Альманах у Степанова в гостях
М И Р А Ж И С Т Ы
........... ............
Альманах
?У СТЕПАНОВА В ГОСТЯХ?
ВАМ-Виртуальный Альманах Миражистов
Лео БУТНАРУ, Владимир ДЕЛБА, Светлана ДИОН, Станислав ПЕНЕВ,
Нелли ПИГУЛЕВА, Константин КЕДРОВ, Евгений СТЕПАНОВ,
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД, Фёдор МАЛЬЦЕВ, Иосиф БЫКОВСКИЙ,
Сергей КИУЛИН, Ольга ДЕНИСОВА, Ирина РАКИТИНА, Ирина ГОРЮНОВА,
Максим ЖУКОВ, Николай БАРИНОВ, Николай ЕРЁМИН
Читайте газету ?ПОЭТОГРАД!? https://reading-hall.ru/new.html
Виртуальный Альманах Миражистов
КрасноярсК-2021
М И Р А Ж И С Т Ы
........... ............
Альманах
?У СТЕПАНОВА В ГОСТЯХ?
Лео БУТНАРУ
Владимир ДЕЛБА
Светлана ДИОН
Станислав ПЕНЕВ
Нелли ПИГУЛЕВА
Евгений СТЕПАНОВ
Константин КЕДРОВ
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
Фёдор МАЛЬЦЕВ
Иосиф БЫКОВСКИЙ,
Сергей КИУЛИН
Ольга ДЕНИСОВА
Ирина ГОРЮНОВА
Максим ЖУКОВ
Николай ЕРЁМИН
ВАМ
КрасноярсК
2021
Виртуальный Альманах Миражистов
…………………………………………………………………………………………………………
Альманах посвящён 10-летнему юбилею СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ ХХ1 века, организованному Евгением Викторовичем Степановым, и коллективу газеты ?ПОЭТОГРАД?, где напечатаны мои стихотворения в №1 за 2021 год.
Не случайно захотелось мне представить здесь тех, кто обозначен в выходных данных газеты, ведь все они, заметившие меня,
– замечательные поэты! И вошёл я в Читальный зал, и составил альманах ?У Степанова в гостях?
………………………………………………………………………………………………………………………
Виртуальный Альманах Миражистов
?Поэтоград? это - газета
Союза писателей XXI века и Холдинговой компании ?Вест;Консалтинг? (www.west;consulting.com.ru) Тел.: (495) 978;62;75 Интернет-ресурсы www.poetograd.ru, http://poetograd1.livejournal.com, http://www.facebook.com/poehtograd.vestkonsalting Общественный совет Лео Бутнару (Румыния), Владимир Делба (Москва), Светлана Дион (Испания), Станислав Пенев (Болгария), Нелли Пигулева (Болгария), Константин Кедров (Москва) Евгений Степанов,Главный редактор Наталия Лихтенфельд Заместитель главного редактора Фёдор Мальцев Шеф-редактор Иосиф Быковский Заместитель шеф-редактора Сергей Киулин Литературный редактор Ольга Денисова Компьютерная верстка Ирина Ракитина Отдел рекламы и связей с общественностью Ирина Горюнова Интернет-версия Максим Жуков, Николай Баринов, Николай Ерёмин-автор, читатель и почитатель https://stihi.ru/2021/01/29/4556
Читайте газету ?ПОЭТОГРАД!? https://reading-hall.ru/new.html
КрасноярсК
2021
?У СТЕПАНОВА В ГОСТЯХ? –ВАМ - Виртуальный Альманах Миражистов, Красноярск 2021 год
Автор идеи, составитель и издатель Николай ЕРЁМИН
Тираж 100 экз.
В альманахе участвуют: Лео Бутнару (Румыния), Владимир Делба (Москва), Светлана Дион (Испания), Станислав Пенев (Болгария), Нелли Пигулева (Болгария), Константин Кедров (Москва) Евгений Степанов, Главный редактор Наталия Лихтенфельд, Заместитель главного редактора Фёдор Мальцев, Шеф-редактор Иосиф Быковский, Заместитель шеф-редактора Сергей Киулин, Литературный редактор Ольга Денисова, Компьютерная верстка Ирина Ракитина, Отдел рекламы и связей с общественностью Ирина Горюнова, Интернет-версия Максим Жуков, Николай Баринов, Николай Ерёмин.
Альманах украсила кошками Кристина ЗЕЙТУНЯН-БЕЛОУС (Франция) Обложку сверстала МарияМУРАВЬЁВА(Дивногорск)
? Коллектив авторов 2021г
Лео БУТНАРУ
………………………Лео Бутнару…………………………
* * *
Перевел с румынского Евгений Степанов
ТАК ЧТО
человек настолько незнающий,
человек настолько забавный
человек настолько безответственный
что может сказать всякое,
например:
бессмертие…
ВЕСНА ЛЮБВИ
Какая короткая оказалась
весна любви — Снегурочка
растаяла...
КЛАДБИЩЕ, КРЕСТЫ
столько знаков
плюс
которые
на самом деле
не что иное как
минусы
TOTUM
О, да!
Да, о!
Дао это в одно и то же время то
что существует
и то что не существует
потому что Дао (О, да! Да, о!)
это ВСЕ
даже тогда
когда что-то не существует.
ВНЕ ЗАКОНА
Смерть закон
вне закона
…везде...
ВСЕГДА
здоровье сердца
всегда
тревожный праздник
ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ
иногда
поэзия позволяет мне вспомнить
феноменальные вещи
о которых
на самом деле
я никогда не знал
P.S. К СВОЕЙ КНИГЕ
?САМОЕ НЕОБХОДИМОЕ?
стихотворение
должно быть коротким
как
радуга
НЕОПРЕДЕЛЕННО,
ПОЧТИ ПО ГЁТЕ
двигаю первое слово
которое смогло бы и умереть как
пешка на шахматной доске
но
поэма уже началась
и даже
возможно ее выиграть
ПОЧТИ ПО Т. С. ЕЛИОТУ
Сейчас
не полдень
а предвечерье закат — и всё-таки
какую маленькую тень
отбрасывает
правда...
ВАЖНО
туча как туча
но главное
чтобы ее тень
была экологической...
ДОРОГО
В конце концов поймите
что вы платите слишком дорого
за отсутcтвие у вас любви к поэзии.
НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ
Только у соловья
гениальность
наследственна
ДЕНЬ ЗА ДНЕМ
День за днем
постоянные убытки
в пользу смерти
…и даже
дикие маки вянут
от гипертонии...
POET HOMINES NATOS
1
Рассвет имеет что-то от
крови наших матерей на
руках повитух при
нашем рождении...
НА КРАЮ ПОЭМЫ
поэт
копает
глубоко
собственную поэму
на краю которой
он конечно
будет
р а с с т р е л я н
___________
Перевел с румынского Евгений Степанов, источник
https://reading-hall.ru/book.php?id=151
Владимир ДЕЛБА
………………………Владимир ДЕЛБА…………………………
Поэтоград № 32 (83), 2013
"Камертон"
Синий ромб, а, может, квадрат, в призрачном свете дрожит,
А, может, кубов сине-черных парад,
картиной в простенке висит?
Музыкой нервной, ритмом кубов, рождается новый цвет,
Окрасил пространство, плоскости снов,
синий слепящий свет.
Мелодией синей вмиг пропитал тела и стены квадрат,
Квадрат музыкальный изгоем стал, другой
геометрии брат.
Не следуя ритму, ворвался альт, внезапно нарушив счет,
Квадрата привычный взорвал базальт, ломая нечет и чет.
Все необычно, отблеск огней в линзах очков роговых,
Нет в синем мире этом сильней латуни звуков живых.
Пробуем с пятой, парень, тейк файв, в жилах
не стынет кровь,
Рисует стакатто синий квадрат, ритмом рождаясь вновь.
И синею краской, основой основ,
Вселенский Джазмен опять
Квадраты, кубы Геометрии снов считает на раз, два,
три… пять.
ДИАНЕ, В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Я счищу, как старую краску, печаль
С ночного левкаса души.
И светлых мазков мастихинная даль
Аккордом взорвется в тиши.
И в дали реальной, под небом иным,
Над морем ворчливым паря,
Мелодией дальней, курьером ночным,
Разбудит внезапно тебя.
5 января 2004
Из тетради "Абхазская пастораль"
Над ущельем туман. Осень, красный закат
Цветом спорит со спелой хурмой.
Вдаль уходит холмов темно-синий каскад,
С мандариново-желтой каймой.
В чанах ждет виноград, золотой, как янтарь,
Аромат над садами хмельной,
А густое вино с песней давят, как встарь,
О, ДжаджА, славим дар твой святой!
Завершилась страда, и грядет Благодать,
Время свадеб и девичьих чар.
Не устану, о Небо, и я восхвалять
Чудо осени, первый мачар.
(Мачар — первое, недобродившее вино.)
* * *
Киновари мазок осторожный
Тихо тает над синей грядой.
Время красок осенних, тревожных,
Разговоров с холодной звездой.
Время частых потерь, расставаний,
Одиночества в звездной глуши,
Разрушительных самокопаний,
Тайных мыслей, томлений души,
Штормового прибоя ворчанье,
Продуваемый ветром перрон,
Крики чаек, как чье-то стенанье
Над цветами чужих похорон.
Желтый дом с покосившимся шпилем,
Долгих серых дождей пелена,
И пишу я возвышенным стилем
О любви, что как мост, сожжена.
* * *
Спустился с гор седых туман, в нем растворился
лунный свет,
Безумство тьмы, теней батман, живу надеждой на рассвет.
Слезы горячей долог путь, щеку осою жалит он,
Молю я прошлое вернуть, но глух и черен небосклон.
Дробит слеза реальность снов, не распознать теперь обман,
Объятья ведьм и колдунов, пьянящий сладостный дурман.
Легко пропасть в такую ночь, со Смертью закрутив роман.
Уплыть от дней жестоких прочь, подальше,
в призрачный туман.
Струятся воды, как оникс, холодной черною змеей,
И не согреет душу Стикс, не снизойдет за ним покой.
Тревоги, страхи, темноту прогонит прочь свечи огонь,
И славя света доброту, воск, плавясь, каплет на ладонь.
* * *
"Цвет небесный, синий цвет…"
Н.;Бараташвили в переводе Б.;Пастернака
Контур неясный синеющих гор,
Звезд беспристрастных балет.
Космоса синий безбрежный простор
Рифмой рисует поэт.
Магия — кобальта синего цвет,
В синюю Вечность окно,
Зимний, прозрачный и зябкий рассвет,
Терпкое в кубке вино.
Словно рисунок дрожащим пером,
Стих продолжает поэт,
В новом пространстве и в цвете ином
Призрачен твой силуэт.
Звездной синкопой, аккордами струн
Над мирозданьем парит,
Краскою синей, как пенный бурун,
Мастер великий творит.
Плавятся в тигле индиго года,
Синью окрашена даль,
И у дороги пустынной всегда
Синяя бродит печаль.
Строки ложатся, как кисти мазки.
В дымке пустынный причал,
Синие кони у синей реки.
Детство. Начало начал.
И только здесь, в этой синей тиши,
Я обретаю покой,
Мост перекинут в обитель Души,
Я возвращаюсь домой.
* * *
Цвет синий славил Николоз,
Гор дальних, неба пастораль,
И Пастернак, во власти грез
Воспел Вселенной синей даль.
Печали синюю струну,
Прозрачный чей-то силуэт,
Очей любимых синеву
Разлуки скорой синий цвет.
Тумана синего клубы
Над черной мраморной плитой.
И запоздалые мольбы
За гранью плоскости иной.
Где обретет душа покой,
Где щедрый и неяркий свет
Небесный свод над головой
Окрасит в темно-синий цвет.
* * *
Чей-то далекий испуганный крик,
Путы кошмарного сна.
В зеркале синем серебряный блик,
Как на висках седина.
В синем тумане проходят года,
Их завершается бег,
Жизнь растворяется в нем без следа.
Тает, как мартовский снег.
Знаю, увижу в назначенный час,
Знак, предназначенный мне.
Бликом неясным уйду я тотчас
И растворюсь в синеве.
Сквозь амальгаму я тенью пройду,
Как отраженье души.
И успокоюсь, себя обрету
В синей, бескрайней тиши.
ПУТЕШЕСТВИЕ С ДИАНОЙ В СТРАНУ ДУШИ
Синевы беспредельную даль
Разбелила ты кистью во сне
И картину, небес пастораль,
Закрепила на черной стене.
И открылось в том радостном сне
Вдруг окно в измерении ином,
Где легко невесомому мне
Бликом быть в дивном мире цветном.
Бликом, светом и просто мазком
Краски синей по слою белил,
Или стать ятагана клинком,
Что угрюмый абрек оголил.
Будет жестким его хищный блеск,
Взрежет хрупкую он пастораль,
И заката кровавый гротеск
Вмиг затмит сине-белую даль.
И борюсь я во сне сам с собой
За картину на черной стене.
Там, где небо и синий прибой
И покой уготованы мне.
Где дождей, отшумевших в тиши,
Песню помнит тот синий картон,
Где дорога в Обитель души —
Синевы и белил полутон.
И во сне я в Адзюбжу вернусь,
Подожду терпеливо рассвет,
Сине-белым мазкам улыбнусь,
Легким бликом уйду в синий цвет.
Примечание:
Адзюбжа — родовое село автора.
В юности, слушая джаз, квартет Дейва Брубека с темой "TAKE FIVE", закрывал глаза, и подсознание рисовало очень похожую картинку. Поразился, увидев её воочию спустя пятьдесят лет на полотне Дианы!
ГЕОМЕТРИЯ СИНЕГО
Диане Воуба
Синий ромб а может квадрат в призрачном свете дрожит
А может кубов сине-черных парад картиной
в простенке висит
Музыкой нервной ритмом кубов рождается новый цвет
Окрасил пространство плоскости снов
синий слепящий свет
Мелодией синей вмиг пропитал тела и стены квадрат
Квадрат музыкальный изгоем стал другой геометрии брат
Не следуя ритму ворвался альт внезапно нарушив счет
Квадрата привычный взорвал базальт ломая нечет и чет
Все необычно отблеск огней в линзах очков роговых
Нет в синем мире этом сильней латуни звуков живых
Пробуем с пятой Пол Дезмонд рад в жилах не стынет кровь
Рисует стакатто синий квадрат ритмом рождаясь вновь
И синею краской основой основ Вселенский Джазмен опять
Квадраты кубы Геометрии снов считает на
раз два три… пять.
"ТЕТРИС. КАМЕРТОН" Художник Диана Воуба
* * *
В лабиринтах туманных сознанья,
В зазеркалье непрожитых лет,
Как смешны мне былые признанья
И восторга наивного бред.
Годы мчатся, как поезд в тумане,
Замыкается Вечности круг,
И слышны только ночи дыханье,
Да плывущий над рельсами стук.
Метроном ли мне век отмеряет
Нудным ритмом вагонных колес,
Ну а, может, кукушка считает
Годы те, что без пользы я нес?
Подытожит статистикой странной
Цепь ошибок моих и грехов,
Свяжет звуки мелодии дальней
С легкой грустью знакомых стихов.
Их поэт одинокий со сцены
Произносит в бескрайнюю тишь:
"И свои позабудешь измены
И устало чужие простишь"!
Прежде чем завершится движенье,
Я с надеждой прозрения жду,
Сам, прощеньем добывший прощенье,
В зазеркалье с улыбкой войду.
* * *
Ночь, как птица, стучится в окно
Рваным ритмом сомнений былых,
Мне смирится пора бы давно,
Я игрушка в ладонях чужих.
А рассвет, как последний причал,
Избавленье от призрачных пут,
Синеве, словно хрупкий бокал,
Я души подставляю сосуд.
Жадно пью этот синий настой,
Звезды острые ранят гортань,
И инверсии млечной чертой
Ухожу за рассветную грань.
* * *
Пространство над нами – загадочный мир!
Сквозь синий ажурный витраж
Стекает, сочится небесный сапфир,
Тягучий, как сон, как мираж.
Божественный синий, оттенков не счесть,
Гармонии тонкая грань,
И в звездах своя недосказанность есть,
Небесной поэзии дань.
Свод неба, как в храме, и строг, и высок,
Но утро изменит пейзаж,
И рухнут осколки сапфира в песок,
Рассеется звездный мираж.
Несколько джазовых импровизаций
* * *
Дрожит во тьме глазок зеленый,
Уже недолго, скоро Час,
И голос, в бархат облаченный,
Объявит снова — "Time for jazz"!
И потекут волной небесной,
Раздвинув суетный эфир,
Аккорды музыки чудесной,
И затаит дыханье мир.
По звездным рельсам нотных строчек
Промчится ритмом Дюка "Train",
И где-то на задворках ночи
Звук будет мучить Джон Колтрейн.
И на иных, чужих широтах
Вспотевший смуглый весельчак
Сыграет, позабыв о нотах,
Надев на голову колпак.
Хрипит мой старый "Телефункен",
Теряет радиоволну,
Почти не слышу город Мюнхен,
Бейрут не слышу, Анкару.
Я знаю, завтра отзовется
Эфиром вновь блаженства час,
Рефреном "Поезд А" ворвется,
И воцарится в мире джаз.
* * *
Таял в дымке далекий причал.
Чашка кофе — вечерний трофей,
А с террасы негромко звучал
Ритмом грустным бразильский "Орфей".
* * *
Памяти Федерико Гарсия Лорки
Памяти Антонио Мачадо
Памяти всех ушедших поэтов
Укутал город полог звездный, напев гитары льется странный,
Ее дрожащий звук гавайский звучит мелодией печальной.
Назвал поэт гитару жертвой пяти стальных кинжалов острых
В протяжном плаче иберийском я слышу стон с родных погостов.
Стенанья, слезы и невзгоды, свое в том плаче слышит каждый.
Как в звездопад уходят годы, и путь закончится однажды.
Пока же в призрачном тумане плывет мой галеон упрямый,
В тревожный мир воспоминаний мистраль его уносит пряный.
Туман вдыхаю, суждено ли рассвет увидеть долгожданный,
Заветный первый Солнца лучик, дрожащий, тонкий и желанный.
Наполнит светом старый парус, слегка с туманом поиграет,
Пока туман как мягкий гарус падет на волны и растает.
Расправив крыльями ветрила, лечу я коридором света,
Туда где Прошлое застыло, мечтаю я спасти Поэта.
Ох, трудно сквозь песок и время прорваться в сонную Гранаду,
Грехов чужих пригнуло бремя, свинец бормочет серенаду.
Провисли паруса Надежды, и умер тихо ветер пряный,
Не приведя корабль к цели, в Гранаду, где рассвет багряный.
Еще один уходит в Вечность, но след земной и вправду светел,
Порою имя Федерико, я слышу, тихо шепчет ветер.
* * *
Восток окрасил цветом крови крыло холодного рассвета,
Сырой песок, как слезы вдовьи, смыл след того шального лета.
Ушли в песок его безумства, забыт вкус поцелуев нежных,
Аккорды струн гитар печальных не будят чувств тех самых, прежних.
Восход осенний, неба холод, в душе моей живет тревога,
По Солнцу и по лету голод, куда лежит Судьбы дорога?
Безмолвный город над причалом, песок холодный, волн ворчанье,
Балкон знакомый, окна в алом, ворот ажурных скрип, стенанье.
Бездушный мрамор, крест и роза, письмо, а в нем девичий локон,
Все, что осталось мне от лета, разорван жизни тонкий кокон.
И я уйду в туман забвенья, запомнив страсти привкус пряный,
Души последние сомненья меняю я на миг желанный.
* * *
Подсвечник медный, пламя свеч, за окнами метели пенье,
Мохнатый плед, упавший с плеч, к стихам неясное влеченье.
Неспешно плавит пламя воск, он медленно, покорно тает,
Как запоздалая слеза, на медь подсвечника стекает.
Танцуют тени свой балет, как в тусклом зеркале старинном,
Ее увижу силуэт, в венчальном платье, белом, длинном.
Забуду я про седину, отброшу плед и в черном фраке
Свои колени преклоню в зеркал холодном полумраке.
И роем гаснущих свечей нас старый вальс-бостон закрутит,
Безумства жарких тех ночей, давно забытых, вдруг пробудит.
И вспомню я, склонив главу, аккорды музыки прекрасной,
Тот город, вальс, как наяву, закат вдали кроваво красный.
И снова, как в прекрасном сне, как в фильме старом мы кружимся —
Щека к щеке, в зеркальной мгле, лишь пробуждения боимся.
Курантов звон, окончен бал, сгорели и погасли свечи,
Упал с руки цветка бутон, уйду за Грань, к тебе, до встречи.
И там, где Вечный вальс звучит, где пламя свеч в стекле играет,
Тревога, что в душе лежит, как пряный воск, сгорев, растает.
* * *
Деревьев строй, фонтан в тени, листвы зеленой
тихий шепот,
Каррарский мрамор и воды привычный
недовольный ропот.
Ты помнишь, воду я спросил, такой же день,
тени прохладу,
Твоей мелодии вторя, слагал и пел я серенаду.
Томилась, мучилась душа и, чье-то имя повторяя,
дрожала,
Как дрожит струна и стоном в кронах замирала.
Фонтан, молю тебя, ответь, ты помнишь той гитары стоны,
Но ты молчишь, а может, их седых деревьев помнят кроны.
Вздохнул фонтан, увы, мой друг, не нужно трогать сердца раны,
Воды той нет, течет она, как сон, как время, в океаны.
Не та струя свой степ стучит, купаясь в чаше белоснежной,
Не той мелодией журчит, стараясь быть веселой, нежной.
Все изменилось, все прошло, бреду я прочь с гитарой верной,
Закрою в прошлое окно, к воде прислушаюсь, наверно.
* * *
Абрис гор, если снизу смотреть,
Как древний кинжал стальной,
Горстью зазубрин к небу взлететь
Стремится наст ледяной.
Прочерченной линией, ударом под дых,
К горам прилепились дома,
В подбрюшье кинжала, у кряжей седых,
Город накрыла война.
Закрыла блокадой, как старую дверь,
Все нити жизни порвав,
Прокралась в души тревога-зверь,
Улыбки, как скальп, сорвав.
Улиц пустынных, крутых, спираль,
Окон-бойниц чернота,
Черных на белом, столбов вертикаль,
Деревьев немых нагота.
Холод и голод, страданья и страх,
Иногда лишь тревожный сон.
Если приходит к людям в домах,
В обложенном городе, он.
Каплею глухо снег талый стучит
В висок и в миски фаянс,
Камертоном в ушах этот ритм звучит,
Воды и жизни альянс.
Водит по улицам стылая ночь
Неясных теней хоровод,
Город не в силах ночь превозмочь,
Черен зимы небосвод.
Тают жизни, как воск, как туман,
Будто мерцанье лампад,
Реальность ли, или вселенский обман,
Звезд ледяных камнепад.
Доколе, Создатель, нам чаша сия?
Шепот, изгибы рук,
Молчат небеса, в пути Мессия,
Замкнут блокады круг.
Но холод на сносях, уже тает лед,
Весна, значит, помощь придет,
Ожившей пчелою гудит вертолет,
Машину Надежда ведет.
Наступят весна и лето тревог,
Зреет Сентябрь, и вот —
Руки сжаты до хруста. Рывок,
Криком наполнен рот.
.
Жаля кожу, кипит металл,
Свинец лавиною с гор,
Черный металл, как угля кристалл,
Огнем бороздит косогор…
Приснилось все это? Себя он спросил,
Я ж толстую книжку читал,
Но в памяти имя огонь воскресил,
То город шахтерский — Ткварчал!
Свободный город свободной страны,
Граниту имен не счесть,
В мягкой земле кинжал войны,
И сонм поминальных свеч.
Источник https://reading-hall.ru/publication.php?id=7546
Г Москва
Светлана ДИОН
………………………Светлана Дион…………………………
НЕТ ВРЕМЕНИ У ВРЕМЕНИ
Есть биография, а есть судьба,
судьба души, рок сердца неизбежный.
Есть даты жизни и бессмертия, когда
любовь останется, а сгинут лишь надежды
ушедших в мир иной, шагавших по земле,
творивших и ваявших свои судьбы,
но луч любви прочертит путь во мгле,
покинув тело, что отныне будет
не под судом ханжей, друзей, властей —
но сам судья иного измеренья —
Всевышний — на Шкале Души людей
отметку сделает с благоговеньем…
Есть биография и даты-факты есть,
но биография души — совсем иное:
тропинку сердца не сотрет земная смерть —
его в архивы неба время неземное
внесет щадящею и бережной рукой,
все правды, все ошибки и любови...
И отойдя навеки в мир иной,
все встретятся. С кем встречу уготовит
судья любви? — Ни нам судить с тобой,
ни предрекать судьбу души на воле…
нет времени у Времени — есть суд,
и всех и все рассудит только Время...
И верится — в нас что-то сберегут
на небесах в дар новым поколеньям...
СЛОВА НА ВОДЕ
И сo Временем, созданным нами,
И сo Всевышним, всюду и нигде,
И с незримыми неба послами
Объяснюсь строками на воде.
Напишу слова на тихой глади
Озера, сотрет их тут же рябь,
Заповеди из моей тетради
Запишу в невидимую явь.
Имена впишу — за них молитву.
Занесу в прозрачные архивы
Тайны сердца, над водою иву
Расспрошу о главном и забытом.
Если слышно эхо наших жалоб
Где-то в недозволенных мирах,
Значит, не напрасно я писала
Пальцем на искрящихся волнах...
А тогда...
Когда уже не будет
Ни меня, ни тех, кто дорог мне,
Кто-то вечный, может, не забудет
Повторять молитвы на волне...
* * *
Народные гуляния в Сеговии,
вновь аквадукт* встречает Рождество,
бреду одна с подорванным здоровием,
за двадцать лет состарившись на СТО —
на СТО надежд, предательств и насмешек,
на СТО ошибок и кошмарных снов,
На СТО молитв и поминальных свечек,
на СТО ужасных, жестких, жутких слов,
на СТО ненужных выброшенных платьев,
на СТО дождей, на чуждом берегу,
на СТО часов утраченного счастья,
Что СТОлько лет я в сердце берегу...
__________________________________
* Римский аквадукт в Сеговии, Испания.
* * *
За пределом души,
За пределом пространств,
За пределом поруганных,
Преданных царств
Я рукой дотянусь
до последней зари, —
где кончается грусть
безымянной любви.
За пределом сердец
И неузнанных лиц,
Где начало — конец,
И где падают ниц
И рабы, и вожди,
Где живых достают
Мертвецов из петли,
Там, где каждый велик,
Где утешат калек,
Я в глаза загляну
Тебе, сын-человек,
Из-под каменных век...
При всех...
Взгляни мне в глаза в ответ:
За пределом души — не грех,
Ни слеза, ни мольба, ни смех.
За пределом миров и снов —
Нет ни нас, ни любви, ни богов,
И некому видеть свет,
И некому дать обет, —
Черный мрамор да белый снег,
Половодья озер и рек,
И предел: полубог-полу нет,
И свидетель: двадцатый век...
1998
БАЛЛАДА О НЕБЕ В ЛУЖЕ
Листья опавшие желтые
с позолотой осенней,
застывшие в луже
на дороге проселочной,
и еще... в памяти его...
Охает мать — шагает упрямо малыш
в лужу по листьям,
листья тонут, вода в ботинках...
На щеках материнских
блестят росинки...
Он — взрослым — вспомнил —
ТО были слезинки...
а лужи, как в детстве,
он упрямо не обходил...
Между ЛИСТЬЕВ,
дремавших в луже,
он видел плывущие облака,
и шагал по НЕБУ,
а мать причитала,
ей было страшно...
Не уберечь ей сынка, —
Строптивый растет, увы, —
от ухабов на тропках судьбы...
Он вырос — высок и строен —
ему ничего не стоит —
запросто лужу перешагнуть...
Но он, как в детстве,
по листьям на небе бродит...
Но мать уже не разозлить,
и некому умолять на свете:
"...лужи в обход" а не "в брод"!
И он ждет осени и по листьям —
опавшим и сонным — шагает,
а в луже — небо огромное целиком
и матери лик в кайме облаков,
утонувших в луже,
и ласковый взгляд...
И шепчут листья, прилипшие к сапогам:
"Сынок, смелее по облакам"...
Но дождь растворяет небо в луже...
Исчезают между листьями облака...
А сын сынишку над лужей несет на руках...
Дождь барабанит по листьям, —
улыбка матери стерта,
а сынишка бегом вернулся —
и снова — в лужу и весело листья топчет
и брызги... брызги... ноженьки промочил,
а сын хохочет — он так же в детстве
прыгал в луже по облакам...
РОДИНА
(акростих)
Родина моей души — Царствие Небесное.
Отчизна моя — Жизнь.
Детство — родной берег.
Искусство — Отечество Души.
Но край родимый — русский язык.
А посему я есть гражданин Вселенной.
ПЕЙЗАЖИ ВОСПОМИНАНИЙ
Первый верлибр
What;s the color of love?
посвящается Нодару Джину
Золотая улыбка Осени...
Черно-белое ледяное Зимы дыханье.
Оранжевые проседи ивы торопливо в косы вплетают...
Разноцветная тишина Весны...
Многоголосит лес яркими лоскутами,
Цветные воспоминанья теснят подсознанье,
Нарушая порядок и череду, рассыпаются, словно бусы...
Белизна смиренья Зимы…
Белоснежное молчанье, сугробы — немые часовые судьбы,
Березы — по колено в снегу, я — смиренная жизни заложница,
Память кадры непроявленной пленки небрежно кромсает ножницами...
Вырванные страницы из альбома воспоминаний, бережно стертый горизонт –
однажды, в осколках апреля,
когда для меня наступила млечная вечность,
в годовщину твоего бессмертья, и небо разбилось о землю, а звезды
растворились в воде морской, где сроднились навек твой прах и мои слезы,
изумрудный шепот волны, молитва дивного цвета, и без тебя первое лето...
Жгучая зелень опьяненных грустью плакучих ив уже не ранит закрывшихся глаз твоих...
Кричащая зелень лета...
Дышащая без тебя планета. Одиночество
зеленого цвета,
и я, утомленная сиротством среди чуждых людей, вращаюсь вместе с ней, —
лечу в пространстве, тебе навстречу, мимо новорожденных звезд, чтобы снова
услышать твои слова "не дыши без меня",
и раствориться, как дождь
в осенней глади, в тебе, оставшемся в моей груди,
и записать таинство —
в невидимой тетради —
цвет хранящей тебя любви...
Второй верлибр
I will cry without tears over you
For you can no longer cry...
посвящается Нодару Д.
я буду оплакивать тебя без слез...
пока для меня цветут липы
пока качают вечнозелеными кронами сосны
я выдумаю невидимый мир отраженный в твоих глазах
на фотографиях
потому что нам полу-вечным разрешено творить
и разрушать как смертным богам
я буду узнавать твой голос в голосах других
и беззвучно благодарить их за эту роскошь
мысленно целовать их руки просто потому что в их голосе
послышится твой
я буду лелеять твое дыхание в шелесте листьев
наедине с лесом и с твоим небом
я буду жить — ждать — жалеть себе подобных
жечь догадки что вера в сказку — это ложь слабых...
я нарисую картину неба — твоей обители —
портрет небожителей и контуры прозрачные ангелов-хранителей
почтальонов небесных и поводырей
уверую в тысячу и одну жизнь — в алхимию милосердия
нарисую цвета любви и оттенки чуда...
мне привидится формула души
мне приснится шум твоих крыльев и клич
мне явится дива-муза — странный лебедь
тенью плывущий за мной вдоль берега моря —
кадр из прошлого — еще до горя —
тающий вселенский вопросительный знак во мгле...
наши слезы непролитые на бумагу превратятся в песни....
мы когда-то украдкой бродили вместе
по этой огромной невообразимой — нашей земле...
и если ты читаешь эти строки —
твой глаз уже не увлажнится и потому
я буду оплакивать тебя без слез...
МЫ ВЛАСТНЫ ВОСКРЕШАТЬ ЛЮБИМЫХ...
Третий Верлибр
посвящается Нодару Джину
"Высшее счастье в жизни — это уверенность в том, что вас любят; любят ради вас самих,
вернее сказать — любят вопреки вам".
Виктор Гюго
Когда ты был жив,
Нам не дозволила жизнь быть вместе.
Ты не был верен,
у тебя были другие,
И у меня были другие,
и я была тоже тебе верна.
Твоя смерть дозволила нам
быть верными.
Ты ни с кем — ибо не с кем...
Я — одна, ибо свободна
не причинить боли никому
своим одиночеством.
Я бессильна перед смертью,
что украла у тебя жизнь,
ибо ты смертный, как все.
Но я перехитрила ЕЕ —
я СПАСЛА ТЕБЯ,
я победила твою смерть,
так как я жива и свободна...
Свободна творить чудеса в сердце —
сделать тебя не вновь живым,
а бессмертным…
Ибо жива и могу помнить,
и могу любить,
и могу писать твое имя на воде
велением души... а вода внемлет
и милосердно сохранит
эту молитву о тебе,
и ее безупречная память
сделает тебя вечным...
Пока живу, я молюсь о тебе,
и ты спасен от смерти...
А я вот — нет, когда
встретимся за чертой...
Ибо за чертой возможно.
Нам уже не дозволено
молиться друг за друга —
а только за тех,
кто остался в недрах
памяти после жизни.
Но это знаешь только ты...
А мне довольно того,
что ты убережен от забвения.
А я просто верю...
Верю в твое бессмертие...
Ведь это твои слова:
"Когда любишь,
Человек становится вечным...".
...И тот, и другой?
Знаю — улыбаешься...
Мурашки по сердцу побежали...
НЕБО — ЗЕМЛЯ — НЕБО
Небо — земля — небо...
Всем...
А Кому-то — снова — Земля.
А кому-то —
и орден победы
Выдаст ангел:
"на Землю нельзя".
Небо — земля — небо?
Земля — небо — земля?
Где причал для души поэта?
Где уставший сойдет с корабля?
Небо — земля — звезды...
Небо — земля — солнце...
Но не в Черную
Лишь Бы дыру!
ГореСчастья свечение льется,
отражаясь в воде не везде...
Но на Земле — неизбежно,
И в замерзшей, и в жгучей воде...
2020
* * *
Моя берёзовая суть
томится вновь по поцелуям
ласкай мне море нежно грудь
волна под животом колдует
пройдусь босая по песку
пусть ветер соль на коже лижет
отдамся грезам — прочь тоску
и в небе растворюсь бесстыже...
2018
* * *
По дороги краям — факелы,
Высоко — где-то там — ангелы,
Под ногами — земля — каменная,
Я бреду, как в бреду, неприкаянная…
И куда? — Почему?
Расстояния
Измеряя, длину
Одиночества вдоль отчаянья,
И дурманящую глубину
Вод у свай моста в пустоту,
И далекого неба твердь,
И куда же мне себя деть?!
* * *
...Тает в воздухе след,
Может, птицы полёт,
А, быть может, и нет —
Пролетел самолет.
На ладони зигзаг,
Вдоль — кривая черта,
Важный, может быть, знак
Или чья-то мечта.
Чьи-то стихнут шаги,
Но остался напев...
Новый шрам вдоль руки —
Воспалившийся нерв
В сердцевине души,
Оборвавшийся ритм...
Кто-то жить не спешил,
Кто-то слишком любил.
Станет реже мой пульс,
Жизнь замедлила шаг,
На руке — наизусть —
Рок, зажатый в кулак.
И улыбки мадонн,
И молитва в груди,
В стих иссякнувший стон —
Все уже позади.
И цыганка права —
Непонятный мне знак,
Словно молнии шрам,
На ладони зигзаг —
Это лента любви,
Уходящая вдаль,
Может, орден судьбы
Или просто печаль...
2012
* * *
Для кого-то жизнь — дорога,
Для кого-то — карусель,
А моей судьбы пирога
Села медленно на мель.
Все пороги миновала,
Водопады позади,
Я никак не ожидала
Мелких вод в конце пути.
Мне судьба рекою снилась —
Лентой с голубой водой,
И течению на милость
Отдалась я всей душой.
За кормой
Моей пироги
Жизнь бурлила: "Ты постой!
Ты сверни с реки-дороги,
С той дороги роковой!"
Я все дальше, по теченью,
За любовью — за рекой…
Вот и мель — кормлю печеньем
Стайки рыбок за кормой…
Июль 1999
* * *
По утрам смеется солнце,
Улыбается земле,
То затихнет, то зальётся
Смехом озорным в окне.
Сквозь задернутые шторы
Кельи – узницы души –
То хихикает задорно,
То вдруг спрячутся лучи…
То со мной вдвоем играет
В ладушки, в руках искрясь,
Так смеялась в детстве няня,
Радости своей стыдясь.
Улыбнулось как-то солнце
Очень лично, только мне,
В счастье распахнув оконце,
Тень оставив на стене…
17.12.98
* * *
Море с небом слилось в серой дымке,
Затуманенный, призрачный свет,
Горизонт словно стерли резинкой,
И на небе ни облака нет;
И вода, как и небо, спокойна —
Неподвижная сизая гладь,
И с вершины горы я невольно
Грань земную тружусь угадать.
Но земля продолжается небом,
Как начало рождает конец,
Как над новым над всем и над первым,
Заготовлен надгробный венец…
Часть тебя. Часть меня. Где граница?
Где кончается мудрость твоя?
Может, там, где свободною птицей
Кружит вера слепая моя?
Где начало тебя в этом мире?
Где кончается мой полукруг?
Нас друг в друге давно растворили,
Мой бесценный, далекий мой друг!
Оттого ли верны оба лире,
Оттого ли молчим от дождя,
Что судьба нас и жизнь разделили,
Наугад грань меж нами чертя?
Оттого ли тебя вспоминаю
Тоже пристально смотрящим вдаль —
Горизонт между адом и раем
Лишь иллюзия… И невзначай,
Как меняется лед от огня
И становится льдина иною,
На тебе — отпечаток меня,
Мы слились — как две капли — с тобою…
11.07.01
Испания
Источник
https://reading-hall.ru/publication.php?id=27236
Станислав ПЕНЕВ
…………………………..Станислав Пенев…………………………
ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ
ВАРНА
Варна, родная, — открытая чакра,
Варна, родная, — люблю как сестру.
Чайки кричат о погоде на завтра.
Здесь я родился и здесь я умру.
Варна, родная, я вечно с тобою.
Варненский вечно со мною залив.
Сердце мое в такт морскому прибою
Бьется, о буре вчерашней забыв.
К морю — пешком. И — тоска отступила.
К морю — глаза восхищеньем полны.
Я не боюсь, но какая же сила
Прячется в море, в лавине волны.
Смерть беспощадна, двужильна, коварна.
И не дает ни денечка взаймы.
Все мы уйдем. Но останется Варна.
Значит, бесследно не сгинем и мы.
* * *
Что наша жизнь? А жизнь — love story.
И ты со мною в этот час.
И ты — как море. Я — как море.
И море спрашивает нас
О чувствах, о любви, о силе
Чувств — и плещется вода.
Мы помолчим, как нас учили.
Или ответим кратко: ?Да?.
Перевел с болгарского Евгений СТЕПАНОВ
источник https://reading-hall.ru/publication.php?id=9898
ЗАВЕЩАНИЕ
Сыну моему Пепе
В победах и скитаниях, в сомненьях и заботах, —
ты берег сбереги, сынок, — своею добротой.
И, чтобы не случилось, — всё исполняй с охотой,
не забывай про якорь, — совет тебе простой…
Плыви же, — дальше, дальше, —
будь в плаванье свободном, —
чтоб берег был, — без фальши, —
в сиянье благородном…
…Я на земле для радости, для добрых дел родился, —
с улыбкой и без страха, — покинуть мир желаю…
Хочу, чтоб опыт жизненный тебе мой, — пригодился, —
Я СЕРДЦЕ СВОЁ ПЫЛКОЕ И ДУХ СВОЙ ЗАВЕЩАЮ
ВОЛШЕБСТВО
Пусть любовь не проходит мимо,
одиночество — позабудь…
Растопи в наших душах зиму,
постарайся весну вернуть…
Я дыхание чувствую вечности,
я нуждаюсь в солнечных днях…
Обласкай же своей сердечностью,
дух рассветный
вдохни в меня!
ОБИТЕЛЬ
Твой путь — единственно — лежит ко мне.
Ладони рук моих — твоя обитель.
Душа моя — твой самый светлый день.
Любовь моя — твой дом и покровитель…
Люблю тебя. — Заслушан тишиной, —
бескрайностью вселенскою мечтаний.
Земли дыханье слышу под собой,
в корнях растений — голос мирозданья.
ВАРНА
Перевел с болгарского Всеволод Кузнецов
Источник https://reading-hall.ru/books/20100923-09.pdf
Нелли ПИГУЛЕВА
…………………………..Нелли Пигулева…………………………
МЕЖДУ БЕЛЫХ БЕРЕГОВ
* * *
Бобры
Собирают бревно за бревном
Корень за корнем
Строят дом
Снегири
Приносят соломинку за соломинкой
По маленькой крохе
Вьют гнездо
Человек
Нагромождает слово за словом
Взгляд за взглядом
Рушит и ненавидит
Зимняя река
Зимняя река
Зябнет между белых берегов
Сумерки и невозможность…
Навсегда?
На время
* * *
Щелкают пальцы
Щелкает замок
Щелкает курок
Штормовое предупреждение:
Будьте начеку
Юрта в степи
Юрта в степи
Конь вспотевший от бега
Ветер носит пыльной стрелой
Воспоминания на незнакомом языке
Не могу перевести
Фейерверк
Фейерверк озвучивает небо шипением
Падая звезды гаснут
Как сбывшиеся надежды
Становится неуютно
* * *
Хрустит снег
Кто-то проходит мимо дома
Несет аквариум с рыбкой
Что-то ей говорит
И согревает своим дыханием
* * *
Вечером шел дождь
И к вечеру когда
Мы уже смирились с пропавшим днем
И над холмом стало светло
Краской зарделось солнце — от угрызений совести
На заре
На заре
Кто-то поливает сад
Пахнет мокрой травой
Необъятностью
И одиночеством
Когда-то
Когда-то
Все было просто и поправимо
Когда-то
Будет спокойно и разумно
Когда-то…
Или никогда?
* * *
Варвары не верят. И разрушают.
И глобалисты не верят. И разрушают.
Но все в тайне надеются,
Что они не правы;
и то, во что они не верят,
Сделает их вечными.
Перевел с болгарского Евгений СТЕПАНОВ
Источник https://reading-hall.ru/publication.php?id=2154
Нели Пигулева Полдень Следобед
?ПОЛДЕНЬ” (?СЛЕДОБЕД”)
Нели Димитрова Пигулева-Митева (р. 1957 г.)
Болгарские поэты Перевод: Наталья Лясковская
Нели Пигулева
СЛЕДОБЕД
Реката – като път, проточил се край дигата.
Жената – тръгнала нанякъде (а може би наникъде).
Авлигата – пресичаща небесните пространства.
Мъжът – приседнал под дъба на сянка.
Преваля тихо на живота половината.
Денят полека се превръща в минало.
Умислена, реката вие се лениво.
Светът следобеден сънливо си почива.
Не чака никой нищо – нищо шеметно.
Предвидени са всички ходове – пресметнати.
Жената. И реката. И мъжът под сянката
са уталожени и вече ги клони към дрямка.
Внезапно птицата разцепва с вик небето.
Жената се обръща. А мъжът се сепва.
Тя тръгва към дъба. Мъжът върви към нея.
Кръжи над тях авлигата и пее, пее, пее.
Денят затваря плавно свойта светла крива.
Жената и мъжът във сумрака щастливи,
затворили очи, в небето птицата следят.
А всъщност в този край авлиги не летят.
Нели Пигулева
ПОЛДЕНЬ (перевод с болгарского языка на русский язык: Наталья Лясковская)
А река, как дорога, пробившая тело плотины.
Вдоль неё, вижу, женщина плавной походкой идёт.
В небе аист крылатою флейтой о вечном поёт.
И мужчина под дубом в тени разомлел так картинно...
Жизнь проходит, и вот – половина уже далека.
День становится прошлым, а смысл загадки известным.
Божий мир погрузился в полуденный морок сиесты.
Вьётся лентой ленивой по сонной равнине реке.
И не ждут потрясений, каких-то чудес, перемен,
Все просчитаны риски, ходы, варианты любых вероятий:
Вот река, это женщина, это мужчина – и как же соять их,
Коль все трое раздельны в пространствах своих ойкумен.
Только вдруг – птица вскрикнула, небо библейски разъяв!
Встрепенулся мужчина – и к женщине, вытянув руки,
А навстречу она, словно после столетней разлуки!
Аист вился над ними и пел о плодах гуайяв...
День закроет окно – искажённый игрою заката овал.
В тёплом сумраке счастлива женщина с милым супругом:
Сквозь закрытые очи на птицу глядят, друг на друга...
А вообще-то здесь аистов сроду никто не видал.
* Из ?Россия с Болгарией – радость, надежда и боль”, сборник переводов произведений болгарских авторов – выпускников Литературното института имени А. М. Горького, Москва, изд. ?Академика”, 2012 г.; издание подготовлено Литературным институтом им. А. М. Горького.
Евгений СТЕПАНОВ
………………………Евгений Степанов…………………………
Из книги "Женщина в соседней комнате"
СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ МУЖЧИНА
Современный русский мужчина боится.
Современный русский мужчина боится, что девушка не придет.
Современный русский мужчина боится, что девушка не даст.
Современный русский мужчина боится, что у него не встанет.
Современный русский мужчина боится, что он подцепит птичью болезнь.
Современный русский мужчина боится, что девушка забеременеет.
Современный русский мужчина боится, что девушка оттяпает у него жилплощадь.
Современный русский мужчина боится.
Он бежит по просторам больших городов трепетный, как лань, и пугливо озирается по сторонам.
А девушка, как кровожадная охотница, бежит за ним и кричит:
— Врешь — не уйдешь!
КАТОК НА ПЕТРОВКЕ
Ходил с одной милой девушкой на каток.
Не катался 30 лет.
Получил небывалое удовольствие.
Уютный московский дворик, вокруг старые дома и храмы.
И — лёд…
И — коньки.
И — неуверенное, смешное скольжение.
И, конечно, красивая барышня. Как будто начало прошлого века. Как будто прощаешься…
ГИТАРИСТ
Руки срослись с гитарой,
он обнимает её,
как талию любимой девушки.
И нет для него ничего кроме гитары,
ничего кроме мелодии, никаких денег и страстей…
Только он и гитара, гитара и он.
НЕ РАЗДРАЖАТЬСЯ
Тебе
Город.
Оранжевый город безумцев.
Агрессия как диалог.
Диалог как агрессия.
Главное — не раздражаться.
Сохранять спокойствие и выдержку.
И не говорить резких слов даже тогда, когда их очень хочется сказать.
Лучше — молчать. Как-то всё само собой устаканивается, когда не сотрясаешь воздух.
СВОБОДА
Молодой и абсолютно седой человек Илья Ринг курил на балконе и думал:
— Какое всё же счастье — не бояться послать к чёртовой матери — или еще куда подальше! — любого самого грозного начальника. Какое блаженство не бояться никого и ничего.
Даже одиночества.
…И страшно лишь то,
что уже ничего не страшно.
ЛЮДИ. КРЫСЫ
Люди ушли из помещения.
Тут же пришли крысы.
ЦЕЛАЯ ЖИЗНЬ
— Я прожил целую жизнь во сне.
Научился перескакивать через время,
управлять энергетическими стихиями.
И не иметь никакого богатства.
Не иметь дома и нормальной семейной жизни.
— Но ведь в твоих руках миллионы, которые ты заработал.
— Это не мои миллионы.
Это инструменты, которые нужны для работы.
Как плотнику — молоток или рубанок.
Не более того.
ЭТОТ ЧЕЛОВЕК
Этот человек знает в с ё.
И в чём смысл жизни,
и откуда возникла вселенная,
и как найти то, не знаю что,
и как дойти туда, не знаю куда.
Этот человек знает в с ё.
Но я ему не завидую.
В ЭЛЕКТРИЧКЕ
Ехал в электричке.
Смотрел на лица людей — и мужчин, и женщин, и стариков, и детей.
Непостижимо:
все в чём-то похожи на Христа.
ХРИСТОС-ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Многие ждут второго пришествия Христа.
А ведь оно уже произошло.
Человечество — это и есть Христос.
Христос-человечество.
Он
действительно в каждом.
А как же убийцы, насильники?
Вот это и есть самый сложный вопрос в мире.
ЗНАКОМАЯ
У меня есть одна знакомая.
У неё в речи постоянны слова, напоминающие о нечистой силе, смерти и т. д.
Я стараюсь с ней не общаться.
ДЕЛАЙ СВОЕ ДЕЛО
Этот человек хочет вывести тебя из себя.
Придумывает про тебя разные гадости, вовлекает в ненужные диспуты и т. д.
Не обращай внимания. Делай свое дело и иди вперед!
ПРИХОДИ — И БЕРИ
Мир податлив и равнодушен.
И можно стать, кем захочешь.
И можно брать всё, что ты хочешь.
Приходи — и бери.
УСПЕХ НЕЮНОГО ДОН ЖУАНА
Прихожу домой.
На общей лестничной клетке встречаю подругу своего соседа, тихого алкоголика Саши — Дуську.
Ей лет 70.
У неё фингал под глазом. А в руке — бутылка пива.
Дуська, заплетаясь языком, говорит:
— Ах, какой Вы мужчина!
Разрешите с Вами познакомиться поближе.
Вы мне сразу понравились…
Я думаю, мы будем прекрасной парой…
Ну что ж, хоть в любви мне везёт.
СТЫДНО
Мы едем в метро, на эскалаторе.
Я стою внизу и смотрю в её голубые огромные глаза.
Я понимаю: эта женщина совершенна.
Когда мы приедем ко мне домой, мы займемся чудовищным развратом.
Это
продолжается уже много лет.
Я не знаю, как
относиться к самому себе.
ОНА
Она позвонила и сказала:
?Я помню, я ничего не забыла, но я не могу. Он сейчас в Москве…?
Уже хорошо. Меня помнят. И грехов меньше.
СОН
Приснился странный сон. Брат говорит:
— Завтра у тебя бой на ринге с Валуевым.
Я обомлел:
— Но я же не занимался боксом тридцать лет.
Потом - у меня сейчас очки.
На ринге в очках нельзя, а без очков я ничего не вижу.
— Надо, Женька, надо!
— Ты же помнишь, у меня нет боксерских трусов. Как без них выступать?! Трусы я вернул тренеру, когда повесил перчатки на гвоздь. И боксерок тоже нет.
Неужели в кедах выступать?
— Надо, Женька, надо!
Я выпил рюмашку - и согласился.
И в холодном поту проснулся.
ДОЖДЬ В БУДАПЕШТЕ
Всю ночь лил дождь.
Я спал и во сне думал: как хорошо, что идет дождь!
Он польёт мои кабачки, картошку, морковку, яблони, берёзы, ёлки и сосны.
Потом я проснулся.
И вспомнил, что я в Будапеште.
И обрадовался.
Потому что дождь полил деревья из садика Арона и его чудесной жены Магди.
6.08.2010
Будапешт
СЕМЁНОВ
(Очень короткая пьеса)
— Все-таки ты — свинья, Семёнов…
— Почему?
— Ну, ты же не хочешь жить со мной. Значит, ты меня не любишь.
— Как раз наоборот. Люблю. Именно поэтому и не хочу с тобой жить.
— Не поняла.
— Да все очень просто. Ты же меня совсем не знаешь. Ты видишь только показушную сторону моего ego. Умение шутить, балагурить, делать комплименты, дарить цветы… А в жизни-то я другой.
— Не верю.
— Ну, конечно, другой. Я нервный, мрачный, неаккуратный, не такой богатый, как тебе кажется.
— Но я же люблю тебя.
— А что такое любовь?
— Я не знаю. Не могу сформулировать.
— И я не могу.
— Вот я и говорю: все-таки ты — свинья, Семёнов…
МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ
Во время фуршета в Мадриде ко мне подошла одна очаровательная женщина.
Хвалила мою очередную книгу.
Говорит:
— Знаете, что я больше всего ценю в мужчинах?
Руки и ум.
А Вы, что Вы больше всего цените в женщинах?
— Ноги и отсутствие ума.-
Она не обиделась.
Засмеялась.
г Москва
Константин КЕДРОВ
………………………Константин Кедров…………………………
Поэтоград № 13 (218), 2016
КАЗАНТИП
Поэма
Цветы салютуют садами
Сады салютуют цветами
Весна салютет летом
Тьма салютует светом
Тела салютуют негой
Земля салютует небом
Вот вот и звезды сольют
Все небо в один салют
Волны играют солнцем
Солнце играет волнами
Это света цунами
Сны снующие снами
Кажется мне что вскоре
Сольются в едином хоре
Чайки — барашки моря
Барашки-чайки над морем
Открывают чакры
Мореволночайки
Все прибои как салют всех пушек
Моренебо с чайками хохочет
Млечный путь из перламутровыж ракушек
Ласково ступни мои щекочет
Мы дельфины – только говорящие
И на сушу с морем выходящие
Гены говорят – мы угро-финны
ну а финны это же дельфины
– Я украинец угро-финн –
Говорит дельфину дельфин
– Говорит украинцу русский:
– Я украинец древнерусский –
Говорит дельфину дельфин:
– Я не угро- я укро-финн –
Я пишу языком дельфиньим
Укрофиньем русскоафиньем
Древнегреческовесскоготским
Антибродско-антивысоцко
Переполнен я моря чарками
В высь распахнутый чайкочакрами
Море пенится как бокал
Ограненный гранями скал
Я не укро – угро-финн
Я взлетающий дельфин
Слышу в их клокочущем вздоре
Стих который давно знаком
А дельфины в просторе моря
Говорят моим языком
В ваши уши давно проник
Мой язык как дельфиний крик
Во всех раковинах ушных
Бесконечное море в них
Вой гобоя и шум прибоя
Шум прибоя как вой гобоя
Возникают из морелада
Энеида и Илиада
Как звучащий чертеж Эвклида
Илиада и Энеида
Как рассыпанные лекала
Волны высыпаны на скалы
Все тела – лекала небес
Все моря лекала телес
Женских волн телесный изгиб
Тонет взор и пловец погиб
Тело словно блесна ловца
И пловец плывет на живца
На земле мы лишь проживаем
Только в море мы оживаем
Угро-угри и угро-финны
Мы дельфины только дельфины
Я дельфин с вами говорящий
Я дельфин, дельфин настоящий
Шагами волнам помогая
В сплетении молний и гроз
Беспечно по морю шагая
Выходит из моря Христос
Кто скажет: Христос не смеялся –
Не понял тех гроз пантомим
Возможно Христос не смеялся
Но море смеялось под ним
Там ор ораторий Танеева
Тон тонущих в море теней
Отчаянный ор Орестеи
И чаянье чаек над ней
Доныне и ране и вскоре
Ты вечно зияющий понт
Под именем Черное море
За флотом глотающий флот
В тебе Ушаков и Потемкин
Беседуют с турками пушками
Ах помнят ах помнят потомки
Над морем орущего Пушкина
А там на Востоке на Западе
И море и небо в огне
Так мы обменяемся залпами
И встретимся только на дне
5 сентября 2015
Поэтоград № 16 (117), 2014
Константа Кедрова
27 марта в музее Марины Цветаевой в Москве состоялся творческий вечер поэта Констатина Кедрова. Он прочитал свои стихи, ответил на многочисленные вопросы аудитории. О творчестве поэта в этот вечер говорили Сергей Мнацаканян, Евгений Степанов и многие другие.
Кедров также рассказал о своих встречах с А. Кручёных, Д. Шостаковичем, Р. Солнцевым, работе в Литературном институте им. А. М. Горького.
Евгений Степанов отметил, что когда прочитал в 1990 году книгу Кедрова "Компьютер любви", то был потрясен. Настолько эта книга развивала традиции футуризма, прежде всего, постулаты великого итальянца Маринетти.
Также в этот вечер звучали стихи А. Вознесенского, посвященные К. Кедрову.
Сергей КИУЛИН Литературные известия № 12 (152), 2017
КОНСТАНТИНУ КЕДРОВУ — 75
В ЦДЛ состоялся творческий вечер поэта и доктора философских наук, главного редактора "Журнала ПОэтов" Константина Кедрова, посвященный его 75-летию.
Его тепло поздравили Андрей Житинкин, Евгений Степанов, Геннадий Юшко (Калининград), Евгений Попов, Сергей Мнацаканян и другие известные люди.
Евгений Степанов вручил поэту диплом и медаль лауреата премии имени Леонардо — "за многогранность дарования".
Е. Степанов сказал:
"Есть много людей, которые знают периодическую систему Менделеева, но очень мало людей, которые такие системы создают. Константин Кедров — поэтический философ, непревзойденный поэтический драматург. Его пьеса ”Голоса“, на мой взгляд, одна из лучших современных пьес. Каждое слово в ней весомо, зримо, ощутимо. Для меня лакмусовая бумажка истинности искусства — помогает мне в жизни это искусство или нет. Когда у меня наступают трудные времена — я читаю стихи и пьесу Кедрова…"
Закончился вечер праздничным банкетом.
Фёдор МАЛЬЦЕВ
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
………………………………Наталия Лихтенфельд…………………………
Футурум АРТ № 2 (12), 2006
Литературные известия № 30 (60), 2010
ДОЖДЁМ ПРОМЫТЫЕ НЕДЕЛИ
* * *
Поглубже в снег улечься,
Чтоб не оледенеть.
А чтобы не обжечься —
Заранее сгореть.
А чтоб не обижаться —
Самой сказать "прости".
А чтобы докричаться —
На шепот перейти.
* * *
В Шарлоттенбурге — сиплый сплин,
Дождем промытые недели.
Двуликий Янус — мой Берлин,
Стремящийся достигнуть цели.
Снимая плащ времен былых,
Бахвалясь плотью городскою,
Рукою правой бьет поддых
И гладит левою рукою.
Кивнешь с грехом напополам —
Ответишь городской гримасе.
Но будет снежно на Кудамм
И нежно на Фазаненштрассе.
НЕ...
Не упустить хвоста удачи,
Прямая чья весьма крива.
Не опозориться при сдаче
На оголтелые права.
Не прозевать цветок в окошке,
А то как Плейшнеру — хана.
Не задержаться на подножке,
Не (Боже!) перепить вина...
Не кланяться закрытой двери
И не попасть под колесо
Мученья комплексом Сальери
В огранке комплекса Руссо.
* * *
Я мыла Милу и белье стирала,
Я мыла раму с мылом каждый день.
Врала, но не лгала.
Бросав, не предавала.
И тень не наводила на плетень.
Никто мне мыльных ран не подытожит.
Но в миг, когда набат пробьют часы,
Четыре белых камушка положит
Мой Ангел на престольные весы.
И с горсткой незначительного сбора,
Не годного ни сердцу, ни уму,
Он будет мне защита и опора.
И будет,
видно,
нелегко ему.
Дети Ра № 5 — 6 (31 — 32), 2007
ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОНАРОШКУ
* * *
Можешь каждое утро спешить на работу,
Уверять, что однажды до счастья с тобой доживем.
Золотые костры отгорели в субботу,
Пепелище засыпано медным дождем.
И не знаешь, кого бы позвать на подмогу,
И от боли потерь цепенеет в груди.
Но спасибо за то всемогущему Богу,
Что тебе только 30. И все впереди.
Что тебе только 40. И все впереди.
Что тебе 90. И все впереди.
* * *
Актуальны, как прописка,
Два вопроса на челе:
Ну и что, что я редиска,
Ну и что, что ты флефле.
Не служила одалиской,
Не летала на метле,
Все-равно была редиской
В огороде у флефле.
В огороде жизнь — не лажа,
И когда бесилась тля,
Не задумываясь даже,
Покидал меня фляфля.
Покидал с улыбкой милой,
Возвращался во хмелю,
А редиска все любила
Непонятного флюфлю.
Дети Ра № 3 (41), 2008
НА ДАЛЬНИХ ВОКЗАЛАХ
* * *
На большой дороге
Все наоборот.
Мне связали ноги,
Мне заткнули рот.
Но исполнив требу
Жизни на краю,
Я бегу по небу,
Песенки пою.
2006
* * *
Ленью под душем Шарко,
Спотыканьем по илу.
Дружба давалась легко,
А любовь через силу.
Думалось не глубоко,
Поднималось на вилы.
Ночи давались легко,
А дитя через силы.
Взмылила точно коня,
Каблучком придавила.
Все еще любит меня
Маргинальная сила.
2006
* * *
Простите за всю незначительность роста,
Не вышла умом, но не ведала зла.
Обычною женщиной мирно и просто
На свете и я, почему-то, жила.
Небесные жители не наигрались
В людей — Санта-Барбары трепетна суть.
На дальних вокзалах следы затерялись,
Дающие право на собственный путь.
2007
* * *
Оградив беспечный дом
От неправедных хлопот,
Фиолетовым плащом
Ангел душу обернёт.
Он поможет проще жить
И не кукситься поможет.
Вредным Ангел может быть,
Но предать никак не может.
2007
Дети Ра № 10 (48), 2008
ВЕЗДЕ И НИГДЕ
* * *
Им говорили:
"Вы должны молчать
и не рассказывать людям то,
что вам известно.
А если кто-нибудь из вас сделает ошибку,
того отзовут раньше времени.
Или, может, кто выдаст себя глазами
чересчур наивными и нематериальными,
или неуместным поведением:
не надо приставать к людям
и объявлять с восторгом,
что вы-то знаете, в чем смысл жизни.
А чтоб вы много о себе не воображали,
вы забудете о том, кто вы.
Вы будете считать себя людьми,
хотя вам всегда будет казаться,
что вы не такие, как они.
И люди это заметят
и будут относиться к вам осторожно
и не будут знать,
любить вас или побаиваться.
Вы будете стремиться войти
в человеческое общество,
но вам будет неуютно среди людей.
При этом вы во всем будете винить
только себя, а не людей,
и по своей ангельской привычке
будете считать себя хуже,
чем они.
Вы типичные ангелы,
которых мы посылаем в мир,
каждого со своим заданием.
Вас будет все больше и больше
на земле,
и некоторые из вас
начнут вспоминать свою суть
и узнавать друг друга.
И некоторые из вас, узнав друг друга,
заведут дружбы, которых люди не знают на земле.
И тогда уже вам не будет так одиноко.
Вот только не влюбляйтесь в земных...
И крылья в утиль не сдавайте".
Им говорили.
Но ангелы
непослушны.
2008
* * *
...А на земле 4 ангела узнали друг друга,
Купили 4 чайных чашки, из которых успешно пили чай,
И даже вспомнили вдруг, что им срочно, из месяца в месяц
Надо выпускать журнал.
Они назвали его "Струны".
С — события,
Т — творчество,
Р — ритм,
У — университеты,
Н — новости,
Ы — ыще раз про любовь.
И все выпускали его и выпускали,
Пока 4-й не заподозрил третьего,
Что тот вовсе не ангел,
А как раз наоборот.
А третий стал обвинять в том же самом 4-го,
Чтоб всех запутать.
Ангелы разлетелись в разные стороны,
И только двое из них ещё продолжали верить в события,
Творчество, ритм, университеты, новости,
И мы ещё раз все пытались и пытались рассказать всем про любовь...
2008
* * *
И всё равно им было,
в каких городах жить,
потому что Родина
была везде и нигде.
18.05.2008
* * *
"Ты объявила себя ангелом,
А ты всего лишь человек,
Причем, не самый лучший", —
Говорил ей отец.
Ей было, в кого родиться
Ангелом,
И было, в кого родиться
Не ангелом.
В ее происхождении
Запутались Высшие Силы.
21.05.2008
* * *
Сегодня сказали,
Что, оказывается,
Нельзя стареть.
А то потеряют
Интерес к тебе
Пасущие тебя.
И тогда ты и сам
Будешь постепено
Терять здоровье,
Радость и талант.
И никто не станет
Стоять
В изголовье
Стареющего.
25.05.2008
Творчество
Когда человеку не с кем
Говорить,
Он начинает говорить
Сам с собой.
Тогда появляются
Стихи и проза.
Но стоит ли читать того,
Кто говорит сам с собой?
* * *
Нищему как-то из жалости деньги дала,
И оказалось — с тех пор я ему должна.
* * *
Вырубить громкость у телека.
Люди без звука приятней.
* * *
Испепелила в душе врага своего.
И удивительно — испепелился в реальности.
Каюсь, каюсь.
* * *
И скорбь в кресте,
И утешенье.
* * *
В апреле кончилось небесное житьё.
Я родилась.
Когда ещё начнется?
* * *
Чем больше перспектива —
Меньше я.
Лицом к лицу меня не видно тоже.
2008
* * *
Муравей захотел отдохнуть.
А ему говорят на это:
"Паренёк! Ты психически болен".
2008
Сон
Я встретила тебя во сне,
Чтобы сказать: "Ты снился мне".
Мои стихи
Вот были бы меньше горошины,
Тогда бы и были хорошие.
Самой себе
Утешься, моя ты таинственная,
Судьбиною бойко гонимая,
Что ты у Него не единственная,
Но все-таки неповторимая.
Зинзивер № 2 (10) 2008
ЛЮДИ, ЛЮБИМЫЕ МНОЙ
* * *
До себя самой не достучусь,
Так плотна грехов моих короста.
Я неделю целую пощусь.
Если честно — экономлю просто.
Результат сравняется с игрой,
Где джек-пот желанный невозможен.
Я, как йог, дышу одной ноздрей.
Но не йог я. Просто нос заложен.
2008
* * *
В памяти временем шито и скрыто
То, что щемило в груди.
Сколько отмеренных жизней прожито?
Сколько еще впереди?
Запаха прежде знакомой ковыли
Не распознаю весной.
Я и не помню, какими вы были,
Люди, любимые мной.
2008
* * *
Ты пришёл на этот свет,
Получил свое заданье.
Твой небесный педсовет
На небесном заседаньи
Отказался наотрез
От пост-скриптума к ответу,
С аттестатом или без
Ты покинешь школу эту.
13.05.2008
* * *
Снег-пепел,
развеянный сверху
из крематория Бога, —
на всех, кто в раю провинился,
места уже не хватает.
Снег в середине мая.
2008
* * *
Шар земной
на столе парадиза,
с фолиантами книг или кучей тетрадок.
За столом — дети Бога (любимые).
Что-то творят.
Между делом играют в голубенький глобус.
Если он упадет — будет жалко.
Но огорченье детей — мимолетное.
Жизни подобно.
2008
Дети Ра № 3 (65), 2010
КАКОЕ-ТО ФОТО
* * *
Скажет нищий:
?Хватит эврик!
Здесь не катит ваш пятак.
Дамочка, подайте еврик!
Вам за это ?Гутен таг?.
Гутен таг, а ветер свищет.
Дует, сволочь, под полой.
Как тепло оделся нищий
На берлинской мостовой...
Соберет побольше башлей
И пропьет дневной аванс,
Старой кирхи с новой башней
Одобряя мезальянс.
Февраль 2008
* * *
Не гангстеры, не дикари,
Не нищие в обувках тесных.
О, Отче Сергие, воззри
На нас с вершин своих небесных!
Здесь не бедлам, не алькатрас,
А кто хотел — всего добился.
Но Отче Сергие на нас
Воззрил и сам перекрестился.
2008
* * *
Три ночи... Замучила снова зевота
Бессонницы. Вот примоталась, змея.
Смотрю я альбом, и какое-то фото,
И тетка, и кажется, вроде бы я.
Я знаю, что ты основательно спишь и
Что лампочка даже твоя не горит,
А здесь бродит тощая кошка по крыше,
На мошек-людей вообще не глядит.
Ты спишь, а на коврике книжек такая
Хламида-монада громад бытия,
И тетка у ног твоих ходит босая,
И жалко, что это не я.
* * *
Величавый грустный храм,
тень от кованой двери,
от причастия — к грехам,
от грехов — в монастыри,
где познаем, наконец,
как от Бога далеки:
под венец — так под венец,
в кабаки — так в кабаки.
Футурум АРТ № 2 (25), 2010
ПРИВКУС ПРОСТРАНСТВА
* * *
Привкус пространства,
Разлитого в порыве
Несозревшей молодости,
Перезревшей старости,
Несуразности момента.
Мыльный пузырь
Под названием жизнь.
Запах мыла,
Не купленного
В кустарной лавке.
* * *
Сон в летнюю ночь
Постигается вдруг.
Переплетенье душ
Во сне беспрерывном.
И в сон погружаясь,
Душам мозолишь глаза.
* * *
Не там, где ?русалка на ветвях?,
Не там, где монетки золотые.
Не под тем, и не под этим деревом
Сидели мы,
Зажатые волей судеб.
И думали плавно,
И размышляли сладко,
Сознательно и осторожно,
Не предаваясь безумию,
Не преступая грани
Пространства.
И не были
Сами собой.
Несчастные взрослые дети.
* * *
В понедельник предаться лени,
Удачливо выиграть в карты и казино,
И неприличную ссору устроить в трамвае,
Огрев по башке кривого лысого дядьку.
И биотоками (просто тебе) уничтожить соперницу.
Только не сможешь ты.
* * *
Скоростью поезда
Ты измеряешь любовь мою.
Думаешь, что нереальна
От точки до точки побега.
Мы не в пространстве, —
Во времени.
Именно там мы с тобой, где реальность.
* * *
И в субботу,
И в воскресенье, —
Недосягаемость,
Умолчанье.
Полая полая трубка.
Молчит.
И тебе
Назначают
Молчать,
Играя в трех обезьянок,
Которым приказано
Видеть и слышать,
И не говорить.
* * *
Софиты советовали
Сойти
На нет.
И утратить себя.
Как мир.
И как миф.
И постигнуть реальность.
Но в реальности было паршиво.
И на фиг ее постигать?
Ведь это сложный вопрос,
Всегда ли страданье
Приносит бонус.
Болезнь. Детство.
Болезнь.
Меня оставляют с бабушкой.
Дедушка жарит яичницу с салом.
Я лежу на диване, пахнущем мятой.
Простыни тонкие, нежно-прозрачные от стирки.
За окном — снегирь. Зима. Ветки яблони бьются в окно.
Обледенелые.
Я слушаю радио.
Сказку.
Мягкий мужской тембр.
История Красной Шапочки.
Этот мужчина — чей-то папа.
И папа этот — кот-мурлыка.
Он намурлыкивает детям сказки.
Каждый день.
Я читаю Работницу. Персоль.
В этой персоли что-то от соли.
Персоль едка и безжалостна к людям.
Персоль сатирична.
Я начинаю учиться сатире и ядовитости, я извращаюсь.
Это жизнь меня учит смеяться.
Иногда не по делу.
Но всегда для защиты.
Персоль — мой учитель.
Я читаю Библию для верующих и неверующих.
Мне все кажется правильным и остроумным.
И что за невежды верят в Бога — думаю я, —
Когда так много несостыковок в Библии этой?
Как ловко автор смеется над тем, кто носит имя Христа.
И много-много эротики. Как в Кама-Сутре.
Но слова этого я не знаю. Пока.
Но знаю, что есть Саваоф, про Ветхий Завет и Новый.
Спасибо автору, атеисту. Я все узнала про Бога, и ОН,
которого не было, плавно вошел в мою жизнь.
А утром опять — пионерская зорька.
И бабушкин чай.
И кусочки яблок с таблетками.
И за окном — снегирь.
И радостно очень, что мне не идти в школу.
И странное чувство от камня, от температуры
на всем безграничном теле.
Но в промежутках, когда становится легче, я завожу
мелодию белых часов.
Часов из слоновой кости.
Снова и снова.
Под колокольчики стройно танцует, привстав на пуант, балеринка.
Это мелодия детства.
Потом иду по морозу домой.
С мамой за ручку.
И вдруг понимаю, что я живу не впервые.
Что путь по снегу домой — отрывочек новой жизни.
А опыт прошедшего смутен, но ощущаю себя
пожившей и мудрой.
А мне 7 лет.
Поэтоград № 2, 2010
ДОЛГИЙ ПУТЬ
* * *
Запахи смога, полыни, секвоя
В супе с котом,
непроваренном, временном.
Это все выдумки Оле Лукойе
С пестрым зонтом,
На Таганке потерянным, –
Жизни заторканной на субмарине
Комнаты.
В шторах – в твоей синеве.
Зонтик был куплен
В осеннем Берлине.
А заблудился –
Где-то в Москве.
В парке, в метро,
На распаренной улице...
Эта примета – отнюдь не беда:
Как бросишь монету,
Чтобы вернуться,
Чтобы вернуться – но только куда?
* * *
Коммунальная кухня.
Капелла. Храм.
Четыре яруса длинных.
Стул перед белой стеной,
Мухи и куча мусора.
Но близкие люди летают вместе,
А в полдень
Хочется всем полетать.
Под звуки Масне,
Пересечения запахов,
Воспоминаний.
Хочется вылететь через дыру в потолке,
Крепко сжимая в ладошке ладонь твою.
* * *
Это не моя тоска, не моя грусть.
Душа чужая живет во мне
И кричит от боли.
Чужую боль запиваю кофе со сливками
Без пяти девять утра.
А моя – на дне чашки.
* * *
В суете городского болота
На твоем одиноком пути
Вдруг возникнет небесное что-то,
От чего невозможно уйти.
И от этой неведомой грусти
Будет в мыслях твоих кавардак.
А потом понемногу отпустит.
А потом будет снова – никак.
* * *
Когда тебя берут за руку
И ведут по длинному коридору в никуда –
Становится страшно.
Но страх перекрывает нелогичное
в данной ситуации
чувство... нежность.
Нежность убивает страх.
Тебе не хочется спасаться.
Ты смотришь в себя.
Ты кажешься себе идиоткой.
* * *
Как жаль, что я не Голиаф,
Он был и крепок, и спокоен.
Мой ангел спрятался за шкаф,
А я одна – не в поле воин.
Никто на помощь не придет
Дурной овце по кличке Долли.
Мой ангел спит и водку пьет,
А я одна – не воин в поле.
* * *
чистилище круГОМ и КРУгом
из-за напрасной маленькой надежды,
а дальше – всяк оставь ее, входящий,
где сумерки и нечего терять,
но кажется, что там-то будет легче...
* * *
Все как обычно.
Пасторальный денёк
Возвращается в ту хижину,
В те хоромы, в те палатки.
Только все исследовано
Вдоль и поперек.
И не осталось загадки.
Буду пеплом расплюснутая,
Тем паче – коньяком.
Палец прижатый –
На пульсирующую еще аорточку.
Лежу распластанная
И как перед Богом – голышом.
А солнечный зайчик
В ладони проклятой
Вырывается, уплывая в форточку.
* * *
В холодильнике пиво кончается.
Жарко и душно.
Мои чакры раскрыты.
И пьет он из них – сколько нужно.
В одну реку не входят дважды.
Уйду – и умрет от жажды.
Или выход найдет срочный, –
Другой разыщет источник.
А нем вода – ни жива, ни мертва.
Не все коту – масленица.
* * *
Судьба вершила долгий путь
И повторяла, утешая,
Что, может быть, когда-нибудь
Я испытаю прелесть рая.
Судьба клялась: не подведу,
Заботясь о насущном хлебе,
И я уже была на небе,
Ещё не побывав в аду.
* * *
Видеть то, чего нет во мне;
Изгибы изъянов хитрости,
Превосходящей хитрость химеры.
Маленькая перламутровая пуговица,
Никому не нужная и вышедшая из моды,
Была когда-то раковиной, в которой плавала
жемчужина.
А жемчужину выдрали и раздолбали в пыль, в порошок.
Необходимо
Срочно пришить перламутр к рукаву пиджака,
Повторяя в сонном бреду, что так, вероятно, красивей.
* * *
Когда придёшь ты, одинокий, в этот мир,
Не многим пожалеть тебя назначено.
Ты их не растеряй.
* * *
Замечаю каждую мелочь.
Соринку в глазу у себя и других.
Желания.
Скрытые тайны.
Плацебо эффект –
Пустышку, которая лечит на время,
А дальше…
* * *
Е. С.
Не тяготило молчание – вето
На поэтический иконостас.
Долгие годы бок о бок с поэтом,
С Музой чужой, разлучающей нас.
Расположившейся в креслах метрессой.
В том ли беда, что в сетях ремесла,
Я не считала себя поэтессой.
Просто любила, дышала, жила.
Даже теперь не нужна мне обуза –
Рифмосплетения металлолом.
И понапрасну воскресшая Муза
Повелевает не думать о нём.
* * *
если ты не понарошку
полюбил меня милашку
я тебе сварю картошку
я тебе зашью рубашку
если сделаешь подножку
я не дам тебе поблажку
я тебе зашью картошку
я тебе сварю рубашку
НЕ КЛАНЯТЬСЯ ЗАКРЫТОЙ ДВЕРИ
* * *
В Шарлоттенбурге — сиплый сплин,
Дождем промытые недели.
Двуликий Янус — мой Берлин,
Стремящийся достигнуть цели.
Снимая плащ времен былых,
Бахвалясь плотью городскою,
Рукою правой бьет поддых
И гладит левою рукою.
Кивнешь с грехом напополам —
Ответишь городской гримасе.
Но будет снежно на Кудамм
И нежно на Фазаненштрассе.
Дети Ра № 4, 2004
Дома греют стены
* * *
Опосля обеда
Рысью удалой
На Покров уеду
Я к себе домой
Пусть не пахнет сеном —
Сонным этажом.
Дома греют стены,
Дома хорошо.
Так в краю истерик,
Грусти, мятежа
Обретает берег
Русская душа.
* * *
В обстановке идиллии
Осеннем похмелии
Кукольных зданий иных простраций
С сумасшедшей Офелией
Ровно в двенадцать
На Ангере в Эрфурте встречусь
У Офелии день откровения —
Перерождения в прежнюю
Ту из Рассказова*
А Гамлет такой идиот
Он не помнит о ней
И не знает молитв
И она в отместку
Уничтожит о нем мемуары
* * *
Ну что, старуха,
Подожди субботы.
Окрепни, дура, в жизненной борьбе.
Добудешь скоро классную работу,
По всем счетам оплатится тебе.
И влюбится как будто по задумке,
И будет ждать на Кремерском мосту
Пузатый дядька с диделем на сумке,
С тюрингскими колбасками во рту.
* * *
Почти совсем забытый мной
Насыщенный духовным хлебом
Летал мой Ангел золотой
Под веймарским холодным небом
В закате солнечных лучей
Легко поднял меня из праха
Надежд
И в памяти моей
Запечатлелось слово
Machen
Прелестных идольских сетей
Не слишком опасалась
Ибо
Хранил
И в памяти моей
опять возникло слово
Lieben
Не научилась лишь прощать
Когда не раскрывая тайн
Он наложил на лоб печать
Мне
С упованием
Verzeihen
Дети Ра № 11 (73), 2010
ОСЕННИЕ СОНЕТЫ
* * *
В температуре и бреду
Я выхожу из дома в среду.
Цветок в сиреневом аду
На подоконнике соседа.
За занавеской — звучный бал.
Компотом запивает гренки
Нерасчленившийся скандал
С обратной стороною стенки.
Наш пожелтевший городок
От грусти гордо умирает,
Старик, согнувшись в колобок,
С асфальта листья выметает.
И вновь заигрывает с тучей
Октябрь осени падучей.
* * *
Октябрь осени падучей
Промазал в выборе страстей.
Монументальность грозных сучьев
Не пробирает до костей.
Отверженность оконной ниши
Сроднилась с отроком-отцом,
Ютятся голуби на крыше,
Но к нам не залетают в дом.
И ты, к стеклу прижавшись ухом,
Вобрать захочешь звуков твердь.
Ревет на улице старуха, —
Октябрь не посылает смерть.
И осень вторит ей в бреду,
Желтухой корчится в саду.
* * *
Желтухой корчится в саду
Пропахшая свинцом планета.
Как ложь последнего завета
С Христом и дьяволом в ладу.
С улыбкой иссиня-зеленой,
Прожженный хитростию бес,
Она прикинулась влюбленной
И брошенной во тьму небес.
Ракета смутная над ней, —
Стальной и вязкий суховей —
Описывает круг летучий,
Сплетая атомную сеть,
И так мечтает полететь
Шиповник мокрый и колючий.
* * *
Шиповник мокрый и колючий
Притягивает воронье,
Гудит антенна-острие,
На шпиль нанизывая тучи.
И ветер, заострив копье
Об электрические вены,
Пронзает мокрое белье
Бессовестно и вдохновенно.
Осенние неперемены!
Все те же вечера вдвоем,
И, подступившим октябрем,
Разграбленные гобелены
С деревьев в палевом лесу.
Едва дыхание несу.
* * *
Едва дыхание несу.
Нехватка кислорода — совесть.
Держу в ладонях на весу
Разбившийся о камень поезд.
И снова — травмы пополам,
И равнодушный дождь за ворот.
О, этот круговой бедлам —
Пьянящий, разводящий город
По самым разным городам.
Гороховый супец отменный
Сварю на кухоньке-вселенной,
Хвалу творителю воздам,
Смотав в клубочек небо-сине,
Запутываясь в паутине.
* * *
Запутываясь в паутине
И Вседержателю грубя,
С рожденья неба и отныне,
Мой милый, я люблю тебя.
И так мечтаю стать богиней,
В себе плебейку истребя,
Замешанного на полыни,
Мой милый, я люблю тебя.
Кого преследуют доныне
В мечтах степные табуны.
Кого прельщает речь луны
И солнца в призрачной долине.
И так спокойны наши сны,
Как короли на гильотине.
Дети Ра № 1 (75), 2011
НА ЭКРАНЕ НОЧНОГО БЕРЛИНА
* * *
Предрассветная музыка ?олди?,
А за музыкой — блеф, смехачи.
Твой Берлин просыпается в полдень.
Твой Берлин оживает в ночи.
Предначертанной стенки картина —
Как сует на двоих дележа —
На экране ночного Берлина
С восемнадцатого этажа.
Стенки нету. Растаяла. День же!
Ты в семейном погрязла борще.
И тебя будет меньше и меньше
В том Берлине. Да и вообще.
* * *
Каждому — в нише, —
Гоже не гоже.
Надо быть выше,
Надо быть строже.
Спесь неуемно
Мечты накаляла.
Каждому — стремно,
Каждому — мало.
Засыпаю...
Я почти отрубилась от дел и от лир,
И в окошке застывшего кадра
Улетает Алиса в обманчивый мир
Светотени, бурлеска, театра.
За Алисою — вся королевская рать,
Ей всегда порезвиться охота,
Мне осталось Алису всего лишь догнать,
Чтобы вычислить скорость полета.
Почесать за макушкой, проникнув в обман,
И за ушком — котяру чеширского,
И уснуть под журналом ?Сибирский шаман?,
Ошалев от шаманства сибирского.
Берлин-Прага
* * *
Какие недуховные стихи!
В картинках каверзности ушлой, тошной, прошлой.
Вплетаешь в фенечки словесной чепухи
Элементарные сюжеты жизни пошлой.
К обеду, обрабатывая блог,
И сдерживаясь, избегая мата,
Напишет Бог, глазея в свой бинокль:
?Вы все еще тинейджеры, ребята?.
* * *
Печальные, как дети,
И в музыке сакральны,
Они живут в инете
И оба виртуальны.
Отлитые из меди
И зигмундовских снов,
Им нравятся медведи
С далеких островов,
Спешащие по кругу
Там, где планеты вертятся,
Они семья друг другу,
Но никогда не встретятся.
* * *
Выстроить гуськом в монтажный ряд
Памяти стандартные нарезки:
?Старбакса? горячий шоколад,
Полуночной дочки эсэмэски.
Скованность моя во взмахе век, —
Встретились, не ссорясь и не споря.
Запахи кармических аптек,
Аромат космического моря.
* * *
За поворотом — несчастные дети.
В полной растерянности
Возвращаются с речки.
Они растеряли любовь
К золотой рыбке.
Которая их подвела под один
Знаменатель.
А каждому надо было свое,
По заказу.
Из рыбьих хорум
И из рыбьего каталога.
Но рыбка сказала:
?Вы все для меня едины?.
А это лишь значит,
Что тварь никого не любит.
А в пене морской
Притворялась, гадюка,
Теплой.
И била хвостом по воде.
Оказалось, щучьим.
Несчастные дети
Получат от рыбки
(каждый)
Воздушный баллон,
То есть шарик.
И взгляд прощальный.
* * *
Мне подсказан был этот стиль
Еще в раннем детстве.
Стиль, который Карнеги
Посчитал бы хамским,
Сплюнув через левое плечо.
Он сказал бы: ?По этой девочке
Плачет музей амстердамский.
Или похуже чего еще?.
А если уж музей — то не Тюссо, конечно.
А тот, который в Праге, у Карлова моста.
Зайдешь туда, ужаснешься,
И шок останется кромешный.
Слетишь по ступенькам
Прямо в сувенирные места.
Углубляясь в себя,
Перебирая сувениры,
Вспомнишь, что ты уже когда-то
Была на костре.
И на дыбе висела,
И сидела на том устройстве,
Которое втыкало в тебя гвоздь,
Оставивший шрам на ребре.
То, из которого тебя высекли,
Вырезав одно ребро у него.
А теперь ты устроилась
На своих выселках
И заедаешь крем-брюле пирогом.
А то, что украла,
Загнав в спамы,
В случае чего — решила стереть.
Порыдаешь на плече у мамы —
И станет легче.
И даже не захочется умереть.
Мир улыбнется тебе
Сквозь недоверстанные журналы,
Но это улыбка Джоконды, —
Растворится в сети.
Ты подумаешь, что ничего не поделаешь.
И даже если давно устала,
То тебе ещё идти и идти.
* * *
Исследуя пороги боли чужой,
балансируя на грани ступенек,
Можешь свалиться с лестницы,
Прямо на мраморный пол
Души, попытавшейся
Мрамором греться.
Ударишься так,
Что вставать будет тяжко,
С переломанным нежным ребром
У подвздошной пазухи.
Ребро твое — вывод,
Смешавшийся с прерванным
Вздохом,
Из которого Еву
Создать не удастся,
Не-до-воплощенность момента
лишь в том,
что до Евы уже не добраться.
А ты повторяешь:
?Не жалко?.
И пальцы в крови на ребре.
* * *
Не до трепета больше,
Не до
Осторожности,
Чтобы всласть коготку
Поцарапать невежд.
Маета неприятия
И невозможности
Отпивать по глотку
От бадяги надежд.
Балансировать на
Обреченности кантике,
Чтобы чью-то любовь
Ощутить сгоряча
Карамельки остатком
На скомканном фантике,
Опускающемся
В па-де-де от плеча.
* * *
Насобирала
камешки
на море
куриные божки
так много
и находила все подряд
15 штук
потом
сказали мне
что даже и один найти
большая редкость
А в заключение
попался камень
в форме сердца
потом забросила куда-то
все морское
а отыскала
только что.
* * *
Я ступала туда
Легко. Но где ты был?
Южный ветер вчерашний,
Будто музыки шорох.
Лета — спутник планеты
Юпитер
Тайно мне посылала сигнал.
Ева на подоконнике
Бога ждала,
Яд держала в руке.
Отключалась от
Быта, лицо протирала.
Истребляла себя
До судного дня.
А я и не знала,
Ей-богу, что
Радостно ей
Умываться бессмысленной влагой
Неудавшейся
Деланной жизни.
А что там сегодня в кино?
Но и там, как ни странно,
Любовь.
Дети Ра № 2 (76), 2011
МОИ СТИХИ
* * *
Вырубить громкость у телека.
Люди без звука приятней.
* * *
И скорбь в кресте,
И утешенье.
Сон
Я встретила тебя во сне,
Чтобы сказать: ?Ты снился мне?.
Мои стихи
Вот были бы меньше горошины,
Тогда бы и были хорошие.
***
С недозрелыми глазами
Мы живём как наяву.
Недозрелыми мозгами
Уповая на судьбу.
И становится проклятьем,
Как её ни славословь,
В лето нашего зачатья
Недозрелая любовь.
?человеческий фактор?.
Было очень мило.
Жила — как умела.
Ввысь не вспарила,
Вниз не захотела.
Делала глупо.
Смотрела умно;.
Иногда мечтала
Выпрыгнуть в окно.
Тили-тили тесто
Жених и невеста.
Запивали квасом
На честном миру.
Где мое тесто?
Где моя каста?
Где мое место
На этом пиру?
***
У кого-то
Разрыв
Или может быть —
Около.
У кого-то
Любовь
К многодетному
Соколу.
Нет на ком-то
Креста
За улыбкой
Коварною
Для кого-то
Мечта
Оказалась бездарною.
Для кого-то
Семья
Вне пространства и времени
Где мучительно я
Разрешаюсь от бремени.
Футурум АРТ № 2 (27), 2011
Верлибр
О ТОМ, ЧТО БЫЛО
* * *
И от неё одиночеством веет
Рассказы о том что было
Когда издавалось то что не так
Издавалось
Как будто бы в этом
Весь смысл
Ее филигранной жизни.
В дыму пустяка
Сигареты потухшей
В приливе рассказа
О…
Не о том
Что действительно важно
Два кресла
И галерея пуста
Без картин
Случайно внесенные стулья
С помойки турецкого Веддинга.
* * *
Бог нажал на делит
И цивилизация оказалась
В помойном ведре
Божественного компьютера
Исчезла с монитора
Ночного неба
Упала в черную дыру
Всевышних отбросов
Перехода в небытие
Или бытие иного свойства
Но никто из нас не заметил этого
Как жили так и жили
Бог удалил на своей божественной голове
Один волосок нашу цивилизацию
И даже не почувствовал боли
Бог думал о боли в сердце
О том что все относительно
Как он когда-то внушил это
Эйнштейну
А сердце
Центральная Вселенная
Периферийного мироздания
Судорожно пульсировало
Перед божественным инфарктом
А может
Бог работал над задачей
Соединить два мира
Духовный и материальный
Ведь те в духовном
Не знают вкуса апельсина
А в материальном
Так легко
Забывают друг друга
И была цель
И были средства
* * *
Сегодня сказали,
Что оказывается
Нельзя стареть.
А то потеряют
Интерес к тебе
Пасущие тебя
И тогда ты и сам
Будешь постепенно
Терять здоровье
Радость и талант.
И никто не станет
Стоять
В изголовье
Стареющего
* * *
В школе ангелов
Учат ругаться матом
Но не все понимают
Этот язык
Ангелу очень сложно
Произнести
Нехорошее слово
И даже жопа
Артикуляция ангелов
Весь звуковой аппарат
От уха до рта
Невосприимчивы
К этим звукам
Как европейцы
Невосприимчивы
К звукам далекой Азии
Но это умение необходимо
Посланникам Божьим
В обществе диких людей
А также зверей
Которые воют по-волчьи
И не понимают
Другой язык
Иногда
Ангелы затыкают уши
Пальцами или наушниками
Чтобы не слышать воя
Но слушать приходится все равно
Чтоб небесные мата уроки
Не пропадали зря
* * *
Когда тебя берут за руку
И ведут по длинному коридору
В никуда
Становится страшно
Но страх перекрывает
Нелогичное
В данной ситуации
Чувство
Нежность
Она убивает страх
Тебе не хочется больше
Спасаться
Ты смотришь в себя
Ты кажешься себе ненормальной
* * *
Дни бывают:
Злые
Нежные
Ироничные
Плаксивые
Жестокие
Умные
И глупые
Дни бывают:
Грубые
Смешные
Талантливые
И бездарные
Дни бывают:
Поэтичные
Проникновенные
Скучные
И отвратительные
Дни бывают:
Любящие
Сладострастные
Ненавидящие
И невыносимые
Я даю дням своим
Проникнуть в меня
Чтобы слиться с ними
В гармонии единства
ВО СНЕ
Мы хотели улететь
Мы ждали самолета
Но ты отказался
В последний момент
Я улетела одна
В самолете я выпила воду
И оттолкнула
Флиртующего соседа
Я стояла над пропастью
В ряду людей
Между двумя
Священниками
Православным
И католическим
Шла литургия
И все смотрели
В пропасть
Я тоже
Я ночевала в бункере
Под землей
Со мною был смотритель
А наверху началась война
Но люди не очень боялись
Я вышла из бункера
Зайти в кафе
Узнать в чем дело
И что говорят по радио
Но всем было все равно
Все пили и веселились
И никто ничего не знал
Кроме того что бомбили где-то
А где…
— Но ведь это же наша Россия, — сказала я, —
Почему же вам все равно?
На меня посмотрели
Вот идиотка!
И продолжали пить
* * *
Где пересекаются параллели?
Но только не
В четырехмерном пространстве
А там где нет ни пространства
Ни времени
Там где бывшие параллели
Сходятся в точке единой
А на земле
Можно послать друг другу привет
Или пожалуй что на фиг
Или на небо за звездочкой
Имея в виду тот же ?нафиг?
Только с более дальним прицелом
И красиво снабженный
Метафорой
Сны параллельные
Метареальны
Напичканы спутанной чепухой
Субстанцию нежно избавленную
От чепухи
Можно сложить в гранат
С ячейками зерен
Где каждому — свое место
Где все так похожи
И все в одном
Если избавиться от чепухи
Через которую не пробраться
Сознанью
К мирно лежащему на столе
Гранату
Будет блуждать по кругам
Сознанье
Запутанных истин
Переплетенных неясной надеждой
Которую — всяк входящий
Оставь
Чтоб встретиться в параллелях
Там где оставь — еще даже дальше
От параллелей земли
Где параллели еще существуют
А там где оставь — уже ничего
Даже самих параллелей
Земля! Золотая моя серединка
Отправная точка то вверх, то вниз
Паденья и взлета
Математический замок
Запущенных параллелей
С неразгадкою пи-генерейшен
Помешавшегося на полетах
И не стремящегося обратно
На землю
Забывшего напрочь о том
Что соки берут от земли
Чтоб взлететь не во сне
* * *
Спотыкающаяся
Через слово
Дикторша
Как наша любовь
Застрявшая
На легком
Слове
?Вместе?
Диктует свое
Вены ее
Электрические
Провода
Вскрытые
В небе
Ванне
Знакомых ангелов
А кто-то сверху
Четко и без запинки
Истинный профи
Отбарабанит
Судьбу
* * *
Когда ты боишься меня
Размножаешься сразу
На множество разных частиц
Обещаний предметов людей
Когда ты боишься меня
И света дневного солнца
Ты превращаешься
В мима
Спешащего мимо
Не бойся
Что я обезврежу тебя
Тихим словом
Почти что неслышным
Что вдруг прикоснусь полноправно
К тому
Что не стоит
Желаний моих
Ты не лучше
Того что уже испытала
И я не ловец на мармышку
Спешащих куда-то дельфинов
Прибившимся к стаям своим
* * *
Ильзочки с палочками Коха
Мучили меня
Туберкулезным кашлем
В мое лицо
А ты Спаситель
Отводил глаза
В сторону
Или говорил им:
Кашляйте громче
У неё иммунитет
* * *
Полтергейст
Швырялся посудой
Ломал замки
Подменяя ключи
Врубал струю
Холодного душа
Вместо горячей воды
Перевертывал стулья
Обрушивал файлы
При этом
Все время пел
И смеялся в лицо
А намаявшись за день
Он спал у меня в ногах
Обнимая лапкой
* * *
Когда придёшь ты одинокий
В этот мир
Не многим пожалеть тебя
Назначено
Ты их не растеряй
Дети Ра № 11 (85), 2011
У ОКНА
* * *
Это не нож
это слово бьет
не успокоится дождь
льет
в нашей дилеме
пряник — плеть
я подключенная к теме
сеть
в этой сети и твоей горсти
я размозженная до
кости
точки последней
любви дурной
мне утонченной своей рукой
не дотянуться
ни в ад ни в рай
я воскресаю
прости
прощай
* * *
Пирамидальные тополя
дотягиваются до моего десятого
старый Марцан в стороне
с булыжниками улицы
и поющей ровно в девять кирхой
зажатой с двух сторон
спальным районом
в котором так хорошо спится
самолеты
гудящие по одной и той же
тропе
над крышей дома
жизнь
как на невидимом фронте
под постоянным прицелом
солнца и звезд
намеревающихся зайти в гости
и подпалить тебя изнутри
когда-то и я
пролетала над своим домом
не замечая сверху тополей
звук трамвая
связавшего меня с обителью
через одну остановку
в которой только-только
все начинается
мне надо спешить
уходить в дела
в понедельник
а я стою у окна
* * *
В домах моих лампы не гаснут
зеркала отражают
зеленый свет
открывая пути
в зазеркалье
параллельного мира
но даже на красный
спешила туда
твоей любопытной Алисой
теперь я хожу к тебе редко
в гости
а ты меня ждешь и тоскуешь
наверно
а может и нет
очень трудно найти компромисс
в любви нереальной
из зазеркалья
ты стараешься мной управлять
а я ухожу все дальше от зеркала
дальше
от Алис и от кроликов
и королев с королями
я ищу себе новую книгу
там где можно коснуться рукой
чьей-то теплой руки обычной
а у королей зазеркалья
холодные лица и руки
я люблю тебя, ты жестока ко мне —
скажут из параллельного мира
припасая меня
для игры
в крокет.
* * *
Где жизнь проходит мерно не спеша
Где будущность на кончике ножа
Где калием пропитана душа
Цианисто
Где по ночам
Подушками примят
Но как эфир невидимый
Сквозь них
Выходит из души стихами яд
Трансформа панацеи для других —
Там благостно
Футурум АРТ № 4 (29), 2011
Дистихи
МЕЖДУ ДЕЛОМ
* * *
Любить тебя за то
Что не был рядом
* * *
Незрячий крот
В Дюймовочке ошибся
* * *
Я не считаю
Что считать не стоит
* * *
Я рассчитала
Что расчет полезен
* * *
Стихи диктуемые местью
Не получаются хоть тресни
* * *
Не может быть того
Что быть не может
* * *
Что вскользь и между делом —
Останется в веках
* * *
И в словах этих не было смысла
Кроме чьей-то души
* * *
Смысл только в том
Что мы друг друга любим
* * *
Я встретила тебя во сне
Чтобы сказать: ты снился мне
* * *
Любить без мысли и без смысла
За то что раньше не любил
* * *
Зачем попёрся снова на зеленый
В районе самых красных фонарей?
* * *
Сизифов труд
Приятен лишь Танату
* * *
Нищему как-то из жалости деньги дала
И оказалось — с тех пор я ему должна
* * *
Вырубить громкость у телека
Люди без звука приятней
* * *
К двери спиною не сидят
А то схлопочешь по феншую
* * *
Рыба гниет с головы,
Хвост обвиняя в болезни.
* * *
Прощаешь девяносто раз
но наступает девяносто первый
* * *
Можешь каждое утро спешить на работу,
Уверять, что однажды до счастья с тобой доживем.
Золотые костры отгорели в субботу,
Пепелище засыпано медным дождем.
И не знаешь, кого бы позвать на подмогу,
И от боли потерь цепенеет в груди.
Но спасибо за то всемогущему Богу,
Что тебе только 30. И все впереди.
Что тебе только 40. И все впереди.
Что тебе 90. И все впереди.
Дети Ра № 12 (86), 2011
ЧИСТЫЕ ОКНА
* * *
Чистые окна
чистые деревья
чистая память
* * *
В домах моих лампы не гаснут
зеркала отражают
зеленый свет
открывая пути
в зазеркалье
параллельного мира
но даже на красный
спешила туда
твоей любопытной Алисой
теперь я хожу к тебе редко
в гости
а ты меня ждешь и тоскуешь
наверно
а может и нет
очень трудно найти компромисс
в любви нереальной
из зазеркалья
ты стараешься мной управлять
а я ухожу все дальше от зеркала
дальше
от Алис и от кроликов
и королев с королями
я ищу себе новую книгу
там где можно коснуться рукой
чьей-то теплой руки обычной
а у королей зазеркалья
холодные лица и руки
я люблю тебя, ты жестока ко мне —
скажут из параллельного мира
припасая меня
для игры
в крокет.
* * *
Где жизнь проходит мерно не спеша
Где будущность на кончике ножа
Где калием пропитана душа
Цианисто
Где по ночам
Подушками примят
Но как эфир невидимый
Сквозь них
Выходит из души стихами яд
Трансформа панацеи для других —
Там благостно
* * *
Свет затерялся во тьме
А тьме не дано затеряться
Если только в самой себе
* * *
Направо и налево разделит нас Господь
и если будем в разных половинках
то остается только виртуал
* * *
Чистые окна
чистые деревья
чистая память
Рецензия на книгу Евгения Степанова ?Среда обитания?. Книга иронических стихов и литературных пародий
Литературные известия 02 (154), 2018
М.: "Издательство Евгения Степанова", 2016
Вряд ли Евгений Степанов выступил в новом амплуа, издав книгу иронических стихов и литературных пародий. Ирония и юмор всегда сопровождали его творчество, и это касается как стихов, так и прозы. Недаром именно поэт-сатирик Александр Иванов, один из самых известных пародистов бывшего Советского Союза и бессменный ведущий передачи "Вокруг смеха", дал Степанову в 1992 году рекомендацию для вступления в СП Москвы. Он же отозвался о версификации Степанова так: "Необычные стихи, интересные, ни на что не похожие". Юмор и сатира в литературе направляются, как правило, на какие-то негативные явления и пороки, но не в себе самом, а в ком-то другом. Своя рубашка, как говорится, ближе к телу, в своем глазу мы и бревна не увидим, зато заметим соломинку в чужом. И тех, кто мало знаком с творчеством Евгения Степанова, может удивить, что острый меч его слов обращен, прежде всего, против себя самого. Это то, что касается иронических стихов.
Вторая часть книги включает пародии, и о них мы поговорим отдельно. Отличительная черта Евгения — это взыскательность к себе как к литератору. Он много раз переписывает свои труды, улучшая качество текста. Нередко, особенно в последнее время, под его стихотворением можно увидеть две даты, разделенные годами. Это означает, что стихи, написанные ранее, не оставляют его в покое, призывая к бесконечной работе над словом. Чрезмерная требовательность к себе и снисходительное отношение к промашкам других не позволяют заноситься и высмеивать собратьев по перу, прежде чем не посмеяться над самим собой. Степанов ни в коей мере не отделяет себя от своей "среды обитания", органично вписываясь в нее и осознавая все ее творческие проблемы. Самокритики ему не занимать, но нужно иметь определенную смелость, чтобы — пусть даже в шутку — именовать себя не очень-то лицеприятно. И пусть мы будем считать, что это не совсем он, а его лирический герой.
Вижу эти грустные ухмылки.
В чем-то я действительно лопух.
И в башке, как водится, опилки.
Я почти такой как Винни-Пух.
Я живу, как мне велит природа,
По любимой я схожу с ума.
Я хочу, как Винни, бочку меда,
Получаю килограмм дерьма.
Что-то невезучий я с пеленок,
И друзья наносят много ран.
Пятачок — хороший поросенок,
Но порой опасней, чем кабан.
Жизнь непостижима точно бездна,
Но мудра как добрая сова.
Я хочу, чтоб кто-то безвозмездно
Мне сказал хорошие слова.
Вот так его ирония заканчивается серьезными жизненными выводами, часто не менее самокритичными. Лучшее (по-моему) движенье — / Это не движенье, а привал. / Лучшее мое стихотворенье / –То, что я еще не написал.
Ирония Степанова психологична. Ведь если в жизни случается разочарование, разрыв отношений, обида, то лучший способ стряхнуть с себя негатив и восстановить утраченный покой — отпустить ситуацию, посмеявшись над ней. Евгений вполне освоил этот прием, а поэтическое мастерство помогает ему в этом. Результат такой сублимации становится интересен не только творцу, но и тем, кто прочтет эти стихи. Кого-то они живо коснутся и помогут обрести себя заново, взглянув на происходящее не так трагично. Ведь чувства у всех людей похожи, как и проблемы, с ними связанные. На себе, конечно, круг смеха Степанова не замыкается, иначе это было бы странно — бичевать только себя одного. Как редактора и издателя его ирония касается литературных типажей, как гражданина — социума и быта, как мужчины — женщин (но тут, правда, больше влюбленности и восторга, даже в "смешных" стихах).
Трон обглодала крыса.
Мозг схавала попса.
Не ссы, лиса Алиса,
Уйдем в леса.
Уйдем в леса тамбовские,
Прокормят нас они.
Ведь мы с тобой таковские,
Что сможем жить одни.
Не зря ж мы говорили о
Любви и чудесах.
Я верный твой Базилио,
А ты моя лиса.
Во второй части книги — литературные пародии на известных и не очень известных поэтов. На тех, кого Степанов знает и знал лично (Евгений Евтушенко, Владимир Костров, Кирилл Ковальджи, Данила Давыдов, Константин Кедров, Евгений Лесин и другие) и на тех, с кем он не знаком, но строчки которых показались ему достойными пародий. Литературовед и филолог-классик М. Л. Гаспаров писал, что осмеяние может сосредоточиться как на стиле, так и на тематике. По характеру комизма пародия может быть юмористической и сатирической. Даже если пародии Евгения Степанова содержат элементы сатиры, и он утрированно представляет стихотворение в комическом виде, то его подход к авторскому самолюбию остается довольно бережным. Помимо таланта стихотворца Евгений Степанов обладает еще безупречным чувством юмора и меры, а также литературным вкусом. Для пародиста важно представить пародию так, чтоб не перейти на личности, не нарушить границу дозволенного, за которой следует не смех, а оскорбление. Тем не менее, даже написанные в такой "бережной" плоскости, пародии Евгения Степанова бьют не в бровь, а в глаз, четко выявляя второй план. Несуразица, нелепость или погрешность в каком-либо поэтическом тексте не смогут уйти от внимания такого мастера, как Степанов. Этому способствует его редакционно-издательская деятельность, наметанный глаз. Надо еще отметить, что в этих пародиях нет ни желчи, ни злости, что тоже говорит о литературном качестве.
Один из талантливых современных пародистов Евгений Минин, написавший предисловие к этой книге, объясняет отношение Степанова к пародии. Не обижаясь, а только радуясь, если пародии пишут на него самого, Степанов приветствует, в том числе, и пародии Минина на себя. В одной из своих статей об этом жанре ("Пародия как PR") Евгений Степанов говорит, что пародия в современном мире выполняет функцию не только литературной критики, но и роль PR. Так, вспоминая свое давнее интервью с Александром Ивановым, Евгений пишет, что на его вопрос, не обижаются ли на мэтра поэты, тот ответил: "Пока вроде нет... Пародия — очень хорошая реклама для стихотворца".
Евгений Минин подчеркивает важность одного момента для пародиста, а именно необходимость найти нужную цитату, на которую будет ориентирована пародия. Он видит это бесспорное умение и у Степанова. Напоследок приведу пример пародии из этой книги на Аршака Тер-Маркарьяна, уверенно сравнивающего себя с Лермонтовым.
Глупый пережиток
Мы, таланты — Лермонтову ровня,
Потому что жизнь в запасе есть!
Аршак Тер-Маркарьян
Есть у нас в поэзии сыновня
Нежность и огромный интерес.
Мы, таланты, Лермонтову ровня,
Может, даже Пушкину А. С.
Чувств у нас и смелости избыток,
Скромничать? Какого же рожна?
Скромность — это глупый пережиток.
Скромность в литпроцессе не нужна.
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
Фёдор МАЛЬЦЕВ
……………………………………Фёдор Мальцев…………………………
Литературные известия № 04 (72), 2011
Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов
Фёдор Мальцев
Фёдор Мальцев — литературный критик, поэт. Родился в 1962 году в Москве. Окончил МГУ им. М. В. Ломоносова. Главный редактор газеты "Литературные известия". Печатался в журналах "Дети Ра", "Литературная учеба", "Футурум АРТ" и других.
В Москве создан Союз писателей ХХI века
Союз писателей ХХI века создан в феврале 2011 года, зарегистрирован в Министерстве юстиции Российской Федерации.
Президент Союза писателей ХХI века — поэт и прозаик Евгений Викторович Степанов.
Вице-президент — поэт и культуролог Арсен Аркадьевич Мелитонян.
Председатель ревизионной комиссии — Игорь Александрович Харичев.
Союз писателей ХХI века — общественная организация, призванная объединить современных писателей из разных стран, наладить переводческие контакты, содействовать членам Союза в публикациях и продвижении на книжном рынке.
Союз писателей ХХI века — некоммерческая организация, который существует за счет пожертвований и членских взносов.
В своем обращении Президент Союза Евгений Степанов говорит:
"Союз писателей ХХI создан в силу ряда причин.
Основная причина заключается в том, что современный литератор не имеет в должной мере возможности для самореализации. У него нет возможности широко печататься.
Вот такую возможность Союз писателей ХХI века предоставляет. Члены нашего Союза имеют возможность печататься в журналах "Дети Ра", "Зинзивер", "Знание-сила. Фантастика", "Крещатик", "День и Ночь", газетах "Литературные известия", "Поэтоград" и во многих других изданиях.
Членов нашего Союза не будет много. Мы хотим создать общественную организацию лучших писателей России и зарубежных стран и заниматься продвижением их на литературном рынке.
Мы будем рады видеть в наших рядах членов других творческих организаций — Устав это разрешает.
Правила приема в Союз писателей ХХI века предельно простые и демократичные. Не надо никаких рекомендаций. Лучшая рекомендация — хорошие стихи, проза или литературоведческая статья, которые можно прислать на мою электронную почту: [email protected]".
Официальный сайт Союза писателей ХХI века: www.writer21.ru
Фёдор МАЛЬЦЕВ
Иосиф БЫКОВСКИЙ
……………………………………Иосиф Быковский…………………………
Литературные известия № 05 (133), 2016
ТРИ ГОДА ТЕЛЕКАНАЛУ ЕВГЕНИЯ СТЕПАНОВА "ДИАЛОГ"
В 2016 году исполнилось три года телеканалу Евгения Степанова "Диалог". За это время журналисты канала сняли десятки передач. В рейтинге лидеров ведущие позиции занимают программы Александра Карпенко "Книги и люди", Анастасии Черновой "Знание — сила", "Библиотека Евгения Степанова", "Книги издательства “Вест-Консалтинг”", "Писатель у микрофона", "Поэты МИДа" и многие другие.
Они размещаются не только на сайте www.tv-dialog.ru, но и в Ютюб.
Наибольшее количество просмотров собрали передачи из серии "Библиотека Евгения Степанова" — беседы с Евгением Рейном, Александром Карпенко и Анной Гедымин.
Телекомпания "Диалог" создает фильмы о тех людях и фирмах, которые добились значимых результатов в жизни. Редакция сама принимает решение — о ком снимать сюжет. "Диалог" делает программы для ТВ, интернет-ТВ, создавая галерею образов наших современников.
Телекомпания "Диалог" — это разговор с обществом, государством, церковью, писателями и художниками, деятелями культуры и науки, мастерами всевозможных профессий… Это общение представителей самых различных слоев общества.
Девиз телекомпании заключен в словах поэта Евгения Евтушенко: "Людей неинтересных в мире нет!"
Иосиф БЫКОВСКИЙ
Сергей КИУЛИН
……………………………………Сергей Киулин…………………………
Поэтоград № 23 (331), 2018
АЛЬМАНАХ "ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ"
В начале ХХ века будетляне-футуристы Д.;Бурлюк, В.;Хлебни?ков, А.;Кручёных, В.;Маяковский, Б.;Лившиц, Н.;Бурлюк, В.;Кан?динский издали сборник "ПОЩЕЧИНА ОБЩЕСТВЕННОМУ ВКУСУ". В начале ХХI века, сто лет спустя, доосы и миражисты продолжили их традиции, издав альманах "ПОЩЕЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ". Поэты альманаха "ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ" Константин Кедров, Елена Кацюба, Евгений Степанов, Николай Ерёмин, Владимир Монахов, Ирина Карпинос, Сергей Сутулов-Катеринич, Григорий Якобсон своими стихами расширяют берега возрожденного литературного течения, представляющего несомненный интерес для ценителей поэтического авангарда.
Главный редактор — Николай Ерёмин (Красноярск).
Альманах можно прочитать на портале "Читальный зал" (www.reading-hall.ru).
Сергей КИУЛИН
Поэтоград № 36 (241), 2016
Поэтоград № 36 (241), 2016
ВИХРИ КЕДРОВА-ЧЕЛИЩЕВА,
Или кое-что об одной неслучайной выставке
Ничего случайного в этом мире нет, и выставка живописи и графики известного философа и поэта открылась в Чеховке на Страстном бульваре, 6, 12-го июля в День Петра и Павла. Если учесть, что сын поэта Павел получил свое имя в честь Павла Челищева, все встанет на свое место. Название выставки "Небо — это высота взгляда" — строка из уже легендарного "Компьютера любви" и она же девиз именного герба рода Челищевых, пожалованного Кедрову-Челищеву предводителем РДС князем Андреем Голицыным.
Подзаголовок экспозиции "От Павла Челищева к Кедрову-Челищеву" в комментариях не нуждается. Павел Челищев — основоположник мирового и русского сюрреализма, открывший это направление за 7 лет до Сальватора Дали. Как отметил, пришедший на выставку глава ГЦСИ Виталий Пацюков, "зрение Кедрова-Челищева офсетно и многогранно, как у стрекозы, что вполне естественно для автора абревиатуры ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз)".
Эту же мысль всячески оглашал и Заузавр-основатель международной отметины имени Давида Бурлюка, профессор немецкого университета в Галле поэт Сергей Бирюков. Он сбежал на выставку своего друга и единомышленника прямо с научной конференции, посвященной множественности субъектов одного я в искусстве. Так в Кедрове-Челищеве множество субъектов и все они цельные: поэт-художник-ученый-эссеист.
Заслуженный деятель культуры маститый художник-график Надежда Девищева не скрывала своего восхищения монотипиями поэта: "Это настоящее художественное открытие, хотя я занимаюсь монотипиями всю жизнь. Но здесь открыты новые возможности. Как тебе удалось это сделать?"
Народный артист и давний друг художника певец и режиссер Эдуард Трескин огласил уютный Чеховский салон таким энергичным баритоном, что все ощутили себя внутри его голоса. Произошло то самое кедровско-челищевское выворачивание — инсайдаут, провозглашенное автором выставки более полувека назад:
я вышел к себе
через-навстречу-от
и ушел ПОД
воздвигая НАД
Это ключ ко всем монотипиям и картинам выставки.
И настоящим откровением стала речь патриарха живописного авангарда Виталия Пацюкова:
"Удивительное преображение пространства, когда простой зал начинает жить в каких-то других измерениях. И звучат такие чудные имена — Кручёных, который написал либретто для “Победы над солнцем”, великой оперы, в которой открыл совершенно новые измерения. Имя звучит Якобсона, который читал лекции по теории относительности тому же Малевичу. Космос — постоянно звучит в этом пространстве. Космос, который так волновал отца Павла Флоренского во время его интереса к мнимым числам, с помощью которых можно воссоздать такую топографию, где можно перемещаться со сверхсветовой скоростью, не меняя телесного состояния, перемещаться в черные дыры, оставаться таким же человеком в естественном состоянии. И Флоренский занимался философией имени. Вот здесь возникает философия имени, возникает Кедров-Челищев как двоичная система координат. Возникает ноль и единица, с помощью которых можно описать весь мир. Весь мир, все наше пространство описывается нолем и единицей. Вот этой великой дзэновской пустотой, дзэновским числом, казалось бы, бездной этой и единицей определяется все состояние мира. И вот эти два состояния как раз и определяют всю сегодняшнюю ситуацию. Но не только эти два состояния, двоичность имени, которое сегодня прозвучало, но и стрекоза, фасеточный глаз стрекозы, который позволяет видеть многомерность реальности. В 1906 году Дягилев открыл выставку Врубеля в Париже. Эта выставка проходила при полупустых залах, там фактически никого не было. Но постоянно присутствовал один человек, который часами ходил там. Этот человек имел имя Пикассо. Пикассо смотрел на Врубеля перед открытием кубизма. В это время у Пикассо рождался фасеточный глаз стрекозы, вот это зрение, которое позволяло увидеть кристалл, кристаллическое строение мира. Кристалл, который позволил Мандельштаму посмотреть на мир через кристалл. Пушкин — через магический кристалл, Данте — через магический кристалл. Вот это магическое состояние как раз общее, которым обладает наш Костя, чудный Костя, — оптика фасеточного глаза стрекозы, многомерность мира, которая позволяет видеть все — и Малевича, и Кручёных, и Врубеля, и Пикассо, поэтому я очень благодарен, что он вообще есть".
А сама выставка продолжается и будет длиться еще целый месяц.
Сергей КИУЛИН
Поэтоград № 8 (14), 2011
САЙТ ВИКТОРА СОСНОРЫ
Холдинговая компания "Вест-Консалтинг" (генеральный директор Евгений Степанов) завершилработунадперсональнымсайтом выдающегося поэтаВиктораСосноры:http://sosnora.poetpremium.ru. Работа продолжалась 4 месяца, собран и оцифрован практически весь его архив. Материалы для сайта готовила Татьяна Ердякова (Санкт-Петербург). Курировал проект главный редактор журнала "Знамя", координатор премии "Поэт" Сергей Чупринин.
Сергей КИУЛИН
Литературные известия № 01 (153), 2018
"ИЗДАТЕЛЬСТВО ЕВГЕНИЯ СТЕПАНОВА"
С 24.01.2018 открыт сайт "Издательства Евгения Степанова" (http://stepanov-publishing.ru). Это часть холдинга "Вест-Консалтинг".
"Издательство Евгения Степанова" специализируется на выпуске поэтических книг.
Сергей КИУЛИН
Г Москва
Ольга ДЕНИСОВА
……………………………………Ольга Денисова…………………………
Зинзивер № 5 (97), 2017 Поэтоград № 14 (271), 2017
В РОДНОМ УЕЗДНОМ ГОРОДКЕ
ОСЕНЬ
Как осень подступает непреклонно,
Меняя смысл в природе и судьбе!
Смотри, вон облетают листья с клена —
Печальные, как мысли о тебе.
За что, они уже не знают сами,
Но целый день летят,
летят, летят
И не шуршат, а плачут под ногами.
И умирать так рано не хотят!
А помнишь, той зимой,
холодной, хмурой,
Нас восхищал — хотя какой в нем прок! —
От бури истончившийся,
весь бурый,
Прилипший к ветке намертво листок?
Он клену был и дорог, и не дорог,
И клен башкой замерзшею качал
И этой жертвой, под метельный морок,
Что жив еще, себе напоминал.
Неужто наше "вместе" канет в небыль,
Не мысля нас спасти иль нам помочь?!
… Сентябрьский дождь смывает звезды с неба
И черной краской красит нашу ночь…
ПОБЕДИТЕЛЬ
Он до смерти был рад,
Когда его прощала.
Но утром свой парад
Он начинал сначала.
Он знал, что ждет тоска
В конце любого боя.
Но шли его войска
Колоннами по трое.
Он плакал у ворот,
Но это лишь для виду.
Осада, штурм — и вот:
Секрет военный выдан,
И шел он, полон сил,
Подземным коридором,
И в спальни он входил
Завзятым мародером.
А что? Он победил!
Он с жертвами был честен.
Но пил
и пил,
и пил.
Он пил и куролесил.
Стопуст и пустозвон
Неслись за ним по следу.
И жаловался он,
Что одержал победу.
Прокиснув от вранья
И подустав от случек,
Он знал:
еще есть я —
На всякий крайний случай…
И В ШУТКУ, И ВСЕРЬЕЗ
Если тебя охватило уныние,
Ты поезжай на недельку в Румынию.
Если достали сомнения гадские,
Съезди в Синая, где горы Карпатские.
Коль твоя жизнь на мгновенье не ахова —
Ты восстановишься в жудеце Прахова.
Ну а захочешь чего-то советского,
Встретишь его у дворца Бухарестского.
При Чаушеску построили здание,
Видит которое все мироздание!
Поисчезают все муки, и страхи, и
Беды, лишь только приедешь в Валахию.
Ты растеряешь невольно страдания
На кукурузных полях Трансильвании.
Иль погуляй, молча и неспеша,
В замке известного Владика Цепеша —
Все, что увидишь, окажется знаковым
В гордом, орлином гнезде графа Дракулы.
Может, тебе улыбнется нечаянно
В Пелешском замке Regina печальная…
С вами забуду все страсти и скорби я,
Яхния, и мамалыга, и чорбия!
О, моя милая, нежная, странная,
La revedere, Звезда Безымянная!
СЕНТЯБРЬ
На свет звезды наплыли тучи.
Сквозная вечность моросит.
Сентябрь, как неизбежный случай,
Мечом дамокловым висит
Над лужей глянцевой, фонарной,
Над тлеющей на ней листвой,
Рифмуя группой и попарно
Дворы с домами, дым с трубой,
Грибы на пне, пустой скворечник,
Причесанный под зиму сад…
Сидит озябший человечек
К огню поближе, как солдат,
Что дремлет, радуясь привалу,
Не вспоминая долгий день.
С приходом ночи набежала
Тень на пригнувшийся плетень,
И в акварельно-мутном небе,
Не зная, быль она иль небыль,
Ворочается грузная Душа,
Стоцветным сумраком дыша.
Ольга ДЕНИСОВА
Поэт, прозаик, литературный критик. Родилась в городе Рассказово Тамбовской области. Окончила романо?германское отделение филологического факультета МГУ им.
М. В. Ломоносова. Автор многочисленных публикаций. Член Союза писателей XXI века. Живет и работает в Невской Дубровке (Ленинградская область).
ПЕРЕВОДЧИК
Дацан, мечеть иль синагога,
икона, месса, Будды зрак…
Мы просим мудрости у Бога,
почти никто не зная, как
просить и где поставить точку,
иль многоточье, иль тире…
Я в Храм иду, я знаю точно,
что не сумею, не пере-
веду на наш язык несмелый
ни слово дивное Его,
ни черный плат,
ни вечер белый,
ни Воскресенья торжество.
И надо ль истекать словами,
мольбами, пением,
когда
уже взошла, парит над нами
предвечно юная звезда,
когда свеча пред Ликом тает,
и не до праздничных "осанн"?
…Душа — безгласная! — взлетает
к обетованным небесам.
МУЗА
Муза жила в электричке.
Щурила глаз и кивала.
Мне сигареты и спички
("Ладно уж!") — подавала.
Осень плыла за окошком
С яркой такой листвою…
"Ну, пореви немножко.
Пишешь — и Бог с тобою!"
Рифмы шептала мне в ушко,
Гладила, душу грела.
Муза, моя подружка,
Рядом со мной сидела.
Лучше целебных касторок,
Ангела благосклонней,
Ровненько в восемь сорок
Ежилась на перроне.
Словно ей было не велено,
С поезда не сходила,
Только вдогонку медленно
Спину мою крестила.
ГОЛЛАНДСКАЯ НАРОДНАЯ
Пробивалась луковица
Тоненьким тюльпаном…
Пришивала пуговицы
Я к твоим карманам.
Чтобы мелочь медную
Ты туда не складывал.
Чтобы душу бедную
Больше не обкрадывал.
Шуточка печальная
Все-то нас смешила,
Как себя нечаянно
Я к тебе пришила.
РАССТАВАНЬЕ
У расставанья вкус не горек.
Немного терпко, но пойдет.
Как будто бы катались с горок,
Да рухнули на мёрзлый лед.
Наверно, подошли пределы
Следами маленьких волчат.
И вот — душа, и ум, и тело
Отговорили - и молчат…
Во рту растает поздней сливы
Такая сладостная синь…
Уходишь?
?Что ж, — скажу, — счастливо!?
И тихо прошепчу: ?Аминь!?
ПЯТЬЮ ПЯТЬ — ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Никакого, право, пониманья!
Двадцать лет безмерной пустоты...
Отцвели без слез, без упованья
Никому не нужные цветы.
Два слепых с рожденья человека
Не прияли в души горний свет.
?Нам с тобою? скоро четверть века —
Только свадеб не было и нет.
Объяснить, да изъясниться нечем.
Мои речи — как в песок вода.
…Столько сделала шагов навстречу,
Что ушла неведомо куда…
Зинзивер № 10 (30), 2011
КРАТКИЙ МИГ
Уж
Уж был до ниточки ужат,
рожал таких же узких, длинных
он бесконфликтненьких ужат,
уже с рожденья сжавших спины.
Ни яда в них, ни страха в них,
ну, вот — не боязно ни капли!
Уж был
как лаконичный стих,
как тот прекрасный, краткий миг —
от рождества до клюва цапли.
Он не мечтал о синеве
(жить, лишь за мошками гоняясь?) —
Рожденный
ползать, извиваясь
в густой бессуетной траве,
не норовить ни в глаз, ни в бровь,
попить росы, поплавать в речке
и греть на теплом солнце кровь,
свернувшись в скользкие колечки.
Ни тяжкой думы на челе,
ни страшных снов, ни жертвы духу,
лишь тихий шорох по земле,
неслышимый людскому слуху.
Жизнь человеческая
Выживание? Нет, выжигание.
Вызывание прошлого тщетное.
Уходящее, злое, заветное,
выворачивающее знание.
Перекрестное это рыдание...
В тонком сне не тебе ли приснится —
Не шлагбаумная граница,
а нырок
и потеря сознания.
Умирание? Нет, увядание.
Разлагающаяся природа,
наступление нового года,
в чем-то новом себя узнавание.
Поругание? Нет, понимание.
И выуживающие сети
(Что же делать! Они еще дети!),
И прощение, и покаяние.
Июль
Степи, лес и сплошной покой,
Зной и речка течет, сверкая
Посеребрянной чешуей,
Бессеребренница живая.
Не пейзаж — богом сданный храм,
Где прозрачных стрекоз мельканье
Мир не делит на пополам,
А связует все мирозданье.
С родниковой водой испей,
Чтобы сбросить с души вериги,
Этот образ, живущий в ней,
Как сюжет из великой книги,
Повторяющийся в веках
И не ведающий остановки,
Где пасутся на васильках
Богородицины коровки,
Где цепляет простой репей
Душу буйным своим цветеньем,
Где и маленький муравей —
Сознает свое назначенье!
Триптих ?Июнь?
Каприз природы
?Достать чернил и плакать...?
Борис Пастернак
Июнь. Заснеженная Прага.
В Европе — жуткий катаклизм.
Всю нашу удаль и отвагу
Сковал ужасный пароксизм.
Мечтали — пляж, а вышло — пледы.
Февраль, и то теплее был!
Всплакнуть?
Чернил к несчастью нету.
И где теперь достать чернил!
Вокруг гламурненькая древность,
Туристский рай...
Нам все равно!
Ну, черта ль нам, что тато певност
Била заложена давно?!
К себе зову на День Смятенья
друзей.
Мы будем пунш варить
И о глобальном потепленьи,
Сев у камина, говорить.
Детство
?Только солнце, только ветер,
Только радость впереди?
Город южный.
Дом радушный.
Помнишь неба глубину?
Мы ходили на ?Картуша?
И купались на Дону.
Помнишь бабушкины зразы,
Борщ и пончики горой?
Надо было съесть все сразу.
Чтоб не есть — не шли домой.
В детстве ведомо ль, как надо
Жить?
Мы жили просто так...
Громогласные цикады,
Говор южный: ?шо? да ?як?.
Кипарисовые свечи,
Отцветающий каштан...
И облупленные плечи,
И линялый сарафан.
Все равно, во что одеться,
Сколько спать и где бродить.
Только счастье!
Только детство!
?Только радость впереди...?
Иван Купала
?В ночь под Ивана Купала собирают и
заготавливают на весь год живую воду...?
Ты выйдешь в ночь,
в провал бездонный,
Ты руки к небу вознесешь,
И обожжет тебе ладони
Звезда, колючая, как еж.
Ну, значит, все идет, как надо.
Все сбудется, к чему готов.
Ах, Боже мой, ночь звездопада!
Ночь воплощенья вещих снов!
Что разглядишь в такую темень?
Вон на полянке под луной
Руками плещут,
пляшут тени
И поиграть зовут с собой.
И в черной памятливой пуще
Своей проходят чередой:
Русалки, папортник цветущий
И пруд с живой уже водой.
* * *
Старый год уходить не хотел.
Он любил нас, он был к нам привязан.
Вот и в небо салютом взлетел —
Чтоб смутить нас — навеки и сразу!
Он старался, как будто ему
Кто-то свыше дал шанс не исчезнуть —
В снежный шторм этот, в ту кутерьму,
Что полна обещаний бесчестных.
Он хотел задержаться в дверной
Суматохе, смешаться с толпою.
Отягченный чужою виной,
Он кричал нам: ?Я многого стою,
Продержусь, пригожусь, устою!?.
Мы ж шампанское в лед водружали.
Мы вливались в тугую струю,
Мы чего-то волшебного ждали...
Все куда-то хотели успеть —
Только вот спотыкались невольно:
?Приходи на меня посмотреть!
?Приходи! Я живая. Мне больно?.
Поэтоград № 11 (26), 2012
Дело знакомое
Вновь родившаяся мошка
умирает понемножку.
Думала, что жизнь без края,
думала, не надо рая.
Он повсюду — этот рай.
Счастья, впрям, хоть отбавляй.
Там тусуется, там пиарится,
там с другою мошкою спарится.
Рядом мудрый серый кот
наблюдал ее полет
на закатном красном солнце
через мутное оконце.
Думал, глазом поводя
на слезинку из дождя:
"Пусть потешится — дело знакомое! —
неразумное насекомое".
* *
Двум уродцам по жизни однажды свезло:
В старом цирке их глупое счастье свело.
Потешались над ними коллеги:
"Ты смотри, как влюбились калеки!"
Но питала его неуемную страсть
И разутая в смехе беззубая пасть,
И разодранный визг ее голоса,
И сожженные химией волосы.
Полу-женщина, полу-мужчина навек —
Может, в сумме и выйдет из них человек?
Ведь друг другу они не прохожие,
Ведь они, как две капли, похожие.
В смертном мире нельзя так бессмертно
любить.
Ну, а кто бы их этому мог научить?
Им успело отсутствие опыта
Лишь шепнуть неразборчивым шепотом,
Что не надо бы так, что не надо бы так.
Но дурак не поймет.
Он на то и дурак.
И что вместе им быть лишь два годика,
Не предвидели
два уродика.
А потом, как бывает всегда и везде,
Разбежались круги по стоячей воде.
Но любовью своею недолгою
Они все наши нервы издергали.
* * *
Домой за полночь к бабе Мане
Веселый пьяный муж пришел.
Она ему: "Иди ты в баню!"
А он взял веник и пошел.
Водой колодезной умылся,
Чекушку верную допил,
Снял ватник свой, перекрестился
И жарко печку затопил.
Он сам с собою вел беседу,
За печкой громко пел сверчок,
А с потолка взирал на деда
Сомлевший в паре паучок.
Окошко плавилось, потея,
А пьяный морок отступал,
И дед лупил себя по шее
И по всему, что доставал.
Он на крыльце курил устало.
"Неужто жил — без дураков —
Когда-то кучерявый малый
С улыбкой полною зубов?"
А после видел, засыпая:
Над ним склоняется рассвет
И баба Маня — молодая,
Румяная, как маков цвет.
Ирина ГОРЮНОВА
……………………………………Ирина Горюнова…………………………
Дети Ра № 8 (154), 2017
ЭТИ РУКИ
* * *
Видишь вьются узоры дорог на моей руке?
Начало каждой, как взлетная полоса,
Хочешь, взлетай, но не уходи в пике,
Нам еще рано полностью в небеса…
Можно в спиралях тел по земле скользить,
Словно по краю пропасти следом в след,
Пусть наш рейс промежуточен, как транзит,
Ты посмотри, какой за окном рассвет!
Ловко стираешь шрамы с меня рукой —
Ловчий птиц, удачливый в ремесле,
Кто-то грезит в любви обрести покой,
Мы не те, кто может быть в их числе.
* * *
Эти руки меня обнимали когда-то любя,
Эти руки дрожали, вмещая в ладони младенца,
Эти губы меня целовали, не помня себя,
А теперь в каждой фразе они выдают чужеземца.
Эти чувства прошли, мы живем в обнищавшем приходе,
Даже боль, словно нищенка, пятясь, спешит за порог,
Ничего необычного, все это в нашей природе,
Но фальшиво молясь, мы киваем, что это все бог…
Это он, а не мы, нам назначил все девять кругов,
Это он нас столкнул и решил, что отныне мы пара,
Это он превратил нас с тобою в заклятых врагов,
Искусил нашу веру, распавшись на грани кошмара.
Мы забыли про то, что когда-то так значило слово,
Мы не помним, что слово есть бог и оно — мирозданье,
Мы живем как чужие, живем напоказ бестолково,
И порочность всех чувств подтверждает немое молчанье.
А когда-то на коже моей рисовал свои клятвы,
А когда-то меня обнимал всей летящей душою,
Ведь тогда мы любили и были поистине святы,
И не знали, что каждый лишь создан неловким левшою.
Эти руки теперь для того, чтобы не подпустить
На дистанцию, что резонансом так явно струится,
Эти губы нужны, чтобы больно к кресту пригвоздить
И для верности словом ещё от меня откреститься…
* * *
Ты говоришь, что держишь меня в руках,
И убеждаешь, что это не сон, а явь,
И пульсируешь снова в моих висках —
Я живу, близнецом тебя переняв…
В этой сказке Оля не верит Яло,
Миром правят Абаж, Нушрок, Анидаг…
Это ложь, что добру тогда повезло,
Ведь по сути здесь каждый встречный — враг…
Как ни крути, Йагупоп — это наш король —
Символ марионеток средь масок лжи,
Дай я тебе сейчас прошепчу пароль,
А ты громко, вслух мне его скажи…
И не отпускай меня, продолжай держать —
Ты же Гурд в Башне смерти — ты мой герой,
Пусть победы нам тут не одержать,
Ты в финале станешь моей стеной…
Поэтоград № 31 (288), 2017
ОРУЖИЕ ПАМЯТИ
* * *
Трогая тьму, я слышу твое дыхание
И вслепую тебя нахожу наощупь,
И каждый раз прохожу одно испытание —
Сквозь других пробираясь нелепую толщу…
Время наше льдинками тает на языке,
Воздух плотен древней арабской вязью,
Тает солнце наше рукой в руке,
Иезуитской и извращенной казнью.
Отпевает нас монотонный дождь,
Слишком экранным и искусственным жестом,
Пусть под софитами камер, но мне пришлось,
Разоблачившись, стать первозданно честной…
* * *
Губы жестки мозолями поцелуев —
Слишком лживых, впивающихся до крови,
В небо немощно сколько шептать алилуйя
И ладонь твою бьющую снова ловить
Для поцелуя, подставляя вторую щеку —
Красным зудом на коже ее тавро,
Обращать на заре свой взгляд к востоку
Смысла нет, когда ты лишь его ребро,
Если хрип лишь немой твой сипит из горла,
Пережатого искушенным Адамом, —
Это снимают на пленку дешевое порно
В главной роли с тобой, что довольно странно…
Хватит под ноги падать, а не в ладони,
Незащищенный ему подставлять живот
И мечтать, что в сплошной череде агоний
Здесь, сегодня один из двоих умрёт.
* * *
Бессмыслица, бессонница, беспутица,
Бессильница, бескрайница, бескрылица —
Он верил, а она врала, что спутница,
Но в страшном сне такая не привидится…
Бескровница, бесплатница, бесплодница,
Безумица, бессвязница, бессердница —
Кому-то может кажется, что модница,
Но рядом с ней земля твоя не вертится.
Бесславница, бесследница, безмозглица,
Беспорница, бесстыдница, бессчетница —
Таких сто тысяч оптом или в розницу,
А он гордится, что его любовница…
* * *
Расскажи, промолчи, полюби, как никто никогда
Не посмел это сделать в мышиной своей несвободе —
Если не был в пустыне, не знаешь понятья "вода",
За мечтою бегущий, ты в ней откровенно бесплоден…
Можешь снасти свои в этом море кидать без конца,
Чтобы рыбы твои чешую обрывали в капкане,
Безнадежные стоны в ловушке не тронут творца —
Этой рыбы еще завались не в одном океане…
Эта рыба не плачет, лишь бьется в своей немоте,
Обреченно танцует на палубе старого судна,
И палящее солнце, как смерть, вопреки темноте,
Что сейчас недоступна — ей кажется истинно чудной…
Полюби, промолчи, расскажи, все, что знаешь про грусть
И бессмысленно пусть все же тлеет слепая надежда,
Пусть я снова в стихию свою никогда не вернусь –
Я плыву в этой новой, воздушной, небесной, безбрежной…
* * *
Вы знаете, как сверкает блесна в заре
восходящего солнца?..
Переливается заманчиво, чтобы пир показался сладок…
Только искушенный рыбак затаивает дыхание,
И зуд добычи трепыхается у него между лопаток…
Ведь кажется, что весь мир на мгновение
в искушении замер,
Ожидая, насколько заманчива этого крючка наживка…
Профессор, сейчас и здесь, —
это вы провалили экзамен —
И в руках держали удочку вместо скрипки…
Подмастерья считали вас богом, ловили жесты,
Определив, что вся сила ваша в татарских генах,
Это вы учили их азам вместо сложных квестов,
И они, как дети, лажали в несложных сценах…
И вы сами, по сути такой ребенок —
мы ловили символы-откровенья,
Погремушкой наживка скользнула над правым плечом,
Как нельзя поверить, что между историй
бывает третий,
Так и в то, что ценное можно обычным открыть ключом…
* * *
Ты спишь в одиночестве вместе с домашним котом,
С тобою лишь он и ненужный, ушедший фантом,
Тревожащий стыдностью злых и растаявших ласк,
Зажившие шрамы по новой наносит дамаск —
Оружие памяти рвет твою душу и плоть,
Диагноз понятен, но эту болезнь побороть
Нет сил и стремления к новой грядущей весне,
Бежишь обреченно по черной своей полосе…
Твой кот не урчит, недовольно виляя хвостом,
Его раздражает, что с вами есть третий — фантом —
Его не царапнуть и не за что даже куснуть,
И кот, как и ты, очень часто не может уснуть.
Бессонница подлая мучит обоих жильцов,
А все из-за призрачных этих твоих подлецов,
Что рай обещали, но ввергли в пылающий Ад,
Ведь так безысходна мелодия их серенад…
Ты бредишь ночами и плачешь, уткнувшись в кота,
Виляет хвостом по ночам для тебя пустота,
И надо проснуться от морока этих ночей,
Но как не пустить в свое утро опять палачей?..
Иллюстрация: Гюстав Кайботт
Дети Ра № 8 (142), 2016
ЭТО НЕ ИГРА
* * *
Отче, скажи, почему я так: то в болото, то в яму, в куст,
То потянет на север, а то на юг — и мечусь я, опять мечусь,
Поцелуи ветра ловлю взахлеб, по ночам отдаюсь волнам
И грешу неистово, словно стыд и неведом моим губам…
Я опять томлюсь и ловлю твой взгляд, и сплетаю пальцы, и льну,
И когда выгибаются страстью тела, то опять я иду ко дну…
Что же ты мне не дал покой, тихий разум и вышний свет?
Ты же сам меня сотворил такой… и не ври мне стыдливо ?нет?.
Торжествует жизнь, я лечу по ней, несмотря на конечный маршрут,
И не смей, — я кричу, — не смей, говорить мне, что все умрут…
* * *
Я буду в тебя просыпаться звездами, кружить тебя ветром, любить волной,
Петь колыбельные полусонно и представлять, будто ты иной:
Будто не можешь сделать больно и совсем не такой, как все,
Да и живем мы на чудном острове, а не в средней ее полосе.
Я буду играть с тобою в секретики, пихать скелеты по всем шкафам
Так чтоб они, черт дери, не вылазили и не шарились по углам.
Иногда скажу, что ты нынче водишь, а я прячусь, ведьмой удрав в леса,
Но на самом деле — сижу и плачу, не сумев сохранить лица.
Мне мигрень принесла из прошлого рвоту, стыд и занывший шрам,
Но ведь ты ни при чем тут, родной, хороший мой, нежно гладящий по швам,
Расходящимся, кровоточащим, раздираемым мной самой —
Мертвецы встают на урочищах и стоят за моей спиной.
А ты веришь мне и когда я вру и фальшивлю, как сто чертей,
Я и там, и тут нахожусь в плену раздирающих зло страстей…
Ты небесно чист, я чумно грязна и от этого все страшней —
Перейдя предел, убегаю в ночь, соблазняя чужих мужей.
Не ищу тепла, не ищу любви, забирая наискосок,
И все жду, что ночью один из них мне прострелит насквозь висок.
Видишь, мальчик светлый, любимый мой, эти сказки — из ста скорбей,
Уплывай-ка ты поскорей домой на ближайшем из кораблей.
Ты забудешь прошлое, словно сон, и проснешься от этой мглы,
Мудрый ветер ночью со всех сторон запоро;шит мои следы…
* * *
На коктебельских развалах
Выбираешь фонарики счастья,
Из рук продавцов усталых
Берешь, чтобы возвращаться,
Загадывать сны и желания,
Сжигая их сердцевину,
А глубина подсознания
Верит наполовину
Отчаянно, безнадежно,
Почти не дыша от страсти,
Что счастье любви тревожное
Не вскроет твои запястья…
* * *
Я не знаю, где ты, и кричу ?Ау?,
Надрывая голос, я тебя зову,
Ну а ты не слышишь, словно это сон,
Где-то тихо слышен колокольный звон…
Может, отпевают или свадьба там —
Смерть за жизнью ходит прямо по пятам…
А я у калитки все томлюсь и жду,
Словно вместе жизни так навек сложу…
Но в ответ мне плачет стылый, звездный след:
Уходи, ты в прошлом, близится рассвет…
* * *
Если верить в сказки, в детскую игру,
Можно провалиться с кроликом в нору,
В Зазеркалье просто, нужно лишь играть,
В ней не страшно даже дважды умирать.
Только Зазеркалье — это не игра,
Созданная чьим-то росчерком пера,
В Зазеркалье страшном мы с тобой живем,
Даже если правды не осознаем.
Понарошку раня, дни свои влачим,
Находя для боя множество причин.
Но наш мир фантомный, он реален ведь,
В нем по-настоящему можно умереть…
Поэтоград № 37 (242), 2016
ЛИНИЯ ОТЧУЖДЕНИЯ
* * *
Прибегаешь к богу, а там закрыто,
Стучишь ему: срочно мне помоги,
Я устал просеивать через сито
Все обиды и горести. Ну, спаси!
Чего тебе стоит, ты же Всевышний,
А у меня рутина, земная жизнь,
Я тебе тоже какой-то ближний,
Ну, ты хоть как-нибудь докажи!
Слушай, открой, я к тебе ненадолго,
Выплакать боль и припасть к руке,
И суметь собрать из осколков
Душу, зажатую в кулаке…
Вот она, видишь, сломала крылья,
Ты же ведь знахарь, бог, — залечи,
Гибнет от холода и бессилья,
Так освети ее, освяти…
Да, я каюсь, забыл и пре;дал,
Много работы, других проблем,
Сраму не и;мал, стыда не ведал,
Строил маленький свой Эдем…
Что ты молчишь, не пустишь все же?
Ты решил меня проучить?
Типа с таким не мешает строже,
Чтобы старшим не смел грубить?
Эх, милосердный, ну как ты можешь,
Повесил табличку: ?Ушел в кино,
Вино закончилось, буду позже?…
Ну, это, право же, бог, грешно
Так бросать своих подопечных,
А все из-за яблока в том саду,
У тебя, вот, к примеру, вечность,
А я к смерти вперед иду…
Ну, скажи, разве это честно?
Ты ж втихаря колоду крапил.
Ты, Господи, шулер, хоть и небесный,
Ты нас когда-нибудь всех любил?
Снова молчишь, даже если нужен,
А ты ведь не должен сдаваться, нет,
Наоборот, того, кто недужен,
За уши надо тащить на свет.
Ладно, я понял, ты спишь в берушах,
Глотнув снотворного и вина,
Посчитав, что все грешные души —
Лишь мерещатся с бодуна…
* * *
На черную нитку жизни
Нижу я жемчужины боли,
Нижу я дурацкие мысли
И результаты безволий
Поступков не слишком умных,
Жестокую чью-то жалость,
Фальшиво стенящие струны
И все, что еще осталось:
Иллюзии и надежды
На оазис в пустыне
И вымоленную нежность,
Не вяжущуюся к личине…
И плачут душа и сердце,
И бусы почти готовы…
Но как для единоверца
Откровенье Иова —
Они бесполезны для счастья…
Сакральны иллюзии мига,
Лишь чтобы навек попрощаться…
Бросай же дурацкую книгу
И эти черные бусы…
* * *
Я посылаю в небо бумажный фонарик счастья.
Летит он над океаном в дыхании странного ветра
Туда, где сегодня живешь ты,
к твоим музыкальным запястьям,
Не слушая предупреждений от глупого метеоцентра…
Какие шторма и бури? У нас лишь попутный ветер,
И огонечек греет фонарика сердцевину,
чтоб лучше к тебе летел он.
Когда же настанет утро, а, может, настанет вечер,
Окно распахни навстречу. И нет больше в мире целом
Таких же, как он, безумных, преодолевших преграды,
С горящим нутром и сутью, летящих всему вопреки
На звук твоего фортепьяно и лучшей твоей сонаты,
Мечтая просто коснуться с любовью твоей руки…
* * *
Наши страданья не вечны,
Так же как наша любовь —
Жизнь — она все же конечна,
Это понятно без слов.
Но со словами иль молча
Травим любовь день за днем —
Это характер мой волчий
Дверь закрывает в альков.
Это мой нрав и привычки,
Ты тут совсем ни при чем —
Сил нет терпеть истеричку,
Ей подставляя плечо…
И ненасытное ?выжить?
К новым форматам зовет,
Только бы душу не выжечь,
Что столько боли дает…
Только бы вовремя двери
В новую жизнь распахнуть —
В старой — замки заржавели,
Разве ее отомкнуть?..
Смотрим слепыми глазами,
Мертвый язык говорит,
Рвем мы друг друга когтями,
Там, где сильнее болит…
Глухи к словам или стонам,
К мертвому телу любви…
Господи, дай по закону
Врозь развести корабли.
ЛИНИЯ ОТЧУЖДЕНИЯ
Рассказать, как душа у меня тобою болит?
Также как лист, что застыл в леденеющей луже,
Или как в атмосфере Земли сгорает болид,
Будто орган отрезанный, словно он все еще нужен,
Не увечному телу, познавшему суть ампутации,
Разве как-то возможна бывает фантомная боль?..
И разрыв для тебя, — факт неловкой такой ситуации,
Где разгадан случайно шпионский несложный пароль…
Рассказать ли тебе, как цедила слова на санскрите,
Через мертвый язык выражая кипящие чувства?
Ковыляла я прочь, как ребенок при остром рахите,
И кричала как жертва в ?удобнейшем? ложе Прокруста…
Средь извилинок мозга танцуешь свой танец змеи,
Пока я вишу на кресте под иудовым солнцем,
И насмешливо, вскользь, проходя, мне бросаешь ?живи?,
Забавляясь, что спазмы колотят смешного уродца…
Ты ведь продал за грош каждый атом единой гармонии,
Километры полотен из страсти, любви, вдохновения,
Самый жуткий твой дар — бесконечно продлять агонию,
Жизнь и смерть не мне — я на линии отчуждения…
* * *
Хрупкие пальцы ее лихорадят по клавишам,
Птицы же слов скуповатых летят по страницам.
Сколько, родной, ты кидал в нее камень за камушком,
Хрупкую душу заставив в итоге разбиться?
Сколько мечтаний любимой спустил, не торгуясь,
Страсти стыдливой ее и такой безответной!
И ожиданьем любви терпеливым любуясь,
Сам ты позволил ей стать поцелованной ветром…
В ней для тебя жили тысячи солнц, сотни ватт,
Но ты подвесил свой меч над ее головой
Будто бы… нет, не купил даже — взял напрокат
И позабыл, заперев про запас в кладовой…
Полно, теперь ты жалеешь хрустальных осколков...
Яркие брызги, что где-то лежат под ногами?
Шепоты страсти над нею давно уже смолкли,
Что же их с ветром ты все еще числишь врагами?
* * *
Окон желтые зрачки
Манят сладко несвободой,
там за шторкой паучки,
сотворенные природой,
паутинку все плетут
от проема до проема
и гостей к себе зовут
для почетного приема.
Тонкий месяц, острый серп
Напророчит чью-то смерть,
Жатва ночи не видна —
На ущерб пошла луна.
Тихий всхлип и никого,
Ночью так предрешено.
Только желтый смерти глаз
Из домов глядит на нас.
* * *
Алый парус облаков
Ты зачем загадкой манишь?
Льстишься ветром у висков,
Льнешь пока, но насмерть ранишь.
Горьким ветром налетишь
И дождем потом оплачешь…
Что ж ты, девица, горишь
И лицо стыдливо прячешь?
Перезвон колоколов
Кличет в храм уже невесту,
Но проворен душелов
Балаганного оркестра.
Алчный рот его тавром
Стоны пьет и кожу жалит,
Лихоманкой напролом
Он девичий разум палит.
Позабыть ей суждено,
Все что ?до? когда-то знала —
Красной струйкою вино
Ей уста навек сковало.
Стихи И. Горюновой иллюстрированы работами художников Алексея фон Явленского и Августа Маке
Зинзивер № 7 (75), 2015
РЕЛИГИЯ ДУЭНДЕ
* * *
Зашкаливает ритм перкуссий ханга…
Дарбука, бубен, тамбурин и бесы
Кружатся звуками обряда на постели,
Алтарным ложем ставшей вдруг внезапно.
И кастаньеты бьются о прибой, взрывающий
Тела насквозь… Фламенко цыганской страстью
Выгибает в пляске танцоров, безумству
Предающихся… Дуэнде — душа фламенко
Царствует меж ними, сплетая пальцы в лихорадке.
Жара… Шаль простыни, обвившей женский стан,
Стреножит доминантные аккорды… Молчи… Плыви…
Как плавен портаменто… до боли… Плач гитарный
Слышен… Огонь дуэнде — облик штормовой у моря,
Где воедино слившись, бьются две стихии в шаманском
Танце… Кто познал дуэнде — тот никогда его не променяет
На липкую подделку… Безумный, терпкий, плавящий самум
Что выбил из-под ног опоры разом, кипящей платиной тавро
На души ставит, и одичалые апостолы его одну лишь
Истину отныне прозревают. Немыслимый восторг канон
Ломает, и геометрия становится текучей. Религия дуэнде
в поединке, который длится вечность в битве крыльев…
* * *
Я в тебе притаилась бесконечность вселенных назад
И дремала веками пока клевером губ не обжег мою душу…
И свирепая царственность равнодушного взгляда
василиска жестокого иссекала из подчиненного тела
ведомую душу… Шифровала в них код генетический новый
сбивая частоты… те, что были когда-то но явно уже устарели…
Программируешь бог Интернета паук свою новую сеть-паутину
Интерфейс двух систем сопрягая… но есть и проблема —
ведь одна из систем нестабильна…
Напряжение скачет — провайдер попался лукавый…
* * *
И колокольчики вдруг разбудили заброшенный сад,
Где осенний ковер из изношенных листьев-заплаток
Похвалялся шитьем золотым перед голыми ветвями
Стылых, смущенных деревьев, пеленою тумана неловко
Скрывающих черный свой срам… Это ветер шальной,
Проносящийся мимо по кронам, виноват в вакханалии
Поздней, случайной, залетной… Это он вырывает из сна,
Сладкой дремы, а сад, протирая глаза и прищурившись,
Мнит, что он видит впереди вырастающий, жаркий,
Зеленый оазис… Но ведь это обман и мираж, демонический
Хохот подступающей льдистой зимы беспощадной,
Где льдинками ВЕЧНОСТЬ слагает замерзший, беспомощный
Кай… И была ли вообще в мире Герда, сидящая с розой,
посреди января так бесстыдно расцветшей в горшке у камина?..
Я убью тебя, сказочник — во спасение лжи не бывает…
* * *
Врываешься бесчинственно и нагло…
на полуслове пьесы, словно ты герой
ее главнейший, режиссером задействованный
хитро в нужный срок… Твоя партнерша,
Забыв слова, стоит, оторопев, пока ее берешь ты,
как добычу, настигнутую в яростной погоне…
будто хищник, хватающий за горло жертву…
И с наслажденьем язык твой трогает набухшую от крови,
в адреналиновом апофеозе венку… Ты — Хищник-бог,
что длит агонию от жизни до нежизни, прижав к земле,
Что в землю и уйдет, когда он перекусит пуповину…
Ах, сладко ждать и жить в мгновенья эти и жертве,
и ее владыке… Вот роскошь бытия — дыхания сливаются в одно,
и ты уже ревнуешь, как безумец, ее и к смерти, нежно лижешь ранки
и согреваешь телом, будто та — дрожит от холода…
Ш-ш-ш… милая, — на ухо шепчешь ей, —
Ш-ш-ш… мы ещё живем и мы нетленны…
* * *
Слышу, как по крышам пальцами звонко стучит дождь, воображающий
ее перкусионным инструментом… тянет свои руки с неба, ссылаясь
на одиночество безбрежности, глупость облаков, мимолетность птиц,
распущенность гроз, божественное безумие бога, творящего в стиле
артхаус… Он плачет, захлебываясь пьяными слезами, забрасывает
тысячами лепестков яблоневых, поет под окном серенады, подглядывает
в окно будто мальчишка, надеющийся увидеть девочку без платьица…
Всхлипывает в нетерпении… Подобно рыбаку, взрезающему чрево рыбы,
мечтает, что когда-нибудь погрузит пальцы в трепещущую плоть и
тогда станет подлинным властелином… Грезит, лаская тех, кто доступен
и шепчет: ты моя рыба, я — твоя стихия… Плыви в меня, рыба,
мы созданы друг для друга… Бросаюсь в него с головой, признаваясь
стыдливо: знаешь, я же безумная рыба, из тех, кто может лишь против
течения… вверх… по водопаду… иначе — сразу тону…
* * *
Верлибры не всегда бывают белыми, но и черными… новорожденными
котятами они вылезают из чрева, попискивая, когда потерявшаяся душа
плачет обиженным ребенком… Захлебываясь, та забывает дышать, а
без воздуха и отсутствия света окрас эмбрионов делается антрацитовым.
Доминантные гены папаши-мрака проявляются в лицах детей с темными глазами
и узким ртом, скрывающим до поры цикутье жало… Они играют погремушками
из черепов, требуют на ночь колыбельные плакальщиц, идущих за гробом
мертвеца, вычитают на уроках выбывших из этого мира от еще условно живых,
складывают пороки, умножая их на беды и возводя в куб, играют на нервах
и диджериду, состязаются в проворности и ловкости, подставляя подножки…
старательно рисуют на бумаге отца и мать, гримируют молодость под зрелость,
а ту под старость, пишут страшные сочинения-сказки про черную руку, душащую
тех, кто откроет ей дверь, и любят играть в инквизиторов, с детства тренируясь
в скаутских лагерях разжиганию розни и костров… а дома, в детской, маленькой
гильотинкой отрезают головы любимым игрушкам, радуются и гулят, когда
отсекают их с одного удара, и, обсыпанные опилками, довольные, бегут на кухню,
требуя сладенького…
Потерявшись, не пишите верлибров, зажимайте рот и срочно,
срочно бегите в абортарий — не всему следует давать жизнь, что бы ни говорили
святые отцы церкви в своих откровениях…
Футурум АРТ № 1 (11), 2006
Тавтограммы
АЗБУКА АССОЦИАЦИЙ
Абвер — абсолюта алес,
Абстракция аллегории
Аллаха, ангелы об арии
Астарты
Бормочут.
Бесы Борхеса беседу с
Бахусом и Буддой...
Бога балетом баловать
Боли...
Безумец Бодлер — Баяна
Вызов.
Вольтер волочет визгом
Вирша воск. Велес
Восстал в ввысь века
Грозно. Гитлер —
Гороскоп готики,
Гадать горе гибрида,
Гомункулус
Дышит,
Дегтем добив дубль —
Дурачится дурень,
Доказывая догмы
Евангелия.
Если едет ера*
Естество...
Ехидны едкий ежедневник,
Езус!
Ёрничать взъяренно —
Ё-о-о!
Жизни жалом жгли
Жизель.
Женщину? Жестоко.
Жаль!
Зори, закаты Запада —
Западня, залитая злом.
Звенеть запалом звезды
Зорко...
И не искать искры...
Исида истомлена
Истиной Иоанна,
Исуса.
Ид —
Катит. Код Кортеса
Колесом козней.
Кибела — караваны крови
Красит краской
Лиловой, льстя ловко
Ловцам Локки.
Лампада лиры —
Ложь логоса
Лоском...
Льдом...
Медом...
Медленно Магритт
Мучит модели мозга.
Малевича мрак мысли —
Морг мертвым.
Модильяни — мистраль.
Новый наездник неба —
Нуриев.
Никон в норы, ничто —
Набат нибелунгов.
Новость невежи...
Ниже...
Определись!
Облако оставило отзыв:
Оратория "Ом!" —
Оплавила органы
Оргазма одой...
Осколки
Пуантилизма Пикассо —
Паутиной портрета...
Пантагрюэль — Паяц
Похоть пустую в порах
Пота.
Плыть в пустоту
Плутархом,
Разжать руки разом...
Ромул, Рэм, Рим
Роста робость рассудка,
Рок речи ранил...
Риска родео.
Светает.
Солнце сияет — Сольвейг!
Стада старух сонмом,
Сворой собак.
Стабильность смеха —
Скол.
Танец Тацита.
Тимпан Тоски
Тоскою творца томной —
Тога тирана. Только...
Тишина.
Убогий уд унылый,
Ужас укора. Умер?
Устье урагана
Убит увалень,
Унисон утопии.
Уникум.
Фокстрот Фаулза —
Фантазии фимиам.
Фигура факира
Факелом фиолета:
Фас! — ФОЛ! —
Фикция...
Хитро!
Храм хрупок хрустом
Хижин. Химеры.
Хазары хохотом
Харакири —
Хилость хурмы.
Холод.
Циклоп — циник цвета.
Цирцеи цимбалы
Царят.
Цигун Цезаря —
Цокот.
Часов чары — черты
Чехова,
Часовщик чертов!
Чума? Чудо!
Чарли Чаплина чулан
Чадом.
Чайковский!
Шаман — Шивы шалость.
Шорох шума... Шуберт,
Шопен, Шуман — шлют
Шок.
Шизофрения —
Щетиной Щедрина,
Щеголем,
Щербатой щукой,
Щелчком щиколотки...
Щеколда.
Эллада эклогой
Эллинов, этрусков.
Эриний эхо — Этна,
Эпатаж эпохи —
Эмансипация.
Юлой Юпитера —
Юмора юдоль,
Юлия юность юродива
Ютом...
Юдифью...
Янус — языка явь,
Язва Яхве,
Ядро ястреба,
Язычество —
Я.
2005
Дети Ра № 6 (104), 2013
В ТАЙНОМ МАНУСКРИПТЕ
Химеры
Смеркается, иллюзии плывут
По той реке, что люди кличут жизнью
Амур хохочет, пролетая высью
Мы на земле построили редут
Влюбленные нас просто не поймут
Что мы тут греемся, бродяжьим духом полны,
На небе облака рисуют волны
А мы на стреме между тех и тех
Мы врем себе, что это и не грех
Химерами потешиться упрямо,
Когда б спасти могла нас наша мама
Мы отказались бы от цирка и от бреда
И позабыли, кто нас первым предал.
Минареты
У нас с тобой прелюдии без встреч,
Размолвки сразу стали расставаньем
Мы как верблюды в строе караваньем
Идем. Перед глазами хвост,
простите, задница переднего верблюда
И главное обеденное блюдо —
Колючки. Может, нынче пост?
Глаза засыпало песком и ветром
Виски припорошило пеплом
А мы идем… Завидуя кому?
Да первому верблюду одному
Что видит впереди уж минареты
В небесный мир их головы воздеты,
Чем хуже мы? А тем, что ходим строем
И очень уж банально планы строим.
Скрижальные ошибки
Ты отдаешься в каждый позвонок
Своими пальцами лаская словно скрипку
И шепчешь, что нам вместе суждено
Прописывать скрижальные ошибки
Раз наши судьбы здесь пересеклись,
Пересекались в прошлом постоянно
И я была, наверно, донна Анна
А может Дон-жуановский каприз
И менее значительный… Не злись…
Не злись, шучу, все это не всерьез
А так, игра ума без правил
Мы в тайном манускрипте ищем звезд
Но в них находим только гравий:
Летит везде: из-под колес и ног,
Исподтишка, подпущенный врагами,
Чтоб мы страдали страхами и снами,
Шарахаясь проселочных дорог.
Какая карма — тел пересеченье
Свела однажды в терпкое ?люблю??
Даст бог, мы сохраним то жженье
К лимонному ночному январю.
Мимолетность
Ты дышишь желтыми мимозами
И прячешь взгляд в махровый плен
Меня вдыхая микродозами
За мимолетностью измен.
Химеры парус мнимо аленький
При приближении чернел,
Какой же глупый ты, мой маленький,
Мне ангел твой прошелестел.
Ты закрываешься тетрадками
Анапест, ямб, хорей, астрал…
И угловатыми повадками
Смешишь. Ведешь на пьедестал
Кого? Ее ли, химеричную,
До примитивности любя…
Медитативно прозаичную,
Как старый лист календаря.
Девочка
Девочка, моя девочка, мечтает о китайских драконах,
Узкоглазых, звенящих от любви колокольчиками,
Она забирается на все подходящие горы и склоны,
Чтобы прянуть в небо, она не гуляет с мальчиками,
А только бредит, раздвигая перепонки пальцев,
Надеется: вырастут крылья, кожа превратится в чешую…
Подставляет окровавленные руки под струю
Городского фонтана — опять пыталась взлететь со скамьи,
Для нее нет в небе бога, как дома нет и семьи…
Она где-то сама по себе, гуляет по крыше с кошками,
Она мир считает зажженными ночными окошками,
Загибая пальцы. Закрывает глаза, идет на ощупь,
И не замечает, когда прохожие вокруг ропщут,
Потому что она слушает в это время музыку сфер,
И именно тогда ее аура сияет тысячей атмосфер.
Неприметное чудо
Утекала я чёрным ручьём из кольца твоих рук
Утекала я белым ручьем из кольца твоих рук
Утекали слова словно рыбы безмолвно, а звук
Не рождался, а, может, потерян был слух…
Мы безмолвную сальсу плясали телами навстречу
Окунались глазами друг в друга, друг друга калеча,
А потом разошлись, уезжая на разных маршрутах,
Понимая, что нет у любви для людей абсолюта.
Мы с тобой утекали, сочились меж пальцев
Умудренные жизнью слепые нелепые старцы
Кольца рук разошлись, а других нам судьба не давала
Только мне показалось, что этого все-таки мало…
Мои окна все плачут сегодня морозной слезою
Словно бедные знают о том, что творится со мною
Обжигает мне сердце мое неприметное чудо
И неважно мне имя его — то Христос иль Иуда.
Дети Ра № 12, (26) 2006
След корабля
* * *
В зеркально-черной луже — след корабля,
Размокший и ненужный — комок рубля,
Играли раньше дети — в моря и шторм,
Прохожий не заметил — и напролом.
Смеркается, и в окнах — повсюду свет,
Кораблики размокли — и моря нет.
И люди так играют — в любовь. В тоске
Живут и умирают. След на песке
Затерся новым следом или ничем.
Ты никому неведом. Да и зачем?
12.10.06
* * *
Я опущусь на колени и спрячу глаза
И мое кимоно будет ниспадать складками
Пряча от тебя мой стыд и желание,
Пряча изгибы моего тела и отсутствие белья,
Показывая лишь плавность хрупких рук и лодыжек,
Линию шеи переходящую в бесконечную дорогу вниз,
Туда, где скрыта тайная власть над миром
И бессилие перед дыханием любимого.
Мои глаза зажигают в тебе огонь и трепет,
И колыхание моих маленьких шагов
Бьет в твое сердце, отсчитывая минуты
До той поры, когда ниспадет последний шелк
С моей обнаженной кожи, и дуновение ветра
Не обсыплет меня лепестками цветов сакуры
Как твоими поцелуями, желанными,
Словно весенний луч солнца над миром.
* * *
Cидим с тобой в кафе за чаепитьем,
Я вдруг случайно поднимаю взгляд
И понимаю чувственным наитьем —
Твои глаза так пристально глядят…
Глядят и словно молят понимания,
Лаская очертанья моих губ,
Ресницами прикроется желание
Надеясь, что, быть может, не поймут.
А руки гладят чашку по окружью,
Стремясь коснуться вовсе не ее,
И палец чертит на столе по луже,
И имя проявляется мое.
Но ты молчишь, и робкое дыхание
Стыдливо докоснется до щеки,
Окончилось еще одно свидание,
Оставив след печали и тоски.
Дети Ра № 2 (100), 2013
ЖЁЛТАЯ ПТИЦА
* * *
Мой мир перевернулся… меры весов не существует здесь.
Я онемев, тебя вдыхаю. Лишь именем твоим рожден был мир,
И я плыву в сгущенном воздухе навстречу, разрушив прошлое,
Как старый ложный храм, растаявший от солнечного света…
Дрожу, касаясь пальцами лица, молчи, пусть паузы дыханья
Штурмуют наши души друг у друга — словам гораздо меньше веры…
Я в декабре пылаю — как в июле расплавленный тобой металл
Готов принять любую форму. Я ли? Подлунная земная недотрога
Пришла к тебе невенчанной ни с кем, чтоб утонуть, глаза зажмурив
В твоем пространстве измерений всех и чутко-нежно буквы собирать,
Составив лишь одно земное слово, что свяжет узами, пока творится жизнь.
* * *
Заходим в волны ласковые ночью, рука в руке и смех над Киммерией
Летит, пожалуй что, до Карадага, и золото мифической луны
блестит в волнах, играя с нашей кожей… качаешь на руках игрой амурной
мерещится, что дальше будет вечность, свернувшая, как мандалу, тела
в объятьях сна. Но маскируешь взгляд, Химерой исчезаешь в переулке,
и путь домой становится ненужным, как колесо Сансары не буддисту…
как опиумный призрак, утопичен твой образ, растворившийся во мгле.
Рассвет над морем, скоро выйдет солнце. Я улыбнусь — вернешься на закате.
* * *
Какими именами звали меня в детстве? Теперь разве упомнишь…
А может, я просто не хочу вспоминать, слишком больно, учитывая
Что прошлое это прошлое. С тех пор у меня было много имен,
Данных возлюбленными и врагами, но они все не отражают мою
Реальность. А она то крылышковая, то тягостная, как тянучка,
То облепленная постоперационным пластырем на теле моей души,
То ртутно-живая, перекатывающаяся, трепещущая пламенем
Любви, ворвавшейся непрошено в стылое сердце. Ангелиная моя
Душа просит нового имени, выкрикнутого тобой в озарении.
Традиционная поэзия. Цикл ?Маат?
* * *
Я была мудра и права не брала векселя в залог
Веселили меня слова и все те у моих ног
Кто шептал о любви мне хохотала: пошли прочь
А теперь стою на земле и в глазах лишь твоя ночь
То ли ждет меня эшафот то ли проповедь то ли ад
Я стою у твоих ворот как египетская Маат
* * *
У тебя нет имени для меня, я пока ничто, я пока целина
Не целована и не узнана, холодна как монахи в пустыни
Только сердце бьется мое не так, это только сон или верный знак
Может я лишь просто в рулетке приз или прихоть мелкая иль каприз
Может я похмельный с утра синдром, ты случайно коснешься меня бедром
Пропустив меж пальцами как песок, а потом прострелишь насквозь висок
Чтоб не мучилась тут, ожидая зря, в разоренном храме у алтаря
* * *
Ты говоришь: устал и потерялся в пространстве круговерти чисел
И выходной сегодня не удался, и на работе слишком много писем…
А я зову тебя в совсем другие дали, чтобы друг друга мы не потеряли
Поедем, милый, в зимний Коктебель? Там бог качает море-колыбель
Там тишина и никого вокруг и только там замкнется нужный круг
И только та смешная глухомань нас выведет за матричную грань.
* * *
Ничто не вечно, ничего не ново, какое бы ни вымолвила слово
Оно вторичным будет, мы ж не дети, давно уже живем на этом свете
Зима, весна, любое время года и солнце на краю у небосвода
Постельный грех с приправой алкоголя и о любви бубняще кто-то молит
И я молчу, не скатываясь в раж, ведь это все дешёвый антураж
Обыденных земных прикосновений, но не моих небесных откровений,
Я не читаю на ночь ?Отче наш…? — мешает сильно мой шаманский стаж
И практика земного реализма приправленная толикой цинизма,
Но наизусть тебя в себе учу, надеясь на партнерскую ничью.
Литературные известия № 15 (19), 2009
В МОЕЙ ВСЕЛЕННОЙ ПОД ДОЖДЁМ
* * *
Целовала тебя в душу.
Наблюдала,
как пересыпается песок
В скользящем нутре часов.
Плакала о чуде.
Молила богов о тебе
Тщетно…
Не исцелить раненого сердца
Моею силой и слабостью.
Не касаюсь тебя,
Скручиваюсь виноградным
листом
От холода и наступающего снега,
Иду где-то в бреду,
И знаю, что тебя нет
Ни на земле, ни в моём аду…
* * *
Я беру линзу, чтобы лучом солнца
прожечь снег…
Эксперимент ребенка.
Интересно, какую линзу нужно
взять,
Чтобы зажечь твое сердце?
в моих ладонях оно
осталось ледяным…
Недетские это игры…
* * *
Я иду по городу, мокнущему
под дождем,
И мерзлые ветви деревьев —
как сердце мое,
Опечаленное разлукой и
звуком одинокого саксофона,
На котором играет в пустом
переходе музыкант.
Я иду и думаю о том, что подарки
судьбы могут быть жестокими,
Но хорошо, что они есть,
хорошо, что есть ты,
Потому что это свет в конце
туннеля серости и одиночества,
Это луч от маленького огонька
свечи, который может погаснуть,
Но пока он теплится — ты живешь,
потому что знаешь, что твое Я
Есть еще где-то на другом конце
света, как и в тебе — есть частица
Чьей-то души. А когда в сердце
двое – одиночества нет.
* * *
Одно ускользающее мгновение
гармонии…
Поймать его и засунуть в
банку со спиртом,
Чтобы сохранить его
навсегда-навсегда
И стылым старческим вечером
Маразматически улыбаться,
вспоминая…
Ты есть? Сегодня, сейчас ты есть?
Где ты? Сидишь перед
телевизором,
И домашняя кружка
с горячим чаем
Согревает тебя иллюзией тепла.
Ты боишься. Меня. Себя. Нас.
Того, что может случиться
от прикосновения рук.
Ты опускаешь глаза и
думаешь, что тебе повезло,
Что сегодня опять НАС НЕТ.
Мы не сливаемся в
гармонию жизни.
Эта песня не будет
звучать в эфире.
* * *
Я уйду, когда ты на миг
отвернешься.
Ты даже не заметишь
моего исчезновения,
Но будешь помнить
мои глаза и улыбку,
Которая появлялась на
моих губах при виде тебя.
Мои пальцы больше
не будут гладить твою кожу,
И в отсутствии тепла
ты узнаешь вкус
Своих собственных слез.
Я не вернусь.
Я никогда не вернусь.
Потому что меня для тебя нет.
Я не твой краеугольный камень.
И бог Ра, что создал
меня гордую и бесноватую,
Одобрительно кивнет
золотой головой,
Ухмыляясь и протягивая
мне анкх —
Мой крест бесконечных
перерождений
И новых встреч с тобой
для новых разлук.
Дети Ра № 6 (56), 2009
ГОРЯЧИЕ ПОТОКИ
* * *
Я ничего не жду
Состояние покоя
Между земляничной зимой
И холодным летом 2008-го
Я сама пишу трагедии
Мне ли играть в них
Маленького принца?
Пусть роза остается одна
На пустой и чужой планете
Даже когда несытые волки
Крадутся к хрустальному куполу
Омммм… поющая чаша все спишет
Очистит пространство от негатива
И я нарисую другую картину
Чужого быта быть может
В пастельных тонах — не постельных,
Не черно-белых, дождливо-плачущих
О моей холодной душе
Несбывшегося лета
Чтобы не Лета унесла обломки
От детских грез или старческого маразма
Старухи у разбитого корыта
Я лишь миф сотканный мной самою
Просто так… драматургическая попытка
Сотворения индивидуального мира…
Любопытство ребенка
Иррациональная фантазия безумца
Хохочущего в предвкушении…
С первым апреля… детка…
* * *
В моей Вселенной под дождём
бродят мокрые страусы
А в пустыне Сахара на каждом бархане
расцветают подснежники
Когда я улетаю
в сиреневые рериховские горы,
Я слышу как они поют голосами китов
зазывные песни моря
Которое в самой своей бездне
взрывается вулканами
И из жерла текут
горячие потоки огненной лавы
По моим ногам стекают доказывая
что после твоих прикосновений
Рождается новая вселенная
Смотрю
Как истомленные фламинго
Склоняют свои шеи
В розовый пух крыльев
* * *
Поздравь с днём рождения чёрного ангела
У таких не бывает тезоименитства
Ведь их недостаточно любил Бог…
* * *
Вначале было Слово
И слово было у Кая
И слово было ВЕЧНОСТЬ
Сложенное изо льда
Оно мерцало и переливалось
В холодных лучах солнца
И были в НЕМ замерзшая НЕМая вода
Истоки жизни
Возможность обновления
И… холод…
НЕ Могу растопить лед
Не вНЕМлю словам
поНЕМногу ухожу вдаль
не в ту даль, в бездну
где ВЕЧер, ВЕЧЕ, Вчерне
тают звезды, НО…
это ВЕЧНОе но
наталкиваетсянаспотыкающееся СТ
ВЕЧНОСТи
Стоит последним барьером
Перед последним шагом
И ВЕЧ но СТь
Мешает… мешает…
Черт бы его побрал
Ст…
Венгрия
Озерная тишь, гладь Балатона
Или… венгерские рапсодии Листа…
Его коронационная месса сливается
Со средневековыми улочками Будапешта,
Но вдруг взрывается словами Фридеша Каринти,
Западает в душу собором Святого Иштвана,
Оглушает, безумствует цыганским хором,
Несет в пляске проспектами Пешта, переулочками,
К Дунаю, на волю, разбрызгивая красоту базилик
Под неистовые оперетты Кальмана…
Вина, мне, вина! Густого, терпкого, вливающего в жилы
Солнечный огонь и лунную романтику ночей!
Пусть продолжается безумство жизни,
ведь я только что узнала тебя в лицо, Венгрия!
* * *
Моя боль выпестована солнечным сплетением,
Или лунным смятением души выплетенной
Зайчиками от фонарей в весенних лужах
Какая к черту разница? Сводит скулы
От вязкого мартовского воздуха,
полночной тьмой аукается в собачьем сердце,
преданным как всегда — тебе…
мчится по следу в мышеловку… Рраз!
И с лязгом обрушивается пружина,
Перешибая хребет!
Всего лишь мышь! — скажешь ты,
Пожмешь плечами и выйдешь на балкон,
Где лунные зайчики мечтают целовать твои губы…
Дети Ра № 3 (41), 2008
СЛУШАЮ ТИШИНУ
* * *
Ты знаешь, сегодня дождь и холодно.
И у меня замерзают пальцы.
И на душе тоже такой ледяной ветер.
Он заворачивает меня в спираль.
И я не могу достичь спокойствия Будды.
Мой телефон молчит и кругом тишина.
Только капли дождя барабанят по моему сердцу.
Я не прошу тебя ни о чем… Какие поблажки?
Помарки в жизни надо соскребать с души
Скальпелем. Слушаю тишину. Говорю с ней
По мобильному.
Я давно не летаю во сне. С того дня как мы встретились.
Наверное, я растолстела с тех пор, как вдохнула тебя.
Я пою тебя в себе, шепотом, чтобы никто не услышал,
Чтобы никто не кричал нахальное браво или бис,
Я не буду делить тебя ни с кем и никогда. Слышишь?
Ты не веришь в меня. Думаешь — сумасшедшая…
Я улыбаюсь…
* * *
Меня опять тянет в Питер, чтобы бродить под дождем в одиночестве,
чтобы смотреть с высоты Исакия на рыжие ржавые крыши и на несчастных скорбных ангелов,
утомленно опирающихся на свои замшелые кресты…
Там плачет небо и бликует сполохами вода, там ты шлешь мне смс-ки и говоришь,
что ждешь, когда я вернусь...
Там, в полном одиночестве, я гораздо ближе к тебе, чем здесь.
Расстояния измеряются отношением.
* * *
Я стою на струне ветра,
Балансируя карточным домиком
И боюсь развалиться
От его дуновения,
Так и не успев понять,
Как мое имя…
* * *
Я скрываю от тебя своё желание и боль моего сердца,
Которое стучит, как маленькая испуганная птица
В попытке вырваться, взлететь к небу, обжечься солнцем,
Только бы не терпеть ту сладкую муку, которую ты причиняешь,
Играя со мной, как маленький ребенок забавляется с бабочкой,
Стирая пыльцу с ее крыльев, безжалостно обрывая их
И следя, как, медленно кружась, падают они в грязь,
И как маленький червячок, извиваясь, ползет в бессильной попытке
Подняться к небу. Прости меня, прости за то, что я дала тебе силу,
Силу жестокости власти — этот дар не приносит счастья владеющим,
Он губит души и калечит тела, он проклятие избранных Богами…
Хочешь, я подарю тебе иную силу — силу создавать новые крылья
И владеть даром благословления всего живущего на этой земле?
Хочешь, я подарю тебе дар пророчества, который приведет тебя ко мне
Через миллионы веков ожидания, невстреч, необъятий, нежизни?
Чего ты хочешь? Ведь мы уже встретились, и этот миг
Не в силах повернуть вспять ни один Бог, ни одна Вселенная, ни одна сила…
И я не могу уйти, пока ты держишь эту птицу-бабочку в руке,
Не зная то ли отпустить ее, то ли оборвать крылья…
* * *
Моё тело татуировано картой мира,
И на нем пульсирует маленький земной шар.
Увеличиваясь в размерах, он растет и растет,
И постепенно становятся видны страны, города,
Улицы, крыши домов, машины, люди…
Растет земной шар, и я ищу на нем твой дом,
Тебя, чтобы рассмотреть твои глаза,
Заглядывающие в мое сердце и вопрошающие:
Ты есть?
* * *
Я иду по городу, мокнущему под дождем,
И мерзлые ветви деревьев — как сердце мое,
Опечаленное разлукой и звуком одинокого саксофона,
На котором играет в пустом переходе музыкант.
Я иду и думаю о том, что подарки судьбы могут быть жестокими,
Но хорошо, что они есть, хорошо, что есть ты,
Потому что это свет в конце туннеля серости и одиночества,
Это луч от маленького огонька свечи, который может погаснуть,
Но пока он теплится — ты живешь, потому что знаешь, что твое Я
Есть еще где-то на другом конце света, как и в тебе — есть частица
Чьей-то души. А когда в сердце двое — одиночества нет.
* * *
Одно ускользающее мгновение гармонии…
Поймать его и засунуть в банку со спиртом,
Чтобы сохранить его навсегда-навсегда
И стылым старческим вечером
Маразматически улыбаться, вспоминая…
Ты есть? Сегодня, сейчас ты есть?
Где ты? Сидишь перед телевизором,
И домашняя кружка с горячим чаем
Согревает твои внутренности иллюзией тепла.
Ты боишься. Меня. Себя. Нас.
Того, что может случиться от прикосновения рук.
Ты опускаешь глаза и думаешь, что тебе повезло,
Что сегодня опять НАС НЕТ.
Мы не сливаемся в гармонию жизни.
Эта песня не будет звучать в эфире.
* * *
Я хочу, чтобы меня окружали кирпичные стены.
Их можно царапать ногтями и смотреть, как крошится
Камень. Стирается в пыль — камень, но не твое сердце.
Когда ты начнешь петь — я превращусь в птицу,
Чтобы улететь от тебя и не слышать звука твоего голоса.
Я сниму одежду и останусь обнаженной — ведь это
Моя броня. Я больше не боюсь боли. Ее нет.
Я превращусь в скрипку, на которой никто не играет,
В снег, который никому никогда не может принадлежать.
В ветер, проскальзывающий между пальцами сквозь мое лицо.
Я — зеркало мира. Но больше не отражаю тебя.
Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
Серпентарий свободы
Эта ночь закончилась. Наступает рассвет
И я понимаю, что в серпентарии свободы
Нет больше змей. Он пуст — этот полый сосуд
Одиночества.
Скоро шум снова наполнит улицы,
Ворвется к нам своими щупальцами.
И тогда перестанет щемить на сердце.
Я распахну окно
И включу джаз.
Может быть, звуки саксофона заполнят мое сердце,
Как заменитель сахара или тебя…
* * *
Ты пахнешь сексом и Индией
немного бергамотом и опасностью
искушением
горьким шоколадом
осенним дождем и снегом
особенно тогда когда целуешь меня на ветру
а еще ты напоминаешь мне флейту
на которой играют мои пальцы и губы
прикасаясь к тебе я ощущаю себя музыкантом
может быть Рихардом Вагнером
я познаю ощущения через твой вкус обоняние
цвет через тонкие шелковистые прикосновения к твоей коже
через заглядывание в твои темнеющие зрачки в которых
просыпается бездна…
падаем?
Крещатик № 2 (48), 2010
Из цикла
?Шаманская книга?
* * *
Храмы всегда строят у подножия гор,
Чтобы не слишком высоко к богу,
Не слишком далеко от подземного царства.
Искушения ловят сны монахов,
Вгоняют их в краску, молитвы, но…
Те все равно возвращаются. Будоражат.
Запахами, видениями, мечтами…
Тающая ночь тянет за язык колокол.
Пора каяться в грехах, скрывая под рясой
Возбужденное естество человеческое.
Чуждое ли? Ах, дядюшка Фрейд!
Все мы вышли из одного лона.
* * *
Говорю со сфинксами на Университетской набережной,
Смотрю в ледяную воду, иссиня-фиолетовую, родную,
Блаженную таинством Осириса и Исиды…
Улыбается каменными губами Аменхотеп, чудится:
Разомкнет уста, выползет из оболочки гранитной,
Новорожденный. Нева штилем таится, замирает
в ожидании. Свет прожекторов бликует иероглифами,
отражаясь в небо беззвездное, испуганное предчувствиями.
Горячий песок плавится под ногами,
сменяя заснеженный тротуар
Бликами от медных монет, разбросанных вокруг пирамиды.
Шепот призраков перерастает в оглушительный
хор молящихся,
Сны их несутся на колесницах затерянного города,
По немощеным улицам, в провалы ртов великих храмов,
Где уже не творятся службы великим богам…
Войско скорпиона рассыпалось в прах, разлетелись птицы
За черту горизонта, вино в бокале стало водой, и темнота…
Темнота ночного Питера не дает ответа: что стерегут сфинксы?
* * *
Вокзал — начало или конец пути из точки А в точку В
И обратно. В любом городе есть крыши, под которыми
Прячутся чердаки и птицы, а еще — очумевшие чудаки,
Совершающие намаз на рассвете. Мохнатое одеяло зимы
Притворяется пушистым и колется, как шерстяное, но…
Под ним холодно, как от твоих глаз леденеющих. В душу
Заползает туман окрестных гор. Я встала или может,
родилась не с той ноги, руки, головы… Именно поэтому,
все время попадаю только на промежуточные станции…
* * *
Я выбрала нежность вместо ревности,
Вместо пустых сожалений — состояние сатори…
Поэтому я люблю тебя с другого края земли…
Дети Ра № 7 (69), 2010
ИЗ ЦИКЛА ?ШАМАНСКАЯ КНИГА?
* * *
Контролер компостирует билетики
В светящемся туннеле на пути к Богу.
Бесплатный проезд только до станции Ад,
В Рай вход по талонам, предъявите пропуск,
Код доступа и отпечатки пальцев…
Буддийские мантры и молитвы Богородице
Использовать запрещается. Перерождение
По понедельникам для бессеребренников,
Рожденным в пятницу 13-го — скидки.
Тени от тулупов и валенок просьба оставлять
В прихожей. Канцелярия работает по средам,
Гостиницы для душ просьба оплачивать
Своевременно. Котлы предоставляются
С рассрочкой платежа на весь период кипения.
Ремонт музыкальных инструментов для сладкопевцев
В порядке общей очереди. Членам религиозных сект
Во избежание завшивливания — бесплатное бритье голов
И других частей тела. Цирюльня в отсеке Ад,
С левой стороны от перрона.
Мы рады, что вы воспользовались услугами
Нашего небесного экспресса.
Добро пожаловать!
* * *
Несостоявшийся человек — непроглядная тайна
Не перерожденного… Он не готов…
Грохочущее одиночество небытия, строчка
Из ненаписанного стихотворения на пределе…
Невозможностей человеческих. Органные трубы
Поют о мечте, спрятанной в глубине церковных
Стен… Хотите, мы станцуем вальс на лестнице
В небо? Торопящийся к смерти мир не увидит чуда,
Пройдет мимо, слепой, погасший, в кургузых штиблетах…
Обводной канал спрячет его останки в темных водах,
В то время как наш танец будет продолжаться на грани
Существования миров… Нет никаких амбарных замков,
Дверей, порогов там, где существует только один…
Один только детский вздох, полный ожидания чуда…
* * *
Я слишком горда, чтобы разгадывать твои тайны.
Держусь на ногах, потому что знаю — нельзя иначе…
В раскисшую грязь падать лицом, чтобы скрыть
таинства глаз, танцующих то ли песню, то ли муку…
А время истекает раскаленной лавой, полубредом
является в мои сны, гладит твоими руками…
звезды на мачтах кораблей путаются в облаках,
отощавшие чайки жалобно кричат над волнами,
но — нет, повсюду песок жаркой пустыни, лезет в глаза,
рот, забивается под одежду, скручивает спазмами тело…
Твоя книга щерится пустыми страницами, скрывая
каменный лабиринт твоего сердца, отданного духам
в обмен на шаманскую силу… Я отдаю тебе живое,
не требуя платы…
* * *
Органное горло рыдает от прикосновений,
Слепенькое, беспощадно рвет душу, высказывая
Мольбу о свете, нежностью, болью ведет ввысь,
Туда, где страшно, потому что нет опоры, кроме…
Кроме тех крыльев, что сам создал себе, человек,
Перед тем как прянуть в небо… Долетишь? Сорвешься?
Кидай ненужное, ату его! Слышишь? Давай со мной
За руку, глаза в глаза. Спрячемся за облаком.
Ветер надует его как парус, алый парус в свете заката…
Пусть другие дуют в медные трубы, фехтуют на шпагах,
Молятся, пьют, кружатся в шаманских плясках…
Мы будем просто случайными ангелами между мирами,
Органно-облачными, свободными от амальгамы кривых зеркал…
* * *
Кидаешь в растопку все новые-новые чувства
Ведь кажется, если их меньше, то можно простынуть и выстыть
А так они может хоть как-то осветят дорогу,
Не факелом, так фонарем или просто огарком…
Порвется ли нить паутинки, что сплел ты на завтрак?
А может быть, тот мотылек улетит невредимым?
Осенним ли всхлипом горят те еловые ветки?
Нет-нет, это только душа рвется к той, очарованной тайной,
Что вечно плывет над алеющим небом…
* * *
Смотришь в окно. Водишь пальцем по ледяным узорам,
Вспоминаешь, что где-то позади остался вечный Рим
С его папской резиденцией и Колизеем, Тибром
И фонтаном Треви… Капитолийская волчица смотрит
Бессмысленным взором на многочисленных туристов,
Обнимающих ее с белозубой улыбкой. Господне око
Пантеона не дает ответов на те вопросы, что возникают
В твоей голове. И даже Бернини не в силах воплотить
Красоту мира и его уродство. Не бросай монетки…
Не бросай монетки в фонтан — ведь даже если ты вернешься,
Когда ты вернешься — это будет кто-то другой,
Уже водивший пальцем по ледяным узорам московских окон…
Футурум АРТ № 2 (25), 2010
НА КАКОМ КРАЮ ЗЕМЛИ?
* * *
Старинные улочки К;тора любуются Адриатическим морем,
Прячась под громаду хребта Ловчена. Петляю, словно заяц,
Прячущийся от угрозы по лабиринтам. Надеюсь запутать след,
От самой себя убежать… Стою у подножия позорного столба,
Понимая, что себе не соврешь. Глухие шаги оставляют след
В памяти, дрожащей от хлестких мыслей. Часовая башня —
Насмешка над живущими. Хорошо бы повесить под вечными
Стрелками огромное зеркало, показывающее ход времени
На лицах, беспечных до той поры, пока они не увидят
свои морщины…
* * *
Из зеркального туннеля смотрит на тебя кто-то другой.
Это не твое отражение. Просыпаешься утром, встаешь,
А там не твои скулы, губы, глаза… Там не твои мысли,
И рядом не твой муж. Пугаешься. Чье это место? Здесь,
Чье-то чужое место, а где же мое? Где та, что точно так
Смотрит в зеркало? На каком краю земли? Что там было
Про переселение душ? Сансара? Что это за карма, когда так
Жестко сводят с ума? Отождествить Атман с Брахманом
И не желать… ничего не желать… К черту подобный путь,
Раз он предлагает мне стать резиновой куклой! Пусть Веды
Отправляются в топку. Пусть мир иллюзорен, придуманный
Незрелым сознанием — я так хочу, чтобы он был, когда твоя
Рука сплетается с моей, а губы сливаются в единую сущность!
Куда там до тебя Брахману, мнящему себя абсолютом…
* * *
Любить взахлёб, чтобы теряться в мире и становиться
и слепой, и зрячей — одновременно. Прятаться в слезах
на чьем-то подвернувшемся плече. Его погладить, а потом
уйти. Не обернувшись. Молча. Явной дурой. Бесчинственной,
в изношенном пальто со множеством веселых аппликаций.
Цедить морскую нежность бреднем, вылавливая звезды
Наугад. Потом бежать на площадь, из кулька их доставая по
Одной небрежно, и раздавать прохожим. Святотатство?
Нет-нет, конечно, хуже, много хуже — оно не лечится,
Покуда не пройдет. И вот тогда, я знаю, растворятся
Ворота в ад от сущей пустоты…
Дети Ра № 12 (86), 2011
АСТРАЛЬНЫЕ ТАНЦЫ
* * *
Выходишь в астрал, шагаешь по облакам
Уже никому не молишься — сам себе бог.
Телефонные линии оборваны, всем звонкам
Дал окончание один простой молоток,
Которым ты двинул по аппарату —
Так его, так, нечего паутинить нити
И так уже мир превращается в одну палату
Под номером шесть, и его соитий,
Безмозглого спаривания в тусклой хляби
То ли небес, то ли таежного болотца
По той же самой привычке рабьей
Подобрать очередного уродца…
А потом вопить о картине мира,
Которую не поправить росчерком пера,
Если мир театр, — по словам Шекспира,
То какая же это дурная игра.
* * *
Сидит у экстрасенса, жалуется, что все плохо:
Достала мать, убегают любовники, зарплата — гроши,
И так жалостливо сидит и охает
Как будто совершенно неспособна грешить.
А у самой в шкафу на самой высокой полке
Три урны с прахом: не на что хоронить,
Хожу, мол, который год в одной и той же футболке,
И начинает всех за это винить.
Перечисляет: начальник сволочь, просто бандит,
Соседка психованная, смотрит ночами в глазок,
У мужа сестры поставили диагнозм СПИД,
А дед, коммунист бывший, все молится на образок…
Они заслужили, чтоб их так да прямо в ад,
А я хорошая, страдаю как ангелица,
Экстрасенс слушал и послал ее прямо на х.., извините — в сад,
Простите, что приходится материться.
А после смерти она приходит наверх
И давай Господу дуть ту же песню в верховные уши,
Ну а бог — человек, пусть в какой-то степени сверх
И ему на фига такие незрелые души!
Думал, бедный, кряхтел, выслушивал жалобы,
Пожелания, чтобы вперед поставили в ангелицы,
И спустил на землю по своему вселенскому желобу
Потому что совершенно не смог определиться,
Ну а может пожалел заведующего адом,
У него таких на квадратный метр с полтонны.
Если еще один будет брызгать подобным ядом,
То и ад развалится на какие-нибудь микроны.
* * *
Я не хочу целовать тебя и ловить губами,
Словно струи дождя, стекающие по лицу,
Плыть по небу и утешаться мечтами,
И получать шпицрутенами на плацу
Сотни ударов по коже в лохмотьях боли,
Сыпать на раны соль, умирать в ночи…
Знаешь, уже тошнит от таких застолий
И от любви неведомой, без причин…
Как бы ее изжить, исцедить по капле
Прочь из больного тела, больной души
В этом дурацком фарсе или спектакле
Нас с тобой двое, и оба как палачи…
Что мы друг другу дали? Две капли бреда?
Или сто грамм надежды не первого сорта?
Если бы знать: кто кого и насколько предал…
Мама, наверно, не сделавшая аборта…
* * *
Твоя колдовская флейта
истерила, рыдала, пела.
Обожженные губы небом
изласкала она, изболела,
Уводила в Сахару, на Север,
до Гвинеи, Пуэрто-Рико.
Акмеистски она страдала
О любви своей многоликой.
Подбивала плащи страданьем
И подметки тоскою-сукой
И надеждою-ожиданьем.
Надевала чулки с разлукой.
Я не знаю законов кармы,
Бедуинского кодекса чести.
Все слова, поверь мне, бездарны
Пред законами кровной мести.
Отомстишь. Отпоешь на флейте
Всю мою несуразную душу.
Похоронку в пустом конверте
На тебя я свою обрушу.
* * *
Песочный бред струится между пальцев,
Перекроить пустыню бытия
Он не стремится для своих скитальцев,
У них все та же, та же колея.
Скрипит телега, бесится шалман,
Танцует ****ь под крики ?О, шарман!?
И мы тут рядом пьем испитый чай,
Коленками встречаясь невзначай.
Дети Ра № 5 (91), 2012
ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС
* * *
Я бы хотела жить с тобой на берегу моря,
Собирать по утрам крики чаек в рыбацкую сеть,
Ловить бедрами прикосновения волн, видя,
Как ты сходишь с ума от ревности и желания,
Трогая смоляные кудри с запутавшимся в них серебром,
Не замечая, что мне уже за… явно за цать с хвостиком,
Но если мы живем в краю вечного лета, ни одна осень
Не тронет наших глаз и губ — нас пожалеет зима, и мы,
Сплавившись в жарких объятиях, так и уйдем за горизонт,
Навстречу солнцу.
* * *
Какая нафиг реинкарнация,
если ты не помнишь своих перерождений?
Трудишься на благо кармы или ей во вред,
Переступаешь через заповеди или блюдешь их,
думая, не тщетно ли? Может, лучше здесь и сейчас
урвать кусок пирога, пусть маленького, из Макдональдса,
а то потом зачерствеет — сломаешь зуб или
будешь маяться несварением, поминая Аллаха,
сидя на унитазе (добрым словом, конечно),
а тут столько соблазнов, и главное, главное,
можно убежать от бесконечного одиночества
мотылькового, не боясь очередной сотой весны…
* * *
Есть много родных мне людей, которых я люблю
Уже миллион лет. Есть те, мимо которых я прохожу
И радуюсь, что они мимо, а если рядом, то ненадолго.
Среди них есть и родные, ничего не поделаешь.
* * *
В жизни так много героических людей. Они всегда знают,
Что для тебя лучше и идут сражаться во имя твое, даже
Когда ты не просишь, тем более, когда ты вообще против —
Это даже лучше, приятственнее, ведь им виднее со стороны,
Им знать лучше, что правильно, как и когда, зачем и с какой целью
Устроена эта жизнь. Женят, разведут, заставят родить ребенка,
Воспитают насильно, выучат, запрячут в тюрьму, лишат слова
В суде, выведут в люди, хочешь ты или нет. Таким бы в президенты,
Но они, сволочи, ховаются в обычных семьях, работают подрывниками
В таком глубоком тылу, что их обычно не раскрывают. А жаль.
* * *
Я люблю вас, мои люди, мои хорошие несовершенные люди,
За то, что вы есть, за то, что я могу заглянуть в ваши глаза
И увидеть, что у каждого есть вопросы о быте, семье, деньгах,
Новом автомобиле или смысле жизни. У кого-то комп подцепил вирус,
Другой собирает подписи, чтобы попасть в Думу, третий молится
О скорой смерти единственного дядюшки-миллионера (бездетного,
Разумеется). Свет желания поблескивает в зрачках каждого живущего,
И пока есть к чему стремиться, мир существует,
несмотря на отваливающиеся винтики.
Футурум АРТ № 3 (32), 2012
Белый стих
ЕСЛИ БЫ
* * *
Если бы я была монахом-отшельником — выбрала бы для жизни
Гехардское ущелье, пила воду из Кармиргет и размышляла
о смысле жизни, беседуя с величественными склонами гор,
ореховыми деревьями и храмом, медитируя под сталактитовым
сводом притвора. Тени монахов шептали бы мне о величии бога,
видимого невооруженным взглядом через струящийся внутрь скалы
свет. Но я всего лишь случайный турист, заглянувший во вневременное
царство Армении. Что приятно — я тоже оставила там свой след,
ведь душа моя прилетает туда во сне.
* * *
Смотри, какое яркое солнце рассеяло зимнюю мглу,
И снова стали видны строительный рынок, электричка,
Заводские трубы и высоковольтные провода, опутавшие
Город на манер паутины. Что еще ты видишь в окне?
Бесконечную ленту машин, ползущих в пробке,
Отбивающих чечетку продавцов уличных киосков и
Маленький кусочек леса, испуганно выглядывающий
Из-за скоростного шоссе… А когда город накрывает смог
Все это перестает быть зримым и на душе, право же,
Гораздо спокойнее…
* * *
Я послушаю Кармен-сюиту, посмотрю танец маленьких лебедей
В Кремлевском, обернусь Майей Плисецкой или Айседорой,
Только не Волочковой, ну ее, впрочем, тех, первых тоже —
плохо кончили…
Танцевать на пальцах души — не поездом по рельсам чухать
промерзлым,
Стрелки, автосцепки иные, незримые, вяжутся, плетутся узором,
Выверяемым небесным хореографом под музыку сфер, покуда
Лимит времени не исчерпан и гримерка не отдана таким же наивным
Балеринам, стрелочникам, начальникам железнодорожной станции
Мценского уезда, глядящим, как кружится в воздухе
последний осенний лист.
* * *
Если у воды есть память — она должна запомнить матрицу
моего тела.
Спасибо вам, мои предки, за то, что я у вас появилась,
За то, что кто-то еще впечатывается в матрицу моего тела,
Оставляя на себе мои слепки, впечатывая меня в себя раз за разом,
Увековечивая. Пусть плоть моя смертна, я плыву в великой реке
Из любимых, помнящих, как я дышу в любовной истоме,
Жадно целуюсь сегодня, потому что завтра может не быть,
Завтра придумано трусами и лентяями, прячущимися в норах,
А я живая. Прикоснись ко мне прямо сейчас, чтобы запомнить,
Что я была. Пока наши часы не остановились навечно.
* * *
Гениальность и помешательство, между ними можно поставить
знак равно
Так говорил Чезаре Ломброзо, а ему можно верить, судя по трактату…
Он говорил о влиянии погоды и температуры, о высокогории
и низменностях,
В том числе и в душе человеческой. Он приводил в пример Тассо,
Шумана, Свифта
И других великих людей. Иногда я тоже нахожу в себе признаки
нездорового ума,
Но признать себя гением не позволяет скромность.
К тому же, ученым свойственно ошибаться.
Придется считать свои тексты признаком липемании или ипохондрии.
* * *
Я знаю, ты любишь пересчитывать мои родинки.
Каждая из них — точка отсчета от начала до
Бесконечности. Она начинается на руке, прячется
На ключице, таится под грудью, скрывается
На лепестках моей плоти… Родинки придумал Бог
Для нашей с тобой игры, а вовсе не для того,
О чем думает большинство…
* * *
Скажи мне, какого цвета вечность? Черного цвета
Забвения, белого — непорочности, алого тона крови,
Огненного — безумия, перебери все цвета, ноты,
Придумай к ним определения, подбери музыку,
Но когда ты окажешься там — не сможешь рассказать
Об этом живущим. Только мы с тобой знаем, что вечность
Цвета разлуки перед следующей встречей на вокзальном перроне.
* * *
Какими именами звали меня в детстве? Теперь разве упомнишь…
А может, я просто не хочу вспоминать, слишком больно, учитывая,
Что прошлое это прошлое. С тех пор у меня было много имен,
Данных возлюбленными и врагами, но они все не отражают мою
Реальность. А она то крылышковая, то тягостная, как тянучка,
То облепленная постоперационным пластырем на теле моей души,
То ртутно-живая, перекатывающаяся, трепещущая пламенем
Любви, ворвавшейся непрошено в стылое сердце. Ангелиная моя
Душа просит нового имени, выкрикнутого тобой в озарении.
* * *
Индейцы нарекли меня ?Желтая птица?. Сижу, гадаю:
В Китае желтый символизирует жизнь и смерть,
А желтый журавль обозначает бессмертие.
Это символ китайского императора и желтого моря,
Желтая вера — обозначение буддийской веры гелуг…
Быть может, я просто маленькая синичка, прыгающая
По веткам березы в феврале? Это символ стойкости
По крайней мере, в спектре российской действительности…
Максим ЖУКОВ
……………………………………Максим Жуков…………………………
Литературные известия № 33 (63), 2010
Жизнь моего приятеля
Если вошел ты, о, путник, под своды стеклянные
И приобрел у окошка заветный билет —
Значит, участником стал ты процесса великого
И называть тебя будут теперь — ПАССАЖИР.
Если решил ты за час до отбытия поезда
В местный зайти круглосуточный бар-ресторан —
Официантка, прикид оценив твой скептически,
Скажет бармену со вздохом протяжным: КЛИЕНТ…
Если к тебе подойдёт испещренная пирсингом
Девушка лет двадцати и попросит "огня" —
Ты, предложив ей присесть, зажигалкою чиркая,
Купишь вина и процедишь сквозь зубы: GLAMOUR…
Если очнешься ты в полночь у камер хранения
Без документов и денег и клади ручной,
Скажет тебе лейтенант, протокол заполняющий:
ЛОХ ты ПЕДАЛЬНЫЙ и ФРАЕР УШАСТЫЙ притом.
* * *
Женщина, я Вас люблю.
Скучную и непонятную,
Странную, чуждую.
Песню затягивая
Однозвучную,
Не обладая
Ни слухом, ни голосом.
Строки причудливо
Лягут гекзаметром,
Не обижаясь
И даже не сетуя,
Жить — это значит
По разным параметрам
Строить фигуру,
Размытую Летою.
Жить — это значит
Над водами рейнскими
Слушать напевы
Придуманной женщины
И повторять,
Не любя и не чувствуя:
Женщина, я Вас люблю.
* * *
Степь бесконечная, как смерть. Живи в степи!
Учись на суржике трындеть, страдай, копи:
За каждый нажитый пятак — расплаты пуд.
От Евпатории до Сак, один маршрут.
В кафе, в тарелке на столе — кальмар зачах.
Ты одинок, на сей земле, на всех путях.
Коньяк, раздавленный, как клоп, — неконгруэнт…
Тоска — как непременный троп. И Крым — как тренд.
И по дороге в Черноморск, под шорох шин,
В наушниках играет "Doors": то "Doors", то "Queen".
И если есть на свете Крым, то он — иной,
Где мне явился серафим и вырвал мой…
* * *
Наш роман с тобой до полуночи,
Сука здешняя, коридорная.
А. Галич
Чьи-то лица припомнятся,
Кто-то ближе подвинется, —
Это просто бессонница
И чужая гостиница.
Как жила? Припеваючи?
Не в особом экстазе ведь,
Расскажи мне о Галиче,
Если сможешь рассказывать.
Может, все перемелется,
Может, снова навалится, —
Не вдова, не изменница.
Не дала… Что печалиться?
Не княжна, не снегурочка.
Светит тусклая лампочка.
Ты ждала его, дурочка?
Не воротится, лапочка.
* * *
Полаять, что ли, на луну?
Да не поймут, пожалуй, люди.
Они так любят тишину,
Преподнесенную на блюде.
Из раннего
Белый день заштрихован до неразличимости черт.
Я свернул у моста, а теперь мне, должно быть, налево…
Словно Кай, что порвал за свой век больше тысячи Герд,
Я заделал себя так,
как вряд ли смогла б Королева.
Нынче ветрено, Постум, но что они значат — ветра,
С совокупностью их, с направлением, с силою, с розой?
Не пришедших домой тут и там заберут мусора;
Что рождалось стихом, умирает, как правило, прозой.
Ничего никогда никому не хочу говорить,
Повторяя себе вопреки непреложное: ?Скажешь!?
До того перепутана первопричинная нить,
Что ееёи петлёй на кадык просто так не повяжешь.
Нынче ветрено, милый. Как следствие — вот тебе на:
На мосту ни зевак, ни гетер, ни блуждающей чуди,
И, как в детских стихах, фигурируют те же: луна,
Тишина и т. п. И её преподносят на блюде.
С чешуей покрывает по самое некуда вал.
Никакого житья — все равно, будь ты фейк или гений.
Я живу у моста. Я на нем никогда не бывал,
И считаю, что это одно из моих достижений.
Нева № 5, 2015
***
Закат в Киммерии. Над городом пыль.
Скрывая похмельную робость,
Сойди на платформу, себя пересиль
И сядь на вокзале в автобус.
За окнами переместятся дома,
И перекупавшийся в море
Курортник, от скуки сошедший с ума,
Пройдёт через двор в санаторий.
И свет на домах, как пришедший извне,
Как будто описанный в сказках, —
Блуждает огонь в голубой вышине
Среди переулков татарских.
И пригород тот, что являлся во снах,
Покуда ты значился в списках,
Мелькнёт за окном, исчезая впотьмах
В пологих холмах киммерийских.
Отсюда твоя начинается быль:
Ни чести, ни славы, ни денег;
Лишь ходит по степи волнами ковыль —
Устойчивый крымский эндемик.
Как будто с Отчизной не порвана связь
И только с годами крепчает…
И та, что тебя так и не дождалась,
Стоит на перроне, встречает.
Как будто бы ты не погиб на войне,
А вышел, как все горожане,
На свет, где огонь разгребают во тьме
Татарские дети ножами.
* * *
Ряды кариатид меж столиками в зале,
Где сцена, микрофон и рампа без огней;
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
И подпевал тапер все глуше, все пьяней.
Ты пела до зари, как канарейка в клетке
(Надеюсь, этот штамп читатели простят).
Бухали калдыри, визжали профурсетки,
И за двойным окном луной был полон сад.
Пока не пробил час, — в объедках рататуя
Танцующий в дыму ламбаду и фокстрот,
Излишне горячась, толкаясь и быкуя, —
Догуливал свое уралвагонзавод.
Сама себе закон, в слезах изнемогая,
Ты пела о любви — все тише, все слабей.
Гремя под потолком и жалости не зная,
Мне голос был — он звал: "Забудь её, забей!
Не будучи знаком ни шапочно, ни близко,
Ты думал, будет с ней и просто, и легко?"
Я отвечал кивком. "В притонах Сан-Франциско"
Наигрывал тапер слабеющей рукой.
Тарам-тарам-тарам — в пылу цыганских арий
Поклонники её — соперники мои…
В саду был ресторан, за садом дельфинарий,
За ними порт и рейд, на рейде корабли.
И дела нет важней, чем выйти на поклоны;
Нет счастья, нет измен — есть только вечный драйв,
Есть рампа без огней и дама у колонны:
По виду (и вообще) — типичная sex-wife.
Под солнцем и луной не изменяя градус,
Не требуя любви и верности взамен,
Мелодией одной звучат печаль и радость…
Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.
КУРОРТНЫЙ РОМАН(С)
Прощается с девочкой мальчик, она, если любит — поймёт.
Играя огнями, вокзальчик отправки курьерского ждет.
Чем ветер из Турции круче, тем толще у берега лёд.
Кольцо Соломоново учит, что всё это — тоже пройдет.
Но евпаторийский, не свитский, под вечнозеленой звездой
Мерцает залив Каламитский холодной и темной водой.
И чтобы сродниться с эпохой, твержу, как в бреду, как во сне:
Мне по фигу, по фигу, пофиг! И все же не по фигу мне…
Не ведая, как, по-каковски я здесь говорю вкось и вкривь,
Но мне отпускает в киоске похожая на Суламифь
Скучающая продавщица — помятый стаканчик, вино…
И что ещё может случиться, когда все случилось давно?..
Вполне предсказуем финальчик, и вряд ли назад прилетит
Простившийся с девочкой мальчик. Она никогда не простит —
Пойдёт целоваться "со всяким", вокзал обходя стороной,
На пирс, где заржавленный бакен качает в волнах головой.
Где яхта с огнём на бушприте встречает гостей под "шансон".
Над городом темным — смотрите! — наполнилось небо свинцом.
И волны блестят нержавейкой, когда забегают под лед,
И чайка печальной еврейкой по кромке прибоя бредёт.
И весь в угасающих бликах, как некогда Русью Мамай,
Идёт, спотыкаясь на стыках, татаро-монгольский трамвай.
Он в сварочных швах многолетних и в краске, облезшей на треть.
Он в парк убывает, последний… И мне на него не успеть.
И путь рассчитав до минуты, составив решительный план,
По "самое некуда вдутый", домой семенит наркоман;
В значении равновеликом — мы схожи, как выдох и вдох:
Я — в сеть выходящий под ником и жаждущий смены эпох (!),
И он — переполненный мукой и болью, испытанной им, —
Как я, притворяется с…, но выбрал другой псевдоним.
И все это: девочка, мальчик, и я с наркоманом во тьме,
И пирс, и заснувший вокзальчик, и всё, что не по фигу мне —
Скользя, как по лезвию бритвы, и перемещаясь впотьмах,
Как минимум — стоит молитвы, с которою мы на устах
Тревожим порой Богоматерь под утро, когда синева
Над морем, как грязная скатерть, и в воздухе вязнут слова.
Пусть видит прибрежную сизость и морось на грешном лице.
И пусть это будет — как низость! Как страшная низость — в конце.
* * *
От повтора к повтору, зная все наперед…
Проповедует хору трудодни Гесиод.
Я, не видевший Рима, не понявший Москвы,
Говорю тебе прямо, без прикрас и ботвы:
Каждый вдох (или выдох), как на сломе эпох;
Между делом проидох и тщету обретох.
Словно жил не по правде, разеваючи клюв,
Как дырявые лапти, Dr. Martens обув.
На витрины глазея, оскользаясь на льду,
По гламурной Москве я, как по Риму, бреду.
Переменится климат. Повторятся стихи.
Нас по-доброму примут, несмотря на грехи.
Невзирая на лица, всех, кто избран и зван;
Я хочу возвратиться, как последний баклан.
Как последняя с… — инфернальный, больной!..
В этом мире разлука — лишь прообраз иной.
Только так, не иначе. Захожу я во двор —
С туеском от Versace и в лаптях от Dior.
В пиджачке от Trussardi, как большое дитя…
Мне до Рима по карте два огромных лаптя.
В безвоздушном пространстве надо мной, как всегда,
По-церковнославянски — догорает звезда.
Мне бы сил поимети, дабы не лебезя,
Жить и жить бы на свете, но, наверно, нельзя.
Идут белые снеги (а по-русски снега),
Оглянусь я во гневе, а кругом ***рга.
Это грустная шутка. Как сказал бы пиит:
На прощанье — ни звука; только хор Аонид.
Но непереводимо хор по фене поёт,
Что не видел ни Рима, ни Москвы Гесиод;
Что отныне не днями измеряется труд;
Идут снеги над нами (а по-русски идут) —
Без ботвы и разбору, без прикрас и забот;
От повтора к повтору, зная всё наперёд.
МОСКОВСКИЙ РОМАН(С)
Заснул сосед уже, любитель сейшенов —
Крикливых дамочек под M;tley Cr;e.
Портрет без ретуши: у занавешенных
Зеркал полуночных стою, смотрю.
В моем скворечнике стена с прорехами,
Окно на улицу, где вечно пьют.
Пиплы успешные отсюда съехали,
Одни лишь гопники окрест живут.
А через двор от нас, над эстакадою
Ночное облако скрыло луну.
Костер давно погас, и я с досадою
Стою и думаю за всю хурму.
Скрипя б/у-шными полуботинками,
Тебя привел ко мне какой-то шнырь —
Спина — с татушками: дракон над стрингами —
И грудь тяжелая, как пара гирь.
За пивом посланный, шнырь испарился, и
В момент прелюдии сказала ты:
"Давай по-взрослому, забей на принципы,
Интеллигентские откинь понты".
На сердце гаденько, но, "осчастливленный",
Стою и думаю в ночной тиши:
"Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный
В любую сторону твоей души". [bis]
Купите бублички, горячи бублички,
Гоните рублички, да поскорей!
Скажите: губы чьи скрутили в трубочки,
Чтоб не раскатывал их до ушей?
…Храпит сосед, как зверь; во тьме за шторою
Погасли окна все и фонари.
Живу с другой теперь, на ласки спорою,
Но плоскогрудою и childfree.
Николай ЕРЁМИН
……………………….. Николай Ерёмин…………………………
Поэтоград № 01 (385), 2021
МОТИВ, КОТОРЫЙ НЕИЗБЕЖЕН
* * *
Я снова — нежен
И безбрежен —
У моря синего стою...
Мотив, который неизбежен,
Пою
У жизни на краю...
А рядом —
Милая вполне —
Русалка подпевает мне...
И не случайно —
В полный рост —
Становится на рыбий хвост.
ЗАВЕРШЕНИЕ РОМАНА
Вл. Монахову
Крыша поехала…
Потолок протек…
Лжизнь без Бога
Стала безбожно лживой
На конечной остановке трамвая…
И в подвале, где проживали Мастер и Маргарита,
Стала невозможной любовь
И жизнь половая…
ЕВГЕНИЙ СТЕПАНОВ В 2018 ГОДУ,
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ БЛОГЕРА,
СОСТАВЛЕННЫЙ МНОЮ ИЗ ЕГО ЯЯЯ
Я хочу жить только в Москве,
я говорю — вторя Ю. Д. Левитанскому — жизнь прекрасна,
Я ИДУ ПО ЗЕМЛЕ,
Я устал от стервозных клиентов,
Я устал от нервозных комментов,
Я сказать ничего не могу.
Я хотел бы смотреть ?Ширли-мырли?.
Я хотел бы лежать на диване,
Я хотел бы лежать на тахте.
…Я не богат, как Дерипаска,
Я не ложусь, как подлодка, на дно.
Я уже давно ничему не удивляюсь.
…Я гость. Но я часть побережья.
Я тоже старик. Я умру.
Я помню, не тая любовь
Я плакал с залом заодно.
Я молюсь и все время надеюсь на это.
Я жив — лучами чувств влеком —
Я жив — в нетленный сад иду.
Я жив — пускай на полчаса,
Я жив — живу, как мне дано.
Я уйду в иные измерения,
Я был наверху и на дне.
Я знал: ты со мною — во мне.
Я знал: ты пребудешь со мной.
Я знал: ты со мною до гроба,
Я знать не желал ничего.
Я сильней, чем Владимир Кличко,
Я ученей, чем Даня Давыдов,
Я не самый смешной индивид.
Я мечты не имею иной…
Я молюсь, не желая пропасть.
Я хоть рыпался, а не постиг.
Я не знаю, в чем тайна ея.
Я-то знаю — по сути, особый,
я затрахан тобой ли собой ли,
я затрахан газетной судьбою —
я хочу говорить лишь с собою,
я хочу выйти на фиг из штата.
…Я вспомнил о нашей совместной работе,
Я занимался спортом —
Я считаю, что это логично.
Я люблю тебя,
Я люблю тебя, мой город,
Я люблю тебя, моя жена,
Я люблю тебя, наша речка,
Я люблю тебя, березка в палисаднике,
Я люблю тебя, огурчик, который я сам вырастил.
Я худенький костлявый я член жюри…
Я попробовал написать стихи,
Но у меня ничего не получилось.
* * *
Мечта — не та…
И память — нет, не та…
И красота — не та…
И суета —
Во вне…
И пустота —
Во мне…
Мешают,
А в итоге суть проста:
Бессонница —
Такая маета!
В ТЕАТРЕ КУКОЛ
Русь, ты вся поцелуй на морозе!
Велимир ХЛЕБНИКОВ 1921?
Мороз крепчает... Ах, не потому ли
У старцев резко падает
Престиж?
В России
Запретили поцелуи.
...Но разве целоваться запретишь?
ЛИК
?А как твой мёртвый лик спокоен и прекрасен!?
Н.П.Огарёв, 1857г
Ах, неспроста
Некрофилия,
Стремленье к смерти - там и тут.
Скажи младенцу, мать Мария:
Из века в век
Поэты лгут,
Что смерть желанна и прекрасна,
А жизнь ужасна и напрасна.
Пусть Он
Проверит и поймёт,
Что в мире всё наоборот!
ОДА ОЛИВКОВОМУ МАСЛУ
Посвящается Бартомеу из Майорки
Я пил
Оливковое масло, -
И трезвый пил, и во хмелю…
И вдруг
Мне, старцу, стало ясно -
За что его я так люблю:
За то,
Что в 10 дней поэт
Помолодел на 10 лет!
22 августа 2012 г 15 декабря 2020
ПОД НОВЫЙ ГОД В КЕДРОВОЙ РОЩЕ
Константину Кедрову
В кедровой роще -
Свежий воздух
Метаметафорной хвои.
Ах, вот кедровки слышен возглас.
А вот -щебечут соловьи…
Я приходить люблю сюда,
Где даже горе -Не беда.
А редкий встреченный поэт
Мне предлагает вдруг:
- Привет! -Попробовать,
- Ну, как тебе? -
Спирт на кедровой скорлупе…
16 декабря 2020 год
* * *
Я снова - нежен
И безбрежен -
У моря синего стою...
Мотив, который неизбежен,
Пою
У жизни на краю...
А рядом -
Милая вполне -
Русалка подпевает мне...
И не случайно -
В полный рост -
Становится на рыбий хвост...
ПЕНИЕ ИЗ ОКНА
?Соловей будет петь нам в зелёной чаще.
Иосиф БРОДСКИЙ?
?Капли Датского короля пейте, кавалеры!
Булат ОКУДЖАВА?
* * *
Бродский, Окуджава -
Гордость нации -
Никогда не пели в изоляции...
А - с магнитофонов из квартир -
Громко голосили на весь мир!
Неспроста они -
То там, то тут -
С Того света в Этот нам поют...
И от пенья этого,
Ей-ей,
Мне всегда становится светлей...
И всё громче каждую свою
Песенку
Я из окна пою...
2020
ВЕРА
?Не верь, не верь поэту, дева,
Его своим ты не зови
Фёдор ТЮТЧЕВ?
* * *
Поверь, поверь поэту, дева,
Меня
Своим ты назови!
Не надо нам
В объятьях неба
Страшиться праведной любви...
И пусть помогут нам скорей
Ямб,
Амфибрахий и хорей,
Священной страсти не тая...
О,
Муза милая моя!
КрасноРайск 2020
ПАМЯТИ ГАЛИЧА
Екатеринослав-Париж
19 октября 1919 - 15 декабря 1977
* * *
?И вновь я печально и строго
С утра выхожу за порог -
На поиски доброго Бога
И - Ах, да поможет мне Бог!
Александр ГАЛИЧ, 1 января 1971 года Малеевка?
* * *
Галич был Поэтом.
И в опале
Пел - да так - с зари и до зари,
Так, что Бог и Бес ему кричали:
- Браво!-
...Что теперь ни говори.
С Западом в конфликте и с Востоком,
Пел на бис -
Между добром и злом.
И его, увы,
Убило током,
Там, в Париже, в 77-м.
Добрый Бог не спас и не помог.
Почему?
.На всё - судьба и рок.
2020
АРИЯ РЕДАКТОРА
Владимира Евгеньевича Павловского
из оперы ?ЮБИЛЕЙ КРАСРАБА? -
высокому Московскому гостю Алексею Константиновичу Волину
- Как жаль,
Что жизнь прошла так быстро,
А я ещё не замминистра.
И что министром никогда
Уже не стану,
Вот беда!
Увы.
И всё же я доволен,
Что друг мой, замминистра Волин,
Храня на сердце благодать,
Ещё министром может стать,
Судьбой и Г осподом храним.
И мы
Возрадуемся
С ним!
КрасноРайск
ПРОЩАЙ, ПРОПИТАЯ РОССИЯ!
Ремейк памяти М.Ю. ЛЕРМОНТОВА
Прощай, пропитая Россия
Алкобаронов и воров!
Я - твой непризнанный Мессия.
Рок непризнания суров...
Жаль, что, забыв про все дела,
Во мне ты друга не нашла!
Прощай навеки и прости,
Что наши разошлись пути...
Что, никому нигде не мил,
Не спас тебя, не сохранил...
Невиноватого прости
Прощай и с миром отпусти...
Как я, всем сердцем возлюбя,
Простил и отпустил тебя...
КрасноАдск
РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ДАРЫ
ХОР
?не дадим умереть...?
Константин Кедров
Все актёры, которые врали
В кинофильмах и в жизни, увы,
Все давно уже поумирали -
Но живут в анекдотах молвы.
Под прикрытием громких имён,
Как правдивые тени времён.
И фактически не разберёшь,
Где - сновидная правда, где - ложь.
И опять я смотрю в небеса,
И опять слышу я голоса:
- Мы тебе обещаем, что впредь
Никому не дадим умереть!
И тебе не дадим. Не дадим.
Вечной жизнью тебя наградим.
АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ СОНЕТ
Константину КЕДРОВУ-ЧЕЛИЩЕВУ
В России весело. В Америке светло.
Власть восхитительна, как ноги балерины…
Скорей! Туда, где сняты карантины...
В Калугу! В Сочи! В Царское село…
Где слышно стрекотание стрекоз…
ДООС - в согласье с ХХ1-м веком…
И властвует поэзии наркоз
Над Кедровым и каждым имяреком…
Где Гумилёв воскрес, и Мандельштам,
И Блок, и Маяковский, и Есенин…
И майский мёд стекает по устам
Вакханок. И во взорах - свет весенний…
И Г амлету меж соловьёв и роз
На ?Быть? - не быть?? - звучит: - Да не вопрос!
КрасноРайск 2020г
НЕ СЕКРЕТ
- Жить вредно.
Это не секрет, -
Сказал взволнованный поэт.
- Но я - вредней, чем смерть сама!
И потому живу,
Эх, ма...
Недаром люди,
Милый друг,
Такие вредные вокруг...
КрасноАдск
ПЬЕСА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Я вчера зашёл в Театр Абсурда.
Вход - бесплатно, выход - 100 рублей...
Где сегодня наступило утро -
Сколько не доигранных ролей!
Рядом ночевали 100 друзей...
И никто не вышел прочь, ей-ей!
В самом центре славы и молвы
Пьеса продолжается, увы...
2020
АЛЬТЕРНАТИВА
?Ни дня без строчки!?
Юрий ОлЕша
У ОлЕши заморочки:
Он живёт -
Ни дня без строчки!
Подаёт другим пример
Из астральных,
Высших сфер...
И, пока живу в миру,
Я с него
Пример беру...
И без Музы -
Что нам строчки? -
Не прожил ещё ни ночки,
Вдохновенья
Не тая
На границе бытия…
КрасноРайск
СЮЖЕТ
Закатилось солнце…
Даль померкла…
Всех стихов сюжет довольно прост:
Позади - порог, ведущий в церковь…
Впереди -
Дорога на погост…
Декабрь 2020
ПОЛНОЛУНИЕ
?И тонкий запах лунного вина
Тебя пьянит. Ты стонешь: на луну бы!
Бенедикт Лившиц, 1909г
Полнолуние.
Лунный бред…
Есть вино, а подруги нет…
То есть, есть она, здесь, во мне…
То есть, там она,
На луне…
Ах, и мне бы сейчас - на луну!
Но, в душе ощущая вину,
Я, вздыхая опять - Ну и ну! -
Отдаю предпочтенье вину…
Полнолуние.
Лунный свет…
Нет вина, и подруги нет…
КрасноРайск
ПРЕМИЯ
Ах, почему - богат, умён, удал,
Мне Папа Римский
Премию не дал?
Наверно, потому
Такой расклад -
Что я как Папа Русский сам богат...
А премия нужна тому,
Пардон,
Кто этих качеств начисто лишён...
Припоминаю всех по одному...
Достойных нет...
Да, видно по всему...
САМОЛЮБИЕ
- За что ты любишь Пастернака?
- За остроумие, однако...
- Ну, а себя за что, чудак?
- А, ни за что! За просто так...
МРАМОРНЫЙ ПРИЮТ
Мраморные - в нише -
Прячут мёртвый взгляд
Нищий духом Ницше,
Нищий духом Кант…
Мраморным - навеки -
Нищенский приют.
В ХХ1-м веке
Им не подают.
ПАМЯТИ ВАЛЕРИЯ ПРОКОШИНА
Вере Августовне Чижевской
Прокошина правдивые стихи
Разоблачили Дьявола грехи.
А заодно -
Уму непостижимо! -
Все ужасы советского режима.
Чтобы никто не стал их повторять,
А мир в душе хранил
И благодать…
И грянул гром…
И свистнул рак… Прокошин
Смертельною косою был подкошен…
Но как поэт не умер, а воскрес…
И возбуждает в людях интерес…
Всё чаще
В новом веке там и тут
Его стихи читают и поют…
ПЕСЕНКА ПРО МАЛЯРИЮ
О, милая Мария,
Давай с тобой вдвоём
Туда, где малярия,
На лодке уплывём!
Где комары пребольно
Укусят нас с тобой,
Чтоб наградить любовью
Под малярийный зной…
Пусть тучи вздрогнут хмуро
И грянет гром крутой…
И нас температура
Возвысит над судьбой…
Пусть молнии сверкают,
Ах, прямо нам в глаза!
И дождик не смолкает…
И тянется гроза…
...Комар гудит победно…
Река - чудесный вид…
И мне: - Хотеть не вредно! -
Мария говорит…
город КрасноРайск
МАСК-ОВСКИЙ ФЕЙК-ЕРВЕРК
Эпиграф:
?маскарад
Не упустили в смертной пляске
Хохочут, обнажая лясы,
Под звёздами в мильон карат...
Екатерина-Августа МАРКОВА?
- Вам Фейк-ерверк?
Любуйтесь, братцы!
Масква горит - прекрасный вид...-
...Мерзавцы в масках матерятся:
- Тушить не надо!
Пусть горит... –
И - кто не тушит -
Там ли, тут -
Как черти,
пляшут
и поют,
Пока молчат колокола:
- Масква,
Почём твоя зола? -
2020
БЕЗУМИЕ
Безумие охватывает всех,
Кто смотрит телевизор,
Как на грех...
Кто слушает,
Внушению внимая
И вторит, ничего не понимая…
Не в силах внять,
Что все до одного -
Безумцы.
…Взять -
И выключить
Его.
МЕТА
- Крест -
Метафора Христа! -
Молвил Кедров,
- Жизнь проста. –
И
Не знаю, почему,
Но
Поверил я ему...
КрасноАдск
ХОР ВЕТЕРАНОВ
- Любовь приходит и уходит,
А выпить хочется всегда! -
Тогда
При всём честном народе
Мы Э Т О пели.
Вот беда…
Да, мы давно хотеть устали,
Но пить
И петь
Не перестали.
И шепчем старыми устами
Любви признанья.
Иногда.
ВСЕ, КТО ВОСКРЕС
Все, кто воскрес в моём стихотворении,
Увы, давно -
В четвёртом измерении…
Не хватит места
Перечислить всех -
Такая теснота, и смех, и грех…
И всё-таки,
В подтексте - Боже мой! -
И в тексте, снова, все они - со мной…
КрасноРайск
СТИХИ ПРОТИВ ХАРОНА ВИРУСА
Николай ЕРЁМИН:
Посвящение Галине Сергеевне КУЗНЕЦОВОЙ,
Организатору моего поэтического вечера
В Красноярском Доме Искусств
На Мира 3 - какой прикол! –
Пришедшим - плюс. Всем прочим - минус.
Вчера я вслух стихи прочёл –
И в мире сдох Харона вирус!
МАССОВЫЙ ПСИХОЗ
Андрей Вознесенский:
- С ума бы не сойти!
Термометры подсказывают:
- Грипп!
Спидометры рифмуют:
- Спид не спит!...
И психиатр на заданный вопрос:
- Что это? -
Молвит:
- Массовый психоз! -
И тем, кто возникает на пути,
Цитирует:
- С ума бы не сойти!
2020
ПЕСЕНКА ПОД ЁЛКОЙ
Прошлогодняя Муза, прощай!
Допивай остывающий чай…
Покидаешь? Прощай и прости,
Поцелуем тебя не спасти…
Новогодняя Муза, встречай!
Наливай обжигающий чай…
И подружку свою отпусти,
И за то, что уходит, прости…
Новогодняя Муза, мой друг,
Ах, как пахнет шампанским вокруг!
Не грусти - ни о чём, ни о ком…
Знаешь, кофе вкусней - с коньяком…
ПАЛИНДРОМ РЫЖКОВА
- МИР ОЗАРЕНИЕМ ЗМЕИ НЕ РАЗОРИМ! -
Сказал Рыжков
И я согласен с ним.
Поскольку только в обществе людей
Жив - озарён -
Змеиный мир идей…
Недаром палиндром прислал мне друг,
Чтоб вспомнил я:
Террариум вокруг!
КрасноАдск
НОВОГОДНИЙ ГОРОД
Город вечером требует ласки
И любви в театральных местах...
Я нарочно иду - без маски -
С головой,
Как электрическая лампа - на плечах!
А вокруг меня - Ой! - маскарад,
Маске рад: Кто мне друг? Кто мне брат?
Слева - вход в ?Райский Сад?...
Справа - в ?Ад?
А меж ними, как будто в бреду,
Я, как все, на поправку бреду...
Да, туда, где счастливый народ,
Голосуя, без масок поёт...
- Дорогая! Дорогой!
Наберись терпения
Жить в согласии со мной -
Вплоть до обнуления!
Раньше жизнь была у нас
Соматопсихической...
А теперь - не в бровь, а в глаз -
Психосоматической:
Хочешь - смейся, хочешь - плачь:
Телевизор - лучший врач:
Дорогую с дорогой:
- Ай-яй-яй!
- Ой-ёй-ёй -
Презирая санкции,
Лечит - на дистанции...
…………………………………….
Хорошо побродить в поздний час!
Где народ пьёт ?Классический Квас?...
А вокруг - Полицейский спецназ
Охраняет от вирусов нас...
КрасноРайск
ЛАБИРИНТ
?В сирийской пустыне мёртвых
Где раструбчатые колонны стоят как пустые соты?
Константин Кедров
Беда, мой друг!
Беда - и там, и тут:
Все лабиринты в Сирию ведут...
Где нас порвать готов -
Такой кошмар! -
У выхода бессмертный Минотавр...
Пора, мой друг!
Пора пуститься вспять,
К табличке ?вход?, где мир и благодать.
Нам,
Если всё прикинуть по уму,
?Пустыня мёртвых? вовсе ни к чему...
КрасноРайск
РОЖДЕСТВО
Эпиграф
?Нет, я не знаю, что хотел сказать.
Но всё ж не оставляй меня, подруга.
1996, май Борис РЫЖИЙ?
Ты воскресла...Я воскрес...
И пошёл - в краю чудес -
В глубь земли и в высь небес
Удивительный процесс...
...Засветился - А-ля Рюс -
В нас Младенец Иисус!
Отразился в облаках...
И в божественных строках...
- Ах! - в тебе...И - Ах! - во мне -
Наяву, как сон во сне...
О, младенец Иисус!
Щебет птиц...И лепет муз...
Трепетание стрекоз
Над благоуханьем роз...
Все поют: - Жить-жить-любить!-
Чудо! Так тому и быть...
2020 КрасноРайск
* * *
Точно тень Серафима Саровского,
Повторяя стихи неустанно,
Я живу за Иосифа Бродского
И за Осипа Мандельштама...
Потому что, надежду храня,
Трое умерли
За меня.
КрасноАдск
ТОГА ИТОГА
?А вот итог
тебе прошедший век
И Бог - не Бог
И человек не человек?
Кедров-Челищев
2 января 2016
* * *
Да,
Возомнивший себя человеком,
Выглядел, право, довольно нелепым...
А имярек,
Притворившийся Богом,
Выглядел, право, довольно убогим…
Но
Что поэтам убогие боги? -
Тоги, туники, чалмы и чертоги?
Рано, друзья, подводить нам итоги!
Пусть удлиняются
Времени сроки…
Мы,
Слава Богу, живы пока,
Вечность не будем делить на века!
Скинем и тогу
С веков,
И чалму!
Тога итога
Нам
Ни к чему!
Январь 2016 январь 2021
КАК В СКАЗКЕ
- Мне исполнилось сегодня
Ровно 80 лет,
И душа моя свободна,
Мой возлюбленный поэт!
Я тебя всю жизнь искала,
Я одним тобой жила!
Никого не приласкала
как невеста и жена…
Хочешь? -
Именно сегодня,
Посреди чужих людей
Я одна - раба Господня -
Стану Музою твоей?
Мой возлюбленный!
Как в сказке,
Хочешь - вопреки годам -
Нерастраченные ласки
Я сполна тебе отдам?
- Что ж, влюблённой быть не вредно
Даже в 80 лет.
Но уйди с дороги, ведьма!-
Произнёс поэт в ответ.
И она
Перекрестилась:
- Вот несчастье! Вот беда! -
И сквозь землю
Провалилась
От любви и от стыда.
2002
ЗИМЕ ЗИМОЮ О ЗИМЕ
Кто хочет жить,
Тот рад зиме зимою:
Снежинкам, льдинкам, вьюжной белизне…
Ах, что опять творит зима со мною!
Я снова - с ней…
И вновь она - во мне…
Горит костёр в снегу…
Трещит, дымится…
С небес хвоинки падают в стакан…
Кто хочет пить,
Не может не напиться…
Кто хочет жить - живёт, хоть трезв, хоть пьян.
И видит смысл в поэзии и в прозе,
Согретый спиртом, словом и огнём…
Как ломит грудь от счастья на морозе!
И глубже
Вдох и выдох
С каждым днём…
КрасноРайск 2002-2020
* * *
Что буду одинок - сказать нельзя…
Ведь ждут меня
Загробные друзья:
Иосиф Бродский, Николай Рубцов,
Есенин…
Пушкин ждёт, в конце концов…
Блок, Хлебников, Волошин, Ваша честь…
Желанных мне
Друзей не перечесть…
Кто с детства, прочитав Благую весть,
Соединяя Этот и Тот свет,
Дописывали Собственный завет…
А может, и не помнят, и не ждут,
Поскольку знают,
Что творится тут…
* * *
В окне больничном
Облака плывут:
Пленительный, медлительный маршрут –
Для всех больных,
Г отовых к переменам,
Где трещины, бегущие по стенам –
Всё круче,
Как морщины - от окна,
В котором вечность времени видна…
ПЕСНЯ
В песне - два запева…
Ах, вино - отрава!
Я пошёл налево…
Ты пошла направо…
Спели виновато
Песню - и забыли…
А ведь как когда-то
Счастливы мы были!
* * *
Блоковедка и тютчевианка,
Милая студентка-
Иностранка
Зажигает свет в моём окне -
И трактат кропает
Обо мне.
Хочет стать,
Увы, без долгих мук
Доктором лирических наук...
И смеётся,
Уходя во мглу:
- Ах, Ерьоминь! Как я вас лублу…
НОВОГОДНИЙ ФЕЙК-ЕР-ВЕРК
СОНЕТ при получении ВЫСШЕЙ НАГРАДЫ
и ДИПЛОМА 1 -й степени из Болгарии
Стукнул по карману: - Ой, звенит!
Хлопнул по другому: - Ой, слыхать.
Как поэт Болгарский - знаменит -
Еду в ?Златы Пясцы? отдыхать!
Будет гидом в сказочной стране
Поэтесса Мальцева при мне,
Потому что Ольга - Ой, смела! -
На Болгарский мя перевела…
Знаю: скоро сбудутся мечты
Самой беспонтовой Красоты.
Верю: Красота меня спасёт,
Как - весь мир - в романе ?Идиот?...
Чтоб сказал Ник-Нику Ник Рубцов:
- Да, Ерёмин, ты - из молодцов!
Николай ЕРЁМИН КрасноАдск-КрасноРайск
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на ЛИТСОВЕТЕ!
45-тка ВАМ new
КАЙФ new
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
СОЛО НА РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: КОЛОБОК-ВАМ
Внуки Ра
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк ТАЙМ-АУТ
КРУТНЯК
СЕМЕРИНКА -ВАМ
АВЕРС и РЕВЕРС
ТОЧКИ над Ё
ЗЕЛО
РОГ ИЗОБИЛИЯ БОМОНД
ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
КаТаВаСиЯ
КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ
СИБИРСКАЯ
СЧАСТЛИВАЯ
АЛЬМАНАХ ЕБЖ "Если Буду Жив"
5-й УГОЛ 4-го
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет ?ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ? Сто лет спустя после ?Пощёчины общественному вкусу?! Группа ?ДООС? и ?МИРАЖИСТЫ? под одной обложкой. Какие Имена! Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!
06.09.15 07:07
СОДЕРЖАНИЕ
Лео БУТНАРУ
Владимир ДЕЛБА
Светлана ДИОН
Станислав ПЕНЕВ
Нелли ПИГУЛЕВА
Евгений СТЕПАНОВ
Константин КЕДРОВ
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
Фёдор МАЛЬЦЕВ
Иосиф БЫКОВСКИЙ,
Сергей КИУЛИН
Ольга ДЕНИСОВА
Ирина ГОРЮНОВА
Максим ЖУКОВ
Николай ЕРЁМИН
ВАМ
Виртуальный Альманах Миражистов
КрасноярсК
2021
?ПОЭТОГРАД? - Это - Газета
Союза писателей XXI века и Холдинговой компании ?Вест;Консалтинг? (www.west;consulting.com.ru) Тел.: (495) 978;62;75 Интернет-ресурсы www.poetograd.ru, http://poetograd1.livejournal.com, http://www.facebook.com/poehtograd.vestkonsalting Общественный совет Лео Бутнару (Румыния), Владимир Делба (Москва), Светлана Дион (Испания), Станислав Пенев (Болгария), Нелли Пигулева (Болгария), Константин Кедров (Москва) Квгений Степанов, Главный редактор Наталия Лихтенфельд Заместитель главного редактора Фёдор Мальцев Шеф-редактор Иосиф Быковский Заместитель шеф-редактора Сергей Киулин Литературный редактор Ольга Денисова Компьютерная верстка Ирина Ракитина Отдел рекламы и связей с общественностью Ирина Горюнова Интернет-версия Максим Жуков, Николай Баринов, Николай Ерёмин. https://stihi.ru/2021/01/29/4556
Читайте газету ?ПОЭТОГРАД!? https://reading-hall.ru/new.html
........... ............
Альманах
?У СТЕПАНОВА В ГОСТЯХ?
ВАМ-Виртуальный Альманах Миражистов
Лео БУТНАРУ, Владимир ДЕЛБА, Светлана ДИОН, Станислав ПЕНЕВ,
Нелли ПИГУЛЕВА, Константин КЕДРОВ, Евгений СТЕПАНОВ,
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД, Фёдор МАЛЬЦЕВ, Иосиф БЫКОВСКИЙ,
Сергей КИУЛИН, Ольга ДЕНИСОВА, Ирина РАКИТИНА, Ирина ГОРЮНОВА,
Максим ЖУКОВ, Николай БАРИНОВ, Николай ЕРЁМИН
Читайте газету ?ПОЭТОГРАД!? https://reading-hall.ru/new.html
Виртуальный Альманах Миражистов
КрасноярсК-2021
М И Р А Ж И С Т Ы
........... ............
Альманах
?У СТЕПАНОВА В ГОСТЯХ?
Лео БУТНАРУ
Владимир ДЕЛБА
Светлана ДИОН
Станислав ПЕНЕВ
Нелли ПИГУЛЕВА
Евгений СТЕПАНОВ
Константин КЕДРОВ
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
Фёдор МАЛЬЦЕВ
Иосиф БЫКОВСКИЙ,
Сергей КИУЛИН
Ольга ДЕНИСОВА
Ирина ГОРЮНОВА
Максим ЖУКОВ
Николай ЕРЁМИН
ВАМ
КрасноярсК
2021
Виртуальный Альманах Миражистов
…………………………………………………………………………………………………………
Альманах посвящён 10-летнему юбилею СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ ХХ1 века, организованному Евгением Викторовичем Степановым, и коллективу газеты ?ПОЭТОГРАД?, где напечатаны мои стихотворения в №1 за 2021 год.
Не случайно захотелось мне представить здесь тех, кто обозначен в выходных данных газеты, ведь все они, заметившие меня,
– замечательные поэты! И вошёл я в Читальный зал, и составил альманах ?У Степанова в гостях?
………………………………………………………………………………………………………………………
Виртуальный Альманах Миражистов
?Поэтоград? это - газета
Союза писателей XXI века и Холдинговой компании ?Вест;Консалтинг? (www.west;consulting.com.ru) Тел.: (495) 978;62;75 Интернет-ресурсы www.poetograd.ru, http://poetograd1.livejournal.com, http://www.facebook.com/poehtograd.vestkonsalting Общественный совет Лео Бутнару (Румыния), Владимир Делба (Москва), Светлана Дион (Испания), Станислав Пенев (Болгария), Нелли Пигулева (Болгария), Константин Кедров (Москва) Евгений Степанов,Главный редактор Наталия Лихтенфельд Заместитель главного редактора Фёдор Мальцев Шеф-редактор Иосиф Быковский Заместитель шеф-редактора Сергей Киулин Литературный редактор Ольга Денисова Компьютерная верстка Ирина Ракитина Отдел рекламы и связей с общественностью Ирина Горюнова Интернет-версия Максим Жуков, Николай Баринов, Николай Ерёмин-автор, читатель и почитатель https://stihi.ru/2021/01/29/4556
Читайте газету ?ПОЭТОГРАД!? https://reading-hall.ru/new.html
КрасноярсК
2021
?У СТЕПАНОВА В ГОСТЯХ? –ВАМ - Виртуальный Альманах Миражистов, Красноярск 2021 год
Автор идеи, составитель и издатель Николай ЕРЁМИН
Тираж 100 экз.
В альманахе участвуют: Лео Бутнару (Румыния), Владимир Делба (Москва), Светлана Дион (Испания), Станислав Пенев (Болгария), Нелли Пигулева (Болгария), Константин Кедров (Москва) Евгений Степанов, Главный редактор Наталия Лихтенфельд, Заместитель главного редактора Фёдор Мальцев, Шеф-редактор Иосиф Быковский, Заместитель шеф-редактора Сергей Киулин, Литературный редактор Ольга Денисова, Компьютерная верстка Ирина Ракитина, Отдел рекламы и связей с общественностью Ирина Горюнова, Интернет-версия Максим Жуков, Николай Баринов, Николай Ерёмин.
Альманах украсила кошками Кристина ЗЕЙТУНЯН-БЕЛОУС (Франция) Обложку сверстала МарияМУРАВЬЁВА(Дивногорск)
? Коллектив авторов 2021г
Лео БУТНАРУ
………………………Лео Бутнару…………………………
* * *
Перевел с румынского Евгений Степанов
ТАК ЧТО
человек настолько незнающий,
человек настолько забавный
человек настолько безответственный
что может сказать всякое,
например:
бессмертие…
ВЕСНА ЛЮБВИ
Какая короткая оказалась
весна любви — Снегурочка
растаяла...
КЛАДБИЩЕ, КРЕСТЫ
столько знаков
плюс
которые
на самом деле
не что иное как
минусы
TOTUM
О, да!
Да, о!
Дао это в одно и то же время то
что существует
и то что не существует
потому что Дао (О, да! Да, о!)
это ВСЕ
даже тогда
когда что-то не существует.
ВНЕ ЗАКОНА
Смерть закон
вне закона
…везде...
ВСЕГДА
здоровье сердца
всегда
тревожный праздник
ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ
иногда
поэзия позволяет мне вспомнить
феноменальные вещи
о которых
на самом деле
я никогда не знал
P.S. К СВОЕЙ КНИГЕ
?САМОЕ НЕОБХОДИМОЕ?
стихотворение
должно быть коротким
как
радуга
НЕОПРЕДЕЛЕННО,
ПОЧТИ ПО ГЁТЕ
двигаю первое слово
которое смогло бы и умереть как
пешка на шахматной доске
но
поэма уже началась
и даже
возможно ее выиграть
ПОЧТИ ПО Т. С. ЕЛИОТУ
Сейчас
не полдень
а предвечерье закат — и всё-таки
какую маленькую тень
отбрасывает
правда...
ВАЖНО
туча как туча
но главное
чтобы ее тень
была экологической...
ДОРОГО
В конце концов поймите
что вы платите слишком дорого
за отсутcтвие у вас любви к поэзии.
НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ
Только у соловья
гениальность
наследственна
ДЕНЬ ЗА ДНЕМ
День за днем
постоянные убытки
в пользу смерти
…и даже
дикие маки вянут
от гипертонии...
POET HOMINES NATOS
1
Рассвет имеет что-то от
крови наших матерей на
руках повитух при
нашем рождении...
НА КРАЮ ПОЭМЫ
поэт
копает
глубоко
собственную поэму
на краю которой
он конечно
будет
р а с с т р е л я н
___________
Перевел с румынского Евгений Степанов, источник
https://reading-hall.ru/book.php?id=151
Владимир ДЕЛБА
………………………Владимир ДЕЛБА…………………………
Поэтоград № 32 (83), 2013
"Камертон"
Синий ромб, а, может, квадрат, в призрачном свете дрожит,
А, может, кубов сине-черных парад,
картиной в простенке висит?
Музыкой нервной, ритмом кубов, рождается новый цвет,
Окрасил пространство, плоскости снов,
синий слепящий свет.
Мелодией синей вмиг пропитал тела и стены квадрат,
Квадрат музыкальный изгоем стал, другой
геометрии брат.
Не следуя ритму, ворвался альт, внезапно нарушив счет,
Квадрата привычный взорвал базальт, ломая нечет и чет.
Все необычно, отблеск огней в линзах очков роговых,
Нет в синем мире этом сильней латуни звуков живых.
Пробуем с пятой, парень, тейк файв, в жилах
не стынет кровь,
Рисует стакатто синий квадрат, ритмом рождаясь вновь.
И синею краской, основой основ,
Вселенский Джазмен опять
Квадраты, кубы Геометрии снов считает на раз, два,
три… пять.
ДИАНЕ, В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Я счищу, как старую краску, печаль
С ночного левкаса души.
И светлых мазков мастихинная даль
Аккордом взорвется в тиши.
И в дали реальной, под небом иным,
Над морем ворчливым паря,
Мелодией дальней, курьером ночным,
Разбудит внезапно тебя.
5 января 2004
Из тетради "Абхазская пастораль"
Над ущельем туман. Осень, красный закат
Цветом спорит со спелой хурмой.
Вдаль уходит холмов темно-синий каскад,
С мандариново-желтой каймой.
В чанах ждет виноград, золотой, как янтарь,
Аромат над садами хмельной,
А густое вино с песней давят, как встарь,
О, ДжаджА, славим дар твой святой!
Завершилась страда, и грядет Благодать,
Время свадеб и девичьих чар.
Не устану, о Небо, и я восхвалять
Чудо осени, первый мачар.
(Мачар — первое, недобродившее вино.)
* * *
Киновари мазок осторожный
Тихо тает над синей грядой.
Время красок осенних, тревожных,
Разговоров с холодной звездой.
Время частых потерь, расставаний,
Одиночества в звездной глуши,
Разрушительных самокопаний,
Тайных мыслей, томлений души,
Штормового прибоя ворчанье,
Продуваемый ветром перрон,
Крики чаек, как чье-то стенанье
Над цветами чужих похорон.
Желтый дом с покосившимся шпилем,
Долгих серых дождей пелена,
И пишу я возвышенным стилем
О любви, что как мост, сожжена.
* * *
Спустился с гор седых туман, в нем растворился
лунный свет,
Безумство тьмы, теней батман, живу надеждой на рассвет.
Слезы горячей долог путь, щеку осою жалит он,
Молю я прошлое вернуть, но глух и черен небосклон.
Дробит слеза реальность снов, не распознать теперь обман,
Объятья ведьм и колдунов, пьянящий сладостный дурман.
Легко пропасть в такую ночь, со Смертью закрутив роман.
Уплыть от дней жестоких прочь, подальше,
в призрачный туман.
Струятся воды, как оникс, холодной черною змеей,
И не согреет душу Стикс, не снизойдет за ним покой.
Тревоги, страхи, темноту прогонит прочь свечи огонь,
И славя света доброту, воск, плавясь, каплет на ладонь.
* * *
"Цвет небесный, синий цвет…"
Н.;Бараташвили в переводе Б.;Пастернака
Контур неясный синеющих гор,
Звезд беспристрастных балет.
Космоса синий безбрежный простор
Рифмой рисует поэт.
Магия — кобальта синего цвет,
В синюю Вечность окно,
Зимний, прозрачный и зябкий рассвет,
Терпкое в кубке вино.
Словно рисунок дрожащим пером,
Стих продолжает поэт,
В новом пространстве и в цвете ином
Призрачен твой силуэт.
Звездной синкопой, аккордами струн
Над мирозданьем парит,
Краскою синей, как пенный бурун,
Мастер великий творит.
Плавятся в тигле индиго года,
Синью окрашена даль,
И у дороги пустынной всегда
Синяя бродит печаль.
Строки ложатся, как кисти мазки.
В дымке пустынный причал,
Синие кони у синей реки.
Детство. Начало начал.
И только здесь, в этой синей тиши,
Я обретаю покой,
Мост перекинут в обитель Души,
Я возвращаюсь домой.
* * *
Цвет синий славил Николоз,
Гор дальних, неба пастораль,
И Пастернак, во власти грез
Воспел Вселенной синей даль.
Печали синюю струну,
Прозрачный чей-то силуэт,
Очей любимых синеву
Разлуки скорой синий цвет.
Тумана синего клубы
Над черной мраморной плитой.
И запоздалые мольбы
За гранью плоскости иной.
Где обретет душа покой,
Где щедрый и неяркий свет
Небесный свод над головой
Окрасит в темно-синий цвет.
* * *
Чей-то далекий испуганный крик,
Путы кошмарного сна.
В зеркале синем серебряный блик,
Как на висках седина.
В синем тумане проходят года,
Их завершается бег,
Жизнь растворяется в нем без следа.
Тает, как мартовский снег.
Знаю, увижу в назначенный час,
Знак, предназначенный мне.
Бликом неясным уйду я тотчас
И растворюсь в синеве.
Сквозь амальгаму я тенью пройду,
Как отраженье души.
И успокоюсь, себя обрету
В синей, бескрайней тиши.
ПУТЕШЕСТВИЕ С ДИАНОЙ В СТРАНУ ДУШИ
Синевы беспредельную даль
Разбелила ты кистью во сне
И картину, небес пастораль,
Закрепила на черной стене.
И открылось в том радостном сне
Вдруг окно в измерении ином,
Где легко невесомому мне
Бликом быть в дивном мире цветном.
Бликом, светом и просто мазком
Краски синей по слою белил,
Или стать ятагана клинком,
Что угрюмый абрек оголил.
Будет жестким его хищный блеск,
Взрежет хрупкую он пастораль,
И заката кровавый гротеск
Вмиг затмит сине-белую даль.
И борюсь я во сне сам с собой
За картину на черной стене.
Там, где небо и синий прибой
И покой уготованы мне.
Где дождей, отшумевших в тиши,
Песню помнит тот синий картон,
Где дорога в Обитель души —
Синевы и белил полутон.
И во сне я в Адзюбжу вернусь,
Подожду терпеливо рассвет,
Сине-белым мазкам улыбнусь,
Легким бликом уйду в синий цвет.
Примечание:
Адзюбжа — родовое село автора.
В юности, слушая джаз, квартет Дейва Брубека с темой "TAKE FIVE", закрывал глаза, и подсознание рисовало очень похожую картинку. Поразился, увидев её воочию спустя пятьдесят лет на полотне Дианы!
ГЕОМЕТРИЯ СИНЕГО
Диане Воуба
Синий ромб а может квадрат в призрачном свете дрожит
А может кубов сине-черных парад картиной
в простенке висит
Музыкой нервной ритмом кубов рождается новый цвет
Окрасил пространство плоскости снов
синий слепящий свет
Мелодией синей вмиг пропитал тела и стены квадрат
Квадрат музыкальный изгоем стал другой геометрии брат
Не следуя ритму ворвался альт внезапно нарушив счет
Квадрата привычный взорвал базальт ломая нечет и чет
Все необычно отблеск огней в линзах очков роговых
Нет в синем мире этом сильней латуни звуков живых
Пробуем с пятой Пол Дезмонд рад в жилах не стынет кровь
Рисует стакатто синий квадрат ритмом рождаясь вновь
И синею краской основой основ Вселенский Джазмен опять
Квадраты кубы Геометрии снов считает на
раз два три… пять.
"ТЕТРИС. КАМЕРТОН" Художник Диана Воуба
* * *
В лабиринтах туманных сознанья,
В зазеркалье непрожитых лет,
Как смешны мне былые признанья
И восторга наивного бред.
Годы мчатся, как поезд в тумане,
Замыкается Вечности круг,
И слышны только ночи дыханье,
Да плывущий над рельсами стук.
Метроном ли мне век отмеряет
Нудным ритмом вагонных колес,
Ну а, может, кукушка считает
Годы те, что без пользы я нес?
Подытожит статистикой странной
Цепь ошибок моих и грехов,
Свяжет звуки мелодии дальней
С легкой грустью знакомых стихов.
Их поэт одинокий со сцены
Произносит в бескрайнюю тишь:
"И свои позабудешь измены
И устало чужие простишь"!
Прежде чем завершится движенье,
Я с надеждой прозрения жду,
Сам, прощеньем добывший прощенье,
В зазеркалье с улыбкой войду.
* * *
Ночь, как птица, стучится в окно
Рваным ритмом сомнений былых,
Мне смирится пора бы давно,
Я игрушка в ладонях чужих.
А рассвет, как последний причал,
Избавленье от призрачных пут,
Синеве, словно хрупкий бокал,
Я души подставляю сосуд.
Жадно пью этот синий настой,
Звезды острые ранят гортань,
И инверсии млечной чертой
Ухожу за рассветную грань.
* * *
Пространство над нами – загадочный мир!
Сквозь синий ажурный витраж
Стекает, сочится небесный сапфир,
Тягучий, как сон, как мираж.
Божественный синий, оттенков не счесть,
Гармонии тонкая грань,
И в звездах своя недосказанность есть,
Небесной поэзии дань.
Свод неба, как в храме, и строг, и высок,
Но утро изменит пейзаж,
И рухнут осколки сапфира в песок,
Рассеется звездный мираж.
Несколько джазовых импровизаций
* * *
Дрожит во тьме глазок зеленый,
Уже недолго, скоро Час,
И голос, в бархат облаченный,
Объявит снова — "Time for jazz"!
И потекут волной небесной,
Раздвинув суетный эфир,
Аккорды музыки чудесной,
И затаит дыханье мир.
По звездным рельсам нотных строчек
Промчится ритмом Дюка "Train",
И где-то на задворках ночи
Звук будет мучить Джон Колтрейн.
И на иных, чужих широтах
Вспотевший смуглый весельчак
Сыграет, позабыв о нотах,
Надев на голову колпак.
Хрипит мой старый "Телефункен",
Теряет радиоволну,
Почти не слышу город Мюнхен,
Бейрут не слышу, Анкару.
Я знаю, завтра отзовется
Эфиром вновь блаженства час,
Рефреном "Поезд А" ворвется,
И воцарится в мире джаз.
* * *
Таял в дымке далекий причал.
Чашка кофе — вечерний трофей,
А с террасы негромко звучал
Ритмом грустным бразильский "Орфей".
* * *
Памяти Федерико Гарсия Лорки
Памяти Антонио Мачадо
Памяти всех ушедших поэтов
Укутал город полог звездный, напев гитары льется странный,
Ее дрожащий звук гавайский звучит мелодией печальной.
Назвал поэт гитару жертвой пяти стальных кинжалов острых
В протяжном плаче иберийском я слышу стон с родных погостов.
Стенанья, слезы и невзгоды, свое в том плаче слышит каждый.
Как в звездопад уходят годы, и путь закончится однажды.
Пока же в призрачном тумане плывет мой галеон упрямый,
В тревожный мир воспоминаний мистраль его уносит пряный.
Туман вдыхаю, суждено ли рассвет увидеть долгожданный,
Заветный первый Солнца лучик, дрожащий, тонкий и желанный.
Наполнит светом старый парус, слегка с туманом поиграет,
Пока туман как мягкий гарус падет на волны и растает.
Расправив крыльями ветрила, лечу я коридором света,
Туда где Прошлое застыло, мечтаю я спасти Поэта.
Ох, трудно сквозь песок и время прорваться в сонную Гранаду,
Грехов чужих пригнуло бремя, свинец бормочет серенаду.
Провисли паруса Надежды, и умер тихо ветер пряный,
Не приведя корабль к цели, в Гранаду, где рассвет багряный.
Еще один уходит в Вечность, но след земной и вправду светел,
Порою имя Федерико, я слышу, тихо шепчет ветер.
* * *
Восток окрасил цветом крови крыло холодного рассвета,
Сырой песок, как слезы вдовьи, смыл след того шального лета.
Ушли в песок его безумства, забыт вкус поцелуев нежных,
Аккорды струн гитар печальных не будят чувств тех самых, прежних.
Восход осенний, неба холод, в душе моей живет тревога,
По Солнцу и по лету голод, куда лежит Судьбы дорога?
Безмолвный город над причалом, песок холодный, волн ворчанье,
Балкон знакомый, окна в алом, ворот ажурных скрип, стенанье.
Бездушный мрамор, крест и роза, письмо, а в нем девичий локон,
Все, что осталось мне от лета, разорван жизни тонкий кокон.
И я уйду в туман забвенья, запомнив страсти привкус пряный,
Души последние сомненья меняю я на миг желанный.
* * *
Подсвечник медный, пламя свеч, за окнами метели пенье,
Мохнатый плед, упавший с плеч, к стихам неясное влеченье.
Неспешно плавит пламя воск, он медленно, покорно тает,
Как запоздалая слеза, на медь подсвечника стекает.
Танцуют тени свой балет, как в тусклом зеркале старинном,
Ее увижу силуэт, в венчальном платье, белом, длинном.
Забуду я про седину, отброшу плед и в черном фраке
Свои колени преклоню в зеркал холодном полумраке.
И роем гаснущих свечей нас старый вальс-бостон закрутит,
Безумства жарких тех ночей, давно забытых, вдруг пробудит.
И вспомню я, склонив главу, аккорды музыки прекрасной,
Тот город, вальс, как наяву, закат вдали кроваво красный.
И снова, как в прекрасном сне, как в фильме старом мы кружимся —
Щека к щеке, в зеркальной мгле, лишь пробуждения боимся.
Курантов звон, окончен бал, сгорели и погасли свечи,
Упал с руки цветка бутон, уйду за Грань, к тебе, до встречи.
И там, где Вечный вальс звучит, где пламя свеч в стекле играет,
Тревога, что в душе лежит, как пряный воск, сгорев, растает.
* * *
Деревьев строй, фонтан в тени, листвы зеленой
тихий шепот,
Каррарский мрамор и воды привычный
недовольный ропот.
Ты помнишь, воду я спросил, такой же день,
тени прохладу,
Твоей мелодии вторя, слагал и пел я серенаду.
Томилась, мучилась душа и, чье-то имя повторяя,
дрожала,
Как дрожит струна и стоном в кронах замирала.
Фонтан, молю тебя, ответь, ты помнишь той гитары стоны,
Но ты молчишь, а может, их седых деревьев помнят кроны.
Вздохнул фонтан, увы, мой друг, не нужно трогать сердца раны,
Воды той нет, течет она, как сон, как время, в океаны.
Не та струя свой степ стучит, купаясь в чаше белоснежной,
Не той мелодией журчит, стараясь быть веселой, нежной.
Все изменилось, все прошло, бреду я прочь с гитарой верной,
Закрою в прошлое окно, к воде прислушаюсь, наверно.
* * *
Абрис гор, если снизу смотреть,
Как древний кинжал стальной,
Горстью зазубрин к небу взлететь
Стремится наст ледяной.
Прочерченной линией, ударом под дых,
К горам прилепились дома,
В подбрюшье кинжала, у кряжей седых,
Город накрыла война.
Закрыла блокадой, как старую дверь,
Все нити жизни порвав,
Прокралась в души тревога-зверь,
Улыбки, как скальп, сорвав.
Улиц пустынных, крутых, спираль,
Окон-бойниц чернота,
Черных на белом, столбов вертикаль,
Деревьев немых нагота.
Холод и голод, страданья и страх,
Иногда лишь тревожный сон.
Если приходит к людям в домах,
В обложенном городе, он.
Каплею глухо снег талый стучит
В висок и в миски фаянс,
Камертоном в ушах этот ритм звучит,
Воды и жизни альянс.
Водит по улицам стылая ночь
Неясных теней хоровод,
Город не в силах ночь превозмочь,
Черен зимы небосвод.
Тают жизни, как воск, как туман,
Будто мерцанье лампад,
Реальность ли, или вселенский обман,
Звезд ледяных камнепад.
Доколе, Создатель, нам чаша сия?
Шепот, изгибы рук,
Молчат небеса, в пути Мессия,
Замкнут блокады круг.
Но холод на сносях, уже тает лед,
Весна, значит, помощь придет,
Ожившей пчелою гудит вертолет,
Машину Надежда ведет.
Наступят весна и лето тревог,
Зреет Сентябрь, и вот —
Руки сжаты до хруста. Рывок,
Криком наполнен рот.
.
Жаля кожу, кипит металл,
Свинец лавиною с гор,
Черный металл, как угля кристалл,
Огнем бороздит косогор…
Приснилось все это? Себя он спросил,
Я ж толстую книжку читал,
Но в памяти имя огонь воскресил,
То город шахтерский — Ткварчал!
Свободный город свободной страны,
Граниту имен не счесть,
В мягкой земле кинжал войны,
И сонм поминальных свеч.
Источник https://reading-hall.ru/publication.php?id=7546
Г Москва
Светлана ДИОН
………………………Светлана Дион…………………………
НЕТ ВРЕМЕНИ У ВРЕМЕНИ
Есть биография, а есть судьба,
судьба души, рок сердца неизбежный.
Есть даты жизни и бессмертия, когда
любовь останется, а сгинут лишь надежды
ушедших в мир иной, шагавших по земле,
творивших и ваявших свои судьбы,
но луч любви прочертит путь во мгле,
покинув тело, что отныне будет
не под судом ханжей, друзей, властей —
но сам судья иного измеренья —
Всевышний — на Шкале Души людей
отметку сделает с благоговеньем…
Есть биография и даты-факты есть,
но биография души — совсем иное:
тропинку сердца не сотрет земная смерть —
его в архивы неба время неземное
внесет щадящею и бережной рукой,
все правды, все ошибки и любови...
И отойдя навеки в мир иной,
все встретятся. С кем встречу уготовит
судья любви? — Ни нам судить с тобой,
ни предрекать судьбу души на воле…
нет времени у Времени — есть суд,
и всех и все рассудит только Время...
И верится — в нас что-то сберегут
на небесах в дар новым поколеньям...
СЛОВА НА ВОДЕ
И сo Временем, созданным нами,
И сo Всевышним, всюду и нигде,
И с незримыми неба послами
Объяснюсь строками на воде.
Напишу слова на тихой глади
Озера, сотрет их тут же рябь,
Заповеди из моей тетради
Запишу в невидимую явь.
Имена впишу — за них молитву.
Занесу в прозрачные архивы
Тайны сердца, над водою иву
Расспрошу о главном и забытом.
Если слышно эхо наших жалоб
Где-то в недозволенных мирах,
Значит, не напрасно я писала
Пальцем на искрящихся волнах...
А тогда...
Когда уже не будет
Ни меня, ни тех, кто дорог мне,
Кто-то вечный, может, не забудет
Повторять молитвы на волне...
* * *
Народные гуляния в Сеговии,
вновь аквадукт* встречает Рождество,
бреду одна с подорванным здоровием,
за двадцать лет состарившись на СТО —
на СТО надежд, предательств и насмешек,
на СТО ошибок и кошмарных снов,
На СТО молитв и поминальных свечек,
на СТО ужасных, жестких, жутких слов,
на СТО ненужных выброшенных платьев,
на СТО дождей, на чуждом берегу,
на СТО часов утраченного счастья,
Что СТОлько лет я в сердце берегу...
__________________________________
* Римский аквадукт в Сеговии, Испания.
* * *
За пределом души,
За пределом пространств,
За пределом поруганных,
Преданных царств
Я рукой дотянусь
до последней зари, —
где кончается грусть
безымянной любви.
За пределом сердец
И неузнанных лиц,
Где начало — конец,
И где падают ниц
И рабы, и вожди,
Где живых достают
Мертвецов из петли,
Там, где каждый велик,
Где утешат калек,
Я в глаза загляну
Тебе, сын-человек,
Из-под каменных век...
При всех...
Взгляни мне в глаза в ответ:
За пределом души — не грех,
Ни слеза, ни мольба, ни смех.
За пределом миров и снов —
Нет ни нас, ни любви, ни богов,
И некому видеть свет,
И некому дать обет, —
Черный мрамор да белый снег,
Половодья озер и рек,
И предел: полубог-полу нет,
И свидетель: двадцатый век...
1998
БАЛЛАДА О НЕБЕ В ЛУЖЕ
Листья опавшие желтые
с позолотой осенней,
застывшие в луже
на дороге проселочной,
и еще... в памяти его...
Охает мать — шагает упрямо малыш
в лужу по листьям,
листья тонут, вода в ботинках...
На щеках материнских
блестят росинки...
Он — взрослым — вспомнил —
ТО были слезинки...
а лужи, как в детстве,
он упрямо не обходил...
Между ЛИСТЬЕВ,
дремавших в луже,
он видел плывущие облака,
и шагал по НЕБУ,
а мать причитала,
ей было страшно...
Не уберечь ей сынка, —
Строптивый растет, увы, —
от ухабов на тропках судьбы...
Он вырос — высок и строен —
ему ничего не стоит —
запросто лужу перешагнуть...
Но он, как в детстве,
по листьям на небе бродит...
Но мать уже не разозлить,
и некому умолять на свете:
"...лужи в обход" а не "в брод"!
И он ждет осени и по листьям —
опавшим и сонным — шагает,
а в луже — небо огромное целиком
и матери лик в кайме облаков,
утонувших в луже,
и ласковый взгляд...
И шепчут листья, прилипшие к сапогам:
"Сынок, смелее по облакам"...
Но дождь растворяет небо в луже...
Исчезают между листьями облака...
А сын сынишку над лужей несет на руках...
Дождь барабанит по листьям, —
улыбка матери стерта,
а сынишка бегом вернулся —
и снова — в лужу и весело листья топчет
и брызги... брызги... ноженьки промочил,
а сын хохочет — он так же в детстве
прыгал в луже по облакам...
РОДИНА
(акростих)
Родина моей души — Царствие Небесное.
Отчизна моя — Жизнь.
Детство — родной берег.
Искусство — Отечество Души.
Но край родимый — русский язык.
А посему я есть гражданин Вселенной.
ПЕЙЗАЖИ ВОСПОМИНАНИЙ
Первый верлибр
What;s the color of love?
посвящается Нодару Джину
Золотая улыбка Осени...
Черно-белое ледяное Зимы дыханье.
Оранжевые проседи ивы торопливо в косы вплетают...
Разноцветная тишина Весны...
Многоголосит лес яркими лоскутами,
Цветные воспоминанья теснят подсознанье,
Нарушая порядок и череду, рассыпаются, словно бусы...
Белизна смиренья Зимы…
Белоснежное молчанье, сугробы — немые часовые судьбы,
Березы — по колено в снегу, я — смиренная жизни заложница,
Память кадры непроявленной пленки небрежно кромсает ножницами...
Вырванные страницы из альбома воспоминаний, бережно стертый горизонт –
однажды, в осколках апреля,
когда для меня наступила млечная вечность,
в годовщину твоего бессмертья, и небо разбилось о землю, а звезды
растворились в воде морской, где сроднились навек твой прах и мои слезы,
изумрудный шепот волны, молитва дивного цвета, и без тебя первое лето...
Жгучая зелень опьяненных грустью плакучих ив уже не ранит закрывшихся глаз твоих...
Кричащая зелень лета...
Дышащая без тебя планета. Одиночество
зеленого цвета,
и я, утомленная сиротством среди чуждых людей, вращаюсь вместе с ней, —
лечу в пространстве, тебе навстречу, мимо новорожденных звезд, чтобы снова
услышать твои слова "не дыши без меня",
и раствориться, как дождь
в осенней глади, в тебе, оставшемся в моей груди,
и записать таинство —
в невидимой тетради —
цвет хранящей тебя любви...
Второй верлибр
I will cry without tears over you
For you can no longer cry...
посвящается Нодару Д.
я буду оплакивать тебя без слез...
пока для меня цветут липы
пока качают вечнозелеными кронами сосны
я выдумаю невидимый мир отраженный в твоих глазах
на фотографиях
потому что нам полу-вечным разрешено творить
и разрушать как смертным богам
я буду узнавать твой голос в голосах других
и беззвучно благодарить их за эту роскошь
мысленно целовать их руки просто потому что в их голосе
послышится твой
я буду лелеять твое дыхание в шелесте листьев
наедине с лесом и с твоим небом
я буду жить — ждать — жалеть себе подобных
жечь догадки что вера в сказку — это ложь слабых...
я нарисую картину неба — твоей обители —
портрет небожителей и контуры прозрачные ангелов-хранителей
почтальонов небесных и поводырей
уверую в тысячу и одну жизнь — в алхимию милосердия
нарисую цвета любви и оттенки чуда...
мне привидится формула души
мне приснится шум твоих крыльев и клич
мне явится дива-муза — странный лебедь
тенью плывущий за мной вдоль берега моря —
кадр из прошлого — еще до горя —
тающий вселенский вопросительный знак во мгле...
наши слезы непролитые на бумагу превратятся в песни....
мы когда-то украдкой бродили вместе
по этой огромной невообразимой — нашей земле...
и если ты читаешь эти строки —
твой глаз уже не увлажнится и потому
я буду оплакивать тебя без слез...
МЫ ВЛАСТНЫ ВОСКРЕШАТЬ ЛЮБИМЫХ...
Третий Верлибр
посвящается Нодару Джину
"Высшее счастье в жизни — это уверенность в том, что вас любят; любят ради вас самих,
вернее сказать — любят вопреки вам".
Виктор Гюго
Когда ты был жив,
Нам не дозволила жизнь быть вместе.
Ты не был верен,
у тебя были другие,
И у меня были другие,
и я была тоже тебе верна.
Твоя смерть дозволила нам
быть верными.
Ты ни с кем — ибо не с кем...
Я — одна, ибо свободна
не причинить боли никому
своим одиночеством.
Я бессильна перед смертью,
что украла у тебя жизнь,
ибо ты смертный, как все.
Но я перехитрила ЕЕ —
я СПАСЛА ТЕБЯ,
я победила твою смерть,
так как я жива и свободна...
Свободна творить чудеса в сердце —
сделать тебя не вновь живым,
а бессмертным…
Ибо жива и могу помнить,
и могу любить,
и могу писать твое имя на воде
велением души... а вода внемлет
и милосердно сохранит
эту молитву о тебе,
и ее безупречная память
сделает тебя вечным...
Пока живу, я молюсь о тебе,
и ты спасен от смерти...
А я вот — нет, когда
встретимся за чертой...
Ибо за чертой возможно.
Нам уже не дозволено
молиться друг за друга —
а только за тех,
кто остался в недрах
памяти после жизни.
Но это знаешь только ты...
А мне довольно того,
что ты убережен от забвения.
А я просто верю...
Верю в твое бессмертие...
Ведь это твои слова:
"Когда любишь,
Человек становится вечным...".
...И тот, и другой?
Знаю — улыбаешься...
Мурашки по сердцу побежали...
НЕБО — ЗЕМЛЯ — НЕБО
Небо — земля — небо...
Всем...
А Кому-то — снова — Земля.
А кому-то —
и орден победы
Выдаст ангел:
"на Землю нельзя".
Небо — земля — небо?
Земля — небо — земля?
Где причал для души поэта?
Где уставший сойдет с корабля?
Небо — земля — звезды...
Небо — земля — солнце...
Но не в Черную
Лишь Бы дыру!
ГореСчастья свечение льется,
отражаясь в воде не везде...
Но на Земле — неизбежно,
И в замерзшей, и в жгучей воде...
2020
* * *
Моя берёзовая суть
томится вновь по поцелуям
ласкай мне море нежно грудь
волна под животом колдует
пройдусь босая по песку
пусть ветер соль на коже лижет
отдамся грезам — прочь тоску
и в небе растворюсь бесстыже...
2018
* * *
По дороги краям — факелы,
Высоко — где-то там — ангелы,
Под ногами — земля — каменная,
Я бреду, как в бреду, неприкаянная…
И куда? — Почему?
Расстояния
Измеряя, длину
Одиночества вдоль отчаянья,
И дурманящую глубину
Вод у свай моста в пустоту,
И далекого неба твердь,
И куда же мне себя деть?!
* * *
...Тает в воздухе след,
Может, птицы полёт,
А, быть может, и нет —
Пролетел самолет.
На ладони зигзаг,
Вдоль — кривая черта,
Важный, может быть, знак
Или чья-то мечта.
Чьи-то стихнут шаги,
Но остался напев...
Новый шрам вдоль руки —
Воспалившийся нерв
В сердцевине души,
Оборвавшийся ритм...
Кто-то жить не спешил,
Кто-то слишком любил.
Станет реже мой пульс,
Жизнь замедлила шаг,
На руке — наизусть —
Рок, зажатый в кулак.
И улыбки мадонн,
И молитва в груди,
В стих иссякнувший стон —
Все уже позади.
И цыганка права —
Непонятный мне знак,
Словно молнии шрам,
На ладони зигзаг —
Это лента любви,
Уходящая вдаль,
Может, орден судьбы
Или просто печаль...
2012
* * *
Для кого-то жизнь — дорога,
Для кого-то — карусель,
А моей судьбы пирога
Села медленно на мель.
Все пороги миновала,
Водопады позади,
Я никак не ожидала
Мелких вод в конце пути.
Мне судьба рекою снилась —
Лентой с голубой водой,
И течению на милость
Отдалась я всей душой.
За кормой
Моей пироги
Жизнь бурлила: "Ты постой!
Ты сверни с реки-дороги,
С той дороги роковой!"
Я все дальше, по теченью,
За любовью — за рекой…
Вот и мель — кормлю печеньем
Стайки рыбок за кормой…
Июль 1999
* * *
По утрам смеется солнце,
Улыбается земле,
То затихнет, то зальётся
Смехом озорным в окне.
Сквозь задернутые шторы
Кельи – узницы души –
То хихикает задорно,
То вдруг спрячутся лучи…
То со мной вдвоем играет
В ладушки, в руках искрясь,
Так смеялась в детстве няня,
Радости своей стыдясь.
Улыбнулось как-то солнце
Очень лично, только мне,
В счастье распахнув оконце,
Тень оставив на стене…
17.12.98
* * *
Море с небом слилось в серой дымке,
Затуманенный, призрачный свет,
Горизонт словно стерли резинкой,
И на небе ни облака нет;
И вода, как и небо, спокойна —
Неподвижная сизая гладь,
И с вершины горы я невольно
Грань земную тружусь угадать.
Но земля продолжается небом,
Как начало рождает конец,
Как над новым над всем и над первым,
Заготовлен надгробный венец…
Часть тебя. Часть меня. Где граница?
Где кончается мудрость твоя?
Может, там, где свободною птицей
Кружит вера слепая моя?
Где начало тебя в этом мире?
Где кончается мой полукруг?
Нас друг в друге давно растворили,
Мой бесценный, далекий мой друг!
Оттого ли верны оба лире,
Оттого ли молчим от дождя,
Что судьба нас и жизнь разделили,
Наугад грань меж нами чертя?
Оттого ли тебя вспоминаю
Тоже пристально смотрящим вдаль —
Горизонт между адом и раем
Лишь иллюзия… И невзначай,
Как меняется лед от огня
И становится льдина иною,
На тебе — отпечаток меня,
Мы слились — как две капли — с тобою…
11.07.01
Испания
Источник
https://reading-hall.ru/publication.php?id=27236
Станислав ПЕНЕВ
…………………………..Станислав Пенев…………………………
ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ
ВАРНА
Варна, родная, — открытая чакра,
Варна, родная, — люблю как сестру.
Чайки кричат о погоде на завтра.
Здесь я родился и здесь я умру.
Варна, родная, я вечно с тобою.
Варненский вечно со мною залив.
Сердце мое в такт морскому прибою
Бьется, о буре вчерашней забыв.
К морю — пешком. И — тоска отступила.
К морю — глаза восхищеньем полны.
Я не боюсь, но какая же сила
Прячется в море, в лавине волны.
Смерть беспощадна, двужильна, коварна.
И не дает ни денечка взаймы.
Все мы уйдем. Но останется Варна.
Значит, бесследно не сгинем и мы.
* * *
Что наша жизнь? А жизнь — love story.
И ты со мною в этот час.
И ты — как море. Я — как море.
И море спрашивает нас
О чувствах, о любви, о силе
Чувств — и плещется вода.
Мы помолчим, как нас учили.
Или ответим кратко: ?Да?.
Перевел с болгарского Евгений СТЕПАНОВ
источник https://reading-hall.ru/publication.php?id=9898
ЗАВЕЩАНИЕ
Сыну моему Пепе
В победах и скитаниях, в сомненьях и заботах, —
ты берег сбереги, сынок, — своею добротой.
И, чтобы не случилось, — всё исполняй с охотой,
не забывай про якорь, — совет тебе простой…
Плыви же, — дальше, дальше, —
будь в плаванье свободном, —
чтоб берег был, — без фальши, —
в сиянье благородном…
…Я на земле для радости, для добрых дел родился, —
с улыбкой и без страха, — покинуть мир желаю…
Хочу, чтоб опыт жизненный тебе мой, — пригодился, —
Я СЕРДЦЕ СВОЁ ПЫЛКОЕ И ДУХ СВОЙ ЗАВЕЩАЮ
ВОЛШЕБСТВО
Пусть любовь не проходит мимо,
одиночество — позабудь…
Растопи в наших душах зиму,
постарайся весну вернуть…
Я дыхание чувствую вечности,
я нуждаюсь в солнечных днях…
Обласкай же своей сердечностью,
дух рассветный
вдохни в меня!
ОБИТЕЛЬ
Твой путь — единственно — лежит ко мне.
Ладони рук моих — твоя обитель.
Душа моя — твой самый светлый день.
Любовь моя — твой дом и покровитель…
Люблю тебя. — Заслушан тишиной, —
бескрайностью вселенскою мечтаний.
Земли дыханье слышу под собой,
в корнях растений — голос мирозданья.
ВАРНА
Перевел с болгарского Всеволод Кузнецов
Источник https://reading-hall.ru/books/20100923-09.pdf
Нелли ПИГУЛЕВА
…………………………..Нелли Пигулева…………………………
МЕЖДУ БЕЛЫХ БЕРЕГОВ
* * *
Бобры
Собирают бревно за бревном
Корень за корнем
Строят дом
Снегири
Приносят соломинку за соломинкой
По маленькой крохе
Вьют гнездо
Человек
Нагромождает слово за словом
Взгляд за взглядом
Рушит и ненавидит
Зимняя река
Зимняя река
Зябнет между белых берегов
Сумерки и невозможность…
Навсегда?
На время
* * *
Щелкают пальцы
Щелкает замок
Щелкает курок
Штормовое предупреждение:
Будьте начеку
Юрта в степи
Юрта в степи
Конь вспотевший от бега
Ветер носит пыльной стрелой
Воспоминания на незнакомом языке
Не могу перевести
Фейерверк
Фейерверк озвучивает небо шипением
Падая звезды гаснут
Как сбывшиеся надежды
Становится неуютно
* * *
Хрустит снег
Кто-то проходит мимо дома
Несет аквариум с рыбкой
Что-то ей говорит
И согревает своим дыханием
* * *
Вечером шел дождь
И к вечеру когда
Мы уже смирились с пропавшим днем
И над холмом стало светло
Краской зарделось солнце — от угрызений совести
На заре
На заре
Кто-то поливает сад
Пахнет мокрой травой
Необъятностью
И одиночеством
Когда-то
Когда-то
Все было просто и поправимо
Когда-то
Будет спокойно и разумно
Когда-то…
Или никогда?
* * *
Варвары не верят. И разрушают.
И глобалисты не верят. И разрушают.
Но все в тайне надеются,
Что они не правы;
и то, во что они не верят,
Сделает их вечными.
Перевел с болгарского Евгений СТЕПАНОВ
Источник https://reading-hall.ru/publication.php?id=2154
Нели Пигулева Полдень Следобед
?ПОЛДЕНЬ” (?СЛЕДОБЕД”)
Нели Димитрова Пигулева-Митева (р. 1957 г.)
Болгарские поэты Перевод: Наталья Лясковская
Нели Пигулева
СЛЕДОБЕД
Реката – като път, проточил се край дигата.
Жената – тръгнала нанякъде (а може би наникъде).
Авлигата – пресичаща небесните пространства.
Мъжът – приседнал под дъба на сянка.
Преваля тихо на живота половината.
Денят полека се превръща в минало.
Умислена, реката вие се лениво.
Светът следобеден сънливо си почива.
Не чака никой нищо – нищо шеметно.
Предвидени са всички ходове – пресметнати.
Жената. И реката. И мъжът под сянката
са уталожени и вече ги клони към дрямка.
Внезапно птицата разцепва с вик небето.
Жената се обръща. А мъжът се сепва.
Тя тръгва към дъба. Мъжът върви към нея.
Кръжи над тях авлигата и пее, пее, пее.
Денят затваря плавно свойта светла крива.
Жената и мъжът във сумрака щастливи,
затворили очи, в небето птицата следят.
А всъщност в този край авлиги не летят.
Нели Пигулева
ПОЛДЕНЬ (перевод с болгарского языка на русский язык: Наталья Лясковская)
А река, как дорога, пробившая тело плотины.
Вдоль неё, вижу, женщина плавной походкой идёт.
В небе аист крылатою флейтой о вечном поёт.
И мужчина под дубом в тени разомлел так картинно...
Жизнь проходит, и вот – половина уже далека.
День становится прошлым, а смысл загадки известным.
Божий мир погрузился в полуденный морок сиесты.
Вьётся лентой ленивой по сонной равнине реке.
И не ждут потрясений, каких-то чудес, перемен,
Все просчитаны риски, ходы, варианты любых вероятий:
Вот река, это женщина, это мужчина – и как же соять их,
Коль все трое раздельны в пространствах своих ойкумен.
Только вдруг – птица вскрикнула, небо библейски разъяв!
Встрепенулся мужчина – и к женщине, вытянув руки,
А навстречу она, словно после столетней разлуки!
Аист вился над ними и пел о плодах гуайяв...
День закроет окно – искажённый игрою заката овал.
В тёплом сумраке счастлива женщина с милым супругом:
Сквозь закрытые очи на птицу глядят, друг на друга...
А вообще-то здесь аистов сроду никто не видал.
* Из ?Россия с Болгарией – радость, надежда и боль”, сборник переводов произведений болгарских авторов – выпускников Литературното института имени А. М. Горького, Москва, изд. ?Академика”, 2012 г.; издание подготовлено Литературным институтом им. А. М. Горького.
Евгений СТЕПАНОВ
………………………Евгений Степанов…………………………
Из книги "Женщина в соседней комнате"
СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ МУЖЧИНА
Современный русский мужчина боится.
Современный русский мужчина боится, что девушка не придет.
Современный русский мужчина боится, что девушка не даст.
Современный русский мужчина боится, что у него не встанет.
Современный русский мужчина боится, что он подцепит птичью болезнь.
Современный русский мужчина боится, что девушка забеременеет.
Современный русский мужчина боится, что девушка оттяпает у него жилплощадь.
Современный русский мужчина боится.
Он бежит по просторам больших городов трепетный, как лань, и пугливо озирается по сторонам.
А девушка, как кровожадная охотница, бежит за ним и кричит:
— Врешь — не уйдешь!
КАТОК НА ПЕТРОВКЕ
Ходил с одной милой девушкой на каток.
Не катался 30 лет.
Получил небывалое удовольствие.
Уютный московский дворик, вокруг старые дома и храмы.
И — лёд…
И — коньки.
И — неуверенное, смешное скольжение.
И, конечно, красивая барышня. Как будто начало прошлого века. Как будто прощаешься…
ГИТАРИСТ
Руки срослись с гитарой,
он обнимает её,
как талию любимой девушки.
И нет для него ничего кроме гитары,
ничего кроме мелодии, никаких денег и страстей…
Только он и гитара, гитара и он.
НЕ РАЗДРАЖАТЬСЯ
Тебе
Город.
Оранжевый город безумцев.
Агрессия как диалог.
Диалог как агрессия.
Главное — не раздражаться.
Сохранять спокойствие и выдержку.
И не говорить резких слов даже тогда, когда их очень хочется сказать.
Лучше — молчать. Как-то всё само собой устаканивается, когда не сотрясаешь воздух.
СВОБОДА
Молодой и абсолютно седой человек Илья Ринг курил на балконе и думал:
— Какое всё же счастье — не бояться послать к чёртовой матери — или еще куда подальше! — любого самого грозного начальника. Какое блаженство не бояться никого и ничего.
Даже одиночества.
…И страшно лишь то,
что уже ничего не страшно.
ЛЮДИ. КРЫСЫ
Люди ушли из помещения.
Тут же пришли крысы.
ЦЕЛАЯ ЖИЗНЬ
— Я прожил целую жизнь во сне.
Научился перескакивать через время,
управлять энергетическими стихиями.
И не иметь никакого богатства.
Не иметь дома и нормальной семейной жизни.
— Но ведь в твоих руках миллионы, которые ты заработал.
— Это не мои миллионы.
Это инструменты, которые нужны для работы.
Как плотнику — молоток или рубанок.
Не более того.
ЭТОТ ЧЕЛОВЕК
Этот человек знает в с ё.
И в чём смысл жизни,
и откуда возникла вселенная,
и как найти то, не знаю что,
и как дойти туда, не знаю куда.
Этот человек знает в с ё.
Но я ему не завидую.
В ЭЛЕКТРИЧКЕ
Ехал в электричке.
Смотрел на лица людей — и мужчин, и женщин, и стариков, и детей.
Непостижимо:
все в чём-то похожи на Христа.
ХРИСТОС-ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Многие ждут второго пришествия Христа.
А ведь оно уже произошло.
Человечество — это и есть Христос.
Христос-человечество.
Он
действительно в каждом.
А как же убийцы, насильники?
Вот это и есть самый сложный вопрос в мире.
ЗНАКОМАЯ
У меня есть одна знакомая.
У неё в речи постоянны слова, напоминающие о нечистой силе, смерти и т. д.
Я стараюсь с ней не общаться.
ДЕЛАЙ СВОЕ ДЕЛО
Этот человек хочет вывести тебя из себя.
Придумывает про тебя разные гадости, вовлекает в ненужные диспуты и т. д.
Не обращай внимания. Делай свое дело и иди вперед!
ПРИХОДИ — И БЕРИ
Мир податлив и равнодушен.
И можно стать, кем захочешь.
И можно брать всё, что ты хочешь.
Приходи — и бери.
УСПЕХ НЕЮНОГО ДОН ЖУАНА
Прихожу домой.
На общей лестничной клетке встречаю подругу своего соседа, тихого алкоголика Саши — Дуську.
Ей лет 70.
У неё фингал под глазом. А в руке — бутылка пива.
Дуська, заплетаясь языком, говорит:
— Ах, какой Вы мужчина!
Разрешите с Вами познакомиться поближе.
Вы мне сразу понравились…
Я думаю, мы будем прекрасной парой…
Ну что ж, хоть в любви мне везёт.
СТЫДНО
Мы едем в метро, на эскалаторе.
Я стою внизу и смотрю в её голубые огромные глаза.
Я понимаю: эта женщина совершенна.
Когда мы приедем ко мне домой, мы займемся чудовищным развратом.
Это
продолжается уже много лет.
Я не знаю, как
относиться к самому себе.
ОНА
Она позвонила и сказала:
?Я помню, я ничего не забыла, но я не могу. Он сейчас в Москве…?
Уже хорошо. Меня помнят. И грехов меньше.
СОН
Приснился странный сон. Брат говорит:
— Завтра у тебя бой на ринге с Валуевым.
Я обомлел:
— Но я же не занимался боксом тридцать лет.
Потом - у меня сейчас очки.
На ринге в очках нельзя, а без очков я ничего не вижу.
— Надо, Женька, надо!
— Ты же помнишь, у меня нет боксерских трусов. Как без них выступать?! Трусы я вернул тренеру, когда повесил перчатки на гвоздь. И боксерок тоже нет.
Неужели в кедах выступать?
— Надо, Женька, надо!
Я выпил рюмашку - и согласился.
И в холодном поту проснулся.
ДОЖДЬ В БУДАПЕШТЕ
Всю ночь лил дождь.
Я спал и во сне думал: как хорошо, что идет дождь!
Он польёт мои кабачки, картошку, морковку, яблони, берёзы, ёлки и сосны.
Потом я проснулся.
И вспомнил, что я в Будапеште.
И обрадовался.
Потому что дождь полил деревья из садика Арона и его чудесной жены Магди.
6.08.2010
Будапешт
СЕМЁНОВ
(Очень короткая пьеса)
— Все-таки ты — свинья, Семёнов…
— Почему?
— Ну, ты же не хочешь жить со мной. Значит, ты меня не любишь.
— Как раз наоборот. Люблю. Именно поэтому и не хочу с тобой жить.
— Не поняла.
— Да все очень просто. Ты же меня совсем не знаешь. Ты видишь только показушную сторону моего ego. Умение шутить, балагурить, делать комплименты, дарить цветы… А в жизни-то я другой.
— Не верю.
— Ну, конечно, другой. Я нервный, мрачный, неаккуратный, не такой богатый, как тебе кажется.
— Но я же люблю тебя.
— А что такое любовь?
— Я не знаю. Не могу сформулировать.
— И я не могу.
— Вот я и говорю: все-таки ты — свинья, Семёнов…
МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ
Во время фуршета в Мадриде ко мне подошла одна очаровательная женщина.
Хвалила мою очередную книгу.
Говорит:
— Знаете, что я больше всего ценю в мужчинах?
Руки и ум.
А Вы, что Вы больше всего цените в женщинах?
— Ноги и отсутствие ума.-
Она не обиделась.
Засмеялась.
г Москва
Константин КЕДРОВ
………………………Константин Кедров…………………………
Поэтоград № 13 (218), 2016
КАЗАНТИП
Поэма
Цветы салютуют садами
Сады салютуют цветами
Весна салютет летом
Тьма салютует светом
Тела салютуют негой
Земля салютует небом
Вот вот и звезды сольют
Все небо в один салют
Волны играют солнцем
Солнце играет волнами
Это света цунами
Сны снующие снами
Кажется мне что вскоре
Сольются в едином хоре
Чайки — барашки моря
Барашки-чайки над морем
Открывают чакры
Мореволночайки
Все прибои как салют всех пушек
Моренебо с чайками хохочет
Млечный путь из перламутровыж ракушек
Ласково ступни мои щекочет
Мы дельфины – только говорящие
И на сушу с морем выходящие
Гены говорят – мы угро-финны
ну а финны это же дельфины
– Я украинец угро-финн –
Говорит дельфину дельфин
– Говорит украинцу русский:
– Я украинец древнерусский –
Говорит дельфину дельфин:
– Я не угро- я укро-финн –
Я пишу языком дельфиньим
Укрофиньем русскоафиньем
Древнегреческовесскоготским
Антибродско-антивысоцко
Переполнен я моря чарками
В высь распахнутый чайкочакрами
Море пенится как бокал
Ограненный гранями скал
Я не укро – угро-финн
Я взлетающий дельфин
Слышу в их клокочущем вздоре
Стих который давно знаком
А дельфины в просторе моря
Говорят моим языком
В ваши уши давно проник
Мой язык как дельфиний крик
Во всех раковинах ушных
Бесконечное море в них
Вой гобоя и шум прибоя
Шум прибоя как вой гобоя
Возникают из морелада
Энеида и Илиада
Как звучащий чертеж Эвклида
Илиада и Энеида
Как рассыпанные лекала
Волны высыпаны на скалы
Все тела – лекала небес
Все моря лекала телес
Женских волн телесный изгиб
Тонет взор и пловец погиб
Тело словно блесна ловца
И пловец плывет на живца
На земле мы лишь проживаем
Только в море мы оживаем
Угро-угри и угро-финны
Мы дельфины только дельфины
Я дельфин с вами говорящий
Я дельфин, дельфин настоящий
Шагами волнам помогая
В сплетении молний и гроз
Беспечно по морю шагая
Выходит из моря Христос
Кто скажет: Христос не смеялся –
Не понял тех гроз пантомим
Возможно Христос не смеялся
Но море смеялось под ним
Там ор ораторий Танеева
Тон тонущих в море теней
Отчаянный ор Орестеи
И чаянье чаек над ней
Доныне и ране и вскоре
Ты вечно зияющий понт
Под именем Черное море
За флотом глотающий флот
В тебе Ушаков и Потемкин
Беседуют с турками пушками
Ах помнят ах помнят потомки
Над морем орущего Пушкина
А там на Востоке на Западе
И море и небо в огне
Так мы обменяемся залпами
И встретимся только на дне
5 сентября 2015
Поэтоград № 16 (117), 2014
Константа Кедрова
27 марта в музее Марины Цветаевой в Москве состоялся творческий вечер поэта Констатина Кедрова. Он прочитал свои стихи, ответил на многочисленные вопросы аудитории. О творчестве поэта в этот вечер говорили Сергей Мнацаканян, Евгений Степанов и многие другие.
Кедров также рассказал о своих встречах с А. Кручёных, Д. Шостаковичем, Р. Солнцевым, работе в Литературном институте им. А. М. Горького.
Евгений Степанов отметил, что когда прочитал в 1990 году книгу Кедрова "Компьютер любви", то был потрясен. Настолько эта книга развивала традиции футуризма, прежде всего, постулаты великого итальянца Маринетти.
Также в этот вечер звучали стихи А. Вознесенского, посвященные К. Кедрову.
Сергей КИУЛИН Литературные известия № 12 (152), 2017
КОНСТАНТИНУ КЕДРОВУ — 75
В ЦДЛ состоялся творческий вечер поэта и доктора философских наук, главного редактора "Журнала ПОэтов" Константина Кедрова, посвященный его 75-летию.
Его тепло поздравили Андрей Житинкин, Евгений Степанов, Геннадий Юшко (Калининград), Евгений Попов, Сергей Мнацаканян и другие известные люди.
Евгений Степанов вручил поэту диплом и медаль лауреата премии имени Леонардо — "за многогранность дарования".
Е. Степанов сказал:
"Есть много людей, которые знают периодическую систему Менделеева, но очень мало людей, которые такие системы создают. Константин Кедров — поэтический философ, непревзойденный поэтический драматург. Его пьеса ”Голоса“, на мой взгляд, одна из лучших современных пьес. Каждое слово в ней весомо, зримо, ощутимо. Для меня лакмусовая бумажка истинности искусства — помогает мне в жизни это искусство или нет. Когда у меня наступают трудные времена — я читаю стихи и пьесу Кедрова…"
Закончился вечер праздничным банкетом.
Фёдор МАЛЬЦЕВ
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
………………………………Наталия Лихтенфельд…………………………
Футурум АРТ № 2 (12), 2006
Литературные известия № 30 (60), 2010
ДОЖДЁМ ПРОМЫТЫЕ НЕДЕЛИ
* * *
Поглубже в снег улечься,
Чтоб не оледенеть.
А чтобы не обжечься —
Заранее сгореть.
А чтоб не обижаться —
Самой сказать "прости".
А чтобы докричаться —
На шепот перейти.
* * *
В Шарлоттенбурге — сиплый сплин,
Дождем промытые недели.
Двуликий Янус — мой Берлин,
Стремящийся достигнуть цели.
Снимая плащ времен былых,
Бахвалясь плотью городскою,
Рукою правой бьет поддых
И гладит левою рукою.
Кивнешь с грехом напополам —
Ответишь городской гримасе.
Но будет снежно на Кудамм
И нежно на Фазаненштрассе.
НЕ...
Не упустить хвоста удачи,
Прямая чья весьма крива.
Не опозориться при сдаче
На оголтелые права.
Не прозевать цветок в окошке,
А то как Плейшнеру — хана.
Не задержаться на подножке,
Не (Боже!) перепить вина...
Не кланяться закрытой двери
И не попасть под колесо
Мученья комплексом Сальери
В огранке комплекса Руссо.
* * *
Я мыла Милу и белье стирала,
Я мыла раму с мылом каждый день.
Врала, но не лгала.
Бросав, не предавала.
И тень не наводила на плетень.
Никто мне мыльных ран не подытожит.
Но в миг, когда набат пробьют часы,
Четыре белых камушка положит
Мой Ангел на престольные весы.
И с горсткой незначительного сбора,
Не годного ни сердцу, ни уму,
Он будет мне защита и опора.
И будет,
видно,
нелегко ему.
Дети Ра № 5 — 6 (31 — 32), 2007
ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОНАРОШКУ
* * *
Можешь каждое утро спешить на работу,
Уверять, что однажды до счастья с тобой доживем.
Золотые костры отгорели в субботу,
Пепелище засыпано медным дождем.
И не знаешь, кого бы позвать на подмогу,
И от боли потерь цепенеет в груди.
Но спасибо за то всемогущему Богу,
Что тебе только 30. И все впереди.
Что тебе только 40. И все впереди.
Что тебе 90. И все впереди.
* * *
Актуальны, как прописка,
Два вопроса на челе:
Ну и что, что я редиска,
Ну и что, что ты флефле.
Не служила одалиской,
Не летала на метле,
Все-равно была редиской
В огороде у флефле.
В огороде жизнь — не лажа,
И когда бесилась тля,
Не задумываясь даже,
Покидал меня фляфля.
Покидал с улыбкой милой,
Возвращался во хмелю,
А редиска все любила
Непонятного флюфлю.
Дети Ра № 3 (41), 2008
НА ДАЛЬНИХ ВОКЗАЛАХ
* * *
На большой дороге
Все наоборот.
Мне связали ноги,
Мне заткнули рот.
Но исполнив требу
Жизни на краю,
Я бегу по небу,
Песенки пою.
2006
* * *
Ленью под душем Шарко,
Спотыканьем по илу.
Дружба давалась легко,
А любовь через силу.
Думалось не глубоко,
Поднималось на вилы.
Ночи давались легко,
А дитя через силы.
Взмылила точно коня,
Каблучком придавила.
Все еще любит меня
Маргинальная сила.
2006
* * *
Простите за всю незначительность роста,
Не вышла умом, но не ведала зла.
Обычною женщиной мирно и просто
На свете и я, почему-то, жила.
Небесные жители не наигрались
В людей — Санта-Барбары трепетна суть.
На дальних вокзалах следы затерялись,
Дающие право на собственный путь.
2007
* * *
Оградив беспечный дом
От неправедных хлопот,
Фиолетовым плащом
Ангел душу обернёт.
Он поможет проще жить
И не кукситься поможет.
Вредным Ангел может быть,
Но предать никак не может.
2007
Дети Ра № 10 (48), 2008
ВЕЗДЕ И НИГДЕ
* * *
Им говорили:
"Вы должны молчать
и не рассказывать людям то,
что вам известно.
А если кто-нибудь из вас сделает ошибку,
того отзовут раньше времени.
Или, может, кто выдаст себя глазами
чересчур наивными и нематериальными,
или неуместным поведением:
не надо приставать к людям
и объявлять с восторгом,
что вы-то знаете, в чем смысл жизни.
А чтоб вы много о себе не воображали,
вы забудете о том, кто вы.
Вы будете считать себя людьми,
хотя вам всегда будет казаться,
что вы не такие, как они.
И люди это заметят
и будут относиться к вам осторожно
и не будут знать,
любить вас или побаиваться.
Вы будете стремиться войти
в человеческое общество,
но вам будет неуютно среди людей.
При этом вы во всем будете винить
только себя, а не людей,
и по своей ангельской привычке
будете считать себя хуже,
чем они.
Вы типичные ангелы,
которых мы посылаем в мир,
каждого со своим заданием.
Вас будет все больше и больше
на земле,
и некоторые из вас
начнут вспоминать свою суть
и узнавать друг друга.
И некоторые из вас, узнав друг друга,
заведут дружбы, которых люди не знают на земле.
И тогда уже вам не будет так одиноко.
Вот только не влюбляйтесь в земных...
И крылья в утиль не сдавайте".
Им говорили.
Но ангелы
непослушны.
2008
* * *
...А на земле 4 ангела узнали друг друга,
Купили 4 чайных чашки, из которых успешно пили чай,
И даже вспомнили вдруг, что им срочно, из месяца в месяц
Надо выпускать журнал.
Они назвали его "Струны".
С — события,
Т — творчество,
Р — ритм,
У — университеты,
Н — новости,
Ы — ыще раз про любовь.
И все выпускали его и выпускали,
Пока 4-й не заподозрил третьего,
Что тот вовсе не ангел,
А как раз наоборот.
А третий стал обвинять в том же самом 4-го,
Чтоб всех запутать.
Ангелы разлетелись в разные стороны,
И только двое из них ещё продолжали верить в события,
Творчество, ритм, университеты, новости,
И мы ещё раз все пытались и пытались рассказать всем про любовь...
2008
* * *
И всё равно им было,
в каких городах жить,
потому что Родина
была везде и нигде.
18.05.2008
* * *
"Ты объявила себя ангелом,
А ты всего лишь человек,
Причем, не самый лучший", —
Говорил ей отец.
Ей было, в кого родиться
Ангелом,
И было, в кого родиться
Не ангелом.
В ее происхождении
Запутались Высшие Силы.
21.05.2008
* * *
Сегодня сказали,
Что, оказывается,
Нельзя стареть.
А то потеряют
Интерес к тебе
Пасущие тебя.
И тогда ты и сам
Будешь постепено
Терять здоровье,
Радость и талант.
И никто не станет
Стоять
В изголовье
Стареющего.
25.05.2008
Творчество
Когда человеку не с кем
Говорить,
Он начинает говорить
Сам с собой.
Тогда появляются
Стихи и проза.
Но стоит ли читать того,
Кто говорит сам с собой?
* * *
Нищему как-то из жалости деньги дала,
И оказалось — с тех пор я ему должна.
* * *
Вырубить громкость у телека.
Люди без звука приятней.
* * *
Испепелила в душе врага своего.
И удивительно — испепелился в реальности.
Каюсь, каюсь.
* * *
И скорбь в кресте,
И утешенье.
* * *
В апреле кончилось небесное житьё.
Я родилась.
Когда ещё начнется?
* * *
Чем больше перспектива —
Меньше я.
Лицом к лицу меня не видно тоже.
2008
* * *
Муравей захотел отдохнуть.
А ему говорят на это:
"Паренёк! Ты психически болен".
2008
Сон
Я встретила тебя во сне,
Чтобы сказать: "Ты снился мне".
Мои стихи
Вот были бы меньше горошины,
Тогда бы и были хорошие.
Самой себе
Утешься, моя ты таинственная,
Судьбиною бойко гонимая,
Что ты у Него не единственная,
Но все-таки неповторимая.
Зинзивер № 2 (10) 2008
ЛЮДИ, ЛЮБИМЫЕ МНОЙ
* * *
До себя самой не достучусь,
Так плотна грехов моих короста.
Я неделю целую пощусь.
Если честно — экономлю просто.
Результат сравняется с игрой,
Где джек-пот желанный невозможен.
Я, как йог, дышу одной ноздрей.
Но не йог я. Просто нос заложен.
2008
* * *
В памяти временем шито и скрыто
То, что щемило в груди.
Сколько отмеренных жизней прожито?
Сколько еще впереди?
Запаха прежде знакомой ковыли
Не распознаю весной.
Я и не помню, какими вы были,
Люди, любимые мной.
2008
* * *
Ты пришёл на этот свет,
Получил свое заданье.
Твой небесный педсовет
На небесном заседаньи
Отказался наотрез
От пост-скриптума к ответу,
С аттестатом или без
Ты покинешь школу эту.
13.05.2008
* * *
Снег-пепел,
развеянный сверху
из крематория Бога, —
на всех, кто в раю провинился,
места уже не хватает.
Снег в середине мая.
2008
* * *
Шар земной
на столе парадиза,
с фолиантами книг или кучей тетрадок.
За столом — дети Бога (любимые).
Что-то творят.
Между делом играют в голубенький глобус.
Если он упадет — будет жалко.
Но огорченье детей — мимолетное.
Жизни подобно.
2008
Дети Ра № 3 (65), 2010
КАКОЕ-ТО ФОТО
* * *
Скажет нищий:
?Хватит эврик!
Здесь не катит ваш пятак.
Дамочка, подайте еврик!
Вам за это ?Гутен таг?.
Гутен таг, а ветер свищет.
Дует, сволочь, под полой.
Как тепло оделся нищий
На берлинской мостовой...
Соберет побольше башлей
И пропьет дневной аванс,
Старой кирхи с новой башней
Одобряя мезальянс.
Февраль 2008
* * *
Не гангстеры, не дикари,
Не нищие в обувках тесных.
О, Отче Сергие, воззри
На нас с вершин своих небесных!
Здесь не бедлам, не алькатрас,
А кто хотел — всего добился.
Но Отче Сергие на нас
Воззрил и сам перекрестился.
2008
* * *
Три ночи... Замучила снова зевота
Бессонницы. Вот примоталась, змея.
Смотрю я альбом, и какое-то фото,
И тетка, и кажется, вроде бы я.
Я знаю, что ты основательно спишь и
Что лампочка даже твоя не горит,
А здесь бродит тощая кошка по крыше,
На мошек-людей вообще не глядит.
Ты спишь, а на коврике книжек такая
Хламида-монада громад бытия,
И тетка у ног твоих ходит босая,
И жалко, что это не я.
* * *
Величавый грустный храм,
тень от кованой двери,
от причастия — к грехам,
от грехов — в монастыри,
где познаем, наконец,
как от Бога далеки:
под венец — так под венец,
в кабаки — так в кабаки.
Футурум АРТ № 2 (25), 2010
ПРИВКУС ПРОСТРАНСТВА
* * *
Привкус пространства,
Разлитого в порыве
Несозревшей молодости,
Перезревшей старости,
Несуразности момента.
Мыльный пузырь
Под названием жизнь.
Запах мыла,
Не купленного
В кустарной лавке.
* * *
Сон в летнюю ночь
Постигается вдруг.
Переплетенье душ
Во сне беспрерывном.
И в сон погружаясь,
Душам мозолишь глаза.
* * *
Не там, где ?русалка на ветвях?,
Не там, где монетки золотые.
Не под тем, и не под этим деревом
Сидели мы,
Зажатые волей судеб.
И думали плавно,
И размышляли сладко,
Сознательно и осторожно,
Не предаваясь безумию,
Не преступая грани
Пространства.
И не были
Сами собой.
Несчастные взрослые дети.
* * *
В понедельник предаться лени,
Удачливо выиграть в карты и казино,
И неприличную ссору устроить в трамвае,
Огрев по башке кривого лысого дядьку.
И биотоками (просто тебе) уничтожить соперницу.
Только не сможешь ты.
* * *
Скоростью поезда
Ты измеряешь любовь мою.
Думаешь, что нереальна
От точки до точки побега.
Мы не в пространстве, —
Во времени.
Именно там мы с тобой, где реальность.
* * *
И в субботу,
И в воскресенье, —
Недосягаемость,
Умолчанье.
Полая полая трубка.
Молчит.
И тебе
Назначают
Молчать,
Играя в трех обезьянок,
Которым приказано
Видеть и слышать,
И не говорить.
* * *
Софиты советовали
Сойти
На нет.
И утратить себя.
Как мир.
И как миф.
И постигнуть реальность.
Но в реальности было паршиво.
И на фиг ее постигать?
Ведь это сложный вопрос,
Всегда ли страданье
Приносит бонус.
Болезнь. Детство.
Болезнь.
Меня оставляют с бабушкой.
Дедушка жарит яичницу с салом.
Я лежу на диване, пахнущем мятой.
Простыни тонкие, нежно-прозрачные от стирки.
За окном — снегирь. Зима. Ветки яблони бьются в окно.
Обледенелые.
Я слушаю радио.
Сказку.
Мягкий мужской тембр.
История Красной Шапочки.
Этот мужчина — чей-то папа.
И папа этот — кот-мурлыка.
Он намурлыкивает детям сказки.
Каждый день.
Я читаю Работницу. Персоль.
В этой персоли что-то от соли.
Персоль едка и безжалостна к людям.
Персоль сатирична.
Я начинаю учиться сатире и ядовитости, я извращаюсь.
Это жизнь меня учит смеяться.
Иногда не по делу.
Но всегда для защиты.
Персоль — мой учитель.
Я читаю Библию для верующих и неверующих.
Мне все кажется правильным и остроумным.
И что за невежды верят в Бога — думаю я, —
Когда так много несостыковок в Библии этой?
Как ловко автор смеется над тем, кто носит имя Христа.
И много-много эротики. Как в Кама-Сутре.
Но слова этого я не знаю. Пока.
Но знаю, что есть Саваоф, про Ветхий Завет и Новый.
Спасибо автору, атеисту. Я все узнала про Бога, и ОН,
которого не было, плавно вошел в мою жизнь.
А утром опять — пионерская зорька.
И бабушкин чай.
И кусочки яблок с таблетками.
И за окном — снегирь.
И радостно очень, что мне не идти в школу.
И странное чувство от камня, от температуры
на всем безграничном теле.
Но в промежутках, когда становится легче, я завожу
мелодию белых часов.
Часов из слоновой кости.
Снова и снова.
Под колокольчики стройно танцует, привстав на пуант, балеринка.
Это мелодия детства.
Потом иду по морозу домой.
С мамой за ручку.
И вдруг понимаю, что я живу не впервые.
Что путь по снегу домой — отрывочек новой жизни.
А опыт прошедшего смутен, но ощущаю себя
пожившей и мудрой.
А мне 7 лет.
Поэтоград № 2, 2010
ДОЛГИЙ ПУТЬ
* * *
Запахи смога, полыни, секвоя
В супе с котом,
непроваренном, временном.
Это все выдумки Оле Лукойе
С пестрым зонтом,
На Таганке потерянным, –
Жизни заторканной на субмарине
Комнаты.
В шторах – в твоей синеве.
Зонтик был куплен
В осеннем Берлине.
А заблудился –
Где-то в Москве.
В парке, в метро,
На распаренной улице...
Эта примета – отнюдь не беда:
Как бросишь монету,
Чтобы вернуться,
Чтобы вернуться – но только куда?
* * *
Коммунальная кухня.
Капелла. Храм.
Четыре яруса длинных.
Стул перед белой стеной,
Мухи и куча мусора.
Но близкие люди летают вместе,
А в полдень
Хочется всем полетать.
Под звуки Масне,
Пересечения запахов,
Воспоминаний.
Хочется вылететь через дыру в потолке,
Крепко сжимая в ладошке ладонь твою.
* * *
Это не моя тоска, не моя грусть.
Душа чужая живет во мне
И кричит от боли.
Чужую боль запиваю кофе со сливками
Без пяти девять утра.
А моя – на дне чашки.
* * *
В суете городского болота
На твоем одиноком пути
Вдруг возникнет небесное что-то,
От чего невозможно уйти.
И от этой неведомой грусти
Будет в мыслях твоих кавардак.
А потом понемногу отпустит.
А потом будет снова – никак.
* * *
Когда тебя берут за руку
И ведут по длинному коридору в никуда –
Становится страшно.
Но страх перекрывает нелогичное
в данной ситуации
чувство... нежность.
Нежность убивает страх.
Тебе не хочется спасаться.
Ты смотришь в себя.
Ты кажешься себе идиоткой.
* * *
Как жаль, что я не Голиаф,
Он был и крепок, и спокоен.
Мой ангел спрятался за шкаф,
А я одна – не в поле воин.
Никто на помощь не придет
Дурной овце по кличке Долли.
Мой ангел спит и водку пьет,
А я одна – не воин в поле.
* * *
чистилище круГОМ и КРУгом
из-за напрасной маленькой надежды,
а дальше – всяк оставь ее, входящий,
где сумерки и нечего терять,
но кажется, что там-то будет легче...
* * *
Все как обычно.
Пасторальный денёк
Возвращается в ту хижину,
В те хоромы, в те палатки.
Только все исследовано
Вдоль и поперек.
И не осталось загадки.
Буду пеплом расплюснутая,
Тем паче – коньяком.
Палец прижатый –
На пульсирующую еще аорточку.
Лежу распластанная
И как перед Богом – голышом.
А солнечный зайчик
В ладони проклятой
Вырывается, уплывая в форточку.
* * *
В холодильнике пиво кончается.
Жарко и душно.
Мои чакры раскрыты.
И пьет он из них – сколько нужно.
В одну реку не входят дважды.
Уйду – и умрет от жажды.
Или выход найдет срочный, –
Другой разыщет источник.
А нем вода – ни жива, ни мертва.
Не все коту – масленица.
* * *
Судьба вершила долгий путь
И повторяла, утешая,
Что, может быть, когда-нибудь
Я испытаю прелесть рая.
Судьба клялась: не подведу,
Заботясь о насущном хлебе,
И я уже была на небе,
Ещё не побывав в аду.
* * *
Видеть то, чего нет во мне;
Изгибы изъянов хитрости,
Превосходящей хитрость химеры.
Маленькая перламутровая пуговица,
Никому не нужная и вышедшая из моды,
Была когда-то раковиной, в которой плавала
жемчужина.
А жемчужину выдрали и раздолбали в пыль, в порошок.
Необходимо
Срочно пришить перламутр к рукаву пиджака,
Повторяя в сонном бреду, что так, вероятно, красивей.
* * *
Когда придёшь ты, одинокий, в этот мир,
Не многим пожалеть тебя назначено.
Ты их не растеряй.
* * *
Замечаю каждую мелочь.
Соринку в глазу у себя и других.
Желания.
Скрытые тайны.
Плацебо эффект –
Пустышку, которая лечит на время,
А дальше…
* * *
Е. С.
Не тяготило молчание – вето
На поэтический иконостас.
Долгие годы бок о бок с поэтом,
С Музой чужой, разлучающей нас.
Расположившейся в креслах метрессой.
В том ли беда, что в сетях ремесла,
Я не считала себя поэтессой.
Просто любила, дышала, жила.
Даже теперь не нужна мне обуза –
Рифмосплетения металлолом.
И понапрасну воскресшая Муза
Повелевает не думать о нём.
* * *
если ты не понарошку
полюбил меня милашку
я тебе сварю картошку
я тебе зашью рубашку
если сделаешь подножку
я не дам тебе поблажку
я тебе зашью картошку
я тебе сварю рубашку
НЕ КЛАНЯТЬСЯ ЗАКРЫТОЙ ДВЕРИ
* * *
В Шарлоттенбурге — сиплый сплин,
Дождем промытые недели.
Двуликий Янус — мой Берлин,
Стремящийся достигнуть цели.
Снимая плащ времен былых,
Бахвалясь плотью городскою,
Рукою правой бьет поддых
И гладит левою рукою.
Кивнешь с грехом напополам —
Ответишь городской гримасе.
Но будет снежно на Кудамм
И нежно на Фазаненштрассе.
Дети Ра № 4, 2004
Дома греют стены
* * *
Опосля обеда
Рысью удалой
На Покров уеду
Я к себе домой
Пусть не пахнет сеном —
Сонным этажом.
Дома греют стены,
Дома хорошо.
Так в краю истерик,
Грусти, мятежа
Обретает берег
Русская душа.
* * *
В обстановке идиллии
Осеннем похмелии
Кукольных зданий иных простраций
С сумасшедшей Офелией
Ровно в двенадцать
На Ангере в Эрфурте встречусь
У Офелии день откровения —
Перерождения в прежнюю
Ту из Рассказова*
А Гамлет такой идиот
Он не помнит о ней
И не знает молитв
И она в отместку
Уничтожит о нем мемуары
* * *
Ну что, старуха,
Подожди субботы.
Окрепни, дура, в жизненной борьбе.
Добудешь скоро классную работу,
По всем счетам оплатится тебе.
И влюбится как будто по задумке,
И будет ждать на Кремерском мосту
Пузатый дядька с диделем на сумке,
С тюрингскими колбасками во рту.
* * *
Почти совсем забытый мной
Насыщенный духовным хлебом
Летал мой Ангел золотой
Под веймарским холодным небом
В закате солнечных лучей
Легко поднял меня из праха
Надежд
И в памяти моей
Запечатлелось слово
Machen
Прелестных идольских сетей
Не слишком опасалась
Ибо
Хранил
И в памяти моей
опять возникло слово
Lieben
Не научилась лишь прощать
Когда не раскрывая тайн
Он наложил на лоб печать
Мне
С упованием
Verzeihen
Дети Ра № 11 (73), 2010
ОСЕННИЕ СОНЕТЫ
* * *
В температуре и бреду
Я выхожу из дома в среду.
Цветок в сиреневом аду
На подоконнике соседа.
За занавеской — звучный бал.
Компотом запивает гренки
Нерасчленившийся скандал
С обратной стороною стенки.
Наш пожелтевший городок
От грусти гордо умирает,
Старик, согнувшись в колобок,
С асфальта листья выметает.
И вновь заигрывает с тучей
Октябрь осени падучей.
* * *
Октябрь осени падучей
Промазал в выборе страстей.
Монументальность грозных сучьев
Не пробирает до костей.
Отверженность оконной ниши
Сроднилась с отроком-отцом,
Ютятся голуби на крыше,
Но к нам не залетают в дом.
И ты, к стеклу прижавшись ухом,
Вобрать захочешь звуков твердь.
Ревет на улице старуха, —
Октябрь не посылает смерть.
И осень вторит ей в бреду,
Желтухой корчится в саду.
* * *
Желтухой корчится в саду
Пропахшая свинцом планета.
Как ложь последнего завета
С Христом и дьяволом в ладу.
С улыбкой иссиня-зеленой,
Прожженный хитростию бес,
Она прикинулась влюбленной
И брошенной во тьму небес.
Ракета смутная над ней, —
Стальной и вязкий суховей —
Описывает круг летучий,
Сплетая атомную сеть,
И так мечтает полететь
Шиповник мокрый и колючий.
* * *
Шиповник мокрый и колючий
Притягивает воронье,
Гудит антенна-острие,
На шпиль нанизывая тучи.
И ветер, заострив копье
Об электрические вены,
Пронзает мокрое белье
Бессовестно и вдохновенно.
Осенние неперемены!
Все те же вечера вдвоем,
И, подступившим октябрем,
Разграбленные гобелены
С деревьев в палевом лесу.
Едва дыхание несу.
* * *
Едва дыхание несу.
Нехватка кислорода — совесть.
Держу в ладонях на весу
Разбившийся о камень поезд.
И снова — травмы пополам,
И равнодушный дождь за ворот.
О, этот круговой бедлам —
Пьянящий, разводящий город
По самым разным городам.
Гороховый супец отменный
Сварю на кухоньке-вселенной,
Хвалу творителю воздам,
Смотав в клубочек небо-сине,
Запутываясь в паутине.
* * *
Запутываясь в паутине
И Вседержателю грубя,
С рожденья неба и отныне,
Мой милый, я люблю тебя.
И так мечтаю стать богиней,
В себе плебейку истребя,
Замешанного на полыни,
Мой милый, я люблю тебя.
Кого преследуют доныне
В мечтах степные табуны.
Кого прельщает речь луны
И солнца в призрачной долине.
И так спокойны наши сны,
Как короли на гильотине.
Дети Ра № 1 (75), 2011
НА ЭКРАНЕ НОЧНОГО БЕРЛИНА
* * *
Предрассветная музыка ?олди?,
А за музыкой — блеф, смехачи.
Твой Берлин просыпается в полдень.
Твой Берлин оживает в ночи.
Предначертанной стенки картина —
Как сует на двоих дележа —
На экране ночного Берлина
С восемнадцатого этажа.
Стенки нету. Растаяла. День же!
Ты в семейном погрязла борще.
И тебя будет меньше и меньше
В том Берлине. Да и вообще.
* * *
Каждому — в нише, —
Гоже не гоже.
Надо быть выше,
Надо быть строже.
Спесь неуемно
Мечты накаляла.
Каждому — стремно,
Каждому — мало.
Засыпаю...
Я почти отрубилась от дел и от лир,
И в окошке застывшего кадра
Улетает Алиса в обманчивый мир
Светотени, бурлеска, театра.
За Алисою — вся королевская рать,
Ей всегда порезвиться охота,
Мне осталось Алису всего лишь догнать,
Чтобы вычислить скорость полета.
Почесать за макушкой, проникнув в обман,
И за ушком — котяру чеширского,
И уснуть под журналом ?Сибирский шаман?,
Ошалев от шаманства сибирского.
Берлин-Прага
* * *
Какие недуховные стихи!
В картинках каверзности ушлой, тошной, прошлой.
Вплетаешь в фенечки словесной чепухи
Элементарные сюжеты жизни пошлой.
К обеду, обрабатывая блог,
И сдерживаясь, избегая мата,
Напишет Бог, глазея в свой бинокль:
?Вы все еще тинейджеры, ребята?.
* * *
Печальные, как дети,
И в музыке сакральны,
Они живут в инете
И оба виртуальны.
Отлитые из меди
И зигмундовских снов,
Им нравятся медведи
С далеких островов,
Спешащие по кругу
Там, где планеты вертятся,
Они семья друг другу,
Но никогда не встретятся.
* * *
Выстроить гуськом в монтажный ряд
Памяти стандартные нарезки:
?Старбакса? горячий шоколад,
Полуночной дочки эсэмэски.
Скованность моя во взмахе век, —
Встретились, не ссорясь и не споря.
Запахи кармических аптек,
Аромат космического моря.
* * *
За поворотом — несчастные дети.
В полной растерянности
Возвращаются с речки.
Они растеряли любовь
К золотой рыбке.
Которая их подвела под один
Знаменатель.
А каждому надо было свое,
По заказу.
Из рыбьих хорум
И из рыбьего каталога.
Но рыбка сказала:
?Вы все для меня едины?.
А это лишь значит,
Что тварь никого не любит.
А в пене морской
Притворялась, гадюка,
Теплой.
И била хвостом по воде.
Оказалось, щучьим.
Несчастные дети
Получат от рыбки
(каждый)
Воздушный баллон,
То есть шарик.
И взгляд прощальный.
* * *
Мне подсказан был этот стиль
Еще в раннем детстве.
Стиль, который Карнеги
Посчитал бы хамским,
Сплюнув через левое плечо.
Он сказал бы: ?По этой девочке
Плачет музей амстердамский.
Или похуже чего еще?.
А если уж музей — то не Тюссо, конечно.
А тот, который в Праге, у Карлова моста.
Зайдешь туда, ужаснешься,
И шок останется кромешный.
Слетишь по ступенькам
Прямо в сувенирные места.
Углубляясь в себя,
Перебирая сувениры,
Вспомнишь, что ты уже когда-то
Была на костре.
И на дыбе висела,
И сидела на том устройстве,
Которое втыкало в тебя гвоздь,
Оставивший шрам на ребре.
То, из которого тебя высекли,
Вырезав одно ребро у него.
А теперь ты устроилась
На своих выселках
И заедаешь крем-брюле пирогом.
А то, что украла,
Загнав в спамы,
В случае чего — решила стереть.
Порыдаешь на плече у мамы —
И станет легче.
И даже не захочется умереть.
Мир улыбнется тебе
Сквозь недоверстанные журналы,
Но это улыбка Джоконды, —
Растворится в сети.
Ты подумаешь, что ничего не поделаешь.
И даже если давно устала,
То тебе ещё идти и идти.
* * *
Исследуя пороги боли чужой,
балансируя на грани ступенек,
Можешь свалиться с лестницы,
Прямо на мраморный пол
Души, попытавшейся
Мрамором греться.
Ударишься так,
Что вставать будет тяжко,
С переломанным нежным ребром
У подвздошной пазухи.
Ребро твое — вывод,
Смешавшийся с прерванным
Вздохом,
Из которого Еву
Создать не удастся,
Не-до-воплощенность момента
лишь в том,
что до Евы уже не добраться.
А ты повторяешь:
?Не жалко?.
И пальцы в крови на ребре.
* * *
Не до трепета больше,
Не до
Осторожности,
Чтобы всласть коготку
Поцарапать невежд.
Маета неприятия
И невозможности
Отпивать по глотку
От бадяги надежд.
Балансировать на
Обреченности кантике,
Чтобы чью-то любовь
Ощутить сгоряча
Карамельки остатком
На скомканном фантике,
Опускающемся
В па-де-де от плеча.
* * *
Насобирала
камешки
на море
куриные божки
так много
и находила все подряд
15 штук
потом
сказали мне
что даже и один найти
большая редкость
А в заключение
попался камень
в форме сердца
потом забросила куда-то
все морское
а отыскала
только что.
* * *
Я ступала туда
Легко. Но где ты был?
Южный ветер вчерашний,
Будто музыки шорох.
Лета — спутник планеты
Юпитер
Тайно мне посылала сигнал.
Ева на подоконнике
Бога ждала,
Яд держала в руке.
Отключалась от
Быта, лицо протирала.
Истребляла себя
До судного дня.
А я и не знала,
Ей-богу, что
Радостно ей
Умываться бессмысленной влагой
Неудавшейся
Деланной жизни.
А что там сегодня в кино?
Но и там, как ни странно,
Любовь.
Дети Ра № 2 (76), 2011
МОИ СТИХИ
* * *
Вырубить громкость у телека.
Люди без звука приятней.
* * *
И скорбь в кресте,
И утешенье.
Сон
Я встретила тебя во сне,
Чтобы сказать: ?Ты снился мне?.
Мои стихи
Вот были бы меньше горошины,
Тогда бы и были хорошие.
***
С недозрелыми глазами
Мы живём как наяву.
Недозрелыми мозгами
Уповая на судьбу.
И становится проклятьем,
Как её ни славословь,
В лето нашего зачатья
Недозрелая любовь.
?человеческий фактор?.
Было очень мило.
Жила — как умела.
Ввысь не вспарила,
Вниз не захотела.
Делала глупо.
Смотрела умно;.
Иногда мечтала
Выпрыгнуть в окно.
Тили-тили тесто
Жених и невеста.
Запивали квасом
На честном миру.
Где мое тесто?
Где моя каста?
Где мое место
На этом пиру?
***
У кого-то
Разрыв
Или может быть —
Около.
У кого-то
Любовь
К многодетному
Соколу.
Нет на ком-то
Креста
За улыбкой
Коварною
Для кого-то
Мечта
Оказалась бездарною.
Для кого-то
Семья
Вне пространства и времени
Где мучительно я
Разрешаюсь от бремени.
Футурум АРТ № 2 (27), 2011
Верлибр
О ТОМ, ЧТО БЫЛО
* * *
И от неё одиночеством веет
Рассказы о том что было
Когда издавалось то что не так
Издавалось
Как будто бы в этом
Весь смысл
Ее филигранной жизни.
В дыму пустяка
Сигареты потухшей
В приливе рассказа
О…
Не о том
Что действительно важно
Два кресла
И галерея пуста
Без картин
Случайно внесенные стулья
С помойки турецкого Веддинга.
* * *
Бог нажал на делит
И цивилизация оказалась
В помойном ведре
Божественного компьютера
Исчезла с монитора
Ночного неба
Упала в черную дыру
Всевышних отбросов
Перехода в небытие
Или бытие иного свойства
Но никто из нас не заметил этого
Как жили так и жили
Бог удалил на своей божественной голове
Один волосок нашу цивилизацию
И даже не почувствовал боли
Бог думал о боли в сердце
О том что все относительно
Как он когда-то внушил это
Эйнштейну
А сердце
Центральная Вселенная
Периферийного мироздания
Судорожно пульсировало
Перед божественным инфарктом
А может
Бог работал над задачей
Соединить два мира
Духовный и материальный
Ведь те в духовном
Не знают вкуса апельсина
А в материальном
Так легко
Забывают друг друга
И была цель
И были средства
* * *
Сегодня сказали,
Что оказывается
Нельзя стареть.
А то потеряют
Интерес к тебе
Пасущие тебя
И тогда ты и сам
Будешь постепенно
Терять здоровье
Радость и талант.
И никто не станет
Стоять
В изголовье
Стареющего
* * *
В школе ангелов
Учат ругаться матом
Но не все понимают
Этот язык
Ангелу очень сложно
Произнести
Нехорошее слово
И даже жопа
Артикуляция ангелов
Весь звуковой аппарат
От уха до рта
Невосприимчивы
К этим звукам
Как европейцы
Невосприимчивы
К звукам далекой Азии
Но это умение необходимо
Посланникам Божьим
В обществе диких людей
А также зверей
Которые воют по-волчьи
И не понимают
Другой язык
Иногда
Ангелы затыкают уши
Пальцами или наушниками
Чтобы не слышать воя
Но слушать приходится все равно
Чтоб небесные мата уроки
Не пропадали зря
* * *
Когда тебя берут за руку
И ведут по длинному коридору
В никуда
Становится страшно
Но страх перекрывает
Нелогичное
В данной ситуации
Чувство
Нежность
Она убивает страх
Тебе не хочется больше
Спасаться
Ты смотришь в себя
Ты кажешься себе ненормальной
* * *
Дни бывают:
Злые
Нежные
Ироничные
Плаксивые
Жестокие
Умные
И глупые
Дни бывают:
Грубые
Смешные
Талантливые
И бездарные
Дни бывают:
Поэтичные
Проникновенные
Скучные
И отвратительные
Дни бывают:
Любящие
Сладострастные
Ненавидящие
И невыносимые
Я даю дням своим
Проникнуть в меня
Чтобы слиться с ними
В гармонии единства
ВО СНЕ
Мы хотели улететь
Мы ждали самолета
Но ты отказался
В последний момент
Я улетела одна
В самолете я выпила воду
И оттолкнула
Флиртующего соседа
Я стояла над пропастью
В ряду людей
Между двумя
Священниками
Православным
И католическим
Шла литургия
И все смотрели
В пропасть
Я тоже
Я ночевала в бункере
Под землей
Со мною был смотритель
А наверху началась война
Но люди не очень боялись
Я вышла из бункера
Зайти в кафе
Узнать в чем дело
И что говорят по радио
Но всем было все равно
Все пили и веселились
И никто ничего не знал
Кроме того что бомбили где-то
А где…
— Но ведь это же наша Россия, — сказала я, —
Почему же вам все равно?
На меня посмотрели
Вот идиотка!
И продолжали пить
* * *
Где пересекаются параллели?
Но только не
В четырехмерном пространстве
А там где нет ни пространства
Ни времени
Там где бывшие параллели
Сходятся в точке единой
А на земле
Можно послать друг другу привет
Или пожалуй что на фиг
Или на небо за звездочкой
Имея в виду тот же ?нафиг?
Только с более дальним прицелом
И красиво снабженный
Метафорой
Сны параллельные
Метареальны
Напичканы спутанной чепухой
Субстанцию нежно избавленную
От чепухи
Можно сложить в гранат
С ячейками зерен
Где каждому — свое место
Где все так похожи
И все в одном
Если избавиться от чепухи
Через которую не пробраться
Сознанью
К мирно лежащему на столе
Гранату
Будет блуждать по кругам
Сознанье
Запутанных истин
Переплетенных неясной надеждой
Которую — всяк входящий
Оставь
Чтоб встретиться в параллелях
Там где оставь — еще даже дальше
От параллелей земли
Где параллели еще существуют
А там где оставь — уже ничего
Даже самих параллелей
Земля! Золотая моя серединка
Отправная точка то вверх, то вниз
Паденья и взлета
Математический замок
Запущенных параллелей
С неразгадкою пи-генерейшен
Помешавшегося на полетах
И не стремящегося обратно
На землю
Забывшего напрочь о том
Что соки берут от земли
Чтоб взлететь не во сне
* * *
Спотыкающаяся
Через слово
Дикторша
Как наша любовь
Застрявшая
На легком
Слове
?Вместе?
Диктует свое
Вены ее
Электрические
Провода
Вскрытые
В небе
Ванне
Знакомых ангелов
А кто-то сверху
Четко и без запинки
Истинный профи
Отбарабанит
Судьбу
* * *
Когда ты боишься меня
Размножаешься сразу
На множество разных частиц
Обещаний предметов людей
Когда ты боишься меня
И света дневного солнца
Ты превращаешься
В мима
Спешащего мимо
Не бойся
Что я обезврежу тебя
Тихим словом
Почти что неслышным
Что вдруг прикоснусь полноправно
К тому
Что не стоит
Желаний моих
Ты не лучше
Того что уже испытала
И я не ловец на мармышку
Спешащих куда-то дельфинов
Прибившимся к стаям своим
* * *
Ильзочки с палочками Коха
Мучили меня
Туберкулезным кашлем
В мое лицо
А ты Спаситель
Отводил глаза
В сторону
Или говорил им:
Кашляйте громче
У неё иммунитет
* * *
Полтергейст
Швырялся посудой
Ломал замки
Подменяя ключи
Врубал струю
Холодного душа
Вместо горячей воды
Перевертывал стулья
Обрушивал файлы
При этом
Все время пел
И смеялся в лицо
А намаявшись за день
Он спал у меня в ногах
Обнимая лапкой
* * *
Когда придёшь ты одинокий
В этот мир
Не многим пожалеть тебя
Назначено
Ты их не растеряй
Дети Ра № 11 (85), 2011
У ОКНА
* * *
Это не нож
это слово бьет
не успокоится дождь
льет
в нашей дилеме
пряник — плеть
я подключенная к теме
сеть
в этой сети и твоей горсти
я размозженная до
кости
точки последней
любви дурной
мне утонченной своей рукой
не дотянуться
ни в ад ни в рай
я воскресаю
прости
прощай
* * *
Пирамидальные тополя
дотягиваются до моего десятого
старый Марцан в стороне
с булыжниками улицы
и поющей ровно в девять кирхой
зажатой с двух сторон
спальным районом
в котором так хорошо спится
самолеты
гудящие по одной и той же
тропе
над крышей дома
жизнь
как на невидимом фронте
под постоянным прицелом
солнца и звезд
намеревающихся зайти в гости
и подпалить тебя изнутри
когда-то и я
пролетала над своим домом
не замечая сверху тополей
звук трамвая
связавшего меня с обителью
через одну остановку
в которой только-только
все начинается
мне надо спешить
уходить в дела
в понедельник
а я стою у окна
* * *
В домах моих лампы не гаснут
зеркала отражают
зеленый свет
открывая пути
в зазеркалье
параллельного мира
но даже на красный
спешила туда
твоей любопытной Алисой
теперь я хожу к тебе редко
в гости
а ты меня ждешь и тоскуешь
наверно
а может и нет
очень трудно найти компромисс
в любви нереальной
из зазеркалья
ты стараешься мной управлять
а я ухожу все дальше от зеркала
дальше
от Алис и от кроликов
и королев с королями
я ищу себе новую книгу
там где можно коснуться рукой
чьей-то теплой руки обычной
а у королей зазеркалья
холодные лица и руки
я люблю тебя, ты жестока ко мне —
скажут из параллельного мира
припасая меня
для игры
в крокет.
* * *
Где жизнь проходит мерно не спеша
Где будущность на кончике ножа
Где калием пропитана душа
Цианисто
Где по ночам
Подушками примят
Но как эфир невидимый
Сквозь них
Выходит из души стихами яд
Трансформа панацеи для других —
Там благостно
Футурум АРТ № 4 (29), 2011
Дистихи
МЕЖДУ ДЕЛОМ
* * *
Любить тебя за то
Что не был рядом
* * *
Незрячий крот
В Дюймовочке ошибся
* * *
Я не считаю
Что считать не стоит
* * *
Я рассчитала
Что расчет полезен
* * *
Стихи диктуемые местью
Не получаются хоть тресни
* * *
Не может быть того
Что быть не может
* * *
Что вскользь и между делом —
Останется в веках
* * *
И в словах этих не было смысла
Кроме чьей-то души
* * *
Смысл только в том
Что мы друг друга любим
* * *
Я встретила тебя во сне
Чтобы сказать: ты снился мне
* * *
Любить без мысли и без смысла
За то что раньше не любил
* * *
Зачем попёрся снова на зеленый
В районе самых красных фонарей?
* * *
Сизифов труд
Приятен лишь Танату
* * *
Нищему как-то из жалости деньги дала
И оказалось — с тех пор я ему должна
* * *
Вырубить громкость у телека
Люди без звука приятней
* * *
К двери спиною не сидят
А то схлопочешь по феншую
* * *
Рыба гниет с головы,
Хвост обвиняя в болезни.
* * *
Прощаешь девяносто раз
но наступает девяносто первый
* * *
Можешь каждое утро спешить на работу,
Уверять, что однажды до счастья с тобой доживем.
Золотые костры отгорели в субботу,
Пепелище засыпано медным дождем.
И не знаешь, кого бы позвать на подмогу,
И от боли потерь цепенеет в груди.
Но спасибо за то всемогущему Богу,
Что тебе только 30. И все впереди.
Что тебе только 40. И все впереди.
Что тебе 90. И все впереди.
Дети Ра № 12 (86), 2011
ЧИСТЫЕ ОКНА
* * *
Чистые окна
чистые деревья
чистая память
* * *
В домах моих лампы не гаснут
зеркала отражают
зеленый свет
открывая пути
в зазеркалье
параллельного мира
но даже на красный
спешила туда
твоей любопытной Алисой
теперь я хожу к тебе редко
в гости
а ты меня ждешь и тоскуешь
наверно
а может и нет
очень трудно найти компромисс
в любви нереальной
из зазеркалья
ты стараешься мной управлять
а я ухожу все дальше от зеркала
дальше
от Алис и от кроликов
и королев с королями
я ищу себе новую книгу
там где можно коснуться рукой
чьей-то теплой руки обычной
а у королей зазеркалья
холодные лица и руки
я люблю тебя, ты жестока ко мне —
скажут из параллельного мира
припасая меня
для игры
в крокет.
* * *
Где жизнь проходит мерно не спеша
Где будущность на кончике ножа
Где калием пропитана душа
Цианисто
Где по ночам
Подушками примят
Но как эфир невидимый
Сквозь них
Выходит из души стихами яд
Трансформа панацеи для других —
Там благостно
* * *
Свет затерялся во тьме
А тьме не дано затеряться
Если только в самой себе
* * *
Направо и налево разделит нас Господь
и если будем в разных половинках
то остается только виртуал
* * *
Чистые окна
чистые деревья
чистая память
Рецензия на книгу Евгения Степанова ?Среда обитания?. Книга иронических стихов и литературных пародий
Литературные известия 02 (154), 2018
М.: "Издательство Евгения Степанова", 2016
Вряд ли Евгений Степанов выступил в новом амплуа, издав книгу иронических стихов и литературных пародий. Ирония и юмор всегда сопровождали его творчество, и это касается как стихов, так и прозы. Недаром именно поэт-сатирик Александр Иванов, один из самых известных пародистов бывшего Советского Союза и бессменный ведущий передачи "Вокруг смеха", дал Степанову в 1992 году рекомендацию для вступления в СП Москвы. Он же отозвался о версификации Степанова так: "Необычные стихи, интересные, ни на что не похожие". Юмор и сатира в литературе направляются, как правило, на какие-то негативные явления и пороки, но не в себе самом, а в ком-то другом. Своя рубашка, как говорится, ближе к телу, в своем глазу мы и бревна не увидим, зато заметим соломинку в чужом. И тех, кто мало знаком с творчеством Евгения Степанова, может удивить, что острый меч его слов обращен, прежде всего, против себя самого. Это то, что касается иронических стихов.
Вторая часть книги включает пародии, и о них мы поговорим отдельно. Отличительная черта Евгения — это взыскательность к себе как к литератору. Он много раз переписывает свои труды, улучшая качество текста. Нередко, особенно в последнее время, под его стихотворением можно увидеть две даты, разделенные годами. Это означает, что стихи, написанные ранее, не оставляют его в покое, призывая к бесконечной работе над словом. Чрезмерная требовательность к себе и снисходительное отношение к промашкам других не позволяют заноситься и высмеивать собратьев по перу, прежде чем не посмеяться над самим собой. Степанов ни в коей мере не отделяет себя от своей "среды обитания", органично вписываясь в нее и осознавая все ее творческие проблемы. Самокритики ему не занимать, но нужно иметь определенную смелость, чтобы — пусть даже в шутку — именовать себя не очень-то лицеприятно. И пусть мы будем считать, что это не совсем он, а его лирический герой.
Вижу эти грустные ухмылки.
В чем-то я действительно лопух.
И в башке, как водится, опилки.
Я почти такой как Винни-Пух.
Я живу, как мне велит природа,
По любимой я схожу с ума.
Я хочу, как Винни, бочку меда,
Получаю килограмм дерьма.
Что-то невезучий я с пеленок,
И друзья наносят много ран.
Пятачок — хороший поросенок,
Но порой опасней, чем кабан.
Жизнь непостижима точно бездна,
Но мудра как добрая сова.
Я хочу, чтоб кто-то безвозмездно
Мне сказал хорошие слова.
Вот так его ирония заканчивается серьезными жизненными выводами, часто не менее самокритичными. Лучшее (по-моему) движенье — / Это не движенье, а привал. / Лучшее мое стихотворенье / –То, что я еще не написал.
Ирония Степанова психологична. Ведь если в жизни случается разочарование, разрыв отношений, обида, то лучший способ стряхнуть с себя негатив и восстановить утраченный покой — отпустить ситуацию, посмеявшись над ней. Евгений вполне освоил этот прием, а поэтическое мастерство помогает ему в этом. Результат такой сублимации становится интересен не только творцу, но и тем, кто прочтет эти стихи. Кого-то они живо коснутся и помогут обрести себя заново, взглянув на происходящее не так трагично. Ведь чувства у всех людей похожи, как и проблемы, с ними связанные. На себе, конечно, круг смеха Степанова не замыкается, иначе это было бы странно — бичевать только себя одного. Как редактора и издателя его ирония касается литературных типажей, как гражданина — социума и быта, как мужчины — женщин (но тут, правда, больше влюбленности и восторга, даже в "смешных" стихах).
Трон обглодала крыса.
Мозг схавала попса.
Не ссы, лиса Алиса,
Уйдем в леса.
Уйдем в леса тамбовские,
Прокормят нас они.
Ведь мы с тобой таковские,
Что сможем жить одни.
Не зря ж мы говорили о
Любви и чудесах.
Я верный твой Базилио,
А ты моя лиса.
Во второй части книги — литературные пародии на известных и не очень известных поэтов. На тех, кого Степанов знает и знал лично (Евгений Евтушенко, Владимир Костров, Кирилл Ковальджи, Данила Давыдов, Константин Кедров, Евгений Лесин и другие) и на тех, с кем он не знаком, но строчки которых показались ему достойными пародий. Литературовед и филолог-классик М. Л. Гаспаров писал, что осмеяние может сосредоточиться как на стиле, так и на тематике. По характеру комизма пародия может быть юмористической и сатирической. Даже если пародии Евгения Степанова содержат элементы сатиры, и он утрированно представляет стихотворение в комическом виде, то его подход к авторскому самолюбию остается довольно бережным. Помимо таланта стихотворца Евгений Степанов обладает еще безупречным чувством юмора и меры, а также литературным вкусом. Для пародиста важно представить пародию так, чтоб не перейти на личности, не нарушить границу дозволенного, за которой следует не смех, а оскорбление. Тем не менее, даже написанные в такой "бережной" плоскости, пародии Евгения Степанова бьют не в бровь, а в глаз, четко выявляя второй план. Несуразица, нелепость или погрешность в каком-либо поэтическом тексте не смогут уйти от внимания такого мастера, как Степанов. Этому способствует его редакционно-издательская деятельность, наметанный глаз. Надо еще отметить, что в этих пародиях нет ни желчи, ни злости, что тоже говорит о литературном качестве.
Один из талантливых современных пародистов Евгений Минин, написавший предисловие к этой книге, объясняет отношение Степанова к пародии. Не обижаясь, а только радуясь, если пародии пишут на него самого, Степанов приветствует, в том числе, и пародии Минина на себя. В одной из своих статей об этом жанре ("Пародия как PR") Евгений Степанов говорит, что пародия в современном мире выполняет функцию не только литературной критики, но и роль PR. Так, вспоминая свое давнее интервью с Александром Ивановым, Евгений пишет, что на его вопрос, не обижаются ли на мэтра поэты, тот ответил: "Пока вроде нет... Пародия — очень хорошая реклама для стихотворца".
Евгений Минин подчеркивает важность одного момента для пародиста, а именно необходимость найти нужную цитату, на которую будет ориентирована пародия. Он видит это бесспорное умение и у Степанова. Напоследок приведу пример пародии из этой книги на Аршака Тер-Маркарьяна, уверенно сравнивающего себя с Лермонтовым.
Глупый пережиток
Мы, таланты — Лермонтову ровня,
Потому что жизнь в запасе есть!
Аршак Тер-Маркарьян
Есть у нас в поэзии сыновня
Нежность и огромный интерес.
Мы, таланты, Лермонтову ровня,
Может, даже Пушкину А. С.
Чувств у нас и смелости избыток,
Скромничать? Какого же рожна?
Скромность — это глупый пережиток.
Скромность в литпроцессе не нужна.
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
Фёдор МАЛЬЦЕВ
……………………………………Фёдор Мальцев…………………………
Литературные известия № 04 (72), 2011
Контактная информация:
Тел. 8 (495) 978 62 75
Сайт: www.litiz.ru
Главный редактор:
Е. В. Степанов
Фёдор Мальцев
Фёдор Мальцев — литературный критик, поэт. Родился в 1962 году в Москве. Окончил МГУ им. М. В. Ломоносова. Главный редактор газеты "Литературные известия". Печатался в журналах "Дети Ра", "Литературная учеба", "Футурум АРТ" и других.
В Москве создан Союз писателей ХХI века
Союз писателей ХХI века создан в феврале 2011 года, зарегистрирован в Министерстве юстиции Российской Федерации.
Президент Союза писателей ХХI века — поэт и прозаик Евгений Викторович Степанов.
Вице-президент — поэт и культуролог Арсен Аркадьевич Мелитонян.
Председатель ревизионной комиссии — Игорь Александрович Харичев.
Союз писателей ХХI века — общественная организация, призванная объединить современных писателей из разных стран, наладить переводческие контакты, содействовать членам Союза в публикациях и продвижении на книжном рынке.
Союз писателей ХХI века — некоммерческая организация, который существует за счет пожертвований и членских взносов.
В своем обращении Президент Союза Евгений Степанов говорит:
"Союз писателей ХХI создан в силу ряда причин.
Основная причина заключается в том, что современный литератор не имеет в должной мере возможности для самореализации. У него нет возможности широко печататься.
Вот такую возможность Союз писателей ХХI века предоставляет. Члены нашего Союза имеют возможность печататься в журналах "Дети Ра", "Зинзивер", "Знание-сила. Фантастика", "Крещатик", "День и Ночь", газетах "Литературные известия", "Поэтоград" и во многих других изданиях.
Членов нашего Союза не будет много. Мы хотим создать общественную организацию лучших писателей России и зарубежных стран и заниматься продвижением их на литературном рынке.
Мы будем рады видеть в наших рядах членов других творческих организаций — Устав это разрешает.
Правила приема в Союз писателей ХХI века предельно простые и демократичные. Не надо никаких рекомендаций. Лучшая рекомендация — хорошие стихи, проза или литературоведческая статья, которые можно прислать на мою электронную почту: [email protected]".
Официальный сайт Союза писателей ХХI века: www.writer21.ru
Фёдор МАЛЬЦЕВ
Иосиф БЫКОВСКИЙ
……………………………………Иосиф Быковский…………………………
Литературные известия № 05 (133), 2016
ТРИ ГОДА ТЕЛЕКАНАЛУ ЕВГЕНИЯ СТЕПАНОВА "ДИАЛОГ"
В 2016 году исполнилось три года телеканалу Евгения Степанова "Диалог". За это время журналисты канала сняли десятки передач. В рейтинге лидеров ведущие позиции занимают программы Александра Карпенко "Книги и люди", Анастасии Черновой "Знание — сила", "Библиотека Евгения Степанова", "Книги издательства “Вест-Консалтинг”", "Писатель у микрофона", "Поэты МИДа" и многие другие.
Они размещаются не только на сайте www.tv-dialog.ru, но и в Ютюб.
Наибольшее количество просмотров собрали передачи из серии "Библиотека Евгения Степанова" — беседы с Евгением Рейном, Александром Карпенко и Анной Гедымин.
Телекомпания "Диалог" создает фильмы о тех людях и фирмах, которые добились значимых результатов в жизни. Редакция сама принимает решение — о ком снимать сюжет. "Диалог" делает программы для ТВ, интернет-ТВ, создавая галерею образов наших современников.
Телекомпания "Диалог" — это разговор с обществом, государством, церковью, писателями и художниками, деятелями культуры и науки, мастерами всевозможных профессий… Это общение представителей самых различных слоев общества.
Девиз телекомпании заключен в словах поэта Евгения Евтушенко: "Людей неинтересных в мире нет!"
Иосиф БЫКОВСКИЙ
Сергей КИУЛИН
……………………………………Сергей Киулин…………………………
Поэтоград № 23 (331), 2018
АЛЬМАНАХ "ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ"
В начале ХХ века будетляне-футуристы Д.;Бурлюк, В.;Хлебни?ков, А.;Кручёных, В.;Маяковский, Б.;Лившиц, Н.;Бурлюк, В.;Кан?динский издали сборник "ПОЩЕЧИНА ОБЩЕСТВЕННОМУ ВКУСУ". В начале ХХI века, сто лет спустя, доосы и миражисты продолжили их традиции, издав альманах "ПОЩЕЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ". Поэты альманаха "ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ" Константин Кедров, Елена Кацюба, Евгений Степанов, Николай Ерёмин, Владимир Монахов, Ирина Карпинос, Сергей Сутулов-Катеринич, Григорий Якобсон своими стихами расширяют берега возрожденного литературного течения, представляющего несомненный интерес для ценителей поэтического авангарда.
Главный редактор — Николай Ерёмин (Красноярск).
Альманах можно прочитать на портале "Читальный зал" (www.reading-hall.ru).
Сергей КИУЛИН
Поэтоград № 36 (241), 2016
Поэтоград № 36 (241), 2016
ВИХРИ КЕДРОВА-ЧЕЛИЩЕВА,
Или кое-что об одной неслучайной выставке
Ничего случайного в этом мире нет, и выставка живописи и графики известного философа и поэта открылась в Чеховке на Страстном бульваре, 6, 12-го июля в День Петра и Павла. Если учесть, что сын поэта Павел получил свое имя в честь Павла Челищева, все встанет на свое место. Название выставки "Небо — это высота взгляда" — строка из уже легендарного "Компьютера любви" и она же девиз именного герба рода Челищевых, пожалованного Кедрову-Челищеву предводителем РДС князем Андреем Голицыным.
Подзаголовок экспозиции "От Павла Челищева к Кедрову-Челищеву" в комментариях не нуждается. Павел Челищев — основоположник мирового и русского сюрреализма, открывший это направление за 7 лет до Сальватора Дали. Как отметил, пришедший на выставку глава ГЦСИ Виталий Пацюков, "зрение Кедрова-Челищева офсетно и многогранно, как у стрекозы, что вполне естественно для автора абревиатуры ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз)".
Эту же мысль всячески оглашал и Заузавр-основатель международной отметины имени Давида Бурлюка, профессор немецкого университета в Галле поэт Сергей Бирюков. Он сбежал на выставку своего друга и единомышленника прямо с научной конференции, посвященной множественности субъектов одного я в искусстве. Так в Кедрове-Челищеве множество субъектов и все они цельные: поэт-художник-ученый-эссеист.
Заслуженный деятель культуры маститый художник-график Надежда Девищева не скрывала своего восхищения монотипиями поэта: "Это настоящее художественное открытие, хотя я занимаюсь монотипиями всю жизнь. Но здесь открыты новые возможности. Как тебе удалось это сделать?"
Народный артист и давний друг художника певец и режиссер Эдуард Трескин огласил уютный Чеховский салон таким энергичным баритоном, что все ощутили себя внутри его голоса. Произошло то самое кедровско-челищевское выворачивание — инсайдаут, провозглашенное автором выставки более полувека назад:
я вышел к себе
через-навстречу-от
и ушел ПОД
воздвигая НАД
Это ключ ко всем монотипиям и картинам выставки.
И настоящим откровением стала речь патриарха живописного авангарда Виталия Пацюкова:
"Удивительное преображение пространства, когда простой зал начинает жить в каких-то других измерениях. И звучат такие чудные имена — Кручёных, который написал либретто для “Победы над солнцем”, великой оперы, в которой открыл совершенно новые измерения. Имя звучит Якобсона, который читал лекции по теории относительности тому же Малевичу. Космос — постоянно звучит в этом пространстве. Космос, который так волновал отца Павла Флоренского во время его интереса к мнимым числам, с помощью которых можно воссоздать такую топографию, где можно перемещаться со сверхсветовой скоростью, не меняя телесного состояния, перемещаться в черные дыры, оставаться таким же человеком в естественном состоянии. И Флоренский занимался философией имени. Вот здесь возникает философия имени, возникает Кедров-Челищев как двоичная система координат. Возникает ноль и единица, с помощью которых можно описать весь мир. Весь мир, все наше пространство описывается нолем и единицей. Вот этой великой дзэновской пустотой, дзэновским числом, казалось бы, бездной этой и единицей определяется все состояние мира. И вот эти два состояния как раз и определяют всю сегодняшнюю ситуацию. Но не только эти два состояния, двоичность имени, которое сегодня прозвучало, но и стрекоза, фасеточный глаз стрекозы, который позволяет видеть многомерность реальности. В 1906 году Дягилев открыл выставку Врубеля в Париже. Эта выставка проходила при полупустых залах, там фактически никого не было. Но постоянно присутствовал один человек, который часами ходил там. Этот человек имел имя Пикассо. Пикассо смотрел на Врубеля перед открытием кубизма. В это время у Пикассо рождался фасеточный глаз стрекозы, вот это зрение, которое позволяло увидеть кристалл, кристаллическое строение мира. Кристалл, который позволил Мандельштаму посмотреть на мир через кристалл. Пушкин — через магический кристалл, Данте — через магический кристалл. Вот это магическое состояние как раз общее, которым обладает наш Костя, чудный Костя, — оптика фасеточного глаза стрекозы, многомерность мира, которая позволяет видеть все — и Малевича, и Кручёных, и Врубеля, и Пикассо, поэтому я очень благодарен, что он вообще есть".
А сама выставка продолжается и будет длиться еще целый месяц.
Сергей КИУЛИН
Поэтоград № 8 (14), 2011
САЙТ ВИКТОРА СОСНОРЫ
Холдинговая компания "Вест-Консалтинг" (генеральный директор Евгений Степанов) завершилработунадперсональнымсайтом выдающегося поэтаВиктораСосноры:http://sosnora.poetpremium.ru. Работа продолжалась 4 месяца, собран и оцифрован практически весь его архив. Материалы для сайта готовила Татьяна Ердякова (Санкт-Петербург). Курировал проект главный редактор журнала "Знамя", координатор премии "Поэт" Сергей Чупринин.
Сергей КИУЛИН
Литературные известия № 01 (153), 2018
"ИЗДАТЕЛЬСТВО ЕВГЕНИЯ СТЕПАНОВА"
С 24.01.2018 открыт сайт "Издательства Евгения Степанова" (http://stepanov-publishing.ru). Это часть холдинга "Вест-Консалтинг".
"Издательство Евгения Степанова" специализируется на выпуске поэтических книг.
Сергей КИУЛИН
Г Москва
Ольга ДЕНИСОВА
……………………………………Ольга Денисова…………………………
Зинзивер № 5 (97), 2017 Поэтоград № 14 (271), 2017
В РОДНОМ УЕЗДНОМ ГОРОДКЕ
ОСЕНЬ
Как осень подступает непреклонно,
Меняя смысл в природе и судьбе!
Смотри, вон облетают листья с клена —
Печальные, как мысли о тебе.
За что, они уже не знают сами,
Но целый день летят,
летят, летят
И не шуршат, а плачут под ногами.
И умирать так рано не хотят!
А помнишь, той зимой,
холодной, хмурой,
Нас восхищал — хотя какой в нем прок! —
От бури истончившийся,
весь бурый,
Прилипший к ветке намертво листок?
Он клену был и дорог, и не дорог,
И клен башкой замерзшею качал
И этой жертвой, под метельный морок,
Что жив еще, себе напоминал.
Неужто наше "вместе" канет в небыль,
Не мысля нас спасти иль нам помочь?!
… Сентябрьский дождь смывает звезды с неба
И черной краской красит нашу ночь…
ПОБЕДИТЕЛЬ
Он до смерти был рад,
Когда его прощала.
Но утром свой парад
Он начинал сначала.
Он знал, что ждет тоска
В конце любого боя.
Но шли его войска
Колоннами по трое.
Он плакал у ворот,
Но это лишь для виду.
Осада, штурм — и вот:
Секрет военный выдан,
И шел он, полон сил,
Подземным коридором,
И в спальни он входил
Завзятым мародером.
А что? Он победил!
Он с жертвами был честен.
Но пил
и пил,
и пил.
Он пил и куролесил.
Стопуст и пустозвон
Неслись за ним по следу.
И жаловался он,
Что одержал победу.
Прокиснув от вранья
И подустав от случек,
Он знал:
еще есть я —
На всякий крайний случай…
И В ШУТКУ, И ВСЕРЬЕЗ
Если тебя охватило уныние,
Ты поезжай на недельку в Румынию.
Если достали сомнения гадские,
Съезди в Синая, где горы Карпатские.
Коль твоя жизнь на мгновенье не ахова —
Ты восстановишься в жудеце Прахова.
Ну а захочешь чего-то советского,
Встретишь его у дворца Бухарестского.
При Чаушеску построили здание,
Видит которое все мироздание!
Поисчезают все муки, и страхи, и
Беды, лишь только приедешь в Валахию.
Ты растеряешь невольно страдания
На кукурузных полях Трансильвании.
Иль погуляй, молча и неспеша,
В замке известного Владика Цепеша —
Все, что увидишь, окажется знаковым
В гордом, орлином гнезде графа Дракулы.
Может, тебе улыбнется нечаянно
В Пелешском замке Regina печальная…
С вами забуду все страсти и скорби я,
Яхния, и мамалыга, и чорбия!
О, моя милая, нежная, странная,
La revedere, Звезда Безымянная!
СЕНТЯБРЬ
На свет звезды наплыли тучи.
Сквозная вечность моросит.
Сентябрь, как неизбежный случай,
Мечом дамокловым висит
Над лужей глянцевой, фонарной,
Над тлеющей на ней листвой,
Рифмуя группой и попарно
Дворы с домами, дым с трубой,
Грибы на пне, пустой скворечник,
Причесанный под зиму сад…
Сидит озябший человечек
К огню поближе, как солдат,
Что дремлет, радуясь привалу,
Не вспоминая долгий день.
С приходом ночи набежала
Тень на пригнувшийся плетень,
И в акварельно-мутном небе,
Не зная, быль она иль небыль,
Ворочается грузная Душа,
Стоцветным сумраком дыша.
Ольга ДЕНИСОВА
Поэт, прозаик, литературный критик. Родилась в городе Рассказово Тамбовской области. Окончила романо?германское отделение филологического факультета МГУ им.
М. В. Ломоносова. Автор многочисленных публикаций. Член Союза писателей XXI века. Живет и работает в Невской Дубровке (Ленинградская область).
ПЕРЕВОДЧИК
Дацан, мечеть иль синагога,
икона, месса, Будды зрак…
Мы просим мудрости у Бога,
почти никто не зная, как
просить и где поставить точку,
иль многоточье, иль тире…
Я в Храм иду, я знаю точно,
что не сумею, не пере-
веду на наш язык несмелый
ни слово дивное Его,
ни черный плат,
ни вечер белый,
ни Воскресенья торжество.
И надо ль истекать словами,
мольбами, пением,
когда
уже взошла, парит над нами
предвечно юная звезда,
когда свеча пред Ликом тает,
и не до праздничных "осанн"?
…Душа — безгласная! — взлетает
к обетованным небесам.
МУЗА
Муза жила в электричке.
Щурила глаз и кивала.
Мне сигареты и спички
("Ладно уж!") — подавала.
Осень плыла за окошком
С яркой такой листвою…
"Ну, пореви немножко.
Пишешь — и Бог с тобою!"
Рифмы шептала мне в ушко,
Гладила, душу грела.
Муза, моя подружка,
Рядом со мной сидела.
Лучше целебных касторок,
Ангела благосклонней,
Ровненько в восемь сорок
Ежилась на перроне.
Словно ей было не велено,
С поезда не сходила,
Только вдогонку медленно
Спину мою крестила.
ГОЛЛАНДСКАЯ НАРОДНАЯ
Пробивалась луковица
Тоненьким тюльпаном…
Пришивала пуговицы
Я к твоим карманам.
Чтобы мелочь медную
Ты туда не складывал.
Чтобы душу бедную
Больше не обкрадывал.
Шуточка печальная
Все-то нас смешила,
Как себя нечаянно
Я к тебе пришила.
РАССТАВАНЬЕ
У расставанья вкус не горек.
Немного терпко, но пойдет.
Как будто бы катались с горок,
Да рухнули на мёрзлый лед.
Наверно, подошли пределы
Следами маленьких волчат.
И вот — душа, и ум, и тело
Отговорили - и молчат…
Во рту растает поздней сливы
Такая сладостная синь…
Уходишь?
?Что ж, — скажу, — счастливо!?
И тихо прошепчу: ?Аминь!?
ПЯТЬЮ ПЯТЬ — ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Никакого, право, пониманья!
Двадцать лет безмерной пустоты...
Отцвели без слез, без упованья
Никому не нужные цветы.
Два слепых с рожденья человека
Не прияли в души горний свет.
?Нам с тобою? скоро четверть века —
Только свадеб не было и нет.
Объяснить, да изъясниться нечем.
Мои речи — как в песок вода.
…Столько сделала шагов навстречу,
Что ушла неведомо куда…
Зинзивер № 10 (30), 2011
КРАТКИЙ МИГ
Уж
Уж был до ниточки ужат,
рожал таких же узких, длинных
он бесконфликтненьких ужат,
уже с рожденья сжавших спины.
Ни яда в них, ни страха в них,
ну, вот — не боязно ни капли!
Уж был
как лаконичный стих,
как тот прекрасный, краткий миг —
от рождества до клюва цапли.
Он не мечтал о синеве
(жить, лишь за мошками гоняясь?) —
Рожденный
ползать, извиваясь
в густой бессуетной траве,
не норовить ни в глаз, ни в бровь,
попить росы, поплавать в речке
и греть на теплом солнце кровь,
свернувшись в скользкие колечки.
Ни тяжкой думы на челе,
ни страшных снов, ни жертвы духу,
лишь тихий шорох по земле,
неслышимый людскому слуху.
Жизнь человеческая
Выживание? Нет, выжигание.
Вызывание прошлого тщетное.
Уходящее, злое, заветное,
выворачивающее знание.
Перекрестное это рыдание...
В тонком сне не тебе ли приснится —
Не шлагбаумная граница,
а нырок
и потеря сознания.
Умирание? Нет, увядание.
Разлагающаяся природа,
наступление нового года,
в чем-то новом себя узнавание.
Поругание? Нет, понимание.
И выуживающие сети
(Что же делать! Они еще дети!),
И прощение, и покаяние.
Июль
Степи, лес и сплошной покой,
Зной и речка течет, сверкая
Посеребрянной чешуей,
Бессеребренница живая.
Не пейзаж — богом сданный храм,
Где прозрачных стрекоз мельканье
Мир не делит на пополам,
А связует все мирозданье.
С родниковой водой испей,
Чтобы сбросить с души вериги,
Этот образ, живущий в ней,
Как сюжет из великой книги,
Повторяющийся в веках
И не ведающий остановки,
Где пасутся на васильках
Богородицины коровки,
Где цепляет простой репей
Душу буйным своим цветеньем,
Где и маленький муравей —
Сознает свое назначенье!
Триптих ?Июнь?
Каприз природы
?Достать чернил и плакать...?
Борис Пастернак
Июнь. Заснеженная Прага.
В Европе — жуткий катаклизм.
Всю нашу удаль и отвагу
Сковал ужасный пароксизм.
Мечтали — пляж, а вышло — пледы.
Февраль, и то теплее был!
Всплакнуть?
Чернил к несчастью нету.
И где теперь достать чернил!
Вокруг гламурненькая древность,
Туристский рай...
Нам все равно!
Ну, черта ль нам, что тато певност
Била заложена давно?!
К себе зову на День Смятенья
друзей.
Мы будем пунш варить
И о глобальном потепленьи,
Сев у камина, говорить.
Детство
?Только солнце, только ветер,
Только радость впереди?
Город южный.
Дом радушный.
Помнишь неба глубину?
Мы ходили на ?Картуша?
И купались на Дону.
Помнишь бабушкины зразы,
Борщ и пончики горой?
Надо было съесть все сразу.
Чтоб не есть — не шли домой.
В детстве ведомо ль, как надо
Жить?
Мы жили просто так...
Громогласные цикады,
Говор южный: ?шо? да ?як?.
Кипарисовые свечи,
Отцветающий каштан...
И облупленные плечи,
И линялый сарафан.
Все равно, во что одеться,
Сколько спать и где бродить.
Только счастье!
Только детство!
?Только радость впереди...?
Иван Купала
?В ночь под Ивана Купала собирают и
заготавливают на весь год живую воду...?
Ты выйдешь в ночь,
в провал бездонный,
Ты руки к небу вознесешь,
И обожжет тебе ладони
Звезда, колючая, как еж.
Ну, значит, все идет, как надо.
Все сбудется, к чему готов.
Ах, Боже мой, ночь звездопада!
Ночь воплощенья вещих снов!
Что разглядишь в такую темень?
Вон на полянке под луной
Руками плещут,
пляшут тени
И поиграть зовут с собой.
И в черной памятливой пуще
Своей проходят чередой:
Русалки, папортник цветущий
И пруд с живой уже водой.
* * *
Старый год уходить не хотел.
Он любил нас, он был к нам привязан.
Вот и в небо салютом взлетел —
Чтоб смутить нас — навеки и сразу!
Он старался, как будто ему
Кто-то свыше дал шанс не исчезнуть —
В снежный шторм этот, в ту кутерьму,
Что полна обещаний бесчестных.
Он хотел задержаться в дверной
Суматохе, смешаться с толпою.
Отягченный чужою виной,
Он кричал нам: ?Я многого стою,
Продержусь, пригожусь, устою!?.
Мы ж шампанское в лед водружали.
Мы вливались в тугую струю,
Мы чего-то волшебного ждали...
Все куда-то хотели успеть —
Только вот спотыкались невольно:
?Приходи на меня посмотреть!
?Приходи! Я живая. Мне больно?.
Поэтоград № 11 (26), 2012
Дело знакомое
Вновь родившаяся мошка
умирает понемножку.
Думала, что жизнь без края,
думала, не надо рая.
Он повсюду — этот рай.
Счастья, впрям, хоть отбавляй.
Там тусуется, там пиарится,
там с другою мошкою спарится.
Рядом мудрый серый кот
наблюдал ее полет
на закатном красном солнце
через мутное оконце.
Думал, глазом поводя
на слезинку из дождя:
"Пусть потешится — дело знакомое! —
неразумное насекомое".
* *
Двум уродцам по жизни однажды свезло:
В старом цирке их глупое счастье свело.
Потешались над ними коллеги:
"Ты смотри, как влюбились калеки!"
Но питала его неуемную страсть
И разутая в смехе беззубая пасть,
И разодранный визг ее голоса,
И сожженные химией волосы.
Полу-женщина, полу-мужчина навек —
Может, в сумме и выйдет из них человек?
Ведь друг другу они не прохожие,
Ведь они, как две капли, похожие.
В смертном мире нельзя так бессмертно
любить.
Ну, а кто бы их этому мог научить?
Им успело отсутствие опыта
Лишь шепнуть неразборчивым шепотом,
Что не надо бы так, что не надо бы так.
Но дурак не поймет.
Он на то и дурак.
И что вместе им быть лишь два годика,
Не предвидели
два уродика.
А потом, как бывает всегда и везде,
Разбежались круги по стоячей воде.
Но любовью своею недолгою
Они все наши нервы издергали.
* * *
Домой за полночь к бабе Мане
Веселый пьяный муж пришел.
Она ему: "Иди ты в баню!"
А он взял веник и пошел.
Водой колодезной умылся,
Чекушку верную допил,
Снял ватник свой, перекрестился
И жарко печку затопил.
Он сам с собою вел беседу,
За печкой громко пел сверчок,
А с потолка взирал на деда
Сомлевший в паре паучок.
Окошко плавилось, потея,
А пьяный морок отступал,
И дед лупил себя по шее
И по всему, что доставал.
Он на крыльце курил устало.
"Неужто жил — без дураков —
Когда-то кучерявый малый
С улыбкой полною зубов?"
А после видел, засыпая:
Над ним склоняется рассвет
И баба Маня — молодая,
Румяная, как маков цвет.
Ирина ГОРЮНОВА
……………………………………Ирина Горюнова…………………………
Дети Ра № 8 (154), 2017
ЭТИ РУКИ
* * *
Видишь вьются узоры дорог на моей руке?
Начало каждой, как взлетная полоса,
Хочешь, взлетай, но не уходи в пике,
Нам еще рано полностью в небеса…
Можно в спиралях тел по земле скользить,
Словно по краю пропасти следом в след,
Пусть наш рейс промежуточен, как транзит,
Ты посмотри, какой за окном рассвет!
Ловко стираешь шрамы с меня рукой —
Ловчий птиц, удачливый в ремесле,
Кто-то грезит в любви обрести покой,
Мы не те, кто может быть в их числе.
* * *
Эти руки меня обнимали когда-то любя,
Эти руки дрожали, вмещая в ладони младенца,
Эти губы меня целовали, не помня себя,
А теперь в каждой фразе они выдают чужеземца.
Эти чувства прошли, мы живем в обнищавшем приходе,
Даже боль, словно нищенка, пятясь, спешит за порог,
Ничего необычного, все это в нашей природе,
Но фальшиво молясь, мы киваем, что это все бог…
Это он, а не мы, нам назначил все девять кругов,
Это он нас столкнул и решил, что отныне мы пара,
Это он превратил нас с тобою в заклятых врагов,
Искусил нашу веру, распавшись на грани кошмара.
Мы забыли про то, что когда-то так значило слово,
Мы не помним, что слово есть бог и оно — мирозданье,
Мы живем как чужие, живем напоказ бестолково,
И порочность всех чувств подтверждает немое молчанье.
А когда-то на коже моей рисовал свои клятвы,
А когда-то меня обнимал всей летящей душою,
Ведь тогда мы любили и были поистине святы,
И не знали, что каждый лишь создан неловким левшою.
Эти руки теперь для того, чтобы не подпустить
На дистанцию, что резонансом так явно струится,
Эти губы нужны, чтобы больно к кресту пригвоздить
И для верности словом ещё от меня откреститься…
* * *
Ты говоришь, что держишь меня в руках,
И убеждаешь, что это не сон, а явь,
И пульсируешь снова в моих висках —
Я живу, близнецом тебя переняв…
В этой сказке Оля не верит Яло,
Миром правят Абаж, Нушрок, Анидаг…
Это ложь, что добру тогда повезло,
Ведь по сути здесь каждый встречный — враг…
Как ни крути, Йагупоп — это наш король —
Символ марионеток средь масок лжи,
Дай я тебе сейчас прошепчу пароль,
А ты громко, вслух мне его скажи…
И не отпускай меня, продолжай держать —
Ты же Гурд в Башне смерти — ты мой герой,
Пусть победы нам тут не одержать,
Ты в финале станешь моей стеной…
Поэтоград № 31 (288), 2017
ОРУЖИЕ ПАМЯТИ
* * *
Трогая тьму, я слышу твое дыхание
И вслепую тебя нахожу наощупь,
И каждый раз прохожу одно испытание —
Сквозь других пробираясь нелепую толщу…
Время наше льдинками тает на языке,
Воздух плотен древней арабской вязью,
Тает солнце наше рукой в руке,
Иезуитской и извращенной казнью.
Отпевает нас монотонный дождь,
Слишком экранным и искусственным жестом,
Пусть под софитами камер, но мне пришлось,
Разоблачившись, стать первозданно честной…
* * *
Губы жестки мозолями поцелуев —
Слишком лживых, впивающихся до крови,
В небо немощно сколько шептать алилуйя
И ладонь твою бьющую снова ловить
Для поцелуя, подставляя вторую щеку —
Красным зудом на коже ее тавро,
Обращать на заре свой взгляд к востоку
Смысла нет, когда ты лишь его ребро,
Если хрип лишь немой твой сипит из горла,
Пережатого искушенным Адамом, —
Это снимают на пленку дешевое порно
В главной роли с тобой, что довольно странно…
Хватит под ноги падать, а не в ладони,
Незащищенный ему подставлять живот
И мечтать, что в сплошной череде агоний
Здесь, сегодня один из двоих умрёт.
* * *
Бессмыслица, бессонница, беспутица,
Бессильница, бескрайница, бескрылица —
Он верил, а она врала, что спутница,
Но в страшном сне такая не привидится…
Бескровница, бесплатница, бесплодница,
Безумица, бессвязница, бессердница —
Кому-то может кажется, что модница,
Но рядом с ней земля твоя не вертится.
Бесславница, бесследница, безмозглица,
Беспорница, бесстыдница, бессчетница —
Таких сто тысяч оптом или в розницу,
А он гордится, что его любовница…
* * *
Расскажи, промолчи, полюби, как никто никогда
Не посмел это сделать в мышиной своей несвободе —
Если не был в пустыне, не знаешь понятья "вода",
За мечтою бегущий, ты в ней откровенно бесплоден…
Можешь снасти свои в этом море кидать без конца,
Чтобы рыбы твои чешую обрывали в капкане,
Безнадежные стоны в ловушке не тронут творца —
Этой рыбы еще завались не в одном океане…
Эта рыба не плачет, лишь бьется в своей немоте,
Обреченно танцует на палубе старого судна,
И палящее солнце, как смерть, вопреки темноте,
Что сейчас недоступна — ей кажется истинно чудной…
Полюби, промолчи, расскажи, все, что знаешь про грусть
И бессмысленно пусть все же тлеет слепая надежда,
Пусть я снова в стихию свою никогда не вернусь –
Я плыву в этой новой, воздушной, небесной, безбрежной…
* * *
Вы знаете, как сверкает блесна в заре
восходящего солнца?..
Переливается заманчиво, чтобы пир показался сладок…
Только искушенный рыбак затаивает дыхание,
И зуд добычи трепыхается у него между лопаток…
Ведь кажется, что весь мир на мгновение
в искушении замер,
Ожидая, насколько заманчива этого крючка наживка…
Профессор, сейчас и здесь, —
это вы провалили экзамен —
И в руках держали удочку вместо скрипки…
Подмастерья считали вас богом, ловили жесты,
Определив, что вся сила ваша в татарских генах,
Это вы учили их азам вместо сложных квестов,
И они, как дети, лажали в несложных сценах…
И вы сами, по сути такой ребенок —
мы ловили символы-откровенья,
Погремушкой наживка скользнула над правым плечом,
Как нельзя поверить, что между историй
бывает третий,
Так и в то, что ценное можно обычным открыть ключом…
* * *
Ты спишь в одиночестве вместе с домашним котом,
С тобою лишь он и ненужный, ушедший фантом,
Тревожащий стыдностью злых и растаявших ласк,
Зажившие шрамы по новой наносит дамаск —
Оружие памяти рвет твою душу и плоть,
Диагноз понятен, но эту болезнь побороть
Нет сил и стремления к новой грядущей весне,
Бежишь обреченно по черной своей полосе…
Твой кот не урчит, недовольно виляя хвостом,
Его раздражает, что с вами есть третий — фантом —
Его не царапнуть и не за что даже куснуть,
И кот, как и ты, очень часто не может уснуть.
Бессонница подлая мучит обоих жильцов,
А все из-за призрачных этих твоих подлецов,
Что рай обещали, но ввергли в пылающий Ад,
Ведь так безысходна мелодия их серенад…
Ты бредишь ночами и плачешь, уткнувшись в кота,
Виляет хвостом по ночам для тебя пустота,
И надо проснуться от морока этих ночей,
Но как не пустить в свое утро опять палачей?..
Иллюстрация: Гюстав Кайботт
Дети Ра № 8 (142), 2016
ЭТО НЕ ИГРА
* * *
Отче, скажи, почему я так: то в болото, то в яму, в куст,
То потянет на север, а то на юг — и мечусь я, опять мечусь,
Поцелуи ветра ловлю взахлеб, по ночам отдаюсь волнам
И грешу неистово, словно стыд и неведом моим губам…
Я опять томлюсь и ловлю твой взгляд, и сплетаю пальцы, и льну,
И когда выгибаются страстью тела, то опять я иду ко дну…
Что же ты мне не дал покой, тихий разум и вышний свет?
Ты же сам меня сотворил такой… и не ври мне стыдливо ?нет?.
Торжествует жизнь, я лечу по ней, несмотря на конечный маршрут,
И не смей, — я кричу, — не смей, говорить мне, что все умрут…
* * *
Я буду в тебя просыпаться звездами, кружить тебя ветром, любить волной,
Петь колыбельные полусонно и представлять, будто ты иной:
Будто не можешь сделать больно и совсем не такой, как все,
Да и живем мы на чудном острове, а не в средней ее полосе.
Я буду играть с тобою в секретики, пихать скелеты по всем шкафам
Так чтоб они, черт дери, не вылазили и не шарились по углам.
Иногда скажу, что ты нынче водишь, а я прячусь, ведьмой удрав в леса,
Но на самом деле — сижу и плачу, не сумев сохранить лица.
Мне мигрень принесла из прошлого рвоту, стыд и занывший шрам,
Но ведь ты ни при чем тут, родной, хороший мой, нежно гладящий по швам,
Расходящимся, кровоточащим, раздираемым мной самой —
Мертвецы встают на урочищах и стоят за моей спиной.
А ты веришь мне и когда я вру и фальшивлю, как сто чертей,
Я и там, и тут нахожусь в плену раздирающих зло страстей…
Ты небесно чист, я чумно грязна и от этого все страшней —
Перейдя предел, убегаю в ночь, соблазняя чужих мужей.
Не ищу тепла, не ищу любви, забирая наискосок,
И все жду, что ночью один из них мне прострелит насквозь висок.
Видишь, мальчик светлый, любимый мой, эти сказки — из ста скорбей,
Уплывай-ка ты поскорей домой на ближайшем из кораблей.
Ты забудешь прошлое, словно сон, и проснешься от этой мглы,
Мудрый ветер ночью со всех сторон запоро;шит мои следы…
* * *
На коктебельских развалах
Выбираешь фонарики счастья,
Из рук продавцов усталых
Берешь, чтобы возвращаться,
Загадывать сны и желания,
Сжигая их сердцевину,
А глубина подсознания
Верит наполовину
Отчаянно, безнадежно,
Почти не дыша от страсти,
Что счастье любви тревожное
Не вскроет твои запястья…
* * *
Я не знаю, где ты, и кричу ?Ау?,
Надрывая голос, я тебя зову,
Ну а ты не слышишь, словно это сон,
Где-то тихо слышен колокольный звон…
Может, отпевают или свадьба там —
Смерть за жизнью ходит прямо по пятам…
А я у калитки все томлюсь и жду,
Словно вместе жизни так навек сложу…
Но в ответ мне плачет стылый, звездный след:
Уходи, ты в прошлом, близится рассвет…
* * *
Если верить в сказки, в детскую игру,
Можно провалиться с кроликом в нору,
В Зазеркалье просто, нужно лишь играть,
В ней не страшно даже дважды умирать.
Только Зазеркалье — это не игра,
Созданная чьим-то росчерком пера,
В Зазеркалье страшном мы с тобой живем,
Даже если правды не осознаем.
Понарошку раня, дни свои влачим,
Находя для боя множество причин.
Но наш мир фантомный, он реален ведь,
В нем по-настоящему можно умереть…
Поэтоград № 37 (242), 2016
ЛИНИЯ ОТЧУЖДЕНИЯ
* * *
Прибегаешь к богу, а там закрыто,
Стучишь ему: срочно мне помоги,
Я устал просеивать через сито
Все обиды и горести. Ну, спаси!
Чего тебе стоит, ты же Всевышний,
А у меня рутина, земная жизнь,
Я тебе тоже какой-то ближний,
Ну, ты хоть как-нибудь докажи!
Слушай, открой, я к тебе ненадолго,
Выплакать боль и припасть к руке,
И суметь собрать из осколков
Душу, зажатую в кулаке…
Вот она, видишь, сломала крылья,
Ты же ведь знахарь, бог, — залечи,
Гибнет от холода и бессилья,
Так освети ее, освяти…
Да, я каюсь, забыл и пре;дал,
Много работы, других проблем,
Сраму не и;мал, стыда не ведал,
Строил маленький свой Эдем…
Что ты молчишь, не пустишь все же?
Ты решил меня проучить?
Типа с таким не мешает строже,
Чтобы старшим не смел грубить?
Эх, милосердный, ну как ты можешь,
Повесил табличку: ?Ушел в кино,
Вино закончилось, буду позже?…
Ну, это, право же, бог, грешно
Так бросать своих подопечных,
А все из-за яблока в том саду,
У тебя, вот, к примеру, вечность,
А я к смерти вперед иду…
Ну, скажи, разве это честно?
Ты ж втихаря колоду крапил.
Ты, Господи, шулер, хоть и небесный,
Ты нас когда-нибудь всех любил?
Снова молчишь, даже если нужен,
А ты ведь не должен сдаваться, нет,
Наоборот, того, кто недужен,
За уши надо тащить на свет.
Ладно, я понял, ты спишь в берушах,
Глотнув снотворного и вина,
Посчитав, что все грешные души —
Лишь мерещатся с бодуна…
* * *
На черную нитку жизни
Нижу я жемчужины боли,
Нижу я дурацкие мысли
И результаты безволий
Поступков не слишком умных,
Жестокую чью-то жалость,
Фальшиво стенящие струны
И все, что еще осталось:
Иллюзии и надежды
На оазис в пустыне
И вымоленную нежность,
Не вяжущуюся к личине…
И плачут душа и сердце,
И бусы почти готовы…
Но как для единоверца
Откровенье Иова —
Они бесполезны для счастья…
Сакральны иллюзии мига,
Лишь чтобы навек попрощаться…
Бросай же дурацкую книгу
И эти черные бусы…
* * *
Я посылаю в небо бумажный фонарик счастья.
Летит он над океаном в дыхании странного ветра
Туда, где сегодня живешь ты,
к твоим музыкальным запястьям,
Не слушая предупреждений от глупого метеоцентра…
Какие шторма и бури? У нас лишь попутный ветер,
И огонечек греет фонарика сердцевину,
чтоб лучше к тебе летел он.
Когда же настанет утро, а, может, настанет вечер,
Окно распахни навстречу. И нет больше в мире целом
Таких же, как он, безумных, преодолевших преграды,
С горящим нутром и сутью, летящих всему вопреки
На звук твоего фортепьяно и лучшей твоей сонаты,
Мечтая просто коснуться с любовью твоей руки…
* * *
Наши страданья не вечны,
Так же как наша любовь —
Жизнь — она все же конечна,
Это понятно без слов.
Но со словами иль молча
Травим любовь день за днем —
Это характер мой волчий
Дверь закрывает в альков.
Это мой нрав и привычки,
Ты тут совсем ни при чем —
Сил нет терпеть истеричку,
Ей подставляя плечо…
И ненасытное ?выжить?
К новым форматам зовет,
Только бы душу не выжечь,
Что столько боли дает…
Только бы вовремя двери
В новую жизнь распахнуть —
В старой — замки заржавели,
Разве ее отомкнуть?..
Смотрим слепыми глазами,
Мертвый язык говорит,
Рвем мы друг друга когтями,
Там, где сильнее болит…
Глухи к словам или стонам,
К мертвому телу любви…
Господи, дай по закону
Врозь развести корабли.
ЛИНИЯ ОТЧУЖДЕНИЯ
Рассказать, как душа у меня тобою болит?
Также как лист, что застыл в леденеющей луже,
Или как в атмосфере Земли сгорает болид,
Будто орган отрезанный, словно он все еще нужен,
Не увечному телу, познавшему суть ампутации,
Разве как-то возможна бывает фантомная боль?..
И разрыв для тебя, — факт неловкой такой ситуации,
Где разгадан случайно шпионский несложный пароль…
Рассказать ли тебе, как цедила слова на санскрите,
Через мертвый язык выражая кипящие чувства?
Ковыляла я прочь, как ребенок при остром рахите,
И кричала как жертва в ?удобнейшем? ложе Прокруста…
Средь извилинок мозга танцуешь свой танец змеи,
Пока я вишу на кресте под иудовым солнцем,
И насмешливо, вскользь, проходя, мне бросаешь ?живи?,
Забавляясь, что спазмы колотят смешного уродца…
Ты ведь продал за грош каждый атом единой гармонии,
Километры полотен из страсти, любви, вдохновения,
Самый жуткий твой дар — бесконечно продлять агонию,
Жизнь и смерть не мне — я на линии отчуждения…
* * *
Хрупкие пальцы ее лихорадят по клавишам,
Птицы же слов скуповатых летят по страницам.
Сколько, родной, ты кидал в нее камень за камушком,
Хрупкую душу заставив в итоге разбиться?
Сколько мечтаний любимой спустил, не торгуясь,
Страсти стыдливой ее и такой безответной!
И ожиданьем любви терпеливым любуясь,
Сам ты позволил ей стать поцелованной ветром…
В ней для тебя жили тысячи солнц, сотни ватт,
Но ты подвесил свой меч над ее головой
Будто бы… нет, не купил даже — взял напрокат
И позабыл, заперев про запас в кладовой…
Полно, теперь ты жалеешь хрустальных осколков...
Яркие брызги, что где-то лежат под ногами?
Шепоты страсти над нею давно уже смолкли,
Что же их с ветром ты все еще числишь врагами?
* * *
Окон желтые зрачки
Манят сладко несвободой,
там за шторкой паучки,
сотворенные природой,
паутинку все плетут
от проема до проема
и гостей к себе зовут
для почетного приема.
Тонкий месяц, острый серп
Напророчит чью-то смерть,
Жатва ночи не видна —
На ущерб пошла луна.
Тихий всхлип и никого,
Ночью так предрешено.
Только желтый смерти глаз
Из домов глядит на нас.
* * *
Алый парус облаков
Ты зачем загадкой манишь?
Льстишься ветром у висков,
Льнешь пока, но насмерть ранишь.
Горьким ветром налетишь
И дождем потом оплачешь…
Что ж ты, девица, горишь
И лицо стыдливо прячешь?
Перезвон колоколов
Кличет в храм уже невесту,
Но проворен душелов
Балаганного оркестра.
Алчный рот его тавром
Стоны пьет и кожу жалит,
Лихоманкой напролом
Он девичий разум палит.
Позабыть ей суждено,
Все что ?до? когда-то знала —
Красной струйкою вино
Ей уста навек сковало.
Стихи И. Горюновой иллюстрированы работами художников Алексея фон Явленского и Августа Маке
Зинзивер № 7 (75), 2015
РЕЛИГИЯ ДУЭНДЕ
* * *
Зашкаливает ритм перкуссий ханга…
Дарбука, бубен, тамбурин и бесы
Кружатся звуками обряда на постели,
Алтарным ложем ставшей вдруг внезапно.
И кастаньеты бьются о прибой, взрывающий
Тела насквозь… Фламенко цыганской страстью
Выгибает в пляске танцоров, безумству
Предающихся… Дуэнде — душа фламенко
Царствует меж ними, сплетая пальцы в лихорадке.
Жара… Шаль простыни, обвившей женский стан,
Стреножит доминантные аккорды… Молчи… Плыви…
Как плавен портаменто… до боли… Плач гитарный
Слышен… Огонь дуэнде — облик штормовой у моря,
Где воедино слившись, бьются две стихии в шаманском
Танце… Кто познал дуэнде — тот никогда его не променяет
На липкую подделку… Безумный, терпкий, плавящий самум
Что выбил из-под ног опоры разом, кипящей платиной тавро
На души ставит, и одичалые апостолы его одну лишь
Истину отныне прозревают. Немыслимый восторг канон
Ломает, и геометрия становится текучей. Религия дуэнде
в поединке, который длится вечность в битве крыльев…
* * *
Я в тебе притаилась бесконечность вселенных назад
И дремала веками пока клевером губ не обжег мою душу…
И свирепая царственность равнодушного взгляда
василиска жестокого иссекала из подчиненного тела
ведомую душу… Шифровала в них код генетический новый
сбивая частоты… те, что были когда-то но явно уже устарели…
Программируешь бог Интернета паук свою новую сеть-паутину
Интерфейс двух систем сопрягая… но есть и проблема —
ведь одна из систем нестабильна…
Напряжение скачет — провайдер попался лукавый…
* * *
И колокольчики вдруг разбудили заброшенный сад,
Где осенний ковер из изношенных листьев-заплаток
Похвалялся шитьем золотым перед голыми ветвями
Стылых, смущенных деревьев, пеленою тумана неловко
Скрывающих черный свой срам… Это ветер шальной,
Проносящийся мимо по кронам, виноват в вакханалии
Поздней, случайной, залетной… Это он вырывает из сна,
Сладкой дремы, а сад, протирая глаза и прищурившись,
Мнит, что он видит впереди вырастающий, жаркий,
Зеленый оазис… Но ведь это обман и мираж, демонический
Хохот подступающей льдистой зимы беспощадной,
Где льдинками ВЕЧНОСТЬ слагает замерзший, беспомощный
Кай… И была ли вообще в мире Герда, сидящая с розой,
посреди января так бесстыдно расцветшей в горшке у камина?..
Я убью тебя, сказочник — во спасение лжи не бывает…
* * *
Врываешься бесчинственно и нагло…
на полуслове пьесы, словно ты герой
ее главнейший, режиссером задействованный
хитро в нужный срок… Твоя партнерша,
Забыв слова, стоит, оторопев, пока ее берешь ты,
как добычу, настигнутую в яростной погоне…
будто хищник, хватающий за горло жертву…
И с наслажденьем язык твой трогает набухшую от крови,
в адреналиновом апофеозе венку… Ты — Хищник-бог,
что длит агонию от жизни до нежизни, прижав к земле,
Что в землю и уйдет, когда он перекусит пуповину…
Ах, сладко ждать и жить в мгновенья эти и жертве,
и ее владыке… Вот роскошь бытия — дыхания сливаются в одно,
и ты уже ревнуешь, как безумец, ее и к смерти, нежно лижешь ранки
и согреваешь телом, будто та — дрожит от холода…
Ш-ш-ш… милая, — на ухо шепчешь ей, —
Ш-ш-ш… мы ещё живем и мы нетленны…
* * *
Слышу, как по крышам пальцами звонко стучит дождь, воображающий
ее перкусионным инструментом… тянет свои руки с неба, ссылаясь
на одиночество безбрежности, глупость облаков, мимолетность птиц,
распущенность гроз, божественное безумие бога, творящего в стиле
артхаус… Он плачет, захлебываясь пьяными слезами, забрасывает
тысячами лепестков яблоневых, поет под окном серенады, подглядывает
в окно будто мальчишка, надеющийся увидеть девочку без платьица…
Всхлипывает в нетерпении… Подобно рыбаку, взрезающему чрево рыбы,
мечтает, что когда-нибудь погрузит пальцы в трепещущую плоть и
тогда станет подлинным властелином… Грезит, лаская тех, кто доступен
и шепчет: ты моя рыба, я — твоя стихия… Плыви в меня, рыба,
мы созданы друг для друга… Бросаюсь в него с головой, признаваясь
стыдливо: знаешь, я же безумная рыба, из тех, кто может лишь против
течения… вверх… по водопаду… иначе — сразу тону…
* * *
Верлибры не всегда бывают белыми, но и черными… новорожденными
котятами они вылезают из чрева, попискивая, когда потерявшаяся душа
плачет обиженным ребенком… Захлебываясь, та забывает дышать, а
без воздуха и отсутствия света окрас эмбрионов делается антрацитовым.
Доминантные гены папаши-мрака проявляются в лицах детей с темными глазами
и узким ртом, скрывающим до поры цикутье жало… Они играют погремушками
из черепов, требуют на ночь колыбельные плакальщиц, идущих за гробом
мертвеца, вычитают на уроках выбывших из этого мира от еще условно живых,
складывают пороки, умножая их на беды и возводя в куб, играют на нервах
и диджериду, состязаются в проворности и ловкости, подставляя подножки…
старательно рисуют на бумаге отца и мать, гримируют молодость под зрелость,
а ту под старость, пишут страшные сочинения-сказки про черную руку, душащую
тех, кто откроет ей дверь, и любят играть в инквизиторов, с детства тренируясь
в скаутских лагерях разжиганию розни и костров… а дома, в детской, маленькой
гильотинкой отрезают головы любимым игрушкам, радуются и гулят, когда
отсекают их с одного удара, и, обсыпанные опилками, довольные, бегут на кухню,
требуя сладенького…
Потерявшись, не пишите верлибров, зажимайте рот и срочно,
срочно бегите в абортарий — не всему следует давать жизнь, что бы ни говорили
святые отцы церкви в своих откровениях…
Футурум АРТ № 1 (11), 2006
Тавтограммы
АЗБУКА АССОЦИАЦИЙ
Абвер — абсолюта алес,
Абстракция аллегории
Аллаха, ангелы об арии
Астарты
Бормочут.
Бесы Борхеса беседу с
Бахусом и Буддой...
Бога балетом баловать
Боли...
Безумец Бодлер — Баяна
Вызов.
Вольтер волочет визгом
Вирша воск. Велес
Восстал в ввысь века
Грозно. Гитлер —
Гороскоп готики,
Гадать горе гибрида,
Гомункулус
Дышит,
Дегтем добив дубль —
Дурачится дурень,
Доказывая догмы
Евангелия.
Если едет ера*
Естество...
Ехидны едкий ежедневник,
Езус!
Ёрничать взъяренно —
Ё-о-о!
Жизни жалом жгли
Жизель.
Женщину? Жестоко.
Жаль!
Зори, закаты Запада —
Западня, залитая злом.
Звенеть запалом звезды
Зорко...
И не искать искры...
Исида истомлена
Истиной Иоанна,
Исуса.
Ид —
Катит. Код Кортеса
Колесом козней.
Кибела — караваны крови
Красит краской
Лиловой, льстя ловко
Ловцам Локки.
Лампада лиры —
Ложь логоса
Лоском...
Льдом...
Медом...
Медленно Магритт
Мучит модели мозга.
Малевича мрак мысли —
Морг мертвым.
Модильяни — мистраль.
Новый наездник неба —
Нуриев.
Никон в норы, ничто —
Набат нибелунгов.
Новость невежи...
Ниже...
Определись!
Облако оставило отзыв:
Оратория "Ом!" —
Оплавила органы
Оргазма одой...
Осколки
Пуантилизма Пикассо —
Паутиной портрета...
Пантагрюэль — Паяц
Похоть пустую в порах
Пота.
Плыть в пустоту
Плутархом,
Разжать руки разом...
Ромул, Рэм, Рим
Роста робость рассудка,
Рок речи ранил...
Риска родео.
Светает.
Солнце сияет — Сольвейг!
Стада старух сонмом,
Сворой собак.
Стабильность смеха —
Скол.
Танец Тацита.
Тимпан Тоски
Тоскою творца томной —
Тога тирана. Только...
Тишина.
Убогий уд унылый,
Ужас укора. Умер?
Устье урагана
Убит увалень,
Унисон утопии.
Уникум.
Фокстрот Фаулза —
Фантазии фимиам.
Фигура факира
Факелом фиолета:
Фас! — ФОЛ! —
Фикция...
Хитро!
Храм хрупок хрустом
Хижин. Химеры.
Хазары хохотом
Харакири —
Хилость хурмы.
Холод.
Циклоп — циник цвета.
Цирцеи цимбалы
Царят.
Цигун Цезаря —
Цокот.
Часов чары — черты
Чехова,
Часовщик чертов!
Чума? Чудо!
Чарли Чаплина чулан
Чадом.
Чайковский!
Шаман — Шивы шалость.
Шорох шума... Шуберт,
Шопен, Шуман — шлют
Шок.
Шизофрения —
Щетиной Щедрина,
Щеголем,
Щербатой щукой,
Щелчком щиколотки...
Щеколда.
Эллада эклогой
Эллинов, этрусков.
Эриний эхо — Этна,
Эпатаж эпохи —
Эмансипация.
Юлой Юпитера —
Юмора юдоль,
Юлия юность юродива
Ютом...
Юдифью...
Янус — языка явь,
Язва Яхве,
Ядро ястреба,
Язычество —
Я.
2005
Дети Ра № 6 (104), 2013
В ТАЙНОМ МАНУСКРИПТЕ
Химеры
Смеркается, иллюзии плывут
По той реке, что люди кличут жизнью
Амур хохочет, пролетая высью
Мы на земле построили редут
Влюбленные нас просто не поймут
Что мы тут греемся, бродяжьим духом полны,
На небе облака рисуют волны
А мы на стреме между тех и тех
Мы врем себе, что это и не грех
Химерами потешиться упрямо,
Когда б спасти могла нас наша мама
Мы отказались бы от цирка и от бреда
И позабыли, кто нас первым предал.
Минареты
У нас с тобой прелюдии без встреч,
Размолвки сразу стали расставаньем
Мы как верблюды в строе караваньем
Идем. Перед глазами хвост,
простите, задница переднего верблюда
И главное обеденное блюдо —
Колючки. Может, нынче пост?
Глаза засыпало песком и ветром
Виски припорошило пеплом
А мы идем… Завидуя кому?
Да первому верблюду одному
Что видит впереди уж минареты
В небесный мир их головы воздеты,
Чем хуже мы? А тем, что ходим строем
И очень уж банально планы строим.
Скрижальные ошибки
Ты отдаешься в каждый позвонок
Своими пальцами лаская словно скрипку
И шепчешь, что нам вместе суждено
Прописывать скрижальные ошибки
Раз наши судьбы здесь пересеклись,
Пересекались в прошлом постоянно
И я была, наверно, донна Анна
А может Дон-жуановский каприз
И менее значительный… Не злись…
Не злись, шучу, все это не всерьез
А так, игра ума без правил
Мы в тайном манускрипте ищем звезд
Но в них находим только гравий:
Летит везде: из-под колес и ног,
Исподтишка, подпущенный врагами,
Чтоб мы страдали страхами и снами,
Шарахаясь проселочных дорог.
Какая карма — тел пересеченье
Свела однажды в терпкое ?люблю??
Даст бог, мы сохраним то жженье
К лимонному ночному январю.
Мимолетность
Ты дышишь желтыми мимозами
И прячешь взгляд в махровый плен
Меня вдыхая микродозами
За мимолетностью измен.
Химеры парус мнимо аленький
При приближении чернел,
Какой же глупый ты, мой маленький,
Мне ангел твой прошелестел.
Ты закрываешься тетрадками
Анапест, ямб, хорей, астрал…
И угловатыми повадками
Смешишь. Ведешь на пьедестал
Кого? Ее ли, химеричную,
До примитивности любя…
Медитативно прозаичную,
Как старый лист календаря.
Девочка
Девочка, моя девочка, мечтает о китайских драконах,
Узкоглазых, звенящих от любви колокольчиками,
Она забирается на все подходящие горы и склоны,
Чтобы прянуть в небо, она не гуляет с мальчиками,
А только бредит, раздвигая перепонки пальцев,
Надеется: вырастут крылья, кожа превратится в чешую…
Подставляет окровавленные руки под струю
Городского фонтана — опять пыталась взлететь со скамьи,
Для нее нет в небе бога, как дома нет и семьи…
Она где-то сама по себе, гуляет по крыше с кошками,
Она мир считает зажженными ночными окошками,
Загибая пальцы. Закрывает глаза, идет на ощупь,
И не замечает, когда прохожие вокруг ропщут,
Потому что она слушает в это время музыку сфер,
И именно тогда ее аура сияет тысячей атмосфер.
Неприметное чудо
Утекала я чёрным ручьём из кольца твоих рук
Утекала я белым ручьем из кольца твоих рук
Утекали слова словно рыбы безмолвно, а звук
Не рождался, а, может, потерян был слух…
Мы безмолвную сальсу плясали телами навстречу
Окунались глазами друг в друга, друг друга калеча,
А потом разошлись, уезжая на разных маршрутах,
Понимая, что нет у любви для людей абсолюта.
Мы с тобой утекали, сочились меж пальцев
Умудренные жизнью слепые нелепые старцы
Кольца рук разошлись, а других нам судьба не давала
Только мне показалось, что этого все-таки мало…
Мои окна все плачут сегодня морозной слезою
Словно бедные знают о том, что творится со мною
Обжигает мне сердце мое неприметное чудо
И неважно мне имя его — то Христос иль Иуда.
Дети Ра № 12, (26) 2006
След корабля
* * *
В зеркально-черной луже — след корабля,
Размокший и ненужный — комок рубля,
Играли раньше дети — в моря и шторм,
Прохожий не заметил — и напролом.
Смеркается, и в окнах — повсюду свет,
Кораблики размокли — и моря нет.
И люди так играют — в любовь. В тоске
Живут и умирают. След на песке
Затерся новым следом или ничем.
Ты никому неведом. Да и зачем?
12.10.06
* * *
Я опущусь на колени и спрячу глаза
И мое кимоно будет ниспадать складками
Пряча от тебя мой стыд и желание,
Пряча изгибы моего тела и отсутствие белья,
Показывая лишь плавность хрупких рук и лодыжек,
Линию шеи переходящую в бесконечную дорогу вниз,
Туда, где скрыта тайная власть над миром
И бессилие перед дыханием любимого.
Мои глаза зажигают в тебе огонь и трепет,
И колыхание моих маленьких шагов
Бьет в твое сердце, отсчитывая минуты
До той поры, когда ниспадет последний шелк
С моей обнаженной кожи, и дуновение ветра
Не обсыплет меня лепестками цветов сакуры
Как твоими поцелуями, желанными,
Словно весенний луч солнца над миром.
* * *
Cидим с тобой в кафе за чаепитьем,
Я вдруг случайно поднимаю взгляд
И понимаю чувственным наитьем —
Твои глаза так пристально глядят…
Глядят и словно молят понимания,
Лаская очертанья моих губ,
Ресницами прикроется желание
Надеясь, что, быть может, не поймут.
А руки гладят чашку по окружью,
Стремясь коснуться вовсе не ее,
И палец чертит на столе по луже,
И имя проявляется мое.
Но ты молчишь, и робкое дыхание
Стыдливо докоснется до щеки,
Окончилось еще одно свидание,
Оставив след печали и тоски.
Дети Ра № 2 (100), 2013
ЖЁЛТАЯ ПТИЦА
* * *
Мой мир перевернулся… меры весов не существует здесь.
Я онемев, тебя вдыхаю. Лишь именем твоим рожден был мир,
И я плыву в сгущенном воздухе навстречу, разрушив прошлое,
Как старый ложный храм, растаявший от солнечного света…
Дрожу, касаясь пальцами лица, молчи, пусть паузы дыханья
Штурмуют наши души друг у друга — словам гораздо меньше веры…
Я в декабре пылаю — как в июле расплавленный тобой металл
Готов принять любую форму. Я ли? Подлунная земная недотрога
Пришла к тебе невенчанной ни с кем, чтоб утонуть, глаза зажмурив
В твоем пространстве измерений всех и чутко-нежно буквы собирать,
Составив лишь одно земное слово, что свяжет узами, пока творится жизнь.
* * *
Заходим в волны ласковые ночью, рука в руке и смех над Киммерией
Летит, пожалуй что, до Карадага, и золото мифической луны
блестит в волнах, играя с нашей кожей… качаешь на руках игрой амурной
мерещится, что дальше будет вечность, свернувшая, как мандалу, тела
в объятьях сна. Но маскируешь взгляд, Химерой исчезаешь в переулке,
и путь домой становится ненужным, как колесо Сансары не буддисту…
как опиумный призрак, утопичен твой образ, растворившийся во мгле.
Рассвет над морем, скоро выйдет солнце. Я улыбнусь — вернешься на закате.
* * *
Какими именами звали меня в детстве? Теперь разве упомнишь…
А может, я просто не хочу вспоминать, слишком больно, учитывая
Что прошлое это прошлое. С тех пор у меня было много имен,
Данных возлюбленными и врагами, но они все не отражают мою
Реальность. А она то крылышковая, то тягостная, как тянучка,
То облепленная постоперационным пластырем на теле моей души,
То ртутно-живая, перекатывающаяся, трепещущая пламенем
Любви, ворвавшейся непрошено в стылое сердце. Ангелиная моя
Душа просит нового имени, выкрикнутого тобой в озарении.
Традиционная поэзия. Цикл ?Маат?
* * *
Я была мудра и права не брала векселя в залог
Веселили меня слова и все те у моих ног
Кто шептал о любви мне хохотала: пошли прочь
А теперь стою на земле и в глазах лишь твоя ночь
То ли ждет меня эшафот то ли проповедь то ли ад
Я стою у твоих ворот как египетская Маат
* * *
У тебя нет имени для меня, я пока ничто, я пока целина
Не целована и не узнана, холодна как монахи в пустыни
Только сердце бьется мое не так, это только сон или верный знак
Может я лишь просто в рулетке приз или прихоть мелкая иль каприз
Может я похмельный с утра синдром, ты случайно коснешься меня бедром
Пропустив меж пальцами как песок, а потом прострелишь насквозь висок
Чтоб не мучилась тут, ожидая зря, в разоренном храме у алтаря
* * *
Ты говоришь: устал и потерялся в пространстве круговерти чисел
И выходной сегодня не удался, и на работе слишком много писем…
А я зову тебя в совсем другие дали, чтобы друг друга мы не потеряли
Поедем, милый, в зимний Коктебель? Там бог качает море-колыбель
Там тишина и никого вокруг и только там замкнется нужный круг
И только та смешная глухомань нас выведет за матричную грань.
* * *
Ничто не вечно, ничего не ново, какое бы ни вымолвила слово
Оно вторичным будет, мы ж не дети, давно уже живем на этом свете
Зима, весна, любое время года и солнце на краю у небосвода
Постельный грех с приправой алкоголя и о любви бубняще кто-то молит
И я молчу, не скатываясь в раж, ведь это все дешёвый антураж
Обыденных земных прикосновений, но не моих небесных откровений,
Я не читаю на ночь ?Отче наш…? — мешает сильно мой шаманский стаж
И практика земного реализма приправленная толикой цинизма,
Но наизусть тебя в себе учу, надеясь на партнерскую ничью.
Литературные известия № 15 (19), 2009
В МОЕЙ ВСЕЛЕННОЙ ПОД ДОЖДЁМ
* * *
Целовала тебя в душу.
Наблюдала,
как пересыпается песок
В скользящем нутре часов.
Плакала о чуде.
Молила богов о тебе
Тщетно…
Не исцелить раненого сердца
Моею силой и слабостью.
Не касаюсь тебя,
Скручиваюсь виноградным
листом
От холода и наступающего снега,
Иду где-то в бреду,
И знаю, что тебя нет
Ни на земле, ни в моём аду…
* * *
Я беру линзу, чтобы лучом солнца
прожечь снег…
Эксперимент ребенка.
Интересно, какую линзу нужно
взять,
Чтобы зажечь твое сердце?
в моих ладонях оно
осталось ледяным…
Недетские это игры…
* * *
Я иду по городу, мокнущему
под дождем,
И мерзлые ветви деревьев —
как сердце мое,
Опечаленное разлукой и
звуком одинокого саксофона,
На котором играет в пустом
переходе музыкант.
Я иду и думаю о том, что подарки
судьбы могут быть жестокими,
Но хорошо, что они есть,
хорошо, что есть ты,
Потому что это свет в конце
туннеля серости и одиночества,
Это луч от маленького огонька
свечи, который может погаснуть,
Но пока он теплится — ты живешь,
потому что знаешь, что твое Я
Есть еще где-то на другом конце
света, как и в тебе — есть частица
Чьей-то души. А когда в сердце
двое – одиночества нет.
* * *
Одно ускользающее мгновение
гармонии…
Поймать его и засунуть в
банку со спиртом,
Чтобы сохранить его
навсегда-навсегда
И стылым старческим вечером
Маразматически улыбаться,
вспоминая…
Ты есть? Сегодня, сейчас ты есть?
Где ты? Сидишь перед
телевизором,
И домашняя кружка
с горячим чаем
Согревает тебя иллюзией тепла.
Ты боишься. Меня. Себя. Нас.
Того, что может случиться
от прикосновения рук.
Ты опускаешь глаза и
думаешь, что тебе повезло,
Что сегодня опять НАС НЕТ.
Мы не сливаемся в
гармонию жизни.
Эта песня не будет
звучать в эфире.
* * *
Я уйду, когда ты на миг
отвернешься.
Ты даже не заметишь
моего исчезновения,
Но будешь помнить
мои глаза и улыбку,
Которая появлялась на
моих губах при виде тебя.
Мои пальцы больше
не будут гладить твою кожу,
И в отсутствии тепла
ты узнаешь вкус
Своих собственных слез.
Я не вернусь.
Я никогда не вернусь.
Потому что меня для тебя нет.
Я не твой краеугольный камень.
И бог Ра, что создал
меня гордую и бесноватую,
Одобрительно кивнет
золотой головой,
Ухмыляясь и протягивая
мне анкх —
Мой крест бесконечных
перерождений
И новых встреч с тобой
для новых разлук.
Дети Ра № 6 (56), 2009
ГОРЯЧИЕ ПОТОКИ
* * *
Я ничего не жду
Состояние покоя
Между земляничной зимой
И холодным летом 2008-го
Я сама пишу трагедии
Мне ли играть в них
Маленького принца?
Пусть роза остается одна
На пустой и чужой планете
Даже когда несытые волки
Крадутся к хрустальному куполу
Омммм… поющая чаша все спишет
Очистит пространство от негатива
И я нарисую другую картину
Чужого быта быть может
В пастельных тонах — не постельных,
Не черно-белых, дождливо-плачущих
О моей холодной душе
Несбывшегося лета
Чтобы не Лета унесла обломки
От детских грез или старческого маразма
Старухи у разбитого корыта
Я лишь миф сотканный мной самою
Просто так… драматургическая попытка
Сотворения индивидуального мира…
Любопытство ребенка
Иррациональная фантазия безумца
Хохочущего в предвкушении…
С первым апреля… детка…
* * *
В моей Вселенной под дождём
бродят мокрые страусы
А в пустыне Сахара на каждом бархане
расцветают подснежники
Когда я улетаю
в сиреневые рериховские горы,
Я слышу как они поют голосами китов
зазывные песни моря
Которое в самой своей бездне
взрывается вулканами
И из жерла текут
горячие потоки огненной лавы
По моим ногам стекают доказывая
что после твоих прикосновений
Рождается новая вселенная
Смотрю
Как истомленные фламинго
Склоняют свои шеи
В розовый пух крыльев
* * *
Поздравь с днём рождения чёрного ангела
У таких не бывает тезоименитства
Ведь их недостаточно любил Бог…
* * *
Вначале было Слово
И слово было у Кая
И слово было ВЕЧНОСТЬ
Сложенное изо льда
Оно мерцало и переливалось
В холодных лучах солнца
И были в НЕМ замерзшая НЕМая вода
Истоки жизни
Возможность обновления
И… холод…
НЕ Могу растопить лед
Не вНЕМлю словам
поНЕМногу ухожу вдаль
не в ту даль, в бездну
где ВЕЧер, ВЕЧЕ, Вчерне
тают звезды, НО…
это ВЕЧНОе но
наталкиваетсянаспотыкающееся СТ
ВЕЧНОСТи
Стоит последним барьером
Перед последним шагом
И ВЕЧ но СТь
Мешает… мешает…
Черт бы его побрал
Ст…
Венгрия
Озерная тишь, гладь Балатона
Или… венгерские рапсодии Листа…
Его коронационная месса сливается
Со средневековыми улочками Будапешта,
Но вдруг взрывается словами Фридеша Каринти,
Западает в душу собором Святого Иштвана,
Оглушает, безумствует цыганским хором,
Несет в пляске проспектами Пешта, переулочками,
К Дунаю, на волю, разбрызгивая красоту базилик
Под неистовые оперетты Кальмана…
Вина, мне, вина! Густого, терпкого, вливающего в жилы
Солнечный огонь и лунную романтику ночей!
Пусть продолжается безумство жизни,
ведь я только что узнала тебя в лицо, Венгрия!
* * *
Моя боль выпестована солнечным сплетением,
Или лунным смятением души выплетенной
Зайчиками от фонарей в весенних лужах
Какая к черту разница? Сводит скулы
От вязкого мартовского воздуха,
полночной тьмой аукается в собачьем сердце,
преданным как всегда — тебе…
мчится по следу в мышеловку… Рраз!
И с лязгом обрушивается пружина,
Перешибая хребет!
Всего лишь мышь! — скажешь ты,
Пожмешь плечами и выйдешь на балкон,
Где лунные зайчики мечтают целовать твои губы…
Дети Ра № 3 (41), 2008
СЛУШАЮ ТИШИНУ
* * *
Ты знаешь, сегодня дождь и холодно.
И у меня замерзают пальцы.
И на душе тоже такой ледяной ветер.
Он заворачивает меня в спираль.
И я не могу достичь спокойствия Будды.
Мой телефон молчит и кругом тишина.
Только капли дождя барабанят по моему сердцу.
Я не прошу тебя ни о чем… Какие поблажки?
Помарки в жизни надо соскребать с души
Скальпелем. Слушаю тишину. Говорю с ней
По мобильному.
Я давно не летаю во сне. С того дня как мы встретились.
Наверное, я растолстела с тех пор, как вдохнула тебя.
Я пою тебя в себе, шепотом, чтобы никто не услышал,
Чтобы никто не кричал нахальное браво или бис,
Я не буду делить тебя ни с кем и никогда. Слышишь?
Ты не веришь в меня. Думаешь — сумасшедшая…
Я улыбаюсь…
* * *
Меня опять тянет в Питер, чтобы бродить под дождем в одиночестве,
чтобы смотреть с высоты Исакия на рыжие ржавые крыши и на несчастных скорбных ангелов,
утомленно опирающихся на свои замшелые кресты…
Там плачет небо и бликует сполохами вода, там ты шлешь мне смс-ки и говоришь,
что ждешь, когда я вернусь...
Там, в полном одиночестве, я гораздо ближе к тебе, чем здесь.
Расстояния измеряются отношением.
* * *
Я стою на струне ветра,
Балансируя карточным домиком
И боюсь развалиться
От его дуновения,
Так и не успев понять,
Как мое имя…
* * *
Я скрываю от тебя своё желание и боль моего сердца,
Которое стучит, как маленькая испуганная птица
В попытке вырваться, взлететь к небу, обжечься солнцем,
Только бы не терпеть ту сладкую муку, которую ты причиняешь,
Играя со мной, как маленький ребенок забавляется с бабочкой,
Стирая пыльцу с ее крыльев, безжалостно обрывая их
И следя, как, медленно кружась, падают они в грязь,
И как маленький червячок, извиваясь, ползет в бессильной попытке
Подняться к небу. Прости меня, прости за то, что я дала тебе силу,
Силу жестокости власти — этот дар не приносит счастья владеющим,
Он губит души и калечит тела, он проклятие избранных Богами…
Хочешь, я подарю тебе иную силу — силу создавать новые крылья
И владеть даром благословления всего живущего на этой земле?
Хочешь, я подарю тебе дар пророчества, который приведет тебя ко мне
Через миллионы веков ожидания, невстреч, необъятий, нежизни?
Чего ты хочешь? Ведь мы уже встретились, и этот миг
Не в силах повернуть вспять ни один Бог, ни одна Вселенная, ни одна сила…
И я не могу уйти, пока ты держишь эту птицу-бабочку в руке,
Не зная то ли отпустить ее, то ли оборвать крылья…
* * *
Моё тело татуировано картой мира,
И на нем пульсирует маленький земной шар.
Увеличиваясь в размерах, он растет и растет,
И постепенно становятся видны страны, города,
Улицы, крыши домов, машины, люди…
Растет земной шар, и я ищу на нем твой дом,
Тебя, чтобы рассмотреть твои глаза,
Заглядывающие в мое сердце и вопрошающие:
Ты есть?
* * *
Я иду по городу, мокнущему под дождем,
И мерзлые ветви деревьев — как сердце мое,
Опечаленное разлукой и звуком одинокого саксофона,
На котором играет в пустом переходе музыкант.
Я иду и думаю о том, что подарки судьбы могут быть жестокими,
Но хорошо, что они есть, хорошо, что есть ты,
Потому что это свет в конце туннеля серости и одиночества,
Это луч от маленького огонька свечи, который может погаснуть,
Но пока он теплится — ты живешь, потому что знаешь, что твое Я
Есть еще где-то на другом конце света, как и в тебе — есть частица
Чьей-то души. А когда в сердце двое — одиночества нет.
* * *
Одно ускользающее мгновение гармонии…
Поймать его и засунуть в банку со спиртом,
Чтобы сохранить его навсегда-навсегда
И стылым старческим вечером
Маразматически улыбаться, вспоминая…
Ты есть? Сегодня, сейчас ты есть?
Где ты? Сидишь перед телевизором,
И домашняя кружка с горячим чаем
Согревает твои внутренности иллюзией тепла.
Ты боишься. Меня. Себя. Нас.
Того, что может случиться от прикосновения рук.
Ты опускаешь глаза и думаешь, что тебе повезло,
Что сегодня опять НАС НЕТ.
Мы не сливаемся в гармонию жизни.
Эта песня не будет звучать в эфире.
* * *
Я хочу, чтобы меня окружали кирпичные стены.
Их можно царапать ногтями и смотреть, как крошится
Камень. Стирается в пыль — камень, но не твое сердце.
Когда ты начнешь петь — я превращусь в птицу,
Чтобы улететь от тебя и не слышать звука твоего голоса.
Я сниму одежду и останусь обнаженной — ведь это
Моя броня. Я больше не боюсь боли. Ее нет.
Я превращусь в скрипку, на которой никто не играет,
В снег, который никому никогда не может принадлежать.
В ветер, проскальзывающий между пальцами сквозь мое лицо.
Я — зеркало мира. Но больше не отражаю тебя.
Нельзя дважды войти в одну и ту же реку.
Серпентарий свободы
Эта ночь закончилась. Наступает рассвет
И я понимаю, что в серпентарии свободы
Нет больше змей. Он пуст — этот полый сосуд
Одиночества.
Скоро шум снова наполнит улицы,
Ворвется к нам своими щупальцами.
И тогда перестанет щемить на сердце.
Я распахну окно
И включу джаз.
Может быть, звуки саксофона заполнят мое сердце,
Как заменитель сахара или тебя…
* * *
Ты пахнешь сексом и Индией
немного бергамотом и опасностью
искушением
горьким шоколадом
осенним дождем и снегом
особенно тогда когда целуешь меня на ветру
а еще ты напоминаешь мне флейту
на которой играют мои пальцы и губы
прикасаясь к тебе я ощущаю себя музыкантом
может быть Рихардом Вагнером
я познаю ощущения через твой вкус обоняние
цвет через тонкие шелковистые прикосновения к твоей коже
через заглядывание в твои темнеющие зрачки в которых
просыпается бездна…
падаем?
Крещатик № 2 (48), 2010
Из цикла
?Шаманская книга?
* * *
Храмы всегда строят у подножия гор,
Чтобы не слишком высоко к богу,
Не слишком далеко от подземного царства.
Искушения ловят сны монахов,
Вгоняют их в краску, молитвы, но…
Те все равно возвращаются. Будоражат.
Запахами, видениями, мечтами…
Тающая ночь тянет за язык колокол.
Пора каяться в грехах, скрывая под рясой
Возбужденное естество человеческое.
Чуждое ли? Ах, дядюшка Фрейд!
Все мы вышли из одного лона.
* * *
Говорю со сфинксами на Университетской набережной,
Смотрю в ледяную воду, иссиня-фиолетовую, родную,
Блаженную таинством Осириса и Исиды…
Улыбается каменными губами Аменхотеп, чудится:
Разомкнет уста, выползет из оболочки гранитной,
Новорожденный. Нева штилем таится, замирает
в ожидании. Свет прожекторов бликует иероглифами,
отражаясь в небо беззвездное, испуганное предчувствиями.
Горячий песок плавится под ногами,
сменяя заснеженный тротуар
Бликами от медных монет, разбросанных вокруг пирамиды.
Шепот призраков перерастает в оглушительный
хор молящихся,
Сны их несутся на колесницах затерянного города,
По немощеным улицам, в провалы ртов великих храмов,
Где уже не творятся службы великим богам…
Войско скорпиона рассыпалось в прах, разлетелись птицы
За черту горизонта, вино в бокале стало водой, и темнота…
Темнота ночного Питера не дает ответа: что стерегут сфинксы?
* * *
Вокзал — начало или конец пути из точки А в точку В
И обратно. В любом городе есть крыши, под которыми
Прячутся чердаки и птицы, а еще — очумевшие чудаки,
Совершающие намаз на рассвете. Мохнатое одеяло зимы
Притворяется пушистым и колется, как шерстяное, но…
Под ним холодно, как от твоих глаз леденеющих. В душу
Заползает туман окрестных гор. Я встала или может,
родилась не с той ноги, руки, головы… Именно поэтому,
все время попадаю только на промежуточные станции…
* * *
Я выбрала нежность вместо ревности,
Вместо пустых сожалений — состояние сатори…
Поэтому я люблю тебя с другого края земли…
Дети Ра № 7 (69), 2010
ИЗ ЦИКЛА ?ШАМАНСКАЯ КНИГА?
* * *
Контролер компостирует билетики
В светящемся туннеле на пути к Богу.
Бесплатный проезд только до станции Ад,
В Рай вход по талонам, предъявите пропуск,
Код доступа и отпечатки пальцев…
Буддийские мантры и молитвы Богородице
Использовать запрещается. Перерождение
По понедельникам для бессеребренников,
Рожденным в пятницу 13-го — скидки.
Тени от тулупов и валенок просьба оставлять
В прихожей. Канцелярия работает по средам,
Гостиницы для душ просьба оплачивать
Своевременно. Котлы предоставляются
С рассрочкой платежа на весь период кипения.
Ремонт музыкальных инструментов для сладкопевцев
В порядке общей очереди. Членам религиозных сект
Во избежание завшивливания — бесплатное бритье голов
И других частей тела. Цирюльня в отсеке Ад,
С левой стороны от перрона.
Мы рады, что вы воспользовались услугами
Нашего небесного экспресса.
Добро пожаловать!
* * *
Несостоявшийся человек — непроглядная тайна
Не перерожденного… Он не готов…
Грохочущее одиночество небытия, строчка
Из ненаписанного стихотворения на пределе…
Невозможностей человеческих. Органные трубы
Поют о мечте, спрятанной в глубине церковных
Стен… Хотите, мы станцуем вальс на лестнице
В небо? Торопящийся к смерти мир не увидит чуда,
Пройдет мимо, слепой, погасший, в кургузых штиблетах…
Обводной канал спрячет его останки в темных водах,
В то время как наш танец будет продолжаться на грани
Существования миров… Нет никаких амбарных замков,
Дверей, порогов там, где существует только один…
Один только детский вздох, полный ожидания чуда…
* * *
Я слишком горда, чтобы разгадывать твои тайны.
Держусь на ногах, потому что знаю — нельзя иначе…
В раскисшую грязь падать лицом, чтобы скрыть
таинства глаз, танцующих то ли песню, то ли муку…
А время истекает раскаленной лавой, полубредом
является в мои сны, гладит твоими руками…
звезды на мачтах кораблей путаются в облаках,
отощавшие чайки жалобно кричат над волнами,
но — нет, повсюду песок жаркой пустыни, лезет в глаза,
рот, забивается под одежду, скручивает спазмами тело…
Твоя книга щерится пустыми страницами, скрывая
каменный лабиринт твоего сердца, отданного духам
в обмен на шаманскую силу… Я отдаю тебе живое,
не требуя платы…
* * *
Органное горло рыдает от прикосновений,
Слепенькое, беспощадно рвет душу, высказывая
Мольбу о свете, нежностью, болью ведет ввысь,
Туда, где страшно, потому что нет опоры, кроме…
Кроме тех крыльев, что сам создал себе, человек,
Перед тем как прянуть в небо… Долетишь? Сорвешься?
Кидай ненужное, ату его! Слышишь? Давай со мной
За руку, глаза в глаза. Спрячемся за облаком.
Ветер надует его как парус, алый парус в свете заката…
Пусть другие дуют в медные трубы, фехтуют на шпагах,
Молятся, пьют, кружатся в шаманских плясках…
Мы будем просто случайными ангелами между мирами,
Органно-облачными, свободными от амальгамы кривых зеркал…
* * *
Кидаешь в растопку все новые-новые чувства
Ведь кажется, если их меньше, то можно простынуть и выстыть
А так они может хоть как-то осветят дорогу,
Не факелом, так фонарем или просто огарком…
Порвется ли нить паутинки, что сплел ты на завтрак?
А может быть, тот мотылек улетит невредимым?
Осенним ли всхлипом горят те еловые ветки?
Нет-нет, это только душа рвется к той, очарованной тайной,
Что вечно плывет над алеющим небом…
* * *
Смотришь в окно. Водишь пальцем по ледяным узорам,
Вспоминаешь, что где-то позади остался вечный Рим
С его папской резиденцией и Колизеем, Тибром
И фонтаном Треви… Капитолийская волчица смотрит
Бессмысленным взором на многочисленных туристов,
Обнимающих ее с белозубой улыбкой. Господне око
Пантеона не дает ответов на те вопросы, что возникают
В твоей голове. И даже Бернини не в силах воплотить
Красоту мира и его уродство. Не бросай монетки…
Не бросай монетки в фонтан — ведь даже если ты вернешься,
Когда ты вернешься — это будет кто-то другой,
Уже водивший пальцем по ледяным узорам московских окон…
Футурум АРТ № 2 (25), 2010
НА КАКОМ КРАЮ ЗЕМЛИ?
* * *
Старинные улочки К;тора любуются Адриатическим морем,
Прячась под громаду хребта Ловчена. Петляю, словно заяц,
Прячущийся от угрозы по лабиринтам. Надеюсь запутать след,
От самой себя убежать… Стою у подножия позорного столба,
Понимая, что себе не соврешь. Глухие шаги оставляют след
В памяти, дрожащей от хлестких мыслей. Часовая башня —
Насмешка над живущими. Хорошо бы повесить под вечными
Стрелками огромное зеркало, показывающее ход времени
На лицах, беспечных до той поры, пока они не увидят
свои морщины…
* * *
Из зеркального туннеля смотрит на тебя кто-то другой.
Это не твое отражение. Просыпаешься утром, встаешь,
А там не твои скулы, губы, глаза… Там не твои мысли,
И рядом не твой муж. Пугаешься. Чье это место? Здесь,
Чье-то чужое место, а где же мое? Где та, что точно так
Смотрит в зеркало? На каком краю земли? Что там было
Про переселение душ? Сансара? Что это за карма, когда так
Жестко сводят с ума? Отождествить Атман с Брахманом
И не желать… ничего не желать… К черту подобный путь,
Раз он предлагает мне стать резиновой куклой! Пусть Веды
Отправляются в топку. Пусть мир иллюзорен, придуманный
Незрелым сознанием — я так хочу, чтобы он был, когда твоя
Рука сплетается с моей, а губы сливаются в единую сущность!
Куда там до тебя Брахману, мнящему себя абсолютом…
* * *
Любить взахлёб, чтобы теряться в мире и становиться
и слепой, и зрячей — одновременно. Прятаться в слезах
на чьем-то подвернувшемся плече. Его погладить, а потом
уйти. Не обернувшись. Молча. Явной дурой. Бесчинственной,
в изношенном пальто со множеством веселых аппликаций.
Цедить морскую нежность бреднем, вылавливая звезды
Наугад. Потом бежать на площадь, из кулька их доставая по
Одной небрежно, и раздавать прохожим. Святотатство?
Нет-нет, конечно, хуже, много хуже — оно не лечится,
Покуда не пройдет. И вот тогда, я знаю, растворятся
Ворота в ад от сущей пустоты…
Дети Ра № 12 (86), 2011
АСТРАЛЬНЫЕ ТАНЦЫ
* * *
Выходишь в астрал, шагаешь по облакам
Уже никому не молишься — сам себе бог.
Телефонные линии оборваны, всем звонкам
Дал окончание один простой молоток,
Которым ты двинул по аппарату —
Так его, так, нечего паутинить нити
И так уже мир превращается в одну палату
Под номером шесть, и его соитий,
Безмозглого спаривания в тусклой хляби
То ли небес, то ли таежного болотца
По той же самой привычке рабьей
Подобрать очередного уродца…
А потом вопить о картине мира,
Которую не поправить росчерком пера,
Если мир театр, — по словам Шекспира,
То какая же это дурная игра.
* * *
Сидит у экстрасенса, жалуется, что все плохо:
Достала мать, убегают любовники, зарплата — гроши,
И так жалостливо сидит и охает
Как будто совершенно неспособна грешить.
А у самой в шкафу на самой высокой полке
Три урны с прахом: не на что хоронить,
Хожу, мол, который год в одной и той же футболке,
И начинает всех за это винить.
Перечисляет: начальник сволочь, просто бандит,
Соседка психованная, смотрит ночами в глазок,
У мужа сестры поставили диагнозм СПИД,
А дед, коммунист бывший, все молится на образок…
Они заслужили, чтоб их так да прямо в ад,
А я хорошая, страдаю как ангелица,
Экстрасенс слушал и послал ее прямо на х.., извините — в сад,
Простите, что приходится материться.
А после смерти она приходит наверх
И давай Господу дуть ту же песню в верховные уши,
Ну а бог — человек, пусть в какой-то степени сверх
И ему на фига такие незрелые души!
Думал, бедный, кряхтел, выслушивал жалобы,
Пожелания, чтобы вперед поставили в ангелицы,
И спустил на землю по своему вселенскому желобу
Потому что совершенно не смог определиться,
Ну а может пожалел заведующего адом,
У него таких на квадратный метр с полтонны.
Если еще один будет брызгать подобным ядом,
То и ад развалится на какие-нибудь микроны.
* * *
Я не хочу целовать тебя и ловить губами,
Словно струи дождя, стекающие по лицу,
Плыть по небу и утешаться мечтами,
И получать шпицрутенами на плацу
Сотни ударов по коже в лохмотьях боли,
Сыпать на раны соль, умирать в ночи…
Знаешь, уже тошнит от таких застолий
И от любви неведомой, без причин…
Как бы ее изжить, исцедить по капле
Прочь из больного тела, больной души
В этом дурацком фарсе или спектакле
Нас с тобой двое, и оба как палачи…
Что мы друг другу дали? Две капли бреда?
Или сто грамм надежды не первого сорта?
Если бы знать: кто кого и насколько предал…
Мама, наверно, не сделавшая аборта…
* * *
Твоя колдовская флейта
истерила, рыдала, пела.
Обожженные губы небом
изласкала она, изболела,
Уводила в Сахару, на Север,
до Гвинеи, Пуэрто-Рико.
Акмеистски она страдала
О любви своей многоликой.
Подбивала плащи страданьем
И подметки тоскою-сукой
И надеждою-ожиданьем.
Надевала чулки с разлукой.
Я не знаю законов кармы,
Бедуинского кодекса чести.
Все слова, поверь мне, бездарны
Пред законами кровной мести.
Отомстишь. Отпоешь на флейте
Всю мою несуразную душу.
Похоронку в пустом конверте
На тебя я свою обрушу.
* * *
Песочный бред струится между пальцев,
Перекроить пустыню бытия
Он не стремится для своих скитальцев,
У них все та же, та же колея.
Скрипит телега, бесится шалман,
Танцует ****ь под крики ?О, шарман!?
И мы тут рядом пьем испитый чай,
Коленками встречаясь невзначай.
Дети Ра № 5 (91), 2012
ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС
* * *
Я бы хотела жить с тобой на берегу моря,
Собирать по утрам крики чаек в рыбацкую сеть,
Ловить бедрами прикосновения волн, видя,
Как ты сходишь с ума от ревности и желания,
Трогая смоляные кудри с запутавшимся в них серебром,
Не замечая, что мне уже за… явно за цать с хвостиком,
Но если мы живем в краю вечного лета, ни одна осень
Не тронет наших глаз и губ — нас пожалеет зима, и мы,
Сплавившись в жарких объятиях, так и уйдем за горизонт,
Навстречу солнцу.
* * *
Какая нафиг реинкарнация,
если ты не помнишь своих перерождений?
Трудишься на благо кармы или ей во вред,
Переступаешь через заповеди или блюдешь их,
думая, не тщетно ли? Может, лучше здесь и сейчас
урвать кусок пирога, пусть маленького, из Макдональдса,
а то потом зачерствеет — сломаешь зуб или
будешь маяться несварением, поминая Аллаха,
сидя на унитазе (добрым словом, конечно),
а тут столько соблазнов, и главное, главное,
можно убежать от бесконечного одиночества
мотылькового, не боясь очередной сотой весны…
* * *
Есть много родных мне людей, которых я люблю
Уже миллион лет. Есть те, мимо которых я прохожу
И радуюсь, что они мимо, а если рядом, то ненадолго.
Среди них есть и родные, ничего не поделаешь.
* * *
В жизни так много героических людей. Они всегда знают,
Что для тебя лучше и идут сражаться во имя твое, даже
Когда ты не просишь, тем более, когда ты вообще против —
Это даже лучше, приятственнее, ведь им виднее со стороны,
Им знать лучше, что правильно, как и когда, зачем и с какой целью
Устроена эта жизнь. Женят, разведут, заставят родить ребенка,
Воспитают насильно, выучат, запрячут в тюрьму, лишат слова
В суде, выведут в люди, хочешь ты или нет. Таким бы в президенты,
Но они, сволочи, ховаются в обычных семьях, работают подрывниками
В таком глубоком тылу, что их обычно не раскрывают. А жаль.
* * *
Я люблю вас, мои люди, мои хорошие несовершенные люди,
За то, что вы есть, за то, что я могу заглянуть в ваши глаза
И увидеть, что у каждого есть вопросы о быте, семье, деньгах,
Новом автомобиле или смысле жизни. У кого-то комп подцепил вирус,
Другой собирает подписи, чтобы попасть в Думу, третий молится
О скорой смерти единственного дядюшки-миллионера (бездетного,
Разумеется). Свет желания поблескивает в зрачках каждого живущего,
И пока есть к чему стремиться, мир существует,
несмотря на отваливающиеся винтики.
Футурум АРТ № 3 (32), 2012
Белый стих
ЕСЛИ БЫ
* * *
Если бы я была монахом-отшельником — выбрала бы для жизни
Гехардское ущелье, пила воду из Кармиргет и размышляла
о смысле жизни, беседуя с величественными склонами гор,
ореховыми деревьями и храмом, медитируя под сталактитовым
сводом притвора. Тени монахов шептали бы мне о величии бога,
видимого невооруженным взглядом через струящийся внутрь скалы
свет. Но я всего лишь случайный турист, заглянувший во вневременное
царство Армении. Что приятно — я тоже оставила там свой след,
ведь душа моя прилетает туда во сне.
* * *
Смотри, какое яркое солнце рассеяло зимнюю мглу,
И снова стали видны строительный рынок, электричка,
Заводские трубы и высоковольтные провода, опутавшие
Город на манер паутины. Что еще ты видишь в окне?
Бесконечную ленту машин, ползущих в пробке,
Отбивающих чечетку продавцов уличных киосков и
Маленький кусочек леса, испуганно выглядывающий
Из-за скоростного шоссе… А когда город накрывает смог
Все это перестает быть зримым и на душе, право же,
Гораздо спокойнее…
* * *
Я послушаю Кармен-сюиту, посмотрю танец маленьких лебедей
В Кремлевском, обернусь Майей Плисецкой или Айседорой,
Только не Волочковой, ну ее, впрочем, тех, первых тоже —
плохо кончили…
Танцевать на пальцах души — не поездом по рельсам чухать
промерзлым,
Стрелки, автосцепки иные, незримые, вяжутся, плетутся узором,
Выверяемым небесным хореографом под музыку сфер, покуда
Лимит времени не исчерпан и гримерка не отдана таким же наивным
Балеринам, стрелочникам, начальникам железнодорожной станции
Мценского уезда, глядящим, как кружится в воздухе
последний осенний лист.
* * *
Если у воды есть память — она должна запомнить матрицу
моего тела.
Спасибо вам, мои предки, за то, что я у вас появилась,
За то, что кто-то еще впечатывается в матрицу моего тела,
Оставляя на себе мои слепки, впечатывая меня в себя раз за разом,
Увековечивая. Пусть плоть моя смертна, я плыву в великой реке
Из любимых, помнящих, как я дышу в любовной истоме,
Жадно целуюсь сегодня, потому что завтра может не быть,
Завтра придумано трусами и лентяями, прячущимися в норах,
А я живая. Прикоснись ко мне прямо сейчас, чтобы запомнить,
Что я была. Пока наши часы не остановились навечно.
* * *
Гениальность и помешательство, между ними можно поставить
знак равно
Так говорил Чезаре Ломброзо, а ему можно верить, судя по трактату…
Он говорил о влиянии погоды и температуры, о высокогории
и низменностях,
В том числе и в душе человеческой. Он приводил в пример Тассо,
Шумана, Свифта
И других великих людей. Иногда я тоже нахожу в себе признаки
нездорового ума,
Но признать себя гением не позволяет скромность.
К тому же, ученым свойственно ошибаться.
Придется считать свои тексты признаком липемании или ипохондрии.
* * *
Я знаю, ты любишь пересчитывать мои родинки.
Каждая из них — точка отсчета от начала до
Бесконечности. Она начинается на руке, прячется
На ключице, таится под грудью, скрывается
На лепестках моей плоти… Родинки придумал Бог
Для нашей с тобой игры, а вовсе не для того,
О чем думает большинство…
* * *
Скажи мне, какого цвета вечность? Черного цвета
Забвения, белого — непорочности, алого тона крови,
Огненного — безумия, перебери все цвета, ноты,
Придумай к ним определения, подбери музыку,
Но когда ты окажешься там — не сможешь рассказать
Об этом живущим. Только мы с тобой знаем, что вечность
Цвета разлуки перед следующей встречей на вокзальном перроне.
* * *
Какими именами звали меня в детстве? Теперь разве упомнишь…
А может, я просто не хочу вспоминать, слишком больно, учитывая,
Что прошлое это прошлое. С тех пор у меня было много имен,
Данных возлюбленными и врагами, но они все не отражают мою
Реальность. А она то крылышковая, то тягостная, как тянучка,
То облепленная постоперационным пластырем на теле моей души,
То ртутно-живая, перекатывающаяся, трепещущая пламенем
Любви, ворвавшейся непрошено в стылое сердце. Ангелиная моя
Душа просит нового имени, выкрикнутого тобой в озарении.
* * *
Индейцы нарекли меня ?Желтая птица?. Сижу, гадаю:
В Китае желтый символизирует жизнь и смерть,
А желтый журавль обозначает бессмертие.
Это символ китайского императора и желтого моря,
Желтая вера — обозначение буддийской веры гелуг…
Быть может, я просто маленькая синичка, прыгающая
По веткам березы в феврале? Это символ стойкости
По крайней мере, в спектре российской действительности…
Максим ЖУКОВ
……………………………………Максим Жуков…………………………
Литературные известия № 33 (63), 2010
Жизнь моего приятеля
Если вошел ты, о, путник, под своды стеклянные
И приобрел у окошка заветный билет —
Значит, участником стал ты процесса великого
И называть тебя будут теперь — ПАССАЖИР.
Если решил ты за час до отбытия поезда
В местный зайти круглосуточный бар-ресторан —
Официантка, прикид оценив твой скептически,
Скажет бармену со вздохом протяжным: КЛИЕНТ…
Если к тебе подойдёт испещренная пирсингом
Девушка лет двадцати и попросит "огня" —
Ты, предложив ей присесть, зажигалкою чиркая,
Купишь вина и процедишь сквозь зубы: GLAMOUR…
Если очнешься ты в полночь у камер хранения
Без документов и денег и клади ручной,
Скажет тебе лейтенант, протокол заполняющий:
ЛОХ ты ПЕДАЛЬНЫЙ и ФРАЕР УШАСТЫЙ притом.
* * *
Женщина, я Вас люблю.
Скучную и непонятную,
Странную, чуждую.
Песню затягивая
Однозвучную,
Не обладая
Ни слухом, ни голосом.
Строки причудливо
Лягут гекзаметром,
Не обижаясь
И даже не сетуя,
Жить — это значит
По разным параметрам
Строить фигуру,
Размытую Летою.
Жить — это значит
Над водами рейнскими
Слушать напевы
Придуманной женщины
И повторять,
Не любя и не чувствуя:
Женщина, я Вас люблю.
* * *
Степь бесконечная, как смерть. Живи в степи!
Учись на суржике трындеть, страдай, копи:
За каждый нажитый пятак — расплаты пуд.
От Евпатории до Сак, один маршрут.
В кафе, в тарелке на столе — кальмар зачах.
Ты одинок, на сей земле, на всех путях.
Коньяк, раздавленный, как клоп, — неконгруэнт…
Тоска — как непременный троп. И Крым — как тренд.
И по дороге в Черноморск, под шорох шин,
В наушниках играет "Doors": то "Doors", то "Queen".
И если есть на свете Крым, то он — иной,
Где мне явился серафим и вырвал мой…
* * *
Наш роман с тобой до полуночи,
Сука здешняя, коридорная.
А. Галич
Чьи-то лица припомнятся,
Кто-то ближе подвинется, —
Это просто бессонница
И чужая гостиница.
Как жила? Припеваючи?
Не в особом экстазе ведь,
Расскажи мне о Галиче,
Если сможешь рассказывать.
Может, все перемелется,
Может, снова навалится, —
Не вдова, не изменница.
Не дала… Что печалиться?
Не княжна, не снегурочка.
Светит тусклая лампочка.
Ты ждала его, дурочка?
Не воротится, лапочка.
* * *
Полаять, что ли, на луну?
Да не поймут, пожалуй, люди.
Они так любят тишину,
Преподнесенную на блюде.
Из раннего
Белый день заштрихован до неразличимости черт.
Я свернул у моста, а теперь мне, должно быть, налево…
Словно Кай, что порвал за свой век больше тысячи Герд,
Я заделал себя так,
как вряд ли смогла б Королева.
Нынче ветрено, Постум, но что они значат — ветра,
С совокупностью их, с направлением, с силою, с розой?
Не пришедших домой тут и там заберут мусора;
Что рождалось стихом, умирает, как правило, прозой.
Ничего никогда никому не хочу говорить,
Повторяя себе вопреки непреложное: ?Скажешь!?
До того перепутана первопричинная нить,
Что ееёи петлёй на кадык просто так не повяжешь.
Нынче ветрено, милый. Как следствие — вот тебе на:
На мосту ни зевак, ни гетер, ни блуждающей чуди,
И, как в детских стихах, фигурируют те же: луна,
Тишина и т. п. И её преподносят на блюде.
С чешуей покрывает по самое некуда вал.
Никакого житья — все равно, будь ты фейк или гений.
Я живу у моста. Я на нем никогда не бывал,
И считаю, что это одно из моих достижений.
Нева № 5, 2015
***
Закат в Киммерии. Над городом пыль.
Скрывая похмельную робость,
Сойди на платформу, себя пересиль
И сядь на вокзале в автобус.
За окнами переместятся дома,
И перекупавшийся в море
Курортник, от скуки сошедший с ума,
Пройдёт через двор в санаторий.
И свет на домах, как пришедший извне,
Как будто описанный в сказках, —
Блуждает огонь в голубой вышине
Среди переулков татарских.
И пригород тот, что являлся во снах,
Покуда ты значился в списках,
Мелькнёт за окном, исчезая впотьмах
В пологих холмах киммерийских.
Отсюда твоя начинается быль:
Ни чести, ни славы, ни денег;
Лишь ходит по степи волнами ковыль —
Устойчивый крымский эндемик.
Как будто с Отчизной не порвана связь
И только с годами крепчает…
И та, что тебя так и не дождалась,
Стоит на перроне, встречает.
Как будто бы ты не погиб на войне,
А вышел, как все горожане,
На свет, где огонь разгребают во тьме
Татарские дети ножами.
* * *
Ряды кариатид меж столиками в зале,
Где сцена, микрофон и рампа без огней;
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
И подпевал тапер все глуше, все пьяней.
Ты пела до зари, как канарейка в клетке
(Надеюсь, этот штамп читатели простят).
Бухали калдыри, визжали профурсетки,
И за двойным окном луной был полон сад.
Пока не пробил час, — в объедках рататуя
Танцующий в дыму ламбаду и фокстрот,
Излишне горячась, толкаясь и быкуя, —
Догуливал свое уралвагонзавод.
Сама себе закон, в слезах изнемогая,
Ты пела о любви — все тише, все слабей.
Гремя под потолком и жалости не зная,
Мне голос был — он звал: "Забудь её, забей!
Не будучи знаком ни шапочно, ни близко,
Ты думал, будет с ней и просто, и легко?"
Я отвечал кивком. "В притонах Сан-Франциско"
Наигрывал тапер слабеющей рукой.
Тарам-тарам-тарам — в пылу цыганских арий
Поклонники её — соперники мои…
В саду был ресторан, за садом дельфинарий,
За ними порт и рейд, на рейде корабли.
И дела нет важней, чем выйти на поклоны;
Нет счастья, нет измен — есть только вечный драйв,
Есть рампа без огней и дама у колонны:
По виду (и вообще) — типичная sex-wife.
Под солнцем и луной не изменяя градус,
Не требуя любви и верности взамен,
Мелодией одной звучат печаль и радость…
Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен.
КУРОРТНЫЙ РОМАН(С)
Прощается с девочкой мальчик, она, если любит — поймёт.
Играя огнями, вокзальчик отправки курьерского ждет.
Чем ветер из Турции круче, тем толще у берега лёд.
Кольцо Соломоново учит, что всё это — тоже пройдет.
Но евпаторийский, не свитский, под вечнозеленой звездой
Мерцает залив Каламитский холодной и темной водой.
И чтобы сродниться с эпохой, твержу, как в бреду, как во сне:
Мне по фигу, по фигу, пофиг! И все же не по фигу мне…
Не ведая, как, по-каковски я здесь говорю вкось и вкривь,
Но мне отпускает в киоске похожая на Суламифь
Скучающая продавщица — помятый стаканчик, вино…
И что ещё может случиться, когда все случилось давно?..
Вполне предсказуем финальчик, и вряд ли назад прилетит
Простившийся с девочкой мальчик. Она никогда не простит —
Пойдёт целоваться "со всяким", вокзал обходя стороной,
На пирс, где заржавленный бакен качает в волнах головой.
Где яхта с огнём на бушприте встречает гостей под "шансон".
Над городом темным — смотрите! — наполнилось небо свинцом.
И волны блестят нержавейкой, когда забегают под лед,
И чайка печальной еврейкой по кромке прибоя бредёт.
И весь в угасающих бликах, как некогда Русью Мамай,
Идёт, спотыкаясь на стыках, татаро-монгольский трамвай.
Он в сварочных швах многолетних и в краске, облезшей на треть.
Он в парк убывает, последний… И мне на него не успеть.
И путь рассчитав до минуты, составив решительный план,
По "самое некуда вдутый", домой семенит наркоман;
В значении равновеликом — мы схожи, как выдох и вдох:
Я — в сеть выходящий под ником и жаждущий смены эпох (!),
И он — переполненный мукой и болью, испытанной им, —
Как я, притворяется с…, но выбрал другой псевдоним.
И все это: девочка, мальчик, и я с наркоманом во тьме,
И пирс, и заснувший вокзальчик, и всё, что не по фигу мне —
Скользя, как по лезвию бритвы, и перемещаясь впотьмах,
Как минимум — стоит молитвы, с которою мы на устах
Тревожим порой Богоматерь под утро, когда синева
Над морем, как грязная скатерть, и в воздухе вязнут слова.
Пусть видит прибрежную сизость и морось на грешном лице.
И пусть это будет — как низость! Как страшная низость — в конце.
* * *
От повтора к повтору, зная все наперед…
Проповедует хору трудодни Гесиод.
Я, не видевший Рима, не понявший Москвы,
Говорю тебе прямо, без прикрас и ботвы:
Каждый вдох (или выдох), как на сломе эпох;
Между делом проидох и тщету обретох.
Словно жил не по правде, разеваючи клюв,
Как дырявые лапти, Dr. Martens обув.
На витрины глазея, оскользаясь на льду,
По гламурной Москве я, как по Риму, бреду.
Переменится климат. Повторятся стихи.
Нас по-доброму примут, несмотря на грехи.
Невзирая на лица, всех, кто избран и зван;
Я хочу возвратиться, как последний баклан.
Как последняя с… — инфернальный, больной!..
В этом мире разлука — лишь прообраз иной.
Только так, не иначе. Захожу я во двор —
С туеском от Versace и в лаптях от Dior.
В пиджачке от Trussardi, как большое дитя…
Мне до Рима по карте два огромных лаптя.
В безвоздушном пространстве надо мной, как всегда,
По-церковнославянски — догорает звезда.
Мне бы сил поимети, дабы не лебезя,
Жить и жить бы на свете, но, наверно, нельзя.
Идут белые снеги (а по-русски снега),
Оглянусь я во гневе, а кругом ***рга.
Это грустная шутка. Как сказал бы пиит:
На прощанье — ни звука; только хор Аонид.
Но непереводимо хор по фене поёт,
Что не видел ни Рима, ни Москвы Гесиод;
Что отныне не днями измеряется труд;
Идут снеги над нами (а по-русски идут) —
Без ботвы и разбору, без прикрас и забот;
От повтора к повтору, зная всё наперёд.
МОСКОВСКИЙ РОМАН(С)
Заснул сосед уже, любитель сейшенов —
Крикливых дамочек под M;tley Cr;e.
Портрет без ретуши: у занавешенных
Зеркал полуночных стою, смотрю.
В моем скворечнике стена с прорехами,
Окно на улицу, где вечно пьют.
Пиплы успешные отсюда съехали,
Одни лишь гопники окрест живут.
А через двор от нас, над эстакадою
Ночное облако скрыло луну.
Костер давно погас, и я с досадою
Стою и думаю за всю хурму.
Скрипя б/у-шными полуботинками,
Тебя привел ко мне какой-то шнырь —
Спина — с татушками: дракон над стрингами —
И грудь тяжелая, как пара гирь.
За пивом посланный, шнырь испарился, и
В момент прелюдии сказала ты:
"Давай по-взрослому, забей на принципы,
Интеллигентские откинь понты".
На сердце гаденько, но, "осчастливленный",
Стою и думаю в ночной тиши:
"Ах, Надя, Наденька, мне б за двугривенный
В любую сторону твоей души". [bis]
Купите бублички, горячи бублички,
Гоните рублички, да поскорей!
Скажите: губы чьи скрутили в трубочки,
Чтоб не раскатывал их до ушей?
…Храпит сосед, как зверь; во тьме за шторою
Погасли окна все и фонари.
Живу с другой теперь, на ласки спорою,
Но плоскогрудою и childfree.
Николай ЕРЁМИН
……………………….. Николай Ерёмин…………………………
Поэтоград № 01 (385), 2021
МОТИВ, КОТОРЫЙ НЕИЗБЕЖЕН
* * *
Я снова — нежен
И безбрежен —
У моря синего стою...
Мотив, который неизбежен,
Пою
У жизни на краю...
А рядом —
Милая вполне —
Русалка подпевает мне...
И не случайно —
В полный рост —
Становится на рыбий хвост.
ЗАВЕРШЕНИЕ РОМАНА
Вл. Монахову
Крыша поехала…
Потолок протек…
Лжизнь без Бога
Стала безбожно лживой
На конечной остановке трамвая…
И в подвале, где проживали Мастер и Маргарита,
Стала невозможной любовь
И жизнь половая…
ЕВГЕНИЙ СТЕПАНОВ В 2018 ГОДУ,
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ БЛОГЕРА,
СОСТАВЛЕННЫЙ МНОЮ ИЗ ЕГО ЯЯЯ
Я хочу жить только в Москве,
я говорю — вторя Ю. Д. Левитанскому — жизнь прекрасна,
Я ИДУ ПО ЗЕМЛЕ,
Я устал от стервозных клиентов,
Я устал от нервозных комментов,
Я сказать ничего не могу.
Я хотел бы смотреть ?Ширли-мырли?.
Я хотел бы лежать на диване,
Я хотел бы лежать на тахте.
…Я не богат, как Дерипаска,
Я не ложусь, как подлодка, на дно.
Я уже давно ничему не удивляюсь.
…Я гость. Но я часть побережья.
Я тоже старик. Я умру.
Я помню, не тая любовь
Я плакал с залом заодно.
Я молюсь и все время надеюсь на это.
Я жив — лучами чувств влеком —
Я жив — в нетленный сад иду.
Я жив — пускай на полчаса,
Я жив — живу, как мне дано.
Я уйду в иные измерения,
Я был наверху и на дне.
Я знал: ты со мною — во мне.
Я знал: ты пребудешь со мной.
Я знал: ты со мною до гроба,
Я знать не желал ничего.
Я сильней, чем Владимир Кличко,
Я ученей, чем Даня Давыдов,
Я не самый смешной индивид.
Я мечты не имею иной…
Я молюсь, не желая пропасть.
Я хоть рыпался, а не постиг.
Я не знаю, в чем тайна ея.
Я-то знаю — по сути, особый,
я затрахан тобой ли собой ли,
я затрахан газетной судьбою —
я хочу говорить лишь с собою,
я хочу выйти на фиг из штата.
…Я вспомнил о нашей совместной работе,
Я занимался спортом —
Я считаю, что это логично.
Я люблю тебя,
Я люблю тебя, мой город,
Я люблю тебя, моя жена,
Я люблю тебя, наша речка,
Я люблю тебя, березка в палисаднике,
Я люблю тебя, огурчик, который я сам вырастил.
Я худенький костлявый я член жюри…
Я попробовал написать стихи,
Но у меня ничего не получилось.
* * *
Мечта — не та…
И память — нет, не та…
И красота — не та…
И суета —
Во вне…
И пустота —
Во мне…
Мешают,
А в итоге суть проста:
Бессонница —
Такая маета!
В ТЕАТРЕ КУКОЛ
Русь, ты вся поцелуй на морозе!
Велимир ХЛЕБНИКОВ 1921?
Мороз крепчает... Ах, не потому ли
У старцев резко падает
Престиж?
В России
Запретили поцелуи.
...Но разве целоваться запретишь?
ЛИК
?А как твой мёртвый лик спокоен и прекрасен!?
Н.П.Огарёв, 1857г
Ах, неспроста
Некрофилия,
Стремленье к смерти - там и тут.
Скажи младенцу, мать Мария:
Из века в век
Поэты лгут,
Что смерть желанна и прекрасна,
А жизнь ужасна и напрасна.
Пусть Он
Проверит и поймёт,
Что в мире всё наоборот!
ОДА ОЛИВКОВОМУ МАСЛУ
Посвящается Бартомеу из Майорки
Я пил
Оливковое масло, -
И трезвый пил, и во хмелю…
И вдруг
Мне, старцу, стало ясно -
За что его я так люблю:
За то,
Что в 10 дней поэт
Помолодел на 10 лет!
22 августа 2012 г 15 декабря 2020
ПОД НОВЫЙ ГОД В КЕДРОВОЙ РОЩЕ
Константину Кедрову
В кедровой роще -
Свежий воздух
Метаметафорной хвои.
Ах, вот кедровки слышен возглас.
А вот -щебечут соловьи…
Я приходить люблю сюда,
Где даже горе -Не беда.
А редкий встреченный поэт
Мне предлагает вдруг:
- Привет! -Попробовать,
- Ну, как тебе? -
Спирт на кедровой скорлупе…
16 декабря 2020 год
* * *
Я снова - нежен
И безбрежен -
У моря синего стою...
Мотив, который неизбежен,
Пою
У жизни на краю...
А рядом -
Милая вполне -
Русалка подпевает мне...
И не случайно -
В полный рост -
Становится на рыбий хвост...
ПЕНИЕ ИЗ ОКНА
?Соловей будет петь нам в зелёной чаще.
Иосиф БРОДСКИЙ?
?Капли Датского короля пейте, кавалеры!
Булат ОКУДЖАВА?
* * *
Бродский, Окуджава -
Гордость нации -
Никогда не пели в изоляции...
А - с магнитофонов из квартир -
Громко голосили на весь мир!
Неспроста они -
То там, то тут -
С Того света в Этот нам поют...
И от пенья этого,
Ей-ей,
Мне всегда становится светлей...
И всё громче каждую свою
Песенку
Я из окна пою...
2020
ВЕРА
?Не верь, не верь поэту, дева,
Его своим ты не зови
Фёдор ТЮТЧЕВ?
* * *
Поверь, поверь поэту, дева,
Меня
Своим ты назови!
Не надо нам
В объятьях неба
Страшиться праведной любви...
И пусть помогут нам скорей
Ямб,
Амфибрахий и хорей,
Священной страсти не тая...
О,
Муза милая моя!
КрасноРайск 2020
ПАМЯТИ ГАЛИЧА
Екатеринослав-Париж
19 октября 1919 - 15 декабря 1977
* * *
?И вновь я печально и строго
С утра выхожу за порог -
На поиски доброго Бога
И - Ах, да поможет мне Бог!
Александр ГАЛИЧ, 1 января 1971 года Малеевка?
* * *
Галич был Поэтом.
И в опале
Пел - да так - с зари и до зари,
Так, что Бог и Бес ему кричали:
- Браво!-
...Что теперь ни говори.
С Западом в конфликте и с Востоком,
Пел на бис -
Между добром и злом.
И его, увы,
Убило током,
Там, в Париже, в 77-м.
Добрый Бог не спас и не помог.
Почему?
.На всё - судьба и рок.
2020
АРИЯ РЕДАКТОРА
Владимира Евгеньевича Павловского
из оперы ?ЮБИЛЕЙ КРАСРАБА? -
высокому Московскому гостю Алексею Константиновичу Волину
- Как жаль,
Что жизнь прошла так быстро,
А я ещё не замминистра.
И что министром никогда
Уже не стану,
Вот беда!
Увы.
И всё же я доволен,
Что друг мой, замминистра Волин,
Храня на сердце благодать,
Ещё министром может стать,
Судьбой и Г осподом храним.
И мы
Возрадуемся
С ним!
КрасноРайск
ПРОЩАЙ, ПРОПИТАЯ РОССИЯ!
Ремейк памяти М.Ю. ЛЕРМОНТОВА
Прощай, пропитая Россия
Алкобаронов и воров!
Я - твой непризнанный Мессия.
Рок непризнания суров...
Жаль, что, забыв про все дела,
Во мне ты друга не нашла!
Прощай навеки и прости,
Что наши разошлись пути...
Что, никому нигде не мил,
Не спас тебя, не сохранил...
Невиноватого прости
Прощай и с миром отпусти...
Как я, всем сердцем возлюбя,
Простил и отпустил тебя...
КрасноАдск
РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ДАРЫ
ХОР
?не дадим умереть...?
Константин Кедров
Все актёры, которые врали
В кинофильмах и в жизни, увы,
Все давно уже поумирали -
Но живут в анекдотах молвы.
Под прикрытием громких имён,
Как правдивые тени времён.
И фактически не разберёшь,
Где - сновидная правда, где - ложь.
И опять я смотрю в небеса,
И опять слышу я голоса:
- Мы тебе обещаем, что впредь
Никому не дадим умереть!
И тебе не дадим. Не дадим.
Вечной жизнью тебя наградим.
АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ СОНЕТ
Константину КЕДРОВУ-ЧЕЛИЩЕВУ
В России весело. В Америке светло.
Власть восхитительна, как ноги балерины…
Скорей! Туда, где сняты карантины...
В Калугу! В Сочи! В Царское село…
Где слышно стрекотание стрекоз…
ДООС - в согласье с ХХ1-м веком…
И властвует поэзии наркоз
Над Кедровым и каждым имяреком…
Где Гумилёв воскрес, и Мандельштам,
И Блок, и Маяковский, и Есенин…
И майский мёд стекает по устам
Вакханок. И во взорах - свет весенний…
И Г амлету меж соловьёв и роз
На ?Быть? - не быть?? - звучит: - Да не вопрос!
КрасноРайск 2020г
НЕ СЕКРЕТ
- Жить вредно.
Это не секрет, -
Сказал взволнованный поэт.
- Но я - вредней, чем смерть сама!
И потому живу,
Эх, ма...
Недаром люди,
Милый друг,
Такие вредные вокруг...
КрасноАдск
ПЬЕСА ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Я вчера зашёл в Театр Абсурда.
Вход - бесплатно, выход - 100 рублей...
Где сегодня наступило утро -
Сколько не доигранных ролей!
Рядом ночевали 100 друзей...
И никто не вышел прочь, ей-ей!
В самом центре славы и молвы
Пьеса продолжается, увы...
2020
АЛЬТЕРНАТИВА
?Ни дня без строчки!?
Юрий ОлЕша
У ОлЕши заморочки:
Он живёт -
Ни дня без строчки!
Подаёт другим пример
Из астральных,
Высших сфер...
И, пока живу в миру,
Я с него
Пример беру...
И без Музы -
Что нам строчки? -
Не прожил ещё ни ночки,
Вдохновенья
Не тая
На границе бытия…
КрасноРайск
СЮЖЕТ
Закатилось солнце…
Даль померкла…
Всех стихов сюжет довольно прост:
Позади - порог, ведущий в церковь…
Впереди -
Дорога на погост…
Декабрь 2020
ПОЛНОЛУНИЕ
?И тонкий запах лунного вина
Тебя пьянит. Ты стонешь: на луну бы!
Бенедикт Лившиц, 1909г
Полнолуние.
Лунный бред…
Есть вино, а подруги нет…
То есть, есть она, здесь, во мне…
То есть, там она,
На луне…
Ах, и мне бы сейчас - на луну!
Но, в душе ощущая вину,
Я, вздыхая опять - Ну и ну! -
Отдаю предпочтенье вину…
Полнолуние.
Лунный свет…
Нет вина, и подруги нет…
КрасноРайск
ПРЕМИЯ
Ах, почему - богат, умён, удал,
Мне Папа Римский
Премию не дал?
Наверно, потому
Такой расклад -
Что я как Папа Русский сам богат...
А премия нужна тому,
Пардон,
Кто этих качеств начисто лишён...
Припоминаю всех по одному...
Достойных нет...
Да, видно по всему...
САМОЛЮБИЕ
- За что ты любишь Пастернака?
- За остроумие, однако...
- Ну, а себя за что, чудак?
- А, ни за что! За просто так...
МРАМОРНЫЙ ПРИЮТ
Мраморные - в нише -
Прячут мёртвый взгляд
Нищий духом Ницше,
Нищий духом Кант…
Мраморным - навеки -
Нищенский приют.
В ХХ1-м веке
Им не подают.
ПАМЯТИ ВАЛЕРИЯ ПРОКОШИНА
Вере Августовне Чижевской
Прокошина правдивые стихи
Разоблачили Дьявола грехи.
А заодно -
Уму непостижимо! -
Все ужасы советского режима.
Чтобы никто не стал их повторять,
А мир в душе хранил
И благодать…
И грянул гром…
И свистнул рак… Прокошин
Смертельною косою был подкошен…
Но как поэт не умер, а воскрес…
И возбуждает в людях интерес…
Всё чаще
В новом веке там и тут
Его стихи читают и поют…
ПЕСЕНКА ПРО МАЛЯРИЮ
О, милая Мария,
Давай с тобой вдвоём
Туда, где малярия,
На лодке уплывём!
Где комары пребольно
Укусят нас с тобой,
Чтоб наградить любовью
Под малярийный зной…
Пусть тучи вздрогнут хмуро
И грянет гром крутой…
И нас температура
Возвысит над судьбой…
Пусть молнии сверкают,
Ах, прямо нам в глаза!
И дождик не смолкает…
И тянется гроза…
...Комар гудит победно…
Река - чудесный вид…
И мне: - Хотеть не вредно! -
Мария говорит…
город КрасноРайск
МАСК-ОВСКИЙ ФЕЙК-ЕРВЕРК
Эпиграф:
?маскарад
Не упустили в смертной пляске
Хохочут, обнажая лясы,
Под звёздами в мильон карат...
Екатерина-Августа МАРКОВА?
- Вам Фейк-ерверк?
Любуйтесь, братцы!
Масква горит - прекрасный вид...-
...Мерзавцы в масках матерятся:
- Тушить не надо!
Пусть горит... –
И - кто не тушит -
Там ли, тут -
Как черти,
пляшут
и поют,
Пока молчат колокола:
- Масква,
Почём твоя зола? -
2020
БЕЗУМИЕ
Безумие охватывает всех,
Кто смотрит телевизор,
Как на грех...
Кто слушает,
Внушению внимая
И вторит, ничего не понимая…
Не в силах внять,
Что все до одного -
Безумцы.
…Взять -
И выключить
Его.
МЕТА
- Крест -
Метафора Христа! -
Молвил Кедров,
- Жизнь проста. –
И
Не знаю, почему,
Но
Поверил я ему...
КрасноАдск
ХОР ВЕТЕРАНОВ
- Любовь приходит и уходит,
А выпить хочется всегда! -
Тогда
При всём честном народе
Мы Э Т О пели.
Вот беда…
Да, мы давно хотеть устали,
Но пить
И петь
Не перестали.
И шепчем старыми устами
Любви признанья.
Иногда.
ВСЕ, КТО ВОСКРЕС
Все, кто воскрес в моём стихотворении,
Увы, давно -
В четвёртом измерении…
Не хватит места
Перечислить всех -
Такая теснота, и смех, и грех…
И всё-таки,
В подтексте - Боже мой! -
И в тексте, снова, все они - со мной…
КрасноРайск
СТИХИ ПРОТИВ ХАРОНА ВИРУСА
Николай ЕРЁМИН:
Посвящение Галине Сергеевне КУЗНЕЦОВОЙ,
Организатору моего поэтического вечера
В Красноярском Доме Искусств
На Мира 3 - какой прикол! –
Пришедшим - плюс. Всем прочим - минус.
Вчера я вслух стихи прочёл –
И в мире сдох Харона вирус!
МАССОВЫЙ ПСИХОЗ
Андрей Вознесенский:
- С ума бы не сойти!
Термометры подсказывают:
- Грипп!
Спидометры рифмуют:
- Спид не спит!...
И психиатр на заданный вопрос:
- Что это? -
Молвит:
- Массовый психоз! -
И тем, кто возникает на пути,
Цитирует:
- С ума бы не сойти!
2020
ПЕСЕНКА ПОД ЁЛКОЙ
Прошлогодняя Муза, прощай!
Допивай остывающий чай…
Покидаешь? Прощай и прости,
Поцелуем тебя не спасти…
Новогодняя Муза, встречай!
Наливай обжигающий чай…
И подружку свою отпусти,
И за то, что уходит, прости…
Новогодняя Муза, мой друг,
Ах, как пахнет шампанским вокруг!
Не грусти - ни о чём, ни о ком…
Знаешь, кофе вкусней - с коньяком…
ПАЛИНДРОМ РЫЖКОВА
- МИР ОЗАРЕНИЕМ ЗМЕИ НЕ РАЗОРИМ! -
Сказал Рыжков
И я согласен с ним.
Поскольку только в обществе людей
Жив - озарён -
Змеиный мир идей…
Недаром палиндром прислал мне друг,
Чтоб вспомнил я:
Террариум вокруг!
КрасноАдск
НОВОГОДНИЙ ГОРОД
Город вечером требует ласки
И любви в театральных местах...
Я нарочно иду - без маски -
С головой,
Как электрическая лампа - на плечах!
А вокруг меня - Ой! - маскарад,
Маске рад: Кто мне друг? Кто мне брат?
Слева - вход в ?Райский Сад?...
Справа - в ?Ад?
А меж ними, как будто в бреду,
Я, как все, на поправку бреду...
Да, туда, где счастливый народ,
Голосуя, без масок поёт...
- Дорогая! Дорогой!
Наберись терпения
Жить в согласии со мной -
Вплоть до обнуления!
Раньше жизнь была у нас
Соматопсихической...
А теперь - не в бровь, а в глаз -
Психосоматической:
Хочешь - смейся, хочешь - плачь:
Телевизор - лучший врач:
Дорогую с дорогой:
- Ай-яй-яй!
- Ой-ёй-ёй -
Презирая санкции,
Лечит - на дистанции...
…………………………………….
Хорошо побродить в поздний час!
Где народ пьёт ?Классический Квас?...
А вокруг - Полицейский спецназ
Охраняет от вирусов нас...
КрасноРайск
ЛАБИРИНТ
?В сирийской пустыне мёртвых
Где раструбчатые колонны стоят как пустые соты?
Константин Кедров
Беда, мой друг!
Беда - и там, и тут:
Все лабиринты в Сирию ведут...
Где нас порвать готов -
Такой кошмар! -
У выхода бессмертный Минотавр...
Пора, мой друг!
Пора пуститься вспять,
К табличке ?вход?, где мир и благодать.
Нам,
Если всё прикинуть по уму,
?Пустыня мёртвых? вовсе ни к чему...
КрасноРайск
РОЖДЕСТВО
Эпиграф
?Нет, я не знаю, что хотел сказать.
Но всё ж не оставляй меня, подруга.
1996, май Борис РЫЖИЙ?
Ты воскресла...Я воскрес...
И пошёл - в краю чудес -
В глубь земли и в высь небес
Удивительный процесс...
...Засветился - А-ля Рюс -
В нас Младенец Иисус!
Отразился в облаках...
И в божественных строках...
- Ах! - в тебе...И - Ах! - во мне -
Наяву, как сон во сне...
О, младенец Иисус!
Щебет птиц...И лепет муз...
Трепетание стрекоз
Над благоуханьем роз...
Все поют: - Жить-жить-любить!-
Чудо! Так тому и быть...
2020 КрасноРайск
* * *
Точно тень Серафима Саровского,
Повторяя стихи неустанно,
Я живу за Иосифа Бродского
И за Осипа Мандельштама...
Потому что, надежду храня,
Трое умерли
За меня.
КрасноАдск
ТОГА ИТОГА
?А вот итог
тебе прошедший век
И Бог - не Бог
И человек не человек?
Кедров-Челищев
2 января 2016
* * *
Да,
Возомнивший себя человеком,
Выглядел, право, довольно нелепым...
А имярек,
Притворившийся Богом,
Выглядел, право, довольно убогим…
Но
Что поэтам убогие боги? -
Тоги, туники, чалмы и чертоги?
Рано, друзья, подводить нам итоги!
Пусть удлиняются
Времени сроки…
Мы,
Слава Богу, живы пока,
Вечность не будем делить на века!
Скинем и тогу
С веков,
И чалму!
Тога итога
Нам
Ни к чему!
Январь 2016 январь 2021
КАК В СКАЗКЕ
- Мне исполнилось сегодня
Ровно 80 лет,
И душа моя свободна,
Мой возлюбленный поэт!
Я тебя всю жизнь искала,
Я одним тобой жила!
Никого не приласкала
как невеста и жена…
Хочешь? -
Именно сегодня,
Посреди чужих людей
Я одна - раба Господня -
Стану Музою твоей?
Мой возлюбленный!
Как в сказке,
Хочешь - вопреки годам -
Нерастраченные ласки
Я сполна тебе отдам?
- Что ж, влюблённой быть не вредно
Даже в 80 лет.
Но уйди с дороги, ведьма!-
Произнёс поэт в ответ.
И она
Перекрестилась:
- Вот несчастье! Вот беда! -
И сквозь землю
Провалилась
От любви и от стыда.
2002
ЗИМЕ ЗИМОЮ О ЗИМЕ
Кто хочет жить,
Тот рад зиме зимою:
Снежинкам, льдинкам, вьюжной белизне…
Ах, что опять творит зима со мною!
Я снова - с ней…
И вновь она - во мне…
Горит костёр в снегу…
Трещит, дымится…
С небес хвоинки падают в стакан…
Кто хочет пить,
Не может не напиться…
Кто хочет жить - живёт, хоть трезв, хоть пьян.
И видит смысл в поэзии и в прозе,
Согретый спиртом, словом и огнём…
Как ломит грудь от счастья на морозе!
И глубже
Вдох и выдох
С каждым днём…
КрасноРайск 2002-2020
* * *
Что буду одинок - сказать нельзя…
Ведь ждут меня
Загробные друзья:
Иосиф Бродский, Николай Рубцов,
Есенин…
Пушкин ждёт, в конце концов…
Блок, Хлебников, Волошин, Ваша честь…
Желанных мне
Друзей не перечесть…
Кто с детства, прочитав Благую весть,
Соединяя Этот и Тот свет,
Дописывали Собственный завет…
А может, и не помнят, и не ждут,
Поскольку знают,
Что творится тут…
* * *
В окне больничном
Облака плывут:
Пленительный, медлительный маршрут –
Для всех больных,
Г отовых к переменам,
Где трещины, бегущие по стенам –
Всё круче,
Как морщины - от окна,
В котором вечность времени видна…
ПЕСНЯ
В песне - два запева…
Ах, вино - отрава!
Я пошёл налево…
Ты пошла направо…
Спели виновато
Песню - и забыли…
А ведь как когда-то
Счастливы мы были!
* * *
Блоковедка и тютчевианка,
Милая студентка-
Иностранка
Зажигает свет в моём окне -
И трактат кропает
Обо мне.
Хочет стать,
Увы, без долгих мук
Доктором лирических наук...
И смеётся,
Уходя во мглу:
- Ах, Ерьоминь! Как я вас лублу…
НОВОГОДНИЙ ФЕЙК-ЕР-ВЕРК
СОНЕТ при получении ВЫСШЕЙ НАГРАДЫ
и ДИПЛОМА 1 -й степени из Болгарии
Стукнул по карману: - Ой, звенит!
Хлопнул по другому: - Ой, слыхать.
Как поэт Болгарский - знаменит -
Еду в ?Златы Пясцы? отдыхать!
Будет гидом в сказочной стране
Поэтесса Мальцева при мне,
Потому что Ольга - Ой, смела! -
На Болгарский мя перевела…
Знаю: скоро сбудутся мечты
Самой беспонтовой Красоты.
Верю: Красота меня спасёт,
Как - весь мир - в романе ?Идиот?...
Чтоб сказал Ник-Нику Ник Рубцов:
- Да, Ерёмин, ты - из молодцов!
Николай ЕРЁМИН КрасноАдск-КрасноРайск
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на ЛИТСОВЕТЕ!
45-тка ВАМ new
КАЙФ new
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
СОЛО НА РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: КОЛОБОК-ВАМ
Внуки Ра
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк ТАЙМ-АУТ
КРУТНЯК
СЕМЕРИНКА -ВАМ
АВЕРС и РЕВЕРС
ТОЧКИ над Ё
ЗЕЛО
РОГ ИЗОБИЛИЯ БОМОНД
ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
КаТаВаСиЯ
КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ
СИБИРСКАЯ
СЧАСТЛИВАЯ
АЛЬМАНАХ ЕБЖ "Если Буду Жив"
5-й УГОЛ 4-го
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет ?ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ? Сто лет спустя после ?Пощёчины общественному вкусу?! Группа ?ДООС? и ?МИРАЖИСТЫ? под одной обложкой. Какие Имена! Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!
06.09.15 07:07
СОДЕРЖАНИЕ
Лео БУТНАРУ
Владимир ДЕЛБА
Светлана ДИОН
Станислав ПЕНЕВ
Нелли ПИГУЛЕВА
Евгений СТЕПАНОВ
Константин КЕДРОВ
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД
Фёдор МАЛЬЦЕВ
Иосиф БЫКОВСКИЙ,
Сергей КИУЛИН
Ольга ДЕНИСОВА
Ирина ГОРЮНОВА
Максим ЖУКОВ
Николай ЕРЁМИН
ВАМ
Виртуальный Альманах Миражистов
КрасноярсК
2021
?ПОЭТОГРАД? - Это - Газета
Союза писателей XXI века и Холдинговой компании ?Вест;Консалтинг? (www.west;consulting.com.ru) Тел.: (495) 978;62;75 Интернет-ресурсы www.poetograd.ru, http://poetograd1.livejournal.com, http://www.facebook.com/poehtograd.vestkonsalting Общественный совет Лео Бутнару (Румыния), Владимир Делба (Москва), Светлана Дион (Испания), Станислав Пенев (Болгария), Нелли Пигулева (Болгария), Константин Кедров (Москва) Квгений Степанов, Главный редактор Наталия Лихтенфельд Заместитель главного редактора Фёдор Мальцев Шеф-редактор Иосиф Быковский Заместитель шеф-редактора Сергей Киулин Литературный редактор Ольга Денисова Компьютерная верстка Ирина Ракитина Отдел рекламы и связей с общественностью Ирина Горюнова Интернет-версия Максим Жуков, Николай Баринов, Николай Ерёмин. https://stihi.ru/2021/01/29/4556
Читайте газету ?ПОЭТОГРАД!? https://reading-hall.ru/new.html
Метки:
