Встреча в ночи

Поэма-фантазия
на сомнительные темы

?…И повернуть глаза
зрачками в душу?.
Шекспир

Пролог

Здравствуй,
здравствуй, дорогая!
Сколько лет и сколько зим
Мы, друг друга догоняя,
К неизбежности скользим.
Грех – завидовал куску я,
Что другому падал в рот,
На моих монгольских скулах
Ты оставила тавро.
Глаз пугающая заумь
Дремлет в колыбели тьмы…
Для тебя я слово занял
У гармонии взаймы.

Глава первая

I
Затих машин ворчливый шум,
И вновь на станции Сонливой
Не спится мне. Так поспешу
К моей хозяйке молчаливой,
Куда меня она не просит,
И я б не шёл. Но есть вопросы –
Не избежать её услуг,
Полночным таинством объятых:
Пегаса закадычный друг
В сетях томлений непонятных
Недаром, видно, близорук.

II
Зато мне явно по плечу
Навешать ей лапши на уши.
Ведь я всего-то и хочу –
На пару важно бить баклуши,
Но не без пользы и вниманья
К тому, чему бы так внимал я
В объятьях славы! А теперь
Пора уж мне скопить нахальства,
Чтоб распахнуть хозяйки дверь
И лицезреть черты начальства
С благоговением, поверь!

III
Когда в душе зияет брешь,
Тогда и ты, мой друг, способен
Перешагнуть земной рубеж
Навстречу призрачной особе,
И там – она, с тобою схожа.
А здесь моя судьба. И что же?
Увы, не знает белый свет
Меня при девичьем параде
И без усов… Чумной портрет!
Я скоро с кротостью поладил
И громко выдохнул: ?Привет?.

IV
Меня смутил пустынный вид
Палат её – там, в горней выси,
Одно лишь зеркало стоит.
Как я нечаянно домыслил,
Смотреть в него небезопасно:
Открылась дверь – оно погасло.
Судьба же на меня в упор
Взглянула, тут же отвернулась,
Но я поймал мгновенный взор!
Она как будто усмехнулась –
Мол, что за юношеский вздор…

V
С рожденья стойкостью храним,
Ухмылок я не замечаю –
Зачем? Кому мешает мим,
К тому же с вечною печалью
В глазах, пленённых поволокой?
Моей судьбы ершистый локон,
Однако, сильно раздразнил
Меня своею простотою,
И я в сердцах проговорил:
?Ну подожди, сейчас устрою…
Отель… из нескольких могил!?

VI
И тут уж я, вошедший в роль,
Греша манерностью несложной,
Воздал сполна: ?Мадам, изволь
За сей визит неосторожный
Простить чертёнка в покаянье
Смиренном. Знай, твоё влиянье
На путь покорного слуги
Венцом увенчано терновым;
Теперь куда ни побеги –
Растопчут все мои основы
Твои нежнейшие шаги.

VII
Хотя забудь невольный бред,
Ведь я к тебе, как говорится,
Чтоб посудачить тет-а-тет
Незваным в сумраке явился,
Презрев припадки сна и лени
И опыт старших поколений,
И страха жуткого прибой…
Ответь, любезная Планида
(Раз Бог действительно с тобой),
Задачкою какого вида
Тебя мне вычислить? Открой?.

Глава вторая

VIII
Прекрасен лести пышный стиль!
Но был к нему я не приучен,
А потому – не улестил
Сударыню. Темнее тучи
Она у зеркала стояла,
Речам неслыханным внимала,
Перебирая платья край…
И лишь однажды страсти мука
Лица коснулась невзначай
И – ни движения, ни звука!
Начнём сначала? Начинай.

IX
Обидно, брат, когда тебя
Практически не замечают,
Презреньем истовым губя
Достоинство – и получают
Вдобавок массу удовольствий!
Таким непризнанные гости –
Всего лишь милая игра
Матёрой кошки с глупой мышью.
…Но, кажется, уже пора
Придать неловкому затишью
Характер буйного костра.

Х
?В твоих руках большая власть, –
Сказал я, лихо подбоченясь. –
Покуда не перевелась,
Ты можешь мне заехать в челюсть.
Всегда точны твои удары!
Но я пришёл сюда недаром:
Не для того, чтоб отступать,
Вручив собранье гнусных жалоб –
Их не пишу я. Да и вспять
Идти, в себе оставив жало?!
Дурней примера не сыскать.

XI
С тебя особый будет спрос,
Моя дражайшая судьбина.
Ведь если говорить всерьёз –
Ты б никого не полюбила
Из нас! И вовсе не случайна
Твоей гордыни дикой тайна:
Умы пытливые – и те,
Поотбивав мозги не всуе,
Остались в полной темноте
И, пред безумием пасуя,
Коварной кланялись черте.

XII
И был занятен сей удел!
В грехах надуманных покаясь,
Они (кто ломки не хотел)
Безоговорочно ломались,
И после были так послушны
Их исковерканные души –
Что ты, родная, сгоряча
Отринув разума остатки,
Рубила яростно с плеча!
А эти мрачные порядки –
Из арсенала… палача…

XIII
Но чтоб как бабе изменить
Своей судьбе – и не надейся!
Бессмысленно сейчас твердить
О праве на свободу действий,
Когда в мечтах мы исполины,
А на поверку-то – бессильны…
Так не силён последний трус,
Алкаш уснувший под забором
И жулик с ножичком… Боюсь,
Ужасен смысл приговора:
С тобою я не примирюсь!

XIV
Я жив надеждою – как все
Рабы судьбы своей жестокой,
И в этой чёрной полосе
Свинья не съест, не выдаст око
Всевышнего… Куда же деться?
Иль с непосредственностью детской
Мне провести эксперимент
На бдительность? Но ты же – сила!
Стоишь на страже, словно мент…?
И тут сознанье подхватило:
?Ты зацепил меня, поэт?.

Глава третья

XV
Ура! И ночи не прошло,
Как уступила королева
Напору, что настырный жлоб
Приперчивал щепотью гнева,
Добавив логики для вкуса.
Вернее тактику искуса
Читатель мой и сам найдёт.
А я победой насладился
(Теперь уж и она не в счёт)
И, коль от темы уклонился,
Спешу продолжить путь вперёд.

XVI
Замечу, что не без труда
С минуту оба мы молчали,
Но тени смутного стыда
Лицо Планиды увенчали.
Она порхала словно птица!
На месте, видно, не сидится
Тому, кто самый первый стыд
В огне ревущем обнаружит.
И, благосклонностью разбит,
Великой жалостью разбужен,
Себе я молвил: ?Паразит…?

XVII
И ей: ?Да-да, пересолил
И сожалею. Если честно –
Хватил без меры я чернил
И миром уступаю место
Её Величеству Планиде?.
О, если б кто её увидел –
Тот не забыл бы этот миг.
Она рвала! Она метала
Проклятья! Уж на что привык,
Но гром вселенского металла
Будил – и подавлял мой крик!

XVIII
?Дебил! Ничтожество! Дурак!
Слепец бездушный – а туда же!
Каких-то нахватался врак
И ну чудить и биться в раже,
И отвратительно кривляться –
Не хуже падшего паяца!
Уж больно дерзок и учён…
Да ты отъявленный невежа!
Взял обвинил чёрт знает в чём
И всех собак бродячих свешал,
Назвав – меня-то! – палачом?!

XIX
Довольно, резвый адвокат
Всех нерадивых, глупых, слабых!
Любому сужден свой расклад,
В котором ямы и ухабы –
Что соус ко второму блюду…
Тебе я благодарна буду,
Когда бы ты, не слыша звон,
Мне не закатывал истерик
Как заурядный охломон.
С той стороны закрой-ка двери,
Мальчишка, и ступай-ка вон?.

ХХ
Давай, спасительная прыть,
Придумай дать старухе сдачи…
Я мог бы даме всё простить,
Но эта даже не заплачет!
Её бы кстати были слёзы,
Но на уме – одни угрозы
И гонит из покоев прочь.
Да можно ль бросить поле битвы?
Ах, мой Заступник, в эту ночь
Услышь сыновние молитвы
И сердце мукой не морочь…

XXI
Пускай остынет визави.
Я, как предмет пустого чтива,
От сладостной её ?любви?,
Доказанной красноречиво,
Ужом верчусь и так, и эдак…
Не осуждай, беспечный предок:
Тебе я ставлю высший балл
За то, что свёл с такой судьбою.
Но тех, кто мне б сейчас сказал,
Что я судьбы своей не стою, –
Я уважать бы перестал.

XXII
?Я твоему воздам уму
Любые почести. Однако
Сумей понять, что ни к чему
Так беззастенчиво отплакать
И присягать покорно гробу.
Пожалуй, ты ещё попробуй
Свои шарады разреши –
Пока сознанье не затухло,
В руках нетвёрдых удержи
Поводья ветреного Духа
Простым усилием души?.

XXIII
Слыхали? Вот вам образец
Для подражанья лицемеру:
?Сумей понять? и, наконец,
Сочти за истинную веру,
Сомненья прямо подавляя –
Как будто до заставы рая
Рукой подать. Готовь елей!
А не честнее ради Бога
Глядеть как можно веселей,
Одаривая крепким слогом,
И – жалить, жалить побольней?

XXIV
И я ей: ?Милая моя,
Писать рецепты от болезней
Тебе не след… Ну, а коня
Стреножить разом – бесполезней
Занятья нет, когда со мною
Имеешь дело. Я не скрою –
Дичок мой больно норовист…?
И вдруг причудливые тени
Крадут загадочную мисс,
И я один стою в смятеньи –
Ну хоть сквозь небо провались!

Глава четвёртая

XXV
Что делать мне? Транжирить пыл
Строптивый и стрелять вслепую?
Для этой цели я отлил
Свою ?серебряную пулю?
Из горьких истин прожитого.
Приятель, бойся злого слова!
Ты видел сам, каков итог
Его напористости прыткой:
Его пружинящий прыжок
И силу львиную – с улыбкой
Не каждый отразить бы смог.

XXVI
Порой потерянным сидишь
В укромном месте, и струится
Благоухающая тишь
На утомлённые ресницы,
И, увлечённый трелью пташек,
Бормочешь: ?Нет минуты краше…?
Но лишь пробудятся от сна
Слова, закованные в мысли,
Глядишь – неволи жизнь полна,
И тучи мрачные нависли,
И смерти тень уже видна.

XXVII
Таким рисуется покров
Судьбы, насмешницы ретивой.
Но гость непрошеный готов
Сразиться с чёрной перспективой
Суровой правдой осужденья,
А после нового рожденья
Заверить: рано ставить мат
Моим ошибкам и обидам.
Быть может, я и виноват,
Но много меньше, чем Планида…
Вернись же, грешница, назад!

XXVIII
Тебе, сударыня, как раз
Приспело время, спесь отбросив,
Печальный выслушать рассказ,
Где тьму волнующих вопросов
Теснит цепочка многоточий…
Не оттого ль наш мир непрочен
И непорядочен, что всяк,
Ревнивой мамкой опекаем,
Природу держит за пустяк,
А мимоходом грезит раем…
Но грёзы ль выше сущих благ?

XXIX
Наверно есть иная страсть.
Когда, людей сердца волнуя,
Тремя перстами осенясь,
Выводит певчий: ?Аллилуйя!? –
Ужель напрасно к Богу рвенье?
Ведь нарекли Отцом творенья
Всего живущего, а тут –
Давай молиться самозванке!
Ей ведом этот баламут,
Что после пьяной перебранки
Признал не пряники, а кнут.

ХХХ
И вот плоды его: златых
Икон былые блекнут блики,
Осипла песня, высох стих,
И в вере даже поп – двуликий.
Убить за ветку Палестины
Сегодня легче, чем корзины
Набить охапками цветов
И отвезти к любимой на дом.
А впрочем, стоит ли основ
Основы рушить? Брось, не надо,
Иначе скажут: ?Пустослов…?

Эпилог

О, думы тяжкие! Их груз
Страшней веков минувших ига:
Неровен час – и надорвусь.
Зачем тебе в кармане фига,
Судьба? Ты славно порезвилась,
Но отчего внезапно скрылась,
Так что ни разу не догнать?
Твоё дитя – не червь, не гнида,
А ты не потаскуха-мать…
Скажи, несчастная Планида,
Как долго мне ответов ждать?