молитва-83
ГЛАМУРНЫЕ ДАМОЧКИ.JOEL ROUGIE
******************
МОЛИТВА
- Как проникнуть в мысли Зевса,\ Непостижное постигнуть?\1060 - Будь умеренна в молитве.\ - Где же мера, укажи мне.\ - Не ропщи на волю бога. Эсхил. Перевод С. Апта ПРОСИТЕЛЬНИЦЫ
Когда в ночи, согбен,\ Над рифмой бьюсь я,\ Святой заступник Бен,\ Тебе молюсь я: Роберт Геррик. Перевод Марины Бородицкой МОЛИТВА БЕНУ ДЖОНСОНУ
Когда на землю ночь спустилась\ И сад твой охватила мгла;\ Когда ты с матерью простилась\ И уж молиться начала; Алексей Апухтин.1865 Из А. Мюссе ПЕПИТЕ
Мать, услышь последнее моленье,\ Прикажи костер воздвигнуть нам,\ Свободи меня из заточенья,\ Мир в огне дай любящим сердцам!\ Так из дыма тьмы\ В пламе, в искрах мы\ К нашим древним полетим богам!" Иоганн Вольфганг Гете. Перевод А.К.Толстого 1867 КОРИНФСКАЯ НЕВЕСТА
Молись обо мне днём и ночью, Я славы небесной достиг. К ней лестницы нету короче Времянки неизданных книг. Николай Шатров1975 ?Знамя? 1999, №6 Из цикла ?Аплодисменты — меньше тишины? Постскриптум
Наутро снова мы идем молиться. \ Потом домой — поесть, и захмелиться, \ И всем кагалом завалиться спать, \ Покуда дети носятся по травке \ В компании дурной соседской шавки, \ А к вечеру проснуться, где-то в пять. Борис Камянов 1990 СУББОТА\\ Александре и Виктору Шамисам
Научи меня молиться, \ Тихая река! \ Я хочу с тобою слиться, \ Плыть издалека... Татьяна Томская
АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ Сб. СТИХИ И ПЕСНИ 2016
Соборность
Праматерь лагерей,
Любезная соборность, —
От горькой чаши сей
Пускай избавит Бог нас.
Ясна из века в век
Мечта ее простая:
Забудь, что человек,
Прими законы стаи.
Спасаясь на крови,
Как все, клыки ощерив,
Любому горло рви,
Кто подойдет к пещере.
Соборность общей лжи,
Казармы и барака.
С подонками дружи,
Не рвись на свет из мрака.
Соборность паханов
И початой бутылки,
Тех безымянных рвов,
Где дыркою в затылке
Нас соборует смерть,
Дотла стирая лица,
Приученных не сметь,
Не в хоре – не молиться.
И крест, и пустота,
И в небе над прохожим
На ветке два листа, —
Соседних, непохожих.
1993
АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ Сб. СТИХИ И ПЕСНИ 2016
Когда судьба поставлена на карту (1991–1994)
Провинция
Насколько мы честно себя ощущаем провидцами?
Согласно Ключевскому, центр России – провинция.
Не Питер надутый, не матушка Первопрестольная,
Откуда лишь смуты и нравы идут непристойные.
Здесь мысли неспешны, и топкие версты немеряны,
Фельдъегерь с депешей блуждает, в пространстве затерянный.
В начальстве изверясь, не примут здесь, семечки лузгая,
Ни Никона ересь, ни немца одежду кургузую.
Иные здесь лица, иные заботы и праздники,
В столице царица а здесь Пугачевы да Разины.
Здесь дали туманны, а люди дотошны и въедливы, —
Так глубь океана и стынет и греется медленно.
Столичные взрывы не тронут их быта сутулого, —
Известно, что рыба гниет с головы, а не с тулова.
Истлеет во рву, кто задумал с ней мериться силою,
Кто, взявши Москву, возомнит, что владеет Россиею.
Сто раз оплошает, но снова, болезная, вытянет,
Поскольку решает сама – не цари и правители,
Не боги столицы, которых возносят и чествуют.
Устав им молиться, согласен с идеей Ключевского.
1993
Русская поэзия XIX века, том 1 БВЛ 1974 Серия 2. Книга 41 (105).
П. Ершов КОНЕК-ГОРБУНОК
Я ведь, глянь, не поросенок,
Не индюшка, не цыпленок.
Вот в холодной, так оно
Искупаться бы можно,
А подваривать как станешь,
Так меня и не заманишь.
Полно, царь, хитрить, мудрить
Да Ивана проводить!?
Царь, затрясши бородою:
?Что? рядиться мне с тобою! —
Закричал он. — Но смотри!
Если ты в рассвет зари
Не исполнишь повеленье, —
Я отдам тебя в мученье,
Прикажу тебя пытать,
По кусочкам разрывать.
Вон отсюда, болесть злая!?
Тут Иванушка, рыдая,
Поплелся на сеновал,
Где конек его лежал.
?Что, Иванушка, не весел?
Что головушку повесил? —
Говорит ему конек. —
Чай, наш старый женишок
Снова выкинул затею??
Пал Иван к коньку на шею,
Обнимал и целовал.
?Ох, беда, конек! — сказал. —
Царь вконец меня сбывает;
Сам подумай, заставляет
Искупаться мне в котлах,
В молоке и двух водах:
Как в одной воде студеной,
А в другой воде вареной,
Молоко, слышь, кипяток?.
Говорит ему конек:
?Вот уж служба так уж служба!
Тут нужна моя вся дружба.
Как же к слову не сказать:
Лучше б нам пера не брать;
От него-то, от злодея,
Столько бед тебе на шею…
Ну, не плачь же, бог с тобой!
Сладим как-нибудь с бедой.
И скорее сам я сгину,
Чем тебя, Иван, покину.
Слушай: завтра на заре
В те поры, как на дворе
Ты разденешься, как должно,
Ты скажи царю: ?Не можно ль,
Ваша милость, приказать
Горбунка ко мне послать,
Чтоб в последни с ним проститься?.
Царь на это согласится.
Вот как я хвостом махну,
В те котлы мордой макну,
На тебя два раза прысну,
Громким посвистом присвисну,
Ты, смотри же, не зевай:
В молоко сперва ныряй,
Тут в котел с водой вареной,
А оттудова в студеной.
А теперича молись
Да спокойно спать ложись?.
На другой день, утром рано,
Разбудил конек Ивана:
?Эй, хозяин, полно спать!
Время службу исполнять?.
Тут Ванюша почесался,
Потянулся и поднялся,
Помолился на забор
И пошел к царю во двор.
Там котлы уже кипели;
Подле них рядком сидели
Кучера, и повара,
И служители двора;
Дров усердно прибавляли,
Об Иване толковали
Втихомолку меж собой
И смеялися порой.
Вот и двери растворились;
Царь с царицей появились
И готовились с крыльца
Посмотреть на удальца.
?Ну, Ванюша, раздевайся
И в котлах, брат, покупайся!? —
Царь Ивану закричал.
Тут Иван одежду снял,
Ничего не отвечая.
А царица молодая,
Чтоб не видеть наготу,
Завернулася в фату.
НАДЕЖДА ТЭФФИ (1872-1952)
Рубин
Монахиня
Вчера сожгли мою сестру,
Безумную Мари.
Ушли монахини к костру
Молиться до зари…
Я двери наглухо запру.
Кто может – отвори!
Еще гудят колокола,
Но в келье тишина…
Пусть там горячая зола,
Там, где была она!..
Я свечи черные зажгла,
Я жду! Я так должна!
Вот кто-то тихо стукнул в дверь,
Скользнул через порог…
Вот черный, мягкий, гибкий зверь
К ногам моим прилег…
– Скажи, ты мне принес теперь
Горячий уголек?
Не замолю я черный грех —
Он страшен и велик!
Но я смеюсь и слышу смех,
И вижу странный лик…
Что вечность ангельских утех
Для тех, кто знал твой миг!
Звенят, грозят колокола.
Гудит глухая медь…
О, если б, если б я могла
Сгорая умереть!
Огнистым вихрем взвейся, мгла!
Гореть хочу! Гореть!
НАДЕЖДА ТЭФФИ (1872-1952)
Изумруд
Реквием любви
Мою хоронили любовь…
Как саваном белым, тоска
Покрыла, обвила ее
Жемчужными нитями слез.
Отходную долго над ней
Измученный разум читал
И долго молилась душа,
Покоя прося для нее…
Вечная память тебе!
Вечная – в сердце моем!
И черные думы за ней
Процессией траурной шли,
Безумное сердце мое
Рыдало и билось над ней…
Мою схоронили любовь.
Забвенье тяжелой плитой
Лежит на могиле ее…
Тише… Забудьте о ней!
Вечная память тебе!
Вечная – в сердце моем!
НАДЕЖДА ТЭФФИ (1872-1952)
Нас окружила мгла могильными стенами,
Сомкнула ночь зловещие уста,
И бледная любовь стояла между нами
В одежде призрачной, туманна и чиста.
Поникли розы, робостью томимы,
Меж брачных мирт чернеющей листвы,
И – шестикрылые земные серафимы —
Молчали лилии, холодны и мертвы,
Нас истомила мгла мучительными снами,
Нам жертвенных костров забрезжили огни…
И проклял ты Ее, стоящую меж нами,
И ты сказал: распни Ее! Распни!
К позорному кресту мы Ей прибили руки,
Ты для нее терновый сплел венец…
И радовали нас Ее земные муки
И опьянил Ее земной конец!
Но, искупленья чудо совершая,
На землю пала жертвенная кровь…
И вновь воспрянула бессмертная, живая,
Любовь единая, воскресшая любовь!
Раздвинулась небес тяжелая завеса
И вспыхнули светил златые алтари…
Свершалася для нас таинственная месса
В надмирной высоте негаснущей зари.
Молилася земля, и радостные слезы
Блистали в облаках, блаженны и легки…
И тихо в темный мирт ввиваться стали розы,
Сплетаяся для нас в венчальные венки!
И радость та была прекрасна и желанна,
В Единый Свет сливая дух и плоть…
И лилии вокруг воскликнули: Осанна!
Благословенна Жизнь! Благословен Господь!
НАДЕЖДА ТЭФФИ (1872-1952)
Эль-Саир
В ночь Священной Пальмы месяца Реджеба
Черные туманы плыли в небесах,
Звезды – златоискры, звезды – очи неба
На восток смотрели, затаили страх!
В храме черных камней знойного Саббата
Тихо лили арфы среброструнный стон,
Вил малийский ладан клубы аромата
В аметистных чашах бронзовых колонн.
Замерли, дрожа, павлиньи опахала,
Пали ниц рабы на мраморном полу,
Эль-Саир царица, жрица Уротала
Солнце вызывала, заклинала мглу:
?Переливным лалом ласковые зори
Расцветили нежно край небесных скал!
Облачные челны на сафирном море
Ждут тебя, прекрасный, ясный Уротал!
Золотой верблюд в рубиновой пустыне! —
Он тебя примчит из огненной страны!
Он растопчет тень испуганной богини —
Побледневшей Син, предутренней луны!?
Рокотали арфы… Сбросив покрывало,
В трепетной тоске молила Эль-Саир:
?Я люблю любовью бога Уротала!
Я его зову на свой венчальный пир!
Выйди! Я отдамся сладостному зною,
Грудь свою открою властному лучу!
И в тебе, с тобою искрой золотою
В пламени бессмертном я сгореть хочу!?
И в ответ царице задрожали тучи,
Оборвали арфы среброструнный стон…
Кто-то знойно-сильный, радостно-могучий
Дерзостным порывом сдвинул небосклон!
И, мечом багровым рассекая небо,
Солнце, Пламя Жизни, охватило мир…
В ночь Священной Пальмы месяца Реджеба
Умерла от счастья жрица Эль-Саир.
******************
МОЛИТВА
- Как проникнуть в мысли Зевса,\ Непостижное постигнуть?\1060 - Будь умеренна в молитве.\ - Где же мера, укажи мне.\ - Не ропщи на волю бога. Эсхил. Перевод С. Апта ПРОСИТЕЛЬНИЦЫ
Когда в ночи, согбен,\ Над рифмой бьюсь я,\ Святой заступник Бен,\ Тебе молюсь я: Роберт Геррик. Перевод Марины Бородицкой МОЛИТВА БЕНУ ДЖОНСОНУ
Когда на землю ночь спустилась\ И сад твой охватила мгла;\ Когда ты с матерью простилась\ И уж молиться начала; Алексей Апухтин.1865 Из А. Мюссе ПЕПИТЕ
Мать, услышь последнее моленье,\ Прикажи костер воздвигнуть нам,\ Свободи меня из заточенья,\ Мир в огне дай любящим сердцам!\ Так из дыма тьмы\ В пламе, в искрах мы\ К нашим древним полетим богам!" Иоганн Вольфганг Гете. Перевод А.К.Толстого 1867 КОРИНФСКАЯ НЕВЕСТА
Молись обо мне днём и ночью, Я славы небесной достиг. К ней лестницы нету короче Времянки неизданных книг. Николай Шатров1975 ?Знамя? 1999, №6 Из цикла ?Аплодисменты — меньше тишины? Постскриптум
Наутро снова мы идем молиться. \ Потом домой — поесть, и захмелиться, \ И всем кагалом завалиться спать, \ Покуда дети носятся по травке \ В компании дурной соседской шавки, \ А к вечеру проснуться, где-то в пять. Борис Камянов 1990 СУББОТА\\ Александре и Виктору Шамисам
Научи меня молиться, \ Тихая река! \ Я хочу с тобою слиться, \ Плыть издалека... Татьяна Томская
АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ Сб. СТИХИ И ПЕСНИ 2016
Соборность
Праматерь лагерей,
Любезная соборность, —
От горькой чаши сей
Пускай избавит Бог нас.
Ясна из века в век
Мечта ее простая:
Забудь, что человек,
Прими законы стаи.
Спасаясь на крови,
Как все, клыки ощерив,
Любому горло рви,
Кто подойдет к пещере.
Соборность общей лжи,
Казармы и барака.
С подонками дружи,
Не рвись на свет из мрака.
Соборность паханов
И початой бутылки,
Тех безымянных рвов,
Где дыркою в затылке
Нас соборует смерть,
Дотла стирая лица,
Приученных не сметь,
Не в хоре – не молиться.
И крест, и пустота,
И в небе над прохожим
На ветке два листа, —
Соседних, непохожих.
1993
АЛЕКСАНДР ГОРОДНИЦКИЙ Сб. СТИХИ И ПЕСНИ 2016
Когда судьба поставлена на карту (1991–1994)
Провинция
Насколько мы честно себя ощущаем провидцами?
Согласно Ключевскому, центр России – провинция.
Не Питер надутый, не матушка Первопрестольная,
Откуда лишь смуты и нравы идут непристойные.
Здесь мысли неспешны, и топкие версты немеряны,
Фельдъегерь с депешей блуждает, в пространстве затерянный.
В начальстве изверясь, не примут здесь, семечки лузгая,
Ни Никона ересь, ни немца одежду кургузую.
Иные здесь лица, иные заботы и праздники,
В столице царица а здесь Пугачевы да Разины.
Здесь дали туманны, а люди дотошны и въедливы, —
Так глубь океана и стынет и греется медленно.
Столичные взрывы не тронут их быта сутулого, —
Известно, что рыба гниет с головы, а не с тулова.
Истлеет во рву, кто задумал с ней мериться силою,
Кто, взявши Москву, возомнит, что владеет Россиею.
Сто раз оплошает, но снова, болезная, вытянет,
Поскольку решает сама – не цари и правители,
Не боги столицы, которых возносят и чествуют.
Устав им молиться, согласен с идеей Ключевского.
1993
Русская поэзия XIX века, том 1 БВЛ 1974 Серия 2. Книга 41 (105).
П. Ершов КОНЕК-ГОРБУНОК
Я ведь, глянь, не поросенок,
Не индюшка, не цыпленок.
Вот в холодной, так оно
Искупаться бы можно,
А подваривать как станешь,
Так меня и не заманишь.
Полно, царь, хитрить, мудрить
Да Ивана проводить!?
Царь, затрясши бородою:
?Что? рядиться мне с тобою! —
Закричал он. — Но смотри!
Если ты в рассвет зари
Не исполнишь повеленье, —
Я отдам тебя в мученье,
Прикажу тебя пытать,
По кусочкам разрывать.
Вон отсюда, болесть злая!?
Тут Иванушка, рыдая,
Поплелся на сеновал,
Где конек его лежал.
?Что, Иванушка, не весел?
Что головушку повесил? —
Говорит ему конек. —
Чай, наш старый женишок
Снова выкинул затею??
Пал Иван к коньку на шею,
Обнимал и целовал.
?Ох, беда, конек! — сказал. —
Царь вконец меня сбывает;
Сам подумай, заставляет
Искупаться мне в котлах,
В молоке и двух водах:
Как в одной воде студеной,
А в другой воде вареной,
Молоко, слышь, кипяток?.
Говорит ему конек:
?Вот уж служба так уж служба!
Тут нужна моя вся дружба.
Как же к слову не сказать:
Лучше б нам пера не брать;
От него-то, от злодея,
Столько бед тебе на шею…
Ну, не плачь же, бог с тобой!
Сладим как-нибудь с бедой.
И скорее сам я сгину,
Чем тебя, Иван, покину.
Слушай: завтра на заре
В те поры, как на дворе
Ты разденешься, как должно,
Ты скажи царю: ?Не можно ль,
Ваша милость, приказать
Горбунка ко мне послать,
Чтоб в последни с ним проститься?.
Царь на это согласится.
Вот как я хвостом махну,
В те котлы мордой макну,
На тебя два раза прысну,
Громким посвистом присвисну,
Ты, смотри же, не зевай:
В молоко сперва ныряй,
Тут в котел с водой вареной,
А оттудова в студеной.
А теперича молись
Да спокойно спать ложись?.
На другой день, утром рано,
Разбудил конек Ивана:
?Эй, хозяин, полно спать!
Время службу исполнять?.
Тут Ванюша почесался,
Потянулся и поднялся,
Помолился на забор
И пошел к царю во двор.
Там котлы уже кипели;
Подле них рядком сидели
Кучера, и повара,
И служители двора;
Дров усердно прибавляли,
Об Иване толковали
Втихомолку меж собой
И смеялися порой.
Вот и двери растворились;
Царь с царицей появились
И готовились с крыльца
Посмотреть на удальца.
?Ну, Ванюша, раздевайся
И в котлах, брат, покупайся!? —
Царь Ивану закричал.
Тут Иван одежду снял,
Ничего не отвечая.
А царица молодая,
Чтоб не видеть наготу,
Завернулася в фату.
НАДЕЖДА ТЭФФИ (1872-1952)
Рубин
Монахиня
Вчера сожгли мою сестру,
Безумную Мари.
Ушли монахини к костру
Молиться до зари…
Я двери наглухо запру.
Кто может – отвори!
Еще гудят колокола,
Но в келье тишина…
Пусть там горячая зола,
Там, где была она!..
Я свечи черные зажгла,
Я жду! Я так должна!
Вот кто-то тихо стукнул в дверь,
Скользнул через порог…
Вот черный, мягкий, гибкий зверь
К ногам моим прилег…
– Скажи, ты мне принес теперь
Горячий уголек?
Не замолю я черный грех —
Он страшен и велик!
Но я смеюсь и слышу смех,
И вижу странный лик…
Что вечность ангельских утех
Для тех, кто знал твой миг!
Звенят, грозят колокола.
Гудит глухая медь…
О, если б, если б я могла
Сгорая умереть!
Огнистым вихрем взвейся, мгла!
Гореть хочу! Гореть!
НАДЕЖДА ТЭФФИ (1872-1952)
Изумруд
Реквием любви
Мою хоронили любовь…
Как саваном белым, тоска
Покрыла, обвила ее
Жемчужными нитями слез.
Отходную долго над ней
Измученный разум читал
И долго молилась душа,
Покоя прося для нее…
Вечная память тебе!
Вечная – в сердце моем!
И черные думы за ней
Процессией траурной шли,
Безумное сердце мое
Рыдало и билось над ней…
Мою схоронили любовь.
Забвенье тяжелой плитой
Лежит на могиле ее…
Тише… Забудьте о ней!
Вечная память тебе!
Вечная – в сердце моем!
НАДЕЖДА ТЭФФИ (1872-1952)
Нас окружила мгла могильными стенами,
Сомкнула ночь зловещие уста,
И бледная любовь стояла между нами
В одежде призрачной, туманна и чиста.
Поникли розы, робостью томимы,
Меж брачных мирт чернеющей листвы,
И – шестикрылые земные серафимы —
Молчали лилии, холодны и мертвы,
Нас истомила мгла мучительными снами,
Нам жертвенных костров забрезжили огни…
И проклял ты Ее, стоящую меж нами,
И ты сказал: распни Ее! Распни!
К позорному кресту мы Ей прибили руки,
Ты для нее терновый сплел венец…
И радовали нас Ее земные муки
И опьянил Ее земной конец!
Но, искупленья чудо совершая,
На землю пала жертвенная кровь…
И вновь воспрянула бессмертная, живая,
Любовь единая, воскресшая любовь!
Раздвинулась небес тяжелая завеса
И вспыхнули светил златые алтари…
Свершалася для нас таинственная месса
В надмирной высоте негаснущей зари.
Молилася земля, и радостные слезы
Блистали в облаках, блаженны и легки…
И тихо в темный мирт ввиваться стали розы,
Сплетаяся для нас в венчальные венки!
И радость та была прекрасна и желанна,
В Единый Свет сливая дух и плоть…
И лилии вокруг воскликнули: Осанна!
Благословенна Жизнь! Благословен Господь!
НАДЕЖДА ТЭФФИ (1872-1952)
Эль-Саир
В ночь Священной Пальмы месяца Реджеба
Черные туманы плыли в небесах,
Звезды – златоискры, звезды – очи неба
На восток смотрели, затаили страх!
В храме черных камней знойного Саббата
Тихо лили арфы среброструнный стон,
Вил малийский ладан клубы аромата
В аметистных чашах бронзовых колонн.
Замерли, дрожа, павлиньи опахала,
Пали ниц рабы на мраморном полу,
Эль-Саир царица, жрица Уротала
Солнце вызывала, заклинала мглу:
?Переливным лалом ласковые зори
Расцветили нежно край небесных скал!
Облачные челны на сафирном море
Ждут тебя, прекрасный, ясный Уротал!
Золотой верблюд в рубиновой пустыне! —
Он тебя примчит из огненной страны!
Он растопчет тень испуганной богини —
Побледневшей Син, предутренней луны!?
Рокотали арфы… Сбросив покрывало,
В трепетной тоске молила Эль-Саир:
?Я люблю любовью бога Уротала!
Я его зову на свой венчальный пир!
Выйди! Я отдамся сладостному зною,
Грудь свою открою властному лучу!
И в тебе, с тобою искрой золотою
В пламени бессмертном я сгореть хочу!?
И в ответ царице задрожали тучи,
Оборвали арфы среброструнный стон…
Кто-то знойно-сильный, радостно-могучий
Дерзостным порывом сдвинул небосклон!
И, мечом багровым рассекая небо,
Солнце, Пламя Жизни, охватило мир…
В ночь Священной Пальмы месяца Реджеба
Умерла от счастья жрица Эль-Саир.
Метки:
