Слово инока Андрия к братии

Вот вам крест, что врать не буду!
Коль совру, пусть пропаду!
В тыща сто шестом году,
то ль к добру, то ль на беду,
пел псалмы святой Антоний
где-т на Римском берегу.
Вдруг скала под ним как рухнет!
В брызгах моря солнце тухнет!
Камень же – свят, свят! – не тонет.
Чудотворец наш, Антоний,
пук осоки ухватил,
руль с него соорудил
ко скале своей плавучей.
Верно молвишь: чуден случай!
и по викингов пути
спешно им поворотил.

День ли так, другой проходит.
Солнце, месяц в небе бродят,
с голоду живот подводит,
а булыга, знай, плывёт.
То ль назад, то ли вперёд?
А куда? – никто не знает.
Матерь Божию склоняет,
галеоны обгоняет
он на камушке своём.
Он и Боженька – вдвоём.

Путь, однако ж, стал не длинный
при такой супермарине.
Вот Голландию минули,
на восток оне свернули.
Камень же, заметь, не тонет!
В мокрой рясе да в попоне
в Новгород приплыл Антоний.
Чую, что побьют меня –
но всего-то за три дня!

Поп Никита зверски пил.
Но Антония словил.
Брагой пенною вспоил,
дабы снять святейший шок.
Глядь: в Волхве ещё мешок!
А в мешке – златы сосуды!
А в народе – пересуды:
что за гусь он, да откуда?
Чудо он там иль не чудо,
Папа Римский, знать, паскуда,
нам шпиона подкатил,
Змей его бы проглотил!
От таких ?святых? немало
наших молодцев пропало!

Глаз Антоний закатил,
на допрос не отвечает.
Хоть язык он наш не знает,
но по тону худо чает;
да Никита выручает
и ведёт через пустырь
в православный монастырь.
Здесь Антония согрели,
за столы обедать сели.

Ох, и славный был обед!
Аж на целых сорок лет!

В этой келье он молился.
Здесь, пред смертью, мне открылся,
как от войска он отбился,
что копьё на нас держало.
Буря знатна помешала
плыть тогда против Руси.
Господи, её спаси!