори, встал, подошел и сел рядом с Катей, снял свитер, обнял ее и с жаром поцеловал. Она закрыла глаза, упиваясь своим счастьем. Закапали слезы облегчения, радости. За их спинами на трюмо с зеркалом красовалась новая ваза из синего стекла. В ней стояли засохшие жёлтые цветы…
Он увидел Ее на втором курсе, в феврале. Закончилась первая пара английского. Наступила перемена, все побежали в буфет. В аудитории осталось пять-шесть человек. Вошла Она, немного смущаясь. Катя закончила школу с серебряной медалью, сдавала один экзамен. Готовилась три месяца, знала все на зубок, но на вступительных приемная комиссия ее завалила; Кати не было в списках. Пришлось пойти на заочное. После сданной на отлично зимней сессии Катю и ее подругу Машу перевели в статус вольнослушательниц, что давало право свободно посещать все занятия. Катя приехала из села, небольшой круг знакомств и опыт общения, первое время держалась неуверенно. В незнакомом городе, достаточно большом по сравнению с малой родиной, все было непривычно. Игорь сразу ее приметил. Голубой свитер ручной вязки, несуразные сапожки, простоватое лицо - не смутили его; за ними проступало что-то необычное. Катя положила на крайнюю ко входу, свободную парту учебник, тетрадку, отодвинула стул, повесила сумочку и подошла к Юльке Кукушкиной. С Юлей они сдавали вступительные экзамены, это была ее единственная знакомая на занятиях по инязу (Маша выбрала немецкий). Игорь подошел поближе, чтобы рассмотреть Катю, она повернула лицо в его сторону и смолкла. Юля сказала:
– Катя, знакомься. Это Игорь Петров.
Катя быстро подала свою холодную руку (она все время мерзла). Игорь пожал ее несильно и ответил:
– Приятно, познакомиться. Катя, если тебе будет что-то нужно, какой-то вопрос, дело…Короче – говори.
– Хорошо, обязательно! - ответила Катя.
Игорь тактично отошел, а Юля продолжила лепетать про группу, ребят, преподавателей, забавные случаи...Катя обычно сидела за первой партой, вторую парту занимала, если не было свободных мест ближе, а Игорь забирался подальше. С какого-то момента он стал наблюдать за ней, присматриваться - и на лекциях, и после. Ему симпатизировали ее искренность, честность, серьезный взгляд, неторопливые действия. Иногда она тоже поворачивала голову в его сторону, но реже чем это делал Игорь. В гардеробе и буфете Игорь старался не вставать в очередь слишком близко к ней. Ему было неловко находиться рядом, он начинал запинаться и забывать, что хотел сделать. Катя просила Игоря не смотреть прямо на нее, когда она выступает с кафедры, из-за этого она сбивалась. Они оба учились отлично, но по-разному. Все сложные зачёты и экзамены Катя сдавала в первой пятерке. Игорь предпочитал заходить после середины, когда преподавателю уже изрядно надоедало спрашивать подробно. Заучивая конспекты, он прохаживался по комнате, ведя с собой вслух диалог по ?предмету?. Катя осваивала материал, сидя за столом - быстро и спокойно, умудряясь параллельно ?проглатывать? в огромных количествах художественную литературу. Сказывалась многолетняя привычка делать несколько дел одновременно. В то время как большинство нормальных студентов начинали готовиться за два-три дня до экзамена, она занималась в течение семестра регулярно, равномерно распределяя время. Каждый день после учебы Катя быстро и легко обедала в столовой и без раскачки мчалась в библиотеку. Брала все, что рекомендовали преподаватели, и даже больше - для себя. Игорь учился более расслабленно, но мог ?поднапрячься? в нужный момент. У него было больше соблазнов, куча друзей, приятелей, знакомых, притом не только с факультета, но и со школы, из других мест. Парни закатывали пивные и не только вечеринки, искали разнообразного общения с противоположным полом, ходили на дискотеки и в клубы, по женским общежитиям, пели под гитару модные песни, смотрели "видик", знакомились на улице. Они вообще выросли на улице, сидеть дома не были приучены и не любили.
В выходные ездили на дачу к Валерке, школьному другу. Рыбачили, ходили на ключ за водой, парились в бане по-черному, прыгая после парной в леденящую воду мелкого каменистого ручья. Натапливали так, что первое время зайти в парную, не присев на корточки, было невозможно. Валерка каждое лето проводил на даче, он был общительным, трудолюбивым, кстати из профессорской многодетной семьи. Познакомился с ?туземцем?, знаменитым резчиком по дереву. У Николая был божий дар, он мог вырезать из дерева все, что угодно — животные, сказочные фигурки, конные экипажи получались на загляденье. Он работал в местной школе ?трудовиком? и факультативно учил желающих художественной резьбе по дереву. Использовал любой инструмент, включая топор. Деревенька была любопытная, жил там чудной народец - то ли старообрядцы, то ли староверы. Одевались как экспонаты музея народного быта. Домишки - слеплены из соломы, промазаны глиной, в земле – погребки, в которых летом не таял лед, хозинструменты все из дерева, варили брагу, употребляли в пищу травы, тушили репу с грибами…Ребятам нравилось колоть дрова колуном, носить воду для бани, вскапывать землю под грядки, помогать Валеркиным родителям и его старшему брату с ремонтом второго дома (бревенчатого), отдыхать на печке вечером. Мама Валерки, Тамара Алексеевна, угощала гостей борщом в чугунке, толстыми дрожжевыми блинами, румяными пирогами с разными начинками. Для ?романтики? летом и в сентябре - ночевали в палатке, разводили большущий костер, варили уху, пили самогон, разглядывали звезды. Дача была и у Сережки Игнатова, но там было не так интересно, поэтому чаще ездили к Валерке. Зимой, хотя дом отапливался, - наведывались редко. В городе в это время было больше ?забав? — хоккей, коньки, лыжи…Лыжи были деревянными, примитивными, палки – и того хуже. Но ?охоты? это не отбивало; лыжня, хотя и от базы, - была неровной, ?трасса? пролегала - за городом, идя мимо кладбищ, местами - с горы, по пологим оврагам, меж деревьев и по замерзшему лесному озеру.
Два раза в неделю Игорь посещал студенческий спортзал, выступал за факультет, тренировки были интенсивные - приходил усталый. Не поевши, сразу заваливался спать на час. Помимо учебы и спорта Игорь подрабатывал сторожем в каком-то учреждении. Работа была несложная, поэтому платили немного, но на карманные деньги хватало. На ?дежурстве? можно было готовиться к семинарам, коллоквиумам, в свободное время – слушать музыку, читать книги. Дежурить правда приходилось вечером и ночью, из-за чего он не всегда высыпался и иногда пропускал первую, а то и вторую пару. Игорь возвращался домой ?со смены?, когда дворники мели улицы, а машины поливали площади и скверы. На ранние лекции к строгим преподавателям - с работы бежал сразу в институт.
II
Группа Кати и Игоря была большой, в основном - дети ?простых?, так как факультет был не ?блатным?; городских и сельских примерно поровну. Некоторые деревенские попадались образованнее городских, а большинство - усидчивее и настойчивее. Мать Кати была педагогом, отец – водителем молоковоза в колхозе. Дед раньше вязал корзины, пас быков, когда стал слепнуть из-за глаукомы - ушел на пенсию. Властная и строгая бабушка работала как проклятая и того же ждала от других. Находясь от зари до зари в поле, она успевала командовать в доме, требуя от домочадцев чистоты и порядка. У Кати было большое (около полутора тысяч человек) русское село, основанное в начале семнадцатого века – с каменной церквушкой, фельдшерским пунктом, школой, интернатом, клубом с библиотекой, пожарной станцией, кирпичным заводом, кинозалом, домом быта, сберкассой. В прошлом здесь была пристань какого-то боярина, река в этом месте была судоходной. Действовала ярмарка, базар, поташное производство. Потом проходил почтовый тракт. ?Народец? - бойкий, поддержал пугачевское восстание...Все друг друга знали, здоровались, калиток никто не закрывал; много берез, тополя, дубы…
Кате приходилось нелегко в материальном плане. Вольным слушателям (на бюджетную основу, по непонятной причине ее ?зачислили? лишь к концу учебы) не полагалась стипендия и общежитие. Снимала комнату, потом - квартиру с подружками. Выживать помогали домашние ?заготовки?, экономия, бережливость, бытовые расходы в складчину. Она часто ездила к родителям, почти каждую неделю. Электричка шла два часа, из которых тридцать минут стояла на каком-то безлюдном перегоне. Станция была в двух километрах от села: от железнодорожного полотна нужно было пройти лес, затем холм и пустырь, далее – ?бетонку?, соседнюю деревеньку, и, наконец разбитую асфальтовую дорогу от коровника. Фонарей почти нигде не было. Идти по темну было страшно, старались не блуждать в одиночку, кучковались или просили отцов, старших братьев встретить. Вражды и противоречий между городскими и деревенскими не было. Хотя последние сильно отличались, например, у некоторых из них был сильный акцент или вообще родной язык - не русский. Городские не до конца понимали деревенских. Купить осеннее пальто или новые сапоги для деревенских было событием. Городские одевались заметно лучше, имели карманные деньги. У Игоря родители были тоже деревенскими, но еще в молодости перебрались в город, став служащими, они жили обеспеченнее Катиных родителей.
Игорю не нравилось, когда Катя (как ему казалось) заискивающе улыбалась другим парням, но сказать ей об этом он не мог. Из-за ровного почерка и аккуратности все у нее просили конспекты. На вечеринки Катя ходила редко, так как мало кого знала в городе. Группа же была не очень дружной; за все пять лет собрались от силы раза четыре. Катя не была заводилой, не создавала вокруг себя много шума, не ?делалась?, но и на полную тихоню не походила, если что - могла постоять за себя. Кате нравилось носить довольно редкую вещицу для городских девушек – платок, причем не на шее, а на голове. В ?спрятанных? Катиных волосах Игорь ?подозревал? какую-то болезнь; но, к счастью, правды в этом не оказалось. С первого курса Катя подрабатывала с мая официанткой в ресторане санатория, для чего просила деканат разрешить ей сдавать сессию досрочно. Санаторий находился в сосновом бору, хорошая территория, недалеко - речка, пляж. Не нравились Кате только змеи – ужей она не боялась, а вот гадюк, которых в жаркую погоду становилось больше и еще каких-то ?гадин? (названия которых не знала) - терпеть на могла. Случаев нападения на отдыхающих было мало, но иногда на территории находили убитых кем-то (перерезанных лопатой и т.д.) ?тварей?. У санатория было два корпуса, в один - заселяли детей по профсоюзным путевкам, а в другой - приезжали спортсмены. До работы можно было набрать ягод, а после, когда оставались силы, - прогуляться до родника, сходить ?на закат?. Да и до дома было недалеко - всего три километра. Катино село находилось на противоположном берегу реки, мост - у трассы. Кроме этого, в село ходил автобус. Буквально за оградой санатория жила Катина тетя. К ней, и племяннику Мите, Катя бегала в гости, просив подменить ее на пятнадцать минут. На участке у тети Шуры росли исполинские сосны. Дом был кирпичный, на две семьи, соседи - как родные. Тетя работала медсестрой в том же санатории. Когда было мало посетителей в ресторане и смены совпадали, они вместе пили чай.
III
Последние два месяца пятого курса они практически не виделись. Игорю предложили подработку кровельщиком, деньги обещали приличные (с работы сторожа он недавно ушел, считая уже несерьезной для себя, без пяти минут дипломированного специалиста). Команда подобралась разношерстная, но дружная и веселая. Никто не отлынивал, даже наоборот. Небольшие по площади крыши покрывали оцинкованным железом, сняв предварительно проржавевший слой; меняли - стоки, старые водосточные трубы. Заготовки нарезали ножницами по металлу. Полученные большие куски прибивали к деревянной основе. Работавшего у края крыши - страховали. К вентшахте крепилась веревка, напарник держал ее в некотором натяжении, упираясь ногами в опору. Основной работой была замена мягкой кровли плоских крыш больших размеров рубероидом. С утра принимали материал, разгружались. К одиннадцати бригадир подвозил баллоны с пропаном, горелки, песок, гудрон, носилки, лопаты. Зацепленный крюком материал, инвентарь поднимался наверх лебедкой. Затем раскатывались рулоны, разжигались горелки. За два дня наставничества более опытных кровельщиков новички овладевали нехитрой наукой. Нижняя часть первого рулона по всей длине разогревается до расплавления битума, благодаря чему прочно ?приклеивался? к основе. Часть соседнего рулона внахлёст ложится на предыдущий ряд, в этом случае нагревается только основание ?стыка?. Для лучшего присоединения ставший мягким и податливым материал прижимается деревянной чуркой или ботинком с толстой подошвой. ?Шов? присыпается песком, после чего прессом проходят повторно, с более сильным нажимом. Игорю пришлось сложно, ведь он готовился к итоговым испытаниям по вечерам, после ?трудового? дня на стройке…
Учеба подошла к концу - сдали госы и защитили дипломы. Отгремел выпускной. Катя была в бирюзовом коротком, но скромном платье (его покрой удачно подчеркивал достоинства фигуры – стройные ноги, хрупкие плечи) и легких босоножках; похудевшая и загорелая. Длинные волосы изящно спадали по плечам. Она не переусердствовала с прихорашиванием, как всегда, использовав минимум косметики. У Игоря не было достаточного времени принарядиться, он что-то прикупил себе буквально накануне прощального вечера. Рубашка с коротким рукавом и огромными полосками и светлые бежевые брюки – вот всё, чем он мог похвастаться. Поблагодарив преподавателей и обменявшись взаимными поздравлениями, однокашники написали на клочках бумаги пожелания и опустили в аляповатую вазу. Договорились разбить ее через пять или десять лет и прочитать записки, чтобы поностальгировать по юности, молодости; вспомнить себя и товарищей прежними - простыми, искренними, наивными. Игорь сначала сел за другой столик, но после фужера с шампанским пересел к Кате. Они болтали, вспоминая забавные истории из студенческой жизни и делясь планами на будущее. Потом начались танцы, Игорь пригласил Катю без слов; она согласилась, видно было, что ждала этого. В первый раз, легонько приобняв за талию и держа руки на расстоянии, он наступил ей на ногу, немного был скован. Она не придала этому значения и мило улыбалась, время от времени сжимая руки сильнее или кладя голову ему на плечо. Они двигались как во сне: зал, друзья уплыли далеко, осталось - теплое дыхание, холодные мокрые руки и учащенное сердцебиение. Когда смолкала музыка Катя и Игорь не сразу размыкали объятия. Он держал самое важное, бесценное; ту, кого - будь его воля, никогда и никуда не отпустил бы, и никому не отдал.
– Ты - самая красивая на нашем выпускном! – почти шепотом произнес Игорь.
– Спасибо, - скромно ответила Катя.
С третьего раза он уловил ритм и стал вести партнершу раскованнее. Их пара стала настоящим украшением выпускного. В перерывах между медленными танцами они, перехватив какую-нибудь легкую закуску со стола и отпив по глотку вина, радостные как дети, - выбегали ?глотнуть воздуха? на улицу. Возвращаясь, вновь кружились и кружились, до изнеможения; одногруппники перешептывались…
IV
Так случилось, что после окончания института они встретились всего три раза; скорее, как друзья, отношения были целомудренные, даже не целовались. Катя переехала в город, на четвертом курсе устроилась секретарем; зарекомендовала себя и попросилась в помощники бухгалтера, ее с радостью взяли. Стала ходить на курсы, активно овладевать новой профессией; работа - не по специальности, но помощи в жизни было ждать не от кого, нужно было чем-то зарабатывать. Игорь, успешно сдав экзамены, поступил второй раз, теперь на заочное отделение; новой специальности обучался увлеченно. Оба днем уставали, а вечером ждали бытовые ?дела?. Катя жила на съемной квартире с подружками: каждый день нужно было приготовить еду, постирать, заняться одеждой на завтра, по очереди мыли посуду, выносили мусор, поддерживали порядок на кухне и в остальных комнатах.
Во время совместной учебы Катя и Игорь не встречались как парень и девушка, хотя симпатизировали друг другу (особенно он). С другими девушками (которых хватало, но отношения, с которыми не были серьезными), Игорь общался непринужденно; а рядом с ней робел, не мог ничего с собой поделать - ужасно страшился отказа. На первом свидании ?вне стен? института, через неделю после выпускного он подарил Кате шикарную белую розу. Но ее бутон отчего-то упал со стебля. Ему было неловко, тогда он пригласил ее к себе на чай, по пути купили коробку конфет. Она долго осматривала его жилище (тогда он жил еще с родителями). Он показал ей детские фотографии, любимые книги, включил музыку, которой увлекался, прочитал стихи – чужие и собственного сочинения. Потом он ее проводил и узнал, где она живет...Он пытался ухаживать за ней, но выходило неумело: рассказывал что-то невпопад, угощал мороженым, водил по интересным местам; кажется, ей было приятно проводить с ним время.
На заработанное на стройке Игорь с Ванькой (лучшим другом) решили махнуть на море. Катя пришла проводить их в новом сарафане. Они не виделись две недели. Она стала другой - более зрелой и женственной; что-то появилось в ней такое, чего раньше не было. Он думал, что выглядит пред ней ?юнцом?: по-детски зачесанные на бок волосы, худой, невысокий, почти без растительности, зато с угрями - на лице…На перроне Ванька забористо шутил (он вообще был весельчак). Игорь был в приятном ожидании предстоящей поездки (в детстве его не возили на юг), но огорчался, что не увидит Катю целых десять дней. Когда друг зашел в купе, Игорь неожиданно обнял Катю и тихо поцеловал, в первый раз. Она по-особенному посмотрела на него. Он навсегда запомнил запах густых рыжих волос и вздымающуюся от приятного напряжения грудь. Репродуктор объявил, что поезд отходит. Катя махала ребятам вслед, а они, дурачась, корчили в ответ через стекло смешные рожицы...
Как-то раз по возвращении с юга в квартире Игоря зазвонил телефон. Он лежал в ванне и читал газету. С утра ему предложили работу по новой специальности. Для этого нужно было переехать в другой город. Он хотел увидеться с Катей и позвать ее с собой. Игорь вышел мокрый из ванны с полотенцем-?набедренной повязкой? и снял трубку. Звонила подруга Кати, Маша:
– Привет!
– Привет, - ответил Игорь.
– Ты сегодня свободен?
– Вроде, а что?
– Мы тут собрались... (на другом конце провода послышался девичий смех) на танцы. Пойдешь с нами? ?И Катя там будет?, — игриво произнесла Маша (она ко всему относилась легко и никогда не унывала).
– Пойду! - недоуменно произнес Игорь. - А Она дома?
– Нет, вышла за хлебом...Тогда через час - у фонтана “Лотос”, не опаздывай!
– Б-буду! - буквально проорал он.
Повисли гудки. Не высушив и не расчесав волосы, он выпил залпом два стакана холодного чая, съел бутерброд с копченой колбасой, нацепил выходные джинсы, надушился и вылетел из дома.
Игорь привез Кате с моря большую розовую раковину, выгравировав на ней какое-то милое пожелание на память; если поднести к ней ухо, был слышен шум волн. После танцев Игорь предложил Кате проводить ее до дома, было поздно. Путь выбрали намеренно долгим, чтобы дольше побыть вместе. Маша, видя, что у них дело ?идет на лад?, отлучилась, сказав, что переночует у тети. Вторая подруга Светка, с кем они теперь снимали квартиру, уехала накануне к родителям, в деревню. Они прошли неторопливо четыре или пять кварталов, наслаждаясь чудесным вечером. Часть дороги проходила через промзону - с заводами, цехами, проходными, потом - больница, школа, гастроном. Благодаря хорошему настроению все вокруг выглядело уютно. Окна в жилых домах уже не светились, машин почти не встречалось (как и людей). Они мало разговаривали, но не испытывали неловкости. Немного похолодало, Игорь предложил Кате свою ветровку. Луна плелась в отдалении, нерегулярно бросая бледное пятно света впереди. На перекрестках мигали светофоры.
Катины белые брюки облегали сильные округлые бедра; футболка слегка намокла, проступили манящие очертания. Он обнял ее, сначала слабо, потом сильнее; она не возражала. Когда дошли до дома, где она жила, он предложил посидеть в аллее у вокзала. В центре дорожки из светло-серой плитки стоял неизвестный памятник; трое молодых мужчин (совершивших видимо какой-то подвиг) с отважными лицами застыли в неистовом движении, за их спинами полуночная тьма ?повесила? средневековые плащи. От Кати веяло девичьей кротостью, нежностью; у него кружилась голова. Проходящих поездов не было, царила тишина, тускло светил фонарь. Лавочки были пусты, обстановка была подходящей. Он ждал этого момента долгих три года. Тянуть больше было нельзя; лето и последние перед ?взрослой? жизнью каникулы заканчивались. Скоро друзья-товарищи разлетятся кто куда, неминуемо ?разойдясь?. Он станет горько сожалеть о том, что не открыл свои чувства Кате и не предложил поехать с ним. И вот, наконец, он набрался смелости объясниться. Когда краткое “мальчишеское” признание было окончено, он ?взмыл в высоту?. До этого он смотрел в сторону, так было легче; когда же взглянул в ее глаза, заметил, что она не торопится с ответом. К его изумлению, она выдержала паузу (в течение которой пыталась прятать взгляд и нервно теребила пальцы). Потом негромко, виновато сообщила, что ей очень жаль…но, у нее есть...другой мужчина.
Этого он не ожидал! Внешне Катя продолжала выглядеть такой неопытной, застенчивой, краснеющей даже от слов, какой он ее узнал в день первого знакомства. ?Как так?! – думал Игорь. - Почему?!?. Другие девушки ему были не нужны. Это был конец! Почва ?уплывала из-под ног?; сквер, лавка, памятник, фонарь, вокзал, весь город стали вмиг чужими. Захотелось провалиться или бежать, бежать…Он потерял дар речи, в висках гудело…Из воспитанности он проводил ее до подъезда. Она видела, как он расстроился; пыталась сгладить. Сказала, что он - замечательный парень. Настаивала на следующей встрече, чтобы все ему объяснить. Он ничего не говорил, только резко мотал головой. Она хотела поцеловать его на прощание в щеку, но он уклонился. Пожал руку, повернулся и быстро зашагал. Чувствуя на спине ее печальный взгляд, нашел в себе силы не оборачиваться.
V
Три дня он не выходил из дома. С родителями, братом не разговаривал, смотрел в одну точку на потолке. На четвертый день купил билет и уехал в чужой город, чтобы поскорее забыть о ней, вычеркнуть из жизни. На новом месте он никого и ничего не знал, и это его устраивало; только работать и учиться – и не отвлекаться ни на что другое. Сначала жил у знакомого, спал на полу. Через месяц снял комнату на тринадцатом этаже, на окраине. Там было спокойно, далеко от больших магистралей, двадцать минут пешком до остановки, за окном - лес. Хозяйкой квартиры была мнительная грузная старушка, Антонина Васильевна, которая никому не улыбалась. Она демонстративно закрывала свою комнату на ключ (хотя брать там было нечего), когда выходила в продуктовый за молоком. Делала замечания, что Игорь оставляет свет в туалете и на кухне, занимает долго ванную, неэкономно расходует воду и стиральный порошок. Ее муж умер от заражения крови, стругал доски на даче, вонзилась роковая заноза. Женщина когда-то была большим врачом, кардиологом, кандидатом наук, ее ценили коллеги и родные. И сейчас еще в ней замечались остатки благородства, интеллекта, характера, но десять лет на пенсии сбавили жизненный темп, безжалостно стирая счастливое прошлое. Последние два года здоровье ухудшилось (болели ноги и голова), былые заслуги забылись. Молодое поколение разучилось трудиться, близкие (дочь и внук) больше заботились о планах унаследовать жилплощадь, нежели о владелице и ее чаяниях. Игорь уважительно относился к квартиросдатчице, ?делая скидку? на возраст и превратности судьбы.
Катино увлечение быстро прошло. Она никогда не рассказывала никому подробно о нем и не вспоминала, как что-то серьезное. Ее не обманывали, не бросали; просто в один момент она поняла, что это не то, что она искала. Все чаще она стала думать об Игоре. Непонятная, настоятельная потребность двигала ею; она твердо знала, что должна найти его. Она не была уверена в сильном чувстве, но Игорь прочно засел в подсознании. Теперь он стал не только хорошим парнем и надежным товарищем, но кем-то большим. Прежний телефон не отвечал, а новые контакты Игорь попросил не сообщать Кате. Она наводила справки, но его друзья, с которыми она была знакома, - либо тоже уехали, либо говорили, что не знают, куда он делся. К тем, кого она знала меньше, идти было неудобно. Она переступила через себя, используя все возможности, чтобы разыскать его; на это уходило много времени. После работы она бродила там, где они юные и смущенные проводили редкие короткие встречи. В конце концов она решилась сходить к родителям Игоря. Позвонила в дверь, открыл отец:
– Здравствуйте, Вам кого?
– Здравствуйте! Извините, Вы меня не знаете. Меня зовут Катя Шишкина. Мы учились вместе с Игорем Петровым?.
– И?
– Мне нужно с ним поговорить. Очень! Я…не знаю, как его найти…
– Простите, я…не могу…Простите!
– Извините за беспокойство.
Дверь закрылась. Кате не было стыдно (внутри росло новое чувство, когда все равно, что о тебе подумают другие), только досадно, что ничего не вышло. Катя бросила поиски, подумав: ?Значит так нужно сейчас, надо подождать…?. И стала жить воспоминаниями. Перестала завтракать, не покупала любимых безе, ходила тенью, забросила себя. Отказывалась от приглашений, не отвечала на знаки внимания мужчин. В ноябре выпал первый снег, и почти сразу растаял. Перед окнами Катиного офиса росла маленькая ёлочка, высотой не выше метра. На ней снег почему-то остался…
Прошел год. Из хлюпика Игорь превратился в собранного, волевого человека. С первой работы его выгнали (хотя он в этом был не виноват)…Вторая была лучше, третья…Первые деньги уходили на съем жилья…две рубашки, один костюм, две пары обуви. Кружку с кофе для экономии времени он остужал под холодной водой или в снегу на подоконнике. В выходные ходил в музеи, картинные галереи. После работы приготовленное (сковородку жаренной картошки, кастрюлю пельменей) заносил к себе в комнату - ужинал, читал, читал…Потом с другом и знакомым на троих сняли старенькую "двушку". Собственницей была алкоголичка (хотя и добрая, порядочная, в сущности, женщина, когда бывала трезвой). Отдав плату за месяц вперед и получив ключи, ребята не смогли открыть дверь квартиры. Вызвали специалиста. Тощий немногословный зэк, с четырьмя пальцами на правой руке, вынул из черного чемоданчика две отвертки, поковырял ими с минуту в замочной скважине и дверь распахнулась как крышка ларца. Стена в коридоре шаталась, обои выцвели. Зимой задувало в окна, на батареи вешались старые одеяла, с утра было так свежо, что изо рта шел пар. Друзья сделали кое-какой ремонт, пообжились. На четвертой работе Игорь стал главным специалистом в своей области. Уходил засветло, приходил после девяти вечера; занимался спортом, учил иностранный язык. Избегал женского внимания, в клубы ходил ради живой музыки. Он не вспоминал о Кате почти год, ему стало легче. Во время сессий в родном городе они странным образом не встречались (о его новой учебе на заочном - она не знала).
На второй год Игорь стал менее напряженным. Находил время для отдыха, повеселел. Карьера налаживалпсь, душевные раны – зарастали. Появились новые знакомые и увлечения. Город, в котором он жил и работал, не стал домом, но он к нему привык, приспособился, как и к новому образу жизни…Как-то раз под Новый год, в конце декабря Игорь сидел в своей комнате на диване. Работал телевизор, шел футбол. И вдруг – дзинь, уведомление. Подойдя к компьютеру, он увидел новое электронное письмо с незнакомого адреса. Открыл файл и стал читать - письмо оказалось от Кати. Короткое, формальное. Она поздравляла его с праздником, ничего особенного. Ничего не просила, ни за что не извинялась. Немного рассказала о незначительных новостях, фотографий не прикрепила. Однако в последних строках мимоходом сообщила, что уезжает встречать Новый год к родственникам. Вернется третьего января и хотела бы, чтобы он ее встретил с поезда - если приедет к родителям. Игорь прочитал письмо несколько раз. Распахнул настежь окно и крикнул что-то бессвязное вроде ?Аааа? в морозную тишину. Голуби от крика послетали с деревьев. С веток упала пригоршня снега. Игорь сохранил одну черно-белую фотографию Кати с бусами и лентой в волосах, не решился порвать; она сделала ее в фотоателье и вручила на память на втором свидании, он попросил. Карточка валялась в картонной коробке с дисками и шнурами…В горле встал комок; он ощутил опять то, чем тяготился раньше, нефизическую боль в груди, страдание. Вспомнилось занятие по информатике. Он искал своих, не помнил какой кабинет поставили по расписанию, открыл дверь маленькой аудитории, увидел сосредоточенную Катю с покрасневшими щеками, она сидела в оранжевом свитере в пол-оборота…Вспомнил, как сдали зачет, вышли на улицу и он отдал ей свой пиджак и предложил помочь понести вещи. Как уговаривал в коридоре второго этажа, чтобы ее, а не его фотографию повесили на доску почета лучших студентов факультета. Он взял себя в руки, так как вырос и научился справляться с эмоциями. На следующий день Игорь ответил Кате, очень сдержанно. Поблагодарил за письмо и написал стандартные пожелания. Будет ли встречать ее или не будет – не сообщил.
VI
Закончился второй год. Многое было пережито. Игорь приехал на малую родину. Навестить родителей, подарить подарки, похвастаться достижениями по работе. Второго января в семь тридцать утра (Катин поезд прибывал в восемь) он вспомнил про напрочь вылетевшее из головы Катино письмо. Цветов купить не успел, схватил со стола коробку "птичьего молока" и помчался на вокзал. Доехал на подвернувшемся на удачу троллейбусе. Вокзальные часы показывали - без пяти восемь (он всегда и всюду приходил, приезжал в последний момент). Заснеженный состав остановился, Игорь нашел нужный вагон, встал в стороне и стал ждать. Открылись двери, редкие сходящие пассажиры (станция была не узловой) медленно выползали из тепла на скрипучую платформу со скромным багажом, кутаясь в пальто, зимние куртки, меховые шапки. Кто-то с непокрытой головой, навеселе вышел покурить. Потом появилась Катя, она не произвела большого впечатления: вроде чуть поправилась, старомодненькая темно-коричневая дубленочка с накинутым капюшоном, синие джинсы, вязанная шапочка и, действительно, большая сумка на колесиках.
– Привет! - сказала Катя. – Давно ждешь?
– Нет, - ответил Игорь. - Пять минут. Давай сумку! Как добралась?
– Хорошо. В вагоне тепло, пахнет коньяком, мандаринами, шпротами...В соседнем купе играли всю дорогу, на гитаре, старые песни. Подпевал весь вагон, даже проводники...
Она улыбалась, ничего вроде не изменилось. Такая же простая, скромная, со светящимися уголками глаз.
– Где ты теперь живешь? – спросил Игорь, когда они подошли к троллейбусной остановке.
– Там же. Подружки только съехали. Одна – выскочила замуж, другая - временно поселилась у своего парня. Теперь я – одна, квартира удобная, жаль ее бросать, столько связано…
– Ну, вот пришли. Мой подъезд.
Катя остановилась, сняла варежки и подула на руки. Игорь посмотрел на пятый этаж, цвет оконных рам не поменялся. Из подвала выпрыгнула кошка и засеменила по свежему снежку.
– Хочешь подняться? - спросила Катя.
– Давай, на минутку.
Они поднялись, сняли верхнюю одежду, стряхнули с сапог снег. Катя смела веником остатки снега и вытерла тряпкой пол. В гостиной стояла живая ель, она была наряжена - мишурой, стеклянными игрушками, на верхушке - криво торчала красная звезда, гирлянды только не были включены. Катя заперлась в ванной, переодеться с дороги. Игорь помыл руки на кухне, прошел, сел на свободный стул (диван был занят вещами). В комнате было натоплено, на полу валялся мягкий ворсистый коричневый ковер. На стене тикали часы с гирьками...Перестановки мебели почти не было. Все стояло на своих прежних местах.
– Извини, уезжала в спешке. Не успела прибраться. Не думала, что встретишь, если честно.
Они поговорили минут десять, сидя друг против друга, на расстоянии метра. Темы вроде закончились; потом сидели и просто смотрели. Лица менялись, постепенно ?оттаивая?. Шла какая-то внутренняя ?мысленная работа?, ?полет? ощущений, души. Катя как обычно улыбалась, он же был серьезен, хмурился.
– Катя, как ты меня нашла? – наконец, прервав затянувшуюся паузу, спросил Игорь.
– Помнишь вазу? Не знаю из чего она была...На выпускном…мы опускали бумажки, с пожеланиями...
– Да, а при чем здесь она? – уточнил Игорь.
– Я встретилась с Лизой (староста группы). Оказывается, вазу забрала она. Так вот, я попросила…быть ?хранительницей? вазы. Лиза согласилась. Так совпало, у нее муж военный, послали служить на Север…
– А дальше?
– Ваза стояла у меня дома. Я смотрела на нее, трогала, прислушивалась к звукам внутри…Через два месяца я ее…разбила!
– Зачем? Это получилось случайно? Она упала?
– Нет, не случайно. Я не выдержала. Безумно хотела прочитать, что ты написал на своей бумажке! Я знаю, нехорошо - читать чужие письма без спроса. Обычно никогда так не поступаю, но в тот раз…Ваза была слишком узкая, вынуть из нее что-то было невозможно. Бумажки запутались, туда натолкали еще обрывки газет…А ты помнишь, кстати, что написал?
– Нет, вылетело из головы. Я выпил…вокруг все шумели, меня кто-то звал, и я машинально черкнул что-то первое пришедшее на ум…Не помню уже, что.
– А я теперь знаю. Ты написал там…свою электронную почту!
– И все? - удивился Игорь.
– Да, все. Мне этого было достаточно. Именно то, что я искала! – сказала Катя.
– Так вот оно что! – воскликнул Игорь. – А ты сохранила остальные бумажки?
– Непременно. Купила новую вазу и переложила их туда. Не разворачивая, разумеется. – Игорь, скажи. Если бы заново писать бумажку, чтобы ты написал?
– Я написал бы…
Он не договори, встал, подошел и сел рядом с Катей, снял свитер, обнял ее и с жаром поцеловал. Она закрыла глаза, упиваясь своим счастьем. Закапали слезы облегчения, радости. За их спинами на трюмо с зеркалом красовалась новая ваза из синего стекла. В ней стояли засохшие жёлтые цветы…
Метки:
