морщины-13
МОРЩИНЫ
…огуречный сок из Кутаиси — говорят, лекарство от морщин. Евгений Евтушенко
А более всего соскучился По краю глаза, где смешинкой Твой взгляд проглядывает лучиком В незагоревшую морщинку.А. ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Ангел вечной весны, вас пугали морщины?\Если старость пришлет эту черную весть,\Вам достанет ли сил, чтоб однажды прочесть\В ненаглядных глазах состраданье мужчины?\Ангел вечной весны, вас пугали морщины? ШАРЛЬ БОДЛЕР. Перевод Вадима Алексеева Необратимость
В душе всё также юн я и гарцую на коне,\Пусть кое-где морщины есть на коже.\Обижусь, если завтра вдруг уступят место мне...\Хотелось бы, естественно, попозже. Андрей Терехов 2006 БАРДЫ РУ Ох, быстро время скачет. Оглянёшься, год – что миг...
стихотворное послание Уфлянда Льву Лосеву, написанное в 2000 году, вполне свободно от какого бы то ни было стилизаторства в фольклорном духе:
Мы давно уже не молодеем
в полную противоположность нашим идеям.
Если бы было наоборот,
у нас бы не было морщин и бород
с ударением на О втором,
которых не выбреешь и не выровняешь топором.
Но мы еще годимся своим женам в мужья
и некоторым друзьям еще годимся в друзья
и на что-то еще годимся,
чем дополнительно гордимся.
Поэтому у нас иногда бывает получка.
(Ведь и медведь хороший хиропрактик, хоть и самоучка.)
А мы профессиональные словесные хиропрактики,
известные почти во всех уголках галактики.
Так давай и дальше не будем молодеть,
но ситуацией, по возможности, владеть. Юрий Орлицкий ?Раёк — это райский стих…? (раешный стих в новейшей русской поэзии) Арион, номер 3, 2016
* * *
Разве дело в его заоконности,
Это ж на расстояньи руки.
Дело все же в моей беззаконности.
В неоконченности строки.
Не в моей же улыбке замученной,
Как в чернильнице кровяной —
Брать слова для скандально заученной
Школьной сценки за слабой стеной.
Там, в окне — не февраль, а весенняя
Репетируется кутерьма.
Дотянись же рукой до спасения.
Дотянись — и вернется зима.
И машина покроется инеем.
А внутри все светло и тепло.
И одним исцеляющим именем —
Мы еще отогреем стекло.
Ограничусь пока подоконником.
Это тоже причуда и чудь.
Никогда не была я законником.
Беззаконником — разве чуть-чуть.
Под стеклом — под водой — под морщинами
Закипает живая вода.
Без защитника так без защитника.
И без глупостей, и без следа. Вероника Долина ДЕТИ РА 2020 ЦИКЛ А фонарик горит
НОВЫЙ ГОД
В подарок детям будет мишура,
игрушки, сласти, прочая мура.
Мужчине – кто-нибудь на стороне,
доступная и сладкая втройне.
А женщине подарит Дед Мороз
крем от морщин и краску для волос. НИКОЛЬСКИЙ Иерусалимский журнал 2015 ЦИКЛ Это случится с каждым
НИКОЛАЙ АСЕЕВ (1889-1963)
Собр. соч. в 5 томах 1963-4
Том 2. Стихотворения и поэмы 1927-1930
Два лица
В Европе – иное обличье у женщин,
спетых, ославленных в звон серенад.
У наших и взгляды и руки пожестче,
и плеч повнушительней ширина.
Но часто у многих нестойких душонок
фантазию думы иные томят
о тех – разузоренных и раздушенных,
окрашенных в зори румян и помад.
А наши красивее и молодев,
стоящие крепко в рабочем строю,
фальшивят и портят – подделать радея
под ихние моды наружность свою.
Постельным товаром там взоры влекутся,
там люди – на вывесках модных витрин,
там все устремленья одежды и вкуса
к тому, чтоб друг друга перехитрить.
А наши смотрины в движенье, в работе,
в полях и станках человечества смотр.
Нам некогда лоб свой морщиной заботить
о новых причудах изменчивых мод.
Пускай утверждается новый обычай,
и женщины новой блистательный день
пускай освещает двух женских обличий,
двух профилей женских упрямую тень.
Одна – в ресторане дымит папироской,
прельщая мужчин золотые рои.
Другая – фигурою Софьи Перовской
к себе привлекает иных героинь.
С кем ты? С той, что в овальной гостиной
самкой глупеет в курином раю,
или с Надеждою Константиновной
строит республику свою?
Пока волос густота не редела
и время не врыло в морщины резец,
решай: им ли нас переделать,
или мы их – на свой образец.
1930
Город
Город рождается ото сна — позавсегдашней пропажи
голубиные страницы площадей
читаются в наклоненной кофейной дымке рассвета
наполняются вслух
фасады испещренные солнцами воспоминаний
омываются голосами
обращенный воздух
шафранно-белой лепки
расп;хнут в сердцевину дня
лиственный прилив волнуясь взбегает по стеклам
по цветочной коже
морщинкам улыбчатым камня
густым одеяниям улиц
узорчатых келий
светящимся перьям одуванчиков — теплого снега
одной тишиной входя
в колокольчиковый звон луговой колыбели,
другой тишиной
каменной волной вдаваясь в подробное, зримое небо Андрей Бауман НОВЫЙ БЕРЕГ 2012
* * *
И внезапно все станет ясно – в этот момент,
подсвечивая себе мобильником в темной комнате,
пытаясь нащупать ручку двери,
ничего не опрокинуть, не удариться:
это не твое сердце так громко колотится,
а просто тишина вокруг – как во сне,
потому что смерть – это даже не комната,
и даже неизвестно, пространство ли,
а просто что-то такое темное, где ничего не слышно,
это нельзя назвать покоем или даже расслабленностью,
это, скорее, ничто, даже не черное ничто,
поскольку у смерти нет ни цвета, ни запаха,
у нее есть только ты, потому что смерть – это ты сам.
Ожидая тебя у памятника в центре города,
нервно поглядывая все на тот же мобильник,
этого вовсе не чувствуешь, а в темной пустой комнате — еще как,
и это не выдумки поэтов или художников, мистиков или священников,
просто стоять на свету, щурясь и глубоко дыша,
(неважно, что свет убивает микробов, думаю, это не связано)
это возможность видеть, в том числе и себя, и свет, и так легче
не думать о глупостях (а как же тогда слепые, им-то что помогает держаться?),
обращать внимание только на пустяки – мусор под ногами, к примеру,
или рассматривать человеческие лица в проезжающем мимо транспорте,
вглядываться в их морщины, пялиться на руки этих людей, порой стыдливо отводить взгляд, делать вид, что смотришь сквозь них,
по десять раз обходить кругом этот дурацкий памятник
и вертеть в руках этот дебильный мобильник,
и уже начать нервничать, и когда ты – совсем неожиданно –
подойдешь, не знать, что сказать, и только улыбнуться.
И не надо париться, просто сесть на траву,
коснуться рукой теплой земли, прикрыть глаза,
выключить музыку в плеере, чтобы слышать намного меньше,
прислушиваться, чтобы слышать намного больше,
потом посмотреть вокруг и увидеть тебя,
удивиться и обрадоваться, и уж совсем по-дурацки
скрыть свою радость, пожалев об этом через минуту,
и вдруг ощутить прилив болтливой отваги,
но не найти тему для разговора, и в твоих глазах
прочитать, что ты все понимаешь.
И в конце концов оказаться в темной комнате,
подсвечивать себе мобильником,
почти ничего не видеть и ничего не хотеть,
в особенности – понимать все это, поскольку в любом случае
в конце партии или матча (называй это как хочешь)
Бог (или кто там?) выставит тебе счет:
сорок долларов плюс чаевые.
А если нет, то все было напрасно. Андрей Любка ИНТЕРПОЭЗИЯ 2013 ЦИКЛ ДОЖИТЬ ДО СЕНТЯБРЯ
АННА БАРКОВА (1901-1976) Кн. ?Возвращение? 1995
?Смотрим взглядом недвижным и мертвым…?
Смотрим взглядом недвижным и мертвым,
Словно сил неизвестных рабы,
Мы, изгнавшие бога и черта
Из чудовищной нашей судьбы.
И желанья, и чувства на свете
Были прочны, как дедовский дом,
Оттого, словно малые дети,
Наши предки играли с огнем.
День весенний был мягок и розов,
Весь — надежда, и весь — любовь.
А от наших лихих морозов
И уста леденеют, и кровь.
Красоту, закаты и право —
Всё в одном схороним гробу.
Только хлеба кусок кровавый
Разрешит мировую судьбу.
Нет ни бога, ни черта отныне
У нагих обреченных племен,
И смеёмся в мертвой пустыне
Мертвым смехом библейских времен.
1931
ГЕОРГИЙ ГОЛОХВАСТОВ (1882-1963) Тени. Сюита
Посвящаю Дмитрию Антоновичу Магула
12. ?И мы из солнечной каймы…?
И мы из солнечной каймы,
Как давних предков поколенья,
Уйдем туда, в страну забвенья,
Под вечный кров молчащей тьмы;
И не избегнут общей доли
Ни светлых гениев умы,
Ни гордый подвиг мощной воли.
13. ?Недуги, совами ночей…?
Недуги, совами ночей,
Неслышно к нам слетятся в гости:
Остынет кровь, иссохнут кости,
Резец докучных мелочей
Начертит новые морщины,
Потухнет яркий блеск очей,
Заблещут инеем седины.
Ури Цви Гринберг (1896 - 1981)
?Ломаный грош вам, философы вечности…?
/Перевод Е. Бауха/
* * *
Ломаный грош вам, философы вечности
жизни духа после кончины...
Ломаный грош вам за ваши морщины.
Выбираю плоть страждущую
во имя ногтя пальца моего, что так обычен
и мне симпатичен.
Выбираю наслаждение, что просто и бело:
надеваю свежую рубаху на тело,
что тонуло и вышло из всех вод земли, —
чтобы не быть космической частью в пыли...
Ломаный грош вам за пыль в глаз на тризне!
Я знаю тайну печали, поверьте,
и смысл упрямства — оси нашей жизни, —
в преодолении смерти.
1928
Перевод Е. Бауха
Вариант перевода
* * *
Ломаный грош вам, философы вечной
жизни духа после кончины...
Ломаный грош вам за ваши морщины.
А я выбираю быть плотью страждущей
во имя ногтя пальца моего, что так обычен
и мне симпатичен.
Я выбираю наслаждение, что просто и бело:
на омытое водою, свежее тело
надевать белую рубаху —
не хочу быть космосом и лежать во прахе.
Ломаный грош вам за речи прекраснодушные!
Я знаю: тайна всех наших печалей
и всех наших деяний ослушных —
в том, что жизнь обречена смерти.
1928
Перевод Е. Бауха
ИОСИФ БРОДСКИЙ (1940-1996) Собрание сочинений 2005
Развивая Платона
III
Там была бы эта кофейня с недурным бланманже,
где, сказав, что зачем нам двадцатый век, если есть уже
девятнадцатый век, я бы видел, как взор коллеги
надолго сосредотачивается на вилке или ноже.
Там должна быть та улица с деревьями в два ряда,
подъезд с торсом нимфы в нише и прочая ерунда;
и портрет висел бы в гостиной, давая вам представленье
о том, как хозяйка выглядела, будучи молода.
Я внимал бы ровному голосу, повествующему о вещах,
не имеющих отношенья к ужину при свечах,
и огонь в камельке, Фортунатус, бросал бы багровый отблеск
на зеленое платье. Но под конец зачах.
Время, текущее в отличие от воды
горизонтально от вторника до среды,
в темноте там разглаживало бы морщины
и стирало бы собственные следы.
IV
И там были бы памятники. Я бы знал имена
не только бронзовых всадников, всунувших в стремена
истории свою ногу, но и ихних четвероногих,
учитывая отпечаток, оставленный ими на
населении города. И с присохшей к губе
сигаретою сильно заполночь возвращаясь пешком к себе,
как цыган по ладони, по трещинам на асфальте
я гадал бы, икая, вслух о его судьбе.
И когда бы меня схватили в итоге за шпионаж,
подрывную активность, бродяжничество, менаж-
а-труа, и толпа бы, беснуясь вокруг, кричала,
тыча в меня натруженными указательными: ?Не наш!? -
я бы втайне был счастлив, шепча про себя: "Смотри,
это твой шанс узнать, как выглядит изнутри
то, на что ты так долго глядел снаружи;
запоминай же подробности, восклицая ?Vive la Patrie!?
1976
Часть речи (цикл из 20 стихов) [69]
1975 – 1976
* * *
ВИКТОР СОСНОРА (1936-2019) Из кн. ?Cтихотворения? 2011
ПОЭМЫ И РИТМИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ
1963–1964
Два Сентября и один Февраль
23
дарит!
Антенна — тонок он!
Любимец мамы и страны,
ты, выкормленный для труда
картофельным пюре,
люби буфетчицу, футбол,
бульон влюбленно — даровой,
религиозный ореол
отваги трудовой!
24
Мартьямов! Кино-генерал!
Монтажник — демон! Матадор
в постелях трипперных мадонн,
гранд ресторанных ню!
Ты филигранно гарцевал…
Ты телевизионный шнур
зачем уворовал?
25
Вандал! Ограбил бы Госбанк!
Ну — ювелирный! Слепота!
За телевизионный шнур
решетку схлопотал!
Как ты за шкафчиками спал
тогда, когда — завод — зовет!
Пятью годами завершен
убогий демонизм.
26
Ты, Краеведов! Ты — аскет!
(сын от жены, от тещи — дочь),
с лицом, как задница слона
морщинистым,
наш вождь
собраний, митингов,
солдат
товарищеского суда,
ты, премированный стократ
передовик труда,
электрик цеха,
ты ампер
от мотоцикла отличал?
Наш премированный пример,
центральный детектив
завода,
как ты поседел,
выслеживая, кто сидел
в уборной свыше двух минут
и в оной выпивал!
27
Ты, Шебушинская! Кассир!
Стремительная, как пунктир,
курсирующая:
завод —
кино — базар — завод.
О, дни зарплаты! Семена
труда! Кассира из ворот
выносят пьяную: сигнал —
зарплату привезли!
Андрей Широглазов СТИХИ РУ 2003 ЦИКЛ Запоздалое прощание с филфаком \ СЛОВА
Слова, выстраиваясь в ряд,
меня молили о порядке,
но я имел другой наряд
в своей семейной разнарядке.
Слова кричали: “Запиши!
Мы не достойны равнодушья!”.
Но по листам моей души
молчанье разливалось тушью.
Я был под властью этих клякс,
бродя по дому непоседой.
Мне позвонил какой-то Макс
и отравил меня беседой.
Из детской группа “Ленинград”
на лбу мне множила морщины,
вливая в кровь денатурат
отборной русской матерщины.
Слова врывались в этот бред:
“Мы беззащитны перед матом.
Ведь ты - филолог и поэт,
а не паталогоанатом.
Пиши! До скрежета зубов,
до дрожи утомленных пальцев.
Мы превратим твоих сынов
в соратников из постояльцев.
Пиши!” И снова тишина.
И снова - затхлое молчанье.
Бутылка красного вина -
пик бытового одичанья.
И только в дыме папирос -
следы словесного мерцанья.
Но разбивается вопрос
бесплотным знаком восклицанья.
И не добраться до основ...
И вновь пустует свято место...
Текст - он обходится без слов.
О Боже мой, как много текста...
Я храню до самого вечера твой утренний поцелуй
едва касаясь губами
Мы повенчаны небом навечно
и кажется, будто сплю и все это счастье не с нами
И кто эта девочка с глазами в которых ты
Она пьет твою нежность и рисует твои портреты на фоне своей чистоты
И каждую черточку и морщинку твою наизусть
Она себе заберет твою грусть на свои по-девичьи хрупкие плечи
И хранит поцелуй до вечера где-то у себя внутри
как бриллиант в оправе ее любви до следующей вашей встречи
Ты в сердце вычерчен звездами наших рассветов
мы вместе храним наше лето
И ты ничего не бойся пока девочка с глазами в которых ты
Рисует твои портреты на фоне своей чистоты... Грудью На Тернии Девочка с глазами в которых ты СТИХИ РУ 2010
* * *
Морщинит гладь, уже готов
Ты плыть – душа б не отставала
От лакированных бортов
Гондол, продетых в нить канала,
От голубей, забывших пух
На пьяццо в трепете крылатом,
От этих слов, пронзивших слух,
От куполов, в голубоватом
Адриатическом раю
Уже растаявших по сути,
Где над палаццо вьются путти,
Храня историю свою.
Ещё невидимой вблизи
Стацьоне спящие ступени –
Изобрази, изобрази! –
Душа кричит случайной тени
Карпаччо, Гварди, подмешав
К фантазии чешуйки света –
Да-да, конечно, ты не прав,
А прав уснувший Каналетто,
А ты смотри издалека –
Вон, вон лазурная приманка!
И не Лагуна, а Фонтанка
Твои оближет берега. Геосфер СТИХИ РУ 2008 Стихи разных лет. 2001 год
Андрей Широглазов СТИХИ РУ 2003 ВНИЗ ПО СУХОНЕ\ ПИСЬМО СТЕПАНОВУ ИЗ СИБИРИ
В кругу забот и грандиозных планов
Я выкроил двухчасовой просвет,
Чтоб рассказать тебе, мой друг Степанов,
О родине, которой больше нет.
Пишу тебе из сонного Мегета
Под шелест облетающей листвы.
И как-то все не верится, что это
Пять тысяч километров от Москвы.
Здесь, кстати, несознательные лица
Порою сомневаются, Юрок,
В том, что Москва – российская столица,
А не японский порт Владивосток.
Здесь пьют саке, здесь ездят на ?Тойотах?,
Здесь пагоды стоят на Ангаре.
А Кремль – лишь на денежных банкнотах
Достоинством не помню сколько рэ.
Короче, здесь сплошные азиаты,
Сплошная, брат Степанов, желтизна:
Китайцы, бля, японцы, бля, буряты,
Корейцы, бля, и прочая шпана.
Хотя буряты изменились мало:
Все также пьют, а если денег нет,
С обрезами шныряют вдоль Байкала,
Стремясь продолжить начатый банкет.
О том ли вспоминали мы, о том ли,
Топя в вине раскаянье и стыд?
Ты, представляешь, дефицитный омуль –
Уже давным-давно не дефицит.
Здесь до фига теперь бандитских кланов
И работяг, скучающих без дел…
Все это – непорядок, брат Степанов,
Все это, брат Степанов, - беспредел.
В морщинах лбы, задумчивые лица,
И коноплей несет от сигарет…
Сюда ли мы хотели возвратиться
На старости своих беспутных лет?
Пойми, Юрок, нам здесь уже не место,
Нас местные считают за чужих.
Мы, брат Степанов, из другого теста
И из дрожжей, естественно, других.
Нам не найти заветный закуточек
В густых лесах сибирского родства.
Нас выдаст вологодский говорочек
И тень череповецкого жлобства.
А для туристов – двери ресторанов,
Очки, значки, гостиничный клозет.
Я это испытал, мой друг Степанов,
На родине, которой больше нет.
Конец письма. Расплывчатая точка.
Ты не подумай, что от слез, Юрок…
Да, вот позавчерашняя ?Восточка? –
Там обо мне 16 куцых строк…
…огуречный сок из Кутаиси — говорят, лекарство от морщин. Евгений Евтушенко
А более всего соскучился По краю глаза, где смешинкой Твой взгляд проглядывает лучиком В незагоревшую морщинку.А. ВОЗНЕСЕНСКИЙ
Ангел вечной весны, вас пугали морщины?\Если старость пришлет эту черную весть,\Вам достанет ли сил, чтоб однажды прочесть\В ненаглядных глазах состраданье мужчины?\Ангел вечной весны, вас пугали морщины? ШАРЛЬ БОДЛЕР. Перевод Вадима Алексеева Необратимость
В душе всё также юн я и гарцую на коне,\Пусть кое-где морщины есть на коже.\Обижусь, если завтра вдруг уступят место мне...\Хотелось бы, естественно, попозже. Андрей Терехов 2006 БАРДЫ РУ Ох, быстро время скачет. Оглянёшься, год – что миг...
стихотворное послание Уфлянда Льву Лосеву, написанное в 2000 году, вполне свободно от какого бы то ни было стилизаторства в фольклорном духе:
Мы давно уже не молодеем
в полную противоположность нашим идеям.
Если бы было наоборот,
у нас бы не было морщин и бород
с ударением на О втором,
которых не выбреешь и не выровняешь топором.
Но мы еще годимся своим женам в мужья
и некоторым друзьям еще годимся в друзья
и на что-то еще годимся,
чем дополнительно гордимся.
Поэтому у нас иногда бывает получка.
(Ведь и медведь хороший хиропрактик, хоть и самоучка.)
А мы профессиональные словесные хиропрактики,
известные почти во всех уголках галактики.
Так давай и дальше не будем молодеть,
но ситуацией, по возможности, владеть. Юрий Орлицкий ?Раёк — это райский стих…? (раешный стих в новейшей русской поэзии) Арион, номер 3, 2016
* * *
Разве дело в его заоконности,
Это ж на расстояньи руки.
Дело все же в моей беззаконности.
В неоконченности строки.
Не в моей же улыбке замученной,
Как в чернильнице кровяной —
Брать слова для скандально заученной
Школьной сценки за слабой стеной.
Там, в окне — не февраль, а весенняя
Репетируется кутерьма.
Дотянись же рукой до спасения.
Дотянись — и вернется зима.
И машина покроется инеем.
А внутри все светло и тепло.
И одним исцеляющим именем —
Мы еще отогреем стекло.
Ограничусь пока подоконником.
Это тоже причуда и чудь.
Никогда не была я законником.
Беззаконником — разве чуть-чуть.
Под стеклом — под водой — под морщинами
Закипает живая вода.
Без защитника так без защитника.
И без глупостей, и без следа. Вероника Долина ДЕТИ РА 2020 ЦИКЛ А фонарик горит
НОВЫЙ ГОД
В подарок детям будет мишура,
игрушки, сласти, прочая мура.
Мужчине – кто-нибудь на стороне,
доступная и сладкая втройне.
А женщине подарит Дед Мороз
крем от морщин и краску для волос. НИКОЛЬСКИЙ Иерусалимский журнал 2015 ЦИКЛ Это случится с каждым
НИКОЛАЙ АСЕЕВ (1889-1963)
Собр. соч. в 5 томах 1963-4
Том 2. Стихотворения и поэмы 1927-1930
Два лица
В Европе – иное обличье у женщин,
спетых, ославленных в звон серенад.
У наших и взгляды и руки пожестче,
и плеч повнушительней ширина.
Но часто у многих нестойких душонок
фантазию думы иные томят
о тех – разузоренных и раздушенных,
окрашенных в зори румян и помад.
А наши красивее и молодев,
стоящие крепко в рабочем строю,
фальшивят и портят – подделать радея
под ихние моды наружность свою.
Постельным товаром там взоры влекутся,
там люди – на вывесках модных витрин,
там все устремленья одежды и вкуса
к тому, чтоб друг друга перехитрить.
А наши смотрины в движенье, в работе,
в полях и станках человечества смотр.
Нам некогда лоб свой морщиной заботить
о новых причудах изменчивых мод.
Пускай утверждается новый обычай,
и женщины новой блистательный день
пускай освещает двух женских обличий,
двух профилей женских упрямую тень.
Одна – в ресторане дымит папироской,
прельщая мужчин золотые рои.
Другая – фигурою Софьи Перовской
к себе привлекает иных героинь.
С кем ты? С той, что в овальной гостиной
самкой глупеет в курином раю,
или с Надеждою Константиновной
строит республику свою?
Пока волос густота не редела
и время не врыло в морщины резец,
решай: им ли нас переделать,
или мы их – на свой образец.
1930
Город
Город рождается ото сна — позавсегдашней пропажи
голубиные страницы площадей
читаются в наклоненной кофейной дымке рассвета
наполняются вслух
фасады испещренные солнцами воспоминаний
омываются голосами
обращенный воздух
шафранно-белой лепки
расп;хнут в сердцевину дня
лиственный прилив волнуясь взбегает по стеклам
по цветочной коже
морщинкам улыбчатым камня
густым одеяниям улиц
узорчатых келий
светящимся перьям одуванчиков — теплого снега
одной тишиной входя
в колокольчиковый звон луговой колыбели,
другой тишиной
каменной волной вдаваясь в подробное, зримое небо Андрей Бауман НОВЫЙ БЕРЕГ 2012
* * *
И внезапно все станет ясно – в этот момент,
подсвечивая себе мобильником в темной комнате,
пытаясь нащупать ручку двери,
ничего не опрокинуть, не удариться:
это не твое сердце так громко колотится,
а просто тишина вокруг – как во сне,
потому что смерть – это даже не комната,
и даже неизвестно, пространство ли,
а просто что-то такое темное, где ничего не слышно,
это нельзя назвать покоем или даже расслабленностью,
это, скорее, ничто, даже не черное ничто,
поскольку у смерти нет ни цвета, ни запаха,
у нее есть только ты, потому что смерть – это ты сам.
Ожидая тебя у памятника в центре города,
нервно поглядывая все на тот же мобильник,
этого вовсе не чувствуешь, а в темной пустой комнате — еще как,
и это не выдумки поэтов или художников, мистиков или священников,
просто стоять на свету, щурясь и глубоко дыша,
(неважно, что свет убивает микробов, думаю, это не связано)
это возможность видеть, в том числе и себя, и свет, и так легче
не думать о глупостях (а как же тогда слепые, им-то что помогает держаться?),
обращать внимание только на пустяки – мусор под ногами, к примеру,
или рассматривать человеческие лица в проезжающем мимо транспорте,
вглядываться в их морщины, пялиться на руки этих людей, порой стыдливо отводить взгляд, делать вид, что смотришь сквозь них,
по десять раз обходить кругом этот дурацкий памятник
и вертеть в руках этот дебильный мобильник,
и уже начать нервничать, и когда ты – совсем неожиданно –
подойдешь, не знать, что сказать, и только улыбнуться.
И не надо париться, просто сесть на траву,
коснуться рукой теплой земли, прикрыть глаза,
выключить музыку в плеере, чтобы слышать намного меньше,
прислушиваться, чтобы слышать намного больше,
потом посмотреть вокруг и увидеть тебя,
удивиться и обрадоваться, и уж совсем по-дурацки
скрыть свою радость, пожалев об этом через минуту,
и вдруг ощутить прилив болтливой отваги,
но не найти тему для разговора, и в твоих глазах
прочитать, что ты все понимаешь.
И в конце концов оказаться в темной комнате,
подсвечивать себе мобильником,
почти ничего не видеть и ничего не хотеть,
в особенности – понимать все это, поскольку в любом случае
в конце партии или матча (называй это как хочешь)
Бог (или кто там?) выставит тебе счет:
сорок долларов плюс чаевые.
А если нет, то все было напрасно. Андрей Любка ИНТЕРПОЭЗИЯ 2013 ЦИКЛ ДОЖИТЬ ДО СЕНТЯБРЯ
АННА БАРКОВА (1901-1976) Кн. ?Возвращение? 1995
?Смотрим взглядом недвижным и мертвым…?
Смотрим взглядом недвижным и мертвым,
Словно сил неизвестных рабы,
Мы, изгнавшие бога и черта
Из чудовищной нашей судьбы.
И желанья, и чувства на свете
Были прочны, как дедовский дом,
Оттого, словно малые дети,
Наши предки играли с огнем.
День весенний был мягок и розов,
Весь — надежда, и весь — любовь.
А от наших лихих морозов
И уста леденеют, и кровь.
Красоту, закаты и право —
Всё в одном схороним гробу.
Только хлеба кусок кровавый
Разрешит мировую судьбу.
Нет ни бога, ни черта отныне
У нагих обреченных племен,
И смеёмся в мертвой пустыне
Мертвым смехом библейских времен.
1931
ГЕОРГИЙ ГОЛОХВАСТОВ (1882-1963) Тени. Сюита
Посвящаю Дмитрию Антоновичу Магула
12. ?И мы из солнечной каймы…?
И мы из солнечной каймы,
Как давних предков поколенья,
Уйдем туда, в страну забвенья,
Под вечный кров молчащей тьмы;
И не избегнут общей доли
Ни светлых гениев умы,
Ни гордый подвиг мощной воли.
13. ?Недуги, совами ночей…?
Недуги, совами ночей,
Неслышно к нам слетятся в гости:
Остынет кровь, иссохнут кости,
Резец докучных мелочей
Начертит новые морщины,
Потухнет яркий блеск очей,
Заблещут инеем седины.
Ури Цви Гринберг (1896 - 1981)
?Ломаный грош вам, философы вечности…?
/Перевод Е. Бауха/
* * *
Ломаный грош вам, философы вечности
жизни духа после кончины...
Ломаный грош вам за ваши морщины.
Выбираю плоть страждущую
во имя ногтя пальца моего, что так обычен
и мне симпатичен.
Выбираю наслаждение, что просто и бело:
надеваю свежую рубаху на тело,
что тонуло и вышло из всех вод земли, —
чтобы не быть космической частью в пыли...
Ломаный грош вам за пыль в глаз на тризне!
Я знаю тайну печали, поверьте,
и смысл упрямства — оси нашей жизни, —
в преодолении смерти.
1928
Перевод Е. Бауха
Вариант перевода
* * *
Ломаный грош вам, философы вечной
жизни духа после кончины...
Ломаный грош вам за ваши морщины.
А я выбираю быть плотью страждущей
во имя ногтя пальца моего, что так обычен
и мне симпатичен.
Я выбираю наслаждение, что просто и бело:
на омытое водою, свежее тело
надевать белую рубаху —
не хочу быть космосом и лежать во прахе.
Ломаный грош вам за речи прекраснодушные!
Я знаю: тайна всех наших печалей
и всех наших деяний ослушных —
в том, что жизнь обречена смерти.
1928
Перевод Е. Бауха
ИОСИФ БРОДСКИЙ (1940-1996) Собрание сочинений 2005
Развивая Платона
III
Там была бы эта кофейня с недурным бланманже,
где, сказав, что зачем нам двадцатый век, если есть уже
девятнадцатый век, я бы видел, как взор коллеги
надолго сосредотачивается на вилке или ноже.
Там должна быть та улица с деревьями в два ряда,
подъезд с торсом нимфы в нише и прочая ерунда;
и портрет висел бы в гостиной, давая вам представленье
о том, как хозяйка выглядела, будучи молода.
Я внимал бы ровному голосу, повествующему о вещах,
не имеющих отношенья к ужину при свечах,
и огонь в камельке, Фортунатус, бросал бы багровый отблеск
на зеленое платье. Но под конец зачах.
Время, текущее в отличие от воды
горизонтально от вторника до среды,
в темноте там разглаживало бы морщины
и стирало бы собственные следы.
IV
И там были бы памятники. Я бы знал имена
не только бронзовых всадников, всунувших в стремена
истории свою ногу, но и ихних четвероногих,
учитывая отпечаток, оставленный ими на
населении города. И с присохшей к губе
сигаретою сильно заполночь возвращаясь пешком к себе,
как цыган по ладони, по трещинам на асфальте
я гадал бы, икая, вслух о его судьбе.
И когда бы меня схватили в итоге за шпионаж,
подрывную активность, бродяжничество, менаж-
а-труа, и толпа бы, беснуясь вокруг, кричала,
тыча в меня натруженными указательными: ?Не наш!? -
я бы втайне был счастлив, шепча про себя: "Смотри,
это твой шанс узнать, как выглядит изнутри
то, на что ты так долго глядел снаружи;
запоминай же подробности, восклицая ?Vive la Patrie!?
1976
Часть речи (цикл из 20 стихов) [69]
1975 – 1976
* * *
ВИКТОР СОСНОРА (1936-2019) Из кн. ?Cтихотворения? 2011
ПОЭМЫ И РИТМИЧЕСКИЕ РАССКАЗЫ
1963–1964
Два Сентября и один Февраль
23
дарит!
Антенна — тонок он!
Любимец мамы и страны,
ты, выкормленный для труда
картофельным пюре,
люби буфетчицу, футбол,
бульон влюбленно — даровой,
религиозный ореол
отваги трудовой!
24
Мартьямов! Кино-генерал!
Монтажник — демон! Матадор
в постелях трипперных мадонн,
гранд ресторанных ню!
Ты филигранно гарцевал…
Ты телевизионный шнур
зачем уворовал?
25
Вандал! Ограбил бы Госбанк!
Ну — ювелирный! Слепота!
За телевизионный шнур
решетку схлопотал!
Как ты за шкафчиками спал
тогда, когда — завод — зовет!
Пятью годами завершен
убогий демонизм.
26
Ты, Краеведов! Ты — аскет!
(сын от жены, от тещи — дочь),
с лицом, как задница слона
морщинистым,
наш вождь
собраний, митингов,
солдат
товарищеского суда,
ты, премированный стократ
передовик труда,
электрик цеха,
ты ампер
от мотоцикла отличал?
Наш премированный пример,
центральный детектив
завода,
как ты поседел,
выслеживая, кто сидел
в уборной свыше двух минут
и в оной выпивал!
27
Ты, Шебушинская! Кассир!
Стремительная, как пунктир,
курсирующая:
завод —
кино — базар — завод.
О, дни зарплаты! Семена
труда! Кассира из ворот
выносят пьяную: сигнал —
зарплату привезли!
Андрей Широглазов СТИХИ РУ 2003 ЦИКЛ Запоздалое прощание с филфаком \ СЛОВА
Слова, выстраиваясь в ряд,
меня молили о порядке,
но я имел другой наряд
в своей семейной разнарядке.
Слова кричали: “Запиши!
Мы не достойны равнодушья!”.
Но по листам моей души
молчанье разливалось тушью.
Я был под властью этих клякс,
бродя по дому непоседой.
Мне позвонил какой-то Макс
и отравил меня беседой.
Из детской группа “Ленинград”
на лбу мне множила морщины,
вливая в кровь денатурат
отборной русской матерщины.
Слова врывались в этот бред:
“Мы беззащитны перед матом.
Ведь ты - филолог и поэт,
а не паталогоанатом.
Пиши! До скрежета зубов,
до дрожи утомленных пальцев.
Мы превратим твоих сынов
в соратников из постояльцев.
Пиши!” И снова тишина.
И снова - затхлое молчанье.
Бутылка красного вина -
пик бытового одичанья.
И только в дыме папирос -
следы словесного мерцанья.
Но разбивается вопрос
бесплотным знаком восклицанья.
И не добраться до основ...
И вновь пустует свято место...
Текст - он обходится без слов.
О Боже мой, как много текста...
Я храню до самого вечера твой утренний поцелуй
едва касаясь губами
Мы повенчаны небом навечно
и кажется, будто сплю и все это счастье не с нами
И кто эта девочка с глазами в которых ты
Она пьет твою нежность и рисует твои портреты на фоне своей чистоты
И каждую черточку и морщинку твою наизусть
Она себе заберет твою грусть на свои по-девичьи хрупкие плечи
И хранит поцелуй до вечера где-то у себя внутри
как бриллиант в оправе ее любви до следующей вашей встречи
Ты в сердце вычерчен звездами наших рассветов
мы вместе храним наше лето
И ты ничего не бойся пока девочка с глазами в которых ты
Рисует твои портреты на фоне своей чистоты... Грудью На Тернии Девочка с глазами в которых ты СТИХИ РУ 2010
* * *
Морщинит гладь, уже готов
Ты плыть – душа б не отставала
От лакированных бортов
Гондол, продетых в нить канала,
От голубей, забывших пух
На пьяццо в трепете крылатом,
От этих слов, пронзивших слух,
От куполов, в голубоватом
Адриатическом раю
Уже растаявших по сути,
Где над палаццо вьются путти,
Храня историю свою.
Ещё невидимой вблизи
Стацьоне спящие ступени –
Изобрази, изобрази! –
Душа кричит случайной тени
Карпаччо, Гварди, подмешав
К фантазии чешуйки света –
Да-да, конечно, ты не прав,
А прав уснувший Каналетто,
А ты смотри издалека –
Вон, вон лазурная приманка!
И не Лагуна, а Фонтанка
Твои оближет берега. Геосфер СТИХИ РУ 2008 Стихи разных лет. 2001 год
Андрей Широглазов СТИХИ РУ 2003 ВНИЗ ПО СУХОНЕ\ ПИСЬМО СТЕПАНОВУ ИЗ СИБИРИ
В кругу забот и грандиозных планов
Я выкроил двухчасовой просвет,
Чтоб рассказать тебе, мой друг Степанов,
О родине, которой больше нет.
Пишу тебе из сонного Мегета
Под шелест облетающей листвы.
И как-то все не верится, что это
Пять тысяч километров от Москвы.
Здесь, кстати, несознательные лица
Порою сомневаются, Юрок,
В том, что Москва – российская столица,
А не японский порт Владивосток.
Здесь пьют саке, здесь ездят на ?Тойотах?,
Здесь пагоды стоят на Ангаре.
А Кремль – лишь на денежных банкнотах
Достоинством не помню сколько рэ.
Короче, здесь сплошные азиаты,
Сплошная, брат Степанов, желтизна:
Китайцы, бля, японцы, бля, буряты,
Корейцы, бля, и прочая шпана.
Хотя буряты изменились мало:
Все также пьют, а если денег нет,
С обрезами шныряют вдоль Байкала,
Стремясь продолжить начатый банкет.
О том ли вспоминали мы, о том ли,
Топя в вине раскаянье и стыд?
Ты, представляешь, дефицитный омуль –
Уже давным-давно не дефицит.
Здесь до фига теперь бандитских кланов
И работяг, скучающих без дел…
Все это – непорядок, брат Степанов,
Все это, брат Степанов, - беспредел.
В морщинах лбы, задумчивые лица,
И коноплей несет от сигарет…
Сюда ли мы хотели возвратиться
На старости своих беспутных лет?
Пойми, Юрок, нам здесь уже не место,
Нас местные считают за чужих.
Мы, брат Степанов, из другого теста
И из дрожжей, естественно, других.
Нам не найти заветный закуточек
В густых лесах сибирского родства.
Нас выдаст вологодский говорочек
И тень череповецкого жлобства.
А для туристов – двери ресторанов,
Очки, значки, гостиничный клозет.
Я это испытал, мой друг Степанов,
На родине, которой больше нет.
Конец письма. Расплывчатая точка.
Ты не подумай, что от слез, Юрок…
Да, вот позавчерашняя ?Восточка? –
Там обо мне 16 куцых строк…
Метки:
