Память, или, Разговор с ветераном 1990

1
К тебе во сне война приходит,
из глаза капает слеза,
и враг орудие наводит,
и смерть глядит в твои глаза,
и все снаряды, все осколки
опять в тебя противник шлёт,
и воротник шинели колкий
тебя за шею вдруг берёт,
судьба вонзить готова кортик,
а утро всё не настаёт,
и этот сон тебя тревожит,
мороз по коже вновь идёт,
и снова бомбёжка, и снова окоп,
ты трижды был ранет, и трижды зашит,
не падает темень сквозная с души,
и жуткий по сердцу проходит озноб,
и кружит вновь ночь с воем, как мессершмитт,
воды не хватает и в горле першит...
2
Лёг на плечи солдат небосвод,
хороводами бомб завывающий,
сорок первый сто-горестный год,
жизнь на две полосы разделяющий,
пулемётами бешено лающий
и в сон мир вернуть не желающий,
мир ещё в твоём сердце живёт,
там прогулки с девчонками в парке,
но строчит и строчит пулемёт,
а подруги уже санитарки,
и ты должен в атаку бежать,
только чувствуешь: ты под прицелом,
очень хочется лечь и лежать,
прижимаясь к земле бренным телом,
но сумела в атаку поднять
тебя совесть крутым офицером,
только взводный вдруг крикнул: "вперёд",
ты поднялся и встал великаном,
ты поверил, что враг не убьёт,
взводный рухнул на запад наганом,
а ногами назад на восход,
привыкай, ветеран, к своим ранам,
тебя время жестоким тираном
снова круто за шею берёт...
3
Жаркий на десятой треклятой версте,
где под пули ложатся солдаты,
пусть когда-то распяли Христа на кресте,
но сегодня мы тоже распяты,
мы лежим под сплошным перекрёстным огнём,
и на запад глядят автоматы,
не подняться, не встать, "эй, товарищ, встаём,
мы - солдаты, товарищ, ты слышишь, подъём,
пусть о нас потом пишут романы,
в ароматы крутые без страха войдём.
Пусть нас крестят следами от бешеных пуль,
политрук крикнул древнее: "с богом",
позабыв атеизм, а я встал и вздохнул,
труден путь по дорогам, что ждёт за порогом,
нам запомнится жаркий военный июль,
если выживем, вспомним о многом,
политрук крикнул: "с богом" и не обманул,
мы чисты перед временем строгим.
Что солдатам тяжёлые муки Христа? -
бой ведём до последнего вздоха,
вот опять, вот опять на пути высота,
а она пострашней, чем Голгофа"
4
Вот такая, братцы, заварилась каша,
написали будто бы я погиб в бою
и теперь, наверное, нахожусь в раю,
плакала невеста, плакала мамаша,
плакали берёзки в нашенском краю.
Свинцовой воробушек меня а темя клюнул,
свинцовой воробушек смертушку принес,
умирать не хочется и на смерть я плюнул,
я воскрес из мёртвых, из земли пророс,
вот те крест, живой я, не ругай завхоз,
пусть я покалеченный, жутко изувеченный,
сеченный и меченный, всё-таки живой,
шрамы, как медали, а наград не дали,
где-то потеряли орден боевой,
выпьем водки, черти, нам же не впервой,
не хочу до смерти никнуть головой
и ни слова правды нету в том конверте,
не хочу я нынче путь окончить свой.
5
Мы травой прорастаем в полях,
где за родину пали в боях,
мы тогда в рукопашную шли,
полегли, но пашне взошли
колосками,
вы потом молотили хлеба
и опять боевая стрельба
зазвучала над нами,
видно, наша такая судьба:
здесь остаться почти пацанами...

6 (Дед и внук)

-Ты слышал японские танки -
такие стихи в пять строк?
-Я видел японские танки,
они стреляли в меня,
я видел немецкие танки
они давили меня,
среди огня
как-то выжить я смог,
не говори мне про танки,
внучок...

7(Пионерское)

Мы бомбёжек не видали,
щей солдатских не едали,
не лежали под огнём,
но, когда, надев медали,
вы победным вешним днём
отправляетесь на площадь,
где знамёна май полощет,
мы за вами вслед идём...
Если снова враг нагрянет,
твёрдо верим: каждый встанет,
как и вы, как и вы,
от границы до Москвы,
от Москвы и до Урала
много хлопцев боевых,
но хранит пусть боже их
от всех схваток роковых,
как в крутых сороковых,
и не ждёт их поле брани,
снова мир стоит на грани,
кого там на битву тянет? -
нет, пусть атом не таранит
неба чистой синевы...
Вы живите, ветераны,
сядьте кругом средь травы,
вы всегда за ваши раны
перед Родиной правы...