Вшивая Лида
Гудело все село: из телекомпании " Мир" и ЮНИСЕФ приехали снимать Вшивую Лиду. Прозвище " Вшивая" прочно закрепилось за Лидой в голодные 90-ые во время хлебных очередей. В те годы хлебные очереди стали своеобразным майданом : тут присматривали невест для сыновей, судачили о снохах и зятьях, обсуждали политические новости, назначали свидания, выясняли где и что можно достать за небольшие деньги. С раннего утра небольшие ступени перед магазином облепляли живые гроздья людей, очередь доходила до библиотеки тети Фриды, которая переквалифицировалась в продовольственный магазин с легкой руки ее предприимчивого сына Гамлета. Библиотечные книги теснились в небольшой комнатушке, а большую комнату заставили всякой всячиной, которую чаще всего народ брал в долг или совершал натуральный обмен с Гамлетом. Продукты обмена потом продавались им в рыночный день, их охотно скупали горожане, жадные до сельских экологически чистых продуктов.
Хлебная очередь начиналась с раннего утра, хотя машина приезжала после 12 часов. Стоило разгрузить хлеб, как вступал в силу закон " каждый сам за себя": и без того густая масса народа спрессовывалась до невозможности, стараясь протиснуться как можно ближе к заветному прилавку. Недавние бабушки- " божьи одуванчики" начинали толкаться с такой ожесточенностью, что можно было диву даться. Каждый пытался протиснуть еще один миллиметр своего тела поближе к хлебу.
Однако стоило появиться Лиде, как очередь мгновенно рассыпалась, образуя вокруг нее круг радиусом в 3 метра.
- Вшивая пришла,- перешептывались люди.
Так Лиду называли с первого дня ее появления в хлебной очереди. Лида появилась в селе с первой волной беженцев из Азербайджана. С нею была сгорбленная старушка и трое малышей- погодков. Они поселились в маленьком сарайчике на окраине села и ни с кем не общались. Выходила Лида из сарая только в хлебный магазин. И сразу же ее окрестили " Вшивой". Ее черные, всегда непричесанные кудрявые волосы были усыпанны желтоватыми шариками, между которыми сновали вши. Народ молча и неприязненно уступал драгоценные хлебные сантиметры, боясь заразы. Не было лекарств и аптек, а керосин был на вес золота, служа единственым средством накормить, согреть и поддержать еле колеблющийся свет керосиновых ламп. Впрочем, кто-то по доброте душевной однажды принес к магазину маленькую бутылочку керосина, которую она взяла молча, но голова ее от этого чище не стала. Лида покупала хлеб и уходила. Ни с кем никогда она не разговаривала. Даже беженцы из Азербайджана, которым не очень-то несладко приходилось на новом месте, не общались с ней. Никто не знал, откуда она родом. Ни она, ни ее мать ни с кем не разговаривали. Ее вечно чумазые дети все лето барахтались в грязи перед домом в одних трусах, хотя и им, наравне со всеми, дали одежду и обувь, которую на этих детях никто так и не увидел.
Через несколько месяцев все с удивлением заметили округлившийся живот Вшивой Лиды: явление для села необычное, если не сказать исключительное, потому что мужа у Лиды не было. Все село судачило о том, кто мог позариться на "эту Вшивую". Впрочем, в приграничном селе, ставшем центром торговли между Грузией и Армений, приезжих было хоть пруд пруди. Так сельчане и решили, что осчастливил Лиду кто-то из приезжих. Девять месяцев проходила она, получая вслед за собой распятую пятерню сельских кумушек и кривые ухмылки мужчин.
Самое удивительное, впрочем, было впереди. В положенный срок пропал живот Лиды, но не было и малыша, который должен был появиться в сарайчике. Народ терялся в догадках, куда мог подеваться младенец, а Вшивая Лида по-прежнему молча покупала свой хлеб и уходила.
Месяцев через 5 вновь все заметили, что Лида в интересном положении и стали ждать развязки. История повторилась, но на этот раз тетушка Ашхен углядела и разнесла по всему селу, что к сараю Лиды подъехала новая машина, из нее вышла женщина, вошла в сарай и через 15 минут с младенцем на руках уселась в машину и уехала. Больше тетушка Ашхен ничего рассказать не могла.
- Машина не из наших, а импортная,- вот и все, что она добавила.
Село ахнуло, но не удивилось. Испокон веков рожали для бесплодных родственников и секрета из этого никто никогда не делал. Вон старший сын Овика, которого вырос в семье его брата Цолака, младшая дочь Манвела- ахпара, которую отдали его сестре Ахавни.... Примеров село знало немало, но чтоб рожать и отдавать чужим, вернее, продавать....такого еще не было. В том, что младенцы продаются, никто не сомневался, живет же она на что-то. Впрочем, поахали- повозмущались, да и только. Народу было ни до Лиды, ни до ее торговли младенцами: годы были суровые, каждый выживал, как мог. Лида же аккуратно раз в год беременела, правда, продажа младенцами, казалось, никак не изменила образ и уровень жизни этой семьи: как и прежде копошились ее полуголые дети в земле перед сараем, а она почесывала вшивую голову.
Пролетело несколько лет. Народу стало легче жить. Хлебных очередей больше не было, появились свет, вода, газ. По селу сновали новехонькие иномарки, молодежь щеголяла крутыми мобильниками. Только одна Лида не изменилась. Ходила, почесывая вшивую голову, и аккуратно, раз в год, рожала младенцев. Дети ее подросли, но не ходили ни в школу, ни в садик. И вот на тебе! Приехали снимать Вшивую Лиду. Все любопытные собрались у сарая и внимательно наблюдали за происходящим. Бородатый фотограф фотографировал уже в который раз убогий сарайчик, рваные одеяла, закопченные кастрюли, грязые лица детей. Фотографировал и ахал. Молодой парень в уголке о чем-то расспрашивал Лиду и аккуратно записывал все в блокнот. Перед тем как уйти положил на засаленный стол белоснежный конверт, из которого выглядывали купюры.
Через месяц вышла статья о Вшивой Лиде. Староста села бушевал и разносил в пух и прах подчиненных. В статье рассказывалось о том, в каких нечеловеческих условиях живет вдова фидаина, погибшего в боях за Карабах, с каким равнодушием и черствостью столкнулась женщина с тремя детьми и старой больной женщиной на руках, которую она приютила у себя( так это не ее мать?!). Где именно и как погиб ее муж, статья умалчивала, но то, что село осрамилось на всю Армению, никто не сомневался. Кое-кто даже своими глазами все фотографии видел в Интернете. Фото получились жалостливые и правдивые.
Староста срочно перенес вагончик со своего садового участка к сараю Лиды, выписал денег на утварь, кровати, белье. Заведующей детским садом и директору школы велено было оформить детей в соответвующие группы и класс. Сельский врач осмотрел детей, старушку, беременную в очередной раз Лиду, отметил с удивлением, что все здоровы и беременность протекает отлично, назначил на всякий случай витамины и даже расщедрился на заморское средство от вшей. Головы детей, как и у Лиды кишмя кишели паразитами. Через месяц староста села отвез Лиду на своей личной машине в роддом в райцентре, чем немало потешил сельчан.
- Может, на этот раз это он отец ребенка?-посмеивались люди над известным бабником. Дня через три Лиду привезли домой с малышом на руках. Малыш пропал так же, как и остальные.
А через месяц пропала Лида с детьми. Никто так и не узнал, куда они уехали. После ее отдъезда староста вошел в вагончик, покрытый толстым слоем копоти и пыли. Все, что дали Вшивой Лиде, было сложено на засаленном столе. Так и осталась неразрешенной загадка Вшивой Лиды и ее младенцев. А в Интернете до сих пор можно встретить ее фотографии, только надо набрать название села.
Хлебная очередь начиналась с раннего утра, хотя машина приезжала после 12 часов. Стоило разгрузить хлеб, как вступал в силу закон " каждый сам за себя": и без того густая масса народа спрессовывалась до невозможности, стараясь протиснуться как можно ближе к заветному прилавку. Недавние бабушки- " божьи одуванчики" начинали толкаться с такой ожесточенностью, что можно было диву даться. Каждый пытался протиснуть еще один миллиметр своего тела поближе к хлебу.
Однако стоило появиться Лиде, как очередь мгновенно рассыпалась, образуя вокруг нее круг радиусом в 3 метра.
- Вшивая пришла,- перешептывались люди.
Так Лиду называли с первого дня ее появления в хлебной очереди. Лида появилась в селе с первой волной беженцев из Азербайджана. С нею была сгорбленная старушка и трое малышей- погодков. Они поселились в маленьком сарайчике на окраине села и ни с кем не общались. Выходила Лида из сарая только в хлебный магазин. И сразу же ее окрестили " Вшивой". Ее черные, всегда непричесанные кудрявые волосы были усыпанны желтоватыми шариками, между которыми сновали вши. Народ молча и неприязненно уступал драгоценные хлебные сантиметры, боясь заразы. Не было лекарств и аптек, а керосин был на вес золота, служа единственым средством накормить, согреть и поддержать еле колеблющийся свет керосиновых ламп. Впрочем, кто-то по доброте душевной однажды принес к магазину маленькую бутылочку керосина, которую она взяла молча, но голова ее от этого чище не стала. Лида покупала хлеб и уходила. Ни с кем никогда она не разговаривала. Даже беженцы из Азербайджана, которым не очень-то несладко приходилось на новом месте, не общались с ней. Никто не знал, откуда она родом. Ни она, ни ее мать ни с кем не разговаривали. Ее вечно чумазые дети все лето барахтались в грязи перед домом в одних трусах, хотя и им, наравне со всеми, дали одежду и обувь, которую на этих детях никто так и не увидел.
Через несколько месяцев все с удивлением заметили округлившийся живот Вшивой Лиды: явление для села необычное, если не сказать исключительное, потому что мужа у Лиды не было. Все село судачило о том, кто мог позариться на "эту Вшивую". Впрочем, в приграничном селе, ставшем центром торговли между Грузией и Армений, приезжих было хоть пруд пруди. Так сельчане и решили, что осчастливил Лиду кто-то из приезжих. Девять месяцев проходила она, получая вслед за собой распятую пятерню сельских кумушек и кривые ухмылки мужчин.
Самое удивительное, впрочем, было впереди. В положенный срок пропал живот Лиды, но не было и малыша, который должен был появиться в сарайчике. Народ терялся в догадках, куда мог подеваться младенец, а Вшивая Лида по-прежнему молча покупала свой хлеб и уходила.
Месяцев через 5 вновь все заметили, что Лида в интересном положении и стали ждать развязки. История повторилась, но на этот раз тетушка Ашхен углядела и разнесла по всему селу, что к сараю Лиды подъехала новая машина, из нее вышла женщина, вошла в сарай и через 15 минут с младенцем на руках уселась в машину и уехала. Больше тетушка Ашхен ничего рассказать не могла.
- Машина не из наших, а импортная,- вот и все, что она добавила.
Село ахнуло, но не удивилось. Испокон веков рожали для бесплодных родственников и секрета из этого никто никогда не делал. Вон старший сын Овика, которого вырос в семье его брата Цолака, младшая дочь Манвела- ахпара, которую отдали его сестре Ахавни.... Примеров село знало немало, но чтоб рожать и отдавать чужим, вернее, продавать....такого еще не было. В том, что младенцы продаются, никто не сомневался, живет же она на что-то. Впрочем, поахали- повозмущались, да и только. Народу было ни до Лиды, ни до ее торговли младенцами: годы были суровые, каждый выживал, как мог. Лида же аккуратно раз в год беременела, правда, продажа младенцами, казалось, никак не изменила образ и уровень жизни этой семьи: как и прежде копошились ее полуголые дети в земле перед сараем, а она почесывала вшивую голову.
Пролетело несколько лет. Народу стало легче жить. Хлебных очередей больше не было, появились свет, вода, газ. По селу сновали новехонькие иномарки, молодежь щеголяла крутыми мобильниками. Только одна Лида не изменилась. Ходила, почесывая вшивую голову, и аккуратно, раз в год, рожала младенцев. Дети ее подросли, но не ходили ни в школу, ни в садик. И вот на тебе! Приехали снимать Вшивую Лиду. Все любопытные собрались у сарая и внимательно наблюдали за происходящим. Бородатый фотограф фотографировал уже в который раз убогий сарайчик, рваные одеяла, закопченные кастрюли, грязые лица детей. Фотографировал и ахал. Молодой парень в уголке о чем-то расспрашивал Лиду и аккуратно записывал все в блокнот. Перед тем как уйти положил на засаленный стол белоснежный конверт, из которого выглядывали купюры.
Через месяц вышла статья о Вшивой Лиде. Староста села бушевал и разносил в пух и прах подчиненных. В статье рассказывалось о том, в каких нечеловеческих условиях живет вдова фидаина, погибшего в боях за Карабах, с каким равнодушием и черствостью столкнулась женщина с тремя детьми и старой больной женщиной на руках, которую она приютила у себя( так это не ее мать?!). Где именно и как погиб ее муж, статья умалчивала, но то, что село осрамилось на всю Армению, никто не сомневался. Кое-кто даже своими глазами все фотографии видел в Интернете. Фото получились жалостливые и правдивые.
Староста срочно перенес вагончик со своего садового участка к сараю Лиды, выписал денег на утварь, кровати, белье. Заведующей детским садом и директору школы велено было оформить детей в соответвующие группы и класс. Сельский врач осмотрел детей, старушку, беременную в очередной раз Лиду, отметил с удивлением, что все здоровы и беременность протекает отлично, назначил на всякий случай витамины и даже расщедрился на заморское средство от вшей. Головы детей, как и у Лиды кишмя кишели паразитами. Через месяц староста села отвез Лиду на своей личной машине в роддом в райцентре, чем немало потешил сельчан.
- Может, на этот раз это он отец ребенка?-посмеивались люди над известным бабником. Дня через три Лиду привезли домой с малышом на руках. Малыш пропал так же, как и остальные.
А через месяц пропала Лида с детьми. Никто так и не узнал, куда они уехали. После ее отдъезда староста вошел в вагончик, покрытый толстым слоем копоти и пыли. Все, что дали Вшивой Лиде, было сложено на засаленном столе. Так и осталась неразрешенной загадка Вшивой Лиды и ее младенцев. А в Интернете до сих пор можно встретить ее фотографии, только надо набрать название села.
Метки:
