и стеснялся

"Он крал, и ему было стыдно. Крал он постоянно, постоянно стыдился, и поэтому его хорошо бритые щечки всегда горели румянцем смущения, стыдливости, застенчивости и конфуза".
(И. Ильф и Е. Петров "12 стульев")


...Ах, так неловко, право, но опять
Возьму я, видит Бог, чужой стишочек.
Стыжусь ужасно, аж до самых почек,
Но если очень надо - как не взять?

Вам, некрадущим, сроду не понять...
Мне совесть шепчет: "Экая скотина!
Упри не всё, хотя бы половину!.."
Но разве можно вирши расчленять?!

Краснею, но трясущейся рукой
Хватаю-таки стиш за самый хвостик,
Шепчу ему: "Зайди, дружочек, в гости!
Попьём с тобой чайку часок-другой.. "

И всё, а дальше двери на замок:
Ты мой, стишок, отныне и навеки!
Пусть от стыда мои прикрыты веки,
И сам себе пеняю: "Как ты мог?! "

Пускай покроет лысину позор -
Стих так хорош, мне без него уныло...
Иду в сортир и руки мою с мылом,
И зеркалу шепчу: "Я - стихопёр! "

Я буду ночь ворочаться, не спать,
Стишок упёртый грея под подушкой,
И будет мне то холодно, то душно,
Но утром повторится всё опять:

Пойду туда, где дивные стада
Стихов чужих пасутся на свободе -
При них пастух не шибко зрячий вроде,
Десятком меньше станет - ерунда!

Я дам стихам своё, конечно, имя -
Не зря же пёр, потея и молясь!
Меж нами явно родственная связь,
Недаром я чужое дёргал вымя,

Бледнея и страдая каждый раз,
Измученный пропажей аппетита...
Но верю - будет снова шито-крыто,
И семь стихотворений и рассказ

Опубликую (чай, не привыкать!)
И стану ждать смиренно "тихой славы".
И от "шарман, шарман! " поэтки Клавы
Вновь будет сладко сердце замирать...