Плазмоник Фрам - Глава 4
Глава четвёртая
Утром Санька, только открыв глаза, позвал Фрама, но плазмоник не появился. Мальчик загрустил, завтракал без аппетита. Бабушка забеспокоилась:
— Сашуня, что ты ешь так плохо сегодня? Уж не заболел ли?
Мальчик лениво ковырял вилкой в тарелке.
— Точно, перекупался вчера! — констатировала старушка. — Дай-ка, лоб попробую. Температура нормальная. Но на речку сегодня я тебя не отпущу. Посиди лучше в беседке да книжечку почитай. А то достанется мне от твоих родителей на орехи, когда вернутся из отпуска.
— Ладно, бабуля! — покорно ответил внук.
Мальчик встал из-за стола и пошёл в комнату за книжкой.
— Ох, горе ты моё луковое! — вслед ему вздохнула бабушка.
Санька с книжкой уселся в беседке, и вдруг:
— А почему бабушка тебя горем назвала? Да ещё луковым?
— Фрам! Ты здесь? — обрадовался мальчик. — Я так по тебе соскучился!
— Здесь я! Здесь! — ответил плазмоник, и сосновая шишка, лежавшая на лавке, стала прозрачным облачком.
— Горе луковое? Это когда горя нет, — объяснял Санька, — но слёзы всё-таки проливают, если лук глаза щиплет.
Мальчик прикоснулся к мягкому другу и невесело проговорил:
— Ты опять… непонятно во что превратился? Вот если бы настоящим мальчиком стал…
— Вот заладил! Мальчиком, мальчиком! — горячился Фрам. — Не умею я пока! Я же тебе сказал, что я ещё маленький!
— А сколько тебе лет? Мне уже 8.
— У нас даже такого понятия нет — возраст. У нас, Санька, времени вообще нет. Нет такого измерения.
— Как же это, Фрамка? Тогда откуда ты знаешь, что ты ещё маленький? — не мог понять мальчик.
— У плазмонов есть тринадцать степеней развития до полного совершенства. Я всего лишь на первом уровне. Он самый трудный.
— Почему?
— Взрослые плазмоны могут отключать часть сознания, чтобы не видеть параллельный мир, то есть ваш. А малыши его видят, и это очень мешает сосредоточиться, чтобы научиться превращаться в сложные объекты. Тот, кто освоил такое отключение, тому легче сфокусировать свои мысли на поставленной задаче по превращению.
— А-а-а! — только и мог сказать на это мальчик, а Фрам продолжал свой рассказ.
— Вы на Земле повсюду, и мы. Только мы вас видим, а вы нас — нет.
— Как же мы лбами не стукаемся?
— Ты же видишь, какой я прозрачный! Вы проходите сквозь нас и даже не замечаете этого. А мы легко проходим сквозь вас.
— Легко? — переспросил Санька, и в его глазах засветились хитрые искорки.
Мальчик встал, поставил руки на пояс, расставил ноги, всем своим видом выражая неприступность.
— А ну-ка, пройди! Только сначала сделайся невидимым.
Облачко растаяло. Санька ждал, когда же сквозь него пройдёт Фрам, но ничего не чувствовал.
— Я уже пять раз сквозь тебя прошёл, Санька, а ты даже не заметил.
— Откуда я знаю, прошёл ты или нет? Может, ты меня разыгрываешь.
— Ну, давай ещё разок пройду?
Санька стоял спокойно, а потом как захихикал и сжался, сложив руки на груди.
— Ой, щекотно!
— Это я, проходя сквозь тебя, специально пощекотал, чтобы ты поверил.
— Ладно, ладно, Фрамка, верю. Рассказывай дальше.
— Так вот, я уже научился превращаться в неживые предметы, в насекомых, небольших животных. А в птиц не могу. У них перьев много.
— Ну, и кем же ты уже был? — продолжал расспросы Санька.
— Например, древесной осой. Я научился строить соты из картона.
— А где ты картон покупал?
— Нигде. Я сам его делал.
— Фрам, ты картонную фабрику открыл?
— Какую фабрику? Сначала нужно откусить крохотный кусочек древесины и жевать его долго-долго, добавляя клейкую слюну, потом из этой однородной массы лепишь соты. Картон высыхает и становится жёстким. Тут главное — правильные шестигранники сделать, как в пчелиных сотах. Кстати, пчелой я тоже уже был. Пчёлам соты из воска легче строить, воск мягкий. Если что-то не то наваял, и подправить можно. А если картон высохнет, то уж не исправишь.
Лицо мальчика выражало искреннее удивление.
— Ну и осы у вас!
— Почему у нас? Это ваши осы, Санька.
— У нас есть такие необыкновенные осы?
— Да. Ещё земляные есть. Я и земляной осой немного пожил. Они строят подземные города. Тут важен точный расчёт, чтобы город не обвалился, если кто-то по земле пройдёт, чтобы ходы для проветривания правильно были сделаны, и глубина города достаточной, чтобы осы не вымерзли зимой. В общем, поскольку ты ни в кого превращаться не можешь, читай энциклопедии и всё будешь знать.
Саньке не очень хотелось читать, когда друг рядом, и он предложил Фраму превратиться в птицу, но без перьев, то есть в только что вылупившегося воробья. Плазмоник с лёгкостью проделал это волшебство, и тут же на перила беседки запрыгнул огромный кот. Бабушка подоспела вовремя. Она схватила птенчика раньше, чем пушистый охотник, и прижала к себе.
— Опять соседка Романовна своего кота-агрессора на дачу привезла. Ух, я тебе! — погрозила она Баксику палкой. Кот спрыгнул с перил и скрылся в кустах.
— Бабушка, давай птенчика. Я его на место положу, я знаю, где гнездо.
Старушка отдала воробышка внуку со словами:
— На, милый! А потом на огород пойдём — морковку продёргивать.
Бабушка с внуком пришли к морковным грядкам. Она объяснила Саньке, что выдёргивать нужно только часть всходов, оставляя промежутки шириной в ладошку. Поработали немного. Бабушка устала и, вытирая лоб носовым платочком, сказала:
— Какой денёк сегодня жаркий!
— Ба, я сам всё сделаю. Пойди, посиди в тенёчке.
— Спасибо, внучок. И правда, пойду, отдохну немного.
Женщина ушла, а Саньке вызвался помогать Фрам. Раз! И вся морковка ровными рядками лежала на грядках.
— Что ты натворил, Фрамка! Нужно было не выдёргивать, а продёргивать растения, тогда оставшаяся морковка выросла бы большая. А ты всё подряд…
Тут подошла бабушка. Плазмоник исчез.
— Что ты натворил, Санька! Нужно было не выдёргивать, а продёргивать растения, тогда оставшаяся морковка выросла бы большая. А ты всё подряд… — повторила она Санькины слова, адресованные Фраму, и уселась прямо на грядку.
Бабушке опять стало жарко. Она закрыла глаза и вытирала лицо платочком. А когда открыла глаза, то увидела продёрнутую на равном расстоянии морковь.
— А мне показалось, что… Наверное, переутомилась я? Нужно отдохнуть! — решила бабушка и ушла в дом.
А Санька с Фрамом до самого вечера просидели в беседке. Мальчик слушал рассказы о мире плазмонов.
Утром Санька, только открыв глаза, позвал Фрама, но плазмоник не появился. Мальчик загрустил, завтракал без аппетита. Бабушка забеспокоилась:
— Сашуня, что ты ешь так плохо сегодня? Уж не заболел ли?
Мальчик лениво ковырял вилкой в тарелке.
— Точно, перекупался вчера! — констатировала старушка. — Дай-ка, лоб попробую. Температура нормальная. Но на речку сегодня я тебя не отпущу. Посиди лучше в беседке да книжечку почитай. А то достанется мне от твоих родителей на орехи, когда вернутся из отпуска.
— Ладно, бабуля! — покорно ответил внук.
Мальчик встал из-за стола и пошёл в комнату за книжкой.
— Ох, горе ты моё луковое! — вслед ему вздохнула бабушка.
Санька с книжкой уселся в беседке, и вдруг:
— А почему бабушка тебя горем назвала? Да ещё луковым?
— Фрам! Ты здесь? — обрадовался мальчик. — Я так по тебе соскучился!
— Здесь я! Здесь! — ответил плазмоник, и сосновая шишка, лежавшая на лавке, стала прозрачным облачком.
— Горе луковое? Это когда горя нет, — объяснял Санька, — но слёзы всё-таки проливают, если лук глаза щиплет.
Мальчик прикоснулся к мягкому другу и невесело проговорил:
— Ты опять… непонятно во что превратился? Вот если бы настоящим мальчиком стал…
— Вот заладил! Мальчиком, мальчиком! — горячился Фрам. — Не умею я пока! Я же тебе сказал, что я ещё маленький!
— А сколько тебе лет? Мне уже 8.
— У нас даже такого понятия нет — возраст. У нас, Санька, времени вообще нет. Нет такого измерения.
— Как же это, Фрамка? Тогда откуда ты знаешь, что ты ещё маленький? — не мог понять мальчик.
— У плазмонов есть тринадцать степеней развития до полного совершенства. Я всего лишь на первом уровне. Он самый трудный.
— Почему?
— Взрослые плазмоны могут отключать часть сознания, чтобы не видеть параллельный мир, то есть ваш. А малыши его видят, и это очень мешает сосредоточиться, чтобы научиться превращаться в сложные объекты. Тот, кто освоил такое отключение, тому легче сфокусировать свои мысли на поставленной задаче по превращению.
— А-а-а! — только и мог сказать на это мальчик, а Фрам продолжал свой рассказ.
— Вы на Земле повсюду, и мы. Только мы вас видим, а вы нас — нет.
— Как же мы лбами не стукаемся?
— Ты же видишь, какой я прозрачный! Вы проходите сквозь нас и даже не замечаете этого. А мы легко проходим сквозь вас.
— Легко? — переспросил Санька, и в его глазах засветились хитрые искорки.
Мальчик встал, поставил руки на пояс, расставил ноги, всем своим видом выражая неприступность.
— А ну-ка, пройди! Только сначала сделайся невидимым.
Облачко растаяло. Санька ждал, когда же сквозь него пройдёт Фрам, но ничего не чувствовал.
— Я уже пять раз сквозь тебя прошёл, Санька, а ты даже не заметил.
— Откуда я знаю, прошёл ты или нет? Может, ты меня разыгрываешь.
— Ну, давай ещё разок пройду?
Санька стоял спокойно, а потом как захихикал и сжался, сложив руки на груди.
— Ой, щекотно!
— Это я, проходя сквозь тебя, специально пощекотал, чтобы ты поверил.
— Ладно, ладно, Фрамка, верю. Рассказывай дальше.
— Так вот, я уже научился превращаться в неживые предметы, в насекомых, небольших животных. А в птиц не могу. У них перьев много.
— Ну, и кем же ты уже был? — продолжал расспросы Санька.
— Например, древесной осой. Я научился строить соты из картона.
— А где ты картон покупал?
— Нигде. Я сам его делал.
— Фрам, ты картонную фабрику открыл?
— Какую фабрику? Сначала нужно откусить крохотный кусочек древесины и жевать его долго-долго, добавляя клейкую слюну, потом из этой однородной массы лепишь соты. Картон высыхает и становится жёстким. Тут главное — правильные шестигранники сделать, как в пчелиных сотах. Кстати, пчелой я тоже уже был. Пчёлам соты из воска легче строить, воск мягкий. Если что-то не то наваял, и подправить можно. А если картон высохнет, то уж не исправишь.
Лицо мальчика выражало искреннее удивление.
— Ну и осы у вас!
— Почему у нас? Это ваши осы, Санька.
— У нас есть такие необыкновенные осы?
— Да. Ещё земляные есть. Я и земляной осой немного пожил. Они строят подземные города. Тут важен точный расчёт, чтобы город не обвалился, если кто-то по земле пройдёт, чтобы ходы для проветривания правильно были сделаны, и глубина города достаточной, чтобы осы не вымерзли зимой. В общем, поскольку ты ни в кого превращаться не можешь, читай энциклопедии и всё будешь знать.
Саньке не очень хотелось читать, когда друг рядом, и он предложил Фраму превратиться в птицу, но без перьев, то есть в только что вылупившегося воробья. Плазмоник с лёгкостью проделал это волшебство, и тут же на перила беседки запрыгнул огромный кот. Бабушка подоспела вовремя. Она схватила птенчика раньше, чем пушистый охотник, и прижала к себе.
— Опять соседка Романовна своего кота-агрессора на дачу привезла. Ух, я тебе! — погрозила она Баксику палкой. Кот спрыгнул с перил и скрылся в кустах.
— Бабушка, давай птенчика. Я его на место положу, я знаю, где гнездо.
Старушка отдала воробышка внуку со словами:
— На, милый! А потом на огород пойдём — морковку продёргивать.
Бабушка с внуком пришли к морковным грядкам. Она объяснила Саньке, что выдёргивать нужно только часть всходов, оставляя промежутки шириной в ладошку. Поработали немного. Бабушка устала и, вытирая лоб носовым платочком, сказала:
— Какой денёк сегодня жаркий!
— Ба, я сам всё сделаю. Пойди, посиди в тенёчке.
— Спасибо, внучок. И правда, пойду, отдохну немного.
Женщина ушла, а Саньке вызвался помогать Фрам. Раз! И вся морковка ровными рядками лежала на грядках.
— Что ты натворил, Фрамка! Нужно было не выдёргивать, а продёргивать растения, тогда оставшаяся морковка выросла бы большая. А ты всё подряд…
Тут подошла бабушка. Плазмоник исчез.
— Что ты натворил, Санька! Нужно было не выдёргивать, а продёргивать растения, тогда оставшаяся морковка выросла бы большая. А ты всё подряд… — повторила она Санькины слова, адресованные Фраму, и уселась прямо на грядку.
Бабушке опять стало жарко. Она закрыла глаза и вытирала лицо платочком. А когда открыла глаза, то увидела продёрнутую на равном расстоянии морковь.
— А мне показалось, что… Наверное, переутомилась я? Нужно отдохнуть! — решила бабушка и ушла в дом.
А Санька с Фрамом до самого вечера просидели в беседке. Мальчик слушал рассказы о мире плазмонов.
Метки:
