Из сундука воспоминаний
.
.
Как-то перебирая бумажки (а на столе, в его ящиках и на книжных полках у меня страшенный бардак!), я нашел тетрадочку в коленкоровом переплете, и сердце мое трепетно застучало: это же мои юношеские стихи! Читать было интересно, хотя теперь я многое написал бы по другому. (Впрочем, сейчас так я бы написать уже не смог!..)
Здесь маленькая выборка стихов, начиная с 15 лет. То, что я посчитал показать нестыдным (со скидкой на щенячий возраст автора).
Не взыщите...
* * * *
Октябрь уж наступил...
Осень.
Холодно.
Мокро.
Небо серое,
Сырое.
Тихо,
Только хор ветров
за углами воет.
На деревьях
лист желтеет,
падает на землю.
С каждым часом
всё пустеет.
Все
как будто дремлют.
Ветер дунет –
зарябит
на дороге лужи,
да листочек подлетит,
скорчившись от стужи.
Мелкий дождик
барабанит
по стеклу окна:
скоро
и зима настанет...
Как близка она!
1950
(7-й класс, 15 лет)
* * * * *
Как на уроке переводится Лонгфелло
Сумерки пасмурны и печальны.
Ветер дует бурно и свободно.
И, как кружки с пивом в чайной,
Сверкают барашки над морем соленоводным.
Но в доме, где живет рыбак,
Огонь светит ярко-красный,
И маленькое лицо смотрит во мрак,
Смотрит на ночь, штормовую, ужасную.
Детские глаза к окну все ближе:
Впечатлителен ребенок, на эмоции богат, -
Те глаза, что видели восход желточно-рыжий
И недавно видели кисельно-клюквенный закат.
Кто объяснит маленькому ребенку,
Для чего ветер, бурный и холодный,
Безумно рвется? Для чего звонко
Об утесы вдрызг крошится море многоводное?
Да для чего ребенку и знать это?
Гению и то все это неподсилу.
Правда, для чего безумною юлою кружится планета?
Лучше бы энергию свою на отопленье людям подарила.
1951
(16 лет, 8-й класс)
* * * * *
ОСЕНЬ
Давит
мрачная
осень...
Серый день
вонзается пикой стальной.
День осенний
для меня
просто несносен.
Осенью
я просто больной...
................................
1951
Перерождение пессимиста
Внизу –
грязь.
Вверху –
мрачные крыши.
Рвутся в небо и –
не могут,
несчастные пленники.
Стонут,
изнывая,
тянутся выше,
выше
деревьев лысые веники.
Сумрачно.
Закат рассосался.
Мокрый асфальт блестит под фонарями.
Луны
лимонный череп показался
и повис над нами.
А рядом,
у шоссе,
как вторая луна, -
фонарь;
на нем черным –
?Пе-
ре-
ход?.
А над –
провод гудит,
как балалаечная струна...
Сердце жмурится от таких красот!
Мне все это по сердцу,
все это близко...
(Дождь только нудный
рыдает напрасно.)
Всё –
от асфальта
до лунного диска –
всё,
по-моему,
просто прекрасно!
1951
***
На скатерть неба высыпали звезды...
О чем-то задумавшись, висит Луна.
Дурманит
немного прохладный воздух.
А сердце ноет, как расстроенная струна.
1951.
О себе
Поэты избороздили множество тем,
начиная от войны
и кончая любовью:
описывали небо,
муки,
гарем,
гаражи,
рай,
брови
и даже –
величье коровье.
А меня мучают
все более и более
мои
головные
боли...
...........................................
1951.
SOS!
Слушаю джаз –
впиливается в голову.
Но даже он меня
сегодня не развеет,
хотя играет оч-ч-чень здорово
и все саксофонистей,
и все резвее.
Сегодня
трудно моим мыслишкам:
в болоте грусти
увязли по колено...
Рассказать?
Ишь глаза разгорелись!
Любопытны вы слишком –
хочется,
небось,
увидеть у другого в глазу полено,
да похвастать своим
ума и идеальности излишком?
.......................................................
Вы,
разумеется,
что хотите делаете –
вольные...
А я –
гвоздями грусти
прибитый к кресту Христос,
Спасите!
Слышите?
Сердце излучает последние волны:
?SOS!
SOS!
SOS…
SOS-s-s…?
1952.
О чем пишу
Хочу писать
о том,
как любят, чувствуют,
когда всего 18-й год,
о том,
как жизнь то мчится,
весенне-шустрая,
то – тоскливо-осенне бредет.
1952.
Другу
Читающим:
Душу,
кровавя,
вывернул наизнанку
ковром
вам под ноги.
Ну,
что ж вы?..
Только посмотрите,
пожалуйста,
на ноги:
чтобы
не очень
грязные
подошвы...
Изменился,
ходишь,
как неприкаянный.
Стал неулыбчив.
Несдержан не в меру.
Знаю:
ищешь того Каина,
который убил любовь,
надежду,
веру.
Я знаю,
какая на сердце нудь.
Только ты попробуй,
ее удуши.
Мне вот тоже
хочется отхаркнуть
окровавленную мокроту души.
И вечером,
когда ландыши фонарей
теряют на улицах
аромат полумрака,
мне хочется убежать куда-нибудь поскорей
и с сердцем собственным
затеять
драку...
1952.
Тоска
Страшен тоски оскал.
На все
и на всех
наложит свою печать тоска.
Пошл смех.
И всякая шутка плоска,
как мелкая тарелка.
День за днем
с календаря,
как с осеннего дерева,
опадают листочки...
Беспощадней
развешивающего висельников
по фонарям
длинные
зимние
ночи.
1952.
Новогоднее другу детства
Плохо,
когда с душой наизнанку
и когда топчут бархат сердца
грязью подошв.
Сколько было,
мать их за ногу,
в этом сердце людей
и плохих,
и хороших.
Все перепутал сквозняк событий.
Я устал.
Сердце устало.
И ты не тревожь его.
Сколько же в нашем обрыдлом быте
всякого нехорошего!
10 лет –
как рукой сняты...
Ты один был
честный и чуткий друг...
И если б не ты,
я в жизни
давно б просверлил дыру.
1952.
В поезде
Рельсы стучали свое ?трук-так-так?,
впиливая в голову
джазовый такт.
Поезд
вплывал
в завокзальную, темень...
Дребезжали мысли
в резонанс с вагоном.
Беззвучно сквозь них
сочилось время,
нехотя,
сонно.
Огни,
силуэты
проплывали боком.
Вагон бормотал
ртищем стоустым.
Я лежал,
глядя в небо звездно-глубокое,
и мне,
почему-то
было
грустно...
Ожидание любви
Воздух пьянил.
Душа
захлебывалась от весеннего
голубого звона.
Я сидел в вечерней тени,
по уши
во все живое влюбленный.
Обцеловывая взглядом
каждую почку на клене,
я первый увидел
первых звезд алмазные блестки.
В этот миг
я как-то сердцем понял
распускание листочков
молодой березки...
И какая-то любовища,
большая-пребольшая,
выросла
из самых из души глубин
и сказала:
?Вот теперь ты мой.
К тебе пришла я.
Ты ЕЁ найди
и полюби!?
Я ее искал,
неопытный и глупый,
часто падал,
разбиваясь в кровь.
На пути моем
валялись увлечений трупы.
Я измучился,
ища ее –
мою любовь.
Вы!
В мире!
Нанимаюсь в любимые!
За крохи любви
любую работу
берет поэт:
готов по миру
собирать в стога туманы сизодымые;
у вечности
готов вертеть жернова,
перемалывая кости лет;
хотите,
еженощно буду мести вам
Млечные Пути
веником кудластой
и безумной головы.
Только помогите мне ЕЁ найти.
Я знаю,
ведь это можете вы.
Было это?
Или этого не было?
В ушах
стоит звон
ее лучей серебра,
а в глазах –
пустое,
обезлуненное небо.
– Эй!!!
Не надо,
верните!
Кто Луну с неба украл?
(1-й голос)
–Говорят,
не видели уж полторы недели...
–Да, я знаю,
она в это время
была у меня.
(2-й голос)
–Боже ж,
как вы нам надоели!
(3-й голос)
–А может, сам
на что-нибудь променял?
(4-й голос)
–Говорят, что Марса видели недавно с нею.
Она в него
по кратеры вулканов влюблена.
Что ж,
я знаю.
Он красивей,
он сильнее –
вон он
как павлинисто
разрадужил
тона...
(на этом обрывается)
.
Как-то перебирая бумажки (а на столе, в его ящиках и на книжных полках у меня страшенный бардак!), я нашел тетрадочку в коленкоровом переплете, и сердце мое трепетно застучало: это же мои юношеские стихи! Читать было интересно, хотя теперь я многое написал бы по другому. (Впрочем, сейчас так я бы написать уже не смог!..)
Здесь маленькая выборка стихов, начиная с 15 лет. То, что я посчитал показать нестыдным (со скидкой на щенячий возраст автора).
Не взыщите...
* * * *
Октябрь уж наступил...
Осень.
Холодно.
Мокро.
Небо серое,
Сырое.
Тихо,
Только хор ветров
за углами воет.
На деревьях
лист желтеет,
падает на землю.
С каждым часом
всё пустеет.
Все
как будто дремлют.
Ветер дунет –
зарябит
на дороге лужи,
да листочек подлетит,
скорчившись от стужи.
Мелкий дождик
барабанит
по стеклу окна:
скоро
и зима настанет...
Как близка она!
1950
(7-й класс, 15 лет)
* * * * *
Как на уроке переводится Лонгфелло
Сумерки пасмурны и печальны.
Ветер дует бурно и свободно.
И, как кружки с пивом в чайной,
Сверкают барашки над морем соленоводным.
Но в доме, где живет рыбак,
Огонь светит ярко-красный,
И маленькое лицо смотрит во мрак,
Смотрит на ночь, штормовую, ужасную.
Детские глаза к окну все ближе:
Впечатлителен ребенок, на эмоции богат, -
Те глаза, что видели восход желточно-рыжий
И недавно видели кисельно-клюквенный закат.
Кто объяснит маленькому ребенку,
Для чего ветер, бурный и холодный,
Безумно рвется? Для чего звонко
Об утесы вдрызг крошится море многоводное?
Да для чего ребенку и знать это?
Гению и то все это неподсилу.
Правда, для чего безумною юлою кружится планета?
Лучше бы энергию свою на отопленье людям подарила.
1951
(16 лет, 8-й класс)
* * * * *
ОСЕНЬ
Давит
мрачная
осень...
Серый день
вонзается пикой стальной.
День осенний
для меня
просто несносен.
Осенью
я просто больной...
................................
1951
Перерождение пессимиста
Внизу –
грязь.
Вверху –
мрачные крыши.
Рвутся в небо и –
не могут,
несчастные пленники.
Стонут,
изнывая,
тянутся выше,
выше
деревьев лысые веники.
Сумрачно.
Закат рассосался.
Мокрый асфальт блестит под фонарями.
Луны
лимонный череп показался
и повис над нами.
А рядом,
у шоссе,
как вторая луна, -
фонарь;
на нем черным –
?Пе-
ре-
ход?.
А над –
провод гудит,
как балалаечная струна...
Сердце жмурится от таких красот!
Мне все это по сердцу,
все это близко...
(Дождь только нудный
рыдает напрасно.)
Всё –
от асфальта
до лунного диска –
всё,
по-моему,
просто прекрасно!
1951
***
На скатерть неба высыпали звезды...
О чем-то задумавшись, висит Луна.
Дурманит
немного прохладный воздух.
А сердце ноет, как расстроенная струна.
1951.
О себе
Поэты избороздили множество тем,
начиная от войны
и кончая любовью:
описывали небо,
муки,
гарем,
гаражи,
рай,
брови
и даже –
величье коровье.
А меня мучают
все более и более
мои
головные
боли...
...........................................
1951.
SOS!
Слушаю джаз –
впиливается в голову.
Но даже он меня
сегодня не развеет,
хотя играет оч-ч-чень здорово
и все саксофонистей,
и все резвее.
Сегодня
трудно моим мыслишкам:
в болоте грусти
увязли по колено...
Рассказать?
Ишь глаза разгорелись!
Любопытны вы слишком –
хочется,
небось,
увидеть у другого в глазу полено,
да похвастать своим
ума и идеальности излишком?
.......................................................
Вы,
разумеется,
что хотите делаете –
вольные...
А я –
гвоздями грусти
прибитый к кресту Христос,
Спасите!
Слышите?
Сердце излучает последние волны:
?SOS!
SOS!
SOS…
SOS-s-s…?
1952.
О чем пишу
Хочу писать
о том,
как любят, чувствуют,
когда всего 18-й год,
о том,
как жизнь то мчится,
весенне-шустрая,
то – тоскливо-осенне бредет.
1952.
Другу
Читающим:
Душу,
кровавя,
вывернул наизнанку
ковром
вам под ноги.
Ну,
что ж вы?..
Только посмотрите,
пожалуйста,
на ноги:
чтобы
не очень
грязные
подошвы...
Изменился,
ходишь,
как неприкаянный.
Стал неулыбчив.
Несдержан не в меру.
Знаю:
ищешь того Каина,
который убил любовь,
надежду,
веру.
Я знаю,
какая на сердце нудь.
Только ты попробуй,
ее удуши.
Мне вот тоже
хочется отхаркнуть
окровавленную мокроту души.
И вечером,
когда ландыши фонарей
теряют на улицах
аромат полумрака,
мне хочется убежать куда-нибудь поскорей
и с сердцем собственным
затеять
драку...
1952.
Тоска
Страшен тоски оскал.
На все
и на всех
наложит свою печать тоска.
Пошл смех.
И всякая шутка плоска,
как мелкая тарелка.
День за днем
с календаря,
как с осеннего дерева,
опадают листочки...
Беспощадней
развешивающего висельников
по фонарям
длинные
зимние
ночи.
1952.
Новогоднее другу детства
Плохо,
когда с душой наизнанку
и когда топчут бархат сердца
грязью подошв.
Сколько было,
мать их за ногу,
в этом сердце людей
и плохих,
и хороших.
Все перепутал сквозняк событий.
Я устал.
Сердце устало.
И ты не тревожь его.
Сколько же в нашем обрыдлом быте
всякого нехорошего!
10 лет –
как рукой сняты...
Ты один был
честный и чуткий друг...
И если б не ты,
я в жизни
давно б просверлил дыру.
1952.
В поезде
Рельсы стучали свое ?трук-так-так?,
впиливая в голову
джазовый такт.
Поезд
вплывал
в завокзальную, темень...
Дребезжали мысли
в резонанс с вагоном.
Беззвучно сквозь них
сочилось время,
нехотя,
сонно.
Огни,
силуэты
проплывали боком.
Вагон бормотал
ртищем стоустым.
Я лежал,
глядя в небо звездно-глубокое,
и мне,
почему-то
было
грустно...
Ожидание любви
Воздух пьянил.
Душа
захлебывалась от весеннего
голубого звона.
Я сидел в вечерней тени,
по уши
во все живое влюбленный.
Обцеловывая взглядом
каждую почку на клене,
я первый увидел
первых звезд алмазные блестки.
В этот миг
я как-то сердцем понял
распускание листочков
молодой березки...
И какая-то любовища,
большая-пребольшая,
выросла
из самых из души глубин
и сказала:
?Вот теперь ты мой.
К тебе пришла я.
Ты ЕЁ найди
и полюби!?
Я ее искал,
неопытный и глупый,
часто падал,
разбиваясь в кровь.
На пути моем
валялись увлечений трупы.
Я измучился,
ища ее –
мою любовь.
Вы!
В мире!
Нанимаюсь в любимые!
За крохи любви
любую работу
берет поэт:
готов по миру
собирать в стога туманы сизодымые;
у вечности
готов вертеть жернова,
перемалывая кости лет;
хотите,
еженощно буду мести вам
Млечные Пути
веником кудластой
и безумной головы.
Только помогите мне ЕЁ найти.
Я знаю,
ведь это можете вы.
Было это?
Или этого не было?
В ушах
стоит звон
ее лучей серебра,
а в глазах –
пустое,
обезлуненное небо.
– Эй!!!
Не надо,
верните!
Кто Луну с неба украл?
(1-й голос)
–Говорят,
не видели уж полторы недели...
–Да, я знаю,
она в это время
была у меня.
(2-й голос)
–Боже ж,
как вы нам надоели!
(3-й голос)
–А может, сам
на что-нибудь променял?
(4-й голос)
–Говорят, что Марса видели недавно с нею.
Она в него
по кратеры вулканов влюблена.
Что ж,
я знаю.
Он красивей,
он сильнее –
вон он
как павлинисто
разрадужил
тона...
(на этом обрывается)
Метки:
