с легким паром!

Декабрь, тридцать первое по-всегдашнему
припишет банальный финал главе:
пьют в бане товарищи – за Лукашина,
день суетно крошится в оливье
и красит ресницы. Блестяще-ёлочно
в панельных ячейках. Куда ни кинь:
затянуты ленточками коробочки,
наряды в пайетках, бокалы – дзинь!
Игристые вина мешая с танцами,
в едином порыве страна не спит.
Уходит две тысячи восемнадцатый
за кадр, как отвергнутый Ипполит.
Ах, как же ему уходить не хочется! –
ещё бы разок стариной тряхнуть,
поставить не точку, а многоточие…
став памятно-важным кому-нибудь,
из общего выделиться контекста,
сорвать у истории поцелуй…
но только его занимает место
нахал, проходимец и обалдуй,
исполненный духом авантюризма,
что дверь открывает своим ключом –
проделал сегодня он путь не близкий
и вот уже числится москвичом.
Нетрезв, но минута в минуту прибыл,
побрился и, “здравствуйте” не сказав,
умял винегрет, заливную рыбу
и выпил с хозяйкой на брудершафт.
Про счастье второе твердят недаром…
ах, Наденька, полно, не мелочись –
ведь нас “с Новым годом!” и “с легким паром!”
как новорожденных бросает в жизнь.
Пускай он нахален, но безобиден –
с интриги начавшийся Новый год.
Решив для себя: поживем-увидим,
неспешно отходит ко сну народ.
Хит праздничных тостов – “за всё хорошее”
озвучен. Тостуемый входит в дом.
Вопросы исчерпаны к году прошлому.
Он был – и спасибо ему на том.