Вгрызунский кот

Голубушка-подружа Коноплёва,
уж полночь, я "В Контакте" вам пишу:
живётся сплошь безбедственно и клёво
мохнатому котейке-крепышу.

Игрив, подвижен, словно где-то спица
попала хулигашке под вожжу.
И мне с того, наверное, не спится -
угрюмцем и нечёсою брожу.

То в кухоньку прибьюсь - лекарств накапать
на корку хлеба. Пожую, и сыт.
И кот при мне - вгрызается мне в лапоть
и тельник распороть мне норовит.

То в двор метнусь подраненой пичугой.
И, точно ртуть, зверь выскользнет за мной,
меня сшибая тушкою упругой,
валя на грунт январский ледяной.

Соседи потешаются, из хижин
в окошки зыря, лампы поприбрав.
Я силушкой Давидовой обижен.
Не в шутку заедает Голиав,

и в мощи прибавляя, и в азарте.
И до того ухватист он и зол,
что с ужасом я думаю о марте,
под языком катая валидол.

Я снова - в дом, злодея обнаружа
вцепившимся мне в голень, словно рак.
Поставьте свечку, добрая подружа,
во здравие во храме мне, про всяк!

С рассветом в утомлении сугубом
свалюсь я. И при мне затихнет тварь.
А хижинам - дивиться белым шубам
нечастым в сей прижимистый январь.

Приснится мне подружа-Коноплёва -
медовей сна в снотеке не сыскать:
и семушкою коврик будь уплёван,
и нами поистерзана кровать.

Истомою - и плавною, и плавкой -
напитаны часы, что коньяком.
Глазаст и пуган - кот - затих под лавкой,
с таким масштабом страсти не знаком.