Поцелованная Матушкой Глава 10

Очищение.

– Юля-я-я, полей в оранжерее и воды набери. – Кричит мне сестра. – Я отлучусь на немного, скоро папа приедет.

– Хорошо. – Отвечаю и иду в оранжерею. Там тепло, там уже во всю лето, тюльпаны цветут, и мамины розы скоро зацветут, клубника второй раз цветёт, скоро ягодки будут. К моему дню рождению точно будут.
Вдыхаю аромат лета, здесь и пчёлки летают. В кустах роз улей стоит, дальше перегородка из стеллажа с инструментами и инвентарём по нижним полкам, а все верхние заняты мамиными цветами в кашпо и рассадой. Она у нас флорист.
Беру лейку, подхожу к скамейке, возле огородной грядки, думаю, надевать фартук или так, не испачкаюсь, как вдруг мои плечи сжали крепкие руки, и грубо притянули к себе.

Оглянулась, а это тот папин студент.
Он смотрит на меня абсолютно невменяемо.

Что это с ним? Как его называл папа? Сердце моё ёкнуло, тревожно забилось, я испугалась, что от страха все имена его студентов приходящих к нам, перепутались в голове, но этот мне нравился, моё сердце порой замирало.
Влюбилась в него, даже боялась сестре рассказать. И он часто смотрел на меня, вопреки запретов папы. Смотрел то с восторгом, это мне нравилось.
А то, как-то по-другому, и я этого взгляда боялась. И никогда наедине с ним не оставалась. Что-то я заволновалась, что забыла, как его зовут.

Как же, как же, а Егор кажется, точно папа его называл Егор Богданов, точно, но не успела домыслить фразу, как на коленях у него оказалась.
Он подхватил меня и сел на скамейку, и тут же прижал меня к своей груди, и хватает мои губы ртом своим.
Такого я не ожидала, я ещё ни с кем не целовалась. Терзает мои губы таким поцелуем, что у меня закружилась голова, но всё же я оттолкнула его, а он снова тянется к моим губам и говорит.

– Да ладно, Юленька, расслабься. –
Опережает мое желание, послать его куда подальше, хотя посылать ещё тоже никого не посылала, лишь слышала, как другие посылали.
Меня вообще никто так не хватал своими ручищами. Одноклассница, Дёмина Лариска рассказывала, как классно целоваться. Может всё же, попробовать?
Вроде как-то хорошо становится, в голове звездочки мелькают. Интересно.

– Но какой мерзкий аромат, этот ментол

?Сейчас-то, в сегодняшнем дне, я понимаю, что он просто высосал моё сопротивление. Все барьеры сметены, что он делал своим языком в моем рту. А в то время не осознавала, что происходило, но вот от этого и оказалась я раздетая. Хотя, как раздетая? Он порвал моё платье на мне, шелковое нежно-бежевое с сиреневыми колокольчиками?.

И что происходило дальше, смутно понимала, боль, и я стала сопротивляться, но не так легко было вырваться из огромных лапищ, а дальше всё, как в тумане.
Густой туман молочной пеленой стелется по земле, охватывает всю оранжерею, и меня захватил в плен.
Липкими сгустками окутывает меня, проникая в нос и в рот, в самое горло, противным запахом ментола, даже в глаза лезет этот запах ментола, разъедая их.

Хочу отползти, как-то выбраться из-под того, что меня придавило, упираюсь ногами, но они разъезжаются. Усилие, во что-то вверху упираюсь руками, но накатила слабость, нет сил, пошевелится.
И вдруг я смотрю откуда-то сверху. Вижу всю оранжерею, как будто я под потолком, увидела себя, безпомощной, такой, распластанной, расплющенной.
Страх, дикий и липкий страх окутывает меня. В голове пронеслось.

?Это конец, моя жизнь остановилась?
Туман клубится, сгущается и чернеет, а мне так захотелось жить, и я закричала.
– Не-е-ет! Мамо-о-очка-а-а!

Очнулась от своего ли голоса или голоса мальчика, Игорька, друга моего младшего. Почти с самого рождения друзья.

– Юленька, что с тобой? Родная моя?

А я снова закричала, как подумала, что он увидел меня такой безпомощной, в мерзком состоянии. И меня накрывает стыд, такой липкий страшный и мерзкий, как всё противно стало, до тошноты.

Подняться бежать, а тело моё не слушается, только вижу, этот папин студент поднялся и хотел убежать, но вдруг вернулся и на колени упал перед Игорьком, руки молитвенно сложил и просит, ?Господи прости?.
А дальше меня снова накрыл туман, ничего не помню.

Из прострации меня вывел Игорёк, надевая на меня свою рубашку, платье моё было порвано. И поднял и отнёс меня в противоположную сторону оранжереи, где отгорожена беседка, там мы почти никогда не бывали. Она так ещё и недоделана. А я лишь попросила,

– Папе не говори.
– Не скажу. – Ответил он мне и добавил. – Никто никогда не узнает, до поры, до времени, посмотрим, как всё исправить.
Оставил меня в беседки ушёл, приказав сидеть не высовываться. А я и пошевелится, не могла.
Через какое-то время приходит и приносит халат, длинный до пола.

– Где ты его взял? – Спрашиваю его, ответил.
– В твоём шкафу висел. – И добавил. – Ты богиня, ты центр вселенной, забудь всё, что случилось. Эти слова его вошли в моё сердце, кольнуло, словно эти слова что-то из сердца выталкивал. Загораживался от них. Игорь несколько раз повторял и повторял эти слова.
?Ты богиня, ты центр вселенной? и сопротивление исчезло, они вошли в моё сердце. И я заплакала, спросила его.

– Как? Игорёчек? Я сама не понимаю, как всё случилось. А теперь я порченная.

– Не говори глупости. Я сам виноват, просмотрел, но лишь чуть не успел. –
Ответил он, заворачивая в халат, поднял меня и понёс в дом, продолжил.
Не волнуйся, в доме никого нет, и появятся не скоро, ты за это время успокоишься, сейчас под душ, смоешь всё проклятое и клейменное, потом водички наберём, отлежишься, восстановишься.

А мне отчего-то и не было стыдно, что Игорёк мыл меня, липкий стыд был от того мерзкого деяния. И Игорь его смывал. И вдруг сокрушённо произнёс.

– Так, так, так, вот дела, не успел. Что же делать? Кровь пролита, и смешалась.

О чём он говорил, я не понимала, но он держал руку с намыленной мочалкой на моём животе и внимательно смотрел на него. Что он там увидел? Синяки?

– Что ты увидел, Игорь, что там, синяки, царапины? У меня внутри больно.
А он улыбнулся, и ласково ответил.

– Что ж пусть будет иначе. Замри! И, мы пойдём по другому сценарию. Нет Юленька, никаких синяков и ранок нет, ты чистая, и внутри всё заживёт, а боль сейчас пройдёт. Природа, твоего организма исправит эту ошибку. Это всего лишь идёт твоё неприятие, расслабься, сейчас, чистая животворящая водица на тебя польётся. Смотри, как переливается радугой, в середину струи смотри.

Юлия направила взгляд на струю душа, что держал Игорёк, в глазах образовался свет, отчего-то возникли слова, она их пропела, раньше их никогда не знала, они сами произнеслись, пропелись.

– А ты забывай меня, в чужих объятиях тоскуя и жизнь свою прожигай. Любить всегда будешь в муках, и боль свою запивай, ранив свою душу.

И тут же о них забыла, увидела себя счастливой, танцующей на своём дне рождении с Виктором. И сейчас я наблюдала ожившую свою мечту. Широкий разворот плеч, высокая, отлично сложенная фигура, светло-русые волосы в модной стрижке и яркие фиалковые глаза. Мой Виктор.

И пронеслась лента жизни вплоть до сегодняшнего момента, до поцелуя с ментолом, в коридоре отеля на берегу Босфора.

Вдруг снова всё это уплывает в марево тончайшей дымки и её сменила мутная серость, затем попадаю в темноту. В голове звенит мысль, моя или чья-то, не могу вспомнить, кто-то настойчиво мне повторяет эту фразу.
?В твоей ауре остался след, как и у остальных. В ауре любого существа хранится вся информация о здоровье, моральном и физическом, Продолжай?

– След? –
Темнота окутала и поглотила всё, что даже себя не вижу, вновь бег по лесу и поезд мчится навстречу.

– Ну, всё, сейчас он раздавит меня, сомнёт. – Зажмурила глаза и закричала. –
Папа! Отец!
Кто-то дёрнул меня, провёл по лицу рукой, словно умывая её. И произнёс голосом Игоря.

– Память, Юля, память включи. Цветок качается. Изменяй временной поток, вливайся. Твои остановки во времени ограничены, к общемировому потоку, остаётся неизменным. Нейтральная единственная, в эту ночь дух осознания любви истинной открывает тебе силу твою, очистить прошлое. Открывай сердце, пусть хлынет поток чувств. В этот миг безконечность открывается для безконтактной безусловной Любви каждому человеку
На короткий миг у неё закружилась голова, но тут же всё прошло.

Открыла глаза, а я ещё в руках того с ментолом.
Вспомнила слова Арлега, писаря из канцелярии, ?Боль пережить?.

Боль, мне надо пережить боль. Подумала Юлия. Пережить всю боль каждого. Моё слово, моя мысль, матушка сказала, они сильны.

Почему и отчего-то, ей самой не понятно, слова сами вылетели, она сама или её душа, или всё вместе всё сущее её, но она произнесла.

– Замри! Весь миг замри! Остановить мгновение! Всему остановится и в моём физическом теле. Физиологический процесс, который ещё до этого момента назревал, проявись! Юлия-Хорина исправлять!

Она увидела себя отдельно от своего тела. Как это? Это возможно? Второй раз вижу себя отдельно от тела.

— ?Возможно. – Прозвучал ответ ей, вокруг неё и в ней. – Приступай, времени отведено для исправления, мало?.

– Да, да. – Произнесла Юлия. – С кого же начать. С себя?
— Нет. – Прозвучало её сердце. – Ты свою боль только что испытала. Остальное замерло в тебе, все внедрения, ты их остановила словом ?Замри?, процесс пойдет, как начнёшь. Испытай боль чужую. Минута раздумий.

– Виктор-Светорус, у него боль до прибытия ко мне, он её остановил, ещё была при расставании, до этого был счастлив. Подождёт.
Игорь-Войша-Радегаст, страдал, но его боль позже.
Насильник Егор, ему обещала любовь, но до воплощения. Стоп, не любовь, а влюбится, это не одно, и тоже. Но есть контракт, и он сгорит, как почувствую его боль. Посмотреть, что с ним случилось.

А он в страхе, бежит и бежит. Страх гонит его, в нём боль. Отчего же он так испугался? Или кого? Там был только Игорь.
Ах, да, ведь он Радегаст. Вот кого он испугался. Светом Бога он его увидал. над ним какой-то знак, как клеймо или тавро, не знаю я такой, такой же в сердце у него. Магический что ли? Он тает в свете Радегаста. Нет не совсем, свет его, как заморозил, до конца он не растаял. Догоняю его, он видит меня, остановился, протягивает руки ко мне. И кричит.

– Догнала? Ты сама меня догнала? Хочешь остановить? Вот так-то! Принцесса. – Скептически сказал он, смотрел в мне глаза и со страхом, и с ненавистью, продолжил. – Никуда ты от меня не денешься. Я с магом общался, ты моя на веки, я утвердил тебя моей. Поняла? Моя!
Юлия ему улыбается, качает головой, а он вновь кричит.

– Дура! Всё равно моя, я поставил клеймо на тебе. Ты моя на веки моя и твой отец для меня всё сделает.

Он хватает меня за горло, но не осознаёт, что перед ним лишь фантом. Он и сам здесь фантом. Руки его проскальзывают, он ошарашено смотрит на меня, пытаясь сжать в кулаке моё горло. Мне не больно физически, а больно мне в сердце, я почувствовала и его сердце, оно пульсировало с болью.
Боль его сердца отдавалась в моём сердце. Почувствовала его страх его, он сильнее сдавливает моё горло, и я ощутила сильную боль. Он сдавливает моё горло и этим давит на своё. Мне больно, дышать трудно, но сердце моё источает принятие.

Горячая энергия идёт через мою макушку, через моё горло моё в сердце, энергия вращается по кругу, от меня к нему, боль и страдания, страдания и боль. И через моё сердце полились его слёзы. Его слёзы льются из моих глаз. А он задыхается, задыхаюсь и я. И вспомнила, ему обещала любовь.
Ведь в контракте не обозначена, какая любовь, сама видела и читала, писарь Арлег не пропустит ни слова. И ещё сказано там про безусловную.
Произношу.

– Хоть боль нестерпимая во мне, но сердце любовью открываю, пусть хлынет поток чувств любви безусловной, без контактной. Любви для этой души. Любви каждому человеку.
Нежно глажу его по голове, прижимаю его голову к своей груди, боль пронзает нас обоих, словно спицей проткнули оба сердца. Моё сердце в принятии, его сопротивляется, целую его в щёку в голову, и произношу.

– Ты хороший парень, лишь заплутался, с магией связался, на себя не надеялся, на сердце своё любящее, боли дал разрастись в страсти, твоё сердце любви жаждет, и любви не простой, не страсти, а чистой безусловной и яркой. Ты познай её сейчас, посмотри на небо, там звезда тебе светит, это твоя любовь. Хочешь, тебе её подарю?

– Хочу, очень хочу.
– Так держи её, видишь, к тебе она спускается, такая энергия ласковая, расслабься и принимай.
– Я не отпущу тебя. Никогда.
Прижал меня к себе, не осознавая, что мы и так вместе, словно единое.

– Ты не отпустишь любовь, не меня, а любовь, а Любовь нельзя отпустить или не отпустить, любовь она есть или её нет. Открой своё сердце и наполнись ею полностью, почувствуй, как боль твоя уходит, растворяется знак, заклейменное магией растворяется, и жизнь твоя изменится, как поймёшь, и осознание придёт. Цветок твой я уже полила, он был увядшим, в саду Создателя. И теперь он распускается. Видишь, тебе его показали.
Он посмотрел на небо и ответил.

– Вижу. На сердце стало радостно. Ты прости меня, пожалуйста. А как выйти из магии?

– Ты уже видел, цветок распустился, и корень его чистый. Я простила тебя, любовь тебе подарила. Люблю тебя, как божественное существо, человека, именно человека, с красивой душой, только дай ей раскрыться, люблю тебя без всяких условий. И Радегаст ограничил влияние магии на тебя, не убрал, а лишь заморозил. После твоего осознания следы её исчезнут.

– Кто такой Радегаст?

– Не знаешь? И не надо знать, просто представь себе, бог, свет, яркий свет. Осознавай, иди прямой дорогой, просыпайся. А мне пора, другие ждут дела. Мой любимый в опасности и родителю помочь надо.

– А кто твой любимый?

– Мой муж. У тебя любимая не я, ты обознался, но теперь всё исправишь. И встретишь её, и будешь счастлив. Иди. Иди осторожно, не сбейся с пути, тебя проводит до города, до дома….
Юлия поискала глазами вокруг, никого, лес кругом. И тут к ней подлетела бабочка, села на руку.

– Ух ты, создание небесное, красавица какая, крылышки голубые, словно хрустальные, совсем как у матушки одеяние. Тебя матушка прислала? Хоть он и в этот момент фантом, но может заблудиться. Окружи его вниманием, пока тело его приведу в сознание. Затем поможешь ему из леса выбраться, до города доведи.
А ему сказала. – Тебя проводит голубянка, жди.

Юлия вернулась вновь туда, где она ещё в объятиях Егора с ментолом. Опустилась и вновь оказалась в своём теле. Освободила руку и с силой ударила его по лицу. Он вздрогнул и отпустил её. Смотрел непонимающе на неё, глаза округлились, произнёс.

– Ничего не пойму, только сейчас было совсем другое, мы разговаривали. Прости принцесса, прости, не знаю, как получилось.

– Поди, прочь. – Твёрдо, но, как можно ласковее сказала ему. – Помни звезду на небе, ту, что подарила тебе любовь. Проснёшься, найдёшь её в этом мире. Иди, тебя ждёт красавица бабочка голубянка. Голубянка! Покажи ему направление, доведи, чтобы больше не сбился с пути.

Юлия увидела, как голубая бабочка перед лицом его закружила, он вначале отмахивался, но Юлия строго сказала.
– За ней иди, она выведет тебя. – И ушла из оранжереи. – Игорь! Радегаст! Ты где? Из беседки вышел Игорь.

– Юленька, как ты? Родная моя.
– Радегаст, отец, прости, тебе принесла я немало волнений, пришлось тебе многими принципами пренебречь, нарушить Кон, всё взять на себя, всю вину мою, боль и мои страдания. Ты закрыл меня от всего пошлого, на долгие годы, что не ведала и не знала. Жила в счастье, в любви и согласии. Ты прости меня отец, дай почувствовать боль твою, ты долго её в себе держал, а теперь отпускай. Я выдержу. Почему так долго? Отец? Почему сразу всё не убрали? С тобой вместе мы бы смогли.

– Юленька, не печалься, в то время никто не был готов, не ты, а Егор тем более. Но ведь всё же кое-что я предпринял.

– Да, видела в записях канцелярских, хоть многое там написано не понятно, некоторые слова не могу расшифровать.

– На древнем языке написано и озвучил писарь. Позже осмыслишь.
Игорь, ещё тот молодой мальчишка, подошёл и обнял её и спросил.

– Ты уверена в себе? Выдержишь и мою боль? Может, хватит боли Егора?
– Игорь, я выдержу.

– Тогда принимай родная, пусть чистой будет наша Ляля, без посторонних следов, только отец родной, да чистая мама.

Юлия приготовилась, думала, что сейчас наступит боль острая и адская, как чувствовала боль Егора, его очищая. Но нет, отчего энергия боли пошла совсем не такая. Вначале огненная жёсткая, как молния пронзила её сердце, видела её, сплошной огонь она, но тут же сменилась, стала голубой, тёплой, ласковой.

– Матушка вмешалась. Ты почувствовала? Успела? Игорь улыбнулся.
– Вновь жалеешь? Как отец жалеешь?

– Нет, это не жалость. Вселенная посчитала, что здесь уже достаточно твоего мне сострадания, милосердия, любви. Ведь ты меня любишь, вижу, любишь, как друга, как родителя, и вселенная видит.

– Но Виктора я очень люблю, от него я не откажусь. Лишь прочитав свой сценарий, я осознала, с Виктором встретиться должна была я. С ним наша любовь безусловная и желанная, с ним сверкает весь мир, но он, не рождаясь, пришёл в этот мир. Как быть, мне ещё что-то надо изменить?

– Я счастлив, Юленька, счастлив, всё исправится. До Виктора ещё одно дело, воды Создателя.

– Мне возвращаться в Древо?

– Нет, к Матушке ещё рано. Иди просто в ванную, под душ.
– Хорошо. – Ответила Юлия, но, что делать, сама не знает.
?Всё придёт само?, слышится голос в её мыслях.

Иду в ванную, сама, без сопровождения, включаю душ, встаю под него, и твёрдо произношу задуманные свои мысли, намерение, решение.
Смывается, вымывается всё: забытьё, мороки, незнание моё, закрытие меня от правды, раскрытие и боль, обиду, его слова, его клеймо, все следствия и последствия черной магии, магические слова его ?ты моя на веки и твой отец все сделает для меня, я оставил клеймо на тебе?
– В том сценарии была такая фраза? Не запомнила. Эй, архивариус, писарь, как там, в записи, где свершилось? Фраза эта звучала, в прошлый раз?

Юлия стояла под струями и ждала, затем продолжила. –
Молчит, значит самой надо вспомнить. А в тот раз я сознание теряла, всё было окутано туманом, страхом, как вспомнить?

?Звучала?. Произвелось в мыслях.

– Так, теперь, что дальше-то?
Мне бы той воды, из фонтана Создателя Истока. Той ледяной, сине-белой, она, видать, мертвая вода, что сейчас и надо.
А вдруг Ляля уже зародилась? Нет, за это время не успеть. Я помню, хорошо помню, перед днём рождения почти в самый канун прошли критические дни, и ещё помню, радовалась тогда этому, что ничего мне празднику моему не мешает.
Это Игорь в тот раз исправил. А в этот раз мне убрать след первого мужчины, Егора, ошибку мою и его, Первый мужчина должен быть Виктор. Смешения крови, а не было её, чистая кровь моя.

Игорь часто говорил о дочери, должна была дочь родиться, должна прийти душа богини, как прочла в записях Виктора.
Дочь моя должна была родиться, и она родилась, дочь Виктора родилась, я тогда так радовалась, глаза её Витенькины, фиалковые. Богиня Ляля пришла, она здесь на земле в этом мире.
И стоя под душем четко и твёрдо произнесла.

– Я стою под сине-белыми струями у фонтана Создателя, что в саду его, они проникают во все мои тела. Во всех тонких и в физическом тоже. Промочили насквозь, пропитали все мои клеточки. Хоть и было поверхностное внедрение, разрыв плевы, но всё же произношу. И всё инородное в моём физическом теле и во всех телах, инородные сперматозоиды уничтожились. Уничтожились! Посторонний белок мне без надобности. Восстанавливается моя чистота, моя девственность и Небесный Закон о чистоте Рода и Крови восстанавливается. Телегония исчезает, растворяется, исчезает, исчезает. Мой первый мужчина Виктор, он и единственный.

Закрыла глаза, и почувствовала себя под фонтаном, в той стороне, где стекали сине-белые струи. Вода льётся и льётся, а Юлия не ощущает ни холода, ни жара, исчезает боль, страх. Исчезают все внедрения в ней. Вода просочилась сквозь тело вовнутрь тела. Она чувствует, как наполняются её клеточки этой чистой мертвой или, как сказать святой водой, на какое-то время задерживались и с плеском стекали. Клетки сужались, стягивались, восстанавливались в первоначальное своё состояние, как и задумано, было Истоком. Юлия стоит с закрытыми глазами и наблюдает, свои тонкие тела, как они восстанавливаются. И весь след посторонний исчезает. И нет во мне следов Егора. Чисто!

В дверь постучал Игорь и произнёс.
– Юленька, я входить не буду, скажу отсюда, а решать тебе.
– Хорошо, говори, время ещё есть?
– Есть Юленька, есть, твоё решение.
– Говори.

– Светорус, твой Виктор должен появиться в твои двадцать лет. Об этом он и знал, о том, что много веков назад, это если взять земное исчисление, подавал заявку произвести воплощение без рождения. Этот опыт для него был важен. И сценарий был согласован тобой. И заявка удовлетворена была, я просто опередил время, призвал его к тебе на помощь. Так, как ты, по своим причинам переписала почти весь сценарий. И вот здесь тебе решать, когда ему появится в твои семнадцать лет или в двадцать? Но Ляля будет моложе, меняешь время?

– Игорёчек, как прекрасен этот миг.
– Какой? Тот, что восстанавливается твоя чистота?
– Оба мига прекрасны. В семнадцать. Игорь, в семнадцать, от этого счастья я не отказываюсь, и переиначивать его не стану. Так что, минута в минуту, нет секунда в секунду, в день моего семнадцатилетнего рождения, Витюша появляется. Я настаиваю. А он вернётся?

– Переключай мертвую воду на живую, не переусердствуй. Иначе сама станешь ребёнком. Тебе это надо? И он засмеялся.

– Скажи мне, он вернётся?
Юлия переключила воду и полилась живительная влага. Она помнит её, какая она, она держала её в ладошках, цветок Егора поливала. Теплая, ласковая на солнышке искрящая, и сейчас на неё лились разноцветные струи. Она ощутила, как наполнялось её тело, но уже по-другому, почувствовала прилив сил, и она ощутила благодать во всём теле. Радость заполнила её.

– Игорь, Витя вернётся? Скажи.

– Как осознаешь, всё, что с тобой произошло. Забегать вперёд не стоит. Будет ещё одно деяние, не волнуйся не сейчас, позже, а после него повидаешься с Матушкой, озвучишь древу жизни своё решение-желание….

А дверь постучали вновь. Стук продолжался настойчиво. Юлия открыла глаза. Она лежала в постели, за окном светло, в дверь вновь повторился стук, и послышался голос Игоря.

– Юлия Сергеевна!
Окончательно проснувшись от настойчивого стука в дверь, Юлия ещё сразу ничего не могла понять, но включив себя в настоящее, отгоняя сон манящий, где ещё не встретила Виктора, она встала, накинула халат, как вновь стук и голос Игоря раздался.

– Юлия Сергеевна!
– Да, да, Игорёчек, иду, иду.
Она открыла дверь, впуская Игоря, тот смотрел ей в глаза серьёзным взглядом. Спросил.

– Ну, как ожила? Андрюша приходил, стучал, ты не отвечала. Юленька не утерпела до дома? Прочитала? – Он взял её за руку, потянул к своим губам, продолжил. –
О, как всё внутри-то колотится, кровь бежит со скоростью. Гм, сколько км в секунду? Всё ещё вздрагиваешь вся. Выходи, выходи из этого состояния, всё уже позади.

– Игорь нормально всё, немного сердце колотится, возможно, от быстрого пробуждения. Да, потрясывает меня слегка, пройдёт.

– Слегка? Хм. Разбудить тебя надо было срочно. Пройдёт, конечно, пройдёт. А запах ментола?

– Это амбре, пролетает мимо.
Она помахала рукой возле лица, а Игорь рассмеялся, привлекая её к себе, довел до кресла и усадил, положил на темечко ей свою руку, произнёс.

– Всё, всё успокаивайся, всё у нас теперь будет хорошо, было хорошо, и будет ещё лучше.

– Я это уже знаю. Всё же думаю, это можно было провести и раньше, и нечего ему было уходить. Неженка, блин, парень из параллельной вселенной.
Игорь рассмеялся, а Юлия продолжила.
Но если не вернется, пойду искать. Вот тогда ему достанется.

– Ты знаешь, где его искать?

– Найду, мне много чего виделось, пока я была там.

– Найдёшь, но думаю, сам он скоро появится, как вернёшься от Матушки. У него свои осмысливания в разборках тоже есть. Пусть, пусть тоже чуточку помучится в разлуке.

– Так это ты его заставил уехать? Игорь?

– Так надо было Юленька, не сердись. После завтрака у нас экскурсия, ты не раздумала?

– Нет, не раздумала, обязательно поеду с вами.

– А может с ментолом?

– Игорь, ещё раз произнесёшь это слово, в лоб получишь.

– Родителей не лупят. – Он рассмеялся. – А вот родитель может всыпать ремня. Разница есть? С детства мечтал всыпать тебе за многие твои проделки, но люблю тебя, озорницу, избалованную принцессу. –
Он расхохотался, за ним и Юлия рассмеялась.

– Иди уже отсюда, родитель, переоденусь и к вам присоединюсь.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.